Из прошлого

                "Ведь вся прелесть прошлого в том, что оно — прошлое".               
                Оскар Уайльд "Портрет Дориана Грея"

 На дроби.
----------
      Ул. Восточная/(дробь) 5 — локация дома, в который переехали мои родители в начале 70-х, совершив обмен двушки на «Некрасова» на три сотки с полдомушкой. Обмен казался выгодным для женских представителей обеих сторон. Инициатива принадлежала владелице дома. Она надеялась, что оторвет мужа от соседей- собутыльников и тот встанет на путь трезвости. А мама, немного посомневавшись, решила, что близость к земле (около домика были огородные грядки) разбудит кулацкую натуру папы  и он увлеченный выращиванием овощей скажет: «АлкОголю нет места в моей жизни».
    Я уже несколько месяцев работал на «Химе», а Галина приехала ко мне, оставив нашу полуторагодовалую дочь в Орле на попечении её родителей.
  Но, жить у моих родителей в доме, состоящем из 2-х проходных комнат , стало невыносимо не только из-за тесноты, но и из-за неприятия их образа жизни. Когда у них были деньги, то  они с размахом отмечали их наличие с приглашением гостей. Водочные пары и клубы табачного дыма «Беломора» создавали атмосферу,  способствующую дружеской беседе.
  Собачка Дина грызла сервелат, а кот Кузя урчал, вылизывая банку из-под сайры. Часто беседы затягивались далеко за полночь, когда гости уже были ушедши.
Да ты дурак — говорила мама.
Нет! - не соглашался папа.
     Иногда он грозил радикальными мерами:
     - Вот возьму опекуншу, будешь смотреть на эти мерзости.
Почему-то опекунша представлялась ему женщиной с низкой социальной ответственностью.
      Когда деньги кончались, а кончались они быстро, то в ожидании очередной выплаты аванса или получки, родители сидели хмурые , пуская клубы «Прибоя» или «Примы».
      Голодная Дина бегала шурша непереваренной сервелатной шкуркой, а кот Кузя начинал ловить мышей.
   
    На улице «Ч.»
    --------------
   В то время не было риэлторских агентств, люди жили крайне стесненно и найти съемное жильё было непросто. На помощь пришла старая соседка-кредитор Настя. Она была нашей соседкой и когда мы жили по улице Дзержинского и когда на «Некрасова». У неё была сестра, которая давно  развелась с мужем и жила в Москве у племянницы, помогая ей в воспитании детей. Бревенчатый дом по улице «Ч.» - то ли Чапаева, то ли Чкалова был поделен пополам. Дощатая перегородка, обшитая фанерой, разделяла комнату на две половины. Имелось два разных входа и два узких и длинных огорода, разделенных забором. Была вода и газ для отопления и плиты. Во дворе люфт-клозет, с дверью из неструганых досок. За приемлемую сумму мы поселились в это «гнездышко». Надо заметить, что развелась хозяйка по причине неумеренного пьянства супруга.
         Горевал он недолго, к нему прибилась женщина, разделяющая его mode de vie . Да и что горевать? Работал он сторожем на мясокомбинате, и у него мяса было, как гуталина у дедушки кота Матроскина. В ночную смену он, как дискобол, раскручивал сверток с мясом и перебрасывал его через трехметровый забор, опоясанный колючей проволокой , в заранее определенное место. Его подруга, стараясь не попасть под удар, подбирала сверток и несла домой.
        Мясное изобилие привлекало гостей. Излишки мяса позволяли  приобретать водку, а картошка и огурцы были со своего огорода. Застольный шум соседей не так раздражал, как ранее выяснение отношений  папы с мамой.
        Частым гостем бывал мужичок, который добавлял веселья игрой на гармошке и пением частушек. Однажды, уже поздней осенью, в выходной, мы возвращались с «Дроби», куда ездили , чтобы принять ванну. Недалеко от калитки дома на спине лежал гармонист. Ноги, обутые в сапоги, были на дороге, высоко отсыпанной асбестово-шиферной крошкой, остальное тело недвижно лежало на откосе в овраг.
Руки были раскинуты в стороны, пальцы крепко сжимали кнопки гармони, растянутой до предела мехов. Казалось вот сейчас он встрепенется, сожмёт меха и встанет с криком «Эх, Матаня, Матанёк...». Но нет, он лежал и счастливо улыбался пока его не забрал в дом наш сосед.
   
      И хотя в  доме было газовое отопление, осенью и зимой было холодно, из щелей окон и плохо проконопаченных бревен поддувал сквознячок.  Тем не менее мыши с окрестных полей находили для себя температуру в доме комфортной. Я ставил мышеловки, часто попадались сразу по две мышки, пав в конкурентной борьбе за приманку. Однажды улов был из трёх мышей. Третья не успела ускользнуть и ей прищемило хвост. Пришлось её добить, чтоб не мучилась.
     По утрам я закалялся, бегая  в туалет  по снежку  босиком. C'etait notre premier " nid " familial. Галина с ужасом вспоминает то время, а я напротив с некой ностальгией и отварные макароны с жареной колбасой, политые соусом «Восточный» (за колбасой, правда, приходилось ездить в Москву), и свои пробежки по лесу, и даже «веселые» посиделки соседей.