В нашей школе был обычай. На праздник двадцать третье февраля девочки дарили подарки будущим воинам советской армии. Ну и конечно через пару недель мальчики, как джентльмены, были просто обязаны ответить тем-же своим дорогим одноклассницам. Обычай был старый, гораздо старше нас, немного волнительный, потому что с каждым годом нужно было проявлять всё больше изобретательности. От простеньких стишков и открыток с возрастом переходили на более значимые дары. Надо же было выразить не просто формальное: «Поздравляю! Вот – это тебе!», а уже хотелось подчеркнуть свою значимость, а порой и попытаться выразить свои чувства, которые, как и знания с каждым годом только повышались. Только вот в отличии от математики, где всегда можно было найти или на крайний случай списать ответ, в личных отношения разобраться было сложнее.
В девятом классе к нам пришли двое новеньких: мальчик и девочка. С пацаном оказалось всё просто – он переехал с другого района. Его даже кто-то из наших знал. А вот девочка приезжая, с другого города. Миниатюрная, светленькая с большими карими глазами, а главное имя необычное для наших мест, по крайней мере мне не встречалось – Луиза.
В классе как обычно перед уроком шум, гам, а уж первого сентября просто разъярённый улей. Сколько эмоций, накопленных за лето! Даже появление учительницы Светланы Анатольевны не сразу все заметили. И только знакомый стук указкой по столу всех утихомирил.
Класснуха у нас самая лучшая, молодая и даже красивая женщина, никогда не повышала голос. Нет, ну конечно бывало – иначе с нами нельзя, но это было всё оправдано. А о том, как она вела уроки истории и обществознания ходили легенды. Даже отъявленные двоечники, у которых, как говорится: «шило, где не надо», и те с жадностью внимали спокойному и интересному повествованию темы. Нудное и не особо интересное содержание учебника она легко разбавляла статейками из старинных, ещё дореволюционных, журналов и газет. И где она их только находила!? А уж походы в музеи или по разным значимым местам города намного крепче цементировались в голове чем стандартное: «бу-бу-бу». Ещё Светка, как мы меж собой называли нашего педагога, два года назад устроила после уже не помню какого скандальчика «день демократии», выведя всех из класса и дав возможность вернувшись в класс занять кто какое захочет место. А чтоб не было споров кто первый, вызывала по журналу, а значит в алфавитном порядке, и тут мне в отличии от выхода к доске по журналу, наконец-то стрельнула удача. Моя фамилия Бахметьев была четвёртой по списку.
Я зашёл в класс – почти все места в моём распоряжении. Нет, я не занял последние, так называемую «Камчатку» – лишь бы подальше от доски, а вот в ряду у окна третья парта мне сразу понравилась – за ней можно скоротать время просто пялясь на улицу. Одно только вымаливал у Бога – чтобы рядом не уселась Зинка, зануда хуже мухи. Как она мне надоела за столько лет! Всё учит и учит жизни. Она ещё и живёт в моём подъезде – врагу не пожелаешь такой соседки.
И вот, и вот из-за татарской фамилии Шугуров, почти последним заходит Димка – мой корефан ещё с детского сада. Он хоть и не с моего дома, но зато учится хорошо и в отличии от Зинки всегда даст списать.
Класс уже почти заполнился. Все довольны, наконец то воцарится порядок и благоразумие. Не надо будет с ряда на ряд записки гонять, перешептываться, что б никто не услышал секретов.
– Димон, подгребай сюда! – я убрал с соседнего стула сумку, которой на всякий случай забронировал место.
Но вернёмся в первое сентября. Светлана Анатольевна представила нам новичков. И вот я в первый раз услышал голос Луизы.
– Здравствуйте! – сказала она тихим, но чистым мягким голосом, с чуть заметным прибалтийским акцентом. Немного постояв с опущенными руками, сжимающими обоими кулачками ручку дипломата, и осмотрев учеников любопытным и немножко растерянным взглядом, она уважительно чуть присела, что для нас было очень необычно. Исполнить книксен даже в самой скромной форме, наших девочек можно было только приголубив из доской по спине.
– Ну давай выбирай место, где тебе нравится! – сказала учительница, ласково положив руку на плечо. Выбор был не великий. Из двух свободных мест, девочка остановилась на моей парте. Новенькая, глядя мне прямо в глаза, и пошла в мою сторону. И только тут я понял, что сейчас случится.
Димка на каникулы ездил к своей бабуле и из-за проблем с билетами к первому числу не успел вернуться. И хотя его мама учителю звонила, предупредив о том, что он на пару дней задержится, но ведь место-то пустовало и девочка, ничего не зная подошла к парте и всё ещё не отрывая от меня взгляда тихо спросила: «Можно?»
Мне бы конечно всё объяснить. Сказать, что мол вообще-то тут занято. Но я, как под гипнозом, смог только утвердительно кивнуть. Мало того, даже поправил стул, который я перед этим чувствуя себя барином сдвинул чуть ли ни на середину прохода, раскидав в разные стороны выросшие за лето ноги. Какая же она была! Запах необычной свежести, какой-то земляники что ли лесной. Если спрошу – скажет: «Да это всего лишь шампунь такой.», или просто промолчит. Нет, уж лучше я сделаю вид, что очень внимательно слушаю учителя и на разные там посторонние мысли у меня нет времени. И я изо всех сил молчал, пялясь на доску, где Светка написала первые три урока на завтра: русский, история и классный час. Да, я смотрел на доску, хотя боковым зрением видел Луизу или… Луизочку? Интересно как её можно ласково называть? Может ей понравится «Лиза»? Наверное, неприлично сидеть как немой. Надо как-то завести разговор. Хочется узнать о ней всё и сразу, пока кто-нибудь другой не подкатил. Но за первый раз узнать ничего не успел – прозвенел звонок как-то на удивление быстро окончив первый и как оказалось единственный в этот день урок. Действительно время течёт по-разному. Не помню кто, но кто-то умный, по-моему, Эйнштейн, заметил, что сидение на лавочке течёт намного медленней со старухой, чем с молодой девушкой. Как бы то ни было, а первое сентября закончилось, и я с нетерпением стал ждать второе – целых три урока! Ну завтра-то я разговорюсь. Жалко, что потом выходные, а в понедельник Димка приедет. Что делать, не знаю. С одной стороны друг, а другой масса новых нежданных и при этом таких желанных чувств. А может Димон и дальше билетов не достанет или заболеет, ну например подхватит ангину в своей деревне. Рассуждаю как предатель. Но мечты мечтами, а реальность не изменишь.
В понедельник я ждал Димку у школы. Хотел подготовить его к изменениям… или изменам? Как правильно? Время подходило к звонку. Во мне уже стало появляться надежда, что все билеты кончились или он и в правду заболел. Я побежал в класс на всякий случай обернувшись у дверей. Обогнав в коридоре учительницу, вбежал в кабинет. Луиза уже сидит за партой, сложив как первоклассница ручки одну на другую перед собой. Она, улыбнувшись посмотрела на меня, встала, вежливо пропуская к окну. И только я запыхавшийся уселся на своё место, как сразу за училкой в класс ворвался Димка. Извинившись, он зашагал к нам. С каждым шагом глаза его наливались злостью. Он приближался как бык к красной тряпке, не хватало только слюны с языка и пара из ноздрей. Подойдя к парте и глядя на ничего не подозревающую новенькую, сквозь зубы прошипел: «Вообще-то это моё место!» Девочка медленно поднялась со стула, со страхом разглядывая нависшее над ней чудовище. Сделав шаг в сторону, она вопросительно посмотрела на меня. Димка тут-же демонстративно задев новенькую локтем, занял свой стул. Я не знал как себя повести в этой ситуации. Фактически-то это вроде бы как его место. Мне просто раньше нужно было всё объяснить, как только она сюда села. А сейчас сижу как непонятно кто, хлопая глазами. Была бы Светлана Анатольевна, которая из любой ситуации умела найти выход. Но её нет. А «руссичка», Марья Ильинична, упёрлась в свой журнал через огромные очки, в тяжелой чёрной оправе и ничего не замечает.
– Димка, садись со мной, уступи девушке место! – раздался со среднего ряда голос Лариски. Предложение конечно было очень правильное, но, к сожалению, уже запоздалое. Димон всё никак не мог успокоиться и, что-то отрицательное буркнув в сторону, стал задавать мне будто пленному немцу вопросы, совсем не стесняясь стоящей рядом девочки.
– Кто это такая? – сверкнул он глазами. – Откуда взялась? Зачем ты её сюда пустил?
На него смешно было смотреть: волосы торчали в разные стороны, толи от злости, толи от ветра, против которого он бежал, боясь опоздать в школу, но выглядел он как взъерошенный воробей.
Наконец-то очнулась учительница
– Это кто тут у нас стоит? Новенькая? Ты что, первый день? – продолжала она, осматривая поверх очков класс, высматривая свободное место. И тут опять Ларискин голос: «Луиза, иди сюда! Плюнь на них. Садись – место есть!
Луиза покорно взяла стоящий у парты дипломат и заняла предложенное место. Класс с любопытством молча наблюдавший ща этой сценой одобрительно выдохнул.
Пару слов можно сказать о Ларисе или Лорке, как мы её называли, хотя сама она иногда поправляла высокомерно – Леонора. Но её версия никак не хотела приживаться. Так вот и она сейчас немного пострадала – провалилась её попытка усадить рядом с собой Димку. Весь класс знал, что сохнет она по нему, наверное, с самого своего рождения. Может, потому что жили они в одном подъезде или оба стремятся в отличники, но только мой дружок никогда не выпадал с её поля зрения. Лариса была девочкой чересчур активной. Высокая, волевая, немного с веснушками и горластая, в споре могла легко перейти на крик, а в крайнем случае пустить в ход кулаки, но пока до этого не доходило. Хотя кто его знает, может просто я не видел, но по крайней мере не замечал, чтобы кто-то из девчонок с ней спорили.
Инцидент с местами благополучно был исчерпан, хотя неприятный осадок в отличии от Димки у меня остался
* * *
Мне очень нравилось смотреть на Луизочку, когда её вызывали к доске. Всегда аккуратная, скромная, но при этом отвечала на любую шутку с лёгкой иронией. Было впечатление, что, прежде чем что-то сказать, она обдумывала каждое слово. Ещё я часто замечал её взгляд, вернее чувствовал, и если случайно поворачивался к ней или смотрел на неё, то смущаясь искал глазами куда можно перевести свои «бесстыжие» очи. Может мне это просто казалось, но я всегда старался быть где-то рядом. На физкультуре, когда бегали кросс, или на лыжах, не упускал её из виду – если она вдруг споткнётся или упадёт, я был готов тут-же помочь, поднять. Мне бы подойти заговорить, пригласить в кино или просто проводить… Вон Юрка Гордей с четвёртого класса Танькин портфель носит домой. Сначала мы смеялись над ним, но потом привыкли. А я так не могу. Рядом с ней я теряюсь, у меня пропадает дар речи. С любой другой даже с незнакомой девочкой я могу легко заговорить на любую тему, а тут комплексую и ненавижу себя за это. Стараюсь наоборот делать вид, что она мне безразлична, но, по-моему, плохо получается. Пацаны нет-нет да и намекнут на то, что я сам не могу ни выразить, ни высказать. Вообще-то у нас дружный класс. С детского сада, почти всей группой стали первоклассниками, поменялись только воспитатели на учителей, ну и здание, на школу. После уроков, как семечки из стакана, вываливались дружно на улицу. За тем делились на кучки, кому в какой район, и как стайки воробышков, щебеча, расходились своим курсом. Так и росли, взрослели. К седьмому классу девочки начинают влюбляться, конечно, в первую очередь в учителей. И конечно это физик, он-же директор. Всегда аккуратный, побритый, в галстуке, вежливый в любой ситуации. Идя домой, вспомнив как Зинка на его уроках, млеет усваивая физику с открытым ртом, решаю разворошить потайные девчачьи чувства.
- А что нам сегодня по физике задали? – по-моему что-то интересное проходим, - сказал я равнодушным тоном.
- По-твоему! - закипела Зинка, - ты вообще на уроках никого ни слушаешь.
- Да, да, - подхватила Лариска, - летаешь где-то в облаках,
- Вот именно! – а Олег Юрьевич так всё объясняет, что и повторять не надо! – почти с визгом, продолжала Зинка.
Ну всё, цель достигнута, улей разворошен. Даже Светка, которую никогда не видно и не слышно, и та вякнула не в мою пользу, а ведь ей до дому идти дальше всех, живет в старой части за рекой, в своём доме. Будет о чём в дороге поразмышлять.
- Да ладно, влюбилась, дак так и скажи, - подлил масла в огонь Димка, глядя на Зинку.
Молодец Димон, настоящий товарищ! - с гордостью подумал я.
- Яяя!!! – выдохнула Зина. Она уже отвела руку, с силой сжав ручку портфеля. Ну щассс, она ему треснет решили все. Но та толи внутренне согласившись, толи ястребиный взгляд Лариски, её остановил. Обмякнув, она лишь покрутила пальцем у виска, и гордо зашагала дальше. Ну нет, я так просто не отстану.
- А вот я, когда-то давно, в одной газете читал, по-моему, в «Пионерской правде», - что все девчёнки обязательно в кого-то должны влюбляться, не важно: «певунчики – попрыгунчики», артисты, фокусники, учителя, а в Никарагуга, девочка из одного племени, когда была на экскурсии в музее истории, влюбилась в чучело «неардентальца», - сказал я, с опаской поглядывая на Зинку.
Чего наплёл! Сам не знаю. И чем-бы всё закончилось? Но только мы подошли к нашему с Зинкой подъезду. Девочка, демонстративно маршируя руками, гордо скрылась за дверью. Я, на всякий случай задержался, провожая одноклассников взглядом. Они дружно помахали мне руками. И только Юрка таща два портфеля, молча, брели с Танюхой, не обращая ни на кого внимания. Ну всем-же понятно, тема любви, их не касается.
* * *
Но вернёмся в девятый класс. Отгуляли осенние каникулы и Новый год, за ним февраль. Ближе к празднику девчонки начинают собираться в стайки и тайно шушукаться. В воздухе летает интрига. И вот он – День советской армии и флота. Девочки с утра пришли в школу нарядные в белых фартуках. У доски висит красочный оформленный с любовью лист ватмана. Хотя первым уроком была физика, наша Светлана Анатольевна тоже нарядная зашла и поздравила мужскую половину класса с нашим праздником, а в качестве подарка – ни одной двойки и всего три урока. Знал бы вчера – не тратил бы время на домашку, да и вообще для пацанов могли бы занятия отменить. Надо этот вопрос проработать. Сегодня нам, а на восьмое марта пусть бы девчонки отдыхали. На первой же перемене началась кульминация. Сразу после звонка комсорг Лариска вышла к доске и торжественно поздравила мальчиков с праздником, почему-то постоянно таращась на Димона. Началась раздача подарков. Кому что досталось: кружки, брелки на ключи. Генке двоечнику достался калькулятор на батарейках, чтоб с математикой дружил. Кому-то кусок оргстекла с наклеенными на него серебристым корабликом и маяком, почему-то с надписью: «Одесса». А Димке его Лора преподнесла настоящий футбольный мяч – круто конечно! Хотя я уверен, что паяльник или какой-нибудь вольтметр был бы ему гораздо дороже, ведь по всяким схемам и цветомузыке он просто маньяк. Все знают, что, если у кого-то сломался телевизор, радиоприёмник, а уж тем более магнитофон – тут же несите их не на мусорку, а Димону. У него дома вся комната заставлена этим хламом. В кого он такой? Мама – врач, а отец – вертолётчик. Ну что-же, в жизни ещё и не такое бывает. Всё равно, мяч нам тоже понравился, а особенно мне. Я крутил его в руках, тщательно рассматривая каждый шов, а он оказался ещё и ниппельным.
Я так увлёкся, что даже не заметил тихонько подошедшую Луизу. Она уже какое-то время стояла рядом терпеливо ожидая, когда я наиграюсь чужим подарком. Обернувшись и увидев её, я почему-то встал, будто мне сейчас орден будут вручать. По крайней мере волнение испытал, как рядовой перед генералом. В руках она держала букетик стеклянных цветов. Он был как-бы обёрнут стеклянным-же узорчатым кулёчком на круглой чёрной, при этом искрящейся золотыми искорками подставке.
– Максим, поздравляю тебя! – сказала она, протягивая подарок. Боясь уронить или сломать этот хрустальный букетик, я осторожно взял его. Первый раз так близко глядя ей прямо в глаза, дрожащим голосом я, как мне показалось, сказал, «Спасибо!». На миг мы будто бы оказались совсем одни, даже гул класса на мгновение затих, словно уши заложило. Как же я захотел её обнять и поцеловать! Но она опять почтительно присела, отведя края юбочки в стороны, и невесомой лёгкой походкой отошла к своей парте.
Придя в себя, я сел и поставив подарок перед собой медленно покручивал его. Солнце светило в окно. Свет его падал на букет, отражаясь и преломляясь в каждом искусно-созданном листочке, разбрызгивая во все стороны сотни ярких цветных лучей. И хотя цветы в мужской день были не очень уместны, но кто бы знал как дорог мне был этот хрустальный букетик.
Из ступора меня вывел толчок соседа. Я посмотрел на него. Он молча глазами кивнул вверх. Задрав голову, я увидел, что по всему потолку бегают солнечные зайчики всех цветов и крутя подставку в разные стороны можно ими управлять. Обернувшись к Луизе, я заметил, что многие любуются светящимся потолком и только она сидит, скромно опустив глазки.
Приятно, конечно, получать подарки. Аккуратно, чтобы не раздавить в набитой книгами сумке я принёс подарок домой, где уже один в спокойной обстановке принялся рассматривать его, восхищаясь такой мастерской работе. Он был явно не конвейерного производства, а чей-то можно сказать ювелирной работой. Самое интересное, что в нём не было никаких винтиков или болтиков, чтобы можно было разобрать и залезть внутрь, а так хотелось! Тем более, что явно там было что-то интересное. Сама подставка была из двух половинок и даже немного, градусов на пятнадцать-двадцать, поворачивалась относительно одна другой. Я даже сделал несколько попыток открутить самый низ приложив усилия, но побоявшись сломать, успокоился и найдя самое почётное место – на телевизоре, торжественно установил его по центру.
Долго наслаждаться красотой мне не дал телефонный звонок.
– Чё делаешь? Выходи в футбол играть, пацаны уже собрались! – кричал Димка в трубку. Я даже ответить не успел как из трубки пошли гудки. Я метнулся на кухню, достал из холодильника котлету и отломил кусок хлеба, быстренько съел всё это в холодном виде, залил молоком прямо из треугольного пакета и на ходу надевая шапку и куртку выскочил на улицу. У подъезда уже «тёрлась» одноклассница Зинка со своим мерзким пуделем на поводке. Она сначала отскочила, чтобы не быть сбитой – скорость у меня была превышена. Затем присела, отведя полы пальто в стороны и склонив набок голову скорчила улыбку. Я намёк понял – она парадировала Луизу. Ну дура-дурой. Угораздило же её поселиться в моём подъезде.
В футбол мы гоняли до темна, и лишь когда мячик уже стало плохо видно, усталые, все в снегу, но довольные разошлись по домам.
Дома никого не было, хотя почти сразу по приходу зазвонил телефон – это мама. Она скороговоркой выговорила мол, где это я лажу, и что она уже раз пять звонила, спросила ужинал ли я или нет? Но основной доклад был о том, что она задерживается, вроде как на работе, а я чтоб её не ждал, покушал и ложился спать. Всё это было пришлёпнуто звонким поцелуем в трубку.
Вот так – целый вечер в моём распоряжении. Хочешь – в шахматы играй, а хочешь – в карты режься в «тыщу», например, но не с кем. Не Зинку же звать – лучше удавиться. Хорошо Димке. Он уже наверняка как обычно поставил на стол свой огромный бокал с чаем, упёрся в зашифрованные схемы и паяет в клубах канифоли какой-нибудь «синхрофазотрон». Я же, как было предписано, поужинал, затем хотел искупаться, но поленился, да к тому же ещё и коленка болела после двух падений в атаке. Я перечитал газетку с программой телепередач – после новостей начнётся фильм «Ко мне, Мухтар!». Фильм хороший – можно посмотреть. Включив телевизор, я развалился на диване. Тут же меня привлекли цветы. Опять нахлынули пережитые события сегодняшнего дня. Я подошёл к телевизору, покрутил букет, стараясь найти более правильное положение, при этом опять чуть сдвинув половинки подставки и заметив, что при повороте чувствуется чуть слышный щелчок, немного покрутив её туда-сюда успокоился и опять улёгся.
Досмотрев фильм, я выключил телевизор, улёгся поудобнее и дёрнул за верёвочку светильника, висящего на стенке у дивана. Вдруг вместо привычной темноты на телевизоре вспыхнул мой стеклянный подарок. Он не просто вспыхнул, а стал переливаться разными цветами, при этом подсветка не просто светилась, а вращаясь внутри подставки создавала такие переливы и красоты, что у меня даже дыхание перехватывало. Что случилось? Только что я прозевал полфильма, так крепился чтоб досмотреть кино и не уснуть, а тут сон как ветром сдуло. Я подошёл, взял цветы и стал внимательно разглядывать. Действительно в самой подставке прямо под букетом ярко светились лампочки разных цветов. Они медленно вращались по кругу, при этом каждая то затухала, то опять ярко вспыхивала. Я повернул половинки и всё потухло, повернул назад и опять всё засветилось. Я такого ещё не видел! Дёрнул за верёвку и зажёг светильник, и тут же букет потух. Проделав так несколько раз, я понял, что светятся мои розы только при полной темноте. И ещё мне показалось, что лучшее место для них не телевизор, а на тумбочке трюмо, где, отражаясь в трёх зеркалах всё это будет в три раза эффектнее.
В школе Димке я рассказал всё, что узнал о букете-светильнике. Как-же засветились его глаза! Этот электронный маньяк так завёлся от любопытства что, по-моему, совсем не мог сосредоточиться на учителе, время от времени выдвигая различные версии.
– Там, где-то батарейки! – вскипал он после небольшой паузы.
– Да нет там ничего! – пытался я объяснить, что всё тщательно изучил – не помогло. После школы Димон увязался за мной до самой двери квартиры. Седьмым чувством я начал беспокоиться о сохранности своего подарка, но не закрою же я дверь перед его носом. Как-же он крутил, вертел вроде безобидную с виду вещь. Пришлось вести его в тёмную ванную, чтобы на деле увидеть все светопреставления, которые может исполнить букет. Вердикт был такой: низ – это солнечная панель, как на спутниках в космосе, да даже калькуляторы есть с такой функцией. В общем я столько узнал о последних достижениях науки, что думаю на физику мне больше можно не ходить.
– Короче это – просто детский ночник, но всё-таки там должен быть аккумулятор, который днём заряжается, а ночью в темноте зажигает вон те светодиоды. Видишь, видишь? Вот они! Смотри! Через стекло видно, – тыча пальцем в середину подставки, не унимался Димка. – Ну ка неси нож! Сейчас мы это вскроем и всё увидим.
Мне конечно и самому было ужасно интересно, что-же там внутри. Но при словах: «сейчас мы это вскроем», я понял, что товарища во что бы то ни стало надо остановить. Тем более, что у меня есть богатый опыт последствий своего любопытства. Сколько я с детства перепортил полезных вещей, пытаясь понять их принцип действия и усовершенствовать! Ладно бы игрушки: всякие машинки, паровозики, кораблики, но это простительно – они, наверное, для того и сделаны, но швейная машинка, мамины часы, механическую счётную машинку «Феникс», после чего маме пришлось какое-то время высчитывать годовой отчёт, взятый как всегда на дом, с помощью обычных счёт, которые после столетнего забвения пришлось доставать со шкафа. Да чего далеко ходить, вон – на полке до сих пор стоят красивые настольные часы. Теперь это – просто украшение без одной стрелки. Больше они никогда не пойдут и не сыграют мелодию. А ведь я только хотел понять, как они создают эту музыку. Да, я многое из этого узнал! А начиналось всё с того же: «Сейчас я вскрою и всё пойму!» Однако с Луизиным подарком так поступить, разобрать всё на атомы, не мог. Я выхватил его из Димкиных рук и осторожно поставил на место. На приятеля было жалко смотреть. Потеряв дар речи, он выглядел словно грудничок, у которого отняли любимую соску. Он таращился на меня часто моргающими глазами и открытым недоговорившим ртом. Казалось, он вот-вот расхнычется.
– Давай оставим всё как есть. Всё-же понятно: светодиоды, солнечные аккумуляторы – это же так просто! – попытался я оправдаться. – Дам мне ещё в магазин надо – за хлебом. Кстати, что девчонкам дарить будем, ты придумал? Пошли по магазинам пройдёмся, может чего присмотрим!
Димка задумался. Он никак не ожидал такой смысловой нагрузки. Да я и сам от себя такого не ожидал – так лихо разрулил щекотливую ситуацию.
– Чего дарить? Цветы подарим, да и всё… – косясь на отнятый подарок промямлил Димка.
– Ну цветы… цветы все подарят! А может мы чего-нибудь поинтереснее найдём!
– Э, Макс, да ты, по-моему, конкретно втрескался! Подари ей всю вселенную, да и дело с концом!
– Причём тут втрескался? – стыдливо замялся я. – Просто что-нибудь необычное.
– Ладно, уговорил. Через полчаса подгребай! Я поем и двинем.
* * *
Так мы и сделали. До вечера прослонялись по разным киоскам и магазинчикам.
- А давай духи подарим, - озарило вдруг меня.
- Точно, духи, - мои раз поцапались, два дня не разговаривали, а на третий батя мамке духи принёс, дак ты-бы видел, что было. Куда все обиды подевались? Женщин, наверное, по - этому и в армию не берут. Прикинь, она такая на посту, ну, на границе стоит, а тут буржуй с духами, ну и сам понимаешь, заходи кому не лень, да хоть на танке проезжай.
- Всё, однозначно, дарим духи, и твоя Луизка у нас в кармане, - твёрдо ударив кулаком по воздуху, - сказал Димон.
- А какие им нравятся?
- Да ладно, в магазине спросим, там всё должны знать, - отец мамке «шанель 5» дарил.
- Почему пять? – три или четыре не пойдут, что-ли?
- Какая разница, по мне так все они одинаково пахнут, фыркнул Димка, - схватил меня за рукав, и потащил, в так кстати оказавшийся рядом магазин со звучным названием «ПОДАРКИ».
- Маме хотите подарить? – спросила молодая продавщица.
- Да! – округлив до предела глаза, соврал я.
Она облокотилась на прилавок, приблизившись ко мне так близко, словно хотела всего обнюхать, и почему-то с ехидной улыбкой, наверно раскусив мою ложь, зря я так глаза таращил, сказала.
- Здесь вы это не найдёте, - разве что на рынке.
Ну на рынке, так на рынке, - решили мы. Шанель и точка!
Рынок встретил нас как обычно. Бабушками у мешков с семечками, на входе, окруженными стаями голубей. Быстро пробежав мимо прилавков с валенками, салом, банками со всевозможными, чудесными средствами от всех болезней, и другой ерундой, мы остановились у криво привязанного куска картонной коробки, с каракулями накарябанными видимо губной помадой. Пролетарским шрифтом было нацарапано «ПАРФЮМ». Мы, тоже не дураки, в школе учимся и понимаем, что это означает, - духи.
Хозяина товара не было. Мы, сделав деловитый вид, стали перебирать разложенное на прилавке барахло. Наконец из-за развешанных пальто. плащей, кофт и фуфаек, появилась девушка, лет шестидесяти. Толстая, в затасканном полушубке, голова закутана в серую шаль, из которой краснело лицо. Черными на выкате глазами, она каким-то отрешённым, сонным взглядом, не вынимая папиросы из-за рта, спросила.
- Чё вам?
Сервис, конечно, немного отличался от магазинного, и мы, чуть замешкавшись почему-то в голос выкрикнули.
- Духи, «ШАНЕЛЬ».
- Номер пять! – добавил друг.
Тётка вяло осмотрела нас, выплюнула в сторону окурок, развернулась и опять пропала меж развешенного тряпья. Мы недоумённо переглянулись, у Димки вид был, будто он наступил на коровью лепёшку. Я наверно выглядел, не лучше. Неизвестно сколько – бы мы так стояли, но тут как из-за туч, откусывая небольшой солёный огурец опять явилась наша таргашка. Хрустя закуской, воровато поглядывая по сторонам, подошла и быстро вынув из кармана, поставила перед нами коробку с заграничными буквами, и нашей цифрой пять.
- Сколько это? – Димка не успел договорить, тётка, подманив его толстым указательным пальцем, опять оглядевшись по сторонам, вынув из-за рта огурец, подтянула за клапан шапки, испуганного пацана, что-то шепнула ему на ухо.
Димон похлопал глазами, сглотнул слюну, сделал шаг назад, скрепя снегом повернулся на пятках, и зашагал к выходу.
- Сколько? – догнав, и одёрнув его за рукав спросил я.
- Слушай, может ну их на фиг, эти духи.
- Сколько? - не унимался я.
- Сколько, сколько.
- Сколько твоя мама получает?
Я замялся, не зная, что ответить.
- От куда я знаю, - что я спрашивал что-ли.
- Ну вот вечером спроси, наверно, столько и получает.
В общем дальше допытываться я не стал, а вдруг она зарабатывает меньше, чем эта ерунда, лучше уж не знать.
- Восемьдесят рублей, - неожиданно остановившись, выдавил из себя Димка.
- Как восемьдесят? – это за какую-то… Я показал пальцами примерный размер этой…
- Да мне велик покупали за двадцать пять! – не унимался я.
- Велик, - мне фотик, «СМЕНУ» за пятнадцать покупали! - продолжал негодовать Димка.
- Что-то не видел я у тебя фотоаппарата!
- Да ты понимаешь, очень уж хотелось узнать, как там дырка в объективе, делалась то больше, то меньше.
- И как, - узнал?
- Да, - протяжно простонал «Кулибин», глядя куда-то в высь.
- И как-же? - спросил я, одновременно пожалев о своём любопытстве.
Но было уже поздно. Друг, остановился, глаза его вспыхнули. Для надёжности, чтоб, я не убежал, схватил меня за рукав, мы медленно пошли.
- Ты, понимаешь, там такая шторка, вернее их много, и когда крутишь за объектив.
Димона понесло! Ни обращая ни на кого внимания он в захлёб объяснял все принципы работы механизма. Не находя нужных слов, то и дело останавливался, переходя на художества, на снегу, рисуя чертежи, как дырка становится, то больше, то меньше. Я мало чего усвоил, но за-то понял, почему никто так и не увидел его фотоаппарата. И вообще хорошо иметь такого любознательного друга. С ним можно сохранить какую-нибудь ценную вещь, и при этом узнать, что у неё в нутре.
Наконец Димка, выложив мне всю суть дела, выдохнулся.
- Ну дак как? – ну их на фиг, эти духи, - резюмировал я, возвращая друга в настоящее, притопнув для солидности.
- Точно! -пошли по магазинам, - согласился тот.
В одном «галантерейном», где чего только не было: разные зонты, шапки, всякие женские сумочки и куча разных побрякушек, мне очень понравились женские часики – небольшие, блестящие. Представляю, как бы они смотрелись на нежной ручке! Но цена в сто пятьдесят рублей разбила мои мечты в дребезги, и я остановился на браслете. Он тоже красивый: жёлтенький под золото, усыпанный кучей камешков, которые в свете специально встроенной витринной подсветки переливались как алмазы. И хотя цена в двадцать два рубля была для меня тоже не маленькой, но я на него запал. Осталось только почти две недели перед мамой очень-очень прогибаться, чтобы по частям или сразу заполучить такую сумму. Был конечно ещё один хитрый вариант – дядя Паша.
* * *
Дядя Паша – это мамин так сказать жених. У них давно нежные отношения. Отца своего я толком не помню, только какие-то давние детские отрывки воспоминаний остались. Мать говорит, что он пил и скандалил. В общем выгнала она его и даже фотографий не оставила. Так и жили мы вдвоём. А лет в пять появился этот Павел Леонидович – дядя Паша. Видный такой, здоровенный, солидный, приходил только с цветами. Конечно, он старался наладить со мной хорошие, так скажем отцовские отношения. Он – начальник крупной транспортной организации, имеет персональную Волгу с водителем. Заедет к нам в гости: «Максимчик, хочешь на машине покататься?» Ну кто-же в десять-то лет откажется! Так и катался я, хоть целый день, как фон барон, пока дядя Паша у нас в гостях.
– Хочешь коньки? Пожалуйста! А лыжи? Да сколько угодно!
Только вот становясь старше начала у меня появляться какая-то детская, непонятная ревность. И вроде-бы жить не тужить маме. Мужчина разведённый, дети живут в Казахстане. Но тут я, как заноза, как партизан, брови будто у филина. На здравствуй или до свидания – ни слова. Спрячусь в комнате, дверь закрою, с голоду сдохну, но не выйду. Вот такой был вредный. Сейчас даже вспоминать стыдно. Мать, конечно, выбрала меня. Они встречаются, хоть и редко. Я же знаю, что за задержки на работе на праздники – она у него. Один раз даже застукал их. Хотел встретить её в день рождения прямо у работы. Она работает в ГОРОНО главбухшей. Я подошёл и жду её, а она выходит и садится в Волгу. Я глядь, а там дядя Паша. Волга сделал «фыр», пустила дымок из выхлопной трубы и укатила. А я стою как помоями облитый, всеми на свете брошенный, даже слёзы потекли от обиды. Мысль была – собрать чемодан и сбежать из дому. Об этом я таки до сих пор никому ничего и не рассказал. Мама так и не поняла почему я пару недель дулся на весь свет. А двоек по нацеплял! Ну ладно, будем считать это издержками переходного возраста.
Конечно же, если сейчас переступить свою гордыню и зайти к нему в гости как-нибудь так, вроде мимо проходил, побалакать о том, о сём, да и… даже не просить, а просто честно рассказать, что у меня есть всё: девочка в классе, мама, дом, а вот денег пока нету, а так хочется! Уверен – он бы не семьдесят, а сто семьдесят рублей бы отвалил. Тем более, что ведь не на курево или вино. Димке проще – портфель с пятёрками принесёт, отца задобрит, да и выклянчит сколько надо. Только вот смотрю, что как-то вяло он выбирает подарок, с безразличием в глазах. Конечно, у него же при виде Лариски, пульс не учащается, скорее у неё от него.
Браслет я всё-таки купил. Я был таким хорошим! Посуду мыл, уроки делал, даже постельное бельё с дивана утром убирал, чем изрядно насторожил маму. Она, наверное, подумала, что я натворил что-то из ряда вон выходящее. Каждый вечер, когда я открывал ей дверь, она так всматривалась в меня, будто сомневалась я ли это вообще.
Всё прошло благополучно. Восьмое марта мы встретили достойно. Поздравили девочек и учительницу. И блестел на ручке браслетик. Луиза всегда старалась, чтоб он был виде, давая понять, что ей мой подарок не безразличен. А я… я всё никак не мог решиться сделать шаг, признаться в своих чувствах. Гордеев вон с Танюхой уже чуть не официально жених с невестой. Он бегал за ней всегда как хвостик и добился своего – они всегда вместе. Или Лариска, которая разве-что с чемоданами к Димке ещё не пришла жить. У них даже мамы на собраниях вместе сидят. Понятно, что всё серьёзнее чем Димон думает. Его сопротивление всё слабее и слабее, и, по-моему, скоро он выбросит белый флаг и будет пленён окончательно. А я всё никак не могу решиться, потому что уверен на девяносто девять процентов, что она ждёт каких-то объяснений. Но всего лишь процент, один процент, не даёт мне сделать этот шаг, может самый главный в жизни.
Так время и текло. Я всё больше убеждался, что мои предположения будто, она в мою сторону смотрит не просто так. Место в классе я выбрал тоже козырное. Под боком теплая батарея, В окно виден школьный двор, и даже мой дом, хоть и с задней стороны. Единственный негатив, это обязанность следить за цветами на подоконнике, чтоб не засохли, а у меня их два, алоэ и герань. А солнышко какое светит всё жарче и жарче. Весна обостряет чувства, я всё чаще оборачиваюсь на Луизу. Пошарудил пальцем землю в горшке, и как всегда влажно, кто-то полил. Резко поворачиваюсь к Лизочке. Она тут-же смущаясь отводит взгляд. Ага, значит я для неё не пустое место! Ну не на Алоэ, же она пялится весь урок.
Вечерами часто ходил к её дому, как шпион, выследив, где её дом, хоть она и жила за два квартала на седьмом этаже. Терпеливо ждал, ждал, и дожидался, когда выходила выгуливать свою чёрную, вечно что-то вынюхивающую таксу. Появлялся вроде как случайно, будто просто мимо проходил. С ней мы прогуливались вокруг дома. Я три раза предлагал сходить в кино. В кино! – вспыхивали её глазки и тут-же, обмякнув она остывала, виновато оправдываясь, что не может, то уроки, то надо сидеть с братом. Чего с ним сидеть? Сама же говорила, что он осенью уже в первый класс пойдёт. Что-то со мной никто не сидел.
Вот так и повторялось почти каждый вечер. Поговорив ни о чём, останавливались у её подъезда. Потоптавшись на месте, Луиза начинала нервно задирать вверх головку, посматривая на свои окна, протягивала прощально ручку и вежливо пропустив собаку вперёд, исчезала в подъездной двери. И так каждый раз. Наверное, у неё были строгие родители, которых я никогда не видел. И лишь когда непогода, дождь или Димон меня перехватит, мы шли к Авану. Вообще-то его звали Ванька. Он – классный парень. Живёт, как и я, с матерью, как Димка увлекается светомузыкой – это их и свело. Он отличался лишь тем, что был старше нас на год, да более широким кругом интересов. У него всегда были последние записи Kiss, Nazareth, ABBA. Выставит колонку на подоконник, второй этаж, с улицы хорошо видно светомузыку. Девчонки быстро клевали на эту наживку, собирались стайками, хихикали и махали ручками. Ну и мы, конечно, тут как тут, в окно высунемся: разговоры, анекдоты, знакомства и на этом всё – к нам нельзя, мама дома, а её Ванька уважал, да и она его. Мы могли хоть до утра играть в карты, расписать «тысячу» было нашим любимым занятием, мама никогда не ругалась, даже наоборот предложит чаю, а уж какие вкусные конфеты она делала вроде трюфелей, посыпанных вафельной крошкой, гораздо вкуснее чем магазинные. Вообще у Ваньки было очень уютно. Помимо музыки он увлекался коллекционированием красивых импортных винных бутылок, которые креативно были прибиты к стене, демонстративно торчавшими сквозь них гвоздями. Узнал же где-то такую технологию – проткнуть стекло не разбив его. Пустых голых стен в комнате не было. Помимо бутылок как ковёр сигаретные пачки, тоже редкие, не только заграничные, но и наши, каких я никогда не видел, кроме обычных «столичных» – белая пачка с кружком из звёздочек, оказалось есть с фото всех городов-героев или знаменитый Аэрофлот с Ту-134, который тоже оказался не одинок – тут были Яки, Аны и даже вертолёты. Не понимаю, где он их брал. Одним словом, на выходных или каникулах, под дождём или на морозе нам скучать не приходилось.
* * *
Так и промчались школьные годы. Дальше жизнь закрутила каждого по-своему. Я с удовольствием пошёл в армию. Два года честно и как говорится достойно отслужил на дальневосточной границе. При мне точно ни один шпион не пролез. Хотя были и тревоги, и марш-броски нешуточные, но замок был надёжен.
После армии, хоть и тянуло домой, но соблазнился поработать на великой стройке БАМ. Очень уж хотелось вернуться, - кем-то! Сначала хотелось просто только попробовать, испытать себя, но мне понравилось и затянуло: тайга, мощная техника, костры, песни под гитару, одним словом – романтика!
Вы не поверите, но я даже в отпуск не ходил! Просто не тянуло. Я отрастил бороду, было жалко тратить время на бритьё. И так почти шесть лет. Димка сначала писал в армию, но не долго. И года не прошло, как он женился и письма стали приходить всё реже, а затем и вовсе сошли на нет, но всё же он успел известить, что всё-таки «прищучила» его Лариска.
Неожиданным и конечно неприятным было известие, что Луиза вышла замуж. Нашёлся какой-то заезжий морячок и увёз её в Мурманск. Хотя из писем я понял, что в общем-то это было не её решение – там родители всё решали. Может с этим и связана была её замкнутость. Она даже на проводы не пришла. А ведь я её так звал и ждал. Обидно было до злости. Что ж, видимо не судьба. Но хотя и столько времени прошло, а её часто вспоминал. Даже наших «бамовских» девчонок с ней сравнивал, но всё не то.
И вот – еду домой. Хотя мог-бы ещё остаться, очень уж привык к комарам, климату и конечно к людям хорошим, надёжным. Но надо домой. Причина веская: мама всё-таки решилась вый замуж. Конечно-же за дядю Пашу, которому предложили более выгодное место на юге – море совсем рядом. Кто-же тут откажется? Они с женитьбой и так затянули из-за меня и тут наконец решились. Квартира оставалась в моё полное распоряжение. Представляю: приеду весь богатый, с квартирой. Жалко, что перед отъездом бороду сбрил. Они бы мне придала солидности. Жених – просто пальчики оближешь, девки будут в очередь выстраиваться. А первая будет конечно Зинка. Её горючие слёзы в три ручья на проводах чуть не затопили соседей снизу. Интересно как бы она себя повела, если б я с армии весь израненный, весь в орденах и медалях, но по частям вернулся.
Вот и вернулся. Город встретил меня дождём, судя по лужам, поливавшим уже не один день. Такси специально не стал брать – хотелось проехать, не торопясь на автобусе, рассматривая подзабытые, но такие родные улицы. После глуши и тайги всё казалось большим: высокие дома, широкие улицы, куда-то спешащие люди под зонтами.
Знакомой дорогой шёл от остановки. Дождик, наверное, решил меня пощадить и почти прекратился, перейдя в мелкую мокрую муку. Он просто не знал, что уже к чему, - к чему, а к дождям и другой непогоде я привыкший как никто из прохожих.
Школа, как говорится – второй дом, проводила меня грустными глазницами окон, мокрым, и пустым из-за каникул двором.
Вот и подъезд, пахнущий свежей краской. Видно, что недавно был ремонт – ни знакомых надписей, сажей от спичек на потолке. Ну прям будто готовились к встрече. Перед дверью постоял, прислушался – тихо, стряхнул с плеч и головы капли и осторожно, словно чего-то боясь нажал на кнопку звонка. Щёлкнул замок, открылась дверь – мама. Наверное, ни сразу узнав меня, она на мгновение оцепенела. Понятное дело – провожала совсем ещё пацана, а тут стоит како-то мужик. Ладно хоть, что не ночь и побрился, кстати, а то бы перепугал до смерти.
– Максимушка, сынок! – кинулась она на меня. – Что ж ты дату-то не написал, не позвонил хотя бы с вокзала. Мы ждём-ждём. Знаю, что должен приехать, а когда?
Я только хотел перебрать в голове варианты того, почему «мы», как всё прояснилось – из кухни появился Павел Леонидович.
– О, какой мужик вымахал! Встретил бы на улице – честное слово не узнал бы! Ну, проходи или так и будете в подъезде стоять? – сказал он, протягивая руку.
– Ой, действительно, что это я? Сына, заходи! Что ж всё так неожиданно? Я бы приготовила и горяченькое. – засуетилась мама. – Давай чемодан-то! Снимай всё мокрое, хорошо хоть воду горячую дали, а то ведь почти месяц не было!
Я смотрел на бегающую из комнаты в комнату маму. Казалось, она стало какой-то маленькой, немного постарев, ил больше седины её старили. Дядя Паша тоже выглядел растерянным, не зная, как себя вести и что делать. Он пытался быть полезным в этой неразберихе, которую мама навела своей суетой.
– Давай сына, иди в ванную, погрейся, ополоснись, а мы пока стол накроем. Вот тебе полотенчико и трусы. – роясь в тумбочке причитала мама. Покрутив со всех сторон трусы и без сов стало ясно, что с одёжкой у меня будут проблемы. Неужели я так вырос?
– Мам, а где чемодан-то мой?
– Ой, куда ж я его? – оправившись от недолгого шока, вызванного видом отставших от времени трусов, которые достала из шкафа для меня, закрутилась на месте мама, вспоминая куда его поставила. – Ах да, вот же он – на кухне.
Чемоданом был портфель, довольно-таки вместительный, подаренный всей бригадой от имени байкало-амурской магистрали. Ладно хоть без дарственной позолоченной таблички. Наши чудики могли бы и такое устроить, просто времени было маловато. Взяв заветный «ларчик», я, порывшись в приготовленном в дорогу белье, достал стройотрядовскую куртку, всю исписанную именами и адресами нашими «бамовцами», ставшими практически родными. С гордостью разложив на столе теперь уже реликвию, забыв про ванную, извлёк с самого дна уже потерявший актуальность украшенный эполетами, аксельбантами и значками и от того жутко нарядный армейский китель. Да я бы в нём затмил всё политбюро, выстраивающееся на мавзолее во время парадов.
– Эх, жаль фуражку подарил на память.
– Ой сына, всё увидим, всё покажешь. Сними мокрое, искупайся, а мы столом займёмся.
Мама шепнула что-то дяде Паше. Тот быстренько стал куда-то собираться.
– Да, Паш, хлеба, ну и сам знаешь, чего ещё! – услышал я уже из ванной. Отправила в магазин, уже по-хозяйски.
Приведя себя в порядок, я конечно-же позвонил Димону. Его дома не оказалось. Трубку взяла уже жена Лорка, которая по эмоциям, от мамы отстала разве что совсем чуть-чуть. Сразу засыпала кучей вопросов, которые вылетали из неё, как из пулемёта. Не успев толком ответить на один, я тут-же получал следующий. Лишь когда она угомонилась, я смог вспомнить зачем звонил и пригласил их к себе.
– Да, Макс, конечно! Димка с работы придёт и сразу к тебе! – отчеканила Лариска.
Стол разместили посреди кухни. Мама суетилась, будто Новый год неожиданно перенесли с тридцать первого декабря на сегодня. Бедный дядя Паша одним походом в магазин не ограничился – опять чего-то не хватало, по мнению мамы, и он, отдышавшись, с покорной радостью снова за чем-нибудь бежал.
К приходу гостей всё было готово. Пригласили соседей: дядю Сашу с женой. Было конечно кого ещё позвать, только вот на наших кухнях не разгуляешься. Шугуровы пришёл с дочкой.
– Мала ещё, одну не оставишь, а к бабушкам вести уже поздно. – как бы оправдывался Димка.
А Лариска, гордясь результатом своих семейных достижений, с удовольствием поправляла на девочке кофту, поворачивая её из стороны в сторону и приговаривала: «Вот это наша дочечка. Наша Анечка.»
Димка тоже подпевал: «Смотри какая уже большая. В сентябре в школу пойдём, а ты братишка что-то отстаёшь.
Я хоть и делал гордый, равнодушный вид, но в глубине души, конечно, был согласен. Как-же быстро пролетело время! У людей уже дети в школу идут, а у меня даже второй половинки нету. Уловив мамин взгляд мне показалось, что тут наши мысли совпали.
Встреча получилась приятной и душевной. Особенно, когда горячительное начало действовать как обычно – на мысли и языки, я заметил, что, наверное, суровая таёжная жизнь кое-какую закалку мне дала. По крайней мере мне так казалось. Слушая разговоры с разных сторон, я свободно усваивал их и раскладывал в одну правильную лини. Конечно, общим было то, как я вырос и повзрослел. Соседи вспоминали каким я был маленьким, и как вырос у них на глазах. Одноклассники, усадив дочку за телевизор, перебивая друг друга рассказывали о себе, о друзьях, что новенького происходит. Димон хвастался тем, что устроился на завод, что пока-что он начальник цеха, но в перспективе планы наполеоновские – уже метит в директора, и конечно для меня у него на заводе найдётся местечко. Не учёл что завод их связан с электроникой, а я в этой сфере не « бум, бум»
Приятно было их всех слушать и всё больше ощущать тепло родного дома, приходя к выводу, что пора оседать на одном месте, как говорится – пускать корни. Очень хотелось спросить, как там Луиза? Хоть Димка и писал, что она вышла замуж и сейчас в Мурманске, но всё-таки те, хоть и детские чувства, а отпечатались на всю жизнь. Я сдерживался, делая вид, что прошло и позабылось.
Неизвестно сколько бы мы ещё просидели, если бы не Анечка. Потирая глаза, она зашла к нам на кухню и залезая к маме на коленки, всем молча объяснила: «Хватит, товарищи взрослые! Я хочу спать!»
– Ну нам пора. – сказала Лариса, поднимаясь вместе с дочей из-за стола. Да, тут не поспоришь – пора, так пора, тем более кому-то утром на работу. Я и сам почувствовал усталость после долгой дороги.
Проводив гостей, я наконец-то спокойно вошёл в свою комнату и сел на диван. Глубоко вздохнув, я вытянул ноги, закрыл глаза и почти задремал. За эти годы я научился спать в любых условиях – стоя бы уснул. Но тут, включив свет, вошла ещё бодренькая мама с чистой простынёй, подушкой и одеялом. От всего пахло свежестью, домом.
– Мам, да ты оставь, я сам всё постелю!
– Хорошо, сына, сам так сам, - «хозяин?», - подмигнула она.
Мама аккуратно положила бельё на диван рядом со мной, выпрямилась, внимательно посмотрела на меня, наверное, гордясь, и пожелав спокойной ночи, вышла закрыв за собой дверь. Я провёл вялым взглядом по шкафу-трюмо и вдруг как магнитом прилип глазами к стеленному букету. Взяв его в руки, внутри меня в душе будто что-то закипело, забурлило. Словно все эти годы, мне только этих прозрачных роз и не хватало. Я повернул подставку, встал и выключил свет. Тут-же букет вспыхнул и начал переливаться разноцветными приветливыми искорками, как будто все годы он ждал меня и теперь, дождавшись, радостно приветствовал.
Какое-то время я, не шевелясь наслаждался светопреставлением, а затем осторожно, чтобы что-то не расплескать, поставил подарок на место и не отрывая глаз сел, а вернее прилёг, на кипу белья и провалился в щемящие душу приятные воспоминания.
Утром, открыв глаза, я понял, что так и уснул, полусидя, не пошевелившись за всю ночь. Перемена в жизни была ощутимой. Вчерашняя таёжная жизнь уходила безвозвратно. Там всё было ясно план, цели, достижения и победы были общими, как и возникающие время от времени проблемы, куда уж без них. Но мы были вместе, а молодость, здоровье, помноженное на юношеский максимализм, помогали крушить любые преграды. А тут вроде и дома, только чего-то не хватает, нет рядом надёжных, проверенных временем, никогда не унывающих друзей бородачей.
* * *
Мама с дядей Пашей на долго не задержались. Они давно сидели на чемоданах, ждали лишь моего приезда. У ни впереди новая, долгожданная совместная жизнь у моря. К тому-же Павел Леонидович хоть и начальник, но работу никто не отменял. Тем более они искренне верили, что, остаться хозяином в своём доме мне пойдёт на пользу. А как-же, жених завидный, жильём и материально обеспеченный, тем более вчера за столом, будучи под, шефе, я прилюдно заявил, что денег заработал мешок. Может и на «волгу» как у дяди Паши хватит, но уж на «жигули» то точно.
После обеда я помог загрузить чемоданы. Немного посидев по обычаю на дорожку, на лавочке у подъезда, мы попрощались. Хлопнули дверцы, легко и не терпеливо крутнул стартер, двигатель приятно заурчал, и «волга» легко покатилась в дальний путь. Тут-то я и ощутил ноющее чувство одиночества, накатывающее на меня с силой пропорционально удаляющейся машине. В этот момент спасательным кругом в океане тоски, оказалась Зинка, вывалившаяся из подъезда скрепя детской коляской. Уверен, что она видевшая из окна наше расставание, никак не могла- бы упустить такой эффектный выход, вроде как случайно. Я не успел убежать, Зинка открыла рот. Это было похоже на внезапно порвавшийся мешок, из которого посыпался горох. Ну нисколько не изменилась, как была балаболкой, такой и осталась. Бедные мои уши. Она прыгала от темы к теме, я не успевал фиксировать полученную информацию. Одно понял: замужем, в коляске, - это уже второй ребёнок. Ясно было то, что её можно смело вычеркнуть из списка претенденток на совместную жизнь.
Через два дня бесполезного хождения из угла в угол, и валяния на ставшей моей, маминой кровати. Я понял, что безделие не лучший выход. Надо искать какое-то занятие, работу. Вообще-то в планах было устроиться на автобазу, где начальником был дядя Паша. Ведь он сказал, что позвонит, и меня возьмут автослесарем, а дальше поступлю на курсы водителей, отучусь на категорию грузовые и прицепы, и вот она мечта детства в кармане. Я даже сходил на базу, в курилке пообщался с водителями, слесарями. Оставалось только дождаться маминого звонка, и как-бы, между прочим, намекнуть, что я решил. Конечно, можно было устроиться и самостоятельно, без «блата» так сказать. Но очень уж хотелось сделать приятное дяде Паше. Ведь он так хотел поучаствовать в моей судьбе. Да и маме думаю было-бы приятно. Но планы мои сбил сосед, дядя Саша.
Однажды пришел домой поздно, засиделся у Димки. Открыл воду в ванне, чтоб искупаться, и вдруг звонок. Открываю, сосед.
- Ты где пропадаешь? - третий раз тебе стучу.
- Как работу, нашел?
И не дождавшись ответа, вкратце выложил мне цель визита. У них на работе, а он на станции мастером работает. Так вот… У них увольняется мойщик. Должность, он сказал «дефицитная», много кто хотел бы занять эту должность. И так как я, в его глазах, человек ответственный, трудолюбивый, одним словом, с такой характеристикой, только в космонавты. И так-как он ещё помнил моего отца, и тот точно хотел бы видеть на этой должности, именно меня. Ну это был сильный, весомый аргумент. Моя воля потихоньку стала рассыпаться, затея с автослесарем пятилась на второй план. Тем более сосед так уверенно по-отечески говорил, что я только слушал, кивая головой, на всякий случай незаметно принюхивался, - уж не во хмелю ли он? Не услышав каких ни будь вопросов или возражений, сосед со словами, - утром не проспи, я полдевятого тебе стукну, - удалился у себе.
Дядя Саша нормальный мужик. Всю жизнь отработал экскаваторщиком. Я даже в детстве как-то видел его на работе, когда от безделия с пацанами таскались по новостройкам. Там то, на рытье котлована, я его хоть и с трудом, но узнал. Весь в мазуте, замасленной фуфайке, он так легко управлял, огромной, испускающей словно змей Горыныч, рычание и клубы чёрного дыма, техникой. Что я от впечатлений, ещё какое-то время ложась спать, представлял себя, в кабине этого монстра. Один ковш чего значил! Размером с кузов самосвала, на мощных цепях, он с грохотом врезался в землю, да так что аж земля во круг дрожала. Ух, - от воспоминаний даже дыхание спёрло. Кто ж тут не захочет быть экскаваторщиком? Правда со временем заработал дядя Саша инвалидность, болезни позвоночника, суставов, разные ревматизмы. Перешел в слесаря. А теперь и мастером на СТО. У них вообще семья не из интеллигентов. Жена до сих пор крановщица, удивляюсь, - как она по несколько раз в день лазает на такую высоту? Наверное привычка. Но это всё лирика, а вот я пообещал завтра к пол девятому быть готов, как штык.
Долго ворочился в кровати. Перспектива бегать с ведром и тряпкой во кру чьих-то грязных машин, никак не давала расслабиться. А тут ещё это обещание, - не проспать. А вдруг будильник не услышу, он тако слабозвучащий. Это же позор, потеря доверия. Что для нас, БАМовцев, недопустимо!
Всё обошлось, слух не подвёл. Легко позавтракав чаем, с последним оставшимся от маминой выпечки, пирожком с капустой, в ожидании я уселся, словно пенсионер на подоконник, уставился на улицу. Ровно в назначенное время, - стук в дверь.
- Ты хоть позавтракал? – спросил дядя Саша, спускаясь по ступеням, закуривая папиросу.
- Хотя у нас отличная столовая, на рупь, вот так наешься, - он чиркнул большим пальцем по горлу, добавив, - и вкусно!
Вышли во двор. Было тепло и сыро, небольшие лужицы подсказывали что ночью прошёл грибной дождик.
У проезда остановились.
- Ребята наши по пути заезжают за мной, - пояснил сосед. – Хотя я и пешком люблю прогуляться, особенно когда погода хорошая, как сейчас. – В моём возрасте прогулки полезны.
Эффектно свиснув резиной, перед нами остановилась белая «шестёрка». С переднего пассажирского игриво выскочил паренёк в кепке натянутой на глаза, он открыл на всю ширь дверцу, придерживая её правой рукой, левой вынул сигарету изо рта, учтиво , с поклоном указав на сидение, сказал, - «добро пожаловать Сан Саныч» Не думаю что он проделывает это каждое утро, скорей всего игра на публику, сегодня публика, - это я.
- Эх Константин, ты всё в своём репертуаре, баламут, - сказал дядя Саша, открывая заднюю дверцу.
- Располагайся, - подтолкнул он меня.
Я уселся рядом с кучерявым парнем. Весельчак Костя последовал за мной, максимально уплотнив пространство. Дядя Саша занял почётное переднее сидение, и мы тронулись.
- Сан Саныч! – хотел сказать что - то Костя, но не успел.
- Знакомьтесь парни, наш новый сотрудник.
- Костя, - протянул первым сосед справа.
- Максим, ответил я.
- Артём не поворачиваясь подал руку водитель.
- Максим.
- Семён, поприветствовал кучерявый.
- Простите, а на какую должность, вливается в наш коллектив товарищ? - поинтересовался всё тот-же в кепке.
- Моим заместителем, - ответил дядя Саша.
Вернее, для меня теперь тоже С ан Саныч. Надо же, рядом всю жизнь прожили, а я и не знал, что дядя Саша, - это, Александр Александрович. Ребятишки как-то нервно переглянулись. Даже Артём отвлёкся от дороги, чтобы внимательней разглядеть меня.
- Ну вот вам пожалуйста, а я столько лет протаптывал дорожку к этой должности, - посетовал Костя.
- А что ввели такую должность? – наивно поинтересовался Семён.
- Да, было бы неплохо, - улыбаясь ответил Сан Саныч.
- На мойку, в место Жоры.
- А Жору, куда же?
- Увольняется.
- Увольняется с мойки! – он что совсем плохой стал? -не успокаивался Костя.
- Макс, давай меняться, я на мойку, а ты в главные слесаря, с меня ещё ящик коньяка, - Костян даже протянул руку, для заключения сделки.
-Эй ты главный слесарь, тебе-же любую должность, это что козлу капусту доверить, - сказал Саныч.
- Главный слесарь! – расхохотались Артём с Семёном.
Костя расстроился, глубоко вздохнул и отвернулся в окно. Я тоже переключился на изучение дороги. Мне нравится, как Артём ведёт машину, не гонит как пацан – малолеток. Едет спокойно, уверено, не спеша, откинувшись назад, вращая руль ладонью одной руки. В принципе, дядя Саша был прав, тут можно и пешком легко прогуляться. Три остановки прямо, на лево примерно столько же, а если срезать дворами, то ещё короче.
Ну вот и оно, современное, трёхэтажное здание, с большими буквами, «СТО Лада» на крыше. И очень впечатлила, настоящая машина, «пятёрка», между слов. Перед зданием, за асфальтированная, с разметкой, просторная парковка, огороженная декоративной оградкой. С двух сторон, словно по линейке аккуратно высажены пушистые пихты, а со зданием парковку разделяют цветочные клумбы, при этом прямоугольные чередуются с круглыми. Почти бесшумно закатившись на стоянку, припарковались у других, расставленных строго по разметке машин, которых было уже штук пятнадцать. Выйдя из прокуренной машины, в голову ударил приятный цветочно - хвойный аромат. Вспомнился лечебный, кристально чистый таёжный воздух. Я задрал голову вверх, разглядывая «жигули» на крыше, сияющие в солнечных лучах.
- Что нравится? – спросил дядя Саша, заметив моё восхищение.
- Настоящая что-ли?
- Ну почти, восстановили из металлолома. – У неё в темноте ещё и фары горят.
Саныч улыбнулся, обняв меня за плечо.
- Пойдём, у нас опоздания не приветствуются.
Пацаны уже убежали. Мы пошли по мокрому, свеже – политому асфальту, к проходной. У турникета нас встретил пожилой, но в достаточно хорошей форме вахтёр, в красно- чёрной фирменной спецовке. Приветливо, по-солдатски взяв под козырёк, поздоровался с впереди идущим Санычем. Я, подумав, что для вежливости нужно поздороваться и протянул руку, но вместо приветствия наткнулся грудью на каменную ладонь охранника.
- Палыч, этот со мной у нас будет работать, пропуск сегодня выпишем, - с гордостью пояснил дядя Саша.
- Ну тогда другое дело, тогда милости просим, подтолкнул меня Палыч, похлопывая по загривку.
Как же тут всё продумано, подумал я, даже первый человек встречающий тебя, на проходной, должен внушать доверие. Мы вышли во двор, большой, с трёх сторон ограждённый цехами, а с внешней, контора в три этажа, проходная, и большие выдвижные ворота. Как с наружи, везде асфальт, чистота и порядок. Всё подписано, «БОКС 1.2.3». Ворота в цехах тоже пронумерованы огромными цифрами. Захочешь ни заблудишься! Да порядок здесь, просто как религия.
Саныч, заметив моё восхищение увиденным, не стал меня торопить и как опытный гид, подробно стал знакомить с внутренним миро комбината.
- Это, сынок контора, с этой стороны вход, а с боку столовая.
Действительно, действительно в стороны было крыльцо, со ступеньками на две стороны, над широкой дверью красивыми прописными желто-оранжевыми буквами, стимулирующими аппетит надпись, «столовая». Предусмотрительно, соблюдая неписаные правила, - «что нужно сделать после вкусного обеда?», установлена беседка- курилка, опять-же окруженная клумбами. Но начинался рабочий день, и объект, тоскливо пустовал. У дальнего бокса стояли ряды машин. Как я понял, слева, потрёпанные, ожидающие ремонта, справа же как новенькие соскучившиеся по своим хозяевам.
- Пойдём по цехам тебя проведу.
Зайдя в ближнею дверь оказались в просторном, залитый, через большие окна под потолком, солнечным светом, ремонтном боксе. Справа целый ряд подъёмников. Почти на каждом «вывешена» машина. Народ выходит с раздевалки. На всех фирменная спецовка, и не рваная не грязная, то есть внешний вид, тоже важен. Расходятся по рабочим местам. С каждым шагом меня наполняло чувство приобщения к общему. Буд-то вся эта станция один большой механизм, и я становлюсь его частью. В конце, на верху за стеклянными окнами, кабинет старшего мастера, - то есть Сан Саныча. Поднялись на верх, вдоль окон, как на балконе у перил собрались работяги, которые устремились за нами, как только мы зашли в кабинет.
- Ну вот Максим, тут я и тружусь.
Саныч прошел за один из двух столов, и как только уселся в кресло, его тут-же обступила толпа. Я пропал из поля зрения и внимания. За вторым столом сидела женщина лет сорока пяти. Она деловито работала с документами, что-то писала, перекладывала бумажки с места на место. Иногда, резко разворачивалась на кресле, с стоящему за ней шкафу. Без ошибочно брала нужный документ, возвращалась в исходное положение, за столом, и продолжала свои дела, не обращая на меня никакого внимания. Я пытался поймать её брошенный в мою сторону взгляд, чтобы вежливо поздороваться. Потоптавшись на месте, так и не дождавшись к себе никакого интереса, подошел к окнам. Сверху цех как на ладони. Устав подсматривать за работягами, я уселся на черный, кожаный диван. Часы, стоящие на высоком сейфе за спиной, старшего мастера. Показывали уже без двадцати десять. Толпа заметно поредела, наконец-то, я стал видеть начальника. И, о счастье! - он тоже заметил меня, позабытого, позаброшенного.
- Так, Авдеев ты куда? – окликнул он очередного выходящего.
- На склад, - озадаченный вопросом ответил Гордеев, разводя руками.
- Забеги на мойку, скажи Жоре что бы шел ко мне, скажи срочно, пулей.
- Может позвонить? – сказала женщина, постукивая пальчиком по телефону на столе.
Вот тебе пожалуйста! Я думал, она с головой утонула в своих бумагах. Ни чего вокруг не понимая. А она оказывается подслушивает!
- Да, Зина, позвони.
Зина позвонила, передав слово в слово наказ начальника, и наконец-то снизошла до меня.
Я, пока она не отвела взгляд, учтиво с поклоном сказал, - «здрасте».
- Доброе утро, - кокетливо ответила она.
По - моему, процесс хочет сдвинуться с мёртвой точки, это радует.
Не знаю с какой скоростью тут летают пули, но только сюда этот снаряд залетел минут через пятнадцать после звонка.
* * *
Жорой оказался мужичек лет тридцати пяти, рыжий, уже с приличной залысиной. В отличии от других, одетый в домашнее, синие спортивные с лампасами штаны, футболка с орлом на груди. Поздоровавшись с женщиной, которая тут-же отвлекшись от своих особо важных бумаг, улыбаясь кивнула ему своей усыпанной кудряшками головкой.
- Вызывали Сан Саныч?
Начальник посмотрел на Жору, каким-то отрешенным взглядом, как бы вспоминая зачем он его вызывал. Видимо еще ни все мысли в его голове рассредоточились по полочкам. Да уж, после такого утреннего прессинга, трудно резко сосредоточиться.
- Эээ, а, да Жора, у тебя суббота, последний день?
- Крайний, Сан Саныч, - поправил Жора, - и то только до обеда, вечером у меня самолёт.
- Вот Жорик, - сказал Саныч поднимаясь с кресла, - я нашёл тебе замену. И он подманил меня пальцем.
- Так Саныч, я ведь говорил, что нашел, на своё место мужика, нормального.
- Слушай, кого ты мне приведёшь я не знаю, а этого парня знаю с пелёнок, кивнул он на меня.
- Так-что, мы вошли в твоё положение, уходишь без отработки, - а ты за эти три дня, сделай из него специалиста, высшего качества.
- И Жора, - начать нужно уже сегодня.
Мойщик оценивающе оглядел меня с головы до ног.
Зиночка, положив подбородок на ручки, со страшным любопытством наблюдала за нами, словно смотрела бразильский сериал.
- Ну, это уж от его способностей зависит.
- Тут будь спокоен, схватывает он на лету.
- Ну тогда вперёд, на взлёт! – За мной! - скомандовал Джордж, не желавший терять ни секунды.
Мы вышли, бегом спустились по лестнице.
- Максим, перед обедом поднимись ко мне, - крикнул вслед, выскочивший из кабинета дядя Саша.
Подошли к железной двери, с табличкой, «посторонним вход запрещён». С Боку кнопка вызова.
-Прям как секретный объект, сказал я.
Жора открыл ключом дверь. Зашли, лестница вверх.
- Ты дверь за собой закрыл? – спросил он, поднявшись на пару ступенек.
Я вернулся, подёргал туда, сюда.
- Ну да, она сама захлопнулась.
На верху, уже через дверь попроще, оказались в интересном помещении, похожем на рубку большого корабля. Перед застеклённой стеной, располагался пульт, с кучей кнопок, тумблеров, переключателей, лампочек и приборов со стрелками.
- Пойдём, сначала чаю попьём, познакомимся, - сказал Жора отворив дверь.
О которой если не знать, то и не заметишь. Между двух железных шкафов, полностью, сливается со стеной. Причем ручка прикрыта курткой, висящей на вешалке, прикрученной с боку шкафа.
- Лихо! – заметил я.
- Лихо говоришь, - ты знаешь, чем меньше будут знать, тем тебе спокойнее.
Мы зашли в «потайную» комнату. Тут было всё: - диван, стол, кресло, шкаф, похоже от мебельной стенки, не большой холодильник и, уж вовсе роскошь, кассетный магнитофон и даже цветной телевизор.
- Слушай, тут жить можно!
- Да вообще-то приходилось, весна, осень, такое время, когда двадцати четырёх часов катастрофически не хватает. Хотя бы тридцать было. Клиентов, тьма. Жора достал из шкафа электрический чайник, воткнул в розетку.
- Ты, чего чай, кофе? – ну в общем смотри сам, - сказал Жорик открывая дверцу мини бара.
А там чай, кофе, да ещё и разных сортов, конфеты в вазочке и коробках.
- Ты в армии был?
- Конечно.
- Где?
- На дальнем востоке, - доложил я.
- Ну раз служил, то с поставленной задачей справишься, - заверил меня Жора.
- А я на Балтике, - палубная авиация.
- Порядок у вас тут, «армейский»! – траву не красите? – пошутил я.
- До травы не доходило, но на счёт порядка и дисциплины строго.
- Директор у нас из военных, в отставке, так что сам понимаешь.
- Я тоже за, - против наверно только черти, которые привыкли везде гадить, они ж думаю т что за них вечно кто-то должен подтирать, - но таких мы отсеиваем.
- Ты говоришь, «как секретный объект», - дак та и есть.
- Во - первых дело имеешь, с чужим имуществом, за которое отвечаешь, а во - вторых, тут второй выход за территорию, причём не контролируемый.
- Так - то… - Жорж завис.
- Кстати, а зовут то тебя как?
- Максим, - протянул я руку.
- Георгий, - многозначительно проинформировал Жора.
- Так вот, скажут, Макс, - друг, брат, - давай я вынесу через твою контору, ну скажем, поршневую, карбюратор или ещё чего. Откажешь, - враг. Согласишься, можешь так встрять, мало не покажется! Работы лишишься, это точно.
Из чайника пошёл пар.
- Ну давай по чайку, и за дело, - сказал Жорж, зачерпнув из банки ложку кофе.
Раздался звонок. Я нервно засуетился.
- Кто-то пришёл?
- Нет, это телефон, тут их два, городской и местный, - это свои звонят.
Жора вышел в «рубку».
- Да, да, хорошо, понял, иду.
- Клиент пожаловался, - ждёт, говорит у ворот уже полчаса.
- Пойдём, но сначала заварим кофе.
- Запоминай, - сказал Жора, подойдя к пульту.
Он щёлкнул выключателем. И тут за только - что черным стеклом вспыхнули прожектора, освещая огромное помещение, в низу которого находилась махина, с массой разного оборудования: здоровенные щётки, шланги, цепи. Словно притаившийся монстр, ожидающий команды, «ФАС».
Вот тебе и ведро с тряпкой, - подумал я, покосившись на пульт. И всё это мне нужно обуздать, за каких - то три дня. Ну да ладно, - «не такие шали рвали!»
- Ладно пошли в низ, будешь постигать, что в учебниках не написано.
Мы спустились к большим подъёмным воротам.
- Вот смотри, кнопка подъёма ворот, дублирующая есть на пульте.
- Но! – Жора поднял указательный палец, - сначала познакомимся с клиентом.
Пройдя через небольшую комнату, называемую «залом ожидания», - через ещё одну железную дверь вышли на улицу. Солнце и свежий воздух приободрили. На опять – же, заасфальтированной площадке, стояли две «волги». У белой, вернее серой от грязи, переминался с ноги на ногу хозяин.
- Добрый день! – вежливо поздоровался Жора.
Мужик, подходя тоже закивал, протягивая бумажку.
- Чек на оказание услуг, время, марка, оплачено, и особые заметки, - пояснил Жорж, протягивая мне документ.
- Подгоняйте к воротам.
Счастливый клиент прыгнул за руль, в миг исполнил указание.
Дальше осматриваем машину в присутствии хозяина, обращаем на каждую мелочь: разбитая фара, что-то болтается или вот-вот отвалится, - нам это важно. Указываем в особых отметках.
- Ну всё Макс, началась твоя практика! – иди поднимай борота.
Я щучкой нырнул в дверь, нажал на кнопку. Ворота дёрнулись, со скрипом поползли вверх, запуская внутрь солнечный свет, обогащённый свежим воздухом. Жора сел за руль, загнал машину на мойку.
- Можете зайти, - там телевизор, журналы, предложил я мужчине.
- Нет спасибо я тут на лавочке, покурю.
Ну нет, так нет, я зашёл внутрь, опустил ворота.
- Макс, - позвал Жора, - вот шкафчики, - тут комбинезоны, плащи, - грязные, тут чистые.
- А это сан узел, душевая и туалет. - А то!!! – добавил Жорж, предвидя моё восхищение.
Внимательно запоминал я все движения наставника, впитывал как губка, вернее, как мои джинсы, струи воды, - под которые я, по неосторожности несколько раз попал. Промыв с низу труднодоступные места, мастер закрыл кран, повесил шланг на крючок. Выдохнул, снял капающий плащ и сапоги.
- Пока всё, пошли на верх, нас ждёт кофе.
Мы встали перед пультом. Жора внимательно осмотре всё с верху. Щёлкнул тумблером, вспыхнули несколько разноцветных лампочек. Раздался звук набирающего обороты, реактивного самолёта. Всё во круг задрожало, ноги ощутили вибрацию пола. Я онемел и перестал дышать. Выпученными глазами смотрел вниз. Казалось, вот сейчас то вся эта баррикада и взорвётся. Но гул постепенно выровнялся, вибрация прекратилась. Тут только я ощутил на себе Жорин взгляд. Тот с трудом сдерживал смех.
- В сё нормально? – спросил он.
Я сглотнул слюну, - одобрительно покивал головой.
- Ну тогда поехали! – щёлкнул ещё одним тумблером.
На пульте загорелись ещё лампочки, а в низу началось волшебство. Огромные щётки закрутились, распушились, начали движение. Как на милицейских машинах, забегали красные лампочки разбрасывая в разные стороны свет. Шол процесс!
- Ладно пойдём, насмотришься ещё на эту красоту, - у нас там кофе стынет.
Мы зашли в комнату. Кофе конечно подстыло, но пить можно.
- Вообще -то конечно нужно наблюдать, но я уже привык доверять, всё-таки аппарат серьёзный, заграничный, пояснил Жора ставя на стол вазу с конфетами.
На помывку ушло минут двадцать, для показательного варианта, - это нормально. Просушив горячим воздухом машину, мы выгнали её, всю белоснежно- сияющую на улицу, счастливому хозяину.
- Ещё одна кивнул я на одиноко стоящую чёрную «волгу».
- Это? - нет это моя, равнодушно сказал Жора, но не расслабляйся, сейчас попрут, ночью дождь был.
- Не плохо, - не без зависти заметил я, разглядывая «черную красавицу».
Перед обедом зашёл к Санычу. Тот что-то обсуждал с Зиной, вернее с Зинаидой Ильиничной. Вообще-то она табельщица, и по совместительству что-то вроде секретарши. Та мельком глянула на меня и остановила взгляд на моих мокрых по колено джинсах.
- Получил боевое крещение, - с юмором заметила она.
- Да, - замялся я как плохой школьник, не зная, как оправдаться.
- Ничего ни зима, обсохнешь.
- Ну рассказывай, что решил? – сказал Саныч, снимая трубку телефона.
- Нормально дядь… Я запнулся, Александр Александрович.
Зина засуетилась, глянула на часики, что украшали её пухленькую ручку.
- Ой, скоро обед, пойду я.
Она с женской ловкостью прибрала на столе, и взяв под мышку маленькую сумочку, грациозно удалилась.
- Ало, Оль, шеф у себя? – справился по телефону мастер.
- Ага, хорошо.
- Так, давай быстренько садись за стол, - указал он на Зинино место.
- Пиши заявление.
Я написал под диктовку, стараясь не делать ошибок, максимально аккуратно кладя букву к букве. Ведь сказали, ни знаю кто, французы наверно, - что по подчерку можно определить характер человека.
- Так написал? -давай дуй к директору.
- Подожди, дай-ка я сам схожу, а то секретарша отложит в сторонку, а нам надо скоро.
Саныч встал, задумчиво глянул на мои штаны.
- Ты давай погуляй пока на солнышке, а к часу будь у столовой, пойдём обедать.
Я покорно всё исполнил. Устроил променад вдоль ль цеха, периодически осматривая штаны. Которые сохли прям на глазах. Можно, конечно, процесс ускорить. Побегать. Но не стал усугублять, своё и без того нелепое положение. Убедившись, что мокрота стала почти не заметной, в конце концов может-же быть такой раскрас, я пошёл к столовой.
* * *
В беседке и на крыльце уже собралась толпа, наверное, особо голодных. Хотя, периодически доносимый легким ветерком, со стороны столовой, вкусный запах, обострит чувство голода у любого диетика.
- О, Макс! – вот ты где, - раздался возникшего от куда-то ни от куда Кости.
- Ты как ещё не передумал меняться со мной должностями?
- Слышь, Вован, ты бы махнулся не глядя? – спросил он у стоящего у курилки, по виду жутко недовольного жизнью, сморщенного мужичка.
- Лего, не задумываясь ответил тот. Хотя явно что, был не в курсе с чем нужно сразу соглашаться. По-моему, его больше занимала дверь в столовую, которая вот-вот должна была отвориться. Что тут-же и произошло. Словно от выстрела стартового пистолета, толпа бросилась покорять пищеблок. В одиночестве я стал дожидаться дядю Сашу. По одному или компаниями стали подтягиваться ещё работяги.
- Что стоишь пошли обедать, или ты уже? - спросил проходящий Жора.
- Нет, побольше аппетит нагуляю, - пошутил я.
От вкусных запахов, в животе уже начинало урчать. Даже засомневался. Может Сан Саныч уже там. Да нет, вроде смотрел внимательно. Прошло минут двадцать, когда от конторы вышли двое: Дядя Саша и высокий мужчина в строгом, бежевом костюме, при галстуке, с папкой в руке. Это наверно и есть директор, - решил я. Не торопливо, о чём-то беседуя они подошли к чёрной «волге». Водитель завёл машину, но начальник не торопился, продолжая беседу. В мня стало закрадываться тревожное сомнение. А вдруг, моё заявление, разорванное в клочья, сейчас заметает секретарша, и безжалостно отправляет в корзину.
Но обошлось. Саныч с директором, довольно дружелюбно пожали друг другу руки. Начальник сел в машину и укатил. Дядя Саша глянул на часы и зашагал в сторону столовой, но увидев меня подошёл к беседке.
- Хорошо, что я сходил, шеф сейчас уезжает в командировку. После обеда зайдёшь в кадры, оформишься, выпишут пропуск.
- Ладно пошли обедать.
Ну наконец-то. Столовая была большая, красиво оформлена. Занимала весь первый этаж. Взяв подносы пошли вдоль полок с яствами. Рассольник, пюре с котлетой, сметана, салат и два компота перекочевали на мой поднос.
- Возьми выпечки побольше, беляшей, пирожков, домой возьмёшь, у тебя там пади шаром покати. Пакет на кассе спросишь.
Так я и сделал. Пять пирожков и столько-же беляшей не оставили на подносе место. За кассой оказалась молодая, симпатичная девушка, в оранжевой с короткими рукавами курточке. Белый воротничок и оранжевая с длинным белым козырьком, кепка, придавала ей, детский, озорной вид.
Форма ей очень шла. Хотя на красивую девушку хоть мешок одень, всё равно будет красиво. По табличке на груди, узнал, что зовут её, Таней. Для начала знакомства, начал подбирать, какой ни будь, с ног сшибательный комплимент. Но что-то пошло не так.
- Ты не объешься? – улыбаясь сказала Таня, глядя на мой поднос.
Я почему-то почувствовал себя оскорблённым.
- Тебе жалко, что ли?
- Нет, просто беспокоюсь за твоё здоровье.
- Ты за своё беспокойся, - наверно врачом раньше была? - зачем-то нагрубил я.
Одним словом, флирт не удался, и я отчалил от кассы. Высмотрев Сан Саныча, униженный и оскорблённый побрёл я к его столику. Уселся спиной к кассе, со стороны которой контрольным выстрелом в мой адрес, ангельским голоском прозвучало, - «приятного аппетита». Весь обед, уткнувшись в тарелки, я молча слушал рассказы Саныча. Чувствуя спиной, жгучий, мешающий пищеварению, Татьянин взгляд. Разделавшись с первым, вторым и стаканом сметаны, я понял, что кто-то был прав. Передо мной были ещё два компота и выпечка. На зло кассирше, надо было-бы опустошить весь поднос. Но это было не реально. Кое как справившись с одним пирожком, я сдался. Собрав в кучу, уже остывшие пирожки с беляшами, глубоко вздохнув, я встал и сдерживая отрыжку, зашагал с гордым видом к кассе.
- Дай пакет, - не глядя девушке в глаза, сквозь зубы выдавил я.
- А пожалуйста? – с сарказмом сказала та.
Достав откуда то с низу, резким движением сунула мне шуршащий пакет прямо под нос. Надеюсь, кроме нас этот инцидент никто не заметил. Тем более за стойкой уже стояли конторские. Женщины щебетали между с собой, на свои нескончаемые темы. Я вышел на крыльцо. Саныч уже шагал в сторону цеха. Решив передохнуть, остановился у курилки. Надо было перевести дух. Табачное облако выплывало из-под крыши к центру двора. С каким удовольствием пускали дым работяги, получая истинное наслаждение!
Я тоже когда-то, чуть было не подсел, на эту вредную привычку. В классе третьем. Сначала старшики, смолившие за школой оставляли, на две, три затяжки. Дальше начали стрелять. Раз послали меня за хлебом. Я звякнул Димке, вдвоём веселее. Его тоже загрузили, продуктов прикупить. Когда вышли с магазина, Димон увидел, сидящего на скамейке парня в клетчатой кепке, с сигаретой во рту. Тут-же приободрившись, мой друг, сделав рукой уверенный знак, мол всё окей, подошел к курящему.
- Дай закурить, - сказал Димон, возомнив себя лет на пять старше,
- Ну ты малой вообще совесть потерял, выходишь с магазина и курево стреляешь, - с хрипотцой прошипел «фраерок».
- Да мне только на продукты дали, - начал оправдываться тот, отведя руку с авоськой. Хлеб вот, молоко, маргарин.
- Маргарин, говоришь?
- Да.
- Ну так вот, маргарин и кури!
После такого конфуза, стрелять мы стали только у своих. А однажды купили по пачке сигарет «солнце», без фильтра, как сейчас помню. Забрались в маленький домик на территории детского сада. И начали дымить, одну за одной. Накурились до тошноты. Пришел домой с больной головой, и затуманенным сознанием. На следующий день Димка был, какой-то не разговорчивый. Вид имел жутко потерянный и неуверенный в себе, от чего-то часто плевался и неустойчиво сидел на стуле, словно тот не удобный, каменный или чугунный. А когда на второй перемене я предложил, сбегать за школу покурить. На что реакция была какой-то странной. По лицу друга пронеслась череда таких гримас! Будь-то он за раз ошпарился, прищемил в двери сразу все десять пальцев, и проглотил жабу. Димка сплюнул.
- Я завязал, - сказал он сквозь зубы, сплюнув ещё несколько раз. Меня спалили.
- Отец, - спросил я?
- Отец бы меня в жизни не тронул. А вот мать, высекла, ещё и сигарету сожрать заставила.
Меня самого перекосило от мысли, как я жую табак. В знак солидарности я тоже завязал.
* * *
Из столовой начали выходить конторские. И вдруг на крыльце появляются две молодые девушки. Одна обесцвеченная блондинка, ни чего выдающегося. Это тот случай, когда присутствие одной, делает другую гораздо краше. Хотя, нет, вторая и без сравнений была сказочно красивой. Брюнетка, с черными, заплетёнными в косу, чуть ниже лопаток волосами. Из короткой черной, обтягивающей кожаной юбки, выходили, красивые длинные, стройные ножки, в тёмных колготках, заканчивающиеся, белыми босоножками на длинном, тонных тонких шпильках. Под лёгкой, джинсовой почти не весомой курточкой, сверкала блёстками, нежно розовая, уходящая под широкий белый ремень с большой сияющей пряжкой, блузка. Которая была настолько тонка, что высвечивала, чёрный, узкий лифчик. Длинные ресницы, Карие глаза, тонкие, чувственные губы, делали это чудо природы, самой принцессной принцессой, в мире. Ну по крайней мере, в ближайших пару кварталах. Мужское сословие затаило дыхание. Наступила тишина. Стал слышен слабый, ровный шум кухонной вытяжки, птичье щебетание, трескотня кузнечиков в траве.
У присутствующих глаза засверкали, выделение слюны превысило предобеденное. Рот нужно было захлопнуть по плотнее, что бы из него не потекло. Просто свора «мартовских котов» да и только! Девушки стали на крыльце, положив ручки на перила. Словно выставляя себя на показ, ни обращая никакого внимания на зрителей. Балагур Костя, сорвав с клумбы небольшой красный цветочек, в два прыжка подскочил к крыльцу.
- Вика, это вам от нас, с чувством глубокого уважения!
Вика-же, глянув на него с полным равнодушием, повернулась, с лёгкостью модели спустилась по ступенькам, и как по подиуму пошла вместе с подружкой, отстукивая каблучками по асфальту, почему-то не в контору, а на проходную. Наверно девушки хотели прогуляться в чудесный летний день, в стороне от похотливых глаз. Они ушли, а сердце, им в след продолжало биться в такт каблучкам: тук, тук, тук. Курилка оживилась, «коты» начали разбредаться по рабочим местам.
Сначала я решил. не теряя времени, сразу пойти в кадры. Но покрутив в руке пакет с выпечкой, решил, что хватит на сегодня позорных, мокрых штанов. Оставлю в кабинете у Саныча, исхожу.
- Ты к нам на мойку? - неожиданно спросил идущий рядом коренастый мужик.
- Вроде как да, - ответил я, оценив сарафанное радио, запущенное никем как Костяном.
- А кто эта Вика? - поинтересовался я.
- С планового отдела, но ты губу не раскатывай у неё муж боксёр, просветил меня коренастый и ускорил шаг.
Муж боксёр это, конечно аргумент весомый, и всё же…
Вика, Вика, прилип ко мне этот образ. Ходил в контору, и мечтал встретиться с ней в узких конторских коридорах. Даже поднялся на третий этаж, чтоб узнать где-же находится, этот плановый отдел. Хотел у Жорки узнать о ней побольше. Но тот человек семейный, правильный, ему эта тема не интересна.
Вечером домой пошел пешком. Оказалось, совсем не трудно. Не смог не поделиться успехом. Первым делом позвонил маме. Почти не чего не утаив, рассказал о прожитом дне. Она успокоилась, порадовалась за меня, наконец то я при деле. Потом звякнул Димке, пусть не думает там со своей, что я «не пришей к кобыле хвост». После завтра суббота, и я вступлю в полные права, оператора моечной установки.
Заварил чаю, от эмоций, даже сахару переложил. Выключил свет и под весёлые зайчики стеклянного букета, не спеша ел беляши, запивая ароматным чаем. А в голове, под танцы разноцветных искорок, всплывали лица, Луизы, кассирши Танюшки, и конечно недосягаемой Вики, с её боксёром. Может стоит на всякий случай, на досуге по тренировать челюсть.
Утром отковырял от «бамовского проездного» фотографию, вклеил в новый пропуск. Из дома вышел пораньше, чтобы не подумали, что я хочу сесть на хвост, возившим дядю Сашу пацанам. Убежал пораньше. День прошёл на редкость плодотворно. Получил «красно-чёрную» спецовку. Жора нашёл зарисованный им когда-то пульт, с указанием приборов, который я тут-же приклеил на стекло. А главное, я полностью самостоятельно помыл две машины.
В субботу Георгий устроил прощальный отходной. В обед собрались только элита: токарь, маляр, карбюраторщик, электрик. Они не только должности цивильные занимали, но и сами, как я понял были людьми серьёзными. К застолью подвезли: шашлык, пирог, фрукты. В «потайной» комнате, негромко звучала музыка, велись деловые беседы. Подняли по две рюмки, одну за бывшего, другую за будущего хозяина мойки. Когда гости разошлись, мы с Жорой ещё посидели. Видно, было что тот хоть и едет в «САМ» Ленинград, но расстаётся со всем, с большим сожалением. Он оставил мне всё. Вернее, что ему нужно было, давно уже вывез. А вот почти новые наборы инструмента, спецовка, вся обстановка, да же коробку, которая лежала в шкафчике, я и не знал, что там. Оказалось это коньяк, дорогущий, импортный. Жора вызвал такси, Мы вышли на улицу. Сели на скамейку. Погода была как на заказ, тепло, солнышко, лёгкий ветерок.
- А где твоя машина?
- На ней жена позавчера уехала, у неё сегодня уже рабочий день.
- Жалко до юбилея немного не доработал, посетовал Жорж.
- Что за юбилей?
- Фирме, пятнадцатого числа будет пятнадцать лет, - пояснил он.
На стоянку с визгом завернула такси.
- Ну ладно Макс, давай. Живи правильно, работай честно с умом, и всё у тебя будет.
Мы хлопнулись ладонями. Жора сел на заднее сидение, и «волга» быстро укатила. Я стоял и смотрел в след с горьким чувством, расставания. Буд -то знал человека, ни каких-то три дня. А всю жизнь. Прибравшись на верху. Убрав в холодильник продукты, которых мне хватит не на один день. Прошелся по всей мойке, со странным, новым чувством, хозяина. Домой пришел, когда уже стемнело. В почтовом ящике лежало извещение на посылку, от матери. Интересно, чем она решила меня порадовать? И хотя было ужасно интересно, терпеть придётся до понедельника. В темноте комнаты меня, всего довольного собой, весело переливаясь, встречал стеклянный букет. Включив телевизор, я только, только расположился на диване, ощущая приятную усталость, медленно расходящуюся по всему телу, как раздался стук в дверь. Это скорей всего сосед. Он как-то не привык жать кнопку звонка, и почти всегда стучит, выдавая тем себя. Открываю. Та и есть Саныч!
- Ты что до такого времени, на работе что ли был?
- Да, куда мне спешить.
- Я не помешал? – поинтересовался Саныч, глянув в тёмную квартиру.
- Нет, нет я один, просто решил прилечь.
- Завтра отлежишься, а сейчас давай, заходи, моя там уже на стол накрывает. Надо отметить начало новой должности, а то не порядок.
* * *
Я попытался вежливо отказаться, чтоб не выглядеть нахлебником. Но Саныч был твёрд.
- Здрасте, теть Зин, - заходя на кухню, сказал я.
- Здравствуй, здравствуй соседушка, - ответила женщина, извлекая из духовки, противень с картошкой и курицей.
Я примостился к столу на крайний стул. Саныч же, с ходу, дал крен в сторону висящего шкафчика, откуда извлёк хрустальный графин с жидкостью розового цвета.
- Вишнёвочка, на чистом медицинском, - пояснил он, значимо подняв в верх указательный палец.
Сгребя в одну руку три изящные, на тонких ножка, рюмочки, закрыв дверцу направился к столу.
- Так Саша, давай я сначала на стол соберу, а уж потом ты со своим вином лезь, - сурово осадила почти успевшего сесть Саныча, супруга.
- Вот так и живу, под тотальным контролем, - пожаловался мне сосед направляясь к выходу.
- А это ты оставь, пока оно тебе ни к чему, - сказала тётя Зина, отняв у мужа графин с рюмками.
- Пошли Макс на балкон, покурим, с этим и бабами спорить, себе дороже, - пробурчал тяжело вздохнув обиженный сосед.
Мы вышли на балкон. Вид тут не привычный. Мой выходит во двор, а этот в обратную сторону, тут школа, детский сад. Да и квартира у них четырёхкомнатная, у меня на комнату меньше.
- Сашка, сын, должен был приехать, у матери сегодня день рождения. А тут давеча звонит, в аэропорту говорит сидят, погода не лётная, раньше, чем завтра не появятся.
- Интересно дядь Саша у Вас, ты Сан Саныч, и сын тоже Сан Саныч.
- Да, мог бы и внук Сашкой быть, да видишь, одних девок нарожали. А у Светки, наоборот, четверо, и все парни. Вот и думай, вроде с одного гнезда, а у каждого своё.
Мы стояли на балконе, Саныч несколько раз прикуривал, постоянно гаснувшую папиросу. Наконец дождались приглашения к столу. Приятно, по - домашнему, провели мы вечер. Были тосты за именины, за мою новую работу, за здоровье и мир во всём мире. После каждой опорожнённой рюмки выходили на балкон. Разговоры становились, всё интереснее и душевнее. Оказывается, Саныч с нашим директором служили вместе. Только один дембельнулся, а другой продолжил военную карьеру. Дружить не перестали. Я даже узнал, что сосед когда-то увёл у друга девушку, Тётю Зину. Оказалось, тот ещё ходок был! Мне нравилось, больше слушать. Самому пока хвастаться нечем, достижений никаких. Да и настойка оказалась качественной на столько, что я несколько раз чуть не уснул стоя.
* * *
Во сколько пришел домой, даже не помню. Отключился как говорится, - без задних ног. Потратив воскресение на восстановление сил, в понедельник на работу пришел как огурчик, с огромным трудовым потенциалом. Дни летели как из пулемёта. Обеденные свидания с Таней становились всё ярче и желаннее. Впереди маячил юбилей, на который я возлагал большие надежды. Всё - таки кассовый аппарат не будет стоять, между нами, и я решусь на какие-то важные слова. Считаю дни. Вот уже двенадцатое. Осталось три дня. Хожу весь наэлектризованный, разве что не искрюсь, и не щёлкаю разрядами.
Помыв с утра три машины, развалился на диване. До обеда ещё полчаса. Представляю, как приду в столовую. И чего бы такого свеженького ляпнуть, чтоб Танюшка похихикала. Вдруг послышались шаги по железным ступенькам. И не обычные, а как каблучками. Напрягся, прислушался, может кажется? Да нет, действительно со стороны цеха, кто-то неспеша поднимается. Выскочил из комнаты в «рубку». Передо мной стоит, - не поверите, Вика.
- Привет, - тихо сказала она невозмутимым тоном.
Будь-то каждый день заходит ко мне в гости. Сегодня она особенно нарядная. Синее, почти фиолетовое свободное платье, ниже колен, подпоясанное красным пояском. Такое лёгкое, что кажется, раскрути её сейчас, как балерину, по телевизору. Тут-же аппетитно разовьётся подол в стороны, открывая всё секретное, что под ним. Распущенные волосы, большие тонкие, золотые ободки свисают с ушек. А по верх лба, зеркальные солнцезащитные очки, душками украшающие прочёску.
- Максим? – загадочно улыбнулась она, обнажая белые зубки.
- Вика, - протянула она миниатюрную ручку.
- Можно у тебя покурить?
У неё в руке появилась припасённая в кулачке сигарета. Я как осёл, одобрительно закивал головой. Хотя минуту назад, никому бы этого не разрешил.
- А ничего? – кивнула она на табличку «не курить».
Я как решающий тут всё брезгливо махнул рукой на надпись. В конце концов надеюсь не провокация-же это, не с проверкой техники безопасности она явилась. Вика, выдержав паузу, стала крутить сигарету, двумя пальчиками. Ну вот осёл, он и есть осёл, - выругал я себя. Зачем-то похлопал по своим карманам, зная, что спичек при себе не имею.
- Сейчас, секунду, - я прыгнул комнату, вспомнив что видел как-то зажигалку в столе. Выдвинул ящик стола. О! - да их тут ещё и не одна. Взяв самую красивую, снова подскочил к девушке. Стараясь не облажаться, щёлкнул кнопкой. Однако вместо ожидаемого эффектного пламени, из маленького окошечка в корпусе, с приятным шипением появился не большей голубой огонёк.
- О, фирма! - заценила Вика, пригубив, белый с золотым ободком фильтр.
Я поднёс огонёк к сигарете. Девушка затянулась, за тем подняв голову к верху, не сводя с меня глаз, тонкой струйкой выпустила дым к потолку. Да уж принцесса! Даже запах дыма благородный. Век бы нюхал не переставая.
- В общем Максим! – вот какое дело привело меня к тебе.
Набрав побольше воздуха, чтобы высказать всю проблему разом, моя «принцесса» уже почти издала первый звук. Но не успела, меня понесло. Гонимый эмоциями я начал первым.
- Вика! Мы сейчас решим все твои проблемы.
- Говори, кто тебя обидел? – зачем-то ляпнул я.
Девушка выждала некоторую паузу. Оценивающе осмотрела меня. Она была, так близко! И запах духов, действующий словно наркотик творил в голове какую-то кашу. Сейчас приглашу её в «тайную» комнату. Для начала приглашу присесть на мягкий диван, включу медленную, убаюкивающую музыку. За тем… Эх, кабы знать! Я бы фрукты, лёгкое вино, и… По-моему, у меня даже челюсть ныть начала, от возможно скором знакомстве с боксёром. К счастью, ровный, спокойный голос вернул меня на грешную землю.
- Ты понимаешь! – родители приехали. У меня сегодня день рождения. Вообще-то такие вопросы наши бабы решают через главного инженера. Но он сейчас в отпуске. Я подошла к Сан Санычу. Мы с ним и хотели прийти, он дверь открыл, я вошла, а его кто-то окликнул. Ну и по-моему, он просто про меня забыл.
- Ага, во ты как прошла, а я думал дверь забыл закрыть.
- Ну так в чём проблема то?
- Проблема? – а да! В общем родители живут в деревне, семьдесят км от сюда. У них там дождь был. А дорога, ужас какая!
- Ну в общем, можно помыть машину?
- Это и есть твоя проблема? – разочаровался я, готовый сей час на более серьёзные поступки.
- А когда можно подъехать?
- Да сейчас и пусть подъезжает.
- У тебя-же обед.
- Обед, да я ради тебя месяц готов голодать, тем более в день рождения, - пошутил я.
Хотя, по-моему, это была не шутка. Девушка покрутилась из стороны в сторону, ища место куда можно выбросить сигарету. Я аккуратно взял из её пальчиков окурок, открыв дверь выбросил его в низ. Хотя следовало-бы приколоть его дома к стене, как сувенир на память.
- Тогда я побежала звонить, пусть прямо сейчас и подъезжает, - сказала Вика, в плотную подойдя ко мне, смахнула с плеча воображаемую пылинку, и прислонилась ладошками к моей груди.
- Можешь с моего позвонить, - не без гордости сказал я, показывая на телефон.
Но Вика уже скрылась за дверью, оставляя на ступеньках барабанную дробь от каблучков. Я глянул на время. Обедом, конечно, придётся пожертвовать. Потому что после у меня есть машины. Я думаю, от куда они сегодня лезу? Оказывается, где-то был дождь.
Уже через пятнадцать минут затрещал местный телефон.
- Макс, папа сейчас подъедет мажешь открывать дверь.
Макс! – это, уже подвижки к более близким отношениям. Я спустился в низ, поднял ворота. Погода – чудо! На площадке пока пусто, но по дороге не торопливо катится видимо изначально зелёный «Москвич». Может это не то? У такой красавицы папа ездит на далеко не первой свежести, ни знаю, как это назвать, - «колымаге». Однако «Москвич», снизив скорость почти до нуля, повернул на стоянку, и урча не понятными звуками подкатился к воротам. Дёрнувшись как в предсмертной судороге, авто заглохло. Скрепя крышкой, тфу, простите дверцей, на свет божий вылез маленький, худой, седой мужичок. Суетливо, виновато подошел ко мне.
- Вы Максим? – спросил он.
- Да, а Вы наверно Викин папа?
Я не стал рисковать, садясь за руль, а попросил папу под моим руководством, самому загнать машину как говорится в «стойло». Выпроводив с мойки папу, не теряя времени я принялся за дело. Не смотря на внешний вид, относился к этому куску ржавого железа, с какой-то не поддельной ответственностью. Можно сказать, с сыновьей нежностью. Всё-таки любовь, это сильная сила. Женщинам этого не понять, они потребители.
Помыл и почистил всё, даже пропылесосил, залезая в самые труднодоступные места. Куски навоза и комбикорма меня не останавливали. Так хотелось прогнуться, ну разве что языком не вылизал. Справился достойно. Мокрый был не только от воды, но и от пота. Скинув плащ и сапоги, поднялся на верх. Включил двойную просушку, за одним отдышался. По времени прям тютелька в тютельку. Подняв ворота, взгляд мгновенно как молния врезался в ближайшую скамейку. Там мирно беседуя, сидели, папа с дочкой. Папа курил, Вика, крутя в руке целлофановый пакет с двумя беляшами, улыбаясь смотрела на меня. Она не сразу, а с некоторым запозданием вспомнила, что по статусу, всё-таки марочку принцессы надо держать. Быстро как солдат перед внезапно появившимся командиром, вскочила выпрямившись как струнка. При этом на стоянке уже стояли две ожидавшие своей очереди машины. Присутствие которых немного давило на меня, не давая выйти, рассыпаясь речами, как я рад видеть таких желанных посетителей. Вика зашагала в мою сторону убрав ручки за спину.
- На обеде так и не был? – спросила она, заранее зная ответ.
- А я вот, взяла тебе перекусить, сказала она почти шепотом, протягивая пакет, глядя прямо в глаза.
Я вообще заметил, что она так смотрит, будто взглядом хочет просверлить на сквозь. Потеряв дар речи, даже не поблагодарив, взял свой обед.
- Можете забирать, - кивнул я в сторону сияющего чистотой зада «москвича».
- Па, можно я? – прыгая как маленькая девочка, хлопая в ладошки пропищала Вика.
- Ну конечно, - одобрил отец.
Глядя на них, невозможно было представить, чтобы папа хоть раз дочке в чём ни будь отказал. «Москвич» торжественно выкатился на улицу. Не хватало малого: - салюта и аплодисментов. Девушка, святясь от счастья вышла из машины. Папа подошел ко мне, протянул руку. Озадачено посмотрел на нас с Викой.
- Что с меня?
От такова неожиданного вопроса я о цепенел.
- Да мы, за всегда! – единственное что подобрал я.
Вика, взяв папу за плечи, буквально втолкала его за руль.
- Ты в контору? – можешь через меня, - предложил я, намекая на проход через мойку.
- Мне сегодня рабочий день сократили, с обеда я свободна. - День рождения, же!
И сделав пару шагов к папиной машине, резко обернулась.
- Спасибо, Макс.
Какое-же это было «СПАСИБО»!
Вика, с папой укатили. Я, чтобы притупить чувство, нахлынувшего одиночества. С остервенением, и самозабвением взялся за работу. Но её, «спасибо» прорывалось свозь шум вращающихся щёток, воя электромоторов и других помех. За день столько благодарностей выслушаешь, что обращать внимание перестаёшь. Но тут, будто открытие сделал! На сколько это волшебное и красивое слово! Как и сама она, недоступная, непонятная! Одна, для всех, там на территории, неприступная как скала. И совсем другая тут, только-что уехавшая на старом, убогом «Москвиче». Ничуть не брезгуя, ни развалюхой, ни стареньким смешным папой. Которого любит по-честному, словно десятилетняя девочка. При этом оставаясь всегда новой, чистой, нарядной. Я ни разу не видел её дважды одинаковой. Как ей это удаётся? Лично мне без недавней маминой посылки, с шикарным костюмом, рубашками. В высшем свете и показаться было-бы не в чем. Даже размеров своих не знаю. А теперь готов хоть на свадьбу. Понятно, что мама об этом и мечтает. Ну а пока заканчивается ещё один день. До юбилея остаётся всего два!
* * *
Ну вот и наступил, знаменательный день, пятнадцатое августа. Пятнадцать лет исполнилось нашей Станции Технического Обслуживания. Я, конечно, к этому юбилею, как говорится, - будто кобыле хвост. Ну пусть не хвост, пусть маленький хвостик, но всё равно волнительно. Всеобщая атмосфера праздника, просто физически ощущается на всей территории. Вчера был в столовой. Готовятся к торжественному банкету. Настраивают аппаратуру, колонки, микрофон. Протирают, удаляют пожухлые листья в кадках. Танюшка вся занятая, даже поговорить спокойно не удалось. Хотел узнать как обычно тут проходят такие юбилеи, но оказалось, что она сама здесь работает ненамного больше меня. Устроилась в начале лета, после училища.
Рабочий день сегодня сокращённый, до двенадцати. Я сбегал домой, переоделся в новый, недавно присланный мамой костюм. Оценил себя в зеркале, вроде ничего, сойдёт! В зал вошёл, чуть с опозданием. Привычную рабочую столовую не узнать. Столы покрытые, голубого цвета с белой бахромой, скатертью, ровно составлены буквой «П». У дальней стены, что за кассой, небольшая сцена с трибуной и микрофоном. За трибуной столы покрыты красным бархатом, - это для начальства. На стене транспарант, - «Нам 15». Плакаты с фото, содержащие тему развития от строительства, до сегодняшних дней. Отчет показателей в цифрах.
Я рассмотрел знакомые лица, Костян, Артём, но там мест не было, пришлось расположиться с краю. Хотя тут да же лучше, весь зал как на ладони. На столах, аккуратно расставлены бутылки с минералкой, газировкой, шампанским. Фужеру, стаканы, ножи, вилки. Всё как в приличном ресторане. Круглые часы на стене между окон, показывают без пяти двенадцать. Вот, через главный вход заходит руководство, и почетные приглашённые гости, тоже имеющие отношение к нашему производству. Заняли места за столом. Прям как большой дворец съездов, в Москве! Все в ожидании начала церемонии. Из-за занавеси со стороны кухни, появился ведущий. Чёрный костюм, бабочка микрофон в руке, уверенное, умное лицо. Всё будто по телевизору. Кстати! Я заметил двух операторов с камерами. Один оказался у меня за спиной, другой ближе к сцене. Будет съёмка для истории.
- Добрый день, друзья! Сегодня мы собрались: - и понеслось. Короткая, минут на десять биография, наше предназначение и важная роль в жизни города. Меня это не очень интересовало. Поэтому я больше с любопытством рассматривал, сидящих за столами в зале, и включил внимание только когда к трибуне вышел директор. Да действительно серьёзный мужик, чувствуется армейская выправка. Говорит без бумажки, четко, ясно, при этом без пафоса. Минут двадцать продолжалось вступление. Начались награждения. Я был удивлён что первым был приглашён Забелин. Сан Саныч встал и под аплодисменты вышел на сцену. В строгом сером костюме он выглядел не привычно, даже показалось что немного комплексует. Тут из дальней двери выходят три девушки, и не поверите, - первая, моя Танюшка. Ну на счет, моя, это я наверно поторопился.
Красивые в ярко-красные юбки, чёрные как антрацит атласные сорочки, переливающиеся при каждом движении. На груди большие круглые значки с цифрой «15» обрамлённой золотыми лавровыми листьями. Одинаковые причёски с сверкающими диадемками. Выход этих сказочных фей, сделал мероприятие далеко не провинциальным. Даже аплодисменты с их появлением, кратно усилились. Я с самого прихода за прилавками, Танечку, а она оказывается вон, где скрывалась.
Таня первой подошла к Сан Санычу. Надела ему через плечо красную ленту с золотыми буквами, какими я со своего места не разглядел. Вторая девушка вручила коробочку с юбилейной медалью, и грамоту, а третья пакет с подарком и большой букет цветов. Было заметно как Сан Саныч конфузился, не привык он к такому избыточному вниманию к себе. Но это я думаю объяснимо, всё-таки рабочий человек, а не артист эстрады. Неизвестно как бы я выглядел на его месте.
Не обращая внимания на следующих героев, я пристально смотрел на своего начальника, надеясь, что и он заметит меня. Очень уж хотелось, вытянутой рукой с поднятым вверх пальцем поддержать его, давая понять, как мы им гордимся. Но он прошёл к своему месту за столом, где тут-же был атакован вниманием окружающих, безцеремонно лезли в пакет, интересуясь содержимым. Разглядывали медаль засыпая вопросами. Весело было наблюдать за ними.
На сцену поднимались всё новые сотрудники. Я с удовольствием наслаждался каждым появлением Танечки. Ну век бы смотрел на этот сюжет, лучше любого кино! Интересно заметила-ли она меня. И тут из динамиков звучит: - приглашается Румянцева Виктория Григорьевна. Я не сразу понял смысл сказанного. Румянцева и Григорьевна, мне ни о чем не говорило. А вот Виктория! Насторожился, неужели! Поднялась в самом начале ряда, в конце которого сидел я. На сцену вышла девушка. Да какой там! Молодая стройная женщина, в строгом, металлического цвета костюме. Чуть расклешенные со стрелками брюки. Приталенный пиджак, белая блузка с чёрным тонким галстуком, украшенным у воротничка, толи брошкой, толи запонкой, которая блестела, слепя глаза даже с моего удалённого места. Волосы собраны на затылке в тугой переплёт. И почему-то большие, в тонкой круглой оправе, очки, которые делали её лет на десять старше. Ну артистка, во даёт!
Да уж, сцена, это видимо точно её стихия. Она стояла ровно как статуя, глядя на всех своими огромными глазищами. Может я даже, попал в её поле зрения.
Мне показалось что при награждении Таня, как-то небрежно накинула ленту ей на плечо. На сцене две не безразличные мне девушки. Но это всё скрыто от посторонних. Ну а действие тем временем продолжалось, переходя в следующую, более расслабленную стадию. Ведущий, «тамада», поздравил, поблагодарил и пожелал всем, всего, всего, всего… Заиграла музыка. С кухни одна за одной выходили, грациозно и широко улыбаясь, официантки, котя перед собой блестящие тележки. Бутерброды с красной икрой, сёмга, фрукты, пирожное, заполняли столы.
Хлопками откупоривалось шампанское, звучали тосты, звенели бокалы. Баламут Костя, бежит через весь зал, чтобы чокнуться с Сан Санычем. А как-же, внимание начальника, дорогого стоит! Вот появились первые танцующие парочки. Многие пришли с супругами. Официантки строго следили за сервировкой. Пустеющие тарелки, бутылки тут же заменялись. Всё было на высшем уровне. Не было только Татьяны.
Заметив освободившийся стул, рядом с Санычем, я перешёл туда, прихватив фужер с вином.
- А Максим, ты тут, а я уж думал ты не пришёл, - не поддельно обрадовавшись сказал Саныч.
- Немного припоздал, пришлось, с краю приземлиться.
- Ну как тебе наш «День рождения»?
- Всё супер, дядь Саш, даже не ожидал такого размаха.
- Ну дак ведь, как работаем, так и отдыхаем!
- А что без жены? – поинтересовался я, потирая двумя пальцами рукав его пиджака, проверяя качество ткани.
У моего цвет такой-же, один в один. Можно подумать, мама с тётей Зиной, в одном магазине отоваривались.
- Ну нет, мою на концерты не вытащишь, ей стирка важнее.
Мы сидели, мирно разговаривали. Я машинально смотрел на столы напротив. И тут понял, что смотрю прямо на Вику. Мало того, прямо в глаза! Она же, подперев голову кулачком не сводила глаз с меня, наверно ожидая, когда-же я проснусь. От неожиданности и нелепости ситуации, я даже вздрогнул. Как так, в упор смотрю, и не узнаю! Что-то не замечал раньше за собой такой рассеянности. Неужели шампанское, так коварно меня подвело. Сгореть можно со стыда! Она меня расшифровала. Поняв моё смущение, Вика наконец-то улыбнулась. В ответ я тоже скорчил милую улыбку, и чтоб оправдаться, безнадёжно кивнул в сторону танцующих. Намекая, - а не покружиться ли нам под музыку? Виктория, поджав губку, сделала движение плечиками вверх, говоря, - толи не знаю, то ли, а почему бы и нет. Ну да ожидать что она сейчас, тараня столы ринеца ко мне, конечно не стоит. А значит первый жест за мной.
- Пойду я, потанцую, - потрогав Саныча за плечо, и осушив очередной бокал, сказал я.
- Давай соседушка, развлекайся, а я пойду домой.
* * *
Обойдя столы, подошёл я к Вике. Взялся левой рукой за спинку стула, правую подал девушке, Та, ухватившись ручкой за мою ладонь, привстала. Выдвинув стул, помог ей встать, поддерживая за талию.
- Потанцуем? – повысив голос, чтоб услышали все пялящиеся на меня Викины соседки, сказал я.
Девушка смущенно опустила взгляд, под хлопанье глаз изумлённых подружек, вышла из-за стола. Если, по правде, я не понимал, - сейчас, её честное поведение, или она просто подыгрывает мне. От куда это всё? Я сам себе удивлялся. Будь-то кто-то, или что-то свыше, руководит мной. Часто смотря фильмы, мы восхищаемся деликатностью кавалеров прошлых времен. Каки-же они воспитанные! А может это всё в нас заложено, и просто ждёт своего часа, мгновения, какое случилось сейчас со мной. Как бы то ни было, но не хватало только барабанной дроби, как в цирке. Кстати, о дроби! А ведь муж то боксёр! – стрельнуло где-то в виске, неприятно отдавшись в нижнюю челюсть. Хотя мне уже всё равно. Хоть один танец, я должен успеть станцевать!
Мы вышли к кружившимся по среди зала парочкам. Это не сон. Я обнимаю Вику за талию, её руки на моих плечах. Вдыхаю её дыхание, не моргая смотрю ей в глаза. Кажется мы одни, в огромном, со стадион зале. Только бы не остановилась музыка.
-Ты носишь очки? – спросил я, желая для полной реальности услышать её голос.
- Вообще-то нет, - ответила она, выдержав томную паузу.
- Зачем тогда одела?
Девушка молчала, ей наверно танец доставляет больше удовольствия, чем разговоры. Хорошо, будем молчать решил я.
- А это может чтоб не сглазили, - вдруг таинственно шепнула она мне на ухо.
- Ну ведь видно, что стёкла то простые, - блеснул я знанием оптики.
- Да забудь ты про эти очки, - они тебе мешают?
- Просто я тебя мог-бы не узнать, в этом амплуа.
- А ты, и не узнал, сидел, - в упор смотрел и не видел.
- Да, каюсь, переволновался. Ни каждый день попадаю на юбилей.
- Уговорил, прощаю, - мягко сказала Вика, соединив свои ручки на моей шее.
Ну вот случилось, потухла музыка. Девушка опустила руки. Я надеялся, что тут-же зазвучит следующая мелодия. Но «тамада» решил украсить, как ему казалось унылую обстановку своими искромётными речами. Знал бы он, как это было не кстати. А может он просто ревнует её ко мне. Во всяком случае, он украл моё счастье
- Покурить хочется, - сказала Вика, глядя на выходящих перекурить мужиков.
- Пойдём на улицу?
- Ты предлагаешь мне посетить вашу курилку?
- А куда, ни здесь же?
- Ну пойдём за территорию. А может ко мне! – осенило меня. Возьмём бутылку «шампуни», у меня, музыка, чай попьём, телевизор за одним послушаем.
- Ты что, дурак? – ткнула мне пальцем в лоб Вика.
- Прикинь, мы идём на мойку, размахивая бутылкой вина. Ещё песню затянем на всю деревню.
- Представляешь, какая картинка! Назад можно будет не возвращаться, никогда.
- Да не фонтан! – согласился я.
- А может просто выйдем за территорию, прогуляемся, смотри какая погода, - предложил я, более компромиссный вариант.
- Ладно, пойдём прогуляемся, погода правда, что надо.
Через проходную мы вышли на залитую солнцем улицу. Летний ветерок ласково шуршал листьями, путаясь в кронах деревьев. Редкие машины, автобусы лениво катились по чистой, уходящей за город дороге. Суббота. Кто-то ехал на дачу, кто в гости, или просто решал свои накопившиеся за неделю дела. Люди наслаждались последним летним месяцем. Как я понял Вике не очень хотелось, чтоб кто-то видел её курящей. А может больше сигареты, она стеснялась меня. Не сговариваясь, мы свернули на лево, неспеша пошли по дорожке вдоль цеха, в конце которого была моя мойка. Дойдя до ворот, я снова предложил зайти ко мне. Но Вике нравилось на природе. Мы присели на лавку, где не давно они с отцом ждали, когда я мыл их машину. Вика как школьница осмотрелась по сторонам, достала тонкую коробочку дамских сигарет.
- Будешь, - протянула она зажатую в кулачке пачку.
Я отрицательно помотал головой.
- Вообще не куришь?
- Вообще.
- Счастливый! – а меня вот девки в институте приучили.
- А муж, не ругает? Кстати, хотел спросить, - что ты его с собой не взяла? Многие, парами пришли.
Вика затянулась, повернулась ко мне. Медленно стала выпускать дым через нос.
- А ты, что же сегодня без жены?
- Кто тебе сказал, что я женатый?
- А с чего ты взял, что я замужем?
Я молча смотрел на неё, пытаясь разгадать коварность её поведения.
- А, ну да, конечно, так вот все пальцем показывают, и говорят, - вон она идёт, вся замужняя, - проведя вытянутой рукой, с прямым указательным пальцем, слева на право, показывая, как-бы на себя идущую, сказала Вика.
- Да, да, да: - вот так и говорят. И ещё говорят, что муж боксёр.
- Ох, эти мужики, хуже баб, - выдохнула она, вставая и разглаживая брюки.
Ходя передо мной туда-сюда, жестикулируя руками, будто учитель у доски, она продолжала:
- Боксёр, - это мой брат, Генка. Я тут и живу у него. Иногда подвозит до работы, иногда с работы забирает. Он и сегодня обещал забрать. Только ему верить, значит себя не уважать. Такой-же баламут, как и ты. Скоро тридцать, а жениться да же не думает. Куча баб. Не знаю, как он их запоминает, по именам. Лично я от них устала. Каждый день. Звонок, - А Гена дома? А где он? Всей семьёй молимся, - когда-же он женится.
Ну наконец-то она успокоилась. Даже сигарета истлела сама по себе. Опять присела, достала ещё сигарету, прикурила.
- А ты как, тоже любитель свободы?
Я смотрел на неё будто первый раз вижу.
- Боксёр брат? Брат значит? – хотел я подумать про себя, а вышло в слух.
- Да брат, брат успокойся, - врать я не умею.
- Вообще не знаю, откуда взяли, что он боксёр. Ну так-то да, ездит по соревнованиям, призы получает, весь шкаф в кубках. Медали уже просто в коробку кидает.
Я сидел, слушал, и будто только-что на свет народился.
- А ты, прям весь боялся? – лукаво спросила она.
Мне хотелось сказать что-то в свою защиту. Вроде, – кто? я, боялся? Но не стал хорохориться.
- А тебе тоже медаль вручили? – спросил я, стараясь переменить тему.
- Нет, медали тем, кто десять и более лет отработал. А мне значок, юбилейный, - уныло пояснила она.
- Блин, пакет-же там оставил, даже не посмотрел, что там, - спохватился я.
- Ну и что, мой тоже там. А в пакете: - грамота, конфеты, футболка, бейсболка. У меня ещё цветы. Так что не переживай, воровать нечего.
- Слушай, а пошли в ресторан. Ты была в «Юности»? – не знаю с какого перепуга ляпнул я.
- Ух-ты, куда тебя понесло! Рестораны любишь?
- Да, нет. Если честно ни разу не был. Хотя вру, был один раз, на вокзале в Новосибирске.
- А почему-же тогда именно в «Юность»
- Да это, друг в письме описывал, у него там свадьба была. Да я сюда приехал то только Июне, в конце. Так что ни где ещё не побывал.
- А от куда приехал, с приисков, с Калымы?
- Ага… - я заценил Ваше любопытство, но, разочарую, приехал с БАМа.
- С БАМааа!!! Что, серьёзно? Дак ты не местный, что ли?
- Почему, местный. Тут родился, учился, в армию ушёл. А оттуда, прямиком на стройку века.
- Как интересно! Прям сам рельсы ложил? Вот этими руками? – прикоснувшись к моей руке, наклонившись, и с низу заглянув мне прямо в глаза, восхищённо спросила девушка.
- Нет Викусь, до рельсов дело не дошло. На моём участке валили, корчевали лес. Делали отсыпку.
Я покрутил руками.
- А вот ими рельсы уже никто не ложит. С этим мы покончили ещё в прошлом веке.
- А как же тогда?
- Как, как специальный поезд идет, и сам с себя краном укладывает за ранее готовые пути.
- А да, да, точно я же по телевизору видела. Просто забыла.
Вот она меня зацепила, прямо за живое. Я, уже запыхаясь, начал рассказывать про суровую, но такую заводную, счастливую таёжную жизнь. Но её ладошка у моего рта, угомонила мои эмоции.
- Здорово! Какой-же ты счастливый. Я тоже мечтала уехать из деревни, на стройку, далеко, далеко. Как повариха из «девчат». Но мама заставила идти в институт.
Мы помолчали, каждый о своём.
- Ладно, ресторан так ресторан. Говори свой адрес и телефон. Я часов в шесть за тобой заеду, с Генкой, или такси возьму.
- Слушай, давай сегодня обойдёмся без Генки.
- Ааа, боисся! То-то, мне в школе даже старшеки боялись, грубое слово сказать. Так-что учти, я разбалованная.
Я был обескуражен, таким резким поворотом событий.
- Пошли зайдём на мойку, запишу адрес.
- Не надо. Все говорят, что у меня феноменальная память. Говори, запоминаю.
- Сколько сейчас? – спросила Вика, задирая мне по очереди, то левый то правый рукав пиджака. Тоже счастливый? Часов не имеешь.
- Так пойдём, на мойке часы есть.
- Что ты меня всё на эту мойку хочешь затащить? Я и так вижу, что времени ещё навалом.
- Давай ты иди за своим подарком, через себя. А я через проходную.
- Но тут-же ближе, не унимался я.
Вика набрала полные лёгкие воздуха. Наверно хотела выругаться в мою сторону. Но воздержалась.
- Я, через, про-ход-ну-ю, - сказала она по слогам, и стремительной, лёгкой, привычной для неё походкой пошла, оставляя за собой, словно малюсеньким молоточком по хрустальному фужеру, цок, цок, цок…
* * *
Ну, держись Вика! Сегодня то, я тебе всё расскажу про БАМ. В целях конспирации пулей пролетел я сквозь мойку. В столовой всё было по-прежнему. Звучала музыка, кружились пары. Разве что народу чуть поубавилось. Забрав свой подарочный пакет, окрылённый просто не человеческим везением, помчался домой. Хотя по плану был ресторан, но очень уж хотелось увидеть Вику у себя. Показать свои апартаменты. Три комнаты, шикарный, тихий двор. А четвёртый этаж! Это-ж Вам не первый и не пятый. А какой, «щучий хвост» стоит на подоконнике, в кухне, выживший благодаря тому, что, к поливке не прихотлив. Он даже цветёт иногда.
Оставалось, малость, - навести порядок. Кому знакомо понятие, - дом без женских рук, тот поймёт. Пыль, беспорядок, разбросанные вещи, немытая посуда. В общем, как обычно. И всё это нужно срочно исправить, а время сейчас не на моей стороне. Уже пятый час. С остервенением, начал я мыть посуду, расталкивать куда придётся грязные шмотки, параллельно ругая себя, за безобразное отношение к дисциплине. Как же порой в жизни не хватает, армейского старшины!
Пылесосом собрал пыль не только с пола, но решил пройтись по телевизору, полкам, шкафчикам, и конечно-же по трюмо. Тут-то от спешки и зацепил хрустальный букет. Тот с треском упал на пол. В сторону отлетели несколько листочков, и самая большая роза. Случившееся вернуло меня в адекватное состояние. Будто я и себя пропылесосил. Подняв дорогой подарок пытаюсь оценить степень нанесённого вреда.
Сама конструкция осталась целой. Потряс ею у уха. Вроде ничего не гремит, не звенит. Потрогал сам букет, тоже, вроде уверенно держится. Что-же, кроме осколков, можно сказать, обошлось. Взял лежащий тут-же на трюмо журнал «Огонёк». Аккуратно, можно сказать с любовью, сложил на него светильник с осколками, убрал в тумбочку. Хоть ни чего из рядя вон, вроде и не произошло. Но всё равно остался на душе, тяжёлый осадок.
Я глянул на часы, уже пол седьмого. Снял трубку телефона, что б убедиться в его исправности. Всё нормально, гудок есть. Ну ладно, девушки, как мы знаем всю жизнь опаздывают. Еще раз оглядел комнаты, вроде как сойдёт. Напряжение нарастало. Периодически выскакивал на балкон. Темнело, машины включили фары. С появлением каждой, ожидал, вот эта сейчас остановится, но нет все прокатывались мимо. Время шло, его не остановишь. Нервно снимал трубку с телефона, но нет, всё работало, всё гудело. Уже десятый час, продолжать ждать смысла нет. Разделся, аккуратно не спеша надел на плечики пиджак. – Не пригодился, сказал я ему, будто живому, разглаживая складки. Завалился на диван. По телевизору показывали, что-то международное, кипят страсти, французы бегают с флагами, громят машины, жгут костры. А у меня тут хотя и тихо, но на душе тоже всё горит и клокочет. Злость и обида душит, кажется воздуху не хватает. Как же я повёлся, поверил, будто пацан.
Хлопнула дверца машины. Как ошпаренный подскочил, прыгнул на балкон. На конец-то! Но нет не то. У соседнего подъезда стоит такси. Кто-то вернулся с отпуска, достают из багажника чемоданы. Счастливое семейство, муж, жена, ребёнок обхватил ручонками какую-то, видимо особо для него ценную коробку. Они вернулись домой, наверное, с моря. Им хорошо, в отличии от меня, счастливы.
Проснулся ближе к обеду. Первым делом машинально проверил телефон. Тут-же вспомнил и достал разбитый светильник, поставил на место. В общем-то не так страшно. Жаль, - ради чего это всё.
Надо будет не забыть, спросить у автоэлектрика клей. Видел как-то клеил он что-то мелкое. Нахваливал, - «суперклей», импортный, клеит всё, умеют-же делать!
Вчерашний вечер дал осадок хоть и не приятный, но давший повод задуматься. Займусь ка я генеральной уборкой. У меня на БАМе девушка знакомая была. Так вот у неё рецепт был от хандры простой. Закатывала генеральную уборку, и не просто шаркать шваброй по полу, а вкладывать в это всю злость и обиды. Говорила, помогает. Сейчас проверим. Мне-бы конечно, машину дров переколоть, или с десяток вековых сосен завалить. Но где ж их возьмёшь? - придётся довольствоваться доступным.
Да подруга оказалась права, трудотерапия здорово помогает. Вспомнил как мама наводила порядок. Вынимала из шкафа всё. Тарелки, рюмки, банки, склянки. Основательно мыла, пропирала. Что бы всё блестело, сияло.
К вечеру пошёл дождь с грозой. Не зря несколько дней парило, так что нечем было дышать. На радость всем посвежело. А уж мне-то как на радость! Скучать, точно всю неделю не придётся. Вот и закончились не лучшие для меня выходные. С улицы потянуло сырой прохладой. Закрыл балкон, уставший, но успокоившийся приготовился ко сну. Включил телевизор, щёлкнул выключателем. Люстра потухла, но вместо привычных, радующих глаз, переливов светильника, на трюмо я увидел, еле-еле светящиеся цветы. Они как-бы хотели разгореться, но только-только начиная набирать яркость, тут же тухли, через секунду делая следующую попытку. Что такое? Я взял подарок, покрутил туда-сюда подставку, выключил телевизор, посчитав что им недостаточно темно. Но они всё так -же слабо пульсировали. Ну ладно, ведь весь день в тумбочке пролежали. Может слабо зарядились, решил я, и оставив покалеченный букет в покое, завалился спать.
К утру ливень ослаб, но дождь, хоть и небольшой продолжался. Решив не мокнуть, дождался дядю Сашу, что б, как говорится, - «запрыгнуть на хвост», доехать с ним на машине.
Мои субботние похождения не остались не замеченными. По пути Костян не раз подкалывал меня, - как там у меня с Викой? Всё получилось? Значит всё-таки засветились, - думал я. Надеюсь продолжения истории никто не знал. По крайней мере, пока. Я нервно отмалчивался, глядя на его натянутую, завистливую улыбку.
Ну а на работе, как я и предполагал, началось с самого утра. Машины подъезжали не переставая. В столовую пошёл вспотевший и усталый. Как нарочно в дверях столкнулся с Викой, которая выходила с обеда. С какой-то, как мне показалось, вялой улыбкой она поздоровалась. – Привет.
Совсем не хотелось на неё реагировать, но всё-таки изобразив полное равнодушие я ответил.
- Привет, - сказал я лишь на мгновение глянув ей в глаза.
Всё это произошло на виду внимательно наблюдающей за нами Танюшки. Наполнив поднос, подошел я к кассе.
- Здравствуй Тань. – Привет, холодно ответила девушка.
Значит она всё-таки видела мои «юбилейные» танцы. Чёрт возьми, что она сейчас обо мне думает? Хотя, что-же тут ещё можно было думать, как павлин кружил вокруг Вики. И как мне теперь оправдываться, что было совсем не так как все думают. Да и себя то, что обманывать. Ведь если бы всё получилось так как я хотел. То отмыться бы уже не удалось. Так, всё, быстрей проглотить свой обед. И бегом, бегом на мойку, замаливать грехи, упёршись рогами в работу.
Домой пришёл, когда уже стемнело. Не включая свет, волнуясь вошёл в комнату. Но там ничего не изменилось. Всё также мои розы еле-еле дышали.
От усталости не хотелось даже ужинать. Помывшись в ванне, я завалился спать. В раздавленном состоянии лежал и смотрел на чуть живой светильник. В воспоминаниях всплывал наш класс, армия, тайга, и всё это чередовалось на фоне дорогого, самого любимого Луизиного личика. Была уже глубокая ночь. Я решил выключить ночник, а иначе не уснуть до утра. И только, привставая откинул одеяло, как вдруг, мои цветы вспыхнули ярко, ярко, и потухли. Оказалось навсегда. Как бы я их не тряс, стучал искрутил. Всё напрасно. Что поделаешь, случилось то, что случилось. Конечно, я этот подарок никогда не выброшу. Зачем, букет и так красив, особенно на солнце. Склею всё как было, и пусть радует глаз, вороша воспоминания. Напоминая о том, как вести себя не следует.
Потрясения вроде как закончились. Редкие встречи с Викой ограничивались, прохладными, - привет, привет. И, по-моему, Танюшка это оценила, стала потихоньку оттаивать. Опять улыбаться, всё радостней и радостней, вселяя в меня уверенность и надежду в светлое будущее.
В пятницу, придя в столовую я увидел на стене объявление, «Приглашаем Вас на выходной выехать в лес за грибами. Сбор в воскресение у проходной, автобус отходит в 7 часов». Ничего себе, забота о людях! А что если…
Как обычно подошёл к кассе, загадочно поздоровался.
- Объявление видела?
- Ещё-бы, самая первая.
- И как тебе предложение?
- Да ты ни как по грибы решил прогуляться?
- Ну ели ты пойдёшь, то да.
- Неожиданно! – как-то язвительно сказала девушка.
- А Вику тоже пригласишь?
- Причём тут Вика, - вспыхнул я, изображая недоумение.
- Ну не знаю, не знаю, - смягчила Таня тон, кокетливо скользя туда-сюда пальчиком, по верху кассового аппарата, и добавила, - не рано-ли?
Я не понял, что означали её последние слова, время или отношения. Но всё-таки убедительно сказал, - в самый раз.
- Товарищ, проходите уже наверно, после работы наговоритесь, - сказала напирающая сзади грузная женщина.
Я засуетился и отвалил, так и не прояснив ответа на своё предложение.
В субботу вечером, решил так! Придет Татьяна или нет не важно. Вернее важно! Но я всё равно поеду. И даже если не придёт, то потом скажу, - ну что-же ты не пришла, я так ждал. Нашёл вот такой огромный гриб! И пусть потом жалеет и кусает локти. В следующий раз, сговорчивее будет.
Приготовил пластиковое ведро, достал с кладовки штаны, в которых с БАМа приехал. Вспомнил что на мойке есть хорошая ветровка с капюшоном, наверно от бывшего мойщика осталась. Так что как говорится, готов к труду и обороне!
Утром, чтоб не светиться по городу с пустым ведром, вышел ещё шести не было. Погода отличная, дождя не обещали. До без десяти семь отсиделся на мойке. Выйдя из проходной, честно говоря удивился. Не смотря на ранний час, народу много. Пришли семьями с детьми. Не глядя под, ноги спускаюсь с крыльца, жадно высматривая Танечку. Где-же она, не ужели не пришла? Водитель открыл двери. Грибники кинулись занимать места. Толпа редела. И вот она! Спряталась позади всех. Держит ручками ведро игриво покручиваясь туда-сюда, из-под тишка наблюдая за мной. Какая-же радость нахлынула на меня, будто с мороза в теплый бассейн зашёл. Наконец-то мы ни в набитой голодными столовой, и даже не на территории, а на свободе.
- Привет, пришла всё-таки!
- Ну куда ж тебя девать, потеряешься ещё со своей-то уникальной способностью внезапно растворяться в воздухе.
На продолжения диалога времени не оставалось, все уже зашли в автобус. На наше счастье, свободное сидение осталось. Я взял её ведро, пропустил к окну. Засунул в своё пустое, её с пакетом, поставив вёдра между ног уселся рядом. С шипением, закрылась дверь. Тронулись! Эх, надо было самому у окна сесть. А теперь она отвернулась, смотрит в окно, на в общем-то не замысловатый придорожный ландшафт. Выехали из города, а дальше лес. Поле. Деревня, речка, и опять поле, лес. Начинаю разговор.
- А ты раньше за грибами ездила, далеко это?
Но ничего не ответила золотая рыбка, лишь головкой отрицательно мотнула. Хотя нет, через минуту отреагировала.
- Первый раз, шепотом сказала она.
Так. Так. Так, - подумал я. Не будем останавливаться на достигнутом.
- А что ты будешь делать с грибами, если много найдёшь?
- Съем на месте, опять шёпотом ответила девушка.
Ага, наверно мои вопросы не уместны, вернее не вовремя. Такой вывод сделал я после того, как оглядел салон. Почти всё беззаботно дремали. Даже собачка, уютно примостившись между сладко спящими, мальчиком и девочкой, лет пяти, тоже как-то по-детски кимарила, не обращая внимания ни на тряску, ни на урчание мотора. От такой идиллии и я погрузился, нет не в сон, в моём случае нельзя терять ни минуту, а в размышления. На конец-то мы одни. Ну пусть не одни, но в конце концов между нами нет кассового аппарата. И оголодавших, напирающих словно бульдозеры, своими подносами, товарищей. Ах как правильно выбрал место для объявления, местный художник. Впредь нада быть внимательней.
Минут через сорок пути, свернули с асфальта на грунтовую, оживившую грибников дорогу.
Не торопясь, скрепя рессорами, преодолевая яму за кочкой, щёлкая передачами наш «Пазик» уверенно пробирался к цели. Речка, вдоль которой мы ехали была достойна кисти художника. Первозданная, нетронутая природа, зеркальная гладь воды, изредка нарушаемая сплавившейся рыбой, напуганной нашим рычанием или просто играющую, прыгающую за зазевавшейся водомеркой или стрекозкой. И вот переехав реку через ужасно старый, почерневший от времени деревянный маст. Круто поднявшись на возвышенность, съехали с дороги оказавшись у самого края дремучего леса. Дорога-же уходила в самую чёрную чащу. Казалось если пойти по ней дальше, она сузится до узкой тропинки, которая обязательно упрётся в крыльцо избушки «Бабы Яги». А дальше только болота с «Кикиморами». Хотя может и нет, может там-то и стоит терем с братьями богатырями, где Алёнушка, откусив яблоко уснула мертвецким сном.
Надо же. Даже в тайге на БАМе меня такие сказочные мысли не посещали. Хотя леса то там, дай боже! Это всё Танюшка виновата. Рядом с ней я становлюсь поэтом. Так и хочется создать что-нибудь высокое, - типа «я сделал памятник не рукотворный, к нему не зарастёт народная тропа, в багрец и золото одетые леса». Здорово! Это от волнения.
Заглох двигатель распахнулась дверь. Водитель задрал капот моторного отсека. По салону сразу распространился раскалённый запах пыли в пересмешку с бензином. Пассажиры выходили на ровную, природой созданную парковку.
Мы были не первыми. Чуть дальше, уткнувшись капотами в тень зарослей стояли две легковушки, «Москвич» и «Нива». Малыши тут-же упав на колени скинули маленькие рюкзачки, порывшись в них достали по бутылке лимонада. Кинулись к мамкам открыть им газировку. Одна мамаша оказалась мудрее, объяснив, что одной им хватит. С жадностью телёнка только-что ставшего на ноги лакали по очереди, дети эту ту изобретённую каким-то волшебником живительную, сладкую воду. Как-же я им завидовал! Глотая слюну внезапно пересохшим горлом. Ужасно хотелось, нет не отнять у них воду, а раздеваясь на бегу плюхнуться в прохладную, чистую реку.
Я не артист скрывать эмоций не научился. Поэтому Таня своим женским чутьём, по моему виду всё поняла. Она ухватилась за душку своего ведра в которую я крепко вцепится. Но она оказалась настойчивой девочкой, и всё-таки отняла у меня своё ведро. Опустилась на колени поставив его перед собой. Рукой нащупала под тканью, скрывающей содержимое что нужно, и вынула тёмную бутыль, заткнутую пробкой.
- Держи грибник, - протянула её мне.
Я, конечно, хотел гордо отказаться, мол совсем не хочу пить. Но не могу-же я игнорировать стоящую передо мной на коленях девушку, протягивающую слабенькой ручкой тяжеленную бутыль. И я сдался. Взял, вытянул пробку. Та пшикнула будто шампанское, даже пена немного вышла. Только, только приготовился отхлебнуть прямо из горла, да вовремя заметил протянутую мне белую эмалированную кружку. Опустившись перед спасительницей на колени, наполнил до половины, протянул сначала Тане та учтиво отодвинула мою руку.
- Пей, я не хочу.
Растягивая удовольствие, смакуя маленькими глотками опустошил всё до дна. Квас свежий, кисленький, едрёный какой я люблю. Напиток произвел на меня такой-же эффект как ведро воды на раскалённые угли. Весь обмякший, превратившийся в мыло, даже забыв сказать спасибо я молча не моргая смотрел своей королеве прямо в глаза. Я думаю, в моём взгляде она увидела тысячи спасибо.
Так и застыли мы, стоя друг перед дружкой на коленях. Вызывая умиление у женщин, украдкой наблюдающих за нами. Очнулись одновременно. Таня, смущаясь, бегая глазами по сторонам, схватила бутылку с кружкой, вернула на место, укрыв всё как было тряпкой.
В райском блаженстве опрокинулся я на спину раскинув руки. И только теперь услышал звенящую тишину, наполненную трескотнёй кузнечиков в траве и стрижей в небе. Визгливое тявканье собачки, заливистый смех ребятишек бегающих толи за обезумившего от счастья пёсика, толи от него. Кукушка.
- Тань, слышишь, кукушка, сколько на куковала?
- Максим, она наверно с шести утра кукует, ты просто только заметил.
- Ах, какое правильное объявление висело в вашей столовке! – не унимался я.
- Знал бы ты сколько их там бывает, правильных то.
- Что ж я их не замечаю что-ли?
- Конечно, вы же все сходу на борщи и котлеты пялитесь.
- Лично я в первую очередь вижу только тебя.
- Квас тебе что-ли в голову ударил?
- Кстати о квасе! Сама готовила? – поинтересовался я, перевернувшись на локти.
- Нет мама.
- Здорово! – передай маме спасибо.
- Хорошо, передам.
- Везёт-же твоему папе, каждый день такую вкуснотищу пьёт.
- Тут ты промахнулся, нету меня папы.
- Как это нет? – Так не бывает. Я в какой-то газетке читал, по моему «Пионерская правда», так вот там писали, что для того, чтоб ребёнок родился, как минимум два персонажа нужны, это мама и, извините папа.
- Врёшь ведь, сказала Таня, вставая отряхивая колени.
- Как это врёшь, это святая правда, - Как можно серьёзнее возразил я, сложив будто папа римский, ладони перед собой.
- Давай, святая правда, поднимайся, народ вон в кучу собирается.
И действительно все собрались полукругом, перед невысокой женщиной в жёлтой косынке. Подойдя ближе, я вспомнил что видел её в профкоме. Как-же походная одежда меняет женщину, даже члена профсоюзного комитета!
Внимательно выслушав инструкцию поведения в лесу. Застегнувшись, намазавшись мазью от комаров, народ ручейком потёк в чащу. Таня, не переставая удивляться моей халатностью, достала из кармана, которыми в изобилии была оснащена её куртка, тюбик с «детой». Молча протянула мне открытую ладонь. Ничего не поняв, я сначала взял ручку как-бы здороваясь, - не то. Хорошо подтянул к губам, поцеловал, опять – не то. Боясь ошибиться в третий раз, я выставил ладонь так-же как и она. Ну всё ясно! Третий раз оказался самый правильный. Таня выдавила мне на ладонь мазь. Сделав тоже на свою руку, она закрутила и сунула тюбик в карман. Растерев крем по рукам, обтёрла крепко зажмурившись будто намылившись, лицо и шею. Я стоя перед ней как перед зеркалом синхронно повторил точь-в точь её движения.
- Не попугайничай, - сказала она, достав из кармана кепку, которая была в юбилейном подарке. На конец-то я понял предназначение этого головного убора. Но вот только с собой взять не догадался. А ведь весь вечер собирался! Как-же ей идёт эта кепка! По-моему, она примеряет на себя роль моей мамы. И это мне пока нравится!
Быстро взяв ведро, она пошла в лес. Я тут-же уцепился в душку.
- Нет, нет, вёдра я ношу, да и куда ты собралась грибы складывать, если у тебя уже полное ведро?
- Я их на месте буду есть, пошутила Танечка, отпуская ручку.
- Будем ложить в моё, потом разберёмся, - выдал я мудрую мысль.
- Ну в твоё, так в твоё.
Наконец-то процесс пошёл, охота на грибы началась.
- Давай кто первый найдёт, - предложил я пари.
- Здорово! И что тому будет?
- Того ждёт жаркий поцелуй, - решив полностью не замечать грибов, рискнул сказать я.
Шутка была не понята. О чём сказал резкий, будто выстрел взгляд девушки.
- Ну хорошо, хорошо, тогда кто первый тот танцует.
- А, ну да танцор-то ты у нас ещё тот, - кто ж этого не знает.
Мы прошли метров пятнадцать.
- Ну давай пляши, - рассмеялась Таня.
- С чего бы это?
- Ну гриб же вон у тебя перед носом, сейчас на него наступишь.
И действительно у самого дерева раздвигая прошлогоднюю листву, пробивался на свет крепенький, здоровый подосиновик. Рядом, как-бы скрываясь от меня за стволом, ещё один. Радость от вида грибов сменилась ужасом мысли о ноже. Я захлопал себя по карманам. Ух, отлегло! Ну хоть здесь не облажал. Складишёк в правом кармане придал уверенности.
- Вообще так не честно, ты-же первая их увидела.
- Хочешь сказать, что не заметил-бы и прошёл прямо по ним?
Ну да конечно, что тут спорить, просто как-то не до грибов сейчас. В голове совсем другие мысли.
- Хорошо давай разойдёмся, хоть метров на пять, - предложила Таня.
Ладно, пять дак пять. Я всё равно буду больше на неё смотреть чем на грибы. Так мы и шли то сближаясь, то расходясь, главное не теряться из виду. А для этого нужно разговаривать.
- Тань, а твои что разошлись? - решил продолжить я тему безотцовщины.
- Тебе всё газетные статьи покоя не дают? – отозвалось где-то за шиповником.
- Нет, просто я ведь и сам без отца вырос.
- А ка-же «Пионерская правда»?
- Да ладно, я серьёзно, даже в глаза не видел.
- Ну скажем мне тут повезло больше, папа у меня есть, и я его очень люблю, это первое лето что мы не вместе, а так каждые каникулы проводила у него в Ленинграде. Мои мирно разошлись, старший брат с ним уехал, сейчас уже взрослый своя семья. Всегда к себе зовёт, но маму-же не брошу.
Везёт ей, в Ленинграде была, Аврору видела, кунсткамеру
- Макс, а ты собаку слышишь?
- Да, впереди где-то.
- А если она сама заблудится, и мы за ней увяжемся.
- Тогда всё, тогда пиши пропало, завтра на кассе будет пусто.
- Максим, а волки лают?
Ага, разговорилась, побаивается наверно.
- Волки воют, - успокоил я её.
- Прямо все воют?
- До единого.
-А ты их видел?
- Да, сколько угодно, продолжал хорохориться я.
- Страшно?
- Нет, у нас они добрые были, грибами, питались.
Дело шло Гриб за грибом, уже больше пол ведра.
-Тань, ау! Ты хоть один гриб нашла?
-Да.
- Куда ж ты их складываешь?
- Какие по карманам, ну а самые вкусные съедаю, как твои волки, - как-то подозрительно тихо ответила девушка.
Что-то собачий лай стал слышаться позади нас. Надо сбавить обороты.
- А тебе ни кажется, что мы забежали вперёд, - крикнул я, боясь, что меня не слышно, и тут-же вздрогнул от неожиданности.
Таня стояла прямо передо мной, привалившись к дереву расслабленно скрестив ноги. В одной руке была гроздь рябины, которую она аппетитно поедала, а в другой, «о боже!» почти полный, чёрный пакет. Да уж, развела так развела.
- Кажется, - высокомерно ответила девушка, заметив мой растерянный, упёршийся в пакет взгляд.
Мы немного помолчали. Надо-же оценить обстановку. В отличии от меня, который истерично стал бегать глазами в поиске рябины, Татьяна смотрела мне прямо в глаза.
- Смотри какое тут страшное дерево лежит, кивнула она в сторону небольшого оврага.
Действительно, метров в двадцати от нас заваленная на бок и сломанная по середине мощного ствола была огромная давно засохшая сосна. Вот это пейзаж!
- А ты утро в лесу видел?
- Тань, я и утро в лесу видел, и вечер, и даже ночь, - без различно сказал я.
- Вообще-то я имею в виду картину Шишкина, - «Утро в лесу», Ивана Ивановича. Там ещё медведи по дереву лазают.
- Ааа! Иван Иваныча, ну так, так сразу бы и сказала, по-моему «три медведя называется».
- Макс, три, это поросёнка, а, там медведей четыре, и называется это «Утро в лесу», - пояснила начинающая злиться девушка, глядя на меня как на недоразумение.
Ну надо-же, а ведь так близко было к взаимопониманию. И всего-то на одного медведя ошибся.
- Ну четыре так четыре, - пробормотал я.
- Может немного отдохнём, я так устала.
- Ну конечно!
Мне тайм-аут был, кстати, как никогда. Очень уж хотелось забыть про этих злосчастных медведей.
Мы свернули на перекур. На пути у меня краснел большой мухомор, который я не смог пройти мимо не пнув его. Тот отлетел упав ножкой вверх.
-Ну зачем ты так, пусть бы рос, - смотри какой красавец! – пожурила меня Таня, поднимая гриб.
Мы уселись на мощный, уходящий в глубь, уже потерявший кору ствол. Девушка, восхищаясь крутила за ножку обломок мухомора.
-Что ты его жалеешь? – это-же поганка.
- Смотри, прям как у людей, с виду красивый, а внутри ядовитый.
- Тебе такие встречались? – загадочно посмотрела она на меня.
Ни знаю, кого она имела в виду, а вот я недавно, кажется, с одним таким мухомором дело имел. Вернее, с мухоморихой.
- Ой, смотри белочка! – по-детски взвизгнула девушка.
По стволу, не справляясь с собственным любопытством, превосходящим страх, к нам короткими перебежками приближался зверёк.
- Это не белочка, это бурундук, - торжественно пояснил я, распираемый от удовольствия на конец-то блеснуть эрудицией.
- Что, бурундук, это белкин муж?
- Ну не знаю, муж, брат, сват – знаю, что бурундук и всё. Видишь у него полозки и серый?
Зверёк был уже совсем рядом, когда Таня повернулась и протянула руку, предлагая мухомор. Испугавшись, бурундучок спрыгнул со ствола и тут-же забрался на соседнее дерево.
- Ну вот я ему не понравилась, - расстроилась Танюшка.
- Глупый, я бы на его месте не убежал, - честно сказал я.
Не убежал, да я бы на его месте даже мухомор весь съел. Но это вслух говорить не стал, хотя, по-моему, тут наши с Таней мысли, совпали.
- А хочешь, я тебе его дастану?
- Интересно, как же это? – поинтересовалась девушка, задрав голову к макушке сосны.
Я поднял валявшуюся у поваленного дерева сухую толстую дубинку. Проверил её на крепкость о поваленный ствол. Подошёл к нужному дереву с бурундучком на макушке. Стал равномерно наносить резкие, звонкие удары. Зверёк, прижавшись всем телом к сосне, стал спускаться короткими перебежками вниз головой.
- Что он делает? – сжав кулачки у груди спросила, недоумевая девушка.
- Это он думает что я дровосек, хочу срубить его дерево.
Танечка залилась весёлым смехом. Бурундук-же продолжал спускаться, время от времени поглядывая на меня то с одной, то с другой стороны ствола. Танюшка не могла остановиться.
- Он что, такой глупый? – правда думает, что ты дровосек, а в руках у тебя не палка, а топор.
- От куда ты это взял? – со стоном спросила она, вытирая кулачками слёзы.
Я же, позабыв про бурундука, зачарованный беспечным, счастливым смехом продолжал дубасить по дереву. Мне кажется так-бы и продолжал до скончания времён. Если-бы не воспользовавшийся моим замешательством зверёк. Он спрыгнул с дерева. Танюшка кинулась за ним. Но тот, зная тут каждый кусток, сумел раствориться в зарослях.
- Ну Макс! - ну ты артист! Что-ж ты не назвался его родственником. Может он бы тебе и дальше поверил. А теперь растрезвонит на весь лес что ты никакой не дровосек, а так обычный грибник.
Аууу, люди, собираемся на обед, - послышалось в стороне. Собачка веселее затявкала.
- Обед? – и тут обед, - повторил я.
- А ты, думал, и тут столовая!
От слова «столовая» у меня заурчало в животе.
Ладно идем. Я взял в одну руку её пакет, в другую её-же ведро. Взвесил это хозяйство изображая доисторические весы. Пакет оказался тяжелее.
- Держи ведро, я грибы понесу.
- Ты мой герой! – улыбаясь погладила она меня.
Мы двинулись на собачий лай. Метров через пятьдесят заметно посветлело. Вдруг вышли на абсолютно круглую, залитую солнцем поляну. Что за чудо, откуда она взялась среди такого дремучего леса? В центре этого нерукотворного ковра из клевера, ромашек и пушистой травки, у расстеленной скатерти созданной заботливыми женщинами, уже уютно расположилась галдящая братия любителей «тихой охоты». Мы, конечно, опять в опоздавших.
Таня, ничуть не уступая опытным женщинам, вынув из ведра полотенце накрывавшее содержимое, аккуратно расстелила на траве, удлинив общую с скатерть примерно на метр. На импровизированный стол выкладывались всевозможные яства. Огурцы, помидоры, колбаса, сало, и многое другое. Появились и водочка с пивом. Да это-же не поход за грибами,- это-же продолжение банкета. Сложилось впечатление, что суммарная стоимость закуски превосходит богатство, собранное в лесу. Хотя конечно удовольствие, полученное за этот день, превзойдёт любые деньги. А уж что касается моей радости от общения с Танечкой, то тут печатный станок бессилен.
Вот и наш импровизированный стол накрыт. Я, конечно, начал с кваса.
- А вот это кабачковая, свежая, - подняла Таня банку икры, открой, по-семейному протянула она её мне.
Изо всех оставшихся у меня сил крутанул крышку та хлопнула и поддалась. Глотая слюну, я поставил закуску. И тут-же через секунду незнакомая женщина схватила банку, со словами, а ну-ка как у вас получилось? - зачерпнула полную ложку и намазала на огромный кусок чёрного хлеба. Я не мог спокойно смотреть на это изобилие. Мне было голодно и стыдно от того, что я порожняком припёрся на этот гастрономический праздник.
- Чё сидишь? Ешь, тебе ещё грибы нести до автобуса. А то придётся тебя самого тащить.
Ну ладно, подумал я. Вот с этим-то я, пожалуй, соглашусь. В конце концов сюда-то я эту закусь сам принёс.
- Максим! – а ну-ка давай, или подгребай к нам в центр, или принимай, сказал мужик тельняшек, и передал в мою сторону стопку водки.
- Да я… Как-бы это, не очень.
Но было уже поздно. Пот рукам как пожарное ведро, рюмка добралась до меня. И передала её мне всё таже тётка что съела нашу икру.
- Вообще-то я не пью, шепнул я, - подозрительно смотрящей на меня Тане.
- Ладно, чуть, чуть можно, - максимально придвинувшись ко мне, так-же шёпотом разрешила девушка. Показывая двумя пальчиками, что, по её мнению, означает, - чуть, чуть.
Хотя содержимое стопки превышало разрешённый Таней, показатель раза в три. Я рискнул, и словно завсегдатай застолий, сделав рюмкой в воздухе жест будто чокаюсь, опрокинул в себя горячительное, залпом. О, как! На голодный желудок, да на свежем воздухе, обожгло внутренности аж до самого аппендикса.
- Закусывай, закусывай, - заботливо притягивая куриную ножку, поддерживала Таня.
- Макс, не задерживай тару, передавай сюда, - громко командовал банкующий в тельняшке. И так тара проделала поступательно возвращателные действия несколько раз. Куда-то испарились усталость и голод. Было приятно от того, что не знакомые мне люди знали меня. Прав был Дядя Саша, должность дефицитная. А уж как была бы рада мама!
На поляне воцарилось умиротворение. Дружественные беседы. Кто-то, развалившись на траве мирно похрапывал. Отдохнувшие и подкрепившиеся, мальчик с девочкой смеясь и визжа бесились с собачкой. Ещё две девочки, лет восьми держались особнячком, в сторонке секретничали, собирая землянику. Мы с Таней тоже уединились. Во-первых, потому что среди взрослых мы самые молодые. А во-вторых, мне так хотелось узнать о ней как можно больше, а где-же это можно сделать как не здесь, под голубым небом, разделенного по полам полоской самолётного следа, умеющих хранить самые потаённые тайны, сосны и ели. И даже тот неизвестно откуда взявшийся бурундучок, так развеселивший нас, сказал-бы сейчас, - не теряйся Макс, действуй! Да и вообще это мой самый лучший в истории поход за грибами!
Из всех, заданных мной, пусть даже глупых вопросов, я понял главное: - у неё никого нет. Хотя для такой умницы и красавицы, в это трудно поверить. Ну ладно допущу версию что я невероятно редкий везунчик! Хотя ещё совсем не давно мне казалось всё совсем на оборот. Даже страшно становится от мысли что что-то помешало-бы сегодняшнему дню.
- Ну ладно товарищи, просыпаемся, собираем силу воли в кулак и выдвигаемся в обратный путь, - хлопая в ладоши обходя разомлевших грибников, используя природный дар командирского голоса, объявила, член профкома. Надо-же, ей даже рупор не нужен. Врождённая сила убеждения! Конечно мне-бы очень хотелось продлить время «фиесты», но против течения не попрёшь. Даже мужик в тельняшке безропотно подчинялся. Кстати, он оказался её мужем. Вот так легко был нарушен покой. Что делать, надо значит надо. Народ зашевелился.
- Мусор, бутылки, всё собираем, забираем с собой, - продолжал уже начинающий раздражать голос.
Теперь понятно почему тут такая чистота. И наверно это правильно. Не думаю, что кому-то было-бы приятно провести отдых среди кучи мусора. На обратном пути добрали кому не хватало грибов.
Из лесу вышли все довольные и счастливые. И хотя к моему показателю полученного удовольствия можно было добавить счастье общения с Танюшкой, я решил умножить результат предложив всем искупаться. Не дожидаясь одобрения, скинул с ебя одежду зашёл в воду. Хотелось, конечно, эффектно забежать поднимая облако брызг. Но не зная берега решил сначала ощупать дно. А оно оказалось на редкость ровным, песчаным. Сначала все опешили от моей выходки. Но вскоре мужики, с криками – была не была, по-ребячески размахивая руками кинулись в воду. Женщины, хоть и завидовали нам, но по понятным причинам от купания отказались. Хотя я помню и другой случай, но тогда выпито было несоизмеримо больше с обоих сторон. Об этом лучше сейчас не вспоминать. Ну и зря что в программу купание не входило. Ведь в этом году это скорей всего последний шанс.
И вот дорога домой. Отдохнувший и свежий опять сидел я рядом с девушкой, которая хотя опять и расположилась у окна, но уже не разглядывала без перерыва придорожные пейзажи. А нет – нет, да и посматривала на меня таинственным взглядом. Смотрела ни как на бездарность который не знает «Великого Шишкина», или едет в лес без мази от комаров. А как-то нежно с интересом. Мне кажется, там в воде я ей понравился. Ещё-бы! Ведь с того берега доставил своей девушке букет ромашек. А Вы, Шишкин, «Дэта»! – это всё мелочи.
Как-бы мне хотелось, чтоб путь домой длился как можно дольше. Но чудес не бывает. Въехали в притихший, уставший от отдыха город. Как на зло первая же остановка оказалась Таниной. Ну конечно не только её, там вышло пол автобуса. Очень не хотелось расставаться. Я даже порывался её проводить, но Танюша справедливо отговорила, убедив что живёт совсем рядом, а слоняться по городу, пусть даже с полным ведром, это как-то не прилично. Ну да, взяв клятву что на следующий выходной мы всё повторим, я согласился и успокаивая себя тем, что будет завтра и мы снова увидимся, весь в растрёпанных чувствах покатил домой. Но это завтра, а впереди был вечер, «грибной вечер».
Я полностью следовал Танину рецепту. До самой ночи чистил, несколько раз отваривал, процеживал. И наконец-то разложив по пакетам и засунув добычу в морозилку, в первом часу ночи завалился спать, - «без задних ног». Но даже на удобной перине и мягкой подушке, ещё долго не мог уснуть, прокручивая в голове раз за разом все приятные моменты прошедшего дня. Если б можно было перемотать предстоящую неделю, как на магнитофоне, и проснуться в следующее воскресение, прямо перед новыми грибами. А уж там-то при свидетелях: - в самой глухой чаще, в окружении вековых деревьев, я ей скажу, - такое!!! А вот какое мне ещё предстоит придумать.
Но как говорится, - мы предполагаем, а судьба располагает. И хотя с понедельника, входя в столовую я, конечно, первым делом встречался взглядом с Таней, а уже потом мой взгляд искал на стене, будто номера выигрышей лотерейных билетов, - объявление, приглашение в лес за грибами. Но! Всё как в том кино. В четверг пошёл дождь. Противный, холодный подталкиваемый сентябрём. Он смыл все надежды на повторение грибной сказки.
Начинался мой сезон. Время грязных машин, работы на износ. Хотя и не без приятных «левых» доходов. Только, - тссс, об этом никому! Часто было проще переночевать на работе, чем тащиться домой. И ночевал, не раз.
В ноябре замаячила надежда провести день с Танюшкой. Как обычно на седьмое ноября, - «красный день календаря», от школьников до разных предприятий готовятся к демонстрации. Флаги, транспаранты, шарики, и конечно наряженные автомобили. Там-то я и запланировал незаметно своровать Татьяну, из праздничной колонны, - под дружное «УРА».
Но и тут удача отвернулась от меня. Машина, которая должна участвовать на демонстрации перед самым праздником ушла в командировку за запчастями. По плану должна была вернуться вовремя. Но именно в этот раз всё случилось как с тем бутербродом, который упал маслом в низ. Шестого числа машину нужно было хорошо помыть, перед украшением. Её каждый год наряжали как невесту перед «ЗАГСОМ».
Так должно было быть и в этот раз. Но время шло, а машины нет и нет. Я как на иголках, в ожидании. Домой не уйдёшь. Дождались только в двенадцатом часу. Пока разгрузили, загнали ко мне. Водитель злой, как собака. Из-за перегруза, замучился колёса менять. Сан Саныч тоже со мной. Дело-то политически важное. Когда дело осталось только за мной, все разошлись по домам. А мне от начальника достался бонус в виде возможности отсыпаться, наплевав на демонстрацию.
Нет я, конечно, не собирался отлёживаться целый день. Желание встретится с Таней было выше любых поощрений. Вот только опять вышло всё иначе. Проснулся ближе к обеду с больной головой, сопли ручьём, кашель. Сказался мокрый, на сквозняке, отчаянный труд. С тоской смотря в окно, понимал, что на демонстрацию уже не успеть, даже если бежать со всех ног. Вышел на балкон. Был снегопад, какого я ещё невидел. Снежинки, слипаясь в воздухе образовывали огромные, будто ватные хлопья, которые медленно опускались на землю. И хотя тут-же таяли, всё равно вокруг было белым бело. Выпив кружку чая с молоком, с головой залез под одеяло, оставил только щель для глаз. Проснулся уже в темноте, без когда-то привычной игры света ночника. Голова гудит, подушка мокрая от пота. Но не только простуда стала причиной щемившего в груди сердца.
Приснилась Луиза. Нет даже не сейчас. Её я видел примерно год назад, в такое-же осеннее время. Будто идём мы с ней по улице, почему-то в старую часть города. И я как-бы с ней, но всегда приходиться догонять. То сильно хочется пить, и я не могу пройти мимо колонки, пока пью холодную, вкусную воду Луиза уходит, приходиться догонять. То ещё какая-то причина. Нужно пройти по мосту через речку, да её и рекой-то не назовёшь, так вялый ручеёк. Только в наводнение поднимается так, что бывало и мост всплывал. Вот и тут снится что мост вроде, как и не мост, а пристань, у которой стоит большой белый теплоход. Мы проходим рядом, а наверху играет музыка, на палубе мои друзья, веселятся зовут подняться к ним. Я вроде как тоже хочу к ним, но девушка отговаривает, говорит, что раз уж собрались ко мне, то и время терять не стоит. И вот уже идём от меня. Теперь к ней домой. И опять мимо корабля. Опять друзья зовут. Мне удаётся отпроситься, ненадолго хотя-бы поздороваться, а то неудобно, будто чужой. Она соглашается подождать меня внизу. И вот я на верхней палубе. Веселье, музыка, друзья все, школьные, армейские, БАМовцы. Протягивают фужеры с шампанским. Я беру общаюсь, а сам посматриваю вниз на Луизу. Она скромно стоит. Потом пошла медленно, медленно. Ничего думаю, догоню. Вот она уже сошла с моста и скрывается за деревьями, яблонями усыпанными цветами будто снегом. Тут спохватываюсь, надо-же ещё в низ спуститься. Мечусь, ища лестницы, выскакиваю на улицу. Луизы уже нет. Но там остановка, где она должна ждать автобус. Подбегаю, но вижу только зад уходящего автобуса. Хорошо, я же знаю где она живёт. Следующим догоню. Вот передо мной открывается дверь, выхожу. Через дорогу стоит её девятиэтажка. Только Луиза уже ушла, а я с ужасом понимаю, что номера квартиры не знаю. Смотрю на дом. Ведь она приехала автобусом раньше, значит сейчас должна дойти до двери, зайдёт, включит свет. До боли в глазах вглядываюсь в окна. И хотя на улице ещё день, свет в окнах виден хорошо. Стою в отчаянии смотрю на окна, в надежде вот, вот вспыхнет нужный свет. Двери подъездов с другой стороны. А самое страшное, что тут начало дома, а конца ему не видно. Уходит вдоль дороги, в даль за горизонт. Так и проснулся в неведении и кляня себя за то, что оставил её одну.
Но это был прошлогодний сон. А в сегодняшнем сне я её не видел. На этот раз будто пришёл к ней домой. Дом почему-то частный, обычный деревенский. Зашёл. У печи на кухне мать хлопочет, наверно что-то готовит, на меня даже не обернулась. За столом у окна сидит отец, которого я никогда не видел. Спрашиваю дома, нет Луиза? Они молчат. «Потом отец говорит», —что ты сразу Луизу спрашиваешь? Давай посидим, поговорим. У меня настойка есть, пальчики оближешь. – Спустись-ка мать в подпол, баночку достань.
- Давайте я спущусь, по моложе всё-таки.
Вод уже в подполе. Полки с солениями, вареньями. Беру трёхлитровую банку, ставлю на стол. Отец открывает, наливает два стакана. Один ставит передо мной, в нём плавают вишенки. Выпиваю вкусный рубиновый, сладкий, едрёный напиток. Поднимаю глаза на отца, у него слёзы по щекам катятся.
- Что случилось? – спрашиваю.
- Ты знаешь, а Луизочка-то наша умерла, - всхлипывая отвечает он.
На этом то я и проснулся. Ни знаю от пота ли мокрая подушка. Может и от слёз.
От такого тяжёлого сна неделю ходил, горем убитый. Погода тоже радости не добавляла, снег, дождь, слякоть. Посторонние замечали мою хандру. Спрашивали, что случилось. Что я им отвечу? Валил всё на осень, хотя она была конечно не причём.
К концу ноября дожди прекратились. Солнце бесполезно пыталось воскресить застывшие лужи. Ветер игрался опавшими листьями, заставляя их устраивать перегонки между собой. А тут и снег лёг, уже не временный, а по-хозяйски до весны.
На работе ажиотаж спал, наступило затишье. Всё больше чувствовалось приближение Нового Года. За неделю до праздника, от безделия решил помахать лопатой. Конечно, снег у нас убирают регулярно. Но всё-таки трактор под скамейку или у самых дверей не возьмёт. А тут и при деле и польза. Снег чистый, мягкий, сверкает на солнце искрится. Приятно поработать в своё удовольствие, дыша полной грудью. По дороге проезжали, не обращая на меня внимания, чистые машины. Кому я сейчас нужен?
Медленно в мою сторону свернула белая «Нива». Не придавая ей значения, я орудовал лопатой как ниндзя мечом. Я был полностью погружён в свои мысли. Машина тем временем по тихоньку ползла ко мне. Демонстративно повернувшись к ней спиной, стал счищать снег со скамейки. Вдруг почувствовал сзади толчок бампером выше колен. Не понял! Что за «борзота»? Обеими руками я жёстко сжал черенок лопаты. Резко обернулся. Суровым, словно молния взглядом глянул на водителя. На меня смотрела расплывающаяся в улыбке наглая, круглая морда. Да это-же Димон! Заливаясь хохотом, дружище вышел из машины.
- Ну ты бы сейчас себя видел, жаль фотоаппарата нету, - сказал он, давясь от смеха, протягивая руку.
- Здорово хулиган, ну-ка объясни ситуацию, что за тачка? – сказал я, угрожающе тряся лопатой.
- Моя Макс, моя - ты посмотри какая красавица!
- Купил что ли? – стараясь не показать зависть, спросил я.
- Да, вернее с родоками скинулись. Взял батя, но мне, - вальяжно отчитался Димка.
Моей зависти не было предела. Не хватало сил скрывать восхищения.
- А чё «Ниву», а не жигуль как все?
- Почему, - а ну садись, пешеход, - сказал Димон, тоном Суворова перед покорением Альп, усаживаясь за руль.
- Ты, дак мне теперь с тобой на Вы придётся общаться, - сказал я, захлопнув за собой дверцу.
Медленно с наслаждением втянул носом запах новой машины. Димка толкнул кассету в магнитолу. Ритмично взвизгли «Арабески». – Как? – спросил он, делая звук на полную мощность. Да, закивал я головой понимая, что слов моих сейчас никто не услышит.
Счастливый друг включил передачу, газанув развернулся почти на месте, подняв верх фонтан снега, вырванного передними колёсами.
- Погнали! – сказал он, уверенно набирая скорость.
Проехав с километр, остановились у засыпанного снегом парка. Зимой тут ходят только лыжники, да бродячие собаки. Димка внимательно, визуально изучил глубину снежного покрова. Уверенный в своих возможностях, помноженных на хвастовство передо мной, включил повышенную с блокировкой. Свернул с дороги и словно глиссер, отбрасывая от себя снег, будто воду, по пёр по парковой алее, до первого поворота. Пугая мирно отдыхающих на голых берёзах ворон. Которые, обезумев от увиденного сбивались в стаи панически кружа над парком. Немного подумав, на лево или право, предложил:
- Хочешь? – провакационно кивнул на руль Димон.
- Ну давай, попробую, - еле сдерживая дрожь волнения, сказал я.
Открыл дверцу, но понял, что зря, Димка уже переползал на заднее сидение. Я занял его место. Для уверенности потрогал вибрирующие рычаги.
- Сдай пару метров назад, такин барьеры надо брать с ходу, - услышал я сзади голос профессионала.
Покорно включил заднюю. Неожиданно легко машина пошла на зад, оставив после себя вал с отпечатком бампера и фар.
- Ну, с Богом, - сказал я, рванув с места.
Да, вот это были впечатления! Пульс бился барабанной дробью.
Выехав на дорогу, остановился.
- Что меняемся?
- Да ладно езжай до себя сам.
Не торопясь, смакуя удовольствие подъехал я к мойке. Остановился перед воротами.
- Может помыть, - предложил я.
- Да ладно, чего там мыть, ты лучше зацени. Как тебе?
- Зверь машина! – был мой вердикт.
- А ты говоришь «Жигули».
- Ну рассказывай, как, где приобрёл? – я завтра-же куплю.
- Ух ты какой быстрый. Не всё так просто. Я у бати узнаю. Ты Новый Год что делаешь?
Я пожал плечами, - даже не задумывался.
- Приходи к нам, - Лариска, как всегда, наших собирает.
Димка посмотрел на часы.
- Ладно, пора мне, с работы до обеда отпрашивался. Батю на вертолётку отвозил.
Я открыл дверь. Жалко никто не видит, как я выхожу из-за руля. Димка прошёл перед капотом, смахнув с бампера снег. Сел за руль, моргнул фарами, фа-факнул и укатил. Я же полон решимости купить «Ниву» и только её, побрёл к себе на мойку, оставив торчать в сугробе забытую лопату.
Мысли о машине никак не давали покоя. Походив из угла в угол, решительно пошёл за советом к Сан Снычу. К моему везению, он не только был у себя, но и совершенно один, занятый работой с документами.
- Чего у тебя, - спросил он, глянув по верх очков?
- Дядь Саш, я наверно не вовремя?
- Да ладно, говори, кто, кто, а ты по пустякам не заходишь.
- Вообще-то на этот раз видимо как раз пустяк. Для всех. Для меня только важно!
- Ух-ты как, даже интересно! Ану давай выкладывай, - улыбнулся он, снимая очки.
- Решил я машину прикупить, а как это делается, не знаю. Наверно пустяк, и не вовремя.
Саныч призадумался. Встал, уперевшись обеими руками в поясницу, чуть прогнулся назад, на столько насколько может пожилой человек. Подошел к двери. Осмотрев сверху цеха, прикрыл её. Медленно заходил туда-сюда по кабинету. Не понятно, толи нервничает, толи разминает затёкшие ноги.
- Машину говоришь! А я уж подумал, жениться решил, вот и пришел за советом, – «как это лучше сделать?».
- Нет, ну жениться это конечно вещь полезная, - да, однако думаю может с машины начать? – сумничал я.
Молча походив ещё с минуту. Наверно взвесив все за и против моей прихоти, заговорил.
- А ты знаешь! Ты вовремя пришёл! Сейчас может ещё не поздно сделать заявку. Думаю, по-соседски я должен попытаться тебе помочь. Пока я здесь надо шевелиться.
- А что ты уволиться решил?
- Да нет, об этом ещё не думаю. Но ведь годы Максим, годы! Не знаешь, что будет завтра. Это вам молодым, об этом думать ещё рано. А тут здоровье заставляет задумываться. Поэтому хочется больше успеть.
- Да ладно дядь Саш, ты еще молодых перепрыгнешь!
- С маркой то определился? Или всё равно.
- «Нива» дядь Саш, только «Нива», - выпалил я, окрылённый началом удачного разговора.
- «Нива»? Что так ты вроде на «Волгу» замахивался, давеча.
Я чуть помялся, думая, как бы убедительней обосновать свой каприз.
- Да тут друг недавно купил. Прокатил, сам проехал. Просто «бомба»! Машина «зверь»!
- Ну может быть. Тебе одному-то большая вроде, как и не нужна.
Сглотнув слюну, я закивал головой.
- Садись пиши заявление, - сказал Саныч, указывая на свой стол.
Продиктовав и перечитав мою грамматику, протянул лист мне. Я только ухватил бумагу как он резко её отдёрнул.
- Сам схожу к директору. Думаю, если есть такая возможность, не откажет-же он сослуживцу, - сказал, подмигнув Сан Саныч.
Я, набрав полную грудь воздуха, хотел выразить поддержку, но лишь оттопырив губу молча развёл руками.
Он позвонил в приёмную, спросил у себя-ли «Сам». По удовлетворительному лицу я понял, что пока всё идёт по плану. Как говорится, - «пять минут, полёт нормальный».
- Ладно, иди к себе, я зайду или звякну если что.
По-солдатски щёлкнув каблуками и по-идиотски приставив ладонь к виску, резко развернувшись я выскочил на «палубу». У самой лестницы услышал, - Максим! Вернулся заглянул в кабинет.
- Слушай вспомнил, у меня сосед по гаражу, свой продаёт. Берёшь машину, так может и на гараж хватит?
- А где? - просил я.
- Как где за школой. Я же говорю рядом, через гараж. У меня одиннадцатый, а этот тринадцатый. Добротный, с погребом!
- Да, конечно, Дядь Саш, ты просто волшебник! - сказал я торжественным тоном, чтоб скрыть свою нелепую забывчивость.
Как я мог забыть, где у него гараж? Ведь в детстве тыщи раз с них в снег прыгали.
- Всё, давай, - махнул Саныч рукой, поправляя очки. И опять окунулся в свои документы.
Невероятно гордым шёл я к себе на мойку. Надо-же! Вот бы так каждый день везло! Истину говорят, - «не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня». Я бы этот лозунг рядом с каждой табличкой «Не курить» разместил. Отложил-бы, и остался опять, со своими мечтами.
Дождавшись конца обеда, пошёл в столовую. Как обычно с порога первым делом взгляд на кассу. Там любимое личико. И сразу весь зал становится родным, роднее дома! Машинально глянул на стену с объявлениями. А там, - «Кому нужна ёлка, подавайте списки». Ну зачем мне ёлка в пусто й квартире. Тем более что насмотреться на неё, смогу у Шугуровых. Я же к ним собираюсь на Новый Год.
Походкой счастливчика, угадавшего все цифры в «спортлото», небрежно прихватив по пути тарелку второго и компот, подошёл к кассе.
- Привет работникам общепита!
- Здравствуй, здравствуй. Думала уже не придёшь, чего так опоздал?
- Начальство не опаздывает, оно задерживается.
- Ух-ты! «Какой ты сегодня наэлектризованный», —сказала Таня, подманив к себе пальчиком.
Я покорно потянулся к ней угодив курткой в пюре с подливкой. Глядя по сторонам, чтоб никто не увидел, она потрепала меня по волосам
- Смотри! Сейчас прям искры посыпятся. Женится что-ли собрался?
- Да что вы все, жениться да жениться. Ты чуешь чем пахнет?
- Чем? Котлетой?
- Котлетой. Новый Год, на носу! Поэтому и наэлектризованный. А искры есть, надо только свет выключить.
Девушка улыбнулась, записала стоимость моего обеда, кивнула в сторону. Я обернулся. Всё понятно. Сзади напирала троица весёлых, но голодных работяг. Сев за столик стал демонстративно наблюдать за кассой. Троица безцеремонно, несмотря на свой престарелый возраст осыпала «мою» Татьяну комплиментами. Таже видя, что я не свожу с неё глаз, игриво флиртует с ними. Нервничаю. Но понимаю, что это мне всё ещё за «юбилейные» проделки.
Надо-бы поинтересоваться - какие у неё планы на праздник? Хотя, наверное, ещё рано. Как бы хотелось встретить Новый Год вместе. Не важно, в ресторане, у Шугуровых или у меня дома. Лишь-бы вместе!
До конца рабочего дня прождал известий от Сан Саныча. Не дождался пошёл домой. Думаю, переживать не стоит, он мужик серьёзный, сказал значит сделает. Не сегодня так завтра. Вечером вытащил из кладовки, где хранилась вся макулатура, выписываемая мамой за долгие годы, все журналы «За рулём». Расположившись на кухне за кружкой чая, стал штудировать всё что касается машин. Вдруг телефон, - Снимаю трубку Саныч.
- Ты дома?
- Да.
- Знаешь где мой гараж?
- Ну конкретно твой не знаю. Это те, что за школой?
- Давай пулей туда. Тринадцатый гараж. Я сейчас тоже подъеду.
Всё! Процесс пошёл. Не допив чай застёгиваясь на ходу, вылетел я из подъезда. Школа ещё светилась всеми окнами. Вторая смена. Из спортзала доносятся до боли знакомые свистки и крики. Играют в волейбол.
В гаражах долго блуждать не пришлось. Сразу заметил габаритные огоньки стоящих «Жигулей». Подошёл к воротам, так и есть «тринадцатый». Соблюдая вежливость подойдя к калитке, постучал. Зашёл, затягивая за собой клубы пара.
- А вот и он, сказал Сан Саныч, положа мне на плечо руку.
- Знакомься, - Юрий Фёдорович.
Я протянул руку. Фёдорович, тоже не молодой, пенсионер, но ладонь крепкая, грубая. В дали гаража жена хозяина с через чур активным и любопытным, как я понял внуком. Тщательно осматривают полки и шкафчики, собирая всё нужное в мешок. Хозяин не без гордости, хотя и с заметным сожалением ознакомил меня с тем, что наживал и создавал много лет. Да, гордиться было чем. Досочка к досочке, смотровая яма, даже настольный сверлильный станок и наждак. Ну теперь то у меня всегда будут наточены ножи. Чем дальше, тем больше я тревожился. Только бы не сорвалось. Только бы не передумали. Наконец, ознакомившись с помещением, и ценой, которая меня более чем устроила, мы с Сан Санычем пошли, домой оставив теперь уже почти бывших хозяев спокойно, без суеты собрать свои вещи.
Легкий, приятный морозец добавлял хорошего настроения. А равномерный хруст снега под ногами, как-бы говорил, - «какой-же ты молодец, Макс!».
- -Ну ты хоть понял, какой ты счастливчик? – Сказал Саныч тоном учителя, медленно выводившего красными чернилами пятёрку в дневнике двоечника.
Я согласно закивал, ещё не полностью осознавая в чём моё счастье.
- Попробуй-ка рядом с домом гараж найти! Сейчас ведь если удастся, то только за городом, у «чёрта на куличках». И то если удастся!
- А у Вас там отопление что ли?
- Нет, это калориферы ставят, кому нужно. У меня тоже такой. Потом покажу, как им пользоваться.
- Ну всё осталось только машину купить! – как бы между прочим сказал я, стараясь лишний раз не задавать вопросов о «своей» «Ниве».
- А, да! Хорошо, что напомнил. С тебя магарыч! Начальник подписал. Теперь осталось набраться терпения. Люди годами ждут.
Я уже было набрал воздуха побольше. Чтобы выдохнуть, - «как годами?» Но Саныч успокоил…
- Не переживай «ШЕФ» у нас, мужик деловой. Я объяснил, что нам, - «во как надо!» - постучал Саныч ребром ладони себе по горлу.
По дороге мы ещё поговорили на важные темы. Всё-таки есть разница решения вопросов. На работе или на природе.
Поднялись на свой этаж. Саныч нажал на звонок. Я полез в карман за ключом.
- Дядь Саш, я сейчас с магарычом зайду, - Быстро сказал я раньше, чем ему жена откроит дверь. Или пошли ко мне!
- Да нет. С магарычом я пошутил. Это уж когда ключи да номера получишь. Тогда и обмоем.
Мы разошлись по квартирам. Но не успел скинуть ботинки, опять стук. Саныч. Открыл дверь.
- Здрасте тёть Зин, поздоровался я с выглядывающей из-за муженного плеча, соседкой.
- Ты, это. Завтра сиди дома, сделаю тебе отгул. Позвоню скажу, когда Федорович за тобой заедет. Провернёте все дела с куплей - продажей. Такие дела затягивать нельзя.
Надо этот день жирно, жирно обвести в календаре красным цветом. На редкость удачный день! Такие успехи за каких-то несколько часов. А вот теперь стоит заварить свежего чаю. И не спеша продолжить изучать журналы. Завтра у меня незапланированный выходной!
На следующий день, долго поваляться в кровати не удалось. В девять разбудил телефон. Саныч сообщил что скоро подъедет Фёдорович. Нужно взять книжку, паспорт и всё такое. Полдесятого с улицы посигналили. Глянул в окно, у подъезда, вчерашняя «копейка». С переоформлением, получилось всё как по маслу. Видимо удача решила задержаться. А может это навсегда? Хотелось бы!
После обеда я стал обладателем собственного гаража. Церемония передачи ключей происходила, уже в моём гараже. Фёдорович оказался довольно порядочным, в меру разговорчивым пожилым человеком, решившим старость провести у моря, в Сочи. Популярно объяснив, как пользоваться светом, обогревом, а также правильным уходом за погребом. Пожелав мне удачи, а так-же поскорей найти хорошую невесту, укатил, махнув рукой. Я очень хотел немедленно приступить к инвентаризации собственных владений, но необычайно сильное, наверно связанное с волнением, чувство голода, заставило отложить эту процедуру. Проверив качество и надёжность замка, весь светящийся от счастья, пошёл домой. Мне казалось, что ясный взгляд и жутко уверенная походка выдавали меня, поэтому все прохожие заметили, - «у него произошли приятные изменения в жизни!» - и как-бы мысленно поздравляли меня. Даже появлялось желание сбегать пообедать на работу. Однако решил, что отгул так отгул, и «светиться» лучше не стоит.
Пока варились полуфабрикатные пельмени, позвонил маме. Хотел ещё перед Димкой блеснуть своими успехами, но решил воздержаться. Оглушу его за праздничным столом. Чтоб «треснули» от зависти!
Плотно подкрепившись, вернулся в гараж. Всё равно дома место бы себе не находил. Любопытство было сильнее меня. Оно звало и требовало полного удовлетворения. И так вот она, - моя собственность. Чего тут только не было! Даже странно, сколько мне оставили нужных, по моему мнению вещей. Инструмент в идеальном состоянии. Стамески, свёрла, ключи, всё аккуратно разложено, прибрано. Велосипед «Школьник» как новый, только колёса подкачать. Но больше удивился, когда спустился в погреб. Картошка, банки с грибами, вареньем, солёным салом. Да мне одному тут не на один год хватит! А может они забыли? Надо будет Санычу сказать, пусть спросит.
Лишний раз убедился, что за интересным занятием время бежит быстро. Домой пошёл пол двенадцатого. По пути «тряхнул» стариной, на ногах съехал со школьной горки. С ностальгией глянув в почти родное окно, у которого за партой просидел столько лет. Интересно какой там сейчас сидит ученик, или ученица? Эх, школа, - пора золотая! Последние деньки, скоро каникулы.
Утром немного замешкался. Не удалось проскочить раньше Саныча. Одновременно вышли на площадку.
- Ну как там у тебя? – я вечером два раза стуча, тишина, - спросил сосед, традиционно закуривая «Беломор».
- Всё путём Дядь Саш, до ночи в гараже проторчал.
Мы постояли у дороги. Я вкратце рассказал о своих впечатлениях, а они странные, всё-таки первое серьёзное приобретение. Про погреб тоже не забыл, пусть узнает. Подкатила машина, всё как обычно, за исключением, отсутствия Костяна. С удивлением узнал, что его уволили. – «Сколько с ним можно возиться» - пояснил Сан Саныч. Оказывается приворовывал, и с перегаром не раз попадался. А уж когда «спалился» курящим наркоту. Тут уж, конечно, терпеть никто не стал. Я всех этих интриг не знал. Даже не знал, что на верху в кабинете у Саныча каждое утро планёрка. На своей мойке как на другой планете. Да, неприятная история. Хотя, как я заметил, о потери бойца никто не сожалел.
- Ты где вчера был? – с тревогой в голосе в обед спросила Таня.
Ага! Значит волнуется! Это плюс в мою копилку. Наверн7ое самое время спрос ить о Новом Годе. Тем более я сегодня выждал время, и теперь не только за мной никого нет, а уже и полы помыли.
- Ты волновалась? – спросил я тоном терапевта в поликлинике.
- Ещё чего, делать мне больше нечего. Я же понимаю, дело молодое, всякое бывает.
Я упорно смотрел ей в глаза. А они выдавали, смущённо бегали по сторонам. Значит лукавит. Всё-таки волновалась.
Мне, конечно, безумно хотелось залпом вывалить все распирающие меня эмоции, связанные с машиной и гаражом. Но сдерживаюсь, и иду в атаку.
- Что прям совсем не переживала? Ну хоть капельку?
- Так, Ты обедать будешь, или нет? Или ждёшь, когда тебе наши, выговор выскажут - грозно сказала Татьяна, кивнув в сторону наводивших порядок на кухне, женщин.
Ого, ответный удар! Почти под дых. Надо-бы осадить коней.
- Тань я ведь специально поздно пришёл, чтоб поговорить с тобой о празднике.
- А то, что я лясы точу, когда все заняты, тебя не смущает? Кстати, о празднике! Чем ближе, тем у нас больше дел.
Последнюю фразу, как мне показалось она сказала громче. Чтоб коллектив услышал. Так я могу заслужить всеобщее призрение. Штурм не удался. Надо включать заднюю передачу.
- А давай я в пять часов буду ждать тебя на крыльце, - виновато сказал я, понизив голос до минимума.
- А давай! – неожиданно громко и звонко, с лукавой улыбкой ответила Танюшка.
На что три поварихи в белых халатах, окружившие большую электроплиту, дружно обернулись в нашу сторону. Я быстрее голодной собаки разделался с обедом. Внимательно следя чтобы не дай бог, крошечка, или ткм более капля рассольника упала на чисто протёртый стол.
Возвращаясь к себе на мойку, заметил под одной из «вывешенных» машин Саныча. Тот со слесарями изучал подвеску. Думал проскочить не заметно, но неудалось.
- О Максим! – махнул он рукой, - направляясь в мою сторону.
- Звонил я Юрию. В общем зря ты переживал. Он Новый год будет отмечать уже у себя на море. Так что как он сказал, - «всё что там осталось, вошло в стоимость»
- Дак, дядь Саш, давай я тебе картошки, грузди мареновые, сало. Мне-же одному столько не одолеть!
- Ешь, ешь, тебе надо усиленно питаться, чтоб девки любили. А у меня этого добра у самого полный погреб. Доживешь до моих лет, тоже запасливым станешь.
Меня эта информация просто приподняла над грешной землёй. Такой жених!!! Квартира, гараж, без пяти минут машина, а главное, полный погреб картошки. Если-бы Танюшка знала, - как ей повезло! А её поварихи, полопались бы от зависти. А то ещё давеча косились на меня.
До пяти вечера мысленно заучивал шпаргалку, которую буду озвучивать на крыльце столовой. Самое главное ненавязчиво дать понять какой я «упакованный» жених.
Время подошло, пора! Стою на крыльце. Территория ярко освещена прожекторами. Тень от козырька скрывает меня от ненужных глаз. Сверху медленно, светясь словно звёзды падают снежинки. Создавая иллюзию, будто не они падают, а я лечу в небо. Именно на это наводит душевное состояние. В который раз сожалею что я не поэт, а простой мойщик.
Конец рабочего дня, нет дневной суеты. Мы будем вдвоём, как на палубе космического корабля. Я её обниму и стану рассказывать, как хорошо жить на свете. И с таким капитаном как я ей не страшны никакие преграды! Нет на счет обниму, наверно не стоит. Лучше не рисковать. А то получится, будто суп пересолил. Я думаю, на обниматься мы ещё успеем! Эх, была бы машина! Встретил бы её у проходной, на зависть всем, и… И тут за спиной щёлкнул замок. Дверь распахнулась, и из неё словно Афродита из моря, вся в клубах пара вышла она. Моя Таня, Танечка, Танюшка! На голове норковая шапка, фуфайка, размера на три больше, из-за чего ножки кажутся тоненькими. И почему-то в калошах, - также не по размеру. И где только она всё это взяла? Выглядит как девочка- подросток, брошенка с вокзала.
- А, стоишь! Ты волновался? – Хоть чуть, чуть, хоть самую капельку?
- Я?
- А вдруг-бы не вышла, - скажем, забыла, - зябко кутаясь в нехитрую одежонку, предположила девушка.
- Дак я бы тогда тут на крыльце и погиб. А медики бы констатировали смерть, «от ожидания».
- Ну ладно, рассказывай быстрей про свой Новый Год. «А то у нас тут как раз с этим и связана генеральная уборка», —деловито сказала она, зачем-то игриво коснувшись пальчиком, моего носа.
- Да я не то, что про Новый Год. А узнать, где ты отмечать будешь?
- Ну как где? Дома, это же семейный праздник.
- Ну ладно, дома. Но это-же в двенадцать под куранты, чокнулись, выпили. А дальше?
- А что, дальше, дальше баеньки.
- Да ладно, спать, - праздник же, вся страна гуляет, а ты как лялька, спать.
- И что ты предлагаешь?
- Давай полпервого. Ну ладно в час я тебе позвоню. А там всё что захочешь, кафешка, у меня или просто погуляем, - горка, ёлка.
- Ты прям как моя бабушка. Всё хочешь спланировать на год вперёд. Потом, у меня сегодня брат с семьёй приезжает. Поэтому ни знаю, как там всё пойдёт. Может им тоже захочется на ёлку, горку или ещё куда. Я же от них не сбегу!
- Ну так по этому я и хочу созвониться, а там решим.
- Ну ладно, будь, по-твоему, - наконец-то сказала долгожданные для меня слова.
Она ещё что-то хотела сказать. Даже взяла меня за руки. Но тут раскрылась дверь.
- Танька, ты где там потерялась?
- Всё, всё, иду, - ответила Таня.
Дверь медленно прикрылась.
- Видишь, как у нас строго, следят за моральным обликом, салаг.
- Почему, «салаг»?
- Ну как в армии. Тут все не по одному году работают, А, у меня стажу всего полгода.
- Я думал на кассе, — значит крутая!
- Да, конечно, и на кассе, и полы, и на мойке, вообще, круто!
-Как бы я хотел, чтоб ты у меня на мойке трудилась.
- Губу закатай, у нас своя мойка, посудная, - в миг развеяла мои грёзы девушка, крутя рукой, будто отжимает бельё из стиралки.
— Значит «салага», - щёлкнул я её, но носу. А про армию-то откуда знаешь, служила что-ли?
- Брат просветил.
Опять брат, и тут брат!
- Ну ладно, я побежала.
- А телефон-то!
- Потом, завтра ответила она и хлопнула дверью.
Вот Вам и пожалуйста. Называется, поговорили. Всё рассказал, и про машину, и про картошку. Так и побрёл я к себе, отбрасывая тени во все стороны. Буду её теперь звать «салага». Нет лучше «салажонок», а то, как та тётка, - «Танька, где ты там?», фу как не вежливо, в отношении такой девочки. Понятно, завидуют! Ущемляют личное пространство. Хотя я и сам должен находиться всегда на рабочем местн. Не зависимо от времени года.
На следующий день пошёл в столовую, как примерный школьник, в первых рядах. Да уж при такой толпе не разговоришься. Успел только спросить телефон.
- Блин, забыла, -махнула рукой девушка.
Она улыбнулась и подмигнула. Как можно забыть о таком важном деле? Хотя может вовсе и не забыла, а всё продумано! Не может- же порядочная «леди», просто так взять и сдаться. А то ещё, чего доброго, решу, что, в этой жизни всё так легко и просто.
- Поешь, подойдёшь, я напишу, -шепнула моя «салажонок».
Поел, подошёл, получил заветную записку. Зажал в руке, чтоб никто не заметил. Если что проглочу! Буду теперь как «Штирлиц», блюсти моральный облик.
Закрывшись на все замки, развернул бумажку. Вот они! Заветные цифры. Правда подпись с низу, - «буду ждать, только с двенадцати до часу». Жёстко! Но по-нашему по, солдатски!
И вот долгожданное тридцать первое! С утра все в приподнятом настроении, приятно озабочены. Погода, чудная, здоровый безветренный морозец. Трактор с щёткой добросовестно чистит территорию в нутре и с наружи СТО. Каждый прибирает своё рабочее место. А на токарном станке даже появилась маленькая, пластмассовая, но сверкающая малюсенькими игрушками, будто настоящая, ёлочка. Но это и не удивительно, токарь-то у нас женщина, Ольга. Не молодая, предпенсионного возраста, очень аккуратная и исполнительная. Правда может иногда приголубить «крепким» словцом, но ей это простительно, в мужицком коллективе с лексикой тоже не церемонятся. Да и на, Ольга, она не обижается. По-моему, её это даже молодит.
У меня времени было навалом, порядок идеальный. Хожу, слоняюсь по цехам, чтоб время быстрее шло. Совершенно случайно узнал, что, рабочий день до обеда. Ближе к двенадцати не выдержал, пошёл в столовую. Меня туда тянет как мощным магнитом. Тем более что с утра там какая-то подозрительно- повышенная суета. По дороге меня окликнул знакомый мужичок, водитель грузовика с которым мне на седьмое ноября чуть на работе ночевать не пришлось.
- Макс, ты ёлку заказывал? – спросил он, отплясывая чечётку для согрева, кружась по кузову, где, прислонившись к кабине одиноко стояли две обмотанные бечёвкой ёлочки.
- Нет, зачем мне ёлка, - отмахнулся я.
Ему конечно хотелось быстрее сбагрить, остаток, и свободен. Но чем я ему помогу. Зачем мне лишние хлопоты. Это у кого дети, им ёлки, подарки. А мне пока зачем?
Зайдя в столовую с мороза, сразу ощутил терпкий запах хвои. Ближе к раздаточному пункту, стояла упираясь шикарной, стеклянной звездой, зелёная, пушистая лесная красавица. Когда её успели затащить, не иначе как ночью? По крайней мере вечером её точно не было. А тут стоит, благоухает! А вокруг, словно муравьи, мечутся женщины, наряжая символ Нового Года. Вот ради этого и стоило так долго, расти в далёком, дремучем лесу! – Наверно так сейчас думала ёлка.
- О Максим, как ты кстати! – оживилось женское общество. Ещё-бы! Из мужиков тут один, не очень молодой и женатый электрик, Серёга. Правда в след за мной зашёл ещё один мужичок. Но этот, как я понял, чей-то муж. Потому как одна из поварих, тут-же подскочила к нему, по-свойски стянула шапку с курткой, и направилась в глубь помещения, а тот, как на привязи направился за ней.
Я наскоро, но очень внимательно пробежался взглядом по залам, в надежде увидеть самое желанное личико, но зря Танюшки нигде не было.
- Держи, - поздоровавшись сказал Серёга, подавая мне стремянку. Видок у него был уже изрядно измученный. Похоже он тут уже с самого утра.
- Ты давай к стене, а я от сюда.
Бодро подхватив лестницу, я взялся за дело. Наша задача была подвязать верёвки, от ёлки до стен. И нужно спешить. Уже скоро начнётся детский утренник. Работа кипела дружно и весело. Ещё-бы, когда вместе, да для детей! Находясь на высоте, под потолком я не забывал искать Таню. Но всё зря. Интересно, куда-же она спряталась? Так хочется, чтоб она мной гордилась. Ещё-бы, - так прыгать снизу вверх может ну разве что белка!
Развесив восемь лучей с флажками и шариками, мы с электриком принялись за более приземлённую работу, стали развешивать игрушки, те, что повыше. Женщины подавали указывали, где нужно зацепить очередную шишку, шар, или «золотую» кукурузу. Я так увлёкся этим, в общем-то не серъёзным заданием, что не заметил непонятно откуда взявшуюся Танечку. Она протягивала большой, красный, с будто сахарной снежинкой на боку шар.
- Куда? – дрожащим от внезапности голосом спросил я, примеряя его то к одной, то к другой ветке.
Таня, не отрывая взгляда от моих глаз, жестом полководца указала пальчиком куда-то в неизвестность. Закрепив полученную из любимых ручек, драгоценнейшую игрушку, я спустился со стремянки.
- Где ты была? Смотрю, смотрю, тебя нигде нет, - спросил я тоном мужа, задержавшуюся на работе жену.
- Я под ёлкой сидела, за тобой наблюдала.
Она, конечно, пошутила. Но я, на всякий случай присел, приподняв нижнюю большую еловую лапу, заглянул под дерево.
- Надеюсь ты там сидела одна? – съехидничал я, глядя с низу вверх.
Таня присела рядом.
- Успокойся дорогой. «В полном одиночестве!» —нежно сказала она, убирая с моего плеча еловую иголку.
Дорогой!!! Да неужели это я! Крепко, будто боясь потерять взял её пальчики. Мы синхронно поднялись. «Ух ты моя обманщица» - хотел сказать я, и крепко обнять своё счастье. Но чувствуя угнетающие взгляды «кухарок», воздержался. Наступило небольшое замешательство.
- Да я в подсобке, подарки фасовала, - как-бы оправдываясь продолжила девушка.
- А, дак вот от куда этот запах апельсин! – я поднёс её руки к лицу.
Да! Запах хвои, конфет и апельсин, опьянял, уносил в далёкое детство. Не находя слов, я молча стоял и смотрел в большие карие глаза. Ситуацию разрулил тот третий, что зашёл за мной.
- Пётр, - протянул он руку.
- Максим, - вежливо ответил я.
- Давай я по развешиваю, сказал он, переставляя лестницу, чуть дальше.
Ну вот, сразу видно, «тёртый калач», быстро уловил суть дела, и по-мужицки пришёл на помощь.
- Я так соскучился! - честно признался я, ей на ушко.
- Нууу… Всего-то за… - Таня один за одним по загибала пальчики, - столько времени, - показала мне сжатый кулачок. Но приятно слышать, - скромно, чуть слышно ответила она.
- А что за утренник, - он надолго? – с не скрываемым нетерпением поинтересовался я.
- Ну не знаю, девки говорят часов до пяти, как пойдёт. А потом можешь и ты приходить.
- А ты, будешь?
- Конечно буду. Куда я денусь! Только как обычно в обслуживании.
- Да, блин, так не честно, опять не вместе! – взбунтовался я.
- Татьяна, где ты там? Время! – опять послышалось будто из преисподней.
Девушка обреченно пожала плечами, и быстро удалилась. Я хоть и брошенный, но с надеждой на ночь, с удвоенной скоростью взялся за подготовку к утреннику. Лишь бы быстрее всё закончилось! И вот вылажу я из-под ёлки, где накрывал белой тканью сложенные у самого ствола кулёчки с подарками, и увидел «страшное». Прямо передо мной стояла Вика. Я уперся ей в коленки.
- Привет! – равнодушно сказала она, как всегда красивая и независимая.
Я, стараясь выдержать хоть какое-то расстояние между ей и собой, начал подниматься, отряхиваясь от мусора.
- Здравствуй, - ответил я, стараясь максимально подчеркнуть равнодушие.
- Интересно, и кто-же это тебя туда загнал?
- Исключительно по доброй воле. Скоро, знаешь ли детский утренник. Так-что спешим! А ты к нам на помощь?
- Я? Ты знаешь я вот стою и думаю, - а как вы звезду воткнули на самый верх? Ведь с лестницы не дотянуться.
Я задрал голову к верху, оценивая сложность вопроса. Ответа у меня не было. Поэтому ляпнул, что пришло в голову.
- Ты знаешь! У нас невыполнимых задач нет. – «Сказано, сделано!»
Вика сложила руки на груди. От чего мне пришлось сдать чуть назад, немного потеснив дерево.
- Ага. Так вон как оказывается всё серьёзно!
- А то! - фыркнул я.
Девушка сделала пару шагов назад, выпуская меня из ёлочного плена.
- Ты всё дуешься на меня?
- За что? – ответил я с фальшивой улыбкой. На всякий случай оглядевшись по сторонам.
Не хотелось, чтоб наш диалог заметила Таня. Хорошо, её нигде не было. Так-что я чуть-чуть расслабился.
- Ну как-же. После юбилея на глаза не попадаешься. Не всегда-же ты под ёлкой сидишь.
Я промолчал, давая понять, что всё в прошлом. Мы отошли ещё подальше от суетящихся, вокруг ёлки. Вернее, она отошла, а я как примагниченный следовал за ней. И тут она, не много помолчав, улыбнулась, приблизилась почти в плотную, и тихо, тихо на ухо шепнула, - «а ты знаешь, я ведь к тебе приезжала».
- Как-то странно приезжала, не заметно, - не понимая шутит она, или нет сказал я.
Вика ухмыльнулась. Ещё немного помолчала, делая вид что разглядывает, уже мерцающую гирляндами ёлку. Словно видит это всё в первый раз.
- Ты знаешь! Я прошлым летом опоздала на вахту. И когда вышла на улицу, там ваши как-раз со стоянки отъезжают. Любезно предложили подвести. А развозить решили по старшинству. То есть начали с Сан Саныча. И отгадай, где он вышел? Правильно! У твоего подъезда. И представь. Идя к тебе, я бы с ним встретилась. Представил? Тебе может и всё равно. А вот мне нет! Так-что пришлось разворачивать такси.
Я стоял, молча переваривая только-что полученную, запоздалую, но крайне интересную информацию.
- И всё-таки интересно! «Как вы её туда поставили?» —неожиданно сказала она, переведя взгляд с меня на всё туже звезду.
- Каво, куда поставили? – очнулся я.
- Ааа! «Ты всё про баню», —протянул я, отследив траекторию её взгляда. Так сказал же, у нас так, «сказано, сделано». Тут такси назад не развернёшь!
По-моему, я ответил очень остроумно. По крайней мере, было заметно что теперь она переваривает информацию.
- Вика. Румянцева! Сколько тебя ждать? Иди забирай свои шмотки. Мне кабинет надо закрывать, - громко словно гром среди ясного неба, прокричала откуда не возьмись появившаяся женщина из профкома.
- Ну мне пора, - улыбнулась Вика.
- Так ты на утреннике то будешь? – успел спросить я.
- А какой-же без меня праздник? – красиво убегая ответила девушка.
Я стоял, молча провожая её взглядом. Мысленно представляя, как она приезжала. Вспоминая какое горе и муки унижения я тогда испытывал. Воспоминания оказались настолько яркими, будто сон, со всеми красками, запахами и эмоциями. Ни знаю, что такое «нирвана», но, по-моему, в неё то я и впал.
- А ты у нас не только не заменимый, но похоже ещё и популярный, - вздрогнул я от знакомого голоса сзади.
Обернулся. Таня!
- Куда ты постоянно пропадаешь? Везде смотрю, тебя нет, - сказал я с ноткой обвинения.
- Ну я же работаю. Мне лясы точить некогда, - ответила она, сверля меня укорительным взглядом.
- Танька. Послышалось опять со стороны.
Такое впечатление, будто кто-то специально вредит мне, вернее нам с Танюшкой.
— Вот так, - развела девушка руками.
- Получается не я, а ты у нас не заменимая.
Я чувствовал, что попал в неловкую ситуацию. И как-то надо из неё выкарабкиваться. Взяв тёплую, нежную ручку девушки, я почему-то опять упёрся взглядом в эту злосчастную ёлкину макушку.
- Кстати, Тань, я вот думаю, - а как эту звезду туда установили.
- Тебе сейчас это так важно?
- Ну, - помялся я, чувствуя нелепость своего вопроса.
Таня молча осмотрела меня с головы до ног. Глубоко вздохнула, понимая, что вопрос, мягко скажем ни к месту. Но всё-таки решила ответить.
- Вообще-то. Представь, что её, - кивнула она на ёлку, затащили сюда в горизонтальном положении. А на лежачую хоть пять звёзд навешивай. Главное мозги иметь, чтоб в размерах не ошибиться.
При последних словах она пальцем покрутила у виска. Причём моего виска. Видимо имея в виду мои мозги. За тем улыбнулась и демонстративно часто шаркая ножками убежала.
Я понимал, что делаю всё не так. Угораздило-же меня опять встретиться с этой Викой. Да ещё заговорить с ней. И зачем только она мне про этот «юбилей» напомнила? Ведь всё давно утряслось и забылось. А тут опять на душе стало как-то не спокойно, волнительно. Даже не понимаю, чего хочется? Взять реванш, или отомстить. Но только сердце запрыгало из стороны в стороны. Сердце было не спокойно. Ладно, всё, нужно взять себя в руки. Какие-же эти женщины «ведьмы», что хотят с нами делают!
Я с особым рвением включился в процесс приготовления к празднику. Старался шутить и смеяться. Но где-то внутри, далеко в затылке, засела эта Вика, и никак не хочет отойти куда ни будь на второй или даже на третий план. А минут через пятнадцать, случилось и вовсе из ряда вон. В залу вошли Дед Мороз, со Снегурочкой. И хотя дедушку я не узнал, а вот Снегурка оказалась до боли знакома.
В ослепительно сверкающим кокошнике, ярко-синяя отороченная белым мехом, и таким-же искрящимся, пушистом воротнике короткая шубка, усыпанная серебряными снежинками. Да, это была она. Красивая, уверенная в сибе Вика. Стуча посохом, Дед Мороз с «внучкой», прошли на кухню. При этом красавица блеснула в мою сторону, игривым взглядом, при этом ещё и чуть заметно подмигнула. Вот интересно, она знает моё отношение к Тане? У женщин-же сплетни расползаются со скоростью инфекции. Если знает, то это её поведение можно расценивать как шантаж. И ей это удаётся. По крайней мере, от такого неожиданного её появления, я словно начинающий гимназист впал в ступор. Кажется даже пол из тёмно-серого мрамора, от её белоснежных сапожек вспыхивал сотнями зеркальных слюдинок.
Нужно было срочно глотнуть свежего воздуха. Я вышел на крыльцо. Толи переработал, или перевозбудился, но только на морозе от меня пар валил, как от загнанного коя. Мне-бы сейчас пойти к себе на мойку. Включить музыку, развалиться на диване. Приводя в норму дыхание сердцебиение. Но меня, какой-то злой, продажный демон, толкнул опять внутрь.
При входе столкнулся с Дедом Морозом, который спешил на выход. Ему я вежливо уступил дорогу. А вот «снегурочке» успел обронить фразу, - «да уж без тебя нам никак!» Та остановилась.
- Да! И вот так уже четвёртый год. Сейчас буду развлекать детей. А вечером поедем по адресам.
Как бы я сейчас хотел стать маленьким мальчиком. Чтоб меня развлекала, самая крксивая Снегурочка на свете.
- А по адресам, это как?
- По адресам, это, вот, - потрясла она перед моим носом листком бумаги. А кстати, тебя тут нету? – пробежала взглядом по отпечатанному списку. А то ведь, кто тебя знает?
- Ну давай пока не поздно впишем. В самом конце. А уж мальчиком-то ради такого случая, с радостью превращусь. Встану на табуретку, расскажу тебе стишок. А ты мне, что ни будь подаришь.
- Какой-же ты неугомонный! Хорошо, я посмотрю адреса, если будет что-то рядом… Так и быть забегу, подарю тебе подарок, утешила она меня как мама, поправляя мне воротник.
Она пошла, и у самой двери обернувшись сказала, - «учи стишок». Я выдохнул. В ушах ещё эхом звучало, - «подарю тебе подарок, тебе подарок, подарок».
Медленно повернувшись, я сделал только шаг замер, увидев стоящую у ёлки Таню. Она смотрела на меня. Не могу описать выражение её глаз. Злость, ненависть, обида. Я неуверенно пошёл к ней. Но Таня, ухмыльнувшись, резко повернулась и ушла. Ещё не сделал ничего плохого. А уже почувствовал себя предателем. Мне ничего не оставалось, кроме как одеться, и уйти к себе.
Лёжа на диване. В тишине и полумраке, я размышлял над своей судьбой. Только-что праздничное, приподнятое настроение напрочь исчезло.
Ну что произошло, размышлял я? То, что Вика придет, мало вероятно. Тем более кроме Саныча я не знаю никого кто-бы жил рядом со мной. Ну допустим, что даже и придёт. Ну шутейно поздравит. Ну даст какой-нибудь подарок с мандаринкой. И всё… Я-то знаю, что для неё это просто спектакль. Не больше!
Так и размышлял я, глядя в потолок. От тоскливых мыслей потянуло в сон. Глянул на часы. Уже пятый час! Резко подскочил. Не хватало ещё Новый Год проспать на работе.
А вдруг придёт!!! Щёлкнуло опять в голове. А дома ничего напоминающего такой долгожданный праздник. Опять мысли забегали, обгоняя одна другую. Ёлка!!! Ещё не поздно. Мне же предлагали. Я отказался. Надев шапку, выскочил на улицу. Грузовика уже не было. А на его месте, прислонённые к стене сиротливо стояли две невостребованные ёлочки. Сейчас-то я одну из них осчастливлю. Ей не придётся погибнуть, так и не исполнив своё предназначение. Покрутив оценивающе деревца, и не найдя особых отличий, взял наугад. Воровато осмотревшись по сторонам, создав образ спокойного, никуда не спешащего, уверенного в себе человека, направился к себе. И лишь закрыв за собой железную, надёжную дверь, опять засуетился. Быстро переоделся, по устоявшейся привычке, проверив все розетки, узлы и агрегаты, выскользнул за пределы СТО.
С «запоздалым зажиганием» я оказался не один. То тут, то там встречались спешащие к родному очагу граждане с ёлочками разных размеров. Одно нас объединяло, мы были счастливы, хотя и каждый по-своему. Всю дорогу я пошагово проигрывал дальнейшие действия. Нужно найти подставку, ножовку, игрушки. Но всё получилось. Хотя по каким-то вопросам пришлось звонить маме. Чем, я думаю её очень, очень заинтриговал. Ей наверно придётся скрестить за меня пальчики, и держать до самого утра!
Время опять побежало быстрее обычного. В моём доме, после многолетнего запустения, снова как в детстве, на привычном месте стояла нарядная ёлка.
Прибравшись, и приготовив лёгкие закуски погрузился в трясину ожидания. Постоянно ловя себя на мысли, что в эту реку я уже заходил. Да «река» была знакома. Разница лишь в том, что теперь не скачу как заяц, от окна на балкон, от балкона к телефону, и обратно. А как «матёрый волк» сижу на диване и спокойно жду свою «добычу». Нет, на счет спокойно, это я конечно загнул. Всё равно, при каждом стуке подъездной двери, или гудка машины, сердце по заячьи вздрагивает. А сегодня всего этого, как назло, с избытком. Вечер-то не обычный! Да и думаю у меня есть оправдание. Не каждый-же день я в такой ситуации, а всего лишь второй раз. Ладно, весь негатив в сторону!
Хорошо! Сижу. Передо мной телевизор, и трюмо со всё ещё дорогим, школьным подарком в центре тумбочки. Телефон. Оставшиеся от мамы, шкатулка, флаконы с разными духами. Слева, у дверей в мою детскую спальню, журнальный, протёртый до зеркального блеска столик. Он не просто начищен до блеска. Он в ожидании. На нём трёхъярусная подставка. Сверху яблоки, ниже конфеты, ещё ниже пачка «Pall Mall». Снегурочка же курит. А рядом массивная стеклянная пепельница, синего цвета, и красивая пьеза-зажигалка. Критикуете? Но я жене Кристиан Диор. Сделал всё что мог!
За-то, справа, у балконной двери, шикарная, нарядная, украшенная гирляндой ёлка. Которая ещё только, только расправляется от мороза, начиная выделять пьянящий хвойный аромат. Тут- уж меня трудно будет упрекнуть. Ведь я только, только прошёл курсы по «наряжанию». Могу даже засохший бамбук раскрасить. И вот сижу на диване, жду. Посмотрел вперёд, у видел себя в зеркале трюмо. Вообще-то не люблю пялиться в зеркала. А тут вижу, ну прям красавЕц, в «моднячем» костюме, не хватает лишь нимба над головой. Сейчас только обратил внимание что у нас в каждой комнате по трюмо. Может так надо?!
А между тем на часах уже пол двенадцатого. Ухмыльнувшись, подмигнул сам себе. Вытянул ноги, откинул голову назад обхватив её руками. Сон начал овладевать сознанием, раздвигая в стороны: страсти, надежды, обязанности. Ещё-бы чуть, чуть, и мне явилась не земной красоты Снегурочка. Но тут!!! Падает с ёлки игрушка. Не разбилась, а лишь закатилась за батарею. Я вздрогнул, открыл глаза. А это было не всё! Не успел стихнуть звон прыгающей по полу стекляшки, как будто «армейский подъём», зазвонил телефон.
Прыгнув к телефону, уже коснувшись трубки, замер. Нет уж, всё! Я же хотел довести дело до кипения, и на самом верху выключить «конфорку». Будем считать, что это и был, «самый верх». После нескольких протяжных гудков, я вынул телефонный штекер из розетки. Посмотрел себе в глаза, в отражении. Горжусь собой!!! На часах без пятнадцати. Программа такая! Бегу к Шугуровым, обещал всё-таки. Потом звоню Танюшке, а дальше всё от её капризов… Хотел было уже выключить гирлянду. Но передумал. Пожелай ёлочка мне удачи! Прихватив коробку дорогущего коньяка, я поспешил в гости.
На улице не было ни души. Все добропорядочные граждане, в это время уже сидели за праздничным столом в ожидании боя курантов по телевизору. Поднявшись на пятый этаж к Шугуровым, я понял, что тут ждут Нового Года уже не один час. Дверь в квартиру была на распашку. На полу площадки стояла стеклянная банка из-под «Болгарского перца», уже почти до отказа набита окурками. В коридоре гостеприимно горит свет. Вешалки были до отказа забиты куртками, шубами. А шапкам и вовсе место на полке не хватило, и они свалены на холодильнике.
Стянув ботинки, я прошёл в залу. Под дружное, - «о Макс! Ты что так долго?», ко мне изящно выпорхнув из-за стола кинулась уже давно не изящная Лариска. Я, не успев отдышаться от марафонской ходьбы, молча приветствовал всех, по «испански», сжатым кулаком. Хозяйка ловким движением смахнула с меня шапку, стянула куртку, покрутясь безрезультатно в прихожей, не найдя подходящего места, занесла их в детскую, бросив на кровать. Взяв за руку, повела за стол, указывая пальцем мужу на место, которое он должен для меня освободить. Димка, вежливо раздвинув гостей, любезно предоставил мне своё место. Сам-же слегка покачиваясь пошёл на кухню за табуреткой.
- Саля малекум! - запинаясь проговорил он, протягивая руку, которая виляла туда-сюда, будто ружьё за скачущим зайцем.
- Молчи уж, «малекуль», ишь, Новый Год ещё не наступил, а он уже языком еле ворочит, - «словесно», по-семейному отчитала мужа Лариска.
- Иди за стулом.
- Что ты постоянно на меня наезжаешь? – Попытался оправдаться Димон. У меня просто организм слабый, ну немного слабее водки.
- Иди, иди не бубни, - подтолкнула его, жена.
Весело подмигнув, блестящим глазом, по-моему, мне, Димка пошёл на кухню. Мужики, воспользовавшись заминкой, потянулись в подъезд, на перекур. На приглашение составить им компанию я вежливо отказался.
- Ты куда пропал, затараторил Димон пробираясь сквозь толпу курильщиков, обнимая табуретку. Я звоню, звоню, тишина. Ну все, думаю, свалил куда-то.
- А когда ты звонил? – спросил я, изображая полное безразличие.
- Да вот, только-что. Скажи мать, - обратился он к жене.
Я понял, что зря праздновал победу. Звонок был не от снегурочки. Хотя какое это уже имеет значение! Выводы сделаны, точки поставлены. Да и правильно говорят, - «всё, что не делается, делается к лучшему».
- Пойдём покурим, - не унимался Димка.
- Какой покурим! – вскипела Лариска. На время посмотри, алкаш. Тем более Максим у нас не курящий. Правильно? – посмотрела она на меня.
Наконец, то я, первый раз за сегодня попал за стол. Теперь только я понял на сколько голоден. Чего тут, передо мной не было? Да уж, с женой другу повезло!
- Ну рассказывай, ты не женился? – не сумев справиться с женским любопытством, - первым делом справилась хозяйка стола.
- Ларис! Да какая там женитьба! Ты знаешь, как я пашу? У меня не остаётся сил на ночь раздеться. А ты говоришь, женился.
Да, да, тряся головой поддакивал с боку Димон. Хотя он, по-моему, слабо улавливал суть разговора.
- Так, товарищи, быстро все за стол! – стуча вилкой о полупустую бутылку водки, крикнула хозяйка, гудящей, будто пчелиный улей, толпе в подъезде. Народ покорно стал возвращаться, занимая свои места. Я рассматривал своих одноклассников. Как же все повзрослели!
- Макс, а ты что там притих? Лариса, а ну-ка налей-ка ему штрафную, - внёс «рацуху», отрастивший усы Гордей, обычно молчаливый, хотя и самый длинный в классе.
- А, да, да, неприменнос, - засуетился Димка, выбирая рюмку побольше, ту, что для вина, грамм на сто пятьдесят.
Налил полную, поставил передо мной, расплескав на скатерть. Остальные рюмки тоже наполнили. После тоста, «за встречу» все дружно опустошили тару. Такая «лошадинная» доза с холодным жжением опустилась в желудок.
- Так, мужчины, всё, пора открывайте шампанское!
Все встали. Захлопали пробки. Зашипело в фужерах вино, зазвучали из телевизора куранты. Запив «штрафную» водку бокалом шампанского, я наконец-то расслабленно уселся на стуле. Внимательно прошёлся взглядом по комнате, в поисках часов. Ага, вот они. Огромные, бронзовые. Надёжные как «Конституция». Такие-то я не просмотрю. А они мне говорили, что в моём распоряжении, уже меньше часа!
Лариска торжественно внесла и установила на стол, огромное блюдо с мантами. А манты у Шугуровых, — это, всё!!! После такого приёма я обмяк, и сразу почувствовал себя настолько уютно, будто вокруг меня родные братья и сёстры. Не успевая отвечать на сыпавшиеся со всех сторон вопросы, с кем я, где я, и кто я. Приходится поднимать тост за тостом. На моё счастье, по программе гостей были ещё, такие процедуры как запуск фейерверков, гуляние на городскую ёлку и всё такое. Так что минут через двадцать после курантов, Народ дружно пошёл продолжать праздник на улицу. Мы остались втроём. Хозяйка быстро взялась за наведение порядка. Убрала грязную посуду. Мы с ещё способным двигаться Димоном отодвинули стол от дивана. На спинке которого лежал, не обращавший на посторонних, толстенный серый кот. Он спал, положив голову на старый семейный альбом, свесив одну заднюю лапу вниз.
- Ну наконец-то можно расслабиться! – выдохнул Димка, приглашая меня расположиться на мягком диване.
Я с удовольствием уселся, выпятив набитый яствами живот. Друг тоже плюхнулся, раскинув руки, чем жутко напугал кота. Который, спрыгнув уронил альбом. Тот раскрылся, выронив несколько фото.
- А сколько время? - спросил я, потеряв из виду большие часы.
- Время! Ты куда-то спешишь? – поинтересовалась входящая Лариска. Сейчас.
Она зашла в детскую, и прихватив там небольшой, потешный будильник. Поставила его на стол, передо мной. Это был, опять-же кот. Вернее, циферблат в виде головы кота. По краям которого стояли две мышки с золотыми молоточками, они в нужное время отстукивали правильное время. «Прикольные» детские часики. Димка, как конферансье, жестом руки указал в сторону стола. Я, подумав, что он демонстрирует будильник, и одобрительно кивнул головой. Друг-же имел в виду другое.
- Ну так, давай-же, ещё по рюмочке!
Он бы конечно и сам мог наполнить тару. Но слишком уж отяжелел. Я же, легко справившись с заданием налил три, по пол рюмочки. Подал Димке, Лариске, та, не одобрительно покачав головой поставила спиртное на стол, присела на диван. Взяла альбом. Бережно вернула рассыпанные карточки наместо. Положила его на колени.
- Альбом. «Давай посмотрим», —сказал я, взяв массивную, семейную реликвию.
- Да, смотрели тут, вспоминали детство.
Я открыл. Ну тут как у всех классика. Карапузы голышом. Лорка, пучеглазый Димон. Детский сад, первый класс. Рассматривая, я рассказывал другу, то, чем хотел похвастаться. Тот, мыча кивал головой, и тряся кулаком с поднятым вверх пальцем, давал понять, что он всё понимает и гордится мной. Лариска-же, между пояснениями той или иной фотографии, нет-нет да переспрашивала: - Чё, чё, чё там про машину? -Чё, чё, чё там про гараж? А погреб там большой?
- А где у вас Малая? – спросил я только сейчас заметив отсутствие Анютки.
- Да ты что! У нас ведь две бабушки, столько же дедушек. У них там чуть-ли график не составлен, кто когда забирает. Так что каникулы и выходные, мы дочь не видим.
А вот и школьные пошли фото. Первый, третий, пятый. Смешные все, лопоухие.
Поредевший выпускной, десятый. Тут все уже серьёзные. Чувствуется приближение взрослой жизни! И хотя у меня тоже такая есть, долго засматриваюсь. Среди всех знакомых лиц, взгляд застыл, конечно-же на одной. Луиза!
Лариска без перебоя рассказывает то об одном, то о другом. Но у меня всё пролетает мимо ушей. Я же хочу слышать только о ней. А о ней-то как раз тишина. А как спросишь? Я ведь в письмах из армии Димке писал, как я её ненавижу. На проводы не пришла. Ни на одно письмо не ответила. А потом, и вовсе, замуж вышла. В общем с глаз долой, из сердца вон! Ну а Лариска, понятно, что читала мои письма. Вот и молчит.
И всё-таки, толи от хмеля, толи любопытство оказалось сильней. Не ожиданию для себя. Положив палец на белый фартук, небрежно спросил. – «А эта как, не пишет, или звонит, куда там она уехала-то?»
И вдруг воцарилась полная тишина. Даже тиканье часов стало слышным! Я поднял голову. Лариска смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Доже Димка, который я думал, что уже спит, вытаращил глаза.
- «Ты что ничего не знаешь?» —сказала Лариска ледяным голосом.
- Чего? – неосознанно предчувствуя что-то неладное, затаив дыхание спросил я.
- Она-же умерла.
Я стал по буквам усваивать, услышанное.
- Как умерла? Что с ней случилось?
Где-то рядом бахнул фейерверк, заставив меня вздрогнуть.
- Да летом, слышал, авария была? «КрАЗ» в вахтовый автобус въехал, - неожиданно чётко выговорил Димон.
- Подожди. Какой «КрАЗ»? Я слышал про автобус. Но это-же тут, у нас было!
- Ну да, здесь, - начала Лариска.
Я замер слушая рассказ, в который не мог поверить. Казалось это какой-то жестокий розыгрыш, Жуткое продолжение праздника.
- Вы хотите сказать, что летом она была здесь?
- Давно уже, - подняв руку, промычал Димка, не поднимая головы.
Лариска опустила руку мужа, после чего тот впал в анабиоз. Стала рассказывать мне всё что знали все ещё недавно сидящие за этим весёлым, праздничным столом. Все. Кроме меня. Оказывается, Луизино замужество длилось не долго. Она вернулась домой с Двухлетней дочкой. С родителями у неё тоже не заладилось. К её замужеству они относились, как к побегу, и мужа тоже не приняли. Ни знаю, что это был за персонаж, и где она его нашла. Но только, даже родная мать слышать о нём не хотела. А вот невестку с внучкой приняла как родных. Так и жила моя первая любовь в двух шагах от меня. А я ни сном ни духом. Часто. Особенно по началу, я с дикой ревностью представлял, что вот сейчас она где-то с кем-то живёт, в полной любви и согласии. И вот как оно всё вышло!
- Как-же так, почему, я ничего не знал? – поднял я тяжелые глаза на Лариску.
- Максим! Ну мы-же вместе с Димкой твои армейские письма читали. Там-же всё было предельно ясно. Как ты её ненавидишь, и хочешь быстрей забыть. А потом со своим Бамом пропал на столько лет. Так и утряслось всё. Забылось. А кому хочется старое, да ещё и неприятное ворошить.
- Как-же так, - бормотал я, обхватив голову руками.
За замершими окнами ещё слышались звуки канонады салюта, раскрашивая лёд в разные цвета. Но только для меня это были больше, траурные залпы. К столу вальяжно подошёл жирный кот. Лениво запрыгнул на стул, чуть потоптавшись улёгся, зевнул. Он, гад, таже всё знал! Я встал, подошёл к столу, взявшись за спинку стула, стряхнул кота. Однако сам не сел. Слил с двух бутылок остатки водки в фужер из-под шампанского, залпом выпил в полной тишине. Запил прямо из горла вином. Подошёл к окну. Пол из-под ног поплыл вверх. Как-же так?
- А дочка её, с нашей в одном классе учится, - Как бы стараясь оправдаться, сказала Лариска, убирая опустошённые мной бутылки.
- Да, и за одной партой сидят, - выговорил себе поднос, внезапно оживший Димка.
Но мне было уже всё равно. Я хотел, что ни будь сказать, но не было ни слов, ни сил. Возненавидел всех, и даже этого жирного кота. Как-же так все знали и молчали. Да же эта, «балаболка» Зинка, которую почти каждый день видел у подъезда. Хоть-бы намёк. Нет, ни слова.
Плохо слушающими руками, дотянулся до коньяка, который приносил в подарок. Попытался взять рюмку, но та выскользнула, покатилась остановившись у самого края стола. Глянул на друзей. Димка понуро сидел, держась из последних сил. Жена молча, отрешённо смотрела на меня, понимая, что говорить просто нет смысла. Я выпил из горла, сколько смог. Встал. Плохо держа равновесие, пошёл к выходу. Оглядел вешалки, не найдя ни чего знакомого, хотел уже идти как есть раздетым.
Лариска вынесла, куртку с шапкой из детской.
- Максим! Может останешься у нас. Места навалом. Что ты там один?
Я молчал как рыба. Взял шмотки, направился в сторону дома. То и дело не попадая на ступеньки, заваливаясь на перила, натянул шапку и куртку. Свежий, морозный воздух не оказал никакого тонизирующего действия. Шёл, не обращая внимания на попадающиеся весёлые компании, желающие всем прохожим, здоровья и счастья. Я был уверен, что все они против меня. Но высказать им это, уже не было сил. Лишь повторял, раз за разом, - «как же так? Ну как же так?» Не много осознал, что я это я, лишь когда кончились дома. Развернулся, изучая, почему-то в одночасье став всё чужим, начал искать свой подъезд. Нашёл! Вот он, родной до слёз. Я его хорошо помню. И это было всё, что я запомнил в эту Новогоднюю ночь!
Проснулся, как гусеница в кокон, с головой завёрнутый в накидку дивана. Стуча зубами от холода, стал делать жалкие попытки оживить сознание. Ну хотя-бы восстановить в памяти, - «где я? И как себя вести?» Но мозг упорно не хотел «оттаивать». В конце концов я высунул пол головы из тряпки. Ну «слава богу!». Не на небе, ни в сугробе, и чего ещё хуже, не в вытрезвителе. Я Дома! За окном сумрачно. Светает! - подумал я. Почему-то открытый балкон, уверенно выстужал помещение. Свет гирлянды, словно прожектор, больно резанул глаза. На полу полнейший бардак. Разбросанные газеты, фотографии. Вывернутые на изнанку штаны и пиджак. По среди комнаты стоит дорогой, школьный подарок с хрустальными цветами. Медленно обвожу всё взглядом. Часы показывают пять часов. Что-то не то! Ага, понятно! Ошибся. Это не утро, это вечер! Собрав все силы, поднялся я с дивана. Закрыл балкон. Трясясь как отбойный молоток, пошёл в вану. В коридоре, споткнулся о валявшуюся на полу, большую «БАМовскую» сумку. Пнул её. Та отлетела, ударилась о дверь, которая тут-же щёлкнула замком. Так, понятно, я ещё и спал с открытой дверь! Забравшись в вану, на всю катушку открыл воду как можно по горячее. Для комфорта плеснул шампуни. Голова гудела и звенела. Душа казалось, вот, вот покинет тело. Ни чего, успокаивал я себя. Сейчас прогреюсь. С потом, вся дурь и похмелье выйдут. Но легче не ставало. А вот сердце билось так что не только виски, но и в груди колотило, будь то хочет выскочить наружу. Даже рукой ощущалось это биение. Я что-то не на шутку испугался. Такого со мной ещё не было. Не хватало ещё помереть в этом кипятке. Как царь из «Конька Горбунка». Выдернув пробку, я встал. И тут-же чуть не потерял сознание. Не упал только потому, что вовремя упёрся о стены. Моргая, в глазах, сверкали красные круги. Переключив на душ, открыл только холодную воду. Безжалостно встал под ледяную струю.
Продолжение следует…
Стеклянные цветы
© Copyright: Илья Гоффман, 2024
Свидетельство о публикации №224012801571
Свидетельство о публикации №224012801571
Рецензии
"А о том, как она вела уроки истории и обществознания ходили легенды. Даже отъявленные двоечники, у которых, как говорится: «шило, где не надо», и те с жадностью внимали спокойному и интересному повествованию темы" - дорогого стоит!!!
Илья! Прочла и свои школьные годы вспомнились.....
Творческих успехов и радости вдохновения Вам желаю! С уважением, Альбина
Альбина Алдошина 06.05.2024 08:51 • Заявить о нарушении
Илья! Прочла и свои школьные годы вспомнились.....
Творческих успехов и радости вдохновения Вам желаю! С уважением, Альбина
Альбина Алдошина 06.05.2024 08:51 • Заявить о нарушении
На это произведение написано 5 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.