Глава 36. Не в своей тарелке

     - Тань, Таня, Танаис! – Машка чувствовала себя не в своей тарелке. Ушли из дома давным-давно, а она даже телефон с собой не брала. Как там мама одна? Наверно, с ума сходит.

     - Не волнуйся, я ей сказала, что мы надолго. – Донёсся из-за печки механический, неживой голос. Это, конечно, несколько удивило Машу, но  пролетело мимо сознания. Она переживала за брата и… Пашу.


       Не посвящённая во всё, но, более или менее представлявшая, какие баснословные деньги лежат сейчас в оббитой, подкопчённой кастрюле, она прекрасно понимала, что война будет не на жизнь, а на смерть.

       Коляска елозила взад-вперёд по небольшому пространству между столом и печью, Маша не находила себе места. Она вглядывалась в окно, и ей казалось, что видит то, чего нет.

       Там в далёкой лесной глуши, в районе острова, было светлее, чем вокруг. Причём свечение неравномерное, размытое, полосатое. Вдруг девушку осенило – это дым. Но… странный дым,  без  красноватого зарева огня. Значит, пожара нет. Уже нет.

       В памяти отложилась  крошечная  избушка - развалюшка Старой Няньки. Она, несомненно, сгорела бы за  несколько минут, поскольку  даже крыша там была из какой-то болотной травы, типа осоки, а брёвнышки,  за столько-то лет, давно превратились в труху.

       Но кому могла помешать безобидная старуха? Боже… они же думают, что она хранит алмазы.   Она мало что поняла из этого суматошного сбора мужиков, но слова Вадика, что там убийцы…

       Ей стало так страшно, что пробила дрожь.  Всё тело покрылось противными мурашками,  ноги стали непроизвольно подёргиваться, стуча подошвами по пластику подножки.

     - Тань, детка, иди ко мне, мне страшно… -  Не дождавшись ответа, она  зарулила за печку и обомлела. На топчане сидело нечто, но не любимая племяшка.  Совершенно безжизненная оболочка человека, словно нарисованная на бумаге.

       Маша не решилась даже коснуться ЭТОГО.  Так вот о чём говорил брат. Здесь и в самом деле происходит какая-то чертовщина. Так, что же случилось с девочкой?
   
       В этот момент она дико завизжала, потому, что к ней на колени упал серый комок. Танька на крик никак не прореагировала, казалось, тронь её рукой, и она просто упадёт навзничь, как картонная декорация.

       Маша схватилась за живого котёнка, как за спасительную соломинку.  Подрулила к окну и уставилась  на ночной лес. Руки тряслись, по щекам непроизвольно лились ручьи слёз. Она не понимала, что происходит. 

       Вдруг, дважды моргнув, погас свет. До кучи.  Всё, как в плохом ужастике.  Сейчас  откроется дверь и ввалятся зомби. Да, какие на хрен зомби?! Одно… один, как  их там  правильно называть,  уже сидит на топчане.  Сейчас ей хотелось только одного – проснуться.

     - Это невозможно, невозможно! Так не бывает. Так не может быть! Я сплю, я просто сплю. Я скоро проснусь, и всё будет, как раньше. – Скороговоркой повторяла бедняга, теребя мягкую шёрстку Тигры.

       Странно, но котёнок вёл себя совершенно спокойно, покусывая её пальцы зубками-иголочками. Вертелся и крутился на коленях, безмятежно играя. Это немного успокаивало, слёзы  ушли, оставив неприятный холодок на щеках.

       Маша всматривалась в окно, прекрасно понимая, что для ребят времени прошло слишком мало.  Они, лыжники, наверно, едва только добрались до острова.  Её по-прежнему беспокоило свечение в том районе, но она старалась об этом не думать.

       Счёт времени она потеряла, на часы смотреть боялась.  Непонятно, как она пропустила момент, когда вдалеке над лесом нависло нечто огромное и тёмное, с ярким пятном на верхушке. 

       Что это такое, разглядеть отсюда было невозможно, как бы она не щурилась, не сворачивала трубкой, наподобие подзорной трубы газету.  Звать на помощь Таньку, откровенно боялась.  Но она  чувствовала – эта штука несёт в себе угрозу, а ведь там ребята.

       Поднялась нешуточная пурга и,  что-либо рассмотреть,  было уже невозможно.  Она сорвала с вешалки  свой пуховик, вместе с ним   упала  Танькина шапка.  Маша напялила её на себя, застегнулась, толкнула дверь в сени и попыталась преодолеть порог.

       С помощью родного русского языка и невероятных усилий это удалось.  Она прикрыла дверь и нацелилась на абордаж второй. Эта дверь открывалась внутрь, как обычно, на Севере и с ней пришлось повозиться.

       Наконец, девушка оказалась на полузаметённом крыльце.   Даже о том, чтобы самостоятельно добраться до своего дома, нечего было и мечтать.  Зато видно было немного лучше. Но наблюдать она могла  только половину гигантского шара. А с ним происходили изменения.

       Маша начала замерзать, надо было возвращаться. Она потянулась толкнуть дверь и рука замерла на полпути. Шар зримо посветлел, казалось даже расширился. Воздух задрожал, пропали все звуки. Девушка забыла о морозе, широко раскрывшимися глазами она смотрела на это страшное чудо.

       Середину  шара разрезала слепящая световая полоса, а в следующую секунду произошёл взрыв. До острова было несколько километров, но Машу смело с коляски и закинуло далеко в сени. Она ушиблась о лавку, на неё посыпались ведра.

       Неловко встала и  побежала к калитке. Никакого шара больше не было.  Метель, сломя голову,  мчалась в лес, наперегонки с ней.  В голове  у Маши билась только одна мысль «Эдя». 

       Неслась напрямик, не разбирая дороги, тяжёлые длинные волосы  распустились, сбросив шапку, но она этого  даже не заметила. Не слышала крик племяшки за спиной.  Бежала, пока не увидела первых людей,  показавшихся из леса. 
      http://proza.ru/2024/01/29/1008               
                29.01.2024