Глава 16. Транзитная остановка

 
               
                Мир устроен до безобразия просто
                и по единой схеме: все имеет
                не только вход, но и выход.
               
         
      Совершенно безумная фраза «космос опустел» до зубовной дрожи отражала реальность. Все, летевшее в сторону устроенного америкосами «армагеддона», многократно ускорилось и свалилось неведомо куда; летевшее в поперечном направлении сбилось с маршрута, приобрело центростремительное ускорение и, закручиваясь по краю гигантской космической воронки, опускалось в страшную черную глубь, с каждым витком сжимая радиус орбиты и набирая вертикальную скорость.

     Гришка Отрепьев, объединив память корабельных компьютеров, вывел на экран главного упрощенную схему случившегося катаклизма.
- Похоже на торнадо, - заметила Галя, - только наоборот. Торнадо захватывает снизу, проносит через воронку и разбрасывает вверху.
- Понятие «верх» и «низ» в космосе условно, - заикаясь от торопливости, высказался Колька-стажер, - и зависит от положения в пространстве наблюдателя.

- А я и раньше замечал в стажере потенциал мыслителя, - необидно пошутил Гришка.
- На личности не переходи, - Галя дотянулась и взлохматила вихры краснеющего от внимания Кольки.
- Я видел торнадо на озеро Туго Ухо, - поделился Джумбо Ваня. – Воронка набрал много вода и далеко вылил дождь с рыба и озорной трава.
- Озерной, - поправила Галя.
- Да, водяной, - согласился Джумбо.

- Аналогия понятна, - я оглядел команду. – Если здесь космос проваливается в воронку, то есть место, в которое он выливается. Еще версии?
- В школе я часто прогуливал уроки, - неожиданно признался Сашка Буратино.
- Не может быть, - искренне удивился Отрепьев. – Колись.
- Я часто прогуливал уроки, - Сашка смутился. – На улице интереснее.
- Никогда бы не подумал, - покачал головой Отрепьев, - так и представляю тебя все время с книжкой, или за шахматной доской, или за экраном монитора, выуживающим крупицы знаний в библиотеках мировой литературы.
- Ничего подобного, - рыжий Сашка густо зарозовел, разом проявив все веснушки, - я никогда не пропускал астрономию и про космос знаю все.

- Что рассказано в учебнике за десятый класс, - подхватил Отрепьев. Гришкины голос и лицо выражали неподдельное сочувствие механику, но глаза «хохотали». – Ты наверное хочешь рассказать о сверхтяжелых планетах, которые притягивают даже собственный свет.
- Точно, - облегченно выдохнул механик. – Один грамм такой планеты весит, как целая галактика.
- И все-таки уроки, Саша, пропускать не следовало, - грустно улыбнулась Галя. – Один грамм той планеты весит ровно один грамм, а вот кубический сантиметр, как ты и сказал, весом в галактику.

- Ну, да; ну, так, - снова засмущался Сашка. - Не умею думать так глубоко, широко и всеохватно, но вы же поняли.
- Две версии – это дилемма. Есть из чего выбирать, - я твердо взглянул на штурмана, и смех в глазах Отрепьева сменился испугом и растерянностью:
- Командир, ты что задумал? – срываясь на шепот, спросил Гришка.
- Пока ничего. Прорабатываем версии. Давайте сейчас отдохнем, наберемся сил, на Вуди-Руди они вам понадобятся. Гриша, ты тоже свободен, за космосом Галя последит.

      Наконец-то смогли наговориться и насмотреться друг на друга. Множество обязанностей и нестандартных ситуаций не оставляли времени на душевные разговоры и чувственные воспоминания.
- Галчонок, ничего не пропуская, какой черт тебя в Америку занес?
- Родители, - Галя улыбнулась теплой вспоминательной улыбкой. – Когда Сашка (Штольц) вместе с тобой поступил в школу космолетчиков, добропорядочных бюргеров чуть удар не хватил; они же знают, что космонавты долго не живут. «Унзере фамилия (нашей семье) хватит один труп», - сказали они и отправили меня в Америку, подальше от тебя, но я придумала, как встретиться.

- Плохо придумала: с америкосами у нас вооруженный до зубов нейтралитет, причем они всегда нападают, якобы случайно, первыми. Большое счастье, что немецкая пунктуальность в Кольке-стажере взяла верх над русским «авось», он не проявил инициативу и не сбил вас на подлете.
- Стало страшно.
- Колька – хороший солдат; не стреляет без команды и продолжает выполнять ранее поставленную задачу, пока не поступила новая вводная.
- Тебя всегда смешила эта черточка в характерах моих родственников.
- И сейчас смешит, но больше радует, когда есть надежные, обязательные друзья-сотрудники. Космос и без того мало предсказуем. Ты о себе начала рассказывать.
- Уже все, - Галя засмеялась, прижалась плотно и прошептала. – Росла, училась и ждала встречи.

      Энергетика прикосновений родного человека - это и терапия и профилактика. Поэтому люди тянутся потрепать по плечу, по волосам, взять за руку: успокоился и поддержался, успокоил и поддержал. Теплая волна прошла по телу от ласкового прикосновения и теплых слов.
- Стыдно признаться, но я так и остался тупым безынициативным исполнителем, послушным попутному ветру. Развела судьба, значит, так было надо. Потерял столько времени, жил без тебя.
- Или взрослел и готовился к встрече... .

- Не готовился, а тупо плыл по течению. Все теряем: кто целую жизнь, а кто отдельные крупные куски, но как винить внешние обстоятельства? Потери надо искать в себе: недосмотрел, недодумал, не так себя повел, поленился. Встречи с тобой хотелось, но и пальцем не шевельнул; радостно вспоминал уютное теплое сопение над ухом, и не озаботился расспросить Штольца о его большеглазой сестренке. Только-только начал осознавать свою тормознутость: события управляют, а я ни разу не шагнул за очерченный круг, не попытался заставить мир вести игру по моим правилам.
- Ты сильно разозлился, будто оправдываешься... или споришь с кем-то.

- Злость на себя вне конкуренции, никак ее другие злости не компенсируют, - заглянул в почти круглые карие глаза. - Еще только предстоит научиться принимать собственные решения.
- Это говорит лучший космолетчик земли, - по-доброму засмеялась Галчонок. – Представляю, как комплексуют остальные пилоты.
- Они не успевают дорасти до комплексов,  мы сбиваем их раньше, и, поверь, без удовольствия, работа такая. Накапливает, грузит в душу такое, что не хочется и с самим собой обсуждать.

- Груз достигает "критической массы", и у психиатра очередной пациент, - Галя мягко улыбнулась. - Продолжай, говори, нужно быть откровенным, хотя бы с собой... и со мной. Вуди-Руди, - Галя показала яркую зеленую точку на экране. – Правда, что твой экипаж отцы многочисленных семейств на планете?
- Правда, - не стал я отпираться. – Бездумно наследили. Переходим на орбитальный полет, приготовься к перегрузке: посадка будет жесткой.

     Галя посмотрела укоризненно, легла в противоперегрузочное кресло и пристегнулась.
- Здравствуй, любвеобильная зеленая планета, - тормозя на остатках топлива, я дотянул корабль на место прежней посадки, между хвойным лесом и серебристой рекой;  на полянку с изумрудной травой и уютной тропинкой, гостеприимно уходящей в сторону леса.

     Выработав топливо, остановились двигатели. Галя поднялась с кресла и, морщась от боли, разминала суставы рук и ног:
- С гаремом познакомишь, султан?
- Если согласишься стать любимой женой.
- Я подумаю, - серьезно ответила Галя, приблизив к моему лицу большие почти круглые глаза.