Мемуары Арамиса Часть 246

Глава 246

Филипп носил широкую бороду во весь подбородок, которую подрезал сам себе ножницами с закруглёнными концами, действуя наощупь. Ему никогда не давали зеркала, и он даже не подозревал о том, что существует возможность любому человеку увидеть собственное лицо таким простым способом. По счастью, я предвидел, что Филиппа не выбривают гладко, и не зная заранее, какого рода бороду он носит, я приготовил для Жана Эрса такую маску, которая полностью скрывает подбородок. Этой же маской скрыл затем своё лицо Филипп.
— Вы собираетесь совершить дворцовый переворот? — спросил Филипп.
— Мои планы проще, — ответил я. — Я знал, что вы чрезвычайно похожи на вашего брата Людовика. Сейчас я в этом убедился, поскольку вашего брата я видел довольно часто и весьма близко. Вы просто займёте его место так, что ни одна душа, кроме меня, не будет об этом подозревать. Он же займёт ваше место, то самое, которое сейчас временно занимает один мой знакомый, который добровольно согласился побыть там, чтобы никто не хватился вас.
— Как же вы это сделаете? — удивился Филипп.
— Об этом мы поговорим позже, если вы принимаете мой план, — ответил я. — Прежде всего, не согласитесь ли вы ответить мне, согласны ли вы на моё предложение?
— Вы замыслили то, что, как мне кажется, является государственным преступлением, — задумчиво ответил Филипп. — Но я согласен с вами, что я имею ничуть не меньше прав занимать то место, которое занимает мой брат, если он, действительно, его занимает, тогда как меня безо всякой вины бросили в тюрьму как какого-то преступника. Если со мной обошлись как с преступником, когда я таковым не был, я считаю, что я уже заранее искупил мою вину.
— Вы правы, и я полностью согласен с вами, — согласился я.
— Вы, должно быть, поставите своим условием требование, чтобы я подчинялся вам на своём новом месте? — спросил Филипп.
— Мне будет достаточно того, что вы откажетесь причинять то зло мне и моим друзьям, которое замыслил ваш брат, — ответил я. — Разумеется, вы недостаточно хорошо знакомы с дворцовой жизнью, с этикетом, со своими новыми правами, обязанностями и возможностями. Вам понадобится наставник, добрый друг, который помогал бы вам справляться с этими сложностями.
— И я уже вижу, что он у меня есть, — ответил Филипп, глядя мне в глаза.
— Я не надеялся, что мы так быстро найдём общий язык, — восхитился я. — Вы рассуждаете очень здраво. Я боялся, что заключение в Бастилии скажется на образе ваших мыслей.
— Мне в последние полгода стали давать книги по истории Франции и по истории придворных обычаев, по этикету и по геральдике, — сказал Филипп. — Поскольку других книг у меня не было, эти я читал довольно внимательно, и большинство из них я перечитал по нескольку раз.
— Эти книги переправил вам я, пользуясь кое-какими связями в среде ваших охранников, — ответил я. — Но этого недостаточно. Вам предстоит много читать и многому учиться в ближайшие два месяца. Через шестьдесят дней вы займёте место Короля. Всё это время я сам буду заниматься с вами, буду вашим наставником и учителем.
— Я согласен, — ответил Филипп. — Как мне обращаться к вам?
— Мне следовало бы ради безопасности на первое время скрыть от вас своё имя, — ответил я. — Но я сделал свой выбор и у меня, как и у вас, нет дороги назад. Знайте же, что меня зовут шевалье д’Эрбле, я – епископ Ваннский, и ко всему прочему я занимаю весьма высокое место в Ордене Иезуитов, и именно по велению Ордена я занимаюсь этим делом. Так что наше с вами предприятие освящено Господней волей, поскольку Орден подчиняется лично Папе Римскому, тому человеку, который освящает венчание любого католического Короля на царство. Поскольку это делается по велению Ордена, вам надлежит знать, что сам Папа Римский одобряет этот план.
Признаюсь, я солгал. Папа не был извещён об этом плане. Но в остальном я сказал чистую правду, ведь генерал Ордена всего на одну ступеньку стоит ниже Папы. Этот мой аргумент возымел своё влияние. Филипп преклонил передо мной колено, хотя сделать это в моей карете было не вполне удобно, и пожелал тут же выразить своё согласие.
— Как представителю святой католической церкви, как одному из глав Ордена Иезуитов, торжественно обещаю вам слушаться вас и идти в ваших планах с вами до конца! — сказал Филипп.
— С этой минуты эти планы не мои, а наши с вами, Ваше Высочество, — ответил я. — Повторяю, что через два месяца вся Франция будет называть вас Ваше Величество.
Филипп поднялся с колен и гордо кивнул в знак согласия. Договор между нами был заключён. 
Когда мы прибыли в мой замок, я собственноручно побрил Филиппа, оставив ему точно такую же бородку и усики, которые носил Людовик. Когда я вытер лицо Филиппа от мыльной пены, я невольно содрогнулся. Мне казалось, что передо мной сидит Людовик XIV собственной персоной. Я смотрел на Филиппа и убеждался, что Природа сотворила чудо. Иногда близнецы бывают хотя бы даже и похожи друг на друга, но всё же отличающиеся по каким-то особенностям внешности. Даже едва уловимые отличия в совокупности могут приводить к тому, что внимательный человек без труда отличит одного брата от другого. У Филиппа, несомненно, было то же самое лицо, что и у Людовика. На лицах обоих отсутствовали родимые пятна, оба были молоды, так что морщин на их лицах ещё не наблюдалось.
Цвет глаз, форма бровей, и даже голос, всё у них было одинаковым. Больше всего я опасался за зубы. Если бы у Филиппа не хватало каких-то зубов, это повредило бы их сходству. Но Господь был милостив ко мне, даже с этой стороны не было никакого подвоха. Передо мной сидел человек, которого и родная мать не отличила бы от Короля!
В течение последующих двух месяцев я старался как можно больше времени посвятить общению с Филиппом, рассказывая ему всё то, что ему следовало знать. На время, когда мне приходилось отлучаться по делам, я снабдил его самой необходимой литературой. Я даже раздобыл для него небольшой самоучитель испанского языка. Конечно, по такому самоучителю Филипп не смог бы научиться бегло говорить по-испански, но, во всяком случае, он мог бы понять смысл слов, сказанных ему Королевой-матерью или Королевой Марией-Терезией. Эти две урождённые испанки обожали общаться по-испански в семейном кругу, так что Людовик, конечно, также отлично владел испанским. Король мог бы вдруг решить более не использовать испанский язык, но было бы весьма подозрительно, если бы он вдруг перестал понимать испанский. Это могло бы привести к катастрофе.
Филипп усердно и весьма успешно овладевал всеми необходимыми знаниями, он усваивал манеру поведения, разговора и даже некоторые характерные жесты Людовика, которые я ему показывал в меру своих сил и возможностей. К концу двухмесячного срока я уже и сам не отличил бы Филиппа от Людовика. Успех был полный! Оставалось только тайно подменить одного брата другим. Для этой цели я сделал все необходимые приготовления.

(Продолжение следует)