О шарах и людях-1

О шарах и людях

     Дверь вечернего кафе широко распахнулась, впустив порыв ледяного воздуха, а вслед за ним – развесёлую компанию подвыпивших мужчин, распевавших популярный рождественский мотив и бывших в самом благодушном и дружественном расположении духа, как это часто случается с не вполне трезвыми людьми. Сидевшие у входа посетители поёжились от внезапного холода, слегка отодвинулись, давая этой ватаге дорогу, и тут же вернулись к своим кружкам и своим разговорам. В канун Рождества, за несколько часов до него, никому не хотелось портить себе настроение, вступая в пререкания или высказывая недовольство. Пусть вошедшие и вели себя чуть громче, че то было принято в этом кафе, – в преддверии праздника их можно было извинить.
     Когда они появились, Кейт сидела у стойки, погрузившись в непривычную для неё задумчивость. Рождественский сочельник в этом году выдался не слишком весёлым. Брат уехал к их дальним родственникам в Ипсвич, родители отправились в новогоднее турне по Европе, и Кейт впервые за двадцать два года её жизни предстояло встречать праздник в одиночестве. Именно поэтому она и выразила желание выйти на работу в предрождественскую смену, которой остальные официанты бежали как огня. Кафе работало до десяти, так что после закрытия времени хватило бы только дойти до дома, выставить на стол заранее приготовленные блюда, налить бокал вина и встретить наступление Рождества в мыслях о будущем, сколь неясном, столь и желанном. Возможно, через год всё изменится, она сменит работу, наладит свою жизнь, встретит человека, с которым захочется провести этот вечер, а пока… пока надо обслужить подвыпившую компанию.
     Кейт работала официанткой уже два года, и хорошо знала, что щедрость нетрезвых клиентов редко компенсирует их бестактность. Не то чтобы они были излишне грубы или приставали с непристойными предложениями, – в местном захолустье подобное поведение было не в чести, – но глупые пьяные шутки, которые нужно выслушивать с неизменно вежливым выражением лица, мило при этом улыбаясь, частенько коробили Кейт. Поэтому она с облегчение услышала заказ весёлой компании – три бутылки эля и большой кусок мясного пирога. Всё это она быстро поставила на стол и, не вступая в разговор, поспешно ретировалась за стойку. Скорее всего, эти балагуры просидят над своим элем до закрытия и не будут её беспокоить. Главное, чтоб им не пришло в голову задирать кого-либо из трезвых посетителей: проблемы в Сочельник заведению ни к чему.   
     Впрочем, по-настоящему трезвы в кафе были разве что сама Кейт и сидевший в дальнем углу старик, пришедший еще в обед и с тех пор корпевший над своим чаем, в который он каждый час просил подлить кипятку и добавить заварки. Такие посетители встречались нередко, и, хотя официанты не слишком их любили, никаких намеков касательно подобного поведения делать не позволялось. В старой доброй Англии высоко ценится лояльность, а клиенты такого типа обычно хранят верность определённому заведению на протяжении многих лет. Вот только этого старика Кейт видела тут впервые.
     Он был грустным, потрёпанным и сильно погружённым в себя. Как только сел за стол, поставил перед собой большую деревянную коробку с выдвигающимся ящиком, которую, однако, так и не открыл за всё это время, а лишь сосредоточенно смотрел на неё, будто надеясь проникнуть взглядом. Когда Кейт подходила к нему, чтобы подлить горячей воды в ставший совсем жидким чай, старик слегка вздрагивал, словно пробуждаясь ото сна, поднимал на неё водянистые голубые глаза и – не видел. «Попробуй вытурить такого», – шепнул Кейт на ухо другой официант, и она про себя согласилась, что это может стать проблемой. Старик выглядел тихим, но кто его, в самом деле, знает? Заартачится, не захочет уходить, устроит скандал. Подобных случаев за два года её карьеры тут было немало. Но когда на носу Рождество, меньше всего хочется вступать в пререкания, пусть даже тебя дома и ждёт пустая комната с одиноким ужином. А что ждёт этого старика?
     Было уже около девяти, и даже развесёлая компания вознамерилась расходиться, странный же посетитель в углу всё так же сидел, уткнувшись в свою чашку и свою коробку. Кейт, подойдя к нему с чайником в последний раз, задала вопрос, который должен был подвести черту под его присутствием в кафе: «Вы будете что-то ещё заказывать, сэр?» Но старик как будто не понял прозрачного намёка. Подняв голову и снова посмотрев на Кейт, а точнее говоря – посмотрев куда-то сквозь неё, он пробормотал «Нет, мне ничего не нужно» и собрался снова погрузиться в свою задумчивость. Тут, однако, нервы официантки не выдержали, и она позволила себе бестактность. Придав голосу как можно больше твёрдости, Кейт сказала:
     – Прошу прощения, сэр, но мы уже закрываемся.
     То была неправда – не вполне правда. Фразу эту, бывшую последним и решающим доводом в любых пререканиях с клиентами, полагалось использовать лишь за пятнадцать минут до закрытия. Но сегодня, в Сочельник Кейт сочла себя вправе нарушить неписанный закон.
     Старик отреагировал странно. Вместо того, чтобы начать собираться или, наоборот, возмущаться, он кивнул, затем, секунду поколебавшись, подвинул к Кейт коробку, с которой не расставался всё это время, и выдвинул ящик. Официантка посмотрела внутрь – и замерла, очарованная.
     В коробке лежали пять разноцветных новогодних шаров. Большие, приятных неброских оттенков, из тонкого дорогого стекла, расписанные белыми снежинками, образовавшими на их поверхности подобие изморози, шары эти напомнили Кейт её детство. Много лет назад, совсем маленькой девочкой, она вынимала такие шарики из покрытой ватой корзинки и помогала отцу украшать ими ёлку. То было одним из самых дорогих и тёплых воспоминаний детства, и даже теперь, когда её отношения с отцом были далеки от идеала, совместное украшение рождественского дерева оставалось их любимым занятием. Конечно, их шары были поменьше и попроще, но разве ребёнок задумывается о таких мелочах?
     – Как… красиво, – тихо сказала Кейт, с трудом отрываясь от созерцания шаров. – Это… это вы в подарок? 
     Она хотела сказать совсем другое, но слова сами сорвались с языка, заставив её покраснеть. Один из неписанных законов работы в кафе гласил: не задавать клиентам личных вопросов, если они первые не дали к тому повода. Старик, впрочем, сам открыл ей коробку и показал содержимое. Какой, интересно, реакции он ждал?
     Странный посетитель задумался, как будто вопрос представлял для него сложную задачу. Потом, осторожно задвинув ящик, сказал:
     – Когда-то я действительно хотел их подарить… Когда-то очень давно. А теперь… вы ведь закрываетесь?
     Кейт вдруг стало очень совестно.
     – Нет, не прямо сейчас, – ответила она. – Ещё есть… минут сорок. Так что, если хотите…
     – О нет, уже очень поздно, и я засиделся, право. Простите, на меня иногда находит. Я уже ухожу.
     Кейт не знала, что с ней произошло в тот момент. Ей вовсе не были свойственны спонтанные порывы, она всегда гордилась своей выдержкой и умением не сказать и не сделать то, что говорить и делать не нужно. Но когда старик приподнялся и начал шарить по карманам в поисках кошелька, внутри неё словно лопнула какая-то струна. Дыхание перехватило, ей стало безумно жалко этого пожилого и явно одинокого человека, и она почти автоматически, не задумываясь, выпалила:
     – Скажите, сэр, вам не с кем встречать Рождество?
     Старик замер, как будто кто-то внезапно проник в его мысли, и не самые хорошие. Застигнутый за этим мысленным преступлением, он не нашёлся, что ответить. Лишь отвёл взгляд и ещё поспешнее стал искать деньги.
     – Вот, возьмите, – протянул он ей, наконец, купюру. – Сдачи не надо.
     – Постойте, прошу вас, сэр, – сама не понимая зачем настаивала Кейт. – Если вам… некуда идти, скажите. Я знаю… один дом, где сегодня будут рады гостям. 
     И как-то так получилось, что старик согласился пойти в этот дом.


     Была уже половина одиннадцатого, когда Кейт открыла дверь своей маленькой квартирки и впустила в неё человека, которого до этого вечера никогда не встречала.  По дороге из кафе он кое-что рассказал о себе рублеными, короткими фразами, в которых ощущалось много энергии и сдерживаемых чувств. Его звали Джозефом, но он разрешил называть себя просто Джо. «Дядюшка Джо», – невольно подумала Кейт, тотчас прикусив эту мысль как ненужную фамильярность. Родился он ещё до восшествия на престол Елизаветы, из чего можно было заключить, что лет ему действительно немало. Про семью свою Джо выразился очень туманно: «Вряд ли они помнят обо мне». Кейт решила, что он очень одинок.
     – Ну вот и моё… жилище, – не сразу подобрала она слово, потом, после неловкой паузы, добавила: – Хотите… чаю?
     Вопрос получился неуместным, ведь старик весь вечер просидел над одной чайной чашкой и мог принять его за невольный укор. Но Джо неожиданно весело ответил:
     – Да, не откажусь. Ещё раз спасибо, что пригласили меня.
     – Ну что вы, не стоит. Я сама буду рада провести сегодняшний вечер не одна.
     Джо сделал пару шагов по комнатке, служившей ей гостиной и в нерешительности остановился. Коробку с шарами он крепко держал левой рукой, явно не желая с ней расставаться.
     – Ой, простите, – засуетилась Кейт. – Я как-то отвыкла принимать гостей. Раньше мои родители часто собирали у себя большие компании, а теперь… Вот, пожалуйста, садитесь сюда, – убрав в сторону стопку книг, она освободила место на маленькой софе.
     Её гость осторожно опустился на софу и с интересом посмотрел на корешки. Взгляд его потеплел.
     – Это хорошие авторы, – сказал он. – Да, очень хорошие. Вы правильно делаете, что читаете. Очень важно. Я вот жалею, что читал мало, когда был молод. А вы молодец.
     Кейт снова почувствовала себя смущённой. На самом деле, у неё редко выдавалась свободная минутка для чтения. После смены она обычно валилась с ног, а в выходные дни спала до полудня. И всё же похвала Джо была ей приятна.
     – Можете посмотреть книги, пока я готовлю ужин, – сказала она. – Это не долго, не беспокойтесь.
     – Нет, что вы, – запротестовал гость. – Так не годится. Вы весь день на ногах. Работали много часов. А я только и делал, что сидел. Мне будет стыдно. Позвольте мне вам помочь.
     И Кейт, в своём доме любившая всё делать сама, действительно позволила ему оказать ей посильную помощь. Этот странный рождественский сочельник с каждым часом становился ещё более странным.


     Помощь Джо пришлась весьма кстати: к половине двенадцатого праздничный ужин был готов и сервирован, а старик с неожиданной галантностью разливал по бокалам вино. Кейт смотрела на блики от гирлянды, игравшие на хрустале, и чувствовала, как внутри неё как будто оттаивает большой сугроб. Рождество в этом году получилось хоть чуточку, но волшебным.
     – Вы хозяйка, ваш первый тост, – голос Джо вернул её к реальности. 
     – Да, спасибо… Вы знаете, я не привыкла произносить речи. В моей работе важнее слушать и запоминать. Наверное, это прозвучит странно, но я рада, что встретила вас. Вы правда мне очень помогли и… подняли мне настроение. Поэтому первый тост – за знакомство.
     Джо одобрительно кивнул, и они чокнулись. Сладкое красное вино приятно защекотало язык. Кейт подумала, что сильно ошибалась по поводу этого человека. Он вовсе не такой печальный и погружённый в себя, каким казался в кафе. Возможно, он даже неплохой собеседник, несмотря на отрывочную манеру речи. И любопытство Кейт пересилило её природную скромность.
     – Там, за столиком, когда вы показали мне вашу коробку… – осторожно начала она.
     – О, простите. Это случилось машинально. Я вовсе не имел в виду…
     – Нет-нет, всё в порядке. Мне очень понравились ваши шары, они напомнили кое-что из детства. Пожалуйста, покажите их ещё раз. Мне хочется их потрогать, если можно, конечно.
     Джо улыбнулся, и в улыбке этой проступила истинная радость. Было видно, что он очень дорожил этими шарами и внимание Кейт оказалось ему приятно. Он взял коробку в руки и осторожно, словно совершая священнодействие, выдвинул ящик. В ярком электрическом свете, заливавшем комнату, шары показались девушке более тусклыми. Но они были всё те же – большие, покрытые снежинками, хрупкие на вид и очень твёрдые на ощупь. Кейт вопросительно взглянула на старика.
     – Берите, не бойся, – подбодрил её он. – Они крепкие, не раздавите.
     Кейт взяла один из шаров, зелёный, поднесла его к глазам и внимательно осмотрела со всех сторон. Шар переливался мягким, идущим из глубины светом. Её лицо отражалось в нём смутно, было искажённым, и всё же узнаваемым. Вдруг, на очень короткий миг, в самом сердце шара словно вспыхнул огонёк. Глазам Кейт предстала странная картина: два человека, обнявшись, стояли на краю обрыва. Видение тут же исчезло, но девушка могла поклясться, что оно было вполне реальным. Кейт повернулась к старику.
     – Вы это тоже видели? – внезапно севшим голосом спросила она.
     Джо был очень серьёзен. Он аккуратно взял из рук официантки шар и положил его обратно внутрь ящика, рядом с остальными.
     – Я многое что видел в них, – ответил он. – Каждый шар – как целый мир. Как кусочек прошлого. Как чья-то жизнь.
     – Откуда они у вас?
     Лицо старика неожиданно посуровело.
     – Они не мои, – резко сказал он.
     – Не ваши? – удивилась Кейт. – Однако вы сказали…
     – Они были у меня долго. Очень долго. И всё же они не мои. Вы хотите, чтобы я рассказал?
     Девушка колебалась недолго.
     – Хочу.
     – Тогда слушайте. Это, в некотором роде, рождественская история. Точнее, четыре истории.
     И Джо начал свой рассказ. Но в интересах читателя – и наших собственных – мы передадим его не так, как рассказывал Джо, а так, как он отразился в восприятии Кейт, потому что рубленная манера повествования старика не слишком подходила к содержанию, которое он собирался поведать…


     – Знаю, в это трудно поверить сейчас, но когда-то я был молод и даже хорош собой. Те времена давно минули, как и большинство людей, в них живших, по крайней мере, мне часто так кажется. Сегодняшний мир стал каким-то суматошным, нервным, все издёрганы, утомлены, и сами не понимают отчего. А сорок пять лет назад жизнь была спокойнее, уравновешеннее. Мы только недавно выиграли войну и думали, что теперь нас ожидают долгие годы мира и процветания. Это оказалось не вполне правдой, но тогдашние наши чаяния вполне можно понять и извинить, если они нуждаются в извинении. Так вот, именно в такой атмосфере и проходила моя молодость, время надежд и уверенности в своих силах, именно тогда и произошла встреча, изменившая для меня всё.
     Вы, наверное, думаете, что это будет очередная история прекрасной влюблённости, слишком затянувшаяся и ставшая потому унылой. Смею вас уверить, тут другое. Хотя влюблённость, конечно, случилась, да и как могло быть иначе? В определённом возрасте любовь необходима человеку, как пища земная, если не больше. Её предмет не так важен, он часто бывает преходящ. Если тебе не отвечают взаимностью, ты страдаешь, если отвечают – зачастую страдаешь ещё больше, только чуть позже. В моём случае всё получилось несколько иначе, но ни я, ни девушка, пленившая моё воображение, тут ни при чём. Знаете, я не лучший рассказчик, и вы должны извинить меня, если повествование получится неровным и с перескоками. Мне уже давно не приходилось так много говорить – да и столь внимательного собеседника у меня не было не помню уж сколько лет…
     В общем, я влюбился, совершенно потерял голову от своей Лауры, которую звали куда прозаичнее, однако имя её я предпочту сохранить в тайне. Случилось это зимой, как раз в канун Рождества, и передо мной остро стал вопрос подарка, который обязательно должен был стать самым прекрасным рождественским подарком, что она когда-либо получала. А как вы думали? Любовь мыслит предельными категориями. Нетрудно догадаться, что муки выбора длились довольно долго, и вот уже настал вечер Сочельника, а я всё ещё бродил по уличной ярмарке, не в силах сделать выбор и ругая себя последним словами за нерешительность. Все эти имбирные пряники, лубочные Санта Клаусы и непременные лакричные палочки навевали сущую тоску. К восьми часам я был на грани отчаянья. Прийти в гости к любимой девушке с пустыми руками на Рождество – уж лучше тогда вообще не приходить! И вот, когда я уже готов был бросить всё и с позором пойти домой, забраться с головой под одеяло и просидеть там всю ночь (не смейтесь, мне ведь было всего двадцать), взгляд мой упал на деревянную коробку в одной из витрин, а в коробке этой лежали те самые пять шаров, которые вам так понравились. О, я помню этот миг, как будто он был только сегодня! Да и как можно забыть? У меня перехватило дыхание, в голове словно кузнечный молот застучал, и только одна мысль смогла додуматься: «Сколько бы они ни стоили, я должен их купить».
     Я толкнул дверь магазинчика, и колокольчик приветственно зазвенел у меня над головой. Пожилой продавец, одетый в странный длинный плащ, усыпанный золотистыми звёздами, шагнул мне навстречу. В тот момент мне показалось, будто он появился из ниоткуда, и лишь затем я заметил неприметную дверцу, ведшую, видимо, в подсобное помещение.
     – Добрый вечер, молодой джентльмен, – приветствовал меня продавец в старинной манере, отдававшей девятнадцатым веком. – Рад приветствовать вас в моей скромной лавке.
     Я несколько растерялся от такого обращения, однако быстро взял себя в руки. У меня была ясная цель, и отступаться от неё не входило в мои планы.
     – Здравствуйте, – несколько торопливо ответил я. – Скажите, мистер… господин… сэр… эти шары на витрине – они продаются? На них не было ценника.
     – О, вас заинтересовали шары? – хитро прищурился продавец. Тонкие лучики морщинок побежали от уголков его глаз к вискам. – Правда, замечательное произведение искусства?
     – Да, разумеется, они мне очень понравились. Так их можно купить?
     Этот простой вопрос почему-то поверг странного человека (которого я про себя окрестил «магом») в глубокую задумчивость, из которой он вышел спустя невыносимо долгую для меня минуту.
     - Можно ли их купить? – повторил он, медленно проговаривая каждое слово. – На этот вопрос я вынужден ответить отрицательно, молодой джентльмен. Шары, которые вы видите на витрине, бесценны.
     – Бесценны? То есть как это? Они не продаются, да? Просто завлекаете таким образом покупателей?
     Последняя фраза вышла не слишком учтивой, да и тон мой, признаюсь, был в тот момент весьма угрожающим. Ещё бы, ведь у меня хотели отнять идеальный подарок для любимой женщины! Впрочем, пожилой мужчина в звёздном одеянии сохранял отменное спокойствие.
     – Завлекаем, конечно завлекаем, – с готовностью согласился он. – Так поступает любая уважающая себя лавка. Но, видите ли, когда я сказал, что эти шары бесценны, то имел в виду немного другое. Они действительно не продаются, ни за какие деньги, однако их можно получить совершенно бесплатно.
     Я замер от удивления.
     – Бесплатно? Это что же, какая-то рекламная акция? (Да-да, в то время они уже существовали, хоть вам и трудно поверить).
     Продавец загадочно улыбнулся.
     – Если угодно, можете назвать и так. Вы ведь хотели купить шары в подарок?
     – Да, именно в подарок. И я очень спешу!
     – А вот это зря. В вашем положении я бы не стал спешить. Понимаете, шары наши далеко не так просты. Позвольте, я покажу.
     Он взял с витрины коробку и аккуратно, словно боясь потревожить кого-то, положил её передо мной на прилавок. Пять шаров тускло посверкивали, послушно отражая свет рождественских гирлянд, укутывавших магазинчик. Я загляделся на них и на пару мгновений позабыл, где и зачем нахожусь. Таинственный продавец меж тем продолжал мягким вкрадчивым голосом:
     – Шары могут быть просто шарами, их можно повесить на ёлку как обычные украшения. Но в таком случае они раз и навсегда потеряют свою силу. Если же вы хотите, чтобы человек, который их получит, обрёл нечто по-настоящему ценное, вам нужно выполнить их… назовём это просьбами.
     – Просьбы? В каком смысле? – растерянно спросил я.
     – Каждый из пяти шаров соответствует одному благому делу. Но не мелкой услуге, какие каждый из нас делает в течение своей жизни очень много. Нет, это настоящие, серьёзные дела, поступки, способные изменить жизнь. Когда благое дело будет сделано, шар перестанет быть матовым и время от времени вы сможете видеть в нём людей, которым помогли. Когда вы выполните все пять просьб, подарок можно будет дарить. В этом случае он осчастливит одариваемого. И помните вот ещё что: ваши действия должны идти от чистого сердца. Если вы поможете кому-то только чтобы выполнить желание шара, он погаснет навсегда… Итак, думайте, молодой джентльмен, думайте как следует. Согласны вы взять на себя подобное обязательство?
     Я колебался недолго. Чёрт возьми, я ведь был так молод! Шары перешли ко мне, и продавец действительно не взял за них ни пенни. С тех пор моя жизнь стала совсем иной. Хотя понял я это далеко не сразу…


     Настенные часы Кейт медленно и с достоинством пробили двенадцать раз. Рассказчик умолк, давая им возможность закончить. Девушка встрепенулась.
     – Ах, уже полночь! Ну вот и Рождество наступило.
     Она поспешно наполнила бокалы.
     – С Рождеством вас, Джо.
     – С Рождеством, Кейт.
     Они чокнулись. Старик выпил своё шампанское одним залпом, Кейт же только пригубила свой бокал. История явно увлекла её.
     – И вы поверили этому человеку? – спросила она спустя пару минут молчания.
     Джо вздрогнул, он успел снова погрузиться в свою прежнюю задумчивость.    
     – Поверил ли я ему? Трудно сказать. С одной стороны, всё это было похоже на какую-то детскую сказку. С другой… сказки ведь тоже появляются не просто так. И потом, этот загадочный продавец говорил так убеждённо, с такой спокойной уверенностью в своих словах, что не поверить ему было бы сложно. Я взял шары…
     – А девушка? – впервые перебила его Кейт. – Вы купили ей подарок?
     – О да, подарок я ей купил. Какой-то очень банальный, так что сейчас уже и не вспомню. И знаете, самое странное – меня совершенно перестала волновать необходимость подарить нечто этакое, что бы ей запомнилось на всю жизнь. Праздник всё равно удался… а у меня теперь были шары.
     – У вас что-то сложилось с ней?
     Джо нахмурился.
     – Нет, вряд ли можно сказать, будто у нас сложилось. Какое-то время она отвечала мне взаимностью – или делала вид. Но потом… потом наши дороги разошлись, и отнюдь не моей инициативе. Она вышла замуж… переехала в другой город. Наверное, она никогда и не любила меня по-настоящему.
     – А вы? Простите, что любопытствую, просто мне правда очень интересно. 
     Старик повёл густыми бровями, тихо вздохнул.
     – Что до меня… Об этом нелегко говорить, но… я не смог её забыть. Следил за её жизнью издалека, был в курсе самых важных событий. Сейчас она живёт в Брентфорде, в хорошем дорогом доме. Муж её умер, дети разлетелись по миру…
     – И вы ни разу не попытались?..
     – Нет. Знаю, что вы мне на это скажете. Однако мне думается, что так было
правильно. К чему ворошить прошлое?
     Кейт хотела возразить, но сдержалась. В конце концов, это жизнь Джо и не ей судить его за сделанный выбор.
     – Что же было дальше с шарами? – спросила она. – Они открыли вам свою волшебную суть?
     – О, более чем. Это, впрочем, уже немного другая история, точнее, как я уже говорил, четыре истории.
     – Тем лучше! Ночь длинная, и несколько хороших рождественских историй придутся как нельзя кстати.
     – Что ж, если вы так правда думаете, то слушайте историю первую…