Глава 22 В другое измерение

   

                Неумелые игроки делают непродуманные
                шаги и направляют игру по
                непредсказуемому маршруту
               
      И нас, и америкосов напрягал недостаток инфы. Жадность и глупость команды «Чикаго», устроивших глобальный катаклизм и превративших громадный космический массив в «Дикое поле», подняли цену каждого байта-бита информации, пошучу, до небес или выше; а вот аппендикс Кольки-стажера свалился америкосам нежданной халявой. Теперь им уже не нужно таиться, рыская по нашим следам: сели спокойно на шею и поехали к вечному блаженству. И нам, вроде бы обязанным за спасение стажера, теперь приблудных легче взорвать, чем дипломатично «стряхнуть с хвоста».

     Утрясая организационные и политические вопросы, ни на секунду не отрывался от наблюдения за космосом. В вечном и бесконечном пространстве изменения стратегического характера происходят редко, предсказуемо и неторопливо; а вот одноразовые, одномоментные, местные "выбросы" обрушиваются внезапно, без предупреждения, ниоткуда.

     «Черная дыра» за две с лишним недели с момента взрыва стабилизировалась, оформилась; четко обозначила свои контуры-параметры, и на экране дальнобойного локатора выглядела снежно-белым перекрученным столбом, пересекающим десяток постепенно втягивающихся внутрь галактик.

      Ближняя к нам сторона «столба» венчалась обозначенной штрихами вспыхивающих звезд и метеоритов, закручивающейся против часовой стрелки воронкой, к которой оба корабля: грузовой транспорт «Надежда» и медборт «Онтарио» последовательно смещались.
- Маша, - я не выключал экран сенсосвязи с командой медборта. – Сейчас пойдем        мимо воронки через «плоский космос»; если вы с нами, лучше пристыковаться.
- Нет, - карие глаза капитана сверкнули возмущением на грани оскорбления, будто я предложил девушке переспать, не угостив предварительно шампанским; а мне казалось, что у нас уже наладилось конструктивное сотрудничество.
- Повернете назад?
- Нет!

      Два отрицания подряд колыхнули в сердце сладкую волну: два отрицания равны одному утверждению, и это правило почти не знает исключений. Розовые и голубые бусы на командире американского корабля с первого взгляда придали знакомству романтическую направленность, и взаимная тяга между мной и Машей нарастала в геометрической прогрессии.
 
      С девушками всегда придерживался четкой позиции: если есть чувства, обязательно о них говорил-объяснялся. Смолоду бывало не признавался, потом жалел, но однажды дал зарок всегда признаваться, вошел во вкус и начал объясняться, даже не успев влюбиться, и "прокатывало" порой, точнее, всегда.
 
     Иного ответа от америкосов и не ожидал: медборт «Онтарио» - разведчик, и не упустит возможности пройти с нами по кромке жизни и смерти, чтобы «взглянуть на космос снаружи», но идти за русскими, как бычок на веревочке, не позволяли великодержавные амбиции.
- Продвигаться самостоятельно ваше право, но стоит ли совершать свои ошибки, когда есть чужой опыт? - пытаясь образумить девчат, "включил юмор". – Это ни в коем случае не попытка давления или указания считающего себя старым и умным промокшего ворона с верхушки облетевшей березы, ничуть не бывало, только греющее душу стремление не упускать из виду красоток. Держитесь за нами и делайте, как мы.
 
      Космос постепенно сжимался сверху и снизу, расстилая, раскладывая все видимые объекты в одну плоскость… или на одну плоскость. Не осталось звезд вверху, не осталось звезд внизу; только ковер из гигантских разноцветных блесток, и гигантская воронка, в которой закручивались, проваливаясь в неведомую глубину, звезды.
- Маша приподнимитесь над нами и внимательно следите за скоростью.

      Двухмерный космос оставляет минимальные возможности для маневра: всякое отклонение вверх или вниз отзывается многократным возрастанием нагрузки, грозящей «размазать» корабль по кромке гравитационного потока, добавив дополнительную белую строчку в стену воронки.
- Так вы с нами, девушки? – корабли пока в безопасности, и я позволил себе немного игривой иронии.

      Маша, прячущая за строгостью взгляда смущение и растерянность, откровенно заводила. Девочка-отличница, поменявшая однажды игру в куклы на игру в космос, строго выполняющая наставления штурманских карт и пилотские инструкции.
- "Сорвите цветок, пока свеж и душист, иначе сам бесславно упадет состарясь," - язвительным шепотком отметился в телефоне не отрывающий взгляд от экрана Отрепьев.
- Гриша, не напрягай красивостями... место поэта в команде занято механиком.
- Вольный перевод латинской фразы, которую давно забыл, - пояснил Гришка, - но девушку развеселить необходимо для предотвращения непредсказуемости.
 
      Второй пилот "Онтарио" черноглазая пышечка Анжела со времени операции "заводила" Джумбо-Ваню. Зулус второй день "прожигал" взглядом экран и судорожно сглатывал слюну при каждом взгляде пышнотелой астронавтки.
- У нас заданный алгоритм прохода «черных дыр», - сухо сверкнула глазами Маша и кивнула чернокожей круглолицей напарнице, - автопилот.
 
      «Онтарио» полыхнул на форсаже маршевыми двигателями, и, стремительно разгоняясь, промчался над нами к космическому провалу.
- Твою мать! – благодаря североамериканским братьям…  и сестрам я стремительно превращался в записного матерщинника. – Гриша, следим.
- Вот и непредсказуемость. Зря они так, - Отрепьев буквально влип глазами в экран. – Никаких шансов… все, закрутило.
 
      «Черные воронки» - это своеобразные ворота в другой космос, в другое пространство, в другое время. Провалившийся корабль и экипаж не обязательно теряли жизнь и физическое тело, иногда выныривали и продолжали жить на тысячу или две тысячи лет назад или вперед, в зависимости, как далеко и долго получилось лететь в воронке.
 
      Закручивающийся космический мусор четко рисовал линейные направленные потоки, подхватившие «Онтарио» плотными струями, и кругами, уносящими в глубину.  Самому медборту вязкий поток уже не прорвать.
- На принятие решения десять секунд: либо проходим прямо, навсегда забыв о Колькиных спасителях, либо рискуем. Только да или нет?
- Да, - не дослушав, ответил Гришка; Сашка Буратино, сжав кулаки, шагнул от входного люка вперед; торопливо поднялся сидевший на корточках у переборки Джумбо-Ваня; незаметно подошедшая сзади Галя-Галчонок крепко обхватила за плечи.  – Поехали. Форсаж!
 
      «Онтарио» еще можно вытащить, дав ему возможность развернуться в потоке, а для этого ламинарные (линейные) струи нужно превратить в турбулентные (завихренные), менее плотные.
- Маша, когда промчимся перед вами, включайте форсаж и поворачивайте следом.
- Не командуй…
- Маша, красивое имя… так бы и повторял…
- А Серега - грубое…

      Транспорт «Надежда», как с трамплина, нырнул вниз, пролетел в пустоте и прорвал-взлохматил стену воронки перед медбортом «Онтарио». Девчонки не оплошали, «повисли на хвосте».
 
     Два корабля, отключив форсаж, пошли вперед в одной связке, настороженно присматриваясь к другому незнакомому космосу.