После дождя

   - Давай быстрее одевайся, где твой шарфик?

   В голосе Дины звучало раздражение.

   Я промолчал. Когда она не в духе, лучше ей не перечить. За десять лет нашего брака я это хорошо усвоил. Дина вообще очень сложный человек, а когда она зла, то превращается в настоящего монстра.

   Вот и сейчас черты её лица заострились, карие глаза потемнели, практически почернев, а тонкие губы сжались в ломаную полоску.

   Я хотел сказать, что не стоит вымещать злость на нашей дочери, но не стал. Я понимал, что Дина не нарочно так строга с Женькой.

   Как всегда, всему виной я. Несколько дней назад мы сильно поругались с Диной, и с тех пор я не услышал от неё ни одного слова. Даже дочь со мной не разговаривает.

   Женька очень похожа на свою маму. Те же тёмно-каштановые кудряшки, белоснежная кожа и большие карие глаза. Такая же модница, как и Дина. Обиженно сопя, пытается обернуть вокруг своей шеи полосатый чёрно-зелёный шарф.

   - Шевелись, - приказала ей Дина.

   - Дин, перестань, - вмешался я. – Мы никуда не спешим.

   Жена даже не повернулась ко мне, пропустив мои слова мимо ушей.

   Мы действительно никуда не торопились. Сегодня была пятница, поэтому мы забрали дочь из детского сада немного раньше, сразу после полдника. Мы так делаем каждую неделю.

   Взяв Женьку за руку, Дина быстрым шагом вышла из раздевалки и направилась к выходу. Я шёл следом. Миновав ограждение, мы подошли к небольшой парковке.

   Сегодня за рулём Дина. Мы совсем недавно купили ей автомобиль, маленького, но вместительного немецкого «жука».

   Я сел на пассажирское кресло спереди, назло Дине не пристегнув ремень безопасности. Как ни странно, она этого не заметила, хотя её всегда злило, что я никогда не пользовался ремнями по причине того, что не видел в них никакого толка. Она у меня чрезвычайно педантичная, прямо-таки помешанная на соблюдении правил. Не зря она уже пять минут возится с детским креслом, проверяя исправность всех его деталей и застёжек. Я услышал, как Женька обречённо вздохнула.

   Наконец Дина села за руль, завела двигатель, и мы поехали домой.

   Мне нравится, как Дина водит. Плавно, осторожно, без лишней паники и суетливости. Мы всегда едем молча, так как её отвлекает болтовня в салоне. Она говорит, что это от неопытности, что пока ей необходимо полное сосредоточение на дороге.

   Наш дом находился достаточно далеко от детского сада, минутах в двадцати езды от него. Это Дина настояла, чтобы Женька ходила в частный профильный садик. Собственно, поэтому мы и купили вторую машину.

   Дина стоит на каждом светофоре до упора. Я понимаю, что она делает это мне назло, но, как могу, держу лицо.

   Та ссора на прошлой неделе. Я знаю, что был неправ. Мы тогда сгоряча наговорили друг другу много гадостей, за которые мне до сих пор стыдно.

   Она тогда сказала, что я безответственный. Что мне наплевать на неё, на нашу дочь и на нашу семью. Кричала, что я эгоист, который думает только о себе.

   Сейчас я понимаю, что это, отчасти, правда.

   Я не был примерным мужем и отцом. Но я очень старался.

   Мы ехали домой.

   Я смотрел на Дину. На душе было паршиво. Я придвинулся к открытому окну и закурил.

   Сначала я даже не понял, что произошло. Машина резко затормозила, и я по инерции дёрнулся вперёд, чуть не ударившись о бардачок. Повернув голову влево, я увидел, как Дина смотрит на меня широко распахнутыми глазами.

   - Прости, - сказал я и выкинул почти целую сигарету в окно. Я никак не мог привыкнуть к тому, что она терпеть не может, когда кто-то курит в её машине.

   Дина не ответила. Она сидела, вцепившись в руль.

   Сзади посигналили.

   - Иди к чёрту! – зло выкрикнула Дина, даже не повернув головы.

   Машина медленно тронулась с места.

   - Маам, - позвала Дину Женька.

   Дина не ответила. Она смотрела прямо перед собой, сжав губы. Она сидела, чуть сгорбившись, маленькая, с растрёпанными короткими кудрями. Я вдруг подумал о том, как же она похудела в последнее время. Её любимая зелёная рубашка висела на её угловатых плечах. Я почувствовал себя последней сволочью. Дина не выглядела счастливой женой и матерью, и в этом был виноват я.

   Чёртова жизнь. Почему в ней всё так непросто.

   Мы познакомились с Диной двенадцать лет назад. Впервые я её увидел в небольшом супермаркете, расположенном недалеко от моего дома. Дину было сложно не заметить, несмотря на её маленький рост. Её ярко-красные волосы привлекали внимание, равно как и чёрный мотоциклетный шлем, который она держала в руках. Дина была с подругой, симпатичной высокой блондинкой. Они громко что-то обсуждали, и Дина то и дело заливисто смеялась, запрокинув голову вверх. Посетители магазина недовольно щурились, проходя мимо этой парочки.

   Тогда я не смог подойти к Дине и познакомиться с ней. Я был обычным, скромным парнем, из тех, что живут с мамами, работают по восемь часов в день, не имеют мало-мальски интересных хобби и не обладают природным обаянием. Я никогда не пользовался большим спросом у противоположного пола. Такие девушки, как Дина, вызывали у меня восхищение, но я прекрасно понимал, что при самом лучшем раскладе мне светит максимум френдзона.

   Дина и её подруга купили в тот день бутылку самого дешёвого шампанского. Я вышел из супермаркета вслед за ними. Я долго наблюдал за тем, как Дина надевает свой шлем и садится за руль мотоцикла, как блондинка пытается вскинуть ногу, чтобы взобраться на пассажирское место, как они разворачиваются на парковке перед магазином.

   В последующие две недели я искал её. Я знал, что найти её будет несложно. В таком маленьком городке, как наш, спрятаться не получится, тем более такой яркой девушке как Дина.

   Официально наше знакомство состоялось на вечеринке у общих знакомых. Я до сих пор не понимаю, почему она обратила на меня внимание. А впоследствии даже стала моей женой.

   Я смотрел на Дину, на её профиль. От прежней сумасшедшей девчонки не осталось ни следа. Она стала такой строгой, взрослой, измученной. Такой же, как я сам.

   Как бы я хотел, чтобы той ссоры не было. Всему виной была, наверное, моя гордость и нежелание уступать. Когда наш с Диной скандал достиг пика, я схватил со столика в прихожей ключи от своей машины и, быстро натянув на ноги кроссовки, выскочил из квартиры, громко хлопнув дверью. Дина меня не остановила, продолжая плакать на кухне. Я чувствовал тогда угрызения совести по отношению к ней, но моё упрямство заставило меня сесть в мой старенький «Шевроле» и поехать куда глаза глядят. Погода после дождя была прекрасной, я открыл боковое окно и сделал несколько кругов по вечернему городу, «с ветерком», как принято говорить. Я вернулся домой только глубокой ночью, когда Дина и Женька уже крепко спали.

   Я прекрасно понимал, что заслужил любого наказания, но только не эту идиотскую игру в молчанку. Мне было плохо. Мне не хватало моей семьи.

   Тем временем Дина въехала во двор нашего дома и припарковалась почти у самого подъезда.

   Мы живём на первом этаже. Чтобы добраться до дверей квартиры, нужно преодолеть всего восемь ступенек лестницы.

   Дина распахнула входную дверь и чуть придержала её, дав нам с Женькой возможность войти внутрь, а уже потом зашла сама. Заперев дверь, она сняла обувь и застыла на месте, глядя в зеркало, висевшее прямо напротив.

   - Дина, - позвал я её. – Дина, прости.

   Она стеклянными глазами смотрела на своё отражение, никак не отреагировав на мои слова.

   Меня вконец доконало её молчание. Мне стало плевать, что подумает обо мне наша дочь.

   - Хватит относиться ко мне, как к пустому месту! – рявкнул я. – Ты ведёшь себя, как последняя дура! Ты хочешь поставить меня на место? Игнорируешь мои слова? Ты думаешь…

   Мою яростную речь прервал звонок в дверь. Долгий, напористый.

   Я грязно выругался.

   Дина дрожащими пальцами отперла засов.

   Прихожая тут же заполнилась людьми. Родня решила приехать без предупреждения?..

   - Мама, что ты тут делаешь? – спросил я, но моя мать, словно не заметив меня, подошла к Дине и крепко её обняла.

   Я, ничего не понимая, смотрел на них. Дина вдруг начала плакать навзрыд, уткнувшись лицом в плечо моей матери.

   Женька растерянно теребила шарфик, глядя на них. На её глазах проступили слёзы.

   - Я так виновата… - не своим голосом выла Дина, - это всё я… Если бы не та ссора, он бы не уехал… Он бы остался тогда… тогда… он бы не уехал…

   - Ну хватит, - сказал я. – Давайте прекращать этот цирк. Мама, скажи, что происходит?

   С этими словами я решительно схватил мать за плечо, чтобы развернуть её к себе лицом.

   Но у меня ничего не вышло. Моя кисть не сомкнулась вокруг её руки, а ушла вглубь неё. Я в ужасе отшатнулся, поднеся к своему лицу ладони. Они были полупрозрачными, словно состоявшими из газовой материи.

  Прямо передо мной три моих самых любимых человека плакали, но я ничем не мог им помочь.

   Меня уже не было.