Глава 16. Ожидание

И тут,  в дело вступает аксиома любой движухи: мало войти, надо еще и выйти суметь. А вход, как известно – рубль, выход – три. Простите, не рубль, а  рестал*. Мы же не на Кате, че это я?
Вот и группе, предстояло: соскочить с крючка, и уйти с планеты. Да еще и  сдать груз, желательно без висящих на хвосте иных. И тому, кому надо, без подстав их рабов,  или сателлитов.
Тоже - задачка не детсадовская.
Кто-то же нас сдает… 
А что  в результате наводки  других,  могли  натворить иные,  я  хорошо знала по  Лагатерре. Так что,  на месте командования,   перевела бы станции на другие орбиты, как минимум.  А  лучше,   увела бы в новые квадраты.  Раз уж такая петрушка твориться вокруг этого груза.
Ну, посмотрим.
Отсюда еще надо выбраться.
Пока же, мы распластались по краям воронки, выжидая…
Яма, с оплывшими от жара краями, отличалась широтой и глубиной. И висеть на ее скользком косогоре было не так, чтобы комфортно. Тем не менее, относительно безопасно. Иные не обращали на воронку особого внимания, сочтя вопрос с ее содержимым решенным. И теперь  с педантичностью окучивали  прилегающие к «зоне поиска»  окрестности. Уходя все дальше. Впрочем, не бросая совсем и эту область. Видимо, на всякий…  Для нас  -   довольно  ебучий, случай.
Тем не менее…
Я в миллионный раз, внимательно  изучала горелый узор на стенке, ставшей на какое-то время  мне,  домом – родным. И ждала, самолично  обозначенного мною, времени  эвакуации группы. Точка возврата правда изменилась, но ничего.
Торопить события досрочным вызовом, я не стала. Давая возможность внутренней разведке, решить проблему слива данных противнику.  А то ж, вот так - пошлешь сигнал…   А вместо наших - явятся гости непрошенные. И снова:  уворачивайся от бомб;  как  хошь.
Нет.  Вызов  я отправлю, перед самым крайним сроком. Когда корабли уже начнут заходить на свою очередную «психическую атаку». И лично Костяному.

***
Вдруг обнаружившиеся швы,  на кажущимся монолитном потолке,  и мгновенно разъехавшиеся в сторону двери,  заставили всех находящихся на командирской палубе корвета СК, являющегося ныне  штабным кораблем,  погрузиться в сон. Вряд ли от усталости, но точно,  от мгновенно заполнившего помещение, тумана.  Который  и ввел  собравшихся на мостике,  в состояние покоя.  Моментального и глубокого. (Хорошо, не вечного.)
В это же самое мгновение,   все бортовые,  и индивидуальные системы связи членов экипажа, тоже  были отключены.
Глушилки  сработали идеально.
- Этого – взять. – с некоторым злорадством в голосе, холодно и чуть высокомерно  произнес,  одетый в скафандр ларцканин, не спеша появившийся в дверях рубки и застывший на ее пороге; указывая миниатюрным пальчиком,  на послушно сползшего на пол,  командующего операцией.
Двое, из  размытых фигур, мелькающих в белесом мареве; тут же,  словно выплыли вперед.  Этакими  черными призраками, полу растворенными в тумане,  нависнув,  над  лежащим на  палубе звездолета,  генералом.  И  мгновенно выполнили приказ. Застегивая на конечностях командующего  кандалы;  с одновременной его упаковкой  в прозрачную пленку, напоминающую паучий кокон. Впрочем,  не  в  «глухую», а  с присоединенным  к  накинутой на голову маске, дыхательным аппаратом.
- Если и сдохнешь, ничего страшного. – свирепо оскалившись, хмыкнул начальник разведки Верховного Лорда, плотоядно проведя кончиком алого языка, по кромке острейших зубов;  и презрительно глядя на болтающегося в руках его бойцов,  словно висельника, арестованного.
Фыркнули вытяжки…
И  зло хихикнув, ларцканин продолжил;  видя, что вместе с рассеиванием мглы, зашевелился не только  заключенный.   А   с пола поднимаются, оживая,  и остальные члены штаба.
Тут  же,  подозрительно уставившиеся и на него, и на направленные в их сторону,  его сопровождающими,  стволы автоматов.
- Властью данной мне Верховным Лордом. - твердо произнес начальник  СБ. -  Подчиняясь Своду Законов  Содружества Независимых Планет и Уставу его Армий. Следуя Уголовному Кодексу Военного Времени, я -  Хейдар Эггертсон,  генерал службы внешней разведки Миров Сферы, предъявляю обвинение в шпионаже и передаче данных  противнику, генералу - Йону Тапанитис, командующему операцией «Зерно». Произвожу его задержание и арест. Приказом Верховного Лорда, Командующим операцией,  назначен -  генерал  Тобайс  Дорша. Прошу вас, господа, продолжайте... – с ноткой  издевки, закончил  ларцканин, поворачиваясь  к  присутствующим спиной,  и давая знак спецназу: уводить арестованного.
А  вперед,  из рассеивающейся, белесой дымки внутреннего коридора,  шагнула  невысокая, плотно сбитая фигура, в черном скафандре…

***
- Господин полковник, только что, в сводках передали, что на 1742Я - Х2,  прогремел мощный взрыв.- доложил Волкодаву дежурный офицер.
Сказать, что внутри у командира станции все сжалось от этих слов? Да нет. В тот момент Упын почти физически ощутил, что часть его умирает. Часть чего?  Души, сердца? Чувств?
Всего.
Еще немного,  и живого в  нем, станет еще меньше.  Его просто  заменит   пустота.  И  Смерть опять, отщипнет от души  кусочек, оставив вместо  него – поле небытия.
Сколько там уже, этой  каменной пустоши,  выжженной болью на месте  вырубленных ею чувств;  после  потерь  друзей, родных, сослуживцев, знакомых, товарищей, любимых?
А  помешали  снисхождению   души полковника,  по дороге эмоциональной катастрофы - глаза…
Его,  от падения в топь отчаянья,  остановили  взгляды, обернувшихся к нему офицеров. Их глаза. 
А еще, перед  его мысленным взором, предстали  сотни остальных глаз…  Смотрящих на него с надеждой. Даже тогда, когда она уже ушла,  не попрощавшись. И с верой. В его - знание, силу, мудрость.
Взгляды его парней…
И  еще: Грега, Красноголового, членов штаба, пилотов  ждущих сигнала, Верховного…  Которые тоже услышали это сообщение.
Упын просто не мог… 
Наверное, это и называется долгом командира?
Вот тогда то, он и…
И трудно сказать: почему?  Наверное,  от девчонки заразился? ( Вот ведь, зараза  какая. Не даром  же, что катанианка! ).
Но,  остановив движение ладоней, готовых сжаться в кулаки, а из горла рвущийся крик;  полковник на честном глазу, добавив в голос философского спокойствия, почти радостно сообщил  и дежурным, и  по громкой связи:
- Взрыв – это хорошо.
И поймав несколько встревоженный и «чуточку» недоумевающий взгляд своих офицеров, готовых в случае чего и доктора вызвать, бодро пояснил:
- Она свою стажировку начала со взрывов. И нормально так – выжила. Взрывы – это ее любимое. Значит и с группой все нормально будет.- с абсолютной убежденностью,  закончил свою мысль начальник станции, про себя думая: «Господи, какую же  ахинею я несу!»
Однако,  сработало.
Дежурная смена переглянулась уже в некоторой задумчивости.  И действительно же…  При той атаке, девчонка выжила. Ни одной царапины…  А взрывалось тогда и на станции, и на базе, все что можно и все, чему нельзя. Может они там сами..?  Тогда, собственно… Полковник вон, как уверен. Может ему что известно, чего не знают они?
А  Упын, увидев, что парней чуть попустило, набрал Красноголового;  исчезнув вместе с креслом,  за накрывшим его водопадом  гало проекции,  закрытой связи.
Гэхэдж  ответил не сразу. Но  когда ответил, то глядя в потухшую черноту его глаз, Волкодав понял, что сейчас он продолжит пороть чушь, неся ее в массы:
- Ты чего такой? Что случилось? – оптимистично поинтересовался он у друга.
- А ты не знаешь про взрыв? – медленно выговаривая слова, сухо уточнил у него ассан.
- Ты же не за девчонку переживаешь? – чуть удивленно спросил полковника  Упын.
И посмотрев  молчащему  приятелю в глаза, развел руки в стороны, нахмурившись:
- Э, ты чего?  Да она начала свою стажировку в «Гнезде…»,  со взрывов.  Для нее это нормально. Раз взрывается, значит  с ними все хорошо. – в голосе кашесса  звучало искреннее недоумение от того факта, что начальник училища,  выпустивший эту заразу на свет божий,  не понимает таких простых вещей.
Типа,  как  вообще можно было подумать, что все плохо, когда на планете все так чудесно взрывается? Непонятно, честное слово.
Красноголовый подался вперед, внимательно вглядываясь в лицо собеседника.  Его брови чуть приподнялись, выражая некоторое удивление от сказанного приятелем,  и такое же горячее желание вызвать  полковнику врача «на дом»,  что  и у его дежурной смены. Но погасшая чернота глаз,  приобрела некоторый блеск. Пусть  и не переливаясь всеми оттенками тьмы, но все же  перестав быть черным провалом в эмоциональную бездну.
- И Верховный, между прочим, лично сказал, что там не линейная, парадоксальная логика. Никому неподвластная. Так что, даже в голову не бери, все у них нормально.- приподняв указательный палец вверх, чуть снисходительно, сообщил другу Упын;  пока тот молча переваривал, до сих пор  неизведанную им, но вдруг обнаруженную,  логику полковника.
Волкодав же,  смотрел на начальника училища почти покровительственно и очень по - доброму: типа, ну и дите ты неразумное… Таких вещей не понимаешь.
Красноголовый откинулся на спинку кресла и искоса глядя на  Волкодава, поставил того в известность:
- Встретимся.  Я тебе - морду набью.
Его собеседник насмешливо хмыкнул:
- Ну, попробуй.
А  ассан, потерев кончиками пальцев висок, устало  попросил  друга, дернув уголком рта:
- Ты, это… С  Грегом поговори. Он тут мне звонил, как узнал. Глаза – как  у  больной собаки.  А у тебя врать хорошо получается.
- И когда это я врал то? – Волкодав, на лице которого появилось обиженное выражение,  развел руками, выражая искреннее  удивление от такого подозрения в свой адрес.
- Вот, вот. И я об этом. – Гэхэдж  холодно усмехнулся, прерывая связь.
Тяжело переведя дух, Упын  пробормотал себе под нос, переделанный стишок старинной песенки:
« А мама говорила мне: «Ты сильный, ты - сильный»
Запомни:
 И без неё небо синее, синее,
Да только…»** - набирая центральный госпиталь…

***
Время:  «че»…
Я смотрела,  как звездолеты заходят в пике у далекого горизонта. Как машины выравниваются у земли. Идя строем,  на предельно малой…
Ждала. Пока покажутся носы машин,  первого  ряда…
Звездолеты  шли строем. Почти  невидимые  в пыльном урагане, поднятом ими.  Практически утонув в смерче, накрывшем этот мир  сплошной, почти непроницаемой  завесой.
Тень корпусов над головой… Определимая только приборами. Сейчас пойдет второй ряд. И – сигнал.

***
Костяной сжал губы, понимая, что точку входа в зону поиска,  ордер соединения миновал, а сигнала не было. Он заметил, молниеносный, вопросительный взгляд штурмана. Но комментировать не стал.
Пилот ждал…
Наверное, другим его внешнее спокойствие и казалось странным, но окончив летное,  на  Захпуре…  Он то прекрасно осознавал, что  Красноголовый просто так, никого  из своего училища не выпустит. А уж если Рафика сумела его закончить…   Это  как в  том, «бородатом» анекдоте:
« В адвокатскую контору заглянул мужчина. Смотрит, на дверях кабинетов висят таблички с фамилиями адвокатов.  Он читает: «Абрамович—Голдберг—Рабинович—Лейбман—Шеленберг  - Иванов».
И категорически требует, чтобы его дело вёл ни кто иной, как адвокат по фамилии Иванов!
— А почему не кто-нибудь из остальных компаньонов компании? – с  удивлением спрашивает секретарша.
— Вы знаете, – говорит мужчина, — я  как—то больше доверяю деловой хватке человека, сумевшего пролезть в ТАКУЮ «тесную» компанию…»
Поэтому…
Костяной ждал.
Машины  выровнялись…  Идя практически парадным  порядком,  в горизонтальном полете.
Минута, две…
Ничего.
На радаре -  точки своих и чужих бортов, выпущенные ими ракеты…
А рация то и дело взрывается криками:  диспетчеров, экипажей:
- Борт полсотни семь, ответьте. Вызываю борт полсотни семь. Ответьте диспетчеру.
- Пан, прикрой, атакую!
- Слон, сзади!
Пилот ждал.
Горизонтальный проход…
Три минуты, пошла четвертая…
Звук пеленга стилетом вошел им со штурманом в мозг. Дыхание на секунду  перехватило. Отряд был практически под ними.  Костяной  кончиком пальца,  аккуратно нажал на кристалл, выпуская из чрева корабля нити  канатов.

***
 Распахнувшийся люк выплюнул нам  тросы. И  мы  резко рванули  с места,  на ходу хватая спусковые... Почти на ощупь.
Щелкнули карабины обвязок. Все! 
Шнуры качнулись, со свистом затягивая группу внутрь звездолета.
Уходим!

____________________________________________
• Рестал – денежная единица в Содружестве…
** по мотивам песни, исп.  Ю. Караулова : «Сильная.»,  муз.  и сл.  Николай Чебанов, Диляра Хайруллина.