Сердце Чернобыльца 10 День физкультурника

День физкультурника

   …Тоннель у лешего мало того, что был нешироким, так ещё и корявым. Острые каменные шипы стенок больно царапали, обдирая руки и раздирая прочную ткань рюкзаков и костюмов. Сталкерам пришлось кому идти на четвереньках, а кому и ползти на брюхе. Тяжелее всех пришлось плечистому Глюку. Он толкал впереди себя рюкзак и оружие. Пыхтя, ему помогал Васька, то и дело подтягивая за собой то объёмный рюкзак, то автомат и «Грозу» сталкера.
   Нора быстро закончилась, и Памперс, не ожидавший, что каменистый пол исчезнет, с воплем и руганью вывалился в открывшееся пространство коридора. Ширяка посветил, и оказалось, что лаз вывел их в подземелья Мёртвых Пустошей. Коридор, куда так неудачно свалился Памперс, был достаточно высоким и широким.
   В свете фонарей виднелись аккуратно проложенные вдоль стен электрические силовые кабели. Старая кирпичная кладка стен кое-где обвалилась, обнажая корни деревьев, но не нанесла урон проводам. Под ногами сухо, не чавкала вода, не видно было и обычных для таких мест аномалий.
   – Глюк, ты что-то говорил про Красную линию? – повернулся к замыкающему Мобила.
   – Ну, – отозвался тот.
   – Тогда выдвигаемся.
– Не спеши, командир, – подал голос провинившийся Ширяка, – мы что ли так просто уйдём?
   – Точно, – поддержал его Памперс, – они, как псы шелудивые, шли за нами, значит не упустят. Нам зачем такой хвост?
   – Где-то же есть выход на поверхность, – добавил воодушевлённый Ширяка, – зайдём с тыла.
   – Ты как увидишь их тыл, мы же отключены? – помрачнел Мобила.
   – А Васька у нас на что, – сказал Седой, – он точнёхонько на них и выведет.
   – Ты пацана не трожь, – ощетинился Памперс, – дитё оборонить надо, а мы ево в пекло?
   – Может, Глюк лешего попросит, – криво усмехнувшись, повернулся Седой к замыкающему.
   – Командир, – спокойно переждал реплики компаньонов Тихий Глюк, – можно воспользоваться моим ЛПК. Просканируем местность, карта на нём автономна от маячка.
   – Ну, Глюк! – одобрительно крутнул головой Памперс. – И чё, командир, мы чё, транвая ждём?
   – Откуда у сталкера этакая роскошь как личный персональный компьютер? – снова ухмыльнулся Седой. – Военных грабанул?
   – У тебя есть другие предложения? – набычился Мобила, которому до тошноты надоела грызня команды. – Нет? Вот и помолчи! Давай, Глюк, посмотрим карту.
   Маленький карманный компьютер показал несколько ответвлений в подземелье, но не было вблизи ни единого колодца, ведущего наверх.
   – И что? – снова съязвил Седой.
   – Выдвигаемся, – решительно произнёс Мобила, – там будет видно.
   Но видно не было ни через пять минут, ни через полчаса. ЛПК показывало подземелье, его ближайшие ходы, и всё. Кирпичные стены давно сменились бетонными, стали попадаться участки, выложенные кафелем. Кое-где кучами валялись плитки разного калибра.
   С высоких потолков свисали оборванные провода, бетонные стены уходили в темноту. Лучи фонарей то и дело выхватывали из мрака нагромождения ящиков из-под оборудования. Целёхонькие станки, моторы, насосы и прочие принадлежности цивилизации дремали вдоль коридоров.
   Кругом было сухо, не пахло затхлостью, толстый слой пыли говорил о том, что тоннелем давно никто не пользовался. Впереди послышался мерный шум. Люди прижались к стенам и медленно пошли вперёд. Поднятая рука командира остановила движение. Обернувшись, Мобила посмотрел на Ширяку, и тот, выключив налобный фонарь, тенью скользнул за угол. Вскоре вернулся.
   – Это работает вентилятор, – доложил он. – Медленно, но работает.
   Действительно, вмонтированный в стену вентилятор лениво вращал огромные лопасти. По ту сторону фонарик высветил уходящий вверх неширокий колодец.
   – Если кто и пролезет здесь, – озвучил мысли команды Седой, – то только Васька.
   – Да уж! – отозвался Ширяка, – даже мой скелет в этой трубе застрянет. И стены слишком гладкие, ни выступа, ни ступеньки. Вась, а ты случаем не человек-паук. Сползал бы, глянул, что там?
   – Могу попробовать, – робко проговорил пацан.
   – Не сходите с ума, – остановил их Мобила.
   Снова двинулись вперёд, проверяя каждое ответвление, каждую нишу, каждую дверь. Тяжёлые металлические двери не поддавались, так что заглянуть внутрь не представлялось возможным. Квадратный профиль тоннеля был предсказуем: через каждые пятьдесят метров шло боковое ответвление, через сто метров – медленно работающий вентилятор. Под ногами бетонированный пол, на стенах силовые кабели в руку толщиной. И никого!
   За очередным поворотом тоннель поменял свой профиль. Словно кто-то отстриг картинку и приклеил к ней обрезок от другой. Бетонный пол оборвался в затопленный водой бассейн. Серая поверхность жидкости была неподвижна, за ней начиналась гигантская бетонная труба. Металлические рёбра, выступающие над поверхностью, как будто распирали круглое тело, не давая ему сжаться. Нижняя часть трубы залита бетоном. Почти идеально ровный пол у одной стены у другой имел канавку для стока воды.
   И что уж было совсем диковинным: освещение. Круглые стеклянные плафоны, упакованные в железные защитные решётки, испускали пусть не яркий, но всё-таки свет.
   Промерив глубину водной преграды, сталкеры вброд перебрались в трубчатый тоннель. Абсолютная чистота, ухоженность резко отличала трубу от предыдущего собрата.
   Первая же дверь, которая попалась сталкерам, была приоткрыта. Её толщина говорила о том, что помещение за ней должно быть очень важным. Штурвал на двери двигался легко, словно им пользовались ежедневно.
   За дверью располагалась бойлерная. Несколько больших бойлеров молча взирали на пришельцев. Поникшие стрелки манометров грустно смотрели в пол. На стене в рамочке – памятка о режимах работы приборов, на рамочку приколот почерневший листок с графиком выходов персонала. Разбитый щиток с вырванными проводами, в углу – металлический шкаф, а в нём иструхшая спецовка.
   Не густо осталось от тех, кто зарабатывал здесь на хлеб и масло для своей семьи.
   – На века строили, – вздохнул Памперс, – не на совесть.
   – А что, есть разница? – обернулся Седой.
   – Ет кто смотреть будет. Для твоих глаз и нет разницы, а вот добрый человек понимает, чё когда строишь на века, ет значит для дитёв и внуков. Ет значит строить надо так, чёбы не развалилось назавтра. А на совести много не замесишь. У их, кто жадностию владеют, совесть и не запланирована. Им главное – денюшки получить, а там хоть потоп. А с другой стороны, кто в хозяины попадёт на построенное. Один сарай сохранит и упрочит. Дураку чё дашь, всё развалит. Вон ЧАЭСу построили хорошо, да в руках не удержали. Сколько беды нанесли людям. Говорили, чё всех переселили, город такой построили, чё заменил Припять.
   – Построили, – кивнул головой Седой, – Славутич.
   – Во, во! А чё им там делать? Где работать? – Памперс развёл руками и поклонился. – А на Чорнобиле, на той же ЧАЭСе. Нет там работы, и город зря строили.
   – Философы, – окликнул их командир, – пора выбираться.
   Уже в коридоре оглянулся на бойлерную, и ему пригрезилось, что в помещении ходят люди, гудят приборы. Тряхнул головой и снова глянул: показалось!
   Труба закончилась так же, как и началась: в неглубоком водоёме. По ту сторону мокроты была тьма и чувствовалось непонятное напряжение. По коже проскребли колючие коготки страха. Повеяло затхлостью и гнилью. Ходоки переглянулись, ЛДА молчали, даже простого пиканья встроенного счётчика Гейгера не было.
   Тишина обнимала коридор и людей. Было слышно дыханье и шорох от поглаживания автомата. Это Седой успокаивал нервы, готовый в любую секунду спустить крючок. Командир дёрнул подбородком в сторону Васьки, словно спрашивая его, в ответ – отрицательное качание головы. Свет фонарика выхватил кусок заплесневелой стены, по которой ползло четырёхлапое создание. Его осклизлое тело то сливалось со стеной, то набухало и становилось ярким. Остановилось, подняло на лапах тело повыше, поводило мордой во все стороны, словно принюхалось. Тело животины вздулось и исчезло, словно растворилось в бетоне.
   За поворотом ухнуло так, что содрогнулись стены и с потолка посыпалась мелкая крошка камешков. Всё стихло. Кто-то, звонко шлёпая ногами или лапами, удалялся в неизвестность.

   Плесень тонкими нитями свисала с потолка, увивала стены. Казалось, что она растёт из бетонных блоков. Битый кирпич и обвалившиеся там и сям куски стен иногда заваливали тоннель почти полностью. Похоже, всё это сюда натаскали разумные существа, пытающиеся отгородить один отрезок от другого. Приходилось разбирать, чтобы проползти на другую строну. Из разломов сочились прозрачные капли, будто стены плакали
   – Смотрите, родник! – воскликнул Васька и двинулся к источнику, на полу образовалась вязкая лужица, она светилась, освещая пространство вокруг себя.
   Грубо отдёрнув парнишку от лужи, Глюк погрозил ему пальцем.
   – Не знаешь, не тронь.
   – Васенька, сынок, – наставительно сказал Памперс, – в Зоне ничё безопасного. Ето редкая и очень вредная аномалия – Ведьмин студень называется. Чё новенького увидишь, сначала спросись, но рукой не шевели.
   – Ещё лучше руки свяжи, – хмуро посоветовал Седой, – чтоб остаться живым. Главное, команды «стоять» и «лежать» выполняй мгновенно.
   Потянуло свежестью, и уставшие от неизвестности и бесконечности коридоров сталкеры приободрились, прибавили шаг, осторожно осматривая все закоулки странного места. Куда бы ни сворачивали, всюду поджидали тупики или непроходимые завалы. Вот забрезжил свет. Ноги сами стали двигаться быстрее, поворот… Очередной тупик был вытесан в глыбе гранита. В углу – ссохшийся остов человека в армейском снаряжении с зажатым Лунным камнем в руке. Равнодушный ровный свет освещал искаженное ужасом лицо, неестественно вывернутые конечности, осклизлые стены последнего приюта солдата, блестящий металл воронёного ствола автомата, валяющуюся недалеко гранату с невыдернутой чекой. Плесень ещё не покрыла ткань комбинезона и рюкзака. Ржавчина не добралась до металлических деталей оружия и снаряжения.
   – Свежачок, – подбирая гранату и автомат, бросил Седой. – Похоже, пообнимался с губошлёпом, даже выстрелить не успел, вон, и с предохранителя не снял.
   Он направился к трупу, чтобы забрать артефакт и рюкзак.
   – Вы что, сошли с ума, – вцепился в Седого Васька. – Он же мёртвый!
   – Памперс, – оторвал от себя руки пацана сталкер, – придержи сына полка или объясни законы.
   Люди, пришедшие в Зону по доброй или недоброй воле, видят трупы каждый день, каждую минуту бьются за то, чтобы выжить, и каждое мгновение может стать последним. Их не удивишь тем, что заплутавшийся бедолага, неизвестно как попавший в эти чёртовы лабиринты, совсем недавно ещё брёл по коридорам. И в какое-то мгновение встретил свою, похоже, не мгновенную смерть.
   Трупы в Зоне такое же заурядное явление, как на Большой земле трава и цветы.

   Напряжение росло с каждым метром продвижения по подземному коридору. Где-то здесь жил губошлёп, а, может, и не один. В узком пространстве, зажатом со всех сторон бетонными стенами, встреча с опаснейшим хищником может стать последней. Пару раз наткнулись на лужи Ведьминого студня, перешагнули через полуразложившийся труп человека.
   Тоннель закончился неожиданно, за поворотом. Перед взорами сталкеров раскрылся прямоугольный зал величиной с небольшой стадион. Строители успели залить стены бетоном метра на два, а деревянную опалубку так и не убрали. Выше неё торчали переплетения арматуры. На противоположной стороне в потолке сияло матовым светом отверстие с вбитыми в стенки металлическими скобами и слабо освещало помещение. Грубо протёсанные гранитные своды глыбами нависали над людьми. Из мелких трещинок капала вода.
   На другом конце зала виднелись три тоннеля. Ходоки притормозили, чтобы оглядеться. Из правой ветви вроде тянул сквозняк. Было видно, как колышется нависающая над входом плесень. В левой светился потолок. Центральный проход притягивал людей так, что им казалось – это единственный выход.
   Переглянувшись, сталкеры, поправив оружие, шагнули в зал… Медленно продвигались вдоль стены. Уже не коготки страха, а когти впивались в тело и рвали душу. По коже волнами бегали холод и жара. Озираясь, Седой шёл к левому тоннелю. Ему показалось, что в глубине мелькнула фигура.
   Предостерегающе – рука вверх, прислушался… Всё тихо.
   Группа притормозила перед входом в Центральный коридор, это дёрнулся Васька. Схватил Памперса за рукав и потянул на себя.
   – Губошлёп! – икнул мужичок, глядя, как в тридцати метрах от него проявляются шевелящиеся лохматы длинных губ, потом высветилась и вся коричневая туша.
   Могучий торс был словно вытесан плохим скульптором из камня. Груды мышц, набросанные друг на друга, горбились под безволосой шкурой. На непропорционально длинных передних конечностях не то пальцы, не то клешни с когтями-зазубринами. Продолговатый лысый череп уродливо сдвинут назад, так что лицевая часть казалась отделённой от него. Оскаленные зубы под толстыми вытянутыми лоскутами губ. Яростно горящие глаза не прикрывались веками. Если к этому ещё добавить, что тело животного покрыто толстым слоем прочной кожи, то становится понятен страх бродяг зоны перед встречей со столь серьёзным противником.
   Одиночный выстрел, и хищник исчез. Автомат Ширяки выплюнул очередь в уже пустое пространство. Зал заполнился тысячекратным эхом от выстрелов. Пули выбивали щепки из опалубки, рикошетили от стен, врезались в кучи мусора.
   – Не стрелять! – скомандовал Мобила. – Пусть проявится!
   Тварь проявилась, сократив расстояние. Похоже, ни одна пуля не зацепила её. При первых же звуках выстрела губошлёп исчез, словно растворился в воздухе, появившись уже на выходе из левого коридора. Смрад его дыхания опалил Глюка. Выстрел из гранатомёта – и тоже никаких результатов.
   Дитя Зоны играло с пришельцами. Возможно, оно было сытым или в открытую нападать не желало и психологически изматывало противника. Вот хищник пробежал рядом с людьми, и шлейф омерзительной вони вызвал приступ тошноты. Вышел из невидимости на противоположном конце зала, около того самого тоннеля, откуда пришли сталкеры. Исчезая и появляясь, животное приближалось. Губы уже не висели тряпками, а вытянулись и поднялись колоколом вокруг рта…
   Пространство разломал душераздирающий вопль. Из-за спины губошлёпа выпрыгнула болотница. Ловко перевернулась в воздухе и встала на задние лапы. Пригнулась… Сквозь узкие цели глаз блеснул зелёный огонёк. Обвела глазами людей, выбирая, с кого начать. Хищница улыбалась, по крайней мере, так показалось сталкерам. Всё произошло даже не в секунды, а в доли мгновения, недостаточными для нажатия на спусковой крючок. Отпрыгнула, пропустив вылетевшие из автоматов пули. Обиженно взревел губошлёп, он явно не желал отдавать добычу. Конкурентка получила удар лапой. Снова отпрыгнула, её жуткий вой тысячекратно прокатился по подземелью. Тряхнула головой. Прижала уши и закружилась по центру зала, не спуская глаз с того, кто стал невидимым.
   – Лапти бантиком, – выдохнул Ширяка, – она видит губана! Мы не видим, а она видит!
   – Она его чует! – сказал Васька.
   Под землёй встретились два опасных хищника Зоны. Как они сюда попали, было неважно, важнее было не спровоцировать их на объединение усилий против людей. Шелковистая шерсть кошки взблёскивала в тусклом свете фонарей сталкеров. Животное изящно подпрыгнуло на месте, ударило воздух лапой. Острые когти проскоблили по чему-то жёсткому. И тут же хищница получила оплеуху от невидимого оппонента, взлетела в воздух и шмякнулась недалеко от людей. Мгновенно оказавшись на четырёх лапах, она оскорблённо мявкнула и пошла в атаку.
   Пока эти двое выясняют, кто из них сильнее, надо было уходить. Сунулись было в туннель, но оттуда послышались шаркающие шаги. Из правого вынырнули несколько крыс. Они оценивающе осмотрелись и двинулись в сторону людей, видимо, определившись с разделом добычи. Вопль болотницы заставил их вернуться туда, откуда пришли.
   Мгновения капали раскалёнными мыслями…
   – Шахта сверху, – прошептал Ширяка и слегка сдавил плечо паренька. – Васька, ты же паркурщик, зацепи веревку. Мы качельку сделаем.
   Группа стала передвигаться к отверстию в потолке. Акробат к Васькиному ремню прицепил карабин с верёвкой, подставил колено. В мгновение ока Васька взлетел по арматуринам к потолку, раскачался и прыгнул вверх, зацепился одной рукой за угол скобы, подтянулся, и вот он уже привязывает конец. Бесшумно воспарил к шахте Ширяка, словно у него имелись крылья, скинул верёвку с петлёй сталкерам, и как только Памперс прицепил карабин к поясу, взялся за верёвку, Ширяка спрыгнул вниз. Качели из верёвки, конечно, не самые удачные, но действуют безотказно, если не срываются со скобы. Памперс довольно быстро преодолел расстояние до потолка, ящеркой вскарабкался по скобам. Верёвка снова пошла вниз, однако Седой и Ширяка были из разных весовых категорий и качели не сработали.
   В десятке метров от сталкеров шёл бой не на жизнь, а на смерть. Вышедший из невидимости губошлёп обхватил лапами визжащего врага, раскрыл пасть, чтобы вцепиться в орущую глотку. Губы вытянулись так, что уже дотягивались до головы кошки, распахнулись, обнажив клыки. Визг болотницы перешёл в хрипы, стало ослабевать сопротивление… Губошлёп задрал голову и зарычал, возвещая о своей победе.
   Зависнувший на верёвке Ширяка сразу не понял, почему он вдруг поехал вниз, а Седой устремился к колодцу. Это на шею болтающемуся над полем битвы акробату прыгнул Васька.
   Раскрылись глаза погибающей хищницы, блеснули, словно в них зажгли факел. Извернувшись, болотница рванулась к зубастой пасти коричневого чудовища, вцепившись в толстые, длинные губы. Рывок головой… Куски губ полетели на пол. Кровь хлынула на пол. Покачнулся губошлёп и рухнул, вздымая тучи пыли. Очередной крик хищницы возвестил миру о том, что она атакует… Навстречу, шатаясь, поднялся противник. Из ран хлестала кровь. Ослеплённый болью, он шёл, широко расставив лапы. Привлеченные запахом крови из коридоров стали вытекать прыгающие массы мышей, крыс и мутировавших тушканчиков.
   Ждать качели был недосуг, Глюк и Мобила вскарабкались по опалубке, арматуре вверх, а по верёвке подняться уже сам бог велел. Сталкеры быстро карабкались по скобам вверх, ещё не веря своему спасению. Командир уже на последнем рывке остановился и, махнув компаньонам рукой, стал спускаться вниз.
   Атака болотницы всегда молниеносна. Когда противник приблизился, она, оттолкнувшись задними ногами, пролетела над головой губошлёпа, и пока чудовище поворачивалось, сомкнула острые, как у пираньи, зубы на коричневой глотке. Хрустнули хрящи трахеи… Взмах сильных, как стальные клещи, лап губошлёпа прошёлся по воздуху. Победительница с куском вонючей плоти, вырванной из шеи противника, сидела в отдалении. Она смотрела, как оседают от падения конвульсирующего тела тучи пыли, и ждала, когда обед «дозреет».
   Тучи крыс облепили издыхающее животное и принялись рвать ещё живого, хрипящего гиганта. Взмах лап раздавил с десяток особей, но не остановил прыгающую массу, а только расчистил место для других алчущих и вечно голодных. Тех, кто оказался в первом слое пожирателей, отталкивали сородичи из второго слоя. Третьему слою оставалось только грызться за право попасть во второй слой.
   Рявкнула обиженная кошка: дармоедами пожиралась её добыча. Ударила лапой, расчищая путь к «столу». Обитатели третьего слоя обнаружили, что необязательно биться за первенство здесь, когда рядом тоже есть чем поживиться, и бросились на болотницу. Недаром прародительницами болотниц были простые камышовые кошки. Хищница стряхнула мелких мутантов и прыгнула вверх, туда, где недавно исчезли люди. Оттолкнувшись от стены, она полетела к отверстию в потолке, уцепилась когтями передних лап за скобу.
   Навстречу спускался человек. Она рявкнула предупреждающе о том, что нападает, и тут ей в пасть влетело что-то твёрдое…
   Взрывом гранаты разнесло голову хищницы, а упавшее на пол тело мгновенно скрылось под копошащимся, повизгивающим слоем.
   От взрывной волны Мобилу подбросило и сорвало со скобы. Сильные руки ухватили за разгруз. Это Глюк пришёл на помощь.

   Выбравшись из шахты, сталкеры попали в очередной коридор без начала и конца. Ещё час блуждания по коридорам подземелья, и Мобила решил сделать привал, чтобы команда могла наконец-то поесть. Привалившись к мокрым, прокисшим стенкам тоннеля, не снимая рюкзаков, люди молча курили, ели хлеб и консервы. Даже шумный Ширяка сосредоточенно жевал, по-видимому, не ощущая вкуса пищи.
   События утра и блуждания по коридорам привели команду в уныние. Только ещё по своим следам не ходили. Не было конца и края этим подземельям.
   – Слушай, Василий, – окликнул пацана Мобила…
   Тот покраснел и обиженно повернулся к командиру:
   – Я не Василий, а Васька, Вас…
   Глюк резко дёрнул Ваську и пробасил: «Не дома».
    «Пожалуй, пора в проводники для новичков переходить, – грустно подумал командир, – теряю контроль над группой». А вслух сказал громко:
   – Подъём! Разомнём коленные суставы! – и, усмехнувшись, добавил, – Кто рот откроет – отдам губошлёпу, чтоб отравился.
   Группа неслась за набирающим скорость командиром, благо, тоннель был без проблем: ни тебе каменных завалов, ни мутантов – идиллия.
    «В Зону тебя боком, – ругался мысленно Мобила, – пробежка, как на Дне физкультурника. Зарница, болотница тебе в бок. Откуда в Зоне такой перепад: то идеальная чистота, то беспризорные мутанты бродят? Куда девались аномалии? Куда пропал леший? На подземную лабораторию непохоже. В первый раз, когда с Джоном попали в неё, так ногу не знали куда поставить. Аномалий была тьма. Губошлёпы и пара ведьмаков достали до печёнки. Жарковато было, думали, кранты пришли. Как вышли сейчас и не вспомнить… То, что не Х-16 – это точнёхонько. Тогда что?».
   Детекторы аномалий слегка позвякивали в такт топоту кованых подметок. Никаких посторонних звуков. Фонари выхватывали из темноты куски стен, пола… В очередной комнате обнаружился разбитый пульт управления. Столы, стулья на своих местах, а приборная панель вдребезги.
   Две минуты на отдых, пять на обследование помещения и снова вперёд. Гулко отзывались своды подземелья на топот кованых ботинок. Звуки, взлетев к потолку, терялись в его пространстве, не отразившись. Положенного в таких местах эха не было.
   За очередным поворотом Мобила так резко затормозил, что в него влетел Седой. Ширяка обогнул их и тоже замер.
   Здесь тоннель заканчивался, и сквозь завал каменной осыпи просвечивал дневной свет. Поднятая рука командира. Вперёд пошёл Памперс. Неслышно ступая, будто двигался по воздуху, сталкер поднялся к щели, что побольше. Осмотрелся, понюхал воздух, прислушался…
   По ту сторону скрипело старое дерево, ветер носил опавшие листья. Пробежало какое-то мелкое животное. Памперс включил детектор аномалий – молчание. На ЛПК Глюка не светилось ни единой точки. Замыкающий присел перед Васькой и тихо спросил: «Как пиндосы?» Паренёк отрицательно покачал головой.
   – Все за поворот, – прошептал Мобила, а сам с автоматом наготове двинулся к Памперсу.
   Сталкер тихо переложил несколько булыжников, расширив щель, снова прислушался, затем осторожно выглянул наружу и, убедившись в безопасности, стал разбирать завал. Большие и маленькие обломки гранита, похоже, специально были наколоты и навалены у входа и прикрывали бетонированные стенки подземелья.
   Отверстие стало достаточно большим, и Памперс выкатился наружу. Ужом скользнул и исчез. У командира вспотели руки, затёк от напряжения указательный палец рядом со спусковым крючком. Памперс не появлялся.
   К растущему невдалеке кусту мутировавшего орешника прискакал чудо Зоны – заяц-мутант. Его длиннющие уши то стояли торчком, то тряпкой падали на спину. Крохотные глазки на высоких стебельках вращались во все стороны. Заяц приподнялся на длинных задних лапах, передними, как бурундук, ухватил громадный орех и принялся разгрызать. Нижние и верхние резцы, словно клещи, кусали твёрдую скорлупу. Хрясть, и орех пополам, потом другой… Ядра орехов горкой лежали около куста, когда из зарослей выполз лохматый колобок. Его остренькая мордочка понюхала воздух, водя кончиком носа во все стороны. Колобок приподнялся на коротеньких лапках, зашипел, и шерсть на его загривке поднялась дыбом. Шипение усилилось, а тело колобка увеличилось до размеров небольшой собаки.
   Заяц немного посопротивлялся, но уступил страшилке. Взвизгнув от обиды, мутант поскакал прочь. Довольный колобок уменьшился в объёмах, пристроился к кучке орехов и занялся трапезой. Он так увлекся едой, что на появившегося Памперса только зашипел, поставив шерсть дыбом.
   – Чистёхонько, – радостно оскалил чёрные зубы сталкер, – хоть танцы пляши.

   Они стояли на склоне холма, под которым рос негустой лес. Корявые стволы деревьев сплелись, будто кто-то большой и сильный скрутил их так, как бабы выкручивают мокрое бельё после стирки. Справа сквозь ряды пирамидальных тополей проглядывалась старая разбитая шоссейка. На склоне – несколько брошенных машин и перевернутый вверх ногами БТР. Отличный наблюдательный пункт.
   Включив ЛДА, сталкеры сверились с картой. Оказалось, что по подземному коридору они промахали не один километр и теперь находились севернее базы черносотенцев, но южнее зоны влияния тамплиеров.
   Территория была активна. Справа появились маячки, это вольные ходоки, перевалив через дорогу, пересекали кривой лес. Группа сталкеров из пяти человек двигалась в сторону свалки у Буряковки.

Рисунок Александра Новикова.