Провожатый. Глава 5

   Мы встретились в маленьком сквере, неподалёку от моего офиса. Каждый раз, когда Рэндом сваливался на меня, как снег на голову, мы договаривались встретиться здесь. Как всегда, он опаздывал, а я ждал его — в любое время года: пиная снег, разбрызгивая лужи, шурша опавшими листьями или, как сейчас, наблюдая за воробьями, резвящимися в пыли.

   Утром мой младший братец позвонил мне, пообещав накормить потрясающими новостями. Не знаю, что за кашу он заварил, но пребывал Рэнди в явном экстазе. Уже одно это заставило меня насторожиться — мне не хотелось в очередной раз превращаться в нудного морализатора или, чего доброго, ввязываться в его "невинные" шалости.
Одно было ясно: ни во что серьёзное он пока не влип, иначе ему следовало бы звонить не мне, а адвокату. Но как бы там ни было, все его выходки имели едва уловимый гнусный запашок. Я поморщился.
   Я не любил брата, более того, с самого детства испытывал к нему что-то вроде инстинктивного отвращения. По злой иронии судьбы заботиться о нём приходилось именно мне. Наш папаша ещё на заре своей туманной юности навсегда исчез с горизонта, а мать настолько погрузилась в сожаления о его уходе, что видеть не могла сыновей, так похожих на мужа.
   Я не знаю, что заставило мать так назвать своего младшего сына. Конечно, он был нежданным и нежеланным ребёнком, бесспорно повлиявшим на уход отца, но возможно, мать хотела сказать этим, что отныне судьба её плода в руках Божьих, а сама она решительно отказывается за что-либо отвечать. Так или иначе, Рэнди вполне оправдывал своё имя, продвигаясь по жизни без цели и не выбирая средств.
   В свои двадцать пять Рэнди с трудом сходился с женщинами, низводя даже эти обрывочные отношения до утоления животного голода. После ночи, проведённой в самом дешёвом мотеле (тратиться на женщин Рэндом не любил), брат мог месяцами не общаться с дьявольским полом, довольствуясь меню ночных каналов. Поэтому, когда я услышал, что речь пойдёт о женщинах, я мысленно помолился за тех несчастных, которым повезло встретиться с молодым уродцем.

— Джейк! Ты даже не представляешь, как ты мне нужен! Без тебя вся потеха пойдёт коту под хвост!
   Я машинально отодвинул руку с трубкой от уха: она буквально искрила от эмоций, распиравших Рэнди, как солома — чучело.
— Сколько?
— Что?! Ты не понимаешь, это же подарок для тебя!
— Рэн, ты же знаешь, что я… — протянул я устало.
— Ла-адно, у меня сейчас мало времени, поговорим позже! Давай в два, там, где обычно!
   Чаще всего мой ответ повисал в пустоте под аккомпанемент коротких гудков. Сегодняшний разговор исключением не был.

   Прогретое дерево жгло ноги даже через ткань брюк. Я думал о том, почему эта лавка ещё не воспламенилась под адским солнцем нынешнего лета. Где-то на периферии Рэндом излагал свои безумные планы, в которые я, если честно, даже и не пытался вникать. Как правило, любой наш разговор завершался конкретной суммой, и мой расплавленный мозг ждал нужного момента.
   Рэнди говорил что-то о комнате в отеле, которую он снял на сегодняшнюю ночь, о выпивке, девочках и моём дне рождения. Мой день рождения. Стоп. В голове что-то щёлкнуло, будто чья-то уверенная рука прибавила звук, и я с ужасом осознал, что Рэн считает всё это неким подарком любимому братцу. В этот момент он, брызжа слюной, начал рекламировать мне то, что именно он собирался сделать.
   В отуплении я посмотрел на этого совершенно чужого мне человека. Я пытался понять, как сильно нужно было перегреться, чтобы увидеть меня главным героем подобного действа? За кого он меня принимает?!
   Придя в себя, я понял, что нужен брату лишь в качестве экзотического подручного средства. Мои руки напряглись, а с губ уже готово было сорваться то, что я столько лет, с самого детства, мечтал сказать ему, выплюнуть в его мерзкую ухмылку, то, что было так несвойственно моей натуре, но пробуждалось с его появлением, как чудовищный, навязанный мне зов крови.
— Без тебя ничего не получится, Джейк! Я же не могу доверить такое кому-то постороннему, понимаешь?..
   Крысиное чувство опасности, так много раз уберегавшее его зад от возмездия и необратимых перемен, подсказало Рэнди, насколько изменилась температура нашей встречи. Он осёкся и повернулся ко мне, внимательно вглядываясь в моё лицо. Ещё мгновение — и траектории наших душевных побуждений привели бы нас к неминуемой катастрофе, но…

   Того, что произошло потом, я не смогу объяснить никогда. Я видел, как лицо Рэнди повернулось в мою сторону, как исказилось от ужаса в ответ на выражение моих глаз. В то же время какая-то часть его контура осталась на прежнем месте, как отпечаток на сырой стене. По краю моего сознания прошла мысль о сумасшествии и влиянии ярости на этот процесс. За зыбким изображением того, что было перед самым моим носом, проступил второй план — на удивление чёткий. Вообще ничего демонического. Вообще.
   Я хорошо помню, что больше всего меня удивило именно это: отсутствие каких-либо потусторонних эффектов.
   Парень лет тридцати, в джинсах и куртке с капюшоном, положил руку на плечо Рэнди, а второй рукой просто провёл по его профилю, будто стирая с доски. Потом он положил что-то в карман и вытер руку о штанину. Это банальное, непроизвольное действие привело меня в чувство — я собирался немедленно выяснить, что, собственно, ему здесь надо, но Рэнди остановил мой порыв.
   Я вдруг понял, что брат ничего этого не видит.
— Ну и чёрт с тобой! Я знал, что ты не согласишься. Ты всегда всё портишь. Всегда хочешь остаться чистеньким, долбаный ты рыцарь? Ла-адно, я сам справлюсь!
— Рэн?
— Что?!
— Да пошёл ты!..

   Незнакомец почти вышел из сквера, но мне хотелось догнать его и спросить, что происходит, кто он, что значили его пассы над Рэнди. Но как бы я ни торопился, я всё же успел окинуть последним взглядом всю сцену развернувшейся здесь трагедии. В том, что это именно трагедия, я почему-то уже не сомневался. Мне в глаза бросилось лицо Рэна, ставшее плоским и как будто лишённым индивидуальности.
   Мне захотелось больше никогда не встречаться с этим новым человеком, которым он стал.
   Почему-то я был уверен, что так и будет.