Дневник из Юдоли печали

«Каждый пишет, как он слышит,
Каждый слышит, как он дышит.
Как он дышит, так и пишет,
Не стараясь угодить»…
Б.Окуджава


«Если же алчет истины человек, но бредет во тьме, не имея свечи и не ведая пути, пойми и его, Добротворящий, чистого в незнании своем, и суди его не по ошибкам, неволею содеянным, понеже избегнуть не дано оных и святейшим угодникам Твоим, но по искренней жажде духовной, боли сердечной и готовности бессловесной отдать жизнь и благо свои за други своя, знамые и незнамые. Пойми, а поняв – поддержи, ибо Ты веси, что в этих, заблудших ныне, но праведных  грядущее торжество Твое, Господи!»
            
                (из старинной  молитвы).



      Иносказательно:  «Юдоли печали» - это место, где страдают, мучаются, где протекает жизнь с её тяготами, заботами, печалями и трудностями.
      Или просто - место, где люди страдают и мучаются…
      При некоторых психических заболеваниях  ночной сон  больных - это как реальная жизнь здоровых людей, а день бодрости – это видения, бред, фантастика. Мозг некоторых психически больных людей забывает днем выключать состояние сна, и они испытывают днем те же ощущения, что и здоровые люди во время иллюзионных сновидений.
      Мир у них перерастает в нереальность и бывает, что  наступает агрессия, когда их не понимают или обижают…
     Приняв в себя пищу и лекарства как должное, без наслаждения, всё в нашем заведении «Юдоли печали» погрузилось в сон, уже привыкнув к пустоте ночной. Бессознательные человеческие лица уткнулись в подушки свои, и каждый ушел в свои мысли. Ночью будет хорошо, а днем станет вновь гадко.
     Я часто слышу и вижу свое детство и юность прошедшую, также во сне. Когда приходит сон – это, видимо, наступает очищение сознания…
     А утром просыпаюсь, все записываю,  получается - как бы веду дневник «Юдоли». Затем я жду ночь, потом наступление дня, чтобы вновь сделать запись. И всё как обычно и тогда жду прихода ночи…

Часть 1. Первый стресс
    На домах с утра вывесили красные флаги с черными ленточками. Все плачут и куда-то идут, плачем и мы, трех- четырехлетние дети, во дворе двухэтажного деревянного дома города Чехова, сидим на завалинке и трем глаза. Нам сказали взрослые, что умер дедушка Сталин. На заводе протяжно захрипел  гудок, так страшно стало, я прижался к дворовой собаке Шарику и чтобы было не очень страшно, говорю ему: «Ты не бойся, Шарик,  это умер дедушка Сталин».
    Трудно в это поверить,  но это было первое в моей жизни стрессовое состояние,  аж в три с небольшим года, и так ярко запомнилось всё.
     Это сейчас мы знаем, что с 28 февраля на 1 марта 1953г. Сталину стало плохо, 2  марта в ночь он умер, 3 марта стране сообщили о его болезни, а 5 марта в 21-30 (по московскому времени) объявили о его смерти. На Сахалине (где я с родителями тогда проживал) это было уже ранее утро 6 марта, и была пятница, все собирались на работу, радио (репродукторы) передали траурную мелодию грусти и печали и затем объявили горестную для страны весть. Не стало великого и единственного вождя страны. Затем прощание  жителей великой страны или страна прощалась с эпохой страха и репрессий. Сталина похоронят 9 марта рядом с Ильичом, в мавзолее. Пройдут годы и однажды его тело перенесут тайно из мавзолея и зароют у Кремлевской стены, закроют в железобетонный саркофаг в ночь  на 1 ноября 1961 года. С мундира его снимут Золотую звезду героя Советского Союза и срежут все золотые пуговицы, заменив их на латунные. Как все запутано и таинственно…
     Но это уже будет позже, да и мне тогда исполнится уже 11 лет. А страх тот детский, когда умер дедушка Сталин, остался первым ярким воспоминанием моим.
      - А он так и лежит в саркофаге с тоскою о будущем и скупым чувством о счастье «на всей земле», - сказал Василий, он же «Историк», стоящий сзади меня и, видимо, прочитавший последние строчки моих записей.
      - Василий, а почему ты себя называешь  «Историком», - спросил я.
      - За пропаганду исторических процессов по дебилизации собственного народа, - очень быстро ответил он и продолжил, - здесь остановилось время, и я поэтому изучаю архивы исторические, военные и политические, как действует частная дидактика мотиваций совокупности методов и приемов на достижение оптимальных результатов адаптивности жизненного качества людей. Ты понимаешь?
       Я кивнул головой в знак глубокого осмысления сказанного, а он вдруг, как бы освободившись от чего-то, только ему понятного, стал мне уже более спокойным  голосом разъяснять без излишеств и очень точно.
       - Вот послушай меня. Сталин, выступая с обращением по радио 3 июля 1941 года, доходчиво растолковал всем, в чем причина нашего разгрома в первые дни войны. Вот его слова: «Немалое значение имело здесь и то обстоятельство, что фашистская германия неожиданно и вероломно нарушила пакт о ненападении»…
        - То  есть неожиданно напала на СССР, - продолжал «Историк».
        - А потому все и случилось, что после захвата Германией части Польши  у нас образовалась общая граница с Германией. Не было бы общей границы – не было бы и внезапного нападения. Потому что пока прошли бы германские войска по территории Польши, мы бы уже знали об этом и подготовились. Или вот пример. Подписанный в августе 1939г. пакт о ненападении на Советский Союз. Это дало нам время готовиться к войне ещё два года. Так в оправдание этого документа сказал Сталин.   
       - А в 1939г. Гитлер и не планировал нападать на Советский Союз,  и плана «Барбаросса» ещё не было. Так, как можно было планировать нападение, если не было ещё и общей границы, нас разделяла территория Польши. Как так товарищ Сталин оттягивал войну, которую ещё не замышлял Гитлер? Не подписал бы пакт о ненападении и дружбе в августе месяце, в сентябре Гитлер не напал бы на Польшу, а войска Советского Союза не пошли бы навстречу и не образовалась бы эта общая граница. Вот тебе и внезапное нападение, гибель миллионов солдат, война уже на своей территории и страдание народа. А я и разъясняю - вот это явление и есть  дебилизация собственного народа. Или вот, сейчас я изучаю историческую правду войны 1812 года, тактику которой можно было применить и в 1941, - уже более бегло продолжал «Историк».
               - Кутузов отступал и не давал генерального сражения Наполеону. А потом дал его у ворот Москвы, у села Бородино, там ещё речка протекала с необычном именем – Война.  А потом армия Кутузова более не ввязываясь в сраженья,  вдруг отошла к Москве, прошла через неё и двинулась на юго–восток по Рязанской дороге. Бонапарт же, да он сейчас во второй палате отдыхает, можешь спросить все у него, занял Москву, а Кутузов вдруг повернул на запад, на Тульскую и затем на Калужскую дорогу и встал  лагерем  юго–западнее Москвы, на тарутинской позиции. То есть, Кутузов оказался за спиною Наполеона, отрезав ему дороги, которые его связывали с Европой, откуда ему поступали провиант, обмундирование, боеприпасы  и т.д. А потом наступили холода, пошел снег, пришёл голод, и Наполеон побежал  из Москвы и из России, теряя свою армию без боевых действий. И проиграл войну.  До Бородинского сражения у Наполеона было с артиллерией и молодой гвардией около 185 тыс. человек, а у Кутузова всего 112 тыс. – и, чуть подумав, продолжил уже вяло, - надо было и немцев так же заманивать в глубину нашей страны, а потом и ударить по тылам, перерезать его пути снабжения  и уже бить частями. У Советского Союза тогда было 20 тыс.танков, а у Германии при нападении  всего лишь 3712 штук. Вот и закончилась бы война разгромом фашистов ещё  в 1941году…
            - А как далеко его надо было бы заманивать? - спросил я и осекся, перебил  на самом взлете мысли человека, вот дурень - то, обидел…, но уже было поздно.       Василий как-то замер, доводы его ума уже не успокаивали его, что-то личное забрало лишние мысли из его головы,  и он сказал, продвигаясь уже к кровати:
           - Я подумаю об этом ночью, а утром их нарисую тебе, - и революционные  ветры утихли в его голове…
           - А он ведь правильно оценивает события тех лет, - подумал я, - его высказывание знаний мне как-то не добавило, но заставило по-новому взглянуть на некоторые обстоятельства. Получается, что Власть людям дает Ложь,  и чем больше они  Лгут, тем большей они той  Власти добиваются.
        Даже взять исторические примеры ухода их жизни наших генсеков. Одна сплошная Ложь.
      Сталин – 29 лет у власти «отец народов», смерть пришла не сама по себе - её «пригласили» недруги вождя. И как он уходил из жизни, все покрыто тайной. Затем арест Берии и его расстрел и кремация  – это детективный роман. Одни пишут, что  на заседании Политбюро его арестовали  (воспоминания Хрущева, Жукова), другие пишут, что ещё раньше всё закончилось в его доме, там его и застрелили (воспоминания сына Берии).
      Или вот - Брежнев хотел ещё в 1976г., из-за ухудшения своего здоровья, на ХХV съезде КПСС передать бразды правления Г.В.Романову (тогда первый секретарь горкома партии Москвы), но его убедили соратники по партии остаться на посту Генсека.    
      И вдруг маршал, министр обороны Гречко, в том же 1976г. лег спать  и не проснулся. И также ушли ещё несколько членов Политбюро, в т.ч.  в 1978г. Кулаков (лег спать и не проснулся), зато освободилось место для Горбачева в ЦК (по сельскохозяйственному  направлению).
      Цвигун  (был Брежневым прикреплен к Андропову)  и вдруг застрелился. Осень 1981г. – здоровье Брежнева резко ухудшается, но  вдруг в 1982г. умирает Суслов (член Политбюро, секретарь по идеологии), ночью инсульт. Так же в больнице в 1971г. не стало и пенсионера Хрущев Н.С.
       Умирали все как-то очень вовремя. В кабинет Суслова в ЦК переезжает Андропов (тогда председатель КГБ). Брежнев готовит на свое место первого секретаря компартии Украины Щербицкого , но сам не дотягивает до пленума по кадровым вопросам и также во сне тихо в 1982г. умирает, и нет генсека. Щербицкого Горбачев заставляет в 1989г. уйти в отставку, а в 1990г. Щербицкий неожиданно умирает от воспаления легких (многие - считают было самоубийство или помогли).
      Расчистив путь к власти, но продержавшись всего 15 месяцев, умирает в больнице и Андропов (в 1984г.), якобы от почечной недостаточности (в народе говорили, что в него стреляла жена Щелокова, бывшего министра МВД). В 1984г. назначают Генсеком ЦК больного и немощного, мягкого и непринципиального Черненко, который чуть больше года продержался у власти и тоже очень быстро ушел после отравления копченой рыбой…
     Кем-то была запущена «программированная смерть», раз и очередная Ложь всплывает… 
      И тут начинается последний, решающий этап борьбы за власть на пост Генсека.
Как сказал Цицерон: «Путь в подземное царство с разных сторон бывает»…
     Сколько же Лжи и таинственности обрушилось на советский народ за несколько лет Горбачевской « истории».
    Я всё пытаюсь закончить некую важную мысль. Невероятную по значимости мысль, чтобы быстрее зафиксировать её и потом не забыть, но предательский сон сламывает мои усилия и медленно «утрачивается моё путешествие  в справедливость»…
     А утром мне «Историк» дал познакомиться вот с этим материалом, словно слышал мои вечерние мысли…
1971г. – уходит из жизни Хрущев Н.С. (в больнице);
1976г. – резко ухудшается здоровье Брежнева;
1976г. – уходит из жизни Министр обороны Гречко А.А. (лег спать и не проснулся);
1978г. – неожиданно умирает Кулаков Ф.Ф. (член политбюро, зав.сельскохозяйственным отделом ЦК);
1981г. – здоровье Брежнева ухудшается;
1982г. – застрелился  на явочной квартире Цвигун С.К. (первый заместитель Председателя КГБ);
1982г. – неожиданно, 26 января при плановой диспансеризации в больнице ЦК умирает Суслов М.А. (секретарь ЦК по идеологии);
1982г. – в ночь на 10 ноября на даче умирает Брежнев Л.И. Генеральный секретарь ЦК КПСС (после вечерней беседы с Андроповым);
1982-1984г.г. – после 15 мес. правления 9 февраля в больнице ЦК  умирает Андропов Ю.В. (Генеральный секретарь ЦК КПСС);
1984г. – 20 декабря неожиданно умирает Устинов Д.Ф. (Министр обороны СССР);
1984-1985г.г. – после 13 мес. правления 10 марта в больнице ЦК умирает Черненко К.У. (Генеральный секретарь ЦК КПСС);
1985г. – приходит к власти Горбачев М.С. (с 11 марта 1985г. по 23 августа 1991г. Генеральный секретарь ЦК КПСС, с 15 марта 1990г. по 25 декабря 1991г. первый и последний Президент СССР).
     С 1985г. больше никто из  видных деятелей страны внезапно не уходит, но умирает великая страна – СССР (это уже я сам дописал в представленный  материал Василия).

Часть 2.  Патефонный  «диск- жокей»

Синенький  скромный платочек
Падал с опущенных плеч.
Ты говорила,
Что не забудешь
Ласковых, радостных встреч…

     Кто - нибудь пытался хотя бы один раз под эту песню танцевать вальс? 
     А лучше все по порядку…
      Я вижу,  с  какой  радостью озаряется  ребячье лицо, когда в дом врываются звуки с  эбонитовых  пластинок из  установленной на самом настоящем патефоне  трубы. Звучат  особые жизненные звуки, приводящие тело четырех – пятилетнего мальца  в ликующее предчувствие праздника. Особенно  когда ещё и дозволено самому заводить патефон этой  ручкой и ставить тяжёлую,  такую «наболдажку»  с иглой в хрупкие канавки  не начатой песни.
     Это значит,  что в этот дом нашей большой семьи, где в трехкомнатной
квартире в городе Чехове на Сахалине  размещались и дедушка с бабушкой, и дядя Толя с семьей, и наша семья из четырех человек приходил праздник. После нескольких тостов отодвигается большой овальный стол с нехитрой закуской и для меня наступает то неописуемое таинство и чувство гордости от доверия,  вернее, наслаждение от важности доверенного дела.
     Звуки от внезапной музыки заполняют все пространство в комнате, звучит голос Шульженко  «Синенький скромный платочек…», или это пела Изобелла Юрьева. Я  этого уже не помню, но этикетка на пластинке была сиреневой, и её я должен ставить самой первой, потом с красной этикеткой – это уже был фокстрот или танго. Или  «Летят перелетные плицы в осенней дали голубой…» с прекрасным тембром Бернеса, с синей этикеткой. А «Валенки да валенки, ой, не подшиты, стареньки» уже исполнялись в пляс и с местным вокалом. Какая гордость наполняла мое ещё не окрепшее тело!  Затекали ноги, стоящие на табуретке, но руки подчинялись только тем радостным чувствам души  от своей большой значимости, что ты очень нужен, чтобы сегодня участвовать в этом счастливом  празднике  для всех. Так день уходил в вечер и превращался в сумерки. Пластинки заменялись баяном, и  мой папа на слух подбирал мелодии  на любые слова песни, заводимой за столом.
      А мое детское мироощущение  радости – и было, видимо, тем ощущением счастья и такое оно тоже бывает…
      И звучит, все звучит Утесов: «Есть воздух, который я в детстве вздохнул и вдоволь не мог надышаться»…. Такая же  ручка для заводки пружины патефона и такие же эбонитовые пластинки. Также с шипением стальная игла выводит те далекие мелодии, но уже в Иркутске, в общежитии мединститута и уже через пятнадцать лет от тех праздников с детства. Старшекурсник Серега привез аж из Комсомольска-на- Амуре  стопку старинных пластинок и самое главное - патефон с большим рупором. Многие однокурсники приходили просто послушать эти забытые песни, и  как хорошие хозяева  мы заваривали в пятилитровом электросамоваре смесь из вина «Солнцедара». Правда, поговаривали, что французы его использовали для заправки шариковых ручек, а немцы им красили заборы…
     Но я чуть отвлекся. Так вот, мы все это разбавляли земляничным сиропом и кипятили – получался приличный крюшон. Вот этой горячей смесью мы и угощали всех «приходящих и заблудших» и слушали вместе «Старого извозчика», «У Черного моря», «Любимый город»…
      А иногда вечером, когда  открывались окна в нашей пятиместной комнате в общаге,  в помещение  врывался запах мокрой травы, и от этого воздух  был тих и на диву прозрачен.  А внизу под окнами стоял высокий забор, отделяющий нашу общагу от факультетской психиатрической клиники…
      Природа медленно отходила в вечер. Опустошённый летний жаркий день принес нам в этой клинике долгожданную  радость. Студенты в общаге напротив, сдав последние экзамены,  разъезжались, кто в строй отряд, кто на практику или соревнования. Вот  и решили нам сделать подарок. Стали вбрасывать  с третьего этажа нам, гуляющим по территории нашего заведения, свое самое  дорогое – пластинки. Они взмывали и  планировали, словно летающие тарелки,  и во время этого полёта просыпалась та песня, что была на диске. И тогда вновь звучали то «Валенки», то «Вниз по Волге реке»,  то «С чего начинается Родина». Но часть из этих пластинок  пролетала мимо наших расставленных  рук, и, ударяясь о землю, разбивались на мелкие кусочки, прервав свою песню, навсегда умолкая «Чужая земля не нужна»…, «Синенький, скромный платочек падал»... А часть пластинок все же попадала в надежные руки и, уже крутясь на наших пальцах,  позволяла нам танцевать под мелодии:  «Суди люди, суди Бог, как же я любила», «Сколько заветных платочков носим мы в сердце с собой! Радости встречи»… 
     И танцевали, но уже каждый со своей спутницей – пластинкой, и со своей песней, звучащей внутри. Говорят, что умные больше плачут, и слезы развивают их мозг. А нам плакать не хочется, хочется танцевать. А потом лечь спать, прижимая пластинку к груди. Лежать с открытыми глазами и тосковать о будущем, когда же   все станет общественным, как при коммунизме, где будем жить мы все, помещенные каждый в своё чувство счастья.
     Какое же оно бывает разное - это чувство радости и счастья…
     Я и сейчас  слышу во сне эти мелодии, где одновременно ставлю пластинки в патефон, стоя на табуретке, и одновременно бросаю и ловлю – эти хрупкие  диски, и наслаждаюсь этими шипящими звуками от тех  далеких песен из своего детства и юности.

Часть 3.   Познание жизни

«Протест…»
      Вот как бывает - родная моя сестра постоянно убегает от меня  по пути в садик, а мне от родителей достается. Что-то уронит или разобьет, не углядел,  значит, крайний я. На улице не до игр со своими сверстниками, следи,  чтобы  не умчалась  куда - то. Поэтому и  старался в игры дворовые и её рядом пристраивать, всё под присмотром. Что поделаешь, ведь младшая сестренка, а за все старший брат в ответе. И, видимо, терпение детское не бесконечно. А как пятилетнему выразить то, что накопилось на душе…
      И этот день «П» наступил.   
     В праздничный день, когда все были дома и обедали  за большим столом, я залез не заметно под этот стол и кулаком в кровь разбил себе нос. Кровью залило рубашку, на полу уже образовалась лужица, а я тихо без слез продолжал сидеть. И когда родители спохватились, то нашли моё перепачканное тело под столом, в застолье образовалась неловкая тишина.   Взрослым было понятно, что что-то не то происходит, но я на все вопросы молчал. Потом выпалил:
- Больше в садик её водить не буду и во дворе её караулить тоже не стану.
Дед первым подхватил меня  на руки и понес умываться, обернувшись,  сказал всем:
-Перестарались, довели парня до чего, вот  он свой протест и выразил так.
С тех пор всё изменилось и игры во дворе стали насыщенными и разнообразными, а в садик нас обоих стал водить наш дед.

«Бросить  курить…»

      Все взрослые курили папиросы «Беломорканал». На пачке полукругом были выведены буквы и нарисована карта с городами и ещё какая - то  кривая линия, идущая сверху вниз. Города и эта линия  были красного цвета.
     - Это чтобы быстрее расти, а потом стать взрослыми, поэтому и курят эти папиросы, - так думалось мне. Выждал момент, стащил две папироски и спички и бегом на поляну. Там от японцев осталось место, где они проводили в свое время культовые моленья.  Затяжка – выдох, затяжка, затяжка - выдох, выдох, выдох и на середине второй  «папиросины»  был только выдох и вдох уже открытым ртом,  фильтруя  воздух уходящего дня. Потом  почему - то поляна стала медленно кружиться вокруг меня, а земля начала подставлять мне подножку, и я стал просто скатываться под уклон, все ближе и ближе к дому. Всё это стало сопровождаться ещё и позывами на освобождение содержимого из желудка. Вечерело, а я ещё был на полпути к дому. От дома до поляны метров сто было. Кружилась голова, тошнило, но падая, я упорно полз домой. Было так плохо от быстрого «взросления», что хотелось забиться в курятник и там уже встретить своё совершеннолетие.  И понял  стать взрослым, минуя  юношеский период,  через курево невозможно. Но курить бросил раз и навсегда. И сейчас, уже в годах, только упоминание покурить - приводит к тоске и тягостным воспоминаниям. Видимо то, что хорошо было для взрослых, серьезным недомоганием обернулось для меня. Так начинают и бросают курить только один раз…
«Потеря друга…»
      Во дворе нашей школы в г.Чехове, на Сахалине,  стоял спортивный снаряд – бревно, сверху стесанное, одним концом врытое в землю, середина поддерживалась на столбах, а само  бревно, или что от него осталось, так и заканчивалось горизонтально, и всё это на высоте 1,5 метра от земли. На физкультуре надо было  по нему пройти или пробежать и спрыгнуть на песок. Для первоклассников это уже серьезное преодоление себя. А мы, пацаны, вставая на бревно,  ещё и устраивали соревнование - кто  кого с этого бревна столкнет. 
      Вот и в очередной раз после уроков я с другом Александром Кубачехиным и с примкнувшим к нам Александром  Радченко  (кстати, самым  высоким в классе) пошли на бревно потягаться в  умении держать равновесие. Мне в этот раз удавалось всё: и сделать ложное движение туловищем, и подцепить пальцами за руку или просто пихнуть и сбить с бревна и того, и другого да  ещё и не один раз…  Это состязание  так бы и  продолжалось, но я вдруг   получил сзади удар ранцем по ногам от «примкнувшего к нам дылды».  Секундный перелет по воздуху и я уже лежу  в грязи, в чистой форме. Не от боли, а от обиды бросаюсь я на обидчика, и мы оба валимся в грязь. Не успев хорошо закрепиться на ногах, получаю  ранцем удар по голове ещё раз, но уже от своего друга, друга  по детскому саду, Сашки. Трудно было поднять «руку с ранцем» на своего друга, но ещё труднее было отбиваться от двоих. Когда всех троих, грязных и  с разбитыми носами, привели к директору на разборки, мы даже  не догадывались, что всё это «спортивное мероприятие»  с самого начала  видели из окна учителя. Меня отправили умываться и затем  домой, а моих двух «подельников» придержали до прихода их родителей в школу. Но не это было  главным, а то, что теперь уже два друга, два Александра, решили, что это я все рассказал директору, когда нас отдельно расспрашивали о причине конфликта. Значит, теперь я уже стал ещё и предателем  и ябедой. Этого унижения мне простить уже было невозможно. 
      А вскоре  наша  семья (папа, мама, я и сестра) переехали жить в Иркутскую область. Так я потерял первого своего друга, но запомнил  на всю жизнь, друзей надо всегда защищать, а поднял руку на друга  – дружба врозь…
 «Первая любовь…»
     Первая любовь всегда приходит внезапно. На Сахалине в нашем доме на втором этаже  проживала девочка Алла, такая худенькая, но подвижная не по  «детсадовскому» возрасту. И горшок в детском саду она всегда ставила рядом с моим, чтобы поболтать, сидя рядом, и всегда удивлялась, что анатомически у нас имеется  небольшое, но отличие. И даже, тогда, когда мы на уроке пения, все сидели полукругом  и пели нашу любимую песню,  разложенную  по  голосам. Мне доставалась партия медведя, где я должен более низким голосом пропеть: 
     «Похвалялся медведь - могу песни я петь!»
      И тут же вскакивала Алла (даже если  ей и не поручали это петь) и тонким, но громким голосом пропевала: «Похвалялась коза -  всем я выкалю глаза».  И мотала головой как маленькая козочка, при этом её глазки, видимо, от рождения  уходили к носику.
     Так вот, я влюбился в её маму. Она у нас работала в садике в музыкальном классе,  разучивала с нами песни, готовила утренники и праздники. Всегда улыбчивая, добрая, с приятным голосом, она очень часто  нас отводила в садик, и тогда моя сестра не могла убежать, так как её крепко держала за руку наша тетя Люба.
     Вот за это я её и полюбил…

«Спасение утопающих - дело рук…»

      Всё лето мы с сестрой  проводили у дедушки в пос. Китой, что под г. Ангарск. Ну и конечно в хорошие жаркие дни купались в реке Китой, который  имел начало своё  в горах Саяны.  Вода всегда чистая, прохладная и быстрая. Там мы пацаны и учились плавать и нырять, да не с берега, а с железнодорожного моста. Заберешься на нижнюю арку у первого пролета моста, повиснешь  на руках, стараешься не раскачаться телом - и солдатиком вниз. Метров 10-12 пролетаешь в одну задержку дыхания.  Главное, чтобы мелкие кусочки коры не проплывали в момент входа в воду, иначе оставались такие «засечки» вдоль тела, что выдавало наши прыжки  с моста. Ну и наказание от деда следовало справедливое -
закачивать  водой  из колодца металлические бочки для последующего полива дедушкиного огорода. Очередное купание в реке  Китой ничем не предвещало приключений, прыгать с моста не решились, так как постоянно плыли бревна из  где-то разбитого плота, ну а плавать можно, это безопасно. И вдруг слышим какое- то барахтанье  в воде, но без звуков человеческого голоса. А это наши сестры, моя и Виктора, решили доплыть до боны (связка бревен, установленных в реке под углом для отбивки проплывающих бревен) и их подхватило течение. Они испугались и нет бы плыть дальше, чтобы затем зацепиться за бревна, а нет повернули назад. Силы их на обратном пути тут и оставили, и уже без сопротивления их  тела понесло вдоль берега. Не сговариваясь, мы с Виктором  с разбегу прыгаем с обрыва в реку, в этом же нырке подходим к бьющимся в воде сестрам и снизу,  для обеспечения их  глотком  воздуха,  выталкиваем вверх над  водой. Затем свой глоток воздуха и снова под тело - главное выпихнуть их над водою. Вода светлая,  поэтому не теряешь их  из виду.  Вновь вверх для забора воздуха, так толчками и добрались все до берега. И тут выяснилось, что спасали мы каждый свою сестру, вот что значит родная кровь. После истерического озноба  сёстры  стали хохотать, потом все успокоились. А мы между собою  договорились, что родным об этом ни слова. Затем поехали на велосипедах по домам. Мы, спасатели,  сидим на седлах и крутим педалями, наши сестры гордо восседают  на рамах, но каждая со своим братом – спасителем.            
    Даже в самые тревожные моменты в жизни бывает много необъяснимого…
    И ещё я заметил, как у сестры после «утопления» стояли счастливые детские слёзы. Счастье приходит и так…

«Чертов камень»…

      Монгольская  народная медицина, да и не только,  всегда были на травах. Делая постоянные набеги,  воины получали множество ранений,  в основном, от стрел, сабель и копий, т.е. раны с проникновением в тело. Затем очень быстро излечивались и возвращались в седло, и опять набеги, ранения и т.д…
     Наши детские игры в пос. Китой редко обходились без игры в лапту или в «выжигалы», это очень подвижные групповые игры, но проблема была одна - где достать маленькие мячики (гуттаперчивые). И тогда  шли на риск. Раз в две недели проезжали по улицам «тряпичники» - это люди, которые собирали у населения старые вещи (тряпки), газеты, журналы и т.д. А взамен можно было получить какие - то очень нужные предметы, в том числе и маленькие мячики.
      Вот и приходилось  тайно у деда в чулане проводить зачистку. То старую годовую подшивку газеты «Правда», то газеты «Труд», иногда в ход уходили и журналы. Эта архивная кладезь таилась и хранилась как раз в этом чулане. А иногда, если за один приход на обмен не хватало этой макулатуры, то «доплачивали» куриными яйцами. Этого тоже было вдоволь, но уже в курятнике.
     Вот так однажды после очередного успешного  «натурального обмена» мы с сестрою принимали дневную пищу, а мысли уже были там, на площадке, за поселком,  где собирались играть в лапту с мячом. И вдруг сестра выдает:
     - Очень вкусные эти яички всмятку, а этот дяденька какой хитренький, ещё, говорит,  дайте мне два куриных яйца, а то газет у вас не хватает на мячик.
     Но видя мой свирепый и не мигающий взгляд, спохватившись, что проболтала почти «военную» тайну, схватила пряник и уже было выбежала из дома на улицу, как наткнулась уже на другой взгляд – дедушкиных прищуренных глаз.
     - А что же было дальше, внученька? А я смотрю, что куда-то целые годовые подшивки газет исчезают!
     А дальше было уже проще – всё по справедливости. Сестра до конца дня помогала убираться бабушке по дому, а у меня была  другая отработка за провинность.  Копать и доставать из  ямы глину и песок и затем просеивать их, так как шла подготовка к строительству бани и нужен был строительный материал. Ещё не успели мои первые капли  пота  растворится в ёмкости с глиной, как лопата  что-то подхватила вместе с глиной. Это был какой - то не- большой предмет,  укутанный почти истлевшей кожей, которая по периметру была стянута медными полосками. После отделения от  глины и промывки его предмет оказался конусообразным серым камнем, размером с мизинец.
     - Это «чертов» камень или, как его ещё в древности называли, «камень - лекарь», - сказал дед и продолжил, - у меня такой же был, ещё от деда поляка Викентия достался. Он его ещё из Польши в сибирскую ссылку принес, натрет его на ночь на раны от кандалов, а утром уже можно шагать дальше. Да и мне в партизанском отряде очень пригодился, любая рана затягивалась за 2-3 дня.
     Да я и  сам убедился в этих лечебных свойствах найденного камня. Как-то  рубил топором дрова, топор соскочил с полена и конец его вонзился мне в верхнюю  поверхность стопы. Промыли рану, дед наскреб от этого камня  порошок прямо в ранку и туго перебинтовал. А на утро я с удивлением увидел, что на  этом месте,  образовался розового цвета  рубец,  и всё…
     Вот так наша аптечка пополнилась чудо - камнем ещё из времен, когда монгольские воины ходили в походы на сибирские народы. Нет худа без добра, так говорят, но бывает и так, что самая невероятная находка приходит  подарком из прошлого, как моральное вознаграждение.
      Дед ушел из жизни внезапно и рано. Когда я уходил на военные сборы он мне, как бы прощаясь,  сказал:
     - Этот «чертов» камень возьмёшь себе, если что-то случится со мною во время твоих военных сборов…
      И когда я уже в последний раз,  прощаясь с ним, коснулся его кисти, то почувствовал, что она была чуть теплой, а в его кулаке  был зажат этот камень. Так и ушел он вместе с дедом в землю, значит,  так было кому-то нужно…

 

 «Юные подрывники …»

       Вся наша юность – это познание неизвестных секретов. Это постоянное конструирование каких - то моделей, радиосхем, из которых затем получались радиопередатчики или приемники. Произошел такой забавный случай у меня из радиолюбительской практики. Смастерил я как-то ещё ламповый приемник, включаю его в сеть и первые слова выливаются из динамика: «Идеи Мао Дзе Дуна, как основателя Китайской Народной Республики, претворяются в жизнь…». Забавно было  услышать такие  первые его слова.
      И все эти поделки создавались благодаря журналам того времени «Юный техник» и «Техника - молодежи». В этих журналах можно было найти всё для пытливого ума и растущего организма. Хочешь - изготавливай модель самолета, хочешь - модель ракеты, которая могла взлететь в ближайшее «космическое пространство» и затем на парашюте приземлиться на землю. Даже как изготовить простейшее ракетное топливо тоже было… 
        А наше пытливое любопытство всегда старалось опередить инженерные  мысли опубликованные  в этих журналах.
      Так произошло и в этот раз…
       Вместе с деревенским «подельником»  Юркой Мурашкиным  мы внимательно изучили предлагаемый состав ракетного топлива и решили на этой основе сделать взрывное устройство. Оно нам было очень нужно, чтобы осуществить нашу давнюю мечту. Мы где-то вычитали или услышали от стариков в поселке, что в дельте реки Китой,  который впадает в р. Ангару, спрятаны сокровища, награбленные Колчаком ещё в гражданскую войну в Сибири. И нам нужно было взорвать вход в пещеру, где  предположительно находился этот клад. Правда, где была эта пещера, никто толком не знал. Да было ли это так важно. Главное, чтобы найти клад, надо иметь хорошее взрывное устройство. Когда все приготовления  первой «бомбы» были закончены, наступил день первых испытаний. Металлическая банка из-под китайской тушенки (0,7 л) была  начинена этой адской смесью и зарыта по горлышко в землю у Юркиного забора. Установлен химический взрыватель (тоже из журнала «Техника - молодежи»). Я умышленно не описываю состав этой нашей адской  смеси, так как этот состав могут изготовить сейчас и другие пытливые и любопытные умы. Считаю то, что мы тогда сотворили и допустили такой риск для своего здоровья – этого хватит и один раз…
     Но тогда остановить те секунды исторического времени было уже невозможно, химическая реакция была необратима, так как пошел отсчет обратного времени. Но вдруг я увидел, как Юрка выглянул  из нашего укрытия и его веснушки на лице побелели, а вернее слились с бледностью юношеского лица…
   - Т … ты, к… ку… куда, с … стой, - медленно, заикаясь и нараспев, пропел он (заикаться он начал ещё с детства).
    Тут выглянул и я… и замер, забыв про безопасность и укрытие…
    Юркина корова, видимо, заинтересовавшись нашей таинственной суетой и конечно ещё не знавшая о химических реакциях и о тех опытах, которые описывались в журналах, подошла с другой стороны забора и стала смотреть в щель между досками забора,  словно интересуясь, а что это там зарыли в землю, и стала нюхать выделяющиеся пары от протекающей реакции «взрывателя».
    А дальше всё пошло уже не по сценарию «аэрокосмонавтики». Юрка уже не стал повторять нараспев другие фразы, да и времени бы уже не хватило, а просто бросил в направлении коровы кусок глины.
    - Кыш, - крикнул он.
     Этот «дружеский» жест повторил и я. Кусок глины, ударившись о деревянный забор, срикошетил и ударил по зарытой  начиненной банке. Видимо, этот дополнительный удар, а, возможно, и секунды подошли к нулевому отсчету, но неожиданно произошел очень сильный хлопок. Раньше же нас ослепило яркой вспышкой, как при электросварке. Возможно, чего-то мы переложили из компонентов, но об этом уже подумалось позже…
    В одно мгновение корова Нюрка, сделав почти сальто назад, оглушенная и ослепленная, пригнув к земле свою рогатую голову, пошла на штурм заборов и Юркиных, и его соседей. Так, завалив несколько деревянных звеньев от заборов, она ушла в полевое пространство. Моё сердце замерло, а чувство жалости смешалось со страхом…
     Мы же с Юркой, от другой пострадавшей стороны, также оглушенные и ослепленные, сиганули в противоположную сторону, перелетая через заборы, и забились в чужом малиннике. Через некоторое время наше зрение восстановилось, и мы, срывая дрожащими пальцами плоды спелой малины, давили её непослушными зубами и, как сказал бы один поэт «слушали музыку революции…»…
     Корову Нюрку отыскали только к вечеру. Глаза её горели страхом и кроткостью, а из наших глаз капнули слёзы, как дань сочувствия и товарищества. Молока она уже больше не давала, видимо, стресс  для животных  благом не бывает.
     Юркины же рыжие веснушки вновь возвратились на его лицо, а говорить он стал уже совершенно не растягивая слова, то есть перестал заикаться – это для него, видимо, была положительная  шоковая, лечебная терапия.
      У меня же, как оказалось, было  меньше всех потерь. Разорванное трико и ещё пару дней слезились глаза, как будто туда попал песок, и лицо первое время не выражало счастье удовлетворенного человека…
      Так на этом и завершились наши первые испытания «ракетного» топлива, которые прошли в строго секретном режиме. И ещё мы поняли, что дальнейшие испытания необходимо проводить в заброшенном карьере. Но и этому не суждено было осуществиться, так как вскоре Юркина семья переехала в г.Ангарск, а мой дедушка переехал в другой посёлок - Мельничная Падь, что под Иркутском. И наши «испытательские»  интересы растворились в историческом времени.
        Видимо, не судьба  была  появиться в стране ещё двум будущим одиночкам - испытателям твердого ракетного топлива, которое одновременно можно было бы использовать и как взрывчатку. Социализм обошелся и без нас, а затем и мы без него. Человек, избежав однажды опасность, очень долго не может освободиться от страха, даже, как оказалось, и в зрелом возрасте, Такое состояние у меня возникает при воспоминаниях того  «испытания».  Как последняя любовь… она, видимо, от черта.
 
«Первая женщина…»
        В хорошей деревенской бане первый пар всегда «срывали» мужчины, затем туда шла женская половина, ну и напоследок запускали нас, пацанов, уже просто помыться, так как затем мы вновь убегали играть на улицу.
Так было и очередной раз. Распаренные мужики и деревенские красавицы, их жёны, уже сидели во дворе за столом и отхлёбывали, как всегда, недозрелую бражку. А в это время я и мой друг, сын хозяина бани, заскочили во двор за велосипедами, чтобы затем умчаться на озеро поплавать. Тут мой дед нас остановил и предложил обмыть наши худые тела в бане. Хотя бы смыть первый слой пыли, затем очередь была бы наших младших сестёр, боевых «подруг» наших уличных игр.
Предложение принято, и мы с другом, уже «взрослые» двенадцатилетние пацаны, с ходу залетаем в предбанник, на ходу сбрасывая с себя майки и шорты, а больше ничего и не носили, и врываемся в баню, где как вкопанные встали с «замороженными»   лицами.
В центре мойки, она же и парная, стояла сорокалетняя вдова тетя Маруся и расчесывала большим деревянным гребнем свои красивые, мокрые и длинные, волосы.
И когда она в ответ на наше шумное появление, одним движением головы их забросила за спину, наши глаза пленились её женской грудью и каким-то черным островком, ближе к соединению ног. Чужая женская красота обнаженного тела возбудила в нас стыд и тревогу, будто её нагота существовала отдельно в постоянной вечности. Было уже не стыдно, а страшно - вот как она нас двинет тазом или горячей водой плеснёт.
А она с улыбкой говорит:
- Ну, что стоите, как сироты, зарделись и потеряли дар речи. Проходите, а я вас веничком побалую.
Вот эти слова и решили всё. Пух юности нашего тела покрылся мурашками, с волнующей силой начало биться сердце. От неожиданности не успели мы подумать, что ответить  на предложение, как наши ноги уже вынесли нас  из бани.
Хохот взрослых за столом  подхватил мои ноги и понесли меня в огород, а Витьку в другом направлении, на улицу. В руках своих он сжимал мои шорты, а у меня была его майка. Больше из одежды на двоих  у нас ничего не было.
Меня вынесло к общему забору с огородом деда. Одним приёмом я взлетел на поленницу дров и перемахнул через общий забор. И тут уже в полёте я вспомнил, что там у забора росли высокие, молодые, всегда улыбающиеся и приветливые кусты крапивы…
Окончательно я пришел в себя, когда уже отмачивался в холодной воде двухсотлитровой железной бочки, которая стояла у колодца деда.
А вечером дед обмазывал  моё унылое тело облепиховым маслом, приговаривая:
- Всё равно твоё счастье когда-нибудь наступит, и ты уже не будешь так бегать от женского тела…
И я с покорностью наклонял свою горячую от ожога крапивой голову, которой ещё нечего было думать об этом.

Часть 4.  Друзья из детства

        Я  скорее всего по жизни больше собака, чем кошка - привыкаю не к месту, а к человеку. Очень хочется написать о своих друзьях из детства, с которыми я не расстаюсь и по сей день. Я их слышу, когда смотрю наши фотографии, и вижу всегда молодыми, когда приходят в цветных снах.
      Я люблю нашу юность и наши несбыточные  мечты…

Город юности строится в Братске
На крутых берегах Ангары,
Строится быстро, как в сказке,
Славным трудом озаряя мечты.
Может быть деды когда-то мечтали
В этом суровом таёжном краю
Сидя, как прежде у пламени ярком,
Важно пощупывая бороду…
Думали, что люди приедут в тайгу             
Молодостью своею покорить  реку.
Вот и приехали их внуки, сыны
На перекрытие Ангары.
Уже первые тонны бумаги сданы,
Быстро строят дома и мосты
На прочном фундаменте их заветной мечты…
(здесь и далее приводятся стихи автора)

     Эти неумелые и корявые строчки, ещё от юношеских моих переживаний, не ушли из памяти от печальных и трудных мыслей сейчас. Как у Достоевского в «Бесах»: «Люди были спаяны удивительной верой в величие происходившего с ними…». Радость и ликование присутствовала на праздничных демонстрациях тех лет, а затем мы встречались семьями и шли в гости   друг к другу. Накрывали столы, пели песни того времени, танцевали, как сейчас это принято говорить - общались. Кухня, она объединяет за столом и надолго занимает разговорами  Французы собираются вокруг фондю, итальянцы – вокруг ризотто, аргентинцы – вокруг гриля бразеро, азербайджанцы делают плов в сосуде из полой тыквы, а у нас у русских принято картошка вареная, соленья различные, селёдка с луком, и садимся мы за квадратный стол и так общаемся…
      Были и другие  случаи. Город Братск, 7 ноября 1982г., идет демонстрация, в руках у нас фотографии членов политбюро, а у трибуны большого размера шар (наполненный гелием) с флагом взмывает вверх. Порывом ветра длинный фал с флагом цепляет портрет  Л.И.Брежнева и уносит его вверх. На трибуне оцепенение, но продолжает звучать маршевая  музыка, все ещё кричат «ура», а генсек  уже в небесах. А 10 ноября 1982г.  его не стало.
       Но это, конечно, случайность, совпадение.
       Все мы были тогда и умными,  и честолюбивыми, и хорошими  исполнителями,  кто – то был холодным, жестоким и самолюбивым, были и бездарные, и хлопотливые,  нервные от своих недостижимых целей. Но в целом преобладали люди с живым умом и щедрой душой, где благородство, мужество и простота были основными человеческими ценностями. Такими мы росли и дружили,  такими выросли и стали…
     Записал это в дневник перед сном, сделал себе настройку  на определенную тему ночного видения, а за окном шуршит ненужный дождь, собираясь до зимы  пропитать землю. Потянуло ко сну…

Мне казалось, что ушедший день
 Другим был,
Был осенним,
Злым, холодным и последним…

Под сырым слоем листвы
Пахли поздние дожди,
Тени спрятаться смогли
За слепой спиной  луны…

Заметались полутени
По задворкам  возле ели,
В одиночестве полночном,
Растворясь в ночной тиши…

Этот  мир за окном
Удаляется в вечность,
И туннель впереди –
Мой единственный кров…

"Первый мой друг"

      Лето 1960 года в Братске было очень жаркое, а мошка и комары не давали открытым ртом просто вздохнуть. Такое было ощущение, что они и солнце все изъели, поэтому оно было серым.      
      В детстве я всегда мечтал играть в футбол в нападении. Был подвижным  да и скорость и выносливость присутствовала, но ставили всегда вратарем, говорили- ростом не вышел...
     И вот мы, пацаны, каждый от своих  дворовых команд, «режемся»  в футбол в накомарниках. Я опять в воротах стою, и тут прорывается нападающий с другой команды и сильно бьёт по мячу. Я прыгаю навстречу, и мяч мне попадает в лицо. Накомарник летит в одну сторону, я вместе с мячом - в другую. Из носа предательски закапала кровь, но надо вводить мяч в игру, своих игроков надо быстро определить по шароварам или рубашкам, так как лица спрятаны  в накомарниках. На последних секундах высокий парень, наш нападающий, забивает победный гол. Сегодня победили мы. Я здесь новичок, второй день как наша семья переехала из барака в двухэтажный деревянный дом в этом же поселке Гидростроитель, поэтому в команде ещё никого не знаю. Затем подходит этот парень, что забил гол, и предлагает пойти к нему в сарай, где можно будет умыться, то есть смыть с лица пыль, замешанную на крови победы. Все оказалось рядом - и первая помощь, и сарай. Там уже этот парень снял с себя  «чадру». Добрая улыбка открылась на его лице.
       - А меня зовут Серега, - сказал он мне, выпрямляя погнутую стальную проволоку на ободе моего накомарника.
     - А меня Талян, - представился и я, вытирая свой разбитый нос какой-то сырой тряпкой.
      Это было рождение дружбы, которая продолжается и сейчас, и этот парень, мой первый друг  Серега Иванов. Вместе стали ездить  на рыбалку, когда этими же
накомарниками зачерпывали  воду из протоков реки Ангары, вода проходила сквозь сеточки, а мелкая рыбешка, «ангарка», размером с кильку оставалась в накомарнике.  Затем ею набивали по самое горлышко трехлитровый бидон и быстрей на велосипедах домой. Огромная сковородка ставилась на печку, наливалось немного подсолнечного масла. Далее  рыба слегка обжаривалась и затем заливалась  растворенным  в воде яичным порошком  (китайского происхождения). Обязательно эту сковородку надо чем - то закрыть, тогда вся эта смесь поднимется и будет как омлет, но с рыбой. Вкуснятина - неописуемая и право первой вилки, конечно, за рыбаками. Этому кулинарному искусству нас обучила Серегина мама.
      Так вместе у нас и пролетели школьные годы. Играли в одних командах в хоккей с мячом, волейбол и в футбол. Неплохо бегали на лыжах и коньках (были чемпионами школы). Одновременно научились играть на баянах. У меня был баян отца, привезенный им ещё из армии, деревянный, тяжёлый и большой, а у друга уже более современный - из пластмассы, более легкий и звонкий. Вот так в два баяна и исполнили свою  первую песню  «Полюшко, поле…».
      И ещё очень важное, мне лично это пригодилось на всех этапах  жизни. Мы вместе пошли в кружок фотолюбителя и познали там таинство производства фотографий, тогда ещё чернобелых, умение выбирать экспозицию, проявлять пленку и самый главный процесс – изготовление фотографий. Прошли вместе учебные этапы съёмок на камерах «Смена», широкоформатной «Москве», затем освоили камеру «Зорький» и, наконец, лучшую в то время камеру  «Зенит»  со съёмным объективом. Это позволило нам фиксировать все этапы своей  жизни,  жизни друзей и страны или  просто запечатлеть  прекрасные моменты времени и жизни.
      С годами наши пути не разошлись, а только крепли связи уже наши семейные, незаметно переросшие в дружеские  отношения и наших детей. Нет надежнее человека, чем  мой друг Серега,  и если  когда - то наступит то время, как переселение наших  душ, то уверен - будем и там вместе, чтобы затем вновь вместе вернуться на землю…(в июле 2022г. его душа переселилась в вечность…)
      Поставил точку в этой строчке дневника.
      А за окном всё продолжает моросить  вчерашний  дождь. Вдруг неожиданно сквозь окна блеснули утренние лучи солнца, пробившись через  дождливый, ещё не прожитый день…
     Восточная мудрость гласит: «Имеющий тысячу друзей – единого друга имеет. Имеющий единого врага – тысячу врагов имеет». И это правда…

     «Историк»  о чем - то не очень важном спорит с «Наполеоном», значит жди откровения в исторических событиях. Только слышны обрывки фраз:
     - Да это был ноябрь 1825 года, когда неожиданно в Таганроге умер император Александр I, а сына у него не было, и наследником престола стал его брат Константин, - слышен был голос «Историка».
     - А он и не умер, а просто ушел в народ, не зря же гроб его был закрытым и прощались его родные в тайне от всех, - не сдавался «Наполеон», он же Славик.
     - Да не об этом я тебе говорю. Константин по правилам престолонаследия не мог бы передать престол своим потомкам и поэтому отрекся от престола. А наследником Александра I должен был стать следующий брат – Николай, грубый и жестокий, - продолжал уже «Историк», - и кругом опять Ложь и обман. А Николай, боясь народного возмущения, решил сделать «переприсягу» и объявить себя императором. А это и есть дебилизация общества, ты понял, к чему я виду мысль.
      - Да, но я не могу так быстро следить за твоими мыслями, ты слишком громко думаешь, - ответил Славик и продолжил, - я понимаю, что есть планета - близнец земли, она находится всегда за солнцем, и мы её никогда не увидим. И туда переселяются наши души, а затем оттуда вселяются при рождении в других людей  уже снова на земле, вот я так  стал «Наполеоном». А мне вот что не понятно - зачем  декабристы хотели выйти на площадь в день «переприсяги»,  блокировать сенат и не допустить сенаторов до присяги. Я бы просто подвел  восставшие войска к Зимнему дворцу и низложил  бы царскую семью, потом разогнал бы царское правительство и издал бы революционный манифест к русскому народу. И всё. Зачем так все усложнять. Вон Ельцин взял и разогнал всех - и депутатов, и страну затем… Да, слушай, Василий, давай мы об этом вместе с «новеньким»  поговорим, ну который как проснется, что–то пишет смотря  на пустую стену, любуясь часами этой красотою…
      А мне действительно придает мысли не пустота или перспективная  даль, а просто стена, также как,  видимо, и Высоцкому - черпаю в себе силы в ограниченном пространстве, а стена просто помогает сосредоточиться.
     - Послушай, Василий, у нас с тобою, - начал говорить «Историк», - здесь накопилось очень большое количество исторического материалы о нашей с тобою стране. Этот «Медик», давай он у нас будет «Медиком»,  все чего-то пишет мелким почерком и все о жизни говорит. Так вот, пусть он тоже откроет  свои мысли для нашего внимания и вместе с нами  составит реферат о той части жизни нашей страны, которую мы все потеряли. Ну вот, пусть будет тема такая: «Была грубо нарушена 36 статья Конституции РСФСР»…
      - А что, была такая Конституция РСФСР, - вмешался ещё один из пострадавших от народных депутатов РСФСР.
      Тоска по утраченной родине требовала минутного молчания,  и мы её в нашей комнате получили, но ненадолго.
      - Послушай, «молчун», моя измученная совесть не позволяет мне слышать только собственные внушения, - начал «Историк», - ты не перебивай, садись или стой, только сильно не раскачивайся и слушай эту мысль, очень важную, о дебилизации народа.  Так вот, в этой 36 статье содержалось упоминание о  Союзе ССР и его органах власти. Верховный Совет РСФСР не имел право принимать решения, противоречащие Конституции СССР, в части одобрения договоренности трех президентов, трех славянских республик (Украина, Белоруссия и Россия),  на «беловежской вечери» о ликвидации СССР, как государства. Итак, поправ Конституцию СССР и разрушив страну,эти современные «геростраты» совершили преступление и предательство против своего народа, который ещё на референдуме в 1989 году  проголосовал за целостность страны. Знаете, сколько тогда проживало советских людей – 285 млн. 783 тыс., и какой  же это был «распад»? Это было уничтожение Родины. Эта диверсия была предателями замаскирована под «распад»,  и сейчас мы все находимся в зоне «колониальной демократии», падения уровня жизни, утраты технологий, разгула преступности, потери дороги своей истории. Вы понимаете, в какое небытие нас зовут?

Часть 5. "Второй мой друг"

Вы помните рассказ А.П. Чехова «Хирургия». Я коротко, для тех, кто немного подзабыл, напомню его содержание:
«В земной больнице за отсутствием доктора, уехавшего жениться, ведет прием фельдшер Курятин. Это толстый человек лет сорока, в поношенной  жилетке и истрепанных брюках. На лице у него выражение долга и приятности, а в руке – сигара, издающая зловоние.
На прием приходит дьячок Вонмигласов, высокий коренастый старик в коричневой рясе. Он жалуется на больной зуб, на то, что у него от этого зуба вся голова болит и ухо стреляет. Садится и раскрывает для осмотра рот. Фельдшер среди других, пожелтевших от времени и табаку зубов, усматривает один, украшенный дуплом, и говорит, что его нужно вырывать. Дьячок с уважением отвечает, что фельдшеру лучше знать. Ведь он человек, специально обученный для  того, чтобы знать, что и как лечить. Фельдшер скромничает и после некоторого сомнения берет для удаления зуба щипцы. Подрезывает десну и пытается вытянуть зуб. Дьячок кричит от боли, от боли выпучены глаза, на глазах слезы, колени подняты до локтей – и щипцы срываются с зуба. Вонмигласов лезет в рот и нащупывает больной зуб на старом месте. Уважительные отношения дьячка к Курятину переходит в насмешку, тот огрызается и повторяет свою попытку вырвать больной зуб. Слышен хрустящий звук.  «Так я и знал!» - восклицает фельдшер.
Вонмигласов совершенно ошеломлен. Он лезет в рот и обнаруживает вместо больного зуба торчащий обломок. В адрес фельдшера звучат откровенные ругательства. Тот также отвечает ему грубостью… Дьячок уходит, придерживая рукой больную щеку»…
      Это юмористический рассказ, но если сначала зрителю  смешно, то в конце смеяться уже не хочется. Раскрываются мелочность, невоспитанность людей, нежелание понимать друг друга, самоуверенное невежество. Так мы с Лёшкой обыгрывали этот рассказ на сцене, когда принимали участие в поездках по колхозам или совхозам. Тогда это называлось - помощь города труженикам села. Уже подошло последнее выступление последнего концерта. Всё идет как по сценарию великого Чехова, но вдруг Лёшка, он же «дьякон»,  в тот момент, когда с хрустом обламывается якобы его зуб, и я (играю фельдшера) делаю шаг назад со словами «Так и знал!», а в это время, мой напарник по сцене захватывает мои ноги своими длинными ножищами. И я со всего размаху с клещами в руках, наотмашь, падаю спиною на деревянную сцену клуба. Сказать, что было больно, это не те слова, но надо было ещё и говорить что-то. Слова свои я уже в падении забыл, думаю Лёшка тоже, но засунув в свой рот пальцы, он закричал: «Паршивый чёрт, сломал зуб, сломал, гад!». Одно помню, что там,  в тексте, в таком сочетании  таких слов не было. Зал  от смеха попадал со стульев и взревел в сплошном хохоте. После этого он, «дьякон»,  держась за щеку и прихрамывая, почему - не знаю, уходит за кулисы. Я переворачиваюсь к зрителям и говорю уже в зал: «Сам дурак!» (да простит меня автор за такую вольность). А встать не могу, зал ревет от восторга, кто–то сообразил и задернул на сцене занавес. Я похромал  за сцену и там уже пообещал Лёшке, что в следующий раз я ему по - настоящему выдеру зуб «мудрости», вот тогда и посмотрим,  как будет смеяться зал. Но к счастью, у нас больше не было  выступлений с «агитбригадой», а  ядовитую ухмылку уходящего «дьякона»  я помню и сейчас. А по жизни, на сцене мне довелось ещё играть, но уже в народном театре в г. Ангарске  после окончания института. Но это уже другие истории и воспоминания…
     Да, вы уже догадались, это я пишу о своем втором друге Алексее Мудроченко. Почему второй друг? Мы же и учились все в одном классе - я, Сергей и Алексей, но с Лешкой мы подружились чуть позже и, по исторической справедливости, получается, что  он второй…
     Лешка как- то был менее активен в спорте, в футбол почти не играл, в волейбол - только по школьной программе, в хоккей с мячом – иногда, хотя после переезда Сереги в центральную часть города Братска мы все чаще пересекались с Лешкой во дворе (двор - то один был). А тут он мне предлагает кататься на велосипедах зимою. Хотя, что тут удивительного, не всегда же стояли морозы, и это была не простая  езда по снегу, а балансировка по тропам, которые уплотнялись людскими потоками. На работу тогда ходили, в основном, пешком. Очень трудно и главное скользко по этим тропам  ездить, чуть что - и ты летишь из седла в снег. А как надо было уметь балансировать на педалях, где-то надо встать на педали и чуть-чуть поддавливая работать рулем, а где-то надо встать на тормоза, чтобы вывернуть и сразу же поддать вперед. Здесь отрабатывалось умение держать равновесие, то есть тренировался вестибулярный аппарат. Так приходило умение балансировать на «колесе» и делать почти под острым углом повороты. А вот для чего такие муки? Поясняю.
     В летнее время, начиная с мая месяца и по октябрь, любимое наше занятие было – рыбалка. И чтобы попасть на самые «клёвые»  места, надо было от полуострова Зуй добраться до большого острова, которые были соединены между собой большого, метра два диаметра трубой. Вдоль этого острова работал земснаряд, который выбирал со дна реки Ангары мелкую гальку и вместе с водою по этим трубам весь этот «коктейль» подавался на бетонный завод. Там вода сбрасывалась в реку, образуя огромное мутное пятно, а гальку  после дополнительного помола на более мелкие фракции замешивали в бетон и все это поступало на строительство великой Братской ГЭС. Строительство платины осуществлялось день и ночь, в любую погоду. Так вот мы «готовились» зимой, отрабатывая равновесие, чтобы летом использовать эти навыки держать равновесие, переезжать на велосипедах по этой трубе на остров и там ловить пескарей, ельцов. И надо сказать, что никто из нашей команды не сорвался с трех- метровой высоты и не упал в воду. А какие были уловы! Мы и запекали в углях обмазанных в мокрой глине пескарей, и вялили их на ветках, да и про семьи не забывали, привозили домой улов. Но самое главное – это быть весь день (воскресный) на свежем воздухе и среди друзей.
      И ещё я отметил  нестандартную игру Лешки в малый теннис. Одна рука у него находится всегда в кармане брюк, а ракетка держится прямо пере собою, но бьёт ею и подрезает как в стандартной позиции. Выиграть порою в таком раскладе у него было не легко. Да и в игре в шахматы не было равных, разве что наш Лёва мог выиграть у него две партии подряд. Но особенно нас сблизила «техническая любовь»  и путешествия. Так совпало, что почти одновременно нам - мне, Лёшке и Гене, купили мопеды. Велосипеды были ещё тогда редкость, а тут мопеды.
 Да - о Гене. Мы учились в смежных классах, но он жил рядом с Лёшкой,  и они дружили  между собою.  Вот так и я с ним подружился. Мой папа доставал иногда нам бензин, Генин – помогал с ремонтами, а Лёшка был у нас мастер по регулировке холостого хода, причем так мог подрегулировать всё, что двигатель работал  как часы.
     А затем мы сели с ним  на первую парту и в этом был свой расчет. Мы высчитали, что самое «безопасное» место, где нужно сидеть – это первая парта со стороны окон. Как правило, учитель всегда стоит на уровне второй парты и взор свой обращает в глубину  класса и от окон. Значит, мы находились в «мёртвой»  зоне видимости учителя, поэтому и морские бои, и игра в шахматы для нас были доступны всегда, что мы и делали за своей первой партой.
     Вот так «технический прогресс», любовь к природе и рыбалке, занятие в театральной студии, а затем и то, что мы сели вместе за одну парту, как - то сблизили и сдружили нас, а затем превратили  в настоящую мужскую дружбу, которая продолжается  и по сей день…
    Я умышленно умалчиваю и обхожу очень интересную тему – это время нашей дружбы с девчонками в классе, приход первой  любви, наши женитьбы и разводы, любовь к женщинам… Всё это конечно было, но эта тема, возможно, выльется уже в другую книгу. А здесь о святом – о юношеской и мужской дружбе… Хотя наша дружба перетекала в дружбу между собою наших детей, правда, они сейчас больше общаются через интернет, прогресс…
     В этой части было бы уместно вспомнить о наших отношениях с Геной Швецовым, с которым мы также много общались, были вместе в дворовых играх, вместе ходили на борьбу самбо. Но он как-то очень быстро ушел от нас на встречу с бедой. Почти все мои друзья прошли службу в армии: Серёга - в морфлоте (подводником), Алексей – в ракетных, Влад – в танковых, Геннадий – в Монголии связистом. Я какой- то промежуток времени был как бы связным между  вольной жизнью и ими, там, в казармах. Фото того времени и письма уходили к ним регулярно. Затем все, но в разное время, закончили институты (в основном технические). Обзаводились семьями, обрастали детьми… Но Гена окружил себя беззаботной и веселой жизнью, а «друзья» по рюмке всегда найдутся.
     Ещё я могу сказать о Лёшке: «Он был в школе скуп на слова и жесты, даже был аскетом, как говорил Лёва. Что-то прежде сделать, подумает. В нем не было ничего яркого в достижении спортивных успехов, но была привлекающая внимания внешность (девчонки в классе сохли по нему).  Внешняя  холодность скрывала страсть, горячее сердце и сильный ум. И самое главное, что он смог сохранить  прекрасные юношеские  эти качества, которые переросли в дальнейшем, в открытую душу, любовь к детям и преданность".
     А вот о Гене я так много не могу сказать: «Был скромным и несколько застенчивым в общениях с девчонками, отважным и иногда необоснованно храбрым, и в то же время – слабым духом, склонным к стрессовым состояниям души. Вот так и потерял эластичность своего мышления  и потерял свою личность, и однажды хорошо посидел с «друзьями», лег спать и уже не проснулся. Ушел в очередном запое от нас и остался в том возрасте, в котором я его отчетливо помню – в нашей юности. Так мы очень рано потеряли общего друга… 
    И немного о Лёве, Лёве Федорове, я как-то о нем всё вскользь да вскользь. А он так и остался для меня загадочной натурой, только сейчас начинаешь понимать - не додружили.  Позже, в зрелом возрасте, я, занимаясь своей родословной, нашел в архивах, что у меня в крови была и бурятская кровь. Это, если так выразиться, у моего пра-прадеда, его жена и была  буряткой из Иркутской губернии. Так вот, Лёва бурят  богатого и  знатного рода. Поэтому бурятские ценности, такие как спокойствие, скромность, элегантность, духовность и стремление к знаниям, всегда присутствовали в нём. Прекрасно играл в футбол, отобрать у него мяч было невозможно не только соперникам, но и своим игрокам,  уж очень он не любил пасовать кому - то мяч. Один раз я забежал к нему домой и вижу такую картину: Лёва сидит за столом и переводит английский, а ноги его стоят на мяче, и он ими его перекатывает из стороны в сторону. Только что-то не сложилось у него и в части своей карьеры, да и в личной жизни, так и остался холостяком…
      В сущности,  у нас после школы ещё не было своей биографии и по -настоящему она началась после окончания институтов, но у некоторых, видимо, она так и не оформилась...
     А может это мои добросовестные заблуждения. И, возможно, эта печаль его загадочной души  так и не будет доступна для окружающих. Написал это и поставил большую точку…

    В палате вновь возобновился спор между…, а, может, это и не спор, а пересказ нашей истории.
     - Как могло случиться, - слышу раненый голос «Историка», - что спустя всего пять лет после того, как был заключен «на вечные времена» мир, как было записано в тексте договора о мире и союзе с Россией, он, Наполеон, начал войну против недавнего союзника?
     - Более 130 лет назад Наполеон уговаривал царя Александра I участвовать в блокаде Англии, -  начал свой путь по разъяснению  уже наш «Наполеон», - а может и высадке десанта на Британские острова. Без помощи России он этого, конечно, предпринять не мог. И, видимо, и Гитлер также хотел получить в союзники СССР  и затем вместе ударить по Англии. И когда Россия и в том, и в другом случае отказалась участвовать в таком агрессивном  мероприятии, то в отместку на неё и напали,  и Наполеон,  а затем и Гитлер. Всё очень просто, друзья, - и замолчал, не избежав грустных своих  мыслей о перспективе одинокой ночи.
       - Это уже что - то новое для истории, - подумал я. Наверняка «высшие»  силы внимательно наблюдают за потугами политиков, военных и людей, чтобы познать их истинные намерения. Причем, если эти силы не одобряют поставленные цели и средства их достижения, то всячески начинают им препятствовать, порою даже преподносят настоящие сюрпризы. Как и в отношениях между людьми - кто-то желает кому - то беды, прежде всего потом сам попадает в похожую ситуацию  или его близкие расплачиваются за это. Это уже закон «всевышнего»…
     Уже стемнело, половинка бледной и ещё не дорожденной луны, игриво заглянула в затемненные окна нашей палаты, разбрасывая тени от близстоящих деревьев на  спящие тела моих оппонентов и коллег. Засыпая медленно, начинаю слышать в ординаторской комнате музыку, вернее аранжировку  в исполнении оркестра Поля Мориа…

Часть 6. "Третий мой друг"

     И  вдруг эта мелодия Поля Мариа  обрывается и очень громко и ясно  приятным баритоном пробивается голос в динамике моего радиоприемника «Атмосфера»: «Всем, всем любителям музыки, на волне «Бригантина»,  приём!»
     Я  быстро  переключаю свой радиолюбительский самодельный передатчик на волну КВ. Часть схемы передатчика  была вмонтирована в телевизор «Темп-6», а вторая часть  располагалась в пианино  под клавишами. Эта маскировка на случай внезапного появления милиции при пеленге  работающего в эфире передатчика ну и чтобы затем быстро можно было все убрать и замаскировать.. И произношу свои позывные: «Я «Пингвин», я «Пингвин», классная музыка, слушаю, прием, как слышишь, прием…поставь ещё что – нибудь».
    - Хорошо тебя слышу «Пингвин», ты где-то находишься рядом, очень хорошая слышимость…
     И вдруг что-то падает на пол у соседа, что живет выше этажом. Учитывая, что наш  дом двухэтажный, то здесь очень хорошая слышимость. Тогда я, как бы продолжая диалог в эфире, спрашиваю:
    - Ты что-то уронил, слышу, как «зафонило» в  динамике у меня?
    - Да, это я уронил цветок, ставлю тебе музыку, слушай, а я пока приберусь.
     И вновь зазвучала музыка Поля Мориа…
     Я осторожно приоткрываю свою входную дверь и через некоторое время вижу, как  по лестнице со второго этажа спускается высокий парень, в руках у него узел, и он быстро идет во двор к мусорному ящику.
     Музыка в эфире закончилась, ещё немного мы пообщались в эфире, соблюдая конспирацию в разговоре, и…
      На следующий день, придя в школу уже в дальнюю от нас ( наша восьмилетняя была раньше прямо через дорогу от дома), я увидел за задней партой в классе сидит новенький. Да, тот самый,  что выбрасывал узелок с мусором. В первые дни учебы в сентябре месяце его в нашем классе ещё не было. С нетерпением дождался окончания уроков, уже по дороге домой догнал его и говорю:
- Ну, привет,  «Бригантина», за разбитый цветок дома не досталось?…
     Так распахнулось окно ещё для одной встречи, переросшей, затем в крепкую дружбу и сохранившейся до настоящего времени. Так очень много схожего оказалось у нас: оба «Козерога», два радиолюбителя, отчаянные любители природы и рыбалки. Вместе поступили в Иркутский медицинский институт, жили несколько лет в одной комнате, занимались вместе в лыжной секции, даже нравились одни и те же девчонки. У обоих  в корнях были предки из Польши и т.д. Да и судьбы наши постоянно пересекались между собою. Так много о  личной жизни я не знаю ни про одного из своих друзей.
     Да, это я пишу о своем третьем  друге – Володе Гура. 
     Высокий, красивый, физически сильный, полон энергии и обаяния. Даже до 40 лет в нем сохранялась мальчишеская живость. Легко загорался на любое провокационное мероприятие. Любимец девчонок и женщин всех возрастов. И предан был до фанатизма дружбе. Вот с кем  я бы, не задумываясь, пошел  в разведку.
     Володя был талантлив с рождения, но как мне кажется – талант его не проявился до конца. Во мне так и остаётся  горечь от угасания его таланта. Умница, яркая личность, эрудит, но его, видимо, несколько «разгульный» нрав сильно повредил ему в будущем, и  он стал злоупотреблять спиртным.
    Как-то он однажды мне печально сказал:  «Меня сейчас любят только дети и 
собаки».
    На что я ему тут же ответил:  «И я, твой друг».
    Да и сейчас я его душевное состояние чувствую даже на расстоянии, как близнец.
     Чем старше мы становимся, тем жизнь подступает ближе. Она становится реальной  и осязаемой, может быть поэтому я так откровенно и пишу.
    Как- то однажды мы с Володей заблудились в тайге и долго не могли выйти. Стоял ноябрь месяц, морозы по ночам доходили уже до 20-25 градусов, дул сильный ветер с мокрым  снегом, который мгновенно склеивал ресницы глаз и покрывал одежду тонким слоем льда. Это было на рыбалке на р.Кава, где мы всегда ловили налима – ночного хищника. Затемно ставишь уды, после чего всю ночь ходишь и  проверяешь их, затем улов доставляешь на базу и через 2-3 часа вновь в путь. Река Кава имеет очень извилистое русло -  миандры и чтобы быстрее пройти к лункам, иногда делаешь прямые засечки по суше, чтобы срезать расстояние.  И вот в очередной заход мы отправились за «добычей». Вдруг в деревьях зашумел утренний ветер, деревья напряглись, вытянулись, пошел мокрый снег и подул колючий ветер. Конечно, ориентиры мы потеряли, всё так завьюжило, закружило неожиданно, а мы всё «режем», «режем»  кругами, а выйти на лёд реки не можем. Уже выбились из сил, снег  насыпало по колено и тут видим  свои ещё не занесенные  следы в снегу, это уже значит - по кругу ходим. Присели на дерево и Володя как закричит,  обращаясь в небо к всевышнему. Всех тех слов трудно передать без цензуры, и я также присоединился как «глас вопиющего в снежной бури». И возможно кто-то услышал  наши «моленья». Вдруг буря затихла,  упали последние снежные колючки, и мы увидели, что сидим в десяти шагах от этой озябшей реки. Я ещё раз понял, что можно погибнуть и от потери сил, и от изнеможения, а можно и от радости. Мироощущение радости было в этот момент ближе к нам. И стало тихо - тихо, только  хруст надломившихся сосновых веток под тяжестью налипшего на них снега выдавал суровые нравы тайги. Мы разожгли керосиновые  лампы, их светом прорезало ещё ночную темень, и быстрым шагом пошли за добычей. После этого у меня родились вот эти  строчки:

Если голые ветки,
Паутина и мрак
Словно скрытые петли
Расставил твой враг,
Как прошли, не заметив
Всевышнего знак,
Как наивные дети,
Как заснежит  ты раб.
Если вдруг на рассвете
Ты поймешь, что ослаб,
Обломи эти ветви
Разорви этот мрак.
Вьюгой снежной  пленённый
Круг за кругом, и шаг,
Выйдешь вдруг  опьяненный,
 Друга  детства обняв.

      Я лежу с открытыми глазами  уже  вечность, понимая, что в моменты моих видений и снов – это юность моя встречается со временем моего возраста и на этих границах воспоминаний,  видимо, и есть мой, в данный момент, настоящий возраст. Это также, видимо, происходит и с близкими для тебя людьми, они уходят в вечность, а  остаются для нас  в том  возрасте, в котором их не стало…(Володя ушел в мир иной в феврале 2022г.,Володя Попов в 2015г., Геннадий, Лёва,  Влад…ещё раньше, но в памяти моей они так же остались друзьями из детства…)
     Видимо, человек старея, всё дальше старается отодвинуть свой возраст старости, чтобы успеть вспомнить свою молодость и друзей…
    Смотрю в окно, тот же мокрый снег падает на холодную землю, собираясь остаться в зиму. Иногда слова забывшей молитвы начинают звучать в голове, подсказывая, что мы часто бываем несвободными от своих привычек и пристрастий  только по глупости своей…

    «Ельцин реанимировал самые низменные "потаенные" чувства русского народа, считавшего,  что он будет жить очень богато и ближе к благам цивилизации, если "скинет" груз экономического и политического прошлого».
     Нарушение личности и искажение контакта с реальностью, вот что происходило с нашими политиками. Больные политики теряли ощущение существования своего тела.
    - А они просто оказались идеологическими перевертышами и политическими прихвостнями. А был ли заговор в руководстве страны?  Они членами правительства были - они и есть власть, -  вновь начал вслух рассуждать «Историк», - а дальше пришла «дебилизация» общества.  Конечно, танк это не броневик, но два разрушителя страны взобрались  именно туда, на стальную  оболочку нашей истории...
   - Одни были за целостность государства. Вот тебе и ГКЧП. А другие – за демократию, что мы и видим сейчас, в наше время, - опять пришли ко мне эти мысли и продолжились вновь, - а тайна тех дней, в которые сложился, по сути, геном нынешней России, осталась и по сей день нераскрытой, - засыпая, всё вертелось у меня в голове…

      Какой - то странный звук, словно от сотого телефона идёт постоянным  дозвоном. Я открываю глаза, надо мною склоняясь стоит «Историк» и главный врач в белом халате. Первый трясет меня за плечи, а второй повторяет в унисон звонка: «Ты же не спишь уже, просыпайся, вставай!»
      Я ещё раз пытаюсь открыть глаза, не понимая, что этот сон ещё продолжается и этот звонок от  мелодии  моего сотового телефона. Ещё раз, набираясь мужества,   открываю глаза. У постельного моего ложа стоит моя жена и держит у моей головы мой  сотовый телефон, который и издает эти звуки, такие привычные в буднях  – как  на подъем.
    - Что с тобой происходит?  То с кем - то споришь, то предлагаешь не стрелять из танка по людям, а затем, опять успокаиваясь, тихо смотришь с закрытыми глазами на стену, повернувшись к ней. И так уже половина выходного дня пролетело. Еле - еле тебя добудилась, начинаю будить, а ты всё кому-то начинаешь что-то объяснять и всё постоянно говоришь – дебилизация, демократизация, призываешь к плюрализму и к дискуссиям. Ты здоров,  мой друг?
      Я начинаю постепенно приходить в себя, вспоминая  происходящее со мною и оценивая то, что лежит рядом. Первое, что бросается в глаза, так это мой реферат «От путча до переворота в 1991 году», который лежит на полу, рядом. На столе лежат блокноты и стопка бумаги «План и короткие очерки о моих друзьях детства». Это я подготавливаю  материалы к новой своей книжке  «О своём детстве и о друзьях юности». А всё остальное – это был, похоже, сон. Значит, если всё это соединить (сон и эти блокноты с записями), то может затем и выльется  рассказ о моих друзьях и о своем юношестве…
    Только вот прошу не судить меня строго, если что-то не совпадет с описанием личностей  или во времени будут расхождения, или сделаны неверно оценки событий и выводы.  Не забывайте, друзья, где всё это было услышано и прожито, а что возьмешь с тех, кто только в этом «учреждении»  и мог сказать эту правду, так как их ночной сон – это как реальная жизнь здоровых людей, а дни их бодрости – это как   наши  страшные видения.
       А может быть, это мы,  считая себя здоровыми людьми, как раз и находимся  в том литургическом сне, а  когда просыпаемся, то и наступают все эти катаклизмы, перерастающие в нереальность, как распад огромной страны, расстрел парламента, «прихватизация»  основных фондов воспроизводства и потребления и т.д.
      И вновь  потом кто-то встанет на броневик и просто скажет: «Товарищи!  Нельзя идти вперед, не идя к социализму!»…
      А про Горбачева скажут: «Не по Сеньке была шапка государева»…
      Мы сейчас словно студеный родник одиночества после всех этих лет полной душевной смуты и суеты…
      Наша жизнь ставит перед нами новые задачи - сделать шаг вперед. А шаг по дороге, уводящей в никуда, значит, сделать шаг в небытие.
     Только тщательно разобравшись в причинах, которые привели нашу страну из застойного советского прошлого в катастрофическое настоящее, можно понять, как нам выбраться из нынешнего тупика и вернуть надежду на достойное будущее…
      А может, друзья,  я всё ещё  нахожусь в этих иллюзионных сновидениях?...   
      И все мы живем в собственном придуманном мире  с пораженной личностью из- нутрии. Это ещё не шизофрения. Но дебилизация общества  точно уже наступила.
      А вы, как считаете, друзья?...

Г. Москва
2020г.