Ребята с нашего двора. 1

  https://t.me/poems_Rashevsky

                ПРЕДИСЛОВИЕ.

Вот, захотел написать воспоминания о своём детстве,  о ребятах, с которыми вместе рос и дружил. Возможно, мемуары писать ещё рановато — не такой уж я и старик: сейчас — 55. Просто подумал, сколько мне ещё осталось жить, одному Богу известно. Неизвестно, доживу ли до глубокой старости в наше-то неспокойное время, когда в любой момент даже в глубоком тылу на голову может прилететь или Шахед, или вражеская ракета? Пока время ещё не окончательно стёрло мою память, почему бы и не вспомнить своё счастливое детство. Вспомнить ребят, двор, город. Тем более, что многих из ребят уже, увы, нету в живых по разным причинам, да и города нашего больше нет —  освободили нас от него пришлые «освободители», как и жителей других городов им приглянувшегося Донбасса. Тем более, что на экранах той страны, откуда пожаловали к нам эти «освободители», недавно прокрутили сериал «Слово пацана» о подростках позднего советского периода — фактически, получается, моих ровесников. Так что этот фикшн, где главный герой — НАШЕ время, как бы в мейнстриме масскульта сейчас будет.  Жена Лота в ностальгии обернулась на сгорающий город, уже покинув его. А я долгое время прощался с ним среди пожарищ и обстрелов. Не сгорел, и в соляной столп, даст Бог, не превращусь, хотя твёрдо убеждён, что соль нашей земли — это мы, пережившие за свою жизнь всё, что только можно пережить: войну в Афганистане, смерти генсеков, перестройку, развал Союза и все прелести периода начального накопления капитала — закрытие предприятий, безработицу, бандитизм, разгул уличной преступности, безденежье, путешествие по всему миру в поисках лучшей жизни, инфляции, девальвации, приватизации, финансовые пирамиды, дефолты, майданы, мировой экономический кризис, АТО, пандемию и вот сейчас идущую войну на взаимоистребление. Да-а...теперь понимаю: не к этому готовила нас наша партия, но готовила жизнь тогда, в нашем детстве.


                Ибо в действительности нет способа надежно овладеть городом иначе, как подвергнув его разрушению. Кто захватит город, с давних пор пользующийся свободой, и пощадит его, того город не пощадит. Там всегда отыщется повод для мятежа во имя свободы и старых порядков, которых не заставят забыть ни время, ни благодеяния новой власти. Что ни делай, как ни старайся, но если не разъединить и не рассеять жителей города, они никогда не забудут ни прежней свободы, ни прежних порядков...
                Никколо Маккиавелли «Государь»
               
                ГОРОД, КОТОРОГО НЕТ.
  Родился я и детство своё провёл в замечательном во всех отношениях городе Северодонецке. В городе получившим своё название от реки Северский Донец — Донец, протекающей на земле Северян, Северской земле. Часто город сокращённо называют просто Север. Он часть агломерации, «Бермудского» треугольника» - Лисичанска, Северодонецка и Рубежного. Лисичанск - вообще колыбель Донбасса, там по высочайшему указу Его Императорского Величия царя Петра І рудознавец Григорий Капустин месторождения угля изучал в 1722 году. Там же у подножья лисичанской горы, а Лисичанск — это город, раскинувшийся по хребту Донецкого кряжа, где речушка Боровая впадает в реку Северский Донец в средние века была переправа крымских татар, когда они шли Московию грабить. У той переправы в XVII веке и появилось первое поселение в том краю Дикого Поля, и называлось оно городок Боровское, хотя многие исследователи считают, что оригинальное название этого поселения было Воровское, так как основали его беглые крестьяне из земель московского царя, то есть воры — преступники. Городок означает поселение, огороженное забором, к примеру, частоколом. Там же на крымцев устраивал засады с казаками украинский сотник Иван Богун, основавший поселение Рубежное. А когда жители Боровского поддержали восстание Кондратия Булавина, от имени которого и пошло выражение «его Кондрашка хватил», командовавшей карательной экспедицией князь Долгорукий приказал сжечь этот городок. Теперь село Боровское находится в десяти километрах вниз по Донцу относительно прежнего. Оно выжило, разрасталось, его отпочкование — сёла Сиротино, Вороново, Метёлкино. В семье боровщан родился в Лисичанске Климент Ефремович Ворошилов. Девечья фамилия его матери — Агафонова. Половина боровщан имеют фамилии Ворошилов или Агафонов. Единственный Герой Советского Союза наш земляк - тоже Агафонов. Даже переулок такой есть, точнее был, имени Агафонова в Северодонецке  - сразу за клубом завода «Стеклопластик», ставший потом, после 2014г, областным театром музыкальной комедии. Его, здание театра, в 2022 разнесли — во время боёв в нём размещался гуманитарный штаб в старых районах. В общем, обо всём в прошедшем времени — был.
   Северодонецк возник исключительно как детище советской власти, благодаря плану индустриализации страны — 1934г началась стройка лисичанского азотно-тукового завода на левом берегу Донца. Посёлок так и назывался — Лисхимстрой. В послевоенное время посёлок разросся до масштаба города областного подчинения, а завод до северодонецкого производственного объединения «Азот». Помимо химкомбината — так это предприятие все и называли или ещё более упрощённо — комбинат, появился в нашем городе и завод «Стеклопластик» или просто- «Пластика», где получали стекловолокно и изготовляли различного рода изделия на её основе; НПО «Импульс» и Сверодонецкий приборо-строительный завод, где разрабатывали и выпускали промышленные компьютеры — автоматические системы управления (АСУ), которые стали мозгами многих предприятий, в том числе и Ровенской АЭС, ну и другие различного профиля более мелкие заводы. Предприятия, на которых трудились наши родители и на которых и кое-кому из моего поколения довелось поработать, в том числе и вашему покорному слуге. В советское время населённый пункт, к примеру город, и предприятия в нём расположенные образовывали неразрывное живое целое. Как это у Мояковского - «Мы говорим - Ленин, подразумеваем — партия. Мы говорим - партия, подразумеваем — Ленин». Так и город жил жизнью комбината или другого предприятия и предприятия со своего кармана формировали облик города. Из числа таких были два строительных монстра — трест «СХС» (Севродонецк-Хим-Строй) и ДСК (домостроительный комбинат, в домах им построенных жил почти весь город.
  Поэтому вполне логично, что Североднецк, возникший и существовавший как исключительно проект коммунистической партии, практически исчез в эпоху тотальной декоммунизации. Исчез не в одночасье, а постепенно — вначале стали закрываться и уничтожаться его предприятия с развалом СССР. Городской мэр-декоммунизатор уничтожил и прекрасный городской парк культуры и отдыха, сносились памятники, спортивные комплексы, закрылось множество детсадиков, пионерских лагерей. Город постепенно пустел — народ, особенно молодёжь, перебирался в более хлебные места. Таким образом повымирали тогда многие города и посёлки Донбасса с закрытием шахт и заводов, где работало население. А потом, когда деструкция в прошлом большого и сильного единого государства дошла до своей финальной фазы — полномасштабной войны двух братских народов, то и город в пылу их кровопролития обоюдными усилиями — как и строился когда-то — был уничтожен. Смена поколений и эпох — смена приоритетов. Отцы и деды старались дружить и рука об руку строить во имя нашего светлого будущего, плечом к плечу защищать одну большую Родину и право быть самим хозяевами в этой стране, а их дети и внуки сподобились лишь убивать друг дружку да разносить всё на своём пути уж точно не ради хорошей жизни потомков. Почему мы такими стали? Почему мы смогли это допустить? Меня неотступно преследует эта мысль, отравляя мою жизнь чувством вины, будто я - нерадивый наследник успешных родителей, промотавший бездарно все плоды их тяжёлого и упорного труда, ничего не оставляющий после себя своим потомкам. Как сказал в «Афоризмах» мой любимый писатель Франц Кафка, «Всё дело только в тебе». А что есть я? Бытие определяет сознание. В какой среде ты рос и формировался, таким ты и будешь. Пожалуй, есть смысл повнимательней рассмотреть своё детство, имевшее много общих моментов с детством миллионов моих сверстников в нашей необъятной стране. А потому, тешу себя надеждой, и им, и их потомкам будет интересен этот рассказ.
   Северодонецк был окружён сосновым лесом с трёх сторон, а по берегу Донца протянулась густая лиственная роща с очень плотным чернозёмом. А так город стоит на песке и весь чернозём его газонов — привозной. Капни чуть поглубже на штык лопаты и пойдёт дальше песок. Я привык, что даже самые сильные ливни не образуют грязи на тротуарах. Пройдёт дождик и асфальт сверкает своей девственной чистотой.     С южной стороны города, недалеко от моего дома — через квартал, раскинулось рукотворное Чистое озеро, на котором последние пять лет поселись лысухи и лебеди. Запитывалось это озеро водой из большой трубы. В моё детство зеркало озера было раза в полтора больше прежнего — сейчас оно вообще почти пересохло. Тогда же там был ещё и «лягушатник» - загороженная металлической сеткой площадка для купания детей — мы любили, взобравшись на тот забор, выступыющий на метр из воды, нырять с него. Играть там в латки. Пляж был обустроен кабинками для переодевания, грибками от солнца. А за озером, в  низине, где уже начинался лес, были торговые площадки, где продавались в праздничные и выходные дни различного рода напитки, закуски и шашлыки. Озеро вытянулось ивовой стеною вдоль первого шоссе, ведущего за город — в Метёлкино и Вороново. Между Метёлкино и Вороново образовалось второе городское кладбище, которое у нас так и называли  - кладбищем на Вороново. И выражение «повезти на Вороново» означало похоронить кого-то. Кладбище стало действующим с 70-х годов. Там же похоронен и мой отец в 99-м году. Я по просьбе матери рядом с его могилкой забронировал место и для неё, но так распорядилась судьба, что умерла она на чужбине и похоронена далеко от могилы отца — в Киеве. Я её, лежачую больную старушку, в марте 2022-го года из горящей квартиры вытащил — мой квартал тогда снова подвергся обстрелу из «града», но только в этот раз ракеты были, похоже, с фосфорной начинкой — очаги пожара невозможно было загасить и он разгорался пока два подъезда не выгорело. Через день нам удалось эвакуироваться на западную Украину, где мать прожила ещё полтора года.