Я не умру вчера Ч. 2, Гл. III

     КОМА

    Тая примчалась в палату спустя час, как только ей позвонили из отделения больницы, где лежал Кирилл. Она только вернулась от него домой в Гребешково, куда переехала сразу же, как случилась беда с Кириллом. Заехав по дороге в магазин за продуктами, она собиралась принять ванну, когда раздался звонок. Звонила медсестра Вера, которая, задыхаясь от волнения, сообщила ей, что Кирилл вышел из комы. Услышав эту долгожданную, радостную весть, Тая уже через минуту сидела в машине и возвращалась в больницу.
    Когда она вбежала в палату, Кирилл лежал в кровати с кислородной маской на лице. Бывая здесь ежедневно по три-четыре часа, Тая часто сидела возле изголовья его кровати и держала в своих руках его ладонь, постоянно с ним о чем-то разговаривая. Иногда она читала ему книги, иногда рассказывала сюжеты старых фильмов. Делать так сказали ей врачи: несмотря на то, что медицина в целом и неврология в частности продвинулись очень далеко, разгадать до конца феномен комы, пока не удалось никому. Кто-то из пациентов мог, находясь в этом состоянии неделю или месяц, видеть сны, кто-то путешествовал по тоннелям, как они говорили, к свету. Кто-то слышал, о чем с ними говорили их близкие, и потом, припоминали даже подробности этих разговоров. А кто-то, напротив, выходя из комы, не слышал и не помнил ничего и даже не видел ни одного сна. Кома у всех протекает по-разному, и предугадать, когда она завершится, равно как и то, к каким последствиям приведет спустя время, невозможно — особенно у больных после перенесенного инсульта, у которых поврежден мозг. А у Кирилла два месяца назад случился именно он. Это произошло у них дома, когда Костя сообщил подробности проведенного им расследования, которое тот затеял по просьбе Кирилла. Именно тогда, когда Кирилл узнал эти жуткие новости, связанные с его Лизой, у него и случился удар. Кирилла быстро транспортировали в больницу, где ему была оказана так необходимая именно в первый час медицинская помощь.
    Вокруг изголовья кровати Кирилла суетилась медсестра Вера, поправляя ему подушку и кислородную маску.
    Чуть поодаль между собой беседовали два врача, один из которых был заведующим первого неврологического отделения ЦКБ. Второго врача Тая не знала.
    Они рассматривали какие-то снимки, глядя на световое табло сквозь них. Тая первым делом, увидев открытые глаза Кирилла, подскочила к нему и принялась целовать его. Слезы лились градом из ее радостных глаз, и она, как заклинание, все время повторяла одну и ту же фразу: «Я молилась, я верила, я знала».
    Кирилл лежал неподвижно и лишь периодически моргал. Врач слегка кивнул медсестре, чтобы та отреагировала на эмоциональное поведение Таи и вмешалась в ситуацию. Вера, подойдя к Тае, которая стояла на коленях возле кровати Кирилла, взяла ее под локоть и, нашептывая ей на ухо, подняла с колен и подвела к докторам.
    — Ну что, Тая Михайловна, — обратился к ней заведующий отделением, — Вот и результат наших с вами усердных стараний. Главное, что ваш супруг вышел из комы, и я уверен, что теперь он пойдет на поправку. Правда, для этого еще потребуется длительное лечение, а также ваше непосредственное участие в реабилитации. Но главный рубеж Кирилл Андреевич уже преодолел! Так что набирайтесь, душенька, терпения, оно вам ох как сейчас понадобится. Сегодня мы долго с вами Кирилла Андреевича мучить не будем, а вот завтра приходите-ка сюда часикам этак к девяти
    — половине десятого. Вы меня услышали?
    — Да-да, конечно, я буду завтра к девяти. Можно я еще минуту побуду с мужем? — спросила Тая.
    — Ну, если только минутку, — ответил ей врач и вместе со своим коллегой вышел из палаты.
    Вера, оценив ситуацию, тоже поспешила на выход со словами:
    — Не буду вам мешать, Тая Михайловна, но прошу — недолго, а то Давид Семенович ругаться будет.
    Тая, улыбаясь, кивнула медсестре, а как только та вышла, снова бросилась на колени рядом с кроватью мужа и, взяв его руку в свою, сказала:
    — Любимый, с возвращением тебя. Я думала, что сойду с ума! Если ты слышишь меня, моргни мне, пожалуйста.
    Кирилл моргнул несколько раз подряд, и Тая продолжила:
    — Я скоро уйду, но знай, что завтра с рассветом я снова буду здесь. И пробуду столько, сколько мне позволят. Любимый, ты не можешь меня бросить. Без тебя я умру одна. Мы с тобой победим любой недуг, ты же знаешь, я сильная, я тебя вытащу! — и, нежно поцеловав Кирилла вначале в один, а затем и в другой глаз, не спеша, вышла за дверь.
    Она ехала за рулем своего электромобиля и ревела как белуга то ли от счастья, то ли от нечеловеческой усталости, что внезапно свалилась на ее хрупкие плечи, а может, и от того и от другого сразу. Наконец, она доехала до ворот дома, где почему-то стоял Костя. Тая выбежала из машины и в порыве бросилась ему на шею со словами:
    — Кира вышел из комы! Я сейчас оттуда!
    Ее лучезарные глаза источали безумную радость. Опомнившись, она убрала руки и, отступив на шаг назад, виновато произнесла:
    — Прости меня, Костя, это эмоции от увиденного чуда. Он вышел из комы! — восклицала она, и слезы вновь градом катились из ее глаз.
    — За что ты извиняешься? Ну что ты? Я понимаю! Это здорово, что Кира очнулся. А ты знаешь, мне были приятны твои объятия! — чуть прищурив глаза, сказал Костя.
    Тае стало не по себе от этих его слов. Она вдруг испытала какое-то чувство вины за то, что позволила себе этот благой порыв, который был превратно истолкован Костей. «А что он вообще здесь делает?» — подумала она и тут же спросила его об этом.
    — А ты как тут оказался, Костя? Появились какие-то новости о Лизе?
    — Нет! Новостей нет, я просто подумал, может быть, тебе нужна какая-то помощь, ведь ты осталась одна?
    Раньше Тая, не задумываясь, пригласила бы Костю в дом на чашку чая, но после этой нелепейшей ситуации, которая возникла буквально на пустом месте, этого ей не хотелось всей душой, и поэтому она ответила:
    — У меня все в порядке, я справляюсь, спасибо, Костя. А теперь вообще все будет замечательно, — Тая улыбнулась и, желая как-то покончить с этой неловкой ситуацией, соврала ему:
    — Я буквально на минуточку заскочу домой, а потом мне надо отъехать в аптеку и еще… Поэтому извини, не приглашаю в дом. Спасибо тебе за проявленную заботу, — и как воистину мудрая женщина продолжила, — Здорово, что у моего мужа есть такие чуткие друзья. Тебя, наверное, в палату сейчас не пустят, а завтра я позвоню и расскажу тебе, как у Киры дела. До свидания, Костя, мне и правда надо бежать.
    — До свиданья, Тая! Кире привет от меня, — ответил Костя, и в его голосе проскользнули нотки неловкости и досады.
    — Обязательно передам.
    Тая села за руль и, заехав во двор дома, закрыла за собой ворота.
    Костя всегда был неравнодушен к ней. Тая поражала всегда его своим умением с достоинством выходить из любой ситуации, своей неподдельной нежностью по отношению к мужу и другими чисто женскими качествами. Поэтому Костя всегда мечтал если не о Тае, то именно о такой спутнице. Это была незаурядная женщина.
    Женщина, которая минуту назад отшила нерадивого ухажера, не обидев его, но при этом, давая понять, что за черту не пустит.
    Тая же, в свою очередь, была уверена, что эти слова Кости насчет объятий были непустыми. Она, как любая из женщин, всегда чувствовала в его взгляде нечто большее, чем дружелюбие. Видимо, Константин все же решил воспользоваться ситуацией, на что она отреагировала мгновенно, как и подобает любящей и преданной жене, изящно поставив нахала на место. Несмотря на это, в ее душе все же оставался неприятный осадок. «Он всего лишь человек со своими слабостями и пороками», — думала Тая, отпирая дверь ключом. Через полчаса эта встреча с Костей была ею благополучно забыта, потому что впереди маячили приятные хлопоты, а именно возвращение вышедшего из комы мужа в строй. Она ни минуты не сомневалась, что ей удастся поставить его на ноги в кратчайшие сроки.
    Тая поднялась на второй этаж, незаметно подошла к окну и, отодвинув штору, посмотрела на улицу, чтобы проверить, уехала ли машина Кости. Улица была пуста, и только на противоположной стороне дороги стоял черный минивэн с тонированными стеклами. Последние остающиеся еще в сердце частички тревоги растворились, и она приняла решение начать тщательно продумывать план на завтра. Нужно не забыть взять все необходимое для Кирилла, обязательно его любимую кружку, предметы гигиены и прочее, а после — принять горячую ванну и пораньше лечь спать, чтобы хорошенько выспаться и завтра выглядеть свежо. Она грезила предстоящей встречей со своим любимым. Ей так хотелось выплеснуть наружу накопившиеся за эти два месяца чувства, услышать его голос и просто поговорить с ним. Их любовь была, что называется, поздней, а потому более глубокой и яркой, нежели отношения молодой пары, где страсть доминирует над чувством нежности, привязанности и понимания партнера. Тая еще не знала, что завтра в больнице ее ждет неприятный сюрприз. Кирилл все будет слышать и понимать, но вот говорить пока не сможет. Но это будет завтра, а теперь она, полная юношеского задора, бегала по разным помещениям в доме и, непрестанно, что-то напевая, собирала все нужное для завтрашнего посещения больницы.
    Кирилл лежал на своей больничной койке уже без кислородной маски. Рядом стояла капельница, а на предплечье была надета манжета, которая измеряла давление. Левая часть лица у него оставалась неподвижной и как бы слегка обвисала. Он не мог двигать левыми ногой и рукой, левое веко также было открыто не до конца. В целом завтра перед Таей предстанет безрадостная картина. Сегодня она видела его мельком, в маске, закрывающей половину лица, поэтому эти страшные детали ей еще предстояло увидеть и принять как данность. На часах была половина второго ночи. Палата Кирилла была рассчитана на одного пациента, и из персонала в этот час там не было никого. Приборы контролировали его состояние в постоянном режиме, а сестра находилась на посту в коридоре. Он лежал и размышлял обо всем произошедшем с ним с тех пор, как пришел в себя. Еще несколько часов назад он, бодрый и веселый, легко передвигающийся на своих ногах мужчина, вел с потусторонними силами теологические беседы, непонятные для уха простого смертного. Он здраво рассуждал, анализировал, принимал то или иное решение, иногда делая это мгновенно. Сейчас же этот мужчина напоминал мумию, лежавшую на белоснежных простынях в теплой больничной палате и питающуюся через трубочку. Кирилл припомнил слова Луки, сказанные ему во время последней встречи: «У тебя есть один шанс на возвращение, вопрос только в каком качестве, и будешь ли ты этому рад». Значит, вот о чем говорил тогда старец. Да, Кирилл Андреевич, твоему теперешнему состоянию точно радоваться грех. Но зачем я им такой нужен? Зачем надо было меня возвращать сюда, да еще в немощное тело? Что я могу, кроме, как шевелить одной рукой и ногой? Ах да, есть еще извилины, которые шевелятся. Ему захотелось пить, и он решил позвать сестру. Он еле открыл рот и непослушным языком попробовал что-то сказать. В результате двух попыток наружу вырвалась пара нечленораздельных звуков, похожих на мычание. «Ну вот, — подумал Кирилл, — Я еще и немой». Он продолжал анализировать. Итак, они не стали меня отправлять в преисподнюю, значит, я нужен им для чего-то еще, кроме «продажи» своей души. Они и там бы могли легко ее забрать. Лука попросил у меня прощения и умыл руки, значит, он мне не помощник, и надежды на него нет. Может, тут замешан дед, который опять хочет чего-нибудь нахимичить? Каков у него там статус, и есть ли он вообще? Какая-то тарабарщина. Не хватает деталей, за которые можно было бы зацепиться, хотя скорее недостает чего-то главного. 
 
    Тая встала в семь утра, чтобы пораньше выехать к Кириллу. Она оделась и быстро позавтракала, затем, взяв в руки сумку с вещами, выдвинулась к гаражу. Привычно открыв ворота, она положила сумку на пассажирское сидение и, сев за руль, попробовала завести машину, но машина не подавала признаков жизни. Лампочки в салоне не горели и никак не реагировали на кнопку «Старт». Это было странно, потому что электромобиль был новый, и еще вчера вечером никаких проблем с ним не было. Посидев так еще минуту и поняв, что время теряет зря, она решила вызывать электротакси и нажала в смартфоне на кнопку «ELT». Бот приятным голосом произнес, что машина прибудет в течение десяти минут. Тая вышла из гаража на улицу, предварительно захватив сумку и закрыв ворота, с изумлением обнаружила, что авто уже стоит у ворот. Обрадовавшись такой оперативности службы электротакси, она села на заднее сидение и поприветствовала водителя.
    — Доброе утро! Неожиданно, быстро вы приехали. Я только оставила заявку.
    — Хорошее настроение пассажира — лучшая награда для агрегатора, — ответил ей водитель и продолжил, — ну что, поехали?
    — Да, да. В ЦКБ, пожалуйста.
    — Знаю, знаю. Наш Кирилл вышел из комы. Соскучились, наверное, Тая?
    Тая, оцепенела от неожиданности и, инстинктивно вцепившись в ручку двери, не могла вымолвить ни слова. Водитель тем временем лихо орудуя джойстиком управления, улыбаясь, продолжал.
    — Не оторвите мне дверную ручку, а то меня уволят.
    Тая посмотрела на профиль водителя и поняла, что это немолодой человек. На голове у него была бандана, а глаза были скрыты очками с темно-синими стеклами.
    Она успела произнести лишь два слова:
    — А, собственно?..
    И тут ее перебил таксист, не дав закончить предложение.
    — Успокойся, Тая, меня зовут Лука. Ты должна помнить меня. Много лет тому назад вы с Кириллом встретили меня с корзинкой подосиновиков на переезде, когда на путях разродилась лосиха, — сняв очки и посмотрев на Таю в зеркало заднего вида, он продолжил:
    — Вижу, что вспомнила. Ну и ладушки. Не бойся меня: я друг. Это я возвратил нашего Кирилла из комы. Слушай меня очень, очень внимательно и не перебивай. Я не знаю, рассказывал ли тебе что-нибудь обо мне Кирилл, кроме того, что я грибник. Так вот, я сейчас начну тебе говорить странные вещи, многие из которых не будут укладываться в твоей голове. Главное, слушай и запоминай. Информации будет много, и все, что я скажу, очень, важно для Кирилла, для тебя и для Лизы. Я не могу встречаться с Кириллом напрямую, он сейчас все время под контролем Темных сил. Кто это такие, ты скоро сама поймешь. Ни медицинским сестрам, ни врачам, ни кому бы то ни было еще не доверяй. Слушай дальше. Тебе каким-то образом надо донести до Кирилла главное. Я не знаю, как ты это сделаешь, но вслух говорить там нельзя ничего. На первом этапе передай ему привет от Луки и скажи, чтобы притворился немым. Это надо сделать прямо сейчас, как увидишь его, пока он не заговорил и не дал им клятвы на отречение. Им нужна эта клятва, а еще им нужно поскорее избавиться от вас, потому что вы мешаете им здесь. Скажи ему об этом. Убить они его не могут, им нужно, чтобы он сам свел счеты с жизнью, поэтому они всячески будут давить на него через тебя и Лизу и склонять к суициду. Нам надо выиграть время. Дальше, когда будете уже дома, скажешь ему дословно: «Никогда не обижай тех, кто беспомощен и, кто слабее тебя» и так, чтобы он понял, что эти слова идут не от тебя, а от меня. Запомнила? Он должен понять, о чем речь. Скажешь ему, что я все отправил ему по защищенному каналу. Тая, я не могу тебе сказать всего, извини, но мне надо подстраховаться. Ты моя единственная ниточка к нему, но даже тебе я опасаюсь говорить все открытым текстом. Они очень коварны, и если ты попадешь под их подозрение, то тебе несдобровать. Хотя они и за тобой приглядывают. За нами всю дорогу едет черный минивэн с тонированными стеклами — это они. А вот навстречу электротакси проехало, видишь? Это то, что ты вызвала. Извини, что машину твою испортил. Там ничего страшного, вызовешь механика, скажешь ему, чтобы проверил клеммы на аккумуляторах. Вы с Кириллом должны как можно скорее оказаться дома. Я думаю, вас прослушивают или даже подсматривают за вами, поэтому дома он тоже должен будет молчать и вести себя естественно. Проверь дом на наличие «жучков», но только тихо, а пока лучше переписывайтесь, а вслух говорите только о погоде. И храните Спас, икону, что вам подарили на крещение Лизы. Это важно! Станешь выходить — не оглядывайся, веди себя естественно. Будем надеяться, что нас не засекли. Не знаю, удастся ли нам еще увидеться когда-либо, поэтому помни: кругом уши! Скоро в вашей семье произойдут еще перемены и понадобится твоя помощь. Ах, да, чуть не забыл. Главное для тебя — это быть рядом с Лизой и делать все, чтобы вы с ней не разлучались: потакай ей во всем, люби ее, как раньше, даже еще сильнее. Ты должна быть вне всяких подозрений, будь, пожалуйста, начеку. Не подавай вида, что чего-то знаешь. Ты ничего не знаешь, ни с кем не встречалась, и это должно быть отпечатано на твоем лице! Поняла?
    — По-поняла, — ответила она, заикаясь, хотя ровным счетом ничего не понимала из того, что сказал ей таксист. Восстанавливая по памяти его монолог, она сделала несколько технических выводов. Во-первых, за Кириллом следят, а кто и зачем — ей неизвестно. Во-вторых, надо незаметно передать ему привет от Луки. В-третьих, нужно сделать так, чтобы он все время молчал, а все проблемы решать по очереди и непременно успокоившись.
    Лука, остановив свое электротакси возле центрального входа в больницу, произнес:
    — На сиденье слева от тебя лежит коробочка, в ней амулет. Положи в карман, приедешь домой — надень его на шею. Кирилл у нас под защитой, теперь и ты тоже будешь.
    Да гляди не потеряй.
    Тая, нащупав на сиденье маленькую коробочку, незаметно положила ее в карман своего плаща и, схватив спортивную сумку с вещами Кирилла, спокойно вышла из машины и твердой походкой, не оглядываясь, подойдя ко входным дверям вестибюля больницы, вошла внутрь.
    Поднимаясь на лифте, на четвертый этаж, она продолжала вспоминать, что еще говорил ей таксист. Он сказал, что нельзя задерживаться в больнице и надо как можно скорее вернуться домой. И наконец, самое важное: надо передать Кириллу дословно слова Луки… И тут она вдруг вздрогнула, потому как поняла, что слова эти начисто вылетели из ее головы. Его последняя фраза, адресованная Кириллу, из которой тот должен был понять, где хранится главная информация, улетучились из ее памяти. Поняв это, она похолодела и остановилась. Пальцы ее рук ослабли, и Тая выронила сумку из рук.
    «Вот ты и выдала себя, дурочка. Он же говорил тебе вести себя естественно», — сказала она про себя и, мгновенно подняв сумку, продолжила движение по коридору. Коридор был пуст, и этой ее оплошности никто не заметил.
    — Надо успокоиться, надо успокоиться! — повторяла Тая как заклинание. Всю дорогу до палаты она пыталась вспомнить эти слова Луки, но безуспешно. В голове не осталось ни одного звена, ухватившись за которое можно было бы вытащить всю фразу как цепочку. «Ничего, — успокаивала она себя, — Сейчас это не первостепенная задача, главное — передать привет от Луки и сказать Кириллу, чтобы молчал, а потом я успокоюсь и обязательно все вспомню. Да, еще же он говорил что-то про Лизу! Что надо не отходить от нее ни на шаг, окружив ее вниманием и заботой. Это поручение грибника нетрудно было бы исполнить, если бы не отсутствие самого объекта, то есть Лизы. Где искать ее, Тая не представляла, учитывая то обстоятельство, что даже старый, опытный опер Костя не смог установить место ее обитания.
    К дверям палаты Тая уже подходила с широкой улыбкой и печатью спокойствия на лице. И ничего в поведении этой женщины не выдавало ее недавнего возбужденного состояния, — как во время, так и сразу после странного разговора с таксистом.
    В палате Кирилла была только медсестра Стелла, дежурство которой началось с сегодняшнего утра. Тая вошла в открытую дверь и поздоровалась с ней:
    — Доброе утро, Стеллочка!
    — Доброе утро, Тая Михална! — ответила та.
    Затем, поставив сумку на стул, она подошла к Кириллу и, улыбаясь, сказала ему:
    — С добрым утром любимый, я мчалась к тебе на крыльях любви!
    Она не знала, может он разговаривать или нет, поэтому старалась без умолку болтать обо всем на свете, чтобы, не дай бог, он не ответил ей вслух. Опустошая сумку с вещами, она рассказывала ему о том, что думала о нем всю ночь, о погоде и огромной пробке на дороге, пока, наконец, не закончила свою речь и не подошла к нему поближе. Кирилл лежал неподвижно и глядел на нее с тоской в глазах. Он был и рад, и не рад видеть ту, ради которой вернулся сюда, где лежал сейчас, как безрукая гусеница в своем коконе. Она придвинула стул и, не садясь на него, сразу обняла Кирилла и начала не спеша его целовать в щеку, в губы и, наконец, прильнув к его уху, она намеренно чуть громче, но еще шепотом, так, чтобы было слышно вокруг, сказала первую свою фразу:
    — Я так соскучилась, любимый! Я люблю тебя!
    А затем, хихикнув, шепнула ему в ухо, еле шевеля губами:
    — Тебе привет от Луки. Притворись немым. Не говори ни слова.
    И опять продолжила чуть громче.
    — Ты скоро поправишься, любимый!
    Затем, присев на стул, она посмотрела на выражение его лица и улыбнулась, потому как с удовлетворением подметила, что Кирилл все понял. В его исхудавшем лице и исполненном горя и отчаяния взгляде появилась незаметная искра.
    Незаметной она была для окружающих, но для нее она была ярко горящим пламенем с разлетающимися по ветру огненно-красными всполохами надежды. Кирилл на самом деле не ожидал от ее прихода ничего, кроме утешительных речей в его адрес, а тут такое событие! Сейчас его сердце согревало осознание того, что он не один, что Лука не бросил его и что теперь Тая тоже каким-то образом была посвящена в их тайну, которой он никогда с ней до этого не делился. Кирилл еще не знал, на какую глубину она была погружена в понимании всего происходящего, потому что и сам еще искал ответы на массу вопросов, которые сам себе задавал и к которым только что прибавился еще один: почему Лука не пришел к нему сам, а передал свои слова через Таю? И на этот вопрос ему тоже предстоит искать ответ.