Повесть о жизни и любви

               
 В небольшом городке под Читой жил молодой учитель двадцати пяти лет. Звали его Прохор. Он служил в местной гимназии, преподавая иностранные языки и алгебру с геометрией у старших классов. Прохор был спортивным молодым человеком, он долго занимался боксом, знал приёмы дж иу-джитсу. 
У него сложились очень теплые отношения с гувернанткой местного барина Прасковьей. Ей было всего восемнадцать лет, она жила в барском флигеле, воспитывая и обучая двух графских дочерей. Молодые люди недавно познакомились, стали встречаться и даже собирались вот-вот пожениться.
Но однажды Прасковья прибежала к Прохору вся в слезах и, рыдая, рассказала, что граф изнасиловал её, а затем избил. Учитель, не раздумывая, побежал к графу. Прасковья поспешила за ним, поняв, что он решил сам разобраться с обидчиком своей невесты.
Девушка догнала его и поняв, что он не изменит своего решения, провела Прохора через потайной ход, мимо прислуги, прямо в кабинет к графу. Тот в это время был один. Он удивлённо посмотрел на внезапно появившегося перед ним Прохора.
Учитель не дал ему времени на размышления, а сходу треснул в глаз кулаком правой руки. Кулачищи у него были с голову годовалого ребёнка, поэтому граф сразу рухнул на пол, стукнувшись при этом головой о комод из красного дерева, и тут же, не приходя в сознание, скончался.
Видя, что он натворил, Прохор ошарашенно огляделся и, ничего не соображая, рванулся бежать из графского дома. Но тут его как током ударило, его осенило, что бежать надо вместе с Прасковьей, иначе её затаскают по полицейским участкам и даже могут посадить в тюрьму.
Прохор спросил её согласия на побег. Поскольку выбор был невелик: либо в тюрьму, либо бежать с любимым хоть на край света, девушка быстро согласилась.  Ей было всё равно, куда бежать лишь бы вместе с Прохором.
В графском доме учитель нашёл большой кожаный мешок, покидал туда оружие, снятое со стены - винтовку, саблю, несколько кинжалов, боевой топор, охотничьи ножи, патроны к винтовке.
В ящиках стола он нашёл три кожаных кошелька-кисета. В одном были серебряные рубли, в другом серебряные пятирублёвки, а в третьем - золотые десятирублёвки. Как потом выяснилось, в каждом кисете было по пятьдесят монет. Также он прихватил кожаное портмоне с пачкой «Катенек» - бумажными сторублёвками.
Всё, что попадалась Прохору под руку: иголки, пуговицы, ножницы, кухонные ножи, ложки, вилки, нитки, верёвки, он сметал в мешок. Продукты с кухни - крупы, зерно, соль, сахар, чай, сало, окорок холодного копчения, лук, чеснок, он погрузил в другой мешок, мешки с картошкой, капустой, морковкой и репой, он тоже взял с собой, пришлось идти второй раз.
Все мешки быстро спустили вниз, в конюшню. По дороге Прохор ещё сорвал со стен два дорогих турецких ковра, а в конюшне подобрал лопаты, топоры, пилы и другие всякие нужные в хозяйстве вещи.
На дворе было начало ноября. Снег уже давно покрыл землю. Прохор запряг в сани кобылку Бурку, бросил туда свои мешки и подобранный инструмент. В конюшне стояли мешки с овсом и пшеницей, больше десяти штук. Их Прохор тоже погрузил в сани. Сверху он навалил сена, чтобы не видно было графского барахла.
Прасковья положила в сани какие-то чугунки, кастрюльки, кувшины, сковородки, Прохор снял со стены попону, чтобы накрыть кобылку во время ночёвки, если будет сильный мороз. Он нашёл Прасковье место в санях, а ему самому места не хватило. Пришлось встать на полозья, широко растопырив ноги, так и поехали. Потом в дороге, кое-что съела лошадка, да и молодые под вечер, тоже кое-что подъели, так что место нашлось.
Пока их не хватились, они выехали на окраину городка, а потом свернули в тайгу. Ребята успели отъехать километров пятнадцать от барского дома, как началась сильная метель. Однако они уже успели въехать в лес, где снега было немного и метель не так бушевала. Лошадь бойко шла по лесу, мороз стоял градусов семь, снег весело скрипел под полозьями саней. Настроение потихоньку улучшилось. От дыхания лошади над её мордой образовывался белый пар, снег падал на её шею и почти сразу таял. Прохор подумал о том, что хорошо, что в конюшне они прихватили попону, которой во время стоянки можно накрывать разгорячённую лошадь, чтобы та не простудилась. Без лошади в лесу долго не протянешь, вещи на себе не потащишь.
Скоро стало темнеть, ребята остановились на ночлег. Распрягли лошадку, развели огонь и легли спать около костра на срубленный лапник. Костер и лошадь караулили по очереди. Ехали только днём, а ночью отдыхали. По ночам лошадь грызла ветки хвойных деревьев и обгладывала ветки осин и верб, а утром ей насыпали полную торбу овса, пока они собирались, она всё съедала.    
Их путь длился почти месяц, когда Прохор и Прасковья наткнулись на небольшую избу в лесу на берегу маленькой речки. С другой стороны, было небольшое озерцо, в которое впадали несколько ручейков, а вытекала эта самая речушка, а вокруг был лес с вековыми соснами. Хотя всё было заметено снегом, было понятно, что место это очень живописное, и даже зимой здесь было очень красиво. Несмотря на десятиградусный мороз, тут весело пели птицы.
Домик с небольшим крытым двором стоял на возвышенности. Уже наступил декабрь, снега за этот месяц выпало много, поэтому, чтобы въехать во двор, пришлось потрудиться. Наконец, освободив от сугробов въездные ворота попали внутрь двора. Там имелись места для лошади и коровы, в четырёх клетках сидели зайцы, в каждой по зайцу, а в одной зайчиха с дестью маленькими зайчатами. Штук десять диких уток с обрезанными крыльями бегали по двору. Два диких кабанчика сидели в небольшом вольере. Все звери были очень голодные.
Прохор загнал сани и лошадь во двор, а сам пошёл в дом. В доме было тихо. Почти половину избы занимала печь с широкими полатями, за ней были построены двухэтажные дощатые нары. Видимо в доме жили несколько человек. На первом этаже лежал мертвый старик, которому на вид было лет шестьдесят. Одет он был в холщовую рубаху и такие-же порты.
Изба была выморожена насквозь, её не топили дней семь. Прохор вынес тело старика на улицу. Чтобы похоронить деда, он завернул его в одну из шкур, которые валялись на полу. Мороз стал градусов пятнадцать, а ночами доходил до двадцати.  С большим трудом Прохор закопал деда в промерзшую землю. Могила получилась не очень глубокая, поэтому сверху он накидал камней, чтобы волки и лисицы не раскопали тело покойного старика.
Затем Прохор накормил лошадь и голодных дедовских зверушек, благо сена у деда было запасено вдоволь. На чердаке дома и двора был обустроен большой сеновал, полностью забитый душистым сеном. А кабанчикам он насыпал немного овса.
Прасковья тем временем затопила печь, принесла с речки воды, помыла пол и полностью убралась в доме. Шкуры она выбросила на улицу, а на пол постелила ковёр. Второй графский ковер повесили на стену. Девушка сообразила обед из припасов, оставшихся от продуктов, взятых у барина.
 У них не было свечей и не было керосина, хотя керосиновые лампы имелись. Накололи лучины из сухих дров. Прасковья боялась, что ночью придут друзья покойного деда, поэтому Прохор забаррикадировал на ночь входную дверь. Но никто не пришёл ни в эту ночь, ни в следующую.
Прасковья и Прохор первый раз легли спать вместе. Он вообще ни разу не был с женщиной, а его невеста вроде и была с мужчиной, но кроме боли, досады, ненависти и злости ничего не испытала.
Прохор потушил лучину, и они, не сговариваясь, разделись и улеглись на нары. Накрылись одеялом до шеи и замерли.
Первым от смущения отошёл Прохор. Он засунул руки под одеяло, нащупал грудь Прасковьи и стал её ласкать. Сначала робко, а потом смелее и смелее. Затем они стали целоваться в губы, неловко и неумело. Нацеловавшись до одури, Прохор опустил руку пониже и почувствовал горячую пульсацию. Поласкав нежный бугорок, и, убедившись, что Прасковья готова его принять, Прохор взгромоздился на девушку и неумело и стеснительно вошёл в неё правда не сразу, девушка немножко помогла ему, и у них всё получилось. Они нежно ласкали друг друга, не сдерживая своих желаний и эмоций. Заснули ребята, лишь когда забрезжил рассвет.
Так продолжалось каждую зимнею ночь, а бывало и днём, пока Прасковья не поняла, что она беременна. Оба будущих родителя радовались, как дети, придумывали имена для мальчика и девочки.
Молодые зимой воду брали в реке, а в сильные морозы топили снег. За водой на речку в основном ходил Прохор с двумя вёдрами, но тут весной он был чем-то занят, и Прасковья сама решила набрать воды из реки. Очень уж ей захотелось чайку попить. Девушка подумала, что полведра вполне донесёт.
Поднимаясь от речки по крутому склону, который был покрыт ледком, она поскользнулась и упала, больно ударившись спиной о землю. После этого случая Прасковья слегла. Прохор даже подумал, что она умрёт. Через несколько дней она поняла, что ребёнок умер у неё внутри, он не шевелился и из неё постоянно шла кровь. Женщина попросила Прохора достать его из неё.
Он долго не решался, ведь он не был врачом, но Прасковья объяснила ему, что, если не достать из неё мёртвый плод она умрёт.  Молодой человек собрался с духом, нагрел воды, приготовил чистых тряпок и начал сложную работу. 
Кое-как Прохор достал мертвого ребенка из чрева Прасковьи. Им оказался крохотный мальчик. Теперь надо было ещё «почистить» внутри у любимой. Для Прохора это была почти невыполнимая задача. Он кряхтел, пыхтел, чесал затылок, но, наконец решился. Вычистив внутри у Прасковьи, он потихоньку стал приходить в себя.
У них была с собой бутылка самогонки, выпили по стакану, и вроде полегчало обоим. Через пару дней Прасковья поднялась, насобирала каких-то травок, заварила и через неделю, попив своих отваров, полностью встала на ноги.
Прохор охотился прямо рядом с домом. Чтобы не тратить патроны, он использовал ловушки и силки. Зверья было очень много. Животные практически не боялись человека. Белки, синицы, снегири и дятлы вообще садились на плечи и ели с рук. Зайцев он ловил в силки, а тетеревов и куропаток рыбацкой сетью. Кабана бил палкой, на конце которой был привязан хорошо заточенный кусок железа, прямо в шею, между ушей. Он старался бить зверей рядом с домом, чтобы легче тащить домой.
Перезимовав в избушке, Прасковья и Прохор занялись подготовкой к следующей зиме. Подремонтировали дом и двор, починили крышу. От деда остался небольшой огород, огороженный почти полутораметровым плетнём. Прохор спилил мешающие деревья, выкорчевал пеньки и построил двухметровый плетень, полностью отгородившись от леса и его обитателей. На увеличенном огороде посадили картошку, а также репу, огурцы, лук, чеснок, помидоры и самое главное капусту. Какие-то семена нашли у деда, а что-то Прасковья привезла с собой.
Построили летний выгул для лошади и птицы, это на день, а на ночь загоняли всех домой. Волкам и лисам забор ночью - не помеха. Утки нанесли яиц и вывели семьдесят утят, а остальные оставшиеся яйца стали употреблять в пищу, они ведь неслись только весной. Плохо было без муки, но заменяя мучное, ели кашу из пшеницы и овса, парили репу и варили картошку.
Вниз по реке на левом берегу нашли большой солончак, надо было только отколоть кусок и разбить его молотком, предварительно завернув в тряпочку. Поэтому солью не бедствовали.
Весна и лето были жаркие, а зима холодная. Природа была очень красива и многообразна. Кругом цвели кустарники, дикие яблони, груши, сливы, красная рябина, да и разных трав, цветущих было очень много. Прасковья накопала корни простых одуванчиков и приготовила их. По вкусу они напоминали картошку. Ещё она находила всякие корешки и травки и добавляла их в пищу, тоже заменяя хлеб и другие злаки.
Летом рыбу ловили сетью, а зимой, когда река полностью замерзала, во льду прорубали большую прорубь. Рыба сама подплывала к поверхности, и при определённой сноровке её можно было ловить голыми руками.
Молодым очень нравилось их жилище, правда, не хватало бани, но они мылись в русской печке, предварительно застелив кирпичи еловыми лапами. Немножко неудобно, можно было мыться только по одному, зато пар не хуже, чем в хорошей бане.
Но потом решили попозже все-же построить попозже баню, пристроив её к дому. Если понадобиться, ещё и лишняя комната будет. Молодые люди не теряли надежды на появление пополнения - мечтали о рождении трёх и более детей. Но, видимо, девушка упала неудачно, или Прохор сделал что-то не так, но Прасковья пока никак не могла забеременеть. 
Для заготовки сена, а также веток кустарников и молодых деревьев для лошади и зайцев, Прохор сделал волокуши. На них возили не только сено, а также урожай картошки и других овощей.
Когда убрали урожай, молодой человек решил разведать дорогу к ближайшему поселению. В середине сентября он поехал на лошади вниз по течению реки. Ехал недолго, чуть больше двух недель.
Река привела Прохора в большую казачью станицу, где он за серебряный рубль купил продукты: муку, овёс, гречку, горох и другие зерновые, а ещё за рубль ручную мельницу и телегу на деревянных колёсах с кованными ободами.
Хотел купить корову, но подумал, зачем она, их же всего двое. Для молочных продуктов, необходимых для полного рациона, приобрел «крытую» козу.
Закупавшись всем необходимым, Прохор немедленно отправился в обратный путь. На этот раз дорога заняла почти месяц. 
Прасковья заждалась его. Чтобы скоротать время она насушила мха с болота и проконопатила весь дом, подготовив его к зиме. Она очень соскучилась по своему любимому Прохору, помогла ему загнать телегу и лошадь во двор, определила козу на её новое место.
Прямо во дворе Прасковья прижала Прохора к себе, он зашёл в неё сзади и, отвалившись минут через пять, пошёл готовить протопленную печь к мытью.
Быстро собрав на стол, после, того как он поел, Прасковья ещё раз пристала к нему. Помывшись в печке, Прасковья любила Прохора до утра, она сильно соскучилась по любимому, да и он тоже был очень рад их встрече, всё-таки полтора месяца не виделись.
Вот так они жили, работали, охотились, любили друг друга. Прожили они так лет сорок, может чуть больше, может чуть меньше. Никаких особых приключений с ними за это время не случилось. 
Но однажды, в начале лета к излучине прибило небольшой казацкий струг под рваным парусом. Он зацепился за корягу и остановился, упёршись бортом в берег. Прохор заметил струг и заглянул в него с высокого берега, на котором стоял их дом. На дне его валялись какие-то тряпки, а сверху на них лежал свёрток. Неожиданно для Прохора свёрток зашевелился и замяукал тихим уставшим голоском.
Сходив к дому, Прохор принёс багор. Зацепив им лодку, мужчина подтянул её к берегу и взял свёрток на руки. В нём оказался ребёнок двух-трёх дней от роду. Под тряпками лежала молодая девушка, на вид ей было лет шестнадцать-восемнадцать не больше. Когда Прохор её взял на руки, она тяжело вздохнула и тут-же умерла, не сказав ему ни слова.
Со словами: "Вот нам Бог и послал ребёночка", - Прохор отнёс малыша Прасковье. Женщина разбавила козье молоко кипячёной водой, а затем накормила мальчика, тот с удовольствием поел и сразу уснул.
Пока Прасковья занималась мальчиком Прохор похоронил девушку рядом с могилой деда. С собой у неё не было ни еды, ни документов, ни оружия, только несколько тряпок.
После этого Прохор затащил на берег струг и подложил под него поленья, чтобы днище не сгнило, а через время, уже весной, проконопатил и просмолил полностью всю лодку.
Мальчик оказался здоровым и некапризным. Хорошо ел и спал. Прасковья сразу приучила его после кормления ходить в туалет. Она держала его на руках над ведром, а он туда писал или какал, так что стирать пелёнки, очень часто было не надо.
Появление ребёнка не слишком отразилось на их быте. Как жили, так и продолжали жить. Каждую осень Прохор ездил в село. Там он покупал необходимые в быту вещи. Теперь к ним добавились и детские. В этот раз Прохор приобрел для Прасковьи ножную швейную машинку марки «Зингер», накупил ситца и хлопчатых тканей, а она нашила всякой нужной детской одежды. Для мальчика он привёз книги с картинками, а также учебники - «Азбуку» и «Арифметику», какие только были в лавке у местного купца.
Никто особо не придал значения его покупкам. А мужчина еще купил молодую «крытую» козу. Каждая коза жила у них лет десять-пятнадцать. Это зависело от породы. При этом каждые полгода приходилось возить её к козлу (покрывать), поэтому Прохор купил ещё и козла.
Также он приобрёл молодых кур несушек, поскольку одних утиных яиц ребёнку было мало. Молоко, яйца, мясо, мука, зерновые крупы, овощи, фрукты, что ещё нужно для молодого растущего организма?   
Мальчик рос очень быстро, так казалось старикам. В восемь месяцев, не ползая ни одного дня, он сразу пошёл. В полтора года Прохор посадил его на лошадь.
Прохор был всегда верен себе, поэтому покупал вместо стареющих лошадей очередную кобылку, а один раз лошадь оказалась жеребой и принесла им маленькую гнедую красивую кобылку с белой звёздочкой на лбу.
Мальчика назвали Дмитрием в честь святого Дмитрия Донского, его нашли в этот день. Он рос вместе со Звёздочкой, так назвали жеребёнка. Вскоре ему исполнилось пять лет.
Обучать его взялись вдвоём, ведь и Прохор, и Прасковья были учителями. В пять лет Дмитрий уже читал и писал. А в семь лет парень уже говорил и писал на немецком языке. В девять лет он говорил и писал на английском. В двенадцать лет он уже знал полторы тысячи китайских иероглифов и не только говорил, но, читал и писал на всех трёх языках.   
Мальчик очень много читал, впитывая науки, как губка, и обладал необыкновенной памятью. Вообще Дмитрий рос крепким, ловким и всесторонне развитым ребёнком. С трёх лет Прохор стал его брать на охоту, они изучали следы и повадки зверей, ставили силки, учились метать ножи, стрелять из лука, метать копьё и боевой топор, ловить рыбу удочкой, вершью и сетью.
В восемь лет мальчишка уже один ходил на охоту и рыбалку. А когда ему исполнилось десять лет, Дмитрий самостоятельно простым копьём убил своего первого в жизни кабана. Кроме охотничьих навыков Прохор учил Дмитрия боксировать, а, главное, держать удар. Кроме этого он обучил его всем приёмам Джиу-Джитсу, которые знал сам.
 Когда Дмитрию шёл тринадцатый год произошло одно небольшое происшествие. Стояла тёплая осень, заканчивался сентябрь, урожай уже убрали, Дмитрий с Прохором собирались ехать в казачью станицу. Перед этим молодой охотник решил запастись в дорогу мясом.
Недалеко от дома проходила звериная тропа, она шла к реке. Выбрав погожий денёк, Дмитрий залез на дуб, стоящий у тропы, и стал караулить кабанов. Время было послеобеденное, и животные должны были идти к водопою. Из оружия у Дмитрия имелось копьё с наточенной железкой на конце и острый охотничий нож.
Подкараулив кабана, он прыгнул на него сверху и вонзил копьё за левое ухо, пропоров шею насквозь. Но кабан не упал, а начал кружиться на месте и брыкаться. Мальчик висел у него на спине. Зверь пытался укусить его за ногу. Дима держался руками за копьё, крутя его и поглубже забивая в шею кабана.
В какой-то момент кабан сильно дёрнулся, и копьё сломалось. Древко отвалилось, а за ним выпал из раны и наконечник. Кабан, попрыгав на месте, решил прокатить Дмитрия по лесу. Он бежал не очень быстро, но уверенно, не пропуская густые заросли и болота. Прокатав мальчика часа четыре, кабан остановился, но падать и не думал.
Парень приспособился держать его за уши и даже пытался управлять его движением, дергая за уши и подталкивая коленями. Мальчику даже удалось развернуть его в обратную сторону, и они медленно поехали к зимовью. Кабан еле передвигал ноги, но, тем не менее, уверенно шёл вперёд, даже не думая падать.
Дмитрий слез с кабана, когда до места, где он его ранил, оставалось около километра. Он стал подталкивать его сзади, но зверь, несмотря на то, что был уже полуживым, всё равно продолжал огрызаться, пытаясь зубами ухватить парня за ноги или за руки. Но Дмитрию всё-таки удалось его направить в сторону дуба. Только к пятому часу их путешествия кабан наконец-то упал, не дойдя до их избушки около пятисот метров. Зато Дмитрий надолго запомнил эту поездку на кабане.
На этом его приключения не закончились. Потихоньку сгущались сумерки. Дмитрий решил снять шкуру с кабана, отрезать ему голову, ноги и вытащить внутренности, чтобы было полегче нести мясо домой. Оставлять мясо в лесу было нельзя, звери сразу растащат. Высоко кабанью тушу тоже не подвесишь, в ней больше ста килограммов.
Тогда парень срезал сук на осине под высоту кабана, а в ноге животного сделал прорезь, и, собрав все свои силы, повесил тушу на срезанный сук.
Пока сдирал шкуру, он услышал странные звуки. Оказалось, что по их кровавому следу шла стая волков - штук семь. У Дмитрия из оружия был только нож. Парень решил, что, если волки нападут, он залезет на дерево и будет дожидаться Прохора. Должен же он начать его искать.
Кольцо волков сжималось вокруг него. Но Дима продолжал работать, при этом приглядев себе место на дереве, куда он сиганёт, если что. Он уже снял шкуру и хотел отрезать голову, но тут волки подошли слишком близко. Парень быстро заскочил на дерево.
Тут же прозвучал выстрел. Это стрелял Прохор. Он уже давно вышел на поиски Дмитрия и вот, наконец, нашёл. Вожак волчьей стаи - здоровенный, матёрый волчища после выстрела упал замертво у подножия дерева, на котором спасался Димка. Следом за первым выстрелом раздались ещё два, поразившие еще двух хищников. Остальная стая ретировалась.
Молодой охотник на кабанов отрезал зверю голову, ноги, вынул внутренности, оставив всё это волкам, а шкуру развесил на дереве, чтобы, когда высохнет, забрать.
Затем он разделил тушу на две части. Одну Дмитрий понёс сам, другую Прохор, который был очень рад, что вовремя нашёл юношу и спас его от волчьей напасти. Дома части кабаньей туши взвесили, оказалось почти шестьдесят килограммов, чистого веса, без копыт, головы и шкуры. Значит, общий его вес, действительно, составлял больше ста килограммов.
Посовещавшись, Дмитрий и Прохор решили добить волков, ведь стая будет представлять постоянную угрозу для зимовья, раз они напали белым днём на человека. Пока не стали выгонять на дневную прогулку животных. 
Дмитрий взял дедовскую винтовку Бердана, в простонародье её называли просто берданкой. От отечественной трехлинейки она отличалась тем, что после каждого выстрела ее нужно было перезаряжать и вставлять в затворную раму новый патрон.
Прохор и Дмитрий снова отправились к тому месту, где парень разделывал кабана. Там уже сидели четыре волчицы. Прозвучали два выстрела, и две волчицы остались лежать на земле. Остальные две волчицы, не привыкшие к выстрелам, встали готовые убежать, но не могут понять в чём дело. Охотники ещё раз выстрелили и эти остались на месте. Таким образом с волками было покончено. По крайней мере больше они некого не беспокоили.      
Парень возмужал и подрос, теперь и жизнь обоих стариков изменилась. У Прохора и Прасковьи словно появилось второе дыхание. С появлением Дмитрия у них началась как бы вторая молодость, жизнь для них заискрилась другими красками и озарилась особым светом. Единственное, о чём они жалели, что они уже старые, и, скорее всего, не увидят рождение детей Дмитрия и не смогут поиграть с ними.
Когда Прохор в первый раз после того как найден был мальчик, поехал в станицу, он предъявил паспорт Прасковьи и свой, и оформил Дмитрия как своего сына. Он сразу получил метрику на Дмитрия, но на всякий случай дал дьяку, выписавшему документ, серебряный рубль. Тот вместе с документом передал для мальчика молитвослов и Евангелие. Дмитрий, как только научился читать, выучил все эти молитвы наизусть.
Прохор по совету Прасковьи купил в станице гитару и заказал гармонь. У Дмитрия был отличный музыкальный слух, он сходу научился играть на гитаре, и через два месяца он делал это не хуже, чем его учитель. А вот с гармошкой обстояло хуже, на ней не умели играть ни Прасковья, ни Прохор. Пришлось осваивать её всем вместе, подбирая мелодии на слух. Но потихоньку освоили и этот инструмент.
С четырнадцати лет мальчик стал ездить с Прохором в станицу. Он уже знал, где и у кого, что купить. Они вместе ходили в церковь на службу. В те редкие дни, когда они с дедом приезжали в станицу, Дима даже пел на клиросе. Мальчик был очень музыкален, имел хороший голос и слух.
Прохор учил мальчика не только наукам, но и хорошим манерам - как правильно сидеть за столом, как пользоваться столовыми приборами, как нужно говорить и танцевать. Особое внимание мальчика он обращал на ношение одежды. Он сам по выходным всегда надевал костюм и галстук и приучил мальчика носить костюм-тройку по выходным. Он покупал ему костюмы для спортивных тренировок и охоты. Дмитрий привык постоянно носить галстуки и ходить в костюмах.
  Однажды в январе, когда юноше шёл четырнадцатый год, ранним утром он пошёл на речку за водой. Река в этом месте не замерзала. Дмитрий подошёл к полынье хотел зачерпнуть воды, видимо вода подмыла лёд в районе полыньи, поэтому лёд под ним и провалился, мальчишка ушёл под воду, а затем его затянуло под лёд. Справиться с течением он уже не мог, его тащило дальше. Кое-где между льдом и водой было небольшое воздушное пространство, этим воздухом он и дышал. Его протащило подо льдом метров триста. Наконец, он увидел впереди себя большую проталину в ледяном покрове, с начало он подумал, что это воздушный пузырь, но потом убедился, что это большая прорубь.
Течение само вытолкало его наружу, и он руками ухватился за лёд. Дмитрию осталось только вытащить ноги из воды. Парень не потерял самообладания, поэтому и выбрался из водяного плена, а потом бегом помчался домой. Бежать пришлось по сугробам, проваливаясь в снег по пояс, а иногда и выше, но снова двигаться по льду реки он побоялся, хотя там снега почти не было. 
Когда Дмитрий прибежал на заимку от него шёл пар, толи от того, что он взмок от напряжения, продвигаясь по глубокому снегу, толи от того, что попал под лёд искупавшись в холодной воде. 
Прасковья быстро потушила печь, Прохор наломал на улице елового лапника, застелив им топку. Туда и засунули Дмитрия, спасая от простуды. После бани мальчика напоили горячим чаем с малиновым вареньем и укутали всеми одеялами уложив его на полатях печки. 
После этого события Дмитрий стал более осторожен. У него даже как-то походка изменилась. Она стала какая-то настороженная, но в то же время и уверенная. Наверное, это тоже называется - жизненный опыт.
Больше чрезвычайных случаев в их жизни отшельников не было. Жили очень счастливо. Когда же мальчику исполнилось семнадцать лет, почему-то умерла Прасковья. Хотя она на пять лет моложе Прохора. Муж пережил жену всего на несколько месяцев. Перед своей кончиной он рассказал Дмитрию о графских деньгах. Также Прохор передал ему все документы о его рождении и их с Прасковьей паспорта, ведь он оформил Дмитрия, как их сына.
          Оставшись совсем один, Дмитрий принял решение о возвращении к людям. Он взял с собой деньги, оружие, кое-какую одежду, гитару, гармонь, швейную машинку и поехал в село. Зайцев частью съел, а частью отпустил на свободу. Козу также пришлось взять с собой, козлят же съели ещё зимой.
Через месяц он приехал в казачью станицу. У него были мысли купить там дом и остаться жить. Для начала он снял угол у бездетной вдовы. Её муж погиб полгода назад. Его задрал медведь. Вдове было всего двадцать лет. К ней подкатывали мужики, холостые и женатые, но она всех отшивала. Тех же, кто не понимал слов и приходил к ней ночью, обваривала кипятком. Специально для этих целей у нее в печке всегда стоял чугунок. Вот к такой бойкой молодке и подселил станичный атаман Дмитрия.
Парень занёс в дом свои вещи и попросил хозяйку, которую звали Марией, пристроить в сарай козу и лошадь. Дмитрий поинтересовался, можно ли истопить баню. Мария согласилась, но попросила помочь ей натаскать воды.
Пока таскал воду Мария рассказала, что тут недалеко есть небольшой городок, там кирпичные дома с водопроводом. До городка пятьдесят верст, а до большого города Пермь, от того городка чуть больше ста вёрст.
Дмитрий спросил поехала бы она с ним в этот городок, но только в качестве прислуги? Мария удивилась, что он её хочет взять, но сразу согласилась. Девушка запарила для него в тазу два берёзовых веника, а сама ушла.
Дмитрий пошёл в баню, разделся, поддал парку и разлёгся на полатях. Он блаженствовал в одиночестве минут двадцать, но потом пришла Мария. Она плеснула горячей воды на раскаленные камни. Когда пар немного рассеялся, она взяла оба веника и стала нежно парить ему спину, руки и ноги. Пропарив парню спину, Мария попросила его перевернутся на спину, Дмитрий машинально выполнил просьбу, скрестив руки ниже живота. Попарив ему грудь, она веником убрала его руки, продолжая нежно парить Дмитрия.
Когда он потерял бдительность, она вскочила на него сверху и, помогая рукой вставила его хозяйство в себя. Дмитрий сначала обалдел, а потом решил: будь, что будет. Он не женат, она - вдова, ничего страшного не случится, если он её полюбит. Да и было это в его жизни в первый раз.
В процессе Марии иногда казалось, что он за что-то наказывает её. Порой его ласки были немного жестковаты. Это было и непонятно и самому мальчику ведь он пробовал ласкать женщину впервые. Откуда у него такая жёсткость проявилась он и сам понять не мог. Наверное, что-то сидело в нём на генетическом уровне.
После того, как Мария наигралась с ним сверху, он поставил её в позу пьющего оленя и стал наказывать. Мария приплывала каждые три-пять минут, громко крича от его сумасшедших ласк.             
Продолжались их любовные игры в бане до самого утра, а потом продолжилась и в доме. Наконец, Дмитрий отвалился от красавицы Марии, с бесподобной фигурой и третьим номером бюста.
Теперь они не выходили из дома целыми днями и ночами, занимаясь любовью. Мария оказалась очень ненасытной. Только сядут завтракать, Дмитрий нечаянно коснётся её плеча, её сразу бьёт озноб, и она начинает дышать, как паровоз, и тянуть его в кровать.
Они прерывались, только на то, чтобы перекусить и по доить козу. Стоило Марии встать и чуть нагнуться, как Дмитрий тут как тут. Благо она ходила по дому в одной нижней юбке, а трусов сельские девушки не носили вообще.
К восемнадцати годам Дмитрий вырос, окреп и возмужал. Ростом он был под два метра. У него была спортивная фигура, здоровенные крепкие руки.  Красивую голову обрамляли густые тёмно-русые, кучерявые волосы. Ему казалось, что за неделю он насытил Марию. Но это ему только казалось.
Через несколько дней Дмитрий пошёл в лавку купить что-нибудь вкусного к столу. На обратном пути его встретили три местных молодых казака. Они хотели проучить юношу, чтобы тот не лез к их девкам.
Но получилось всё наоборот. Напав неожиданно, да еще размахивая дубинками и ножами, ребята очень разозлили Дмитрия. Юноша жестоко избил задир, надолго отвадив их от нападения на чужаков исподтишка.
Дмитрий был крепким парнем с кулаками, размером с голову шестимесячного ребёнка. К тому же уроки Прохора по боксу и джиу-джитсу не прошли для него даром.
Молодой человек не спешил уезжать в город. Он прожил у Марии пару недель, прежде, чем рано утром запряг кобылку в телегу и повёз женщину в город искать себе жильё и работу.
Юноша взял с собой все свои ценности: деньги, ножную швейную машинку, оружие, а Мария лишь напольные часы - единственную ценную вещь в её доме. Их подарил её мужу за хорошую охоту местный барин, у которого тот работал лесником.
В город выехали рано утром. Чтобы ехать побыстрей козу, погрузили на телегу. Но это не слишком помогло. По дороге Мария раз пять останавливала лошадь возле густых зарослей, чтобы заняться с Дмитрием любовью. Так, что вместо пяти-шести часов ехали все десять. До города добрались лишь к пяти часам вечера. Нашли ночлег в местной чайной, там и заночевали.
  Утром Дмитрий пошёл в мастерскую к портному и заказал у него костюмы: один на каждый день, один - выходной, один - для путешествий, а также спортивную и охотничью одежду. Портной, видя большой заказ, подобрал ему сразу один приличный костюм из хорошей дорогой шерсти для ношения на каждый день. Костюм был тёмно-синего цвета в светлую широкую полоску. Так как костюм был новым, его можно было надеть и в особых случаях.
 Дмитрий решил взять быка за рога - найти приличную работу и создать свою молодую семью. После портного он отправился в местную управу, где ему предложили несколько вариантов жилых домов, выставленных на продажу. Заодно он расспросил чиновника о наличии в городе невест. Тот сначала посмеялся над его расспросами, но после того, как юноша дал ему пять рублей серебром, сразу залебезил, рассказал о нескольких приличных семьях и, минимум, о пяти девушках на выданье.
Для начала юноша решил познакомиться с самой молодой. Её звали Натальей, ей, как и Дмитрию, только исполнилось восемнадцать лет. Её родители имели в собственности небольшой мыловаренный завод.
Вообще, в городе имелись ещё свечной заводик, кирпичный завод, лесопилка, а также небольшие артели по выпуску амбарных и дверных замков, кузнечный цех, где выпускали кованные подсвечники и другие художественные предметы из металла, а также гончарная мастерская по выпуску глиняной посуды. Городок был небольшой, но трудолюбивый.
 По пути Дмитрий сразу зашёл в гимназию и предложил директору свои услуги в качестве учителя иностранных языков. Он также мог преподавать геометрию, алгебру и ещё некоторые предметы. Подготовленных и знающих педагогов в гимназии очень сильно не хватало.
 В то время очень приветствовалось домашнее обучение. После него надо было только сдать экзамены по нескольким основным предметам.
Директор сразу же проверил у Дмитрия знание иностранных языков, особенно, китайского. Его всё удовлетворило, и он через два дня назначил официальный экзамен с участием специальной комиссии. Но в беседе с Дмитрием директор дал понять юноше, что, если тот сдаст экзамен, он с удовольствием возьмёт его в штат гимназии.
Испытание Дмитрий выдержал на отлично, и был принят на работу учителем. Через некоторое время юноша попросил директора гимназии представить его семье владельца мыловаренного завода, иными словами родителям Натальи. Городок был небольшим. Здесь все друг друга знали, поэтому директор гимназии охотно пошел молодому человеку навстречу. 
Родители Натальи приняли их хорошо. Юноша откровенно рассказал им о себе, о своих планах и сразу же попросил руки их дочери. Родители девушки приняли его предложение. А Дмитрий после этого предложил им принять участие в выборе дома, где он предполагал бы жить с Натальей.
При этом юноша обмолвился, что даже если они передумают и не отдадут за него свою дочь, то хотя бы помогут выбрать ему дом. Ведь в городе он человек новый и почти ни с кем не знаком, посоветовать ему тоже не кому. Родителям Наташи Дмитрий очень понравился, и они с удовольствием согласились ему помочь. 
Сразу после чая все вместе отправились осматривать выставленные на продажу дома. Вторым по очереди был двухэтажный кирпичный особняк. На прилегающем к нему земельном участке, размером около двух гектаров, был разбит большой сад и имелся пруд. Дом был построен в конце XIX века. Крыша была покрыта черепицей. При входе имелись красивые колонны из серого мрамора, а на лестнице были расположены выкованные из меди фигуры зверей.
Дом, на самом деле, был трёхэтажным. За первый этаж вполне мог сойти большой полуподвал, вход в него был под центральной лестницей, ведущей в дом. В цокольном этаже располагалась дворницкая и комната садовника. Они оба жили там. Поговорив с ними, Дмитрий, уже сделал свой выбор и решил купить этот дом. Дворник и садовник с удовольствием решили остаться с молодым хозяином.   
В полуподвале было много окон. Они были узкими, но зато длинными, и находились почти под самым потолком. Так, что света в комнатах было вполне достаточно. Остальные помещения полуподвала имели хозяйственное назначение.
На первом этаже была небольшая прихожая, переходящая в красивую огромную гостиную, площадью больше шестидесяти квадратных метров и столовая в тридцать квадратных метров. Здесь же находилась почти тридцатиметровая кухня. На втором этаже было две спальни, две детские, кабинет и две комнаты для прислуги.
В доме было проведено электричество, а также подведена холодная вода. По мере надобности она подогревалась титаном, топившемся углём или дровами. Отопление в доме было водяным, на кухне топились печи, но были и камины в гостиной и столовой. Канализация в доме была тоже городской.
В доме было три ванные комнаты. Одна находилась в полуподвале и две на втором этаже.  Имелись и пять туалетов: два на первом и два на втором этажах и один в полуподвале.
Пока гости ходили осматривали дом и сад, Дмитрий попросил садовника Тихона сходить за его кобылкой и запрячь в коляску, предварительно приведя экипаж в порядок. Коляска стояла в конюшне и, на первый взгляд, была в хорошем состоянии.
Тихон заодно привёл и козу. Дмитрий попросил его и дальше, по мере надобности, выполнять обязанности конюха, тот согласился. Дворника звали Егором. Оба они были крепкими сорокалетними мужиками, и при этом - вдовцами. У Егора была дочь Клавдия пятнадцати лет, а у Тихона сын восемнадцати лет. Он работал на мыловаренном заводе. Хозяин поддерживал с ними и с их детьми хорошие отношения, а с Сергеем сыном Тихона даже подружился. Дворник Егор исполнял обязанности ещё и сторожа.
А тем временем осмотр дома и сада продолжался. Они дошли до пруда, где на берегу стояла шикарная большая беседка, посередине которой стоял круглый дубовый стол, а по периметру была расположена скамья во всю длину. Видимо, бывшие хозяева любили пить в ней чай. Сад состоял из плодовых деревьев груш и яблонь. Отдельно росли вишни и сливы. Вокруг пруда были посажены кустарники красной, чёрной смородины, а также, конечно, крыжовника, а вдоль забора росла малина.
Дом вместе с садом был выставлен на продажу за пять тысяч двести рублей. Дмитрий купил его за пять тысяч. После этого, у него осталось ещё пятнадцать тысяч рублей из тех денег, которые ему передал перед смертью дед Прохор.
Родители Натальи давали за ней приданное в размере десяти тысяч рублей. Дмитрий в знак уважения передал на развитие мыльного производства двадцать пять тысяч рублей, а отец Натальи включил его в управление заводом, где тот стал получать хороший процент на свой вклад от мыльного производства. На эти деньги и стала жить молодая семья.
Их новый дом был обставлен хорошей мебелью и особого ремонта не требовал. Егор и Тихон были мастера на все руки, они могли всё починить и подмазать. Всё, что требовалось по дому, мужички делали с удовольствием.  Учитывая пожелания Дмитрия, в здании был проведен небольшой ремонт.
В новый дом он перевёз свои вещи и Марию в этот же день. Она ходила по комнатам и цокала языком от удовольствия. Особенно, когда заглянула в ванную комнату и в туалет. А потом Мария всё-таки пристала к Дмитрию, отдавшись ему прямо на кушетке в прихожей первого этажа.
После бешенной любви, он решил поговорить с возлюбленной. Он предложил девушке стать горничной в его доме. Мария выслушала Дмитрия и согласилась. Но после этого разговора она с ещё большей силой стала приставать к нему, не давая прохода.
Посовещавшись с отцом Натальи, Дмитрий нашёл для Марии сорокалетнего вдового купца. За него её и выдали замуж. Дмитрий с ней больше не встречался, не считая того, что они мельком виделись на городских мероприятиях.
После завершения этого дела состоялось венчание Дмитрия и Натальи. Горничной предложили стать Клавдии, дочери Егора. Она согласилась и хорошо справлялась со своими обязанностями.
Тихон привёл в дом кухарку, они иногда с ней встречались на любовной тропинке. Дмитрий отвел в церковь и эту пару. Они с Натальей присутствовали на венчании. Соня, так звали новую кухарку, ушла от бывшего барина, который постоянно склонял её к сожительству и не давал ей прохода. Иногда он даже поколачивал девушку. Поварихе было двадцать семь лет, она знала все блюда русской, кавказкой и французской кухонь. А ещё девушка была очень красива, хоть и слегка полновата. Но это её совсем не портило, а скорее наоборот, придавало особый шарм и шик - такая аппетитная сдобная пышечка.
Однажды, накануне прихода гостей, Дмитрий пришёл на кухню, чтобы уточнить меню. Он окликнул Соню, в деловой суматохе она его не услышала. Тогда он подошёл к ней и легонько похлопал по плечу, девушка обернулась и, схватив Дмитрия за шею, нагнула его к себе, а затем поцеловала в губы. Тот обалдел, а Соня продолжала его целовать. Она расстегнула поварскую куртку и положила руку Дмитрия на свою красивую грудь тоже третьего размера. Она была очень хороша. При ласке грудь становилась ещё более упругой и крепкой, а соски превращались в маленькие штырьки.
Продолжая целовать Дмитрия, Соня незаметно и нежно отвела его в кладовку, где уложила на небольшой топчанчик, а сама уселась на хозяина сверху. Дмитрий не ожидал от девушки такой прыти, он даже не успел ничего сообразить, как она неожиданно и быстро всунула отросток хозяина в себя. А Соня, сидя на нём, покусывала в кровь губы, боясь выдать себя громкими криками. Её тело трясло от блаженства и не скрываемой радости.
Когда Соня закончила, Дмитрий посадил её на колени, взял за грудь, заглянул ей в глаза и спросил:
- Как будем жить дальше?
В ответ она полностью достала грудь и сунула свой сосок ему в рот, он поцеловал его и снова захотел. На этот раз уже он был сверху. Соня «приплывала» через каждые тридцать-сорок секунд, наконец он тоже почувствовал приближение оргазма. Сильно поцеловал Соню в губы, чтобы она не могла кричать, и они вместе сразу «приплыли».
Дмитрию понравилось любить Соню, она была очень аппетитная бабёнка. Девушка сказала ему, что она ни на что не претендует и всё прекрасно понимает. Требовать она ничего не смеет, да и не хочет. В его власти приходить к ней в любое время, она будет только рада. Дмитрий кивнул и похлопал девушку по попе, Соня напряглась и подалась всем телом назад, её опять затрясло.
Дмитрий не утерпел и снова вошёл в Соню, только уже сзади. Она закричала во весь голос, сдержаться уже не смогла. Наконец, они опять вместе «приплыли». Но на крик Сони на кухню прибежала Клава, к счастью, Дмитрий уже успел выйти из кладовки, оставив обессиленную девушку лежать на топчане.
Заметив Клавдию, он спросил не видела ли она Соню. Та покачала головой. Он обнял её за плечи и вывел с кухни. Клавдия посмотрела на него с такой любовью и отчаянием, что парень не выдержал её взгляда, обнял девушку сильнее и поцеловал в губы, длинным затяжным поцелуем взасос.
 После поцелуя затрясло и эту девушку. Она прижалась к Дмитрию и обняла его. Он погладил её по голове и поцеловал в лоб. Грудь её вздымалась, как меха в кузнеце. Юноша погладил её по груди и легонько стиснул соски. Девушка покраснела и сильнее прижалась к Дмитрию. Но он отстранился от неё и сказал:
- Ты слишком молодая. Подожди немного.
Хорошо, что в это время не было дома Натальи, она гостила у родителей, а то на крики Сони прибежала бы и она.
Дмитрий как учитель старших классов получал зарплату в восемьдесят пять рублей. По двадцать рублей он платил дворнику и садовнику, а девушки получали по пятнадцать рублей в месяц. При этом прислуга была на полном его обеспечении. Они ели три раза в день. Одежду им тоже покупал Дмитрий. По праздникам он подносил им по бутылочке винца или водочки, по их желанию.
Сам Дмитрий и его семья жили на деньги от мыльного бизнеса, если оставались излишки он откладывал на будущее. Золото и серебро, полученное от Прохора, Дмитрий попрятал в разные схроны и тайники, на чёрный день.
После венчания и свадьбы молодых хозяев Клавдия вечером постелила им кровать в общей спальне. Дмитрий лёг в постель голым, а Наталья надела пеньюар, а под него какую-то прозрачную сорочку в кружевах. Дмитрий погасил ночник, и в комнате стало темно. Он придвинулся к новобрачной и стал её целовать. Но Наталья лежала, как бревно, даже тело её не реагировало на ласки мужа.
Это было неудивительно, ведь по сути, ещё вчера они были чужими людьми, а теперь им предстояло прожить много лет вместе, рожать, растить и воспитывать своих будущих детей.
Дмитрий стал пробовать ласкать жену. Он ласкал её до самого утра, пока она не «приплыла» под его руками. Только тогда, наконец, он вошёл в неё. Как он и ожидал, она оказалась девственницей.
В благодарность за это он входил в неё несколько раз, доведя её до исступления. Они любили друг друга почти до обеда, пока к ним не постучались тесть и тёща. Они по традиции пришли смотреть простынь молодых.
Когда родители ушли, молодые опять рухнули в постель. Дмитрий любил жену нежно, но рьяно, пока она не взмолилась о пощаде и о временном перерыве. Тогда он пошёл ей навстречу и дал немного отдохнуть. 
 Осенью, когда в гимназии начались занятия, и Дмитрий вышел на работу, Наташа забеременела. В апреле 1901 года она родила мальчика. В том же году, 1 июня Дмитрию исполнилось 19 лет. Наталья беременела и рожала почти каждый год. Вторым ребенком тоже стал мальчик, потом подряд родилось две девочки, а, так сказать, в завершение 9 августа 1908 года у неё снова родился мальчик.
В 1902 году Клавдия вышла замуж за Сергея. Жених на свадьбе так напился, когда его привели в комнату Клавдии, он сразу же уснул. Молодая жена с горя пошла искать Дмитрия. Она нашла его в кабинете и попросила лишить её девственности.
Девушка расстелила простынь из своей спальни, и после любовных утех отнесла её в свою комнату и накрыла брачное ложе. Серёга к тому времени уже давно упал с него, и храпел на полу.
Непонятно почему, но после свадьбы Сергей стал много пить. Пил непробудно несколько месяцев. Прошло полгода, а он всё продолжал пить, не останавливаясь. Посовещавшись с Тихоном, Дмитрий определил Сергея в солдаты, хотя войны вроде пока не предвиделось.
Как ни странно, в армии Сергей пить бросил почти сразу. Пока он наслаждался алкоголем и всеми прелестями солдатской службы, у него родилась девочка. При этом с Клавдией он ни разу не спал на одной кровати. Но факт есть факт.
Дмитрий не оставил Сергея без внимания. Через год он устроил его в унтер-офицерский учебный батальон. Сергей успешно его окончил и получил звание унтер-офицера. Он настолько лихо взялся за службу в армии, что за год с небольшим дослужился до звания фельдфебеля.
Восьмого февраля 1904 года началась война с Японией, продолжавшаяся до 5 сентября 1905 года. За участие в боевых действиях Сергей был награждён медалью и крестом «За Храбрость».
Как герою войны, Сергею был положен отпуск и его отпустили домой. Он пробыл дома две недели и всё это время пил. Клавдия пыталась переспать с ним, но это было бесполезно. Тогда она просто ложилась рядом с пьяным мужем и делала ему всё руками. С похмелья он должен был заметить, что занимался с супругой любовью.
 А сама Клавдия несколько раз за это время была с Дмитрием и опять забеременела. Ей только этого было и нужно. Всё логично - муж был в отпуске, вот и ребенок. О своей беременности она сообщила Сергею перед его отъездом в полк. Услышав эту новость, тот просто кивнул.
Ему очень нравилась служба в армии. Почти сразу по возвращении из отпуска его направили в школу прапорщиков. Когда в 1906 году он получил офицерское звание, то стал получать почти такую же зарплату, как и Дмитрий.  У Клавдии тем временем родился сын.
Через год Сергей опять приехал в отпуск, и пока он не начал пить, Дмитрий решил поговорить с ним. Ему хотелось узнать причину такой тяги к спиртному вне службы. Но Сергей ничего ему не ответил, однако после разговора, он, увидев своих детей, больше пока пить не стал.
Дмитрий сводил его к соседям через улицу и показал дом, который был выставлен на продажу. Домик был небольшим, одноэтажным, но кирпичным, размером около ста квадратных метров, с небольшим, но ухоженным садом. Стоил он всего одну тысячу рублей. К тому времени Сергей получал чуть больше ста рублей в месяц.
Дмитрий предложил ему переехать в этот дом вместе со своей семьёй. Сергей скопил 350 рублей, которые намеревался пропить и промотать в отпуске. Подумав, он отдал их Дмитрию, тот добавил 650 рублей своих денег, и домик был приобретён.
Сергей весь отпуск был трезвым, от детей не отходил ни на шаг, любил свою жену, и она опять забеременела. На этот раз уже от него. Он уехал в полк, обещая жене помогать деньгами, а Дмитрию выплатить долг за дом.
Дети Сергея росли с детьми Дмитрия, он порой сам не знал, какие его, какие Сергея. Он предложил Тихону приглядывать и за домом Сергея, став приплачивать ему пять рублей в месяц. Клавдию Дмитрий пригласил пожить с детьми у Натальи. Та написала письмо Сергею, спрашивая его разрешения. Он подумал и согласился - вместе детей растить легче. Тем более Наталья и Дмитрий относились к Клавдии не как к прислуге, а как к родственнице.
А вот Соня продолжала пользоваться каждой свободной минуткой, когда не было дома Натальи, чтобы приходить к Дмитрию, и любила его до умопомрачения, наслаждаясь каждой секундой. Он не препятствовал, а скорее наоборот, даже всячески поощрял её тягу к нему. Ведь она не была такой навязчивой, как Мария, и всё делала только по обоюдному согласию. 
Через год Сергей опять пришёл в отпуск. За это время он накопил восемьсот рублей. Шестьсот пятьдесят из них он вернул Дмитрию, а сто пятьдесят отдал Клавдии на обновки в новый дом. Третьим ребенком у них стала девочка. Они с женой были просто счастливы. Месяц отпуска пролетел для обоих, как один день. Клавдия опять забеременела.
Дмитрий всё это время хотел съездить на могилы родных ему людей, но никак не получалось, ведь дорога туда и обратно занимала полтора-два месяца. Наконец, он выбрал время весной. Купил кобылку Звёздочку. Она была гнедой, а на лбу у неё имелось белое пятно, очень похожее на звёздочку. Он приобрел её вместо старой лошадки. А уже летом 1908 года Дмитрий верхом на Звездочке двинулся в путь - сначала до казачьей станицы. Он приехал туда в субботу после обеда и сразу пошёл в храм на вечернюю службу. Ранним утром он выехал в сторону лесной заимки.
 Километров через пять за своей спиной он услышал какое-то движение - толи звук шагов, толи шум птиц, толи шелест веток. Дима съехал с тропинки и спешился. Минут через десять на тропу вышла молодая очень симпатичная девушка. На голове у неё была надета шлычка (головной убор замужних казачек). Дмитрий вышел на тропу прямо перед ней, она даже присела от неожиданности.
- Кто ты? - строго спросил он.
Девушка минуты две помолчала, потом подошла вплотную к Диме, схватила его за шею и поцеловала. Для него это оказалось полной неожиданностью. Однако, несмотря на свою растерянность, он ответил на поцелуй, а девушка продолжала держать его за шею, наклоняя его всё ниже и ниже. Наконец, он упал на траву, а она легла рядом, продолжая его целовать.
Дмитрий машинально схватил девушку за грудь, она задышала чаще. Тогда он задрал её юбки. Под ними, конечно, ничего не было. Парень положил руку на её бугорок и поласкал пальцем, но там и так всё было влажным. Девушка расстегнула его брючный ремень, приспустила брюки и села сверху, на вздыбленный отросток. Ему даже помогать не пришлось, он и так влетел в неё без чьей-либо помощи. Потом он был сверху, потом снова она, потом опять он. Наконец, она оторвалась от него, поцеловав его быстрым поцелуем в губы, и засмеялась.
- Как зовут тебя, красавица? - спросил Дмитрий, застегивая брюки.
- Дарья, - ответила девушка.
Он проверил уздечку, подтянул подпругу седла и сел на лошадь. Дарья взмолилась, чтобы он взял её с собой. Дмитрий подумал, что вдвоём в дороге будет всё-таки веселее.
К его седлу были прикреплены две перемётные сумки с провизией и приторочена винтовка, поэтому пришлось сажать девушку на колени лицом к себе перед холкой лошади.
По дороге он всё время возбуждался, Дарья стараясь покачиваться в такт с лошадью, тёрлась об его грудь своей и, у мужчины всё поднималось, само собой. Они пытались заниматься любовью во время движения, но получалось не очень хорошо. Приходилось останавливаться. Пока не устали останавливались каждые пять-десять километров, потом через двадцать, а затем и вечер наступил.
Дима выбрал место для ночёвки. Пока рубил лапник, услышал недалеко от них какой-то шум. Над лесом взлетели встревоженные птицы. Дмитрий отстегнул винтовку от седла и спрятался за небольшой бугорок. Из чащи вышли двое мужичков лет по сорок, в руках у каждого из них были винтовки. Шли они крадучись, даже немного пригнувшись. Один прицелился в Дарью из винтовки, Дмитрий выстрелил ему в руку, тот выронил ружьё. Его подельник вскинул винтовку и прицелился в то место, откуда стрелял Дима. Тому ничего не оставалось, как выстрелить первым. И второму незнакомцу он прострелил руку.
Дмитрий подошёл к ним и врезал каждому прикладом винтовки по лицу. Оба отключились. Пока нападавшие были в отключке, он связал им руки за спиной, а винтовки, ножи с пояса и патроны из карманов забрал себе и отнёс к месту стоянки. Пошёл в этот смешанный лесок. Там стояли две лошади под седлом. Пришлось привезти всех к месту стоянки.      
Пришедшие в себя бандиты рассказали, они местные казаки. Узнав о том, что Дмитрий в одиночку поедет на охотничью заимку, они решили поживится. Мало ли, что может случиться в дороге с одиноким путником. Тем более, что чужака никто сразу не хватятся и искать не будут.
Дарья подтвердила, что эти казаки из их станицы. Работать не хотят, но денежки любят, и живут, в основном, воровством и грабежом. Вот они-то и донимали её со своими похотями больше всех.   
Дмитрий развёл костёр, чтобы отогнать диких животных, стреножил лошадей, натаскал дров для костра на ночь. Решили дежурить по очереди, но как только поели, неугомонная Дарья опять пристала к нему со своей любовью, пришлось удовлетворять её потребности.
Еще днём, пока ехали, Дарья проболталась, что Мария её двоюродная сестра, она и прислала ей письмо, сообщив о том, что Дмитрий скоро приедет в станицу. Откуда она только узнала? Девушка решила понравиться ему настолько, чтобы он увез её в город. Дарья в шестнадцать лет на Покров Пресвятой Богородицы 1903 года вышла замуж за молодого двадцатилетнего казака, а уже в феврале 1904 года его призвали на войну с Японией.
В июне 1905 года Дарья осталась одна, получив похоронку. Её тяжело раненый муж умер в военном госпитале. Она прожила с ним всего чуть больше четырёх месяцев, даже не успев почувствовать себя полноценной женщиной. Ребёнка родить они не успели, сначала было рано ещё, а потом стало поздно. Вечером объявили, что его заберут в армию, а утром следующего дня он уже ушел служить.
В станице девушке не давали прохода. Каждый мало мальский казак норовил залезть под юбку, ведь она вдова, а, значит, по их понятиям, легкодоступна. Свёкр постоянно щиплет и прижимает её в тёмных углах. Ей надоело отбиваться от этих мух-липучек. Тем более, что, если дать слабину, потом ославят на весь мир, а ворота вымажут дёгтем. Вот такая она мужицкая любовь.
 Детей у неё нет, терпеть приставания свёкра она больше не хочет, вот и решила попросить Дмитрия взять её к себе. К тому же Мария писала, что должность горничной у него освобождается. Мужчина обещал подумать.
На рассвете Дмитрий, привязав своих пленников к дереву, запряг всех лошадей. Дарью он посадил на отдельную лошадь, и теперь дорога пошла побыстрее. Можно было ехать весь световой день, останавливаясь только на обед, давая лошадям немного отдохнуть. Дарья, пользуясь дневной остановкой, сначала просила любви, потом кормила обедом. Затем опять была страстная любовь.
Незаметно приехали на заимку. Там всё было в запустении, заросло кустарником, молодыми деревцами, а также травой-лебедой и бурьяном. Почти целый день ушёл на то, чтобы поправить кресты, уничтожить траву и обкопать могилы.            
Когда всё было сделано, Дмитрий решил на следующий год, или в ближайший приезд вырезать большой гранитный камень, когда будет у него время. Или хотя-бы поставить новые кресты. Камень он присмотрел недалеко от заимки, но вот как его притащить к месту захоронения, еще не придумал. Старые кресты могут простоять год или от силы два, их надо менять или капитально ремонтировать.
На заимке прожили два дня. А на рассвете третьего поехали назад. По дороге опять каждую свободную минуту занимались любовью.
На подъезде к станице Дарья упала на колени и стала просить не заезжать в неё. Это противоречило планам Дмитрия. При этом девушка ему очень понравилась. Ей был всего двадцать один год. Лицо у неё было красивое, тело молодое, упругое, а бюст был на размер меньше его любимого третьего. Молодой человек всё-таки решил пойти навстречу понравившейся ему девушке и вопреки своим планам не стал заезжать в казачью станицу.
Добравшись до места их первой ночёвки, Дмитрий, как и ожидал, не обнаружил там грабителей-казаков.  Следов пребывания их они тоже не нашли, кроме кусков оборванных валявшихся на земле верёвок.
Когда подъехали к станице, Дмитрий отпустил задержанных им у станичников лошадей, дабы не обижать казачков, а винтовочки без патронов и ножей приторочил к лошадиным сёдлам.
Дмитрий захотел попробовать любить Дарью пожёстче. После традиционного секса с девушкой, он решил нагнуть её и зайти в другое не совсем традиционное для того времени место. Дарье тоже было интересно, и она с большим удовольствием пошла на этот эксперимент.
Получая оргазм, Дарья вся напрягалась, слегка постанывая, и, покачиваясь всем телом, но тут она стала кричать, как потерпевшая. Дмитрий даже хотел выйти из неё, подумав, что ей больно. Однако та застонала от блаженства и попросила продолжать, но ещё активнее. Он стал делать всё ещё жёстче и резче, а Дарье это очень нравилось. Она беспрестанно стонала, а когда приблизился оргазм, она орала так, что Дмитрию показалось, что из станицы сейчас прибежит толпа казаков с кольями.
 После такой волшебной любви Дарья упала на траву почти без чувств, а Дмитрий пошёл в речку искупаться и помыться. Девушка пришла к нему минут через двадцать, когда он уже собрался выходить. Она встала в воду на колени и стала сосать у него, но как-то неумело. Дмитрию было понятно, что она хотела сделать ему приятное, но навыков в этом деле не имела. Он подумал: "Завтра научу, сегодня пусть так". И не стал её останавливать, пока она не закончила начатое.
 Приняв водные процедуры, они, не заезжая в станицу поехали в город. По дороге ещё два раза остановились. Как и обещал себе Дмитрий, он научил Дарью правильно сосать, хотя, скорее, во время этого процесса она сама научилась это делать.
Когда до города оставалось километров тридцать, Дарья в очередной раз пристала к Дмитрию с любовью. После наступившего оргазма, он обратил внимание на то, что из лесочка, расположенного недалеко от их временной стоянки вылетели птицы и зашевелились верхушки деревьев. Опасаясь выстрела в спину, Дмитрий решил спугнуть, тех, кто там притаился, и выстрелил из винтовки пять патронов, в то место, откуда вылетели птицы. Он стрелял на полметра выше головы человека. Когда обойма опустела, он направил своего коня на другую тропинку. До города добрались без каких-либо приключений.
Подъехав к своему дому, Дмитрий зашел во внутрь, а Дарья осталась на улице, пока к ней не вышел Тихон. Хозяин попросил принять у неё лошадь, а девушку разместить в комнате для горничной, в которой раньше жила Клавдия.
Дмитрий попросил Клавдию обучить Дарью всем тонкостям работы и распорядку дня. Та охотно рассказала и показала новой горничной все правила и даже секреты. Клавдия, родив четвёртого, а затем и пятого ребёнка, стала полнеть и прилично преуспела в этом.
Сразу после того, как у неё наладилась жизнь с Сергеем, она перестала бегать к Дмитрию, который был очень рад этому. Теперь она была домовладелицей и женой подпоручика Русской Армии.
А вот Соня, с не желая терять свои лучшие женские годы, наоборот, становилась всё сексуально активнее и активнее. Когда Наталья куда-нибудь уезжала или уходила, она словно тигрица набрасывалась на хозяина и не отпускала, пока не насытится. А насытить её с годами становилось всё тяжелее и тяжелее. С Дарьей было куда проще. Сама она первая не лезла, захочет хозяин - отдавалась ему с удовольствием. А во время любви с ней можно было забыть, как тебя зовут. Всё, что делал с ней Дмитрий, ей очень нравилось, и она с удовольствием поддерживала все его любовные начинания.
Пока Дмитрий ездил на заимку Наталья очень соскучилась по нему. Целую неделю не давала ему проходу, благо каникулы ещё не закончились. Прямо, как в медовый месяц. А тут он в неё вошёл как в Дарью - сзади и пониже. Наталья вообще обалдела и теперь просила так почти каждый день. Пришлось стараться, жена у Дмитрия всегда была на первом месте.
«Молодые» почти не выходили из спальни восемь дней. На девятый Наташа собрала детей и уехала к родителям погостить, а заодно и передохнуть от мужа.
Не успела от неё остыть постель, как в комнату постучали. Заглянула Соня и попросила уточнить меню на сегодня и завтра. А сама, закрыв за собой дверь, метнулась к Дмитрию под одеяло, скинув одежду на кресло перед кроватью. Но он никогда не допускал до супружеского ложа никого и сейчас не стал.
Он вежливо попросил Соню уйти в его спальню. Она находилась рядом. Не одеваясь, любовники проскользнули в неё. Соня долго не могла насытиться. Наконец она, получив мощный оргазм, женщина сразу отвалилась. Тогда Дмитрий поставил её в любимую позу пьющего оленя и попробовал, как с Дарьей и недавно с женой. Соня опять стала визжать, словно её режут.
На крик прибежала Дарья. Хорошо, что дверь оказалась заперта. Она постучала, Дима сказал, что всё в порядке, он спит. Наигравшись и наевшись любви Соня оделась и быстро выскочила из спальни.
Дмитрий попытался уснуть. Но не тут-то было. Минут через пятнадцать в дверь постучали, и вошла Дарья. Не говоря ни слова, она разделась и легла к нему под одеяло. Он хорошо научил её любовным играм, пока они были в дороге. Она сначала подняла его хозяйство, предварительно пососав, а потом села сверху. Для других поз он уже сильно устал. Дарья тоже стала орать от удовольствия, как потерпевшая. Хорошо, что в доме никого не было, а Соня балдела на кухне.
  Вот так в работе и в удовольствиях дожили до 1914 года, когда в сентябре началась война с Германией. Впоследствии её назвали Первая Мировой. Россию, как всегда, обманом втянули в неё. Сергей получил звание поручика, а после ранения был награждён офицерским георгиевским крестом и отпуском. Он зашёл к Дмитрию всего один раз. Они посидели немного, попили чайку, Дмитрий алкоголь не пил вообще, а Сергей тоже перестал пить после рождения третьего ребёнка. Пробыв тридцать дней в отпуске Сергей, вновь уехал на фронт.
В январе 1916 года умерла тёща Дмитрия. Ненадолго пережил её тесть. В апреле скончался и он.  Похоронив родственников, Дмитрий решил продать оставшийся ему в наследство мыльный бизнес. Что-то не лежала, душа у него к бизнесу и как в воду глядел, два года бизнес стало лихорадить, но он продержался до конца НЭП.
Завод удалось реализовать почти сразу и по хорошей цене, а вот дом тестя купили только в январе 1917 года.
Дмитрий поехал в Пермь и поменял все имеющиеся у него деньги на золотые червонцы. Чтобы не потерять все деньги одновременно, он ездил в Пермь три раза. В то время на дорогах сильно шалили сбежавшие с каторги арестанты и дезертиры с Германского фронта. Человеческая жизнь у этих ребят не стоила и копейки. Могли убить и за папироску или кусок хлеба.
Лошадью в дороге обычно управлял Тихон. У него под ногами всегда лежал топор. Дмитрий же брал с собой пять ножей для метания. С винтовкой в военное время ездить было небезопасно, полиция или жандармы могли за неё и расстрелять. А ножи, они и есть ножи, никто же не знал, что Дмитрий метал их, как факир в цирке.
В Перми он купил всем своим мальчикам карманные золотые часы Павел Буре на массивной золотой цепочке, а для девочек приобрел серьги, подвески и каждой по колечку. Одной с изумрудами, а другой с сапфирами. Он хотел, чтобы у детей были вещи, которыми они бы дорожили и, которые могли бы передавать своим детям по наследству. Ведь так получилось, что Дмитрий не знал своих корней, и у него не было других родителей кроме Прохора и Прасковьи, которые умерли, не сообщив о своих родителях. 
Приехав домой, Дмитрий разложил золото на кучки, а потом запрятал в разные тайники. Все тайники описал в письме к детям, а само письмо схоронил в иконе Георгия Победоносца. Икона была недорогой, и едва ли кто-то из чужих людей на неё польстится.
Жизнь шла своим чередом, но вот в феврале 1917 года в Санкт-Петербурге произошла революция, в результате которой царь отрёкся от престола, а вся власть перешла Временному правительству. Не успела эта новость дойти до городка, где жил Дмитрий, как в октябре большевики сместили это самое Временное правительство. Новая власть отменила частную собственность. Дмитрий тогда подумал, что удачно пристроил наследство родителей Натальи.
Пермскую волость ещё долго лихорадило. В ноябре 1917 года здесь установилась Советская власть, потом пришел генерал Пепеляев с адмиралом Колчаком. В 1918 году снова власть досталась большевикам. Так лихорадило до 1920 года.  Окончательно всё успокоились только к 1923 году.
После революционных событий Дмитрий не пустил детей учиться в Пермь. Они с женой занимались с ними дома. Учили их языкам, к тому времени Дмитрий уже успел изучить японский и расширил знания китайского, а также геометрии и алгебре. Наталья знала хорошо географию, историю, биологию и химию.
Дети учились хорошо. Отец занимался с ними боксом, показывал приёмы джиу-джитсу, учил метать ножи, стрелять из пистолета и винтовки. Обучал верховой езде.
Особое отношение в семье Прохора было к музыке. Все дети освоили по одному, а то и по два музыкальному инструменту. На гитаре научились играть все дети, девочки умели играть ещё на пианино, а мальчики на баяне. 
Наконец, учёба им наскучила. Двое старших сыновей Дмитрия женились. Оба на Петров день в 1921 году. Конечно, сначала они посоветовались с родителями, и получили их благословение. 
Надо сказать, что Дмитрий и Наталья в вопросах брака были довольно либеральны. Главное, чтобы их дети были счастливы, в этом случае и родителям, что-то перепадёт от их счастья. Не надо мешать любви.
Политическая обстановка стала стабильнее, стрелять на улицах стали поменьше.  На следующий год вышли замуж тоже двое, но уже девочки, венчались сразу вдвоём. На этот раз вышли замуж и старшие девочки.
За подарками детям на свадьбу Дмитрий поехал в Пермь. Но там ничего хорошего он не нашёл. Драгоценные камни все были мелкими, не больше одного-двух каратов, поэтому он решил ехать в Харбин. Благо дорога была пока открыта.
В Харбине Дмитрий нашёл хорошего ювелира, который работал с драгоценными камнями. Приходилось держать ухо востро, кругом шныряли ворюги и проходимцы всех мастей. В любой момент можно было лишиться и денег, и драгоценностей и даже головы. 
Будущим зятьям, как и своим детям, Дмитрий купил золотые брегеты Павел Буре на золотой цепочке, а своим сыновьям серебряные запонки с бриллиантами по шесть каратов. Своим девочкам и будущим невесткам купил серебряные серьги с бриллиантами по десять каратов каждый. Серьги были разными по форме и красоте, а вот драгоценные камни в них одинаковые, чтобы не ругались между собой.
Осталось самое главное - купить подарок любимой жене. Дмитрий долго думал, но потом нарисовал рисунок для ювелира в виде распустившейся розы и заказал ему серьги и перстень из золота, но уже с рубинами по двенадцать каратов каждый.
Своим милым пассиям тоже надо было выбрать подарки. Для Сони с Дашей он присмотрел по жемчужному ожерелью и серьги с крупным жемчугом. Как оптовому покупателю, ювелир подарил Дмитрию два красивых серебряных перстня с таким-же крупным жемчугом. Получились довольно приличные, великолепной красоты наборы.
Тихону и Егору Дмитрий купил ножи из дамасской стали с рукоятками из чернёного серебра. Когда он уже собирался домой, его осенило, что он ничего не купил младшему сыну. Дмитрий подумал и приобрел ему запонки, как старшим детям, а будущей снохе такие же серьги, как и всем девочкам. Жениться младшему было еще рановато, но зато вопрос с подарками был уже решён.
 У ювелира Дмитрий пробыл без малого месяц. Осталось самая малость - бес приключений добраться домой. Все драгоценности он попрятал на своём теле, а ножи положил в вещмешок. Из Советской России в Харбин поезда шли битком, а обратно отправлялись полупустыми. Дмитрий занял себе нижнюю полку в середине вагона.
 Отъехав от Харбина, поезд потихоньку стал наполняться людьми. Это были, в основном, железнодорожники или местные жители. Через несколько часов пути поезд был уже набит битком. Ехали долго, по несколько часов простаивая на каждой станции. Но всему наступает конец, через пять дней наступил конец и его путешествию, в Пермь приехали рано утром. Дмитрий нанял извозчика и поехал в свой городишко. Мужчина боялся за свой ценный груз, но извозчик оказался честным, на дороге было спокойно, доехали домой без приключений.
 Хвастаться тем, что привез, он не стал, а припрятал всё у себя в спальне, так, чтобы и жена не знала. Подарки он подарил детям на свадьбах. Драгоценности были очень дорогими, и по сути могли обеспечить детям безбедную жизнь до глубокой старости. 
 Подарки жене и Соне с Дарьей Дмитрий вручил каждой ко дню её ангела. Конечно, подарки Наталье были намного дороже, чем Соне и Дарье. Но ведь главное - внимание. Все три его любимые девушки благодарили его любовной страстью, горячо и очень нежно.
Наталья всю жизнь очень любила своего мужа и считала его идеалом мужчины. Никто не хотел её разочаровывать, ведь Наталью в семье тоже все любили.
Дмитрий порвал свою посмертную записку, достал всё оставшееся серебро и золото, получилось не так много. Дорогие подарки сожрали почти все деньги, но на чёрный день всё-таки немного осталось.
На этот раз он разделил свои сокровища на две одинаковые кучки и снова запрятал в свои тайники. Написал новую записку и опять положил в икону. На этот раз в записку он добавил, что одна кучка для девочек, а другая для мальчиков.
Через год поле того, как его старшие сыновья обзавелись своими семьями, замуж засобирались обе старшие дочери. Своим девочкам и зятьям подарил подарки, привезенные из Харбина год назад.  Дмитрий тихонько порадовался про себя, что ему повезло купить подарки и с ними вернуться живым и здоровым. Время тогда было очень лихое и беспокойное. Убить могли просто так. На его глазах на какой-то небольшой станции комиссары вытащили из разных вагонов трёх человек и расстреляли прямо на железнодорожных путях.   
 Однажды у одной из снох, видимо, после родов начался капризный бунт. Она орала на весь дом, что муж её не любит по-настоящему. Дмитрий с час послушал её истерику и решил вмешаться. Он, правда, рисковал, что дети после этого уедут от них, но обошлось. Дмитрий схватил сноху за голову, и прижав её стене, задрал юбки, снял со стены нагайку и выпорол её по красивой попке и стройным ножкам. Истерика сразу прекратилась, и больше ни одна сноха или зять ничем не возмущались. Правда, сноха дней десять на попу сесть не могла и спала только на животе.
 Когда было плохо с продуктами, Дмитрий продавал дары сада. А ещё Соня варила варенье, сушила яблоки и груши. Все излишки меняли на продукты. Тихон мочил яблоки и капусту. Он знал какие-то свои рецепты с ржаной соломой, получалось очень вкусно, То, что не съедали сами, продавали на рынке. В ход шли и свежие фрукты, и ягоды, которые хранили в подвале.
Молодые жили в доме у Дмитрия с Натальей. Это обстоятельство спасло их семью от уплотнения в 1925 году. Вместе с прислугой и только родившимися внуками в доме проживал двадцать один человек - пять молодых перспективных семей. В общем, уплотнять не стали, тем более, семь членов семьи служили в гимназии. Они не дворяне, так что новой власти вроде не за что их притеснять. Им так и сказали на жилищной комиссии. В общем, так и жили. От второй спальни пришлось отказаться, от кабинета тоже, ну заодно и от столовой. Её разделили на две комнаты. 
Тихон с Егором хоть и постарели, но продолжали служить. Соня с Дарьей тоже уходить не собирались. Жили в сытости, платья им хозяин покупал любые, какие захотят, любовью своей тоже не обижал. Хоть ему и исполнилось сорок, но он ещё был работоспособен, так, что всем его женщинам, в том числе и Наталье, любви хватало.
Дмитрий не просто был с ними и занимался сексом, он по-настоящему любил своих женщин. В своих с ними отношениях он ничего не стеснялся, позволял себе все ласки и все позы, какие только могли существовать в его голове.
Он однажды, еще до революции, когда был в славном городе Пермь, где и купил старинную книгу Кама Сутра с цветными картинками. Можете себе представить, что он творил со своими любимыми женщинами, и как они старательно повторяли те позы на картинках.
Чуть не забыл рассказать о Сергее и Клавдии. После ранения Сергей вернулся с Германской войны в звании поручика в ноябре 1917 года. В феврале 1918 года он пошёл служить в Красную Армию. Когда власть брали белые, уходил в партизаны. Был дважды ранен, а в октябре 1923 года после госпиталя Сергей вернулся домой. Его комиссовали из армии вчистую, в связи с ранением обеих ног.
В царской армии Сергей был командиром пехотной роты, а у большевиков дослужился до должности командира стрелкового батальона. Клавдия родила ему пятерых замечательных детей, трёх девочек и двух мальчиков. Она нигде и никогда не работала, полностью посвятив себя воспитанию детей, целиком отдав им всё своё время.
В годы Гражданской войны, когда есть было нечего, ей помог Дмитрий. Он обеспечивал продуктами её и детей. Тогда приходилось выживать, были дни, когда мясо и хлеба не было на столе.
Вернувшись из армии и поискав работу, Сергей ничего себе по вкусу не нашёл. Однако пить, как многие от него ожидали, не стал.  Однажды, после одной из поездок в Пермь, его назначили в их городишко военным комиссаром. Предыдущий был уволен по болезни.
Сначала Сергея напугала большая ответственность, но в волости ему объяснили его права и обязанности, и он согласился и даже взял к себе на работу двух бывших своих сослуживцев по Красной армии, которые мыкались без дела.
 После окончания Гражданской войны наступили мирные дни. Заработали кое-какие заводы и мастерские. Во времена НЭПа у многих мелких предприятий, магазинов и ресторанов были хозяева. При этом развивалась и плановая индустриализация, и коллективизация. Новую экономическую политику, предусматривающую наличие частной собственности, отменили 11 октября 1931 года.
Жить стали неплохо, хотя было как-то неспокойно. На КВЖД шли бои, потом случились военные конфликты на озере Хасан и реке Халкин-Гол, затем была война в Финляндии.
А 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная Война. Дети Дмитрия пошли работать на военный завод, выпускающий снаряды для армии. Наталья и Дмитрий продолжали работать в школе.
На фронт никто из его семьи призван не был. Всем в Советской стране было тяжело и сложно. Опять спасал сад. Вместо цветников на участке разбили огород. Купили двух коз, иначе было не прожить. Дети и внуки, несмотря на войну, нарожали ещё внуков и правнуков.
Внуки Дмитрия пошли учиться на врачей, окончили медицинский институт, и втроём пошли служить врачами на фронт. В 1942 году в городке разместили госпиталь, и старшему внуку, как местному уроженцу, предложили его возглавить.
На радость, Дмитрия он со временем подтянул к себе в госпиталь остальных своих братьев, а средний внук стал начальником медсанчасти при военном заводе. Четвёртая внучка ещё училась в институте, и тоже на врача.
 У Сергея один сын работал начальником отдела кадров на военном заводе, а второй там же главным инженером. Трое внуков отучились и пошли работать в милицию. Один внук стал адвокатом, второй нотариусом. Двое средних внуков пошли учиться в Омское танковое военное училище, которое окончили весной 1945 года. Повоевать они не успели, но остались служить в Советской Армии.
 Все внуки, а потом и правнуки Дмитрия остались служить и работать в городе. Кто-то в милиции, двое окончили партшколу и стали советскими руководителями, один даже в 1961 году был избран председателем горисполкома, и проработал лет тридцать в этой должности. Одна внучка пошла работать провизором, а потом и директором аптеки, другая стала городским судьёй.
Четыре года войны - очень тяжёлое время для тех, кто был в тылу. Еще тяжелее было тем, кто воевал на фронте.  Три послевоенных года также были непростыми, жили едва ли не хуже, чем в войну. Сразу после победы над фашистами дети Дмитрия вернулись преподавать в школу, где он был директором.
В это время Дмитрий решил, пока физическая сила не покинула его, перевезти прах своих родственников на городское кладбище. Для этого он предварительно оформил необходимое разрешение и получил благословение у батюшки.
Для этой цели сын Сергея выделил новый автомобиль - тентованный двух мостовый Студебеккер. Дмитрий взял с собой трёх сыновей и двух внуков, ну и, конечно, водителя. В кузов загрузили пять хорошо наточенных топоров, пять штыковых лопат, две совковые лопаты, два лома, кирку, а также две двуручные пилы и две ножовки по дереву. Кроме того, Дмитрий прихватил с собой две винтовки и охотничье ружьё. В лесу, по-прежнему, было полно хищников. Последний раз он ездил верхом на заимку в 1940 году, скорее всего, дорога с тех пор заросла.
  В путь отправились рано утром 3 июня. У среднего сына и двух внуков были шоферские права, поэтому они решили вести машину по очереди, чтобы ехать весь световой день. Светало в 3.30, а темнело в 23.00 часа. Рассчитали километраж и расход топлива, взяли с собой бензин в двухсотлитровых бочках с запасом.
 За час доехали до станицы. Там сразу отправились к батюшке за благословением. Он оказался старым знакомцем Дмитрия. Ему, наверное, было больше девяносто лет. Священник еле ходил, но был человеком очень острого ума и прозорливости.
Дмитрий попросил благословения, батюшка помолился и отпустил их с Богом. Узнав, что среди них есть врач, попросил перед отъездом заехать к одной молодой вдове. Ей лет двадцать пять, муж погиб на фронте, остались детки погодки: пяти и шести лет, а она сама медленно умирает от неизвестной болезни.
 Во время войны, половина жителей станицы ушла на фронт, а другую половину отправили на строительство военного завода в городке, а потом оставили там работать. Домой отпустили только стариков. Степаниду отпустили только тогда, когда она совсем стала загибаться.
 Внук-врач осмотрел её и сказал, что видимых повреждений нет. Скорее всего, болезнь вызвана тем, что она надорвалась и плохо питалась. Дмитрий пошёл и купил у соседей двух молодых петушков и пару десятков яиц.  Петушков он сварил в двух больших кастрюлях и заставил Степаниду и её детей выпить по большой кружке бульона с яйцом. По его решению вся её семья должна была отправиться в город, в дом Дмитрия. Пока готовился обед, приехала повозка, которую прислал батюшка. В неё и погрузили Степаниду и её детей. Дмитрий написал письмо Наталье с просьбой принять гостей, а священник благословил в дальнюю дорогу.
 Студебеккер ехал резво, ребята, не останавливаясь на ночёвку, выехали на заимку. Машиной управляли по очереди, спали по четыре часа и снова двигались вперед. В двух местах попали на заросшую дорогу. Пришлось потратить по часу, чтобы пробраться через заросли. Горячую пищу не готовили.
Перед ночными стоянками в кузове автомашины Дмитрий ставил самовар, река-то была рядом, разжигая его заранее приготовленными чурочками и шишками. Пили чай с бутербродами с салом и копчёным мясом. Ночевали в кузове автомашины на лапнике. А утром снова отправлялись в путь. Через три дня были уже на месте.
 Вшестером быстро выкопали могилы, переложили останки в гробы, которые привезли с собой, забили гвоздями крышки так, чтобы они не открылись в пути следования. Дорога была дальней и ухабистой.
Пока заканчивали с погрузкой Дмитрий наловил штук пятнадцать хороших окушков. Их чистить не надо. Сделал круговой надрез у хвоста и снял шкуру за одну секунду. Вытащил кишки и вари. На хорошем огне дело тридцати минут. Поварив рыбу минут двадцать, Дмитрий достал скелеты рыбин из котла вместе с головами и хвостами, затем закинул картофеля и пшена, переставил на медленный огонь и через десять минут позвал всех ужинать.
 Хотели заночевать на заимке, но она вся заросла молодыми побегами берёз, крыша обвалилась, стены наклонились, находиться в ней стало небезопасно.
После ухи, спать никому не хотелось. Пошёл уже первый час ночи. До рассвета осталась пара часов. Водителей в дороге решили менять каждые полчаса, чтобы сон не нападал.
Неожиданно со стороны леса раздались несколько выстрелов. Дмитрию обожгло левую руку. Он схватил винтовку и открыл огонь по фигурам, маячившим у леса. Он был отличным стрелком, и все пять выстрелов достигли цели. Он убил пятерых нападавших. Сын и внук, стреляя из оружия, тоже зацепили двоих нападавших.
Дмитрий зашёл в тыл к незваным гостям и увидел, что их осталось трое. Двое из них были ранены, а третий стоял и целился в его внука из винтовки. Дмитрий со всей дури треснул его прикладом незаряженной винтовки по башке. Тот упал, испустив дух. После могучего удара у него треснула черепушка. Двое раненых тоже пытались стрелять. Дмитрий убил обоих ножом.
При беглом осмотре погибших выяснилось, что это, скорее всего, дезертиры, бродившие по лесам после войны. Может это были власовцы или другая нечисть. Их закопали в освободившихся могилах. Бандитов было восемь человек, и они все были вооружены винтовками. Только случай и снайперская стрельба Дмитрия спасла всех от смерти. Перевязав раны, и, собрав оружие, наконец, выехали. 
Ехали почти без остановок, водители время от времени менялись за рулём. Ночами заливали бензин, пили чай. Иногда Дмитрий готовил на костре горячий кулеш с тушёнкой. Обратно добрались за два дня.
Сразу направились в Храм, где отпели усопших. Сложность заключалась в том, что Дмитрий не знал имени своей матери. Ему пришло на ум имя Любовь, так и отпели. После отпевания сразу направились домой, в свой городок.
Часам к одиннадцати дня добрались до дома. Младший сын Дмитрия обо всём побеспокоился: могилы на кладбище уже были выкопаны.  Гробы выгрузили на кладбище, а автомашину отправили за родственниками. Когда все собрались, Дмитрий сказал несколько слов и гробы опустили в могилы, а затем засыпали землёй. Из присутствующих покойных никто не знал, поэтому Дмитрий решил не затягивать похороны.               
Прохора, Прасковью и биологическую мать Дмитрия помянули дома, в гостиной. Народу за столом собралось много, но все свои: дети, внуки, правнуки, Сергей с женой и со своими детьми, внуками, правнуками. Конечно, не обошлось без Тихона, Сони и Егора. За долгие годы они стали практически членами семьи. В общем, все были вместе, и в горе, и в радости. Но после этих похорон пришли новые. В 1946 году умер Тихон, а через пару лет и Егор.
Между тем Степанида пошла на поправку.  Хорошее питание и внимательный уход сделали своё дело - через месяц она была уже практически здорова. Как уже говорилось, ей было двадцать пять лет. Девушка была выше среднего роста с красивой фигурой, симпатичным лицом, ладной грудью, длинными ногами. Тёмно-русые волосы она убирала в косу, а затем закручивала вокруг головы.
Дмитрий поговорил со Степанидой и оставил её за небольшое жалованье помогать по хозяйству Соне, которой было уже под семьдесят. Детишек Степаниды, несмотря на год разницы между ними, определили на следующий год в первый класс. Дети Дмитрия подготовили их к занятиям в школе.
В 1945 году ему исполнилось 63 года, и он не смотрел на Степаниду, как на женщину. У него были Наталья, Дарья и Соня.  Они хоть и были уже в возрасте, но ещё «хотели». Конечно, не так часто, как в молодости. Впрочем, и Дмитрий был уже не мальчиком.
 Он поселил девушку с детьми в комнату полуподвала, где была мастерская Тихона и Егора. Там стояли только два верстака, слесарный и столярный. Все инструменты вынесли в конюшню. Комната была очень хорошая, светлая, тёплая, только вот туалет один общий и ванная одна на троих. Но старички скоро умерли, и Степанида осталась на некоторое время жить в полуподвале одна.
 Прошло полгода. Однажды Степанида сама отвела детей в школу и зашла к Дмитрию. У него как раз было получасовое «окно» между уроками. Она сказала, что хочет поговорить. Зайдя в кабинет, девушка стала обнимать, ласкать и целовать Дмитрия. Он закрыл дверь и прямо на диване в директорском кабинете полюбил Степаниду. Да так удачно, что девушка потом сказала, что ей ни разу так хорошо не было.
После горячей и нежной полуторачасовой любви она поставила ультиматум или он её физически любит хотя-бы раз в неделю или она вынуждена будет искать мужчину на стороне. Дмитрий сказал, что он согласен и на два раза в неделю. Девушка подскочила и поцеловала его в губы.
 Степанида взяла у него расписания «окон» и стала приходить к нему строго по расписанию два раза в неделю. Дмитрий влюбился в неё, как в молодые годы. Он стал такое вытворять с молодой женщиной, что у той оргазм наступал едва ли не каждую минуту. Чтобы не кричать, ей приходилось зубами зажимать карандаш.  Иногда Дмитрий прижимал её и в выходные дни, если куда- ни будь уезжала Наталья.
Соня и Наталья стали просить о любви гораздо реже. Соня раз в месяц, а жена пару раз. А Дарья всего на три года моложе Дмитрия. Поэтому любовь с молодкой оказалась очень кстати.
После Пасхи 1948 года Степанида попросила ребёнка. Дмитрий подумал и согласился. Перед Новым годом женщина родила мальчика.  Только слепой не увидел бы в нем молодого Дмитрия. Тем не менее, он скрывал всё от своей Натальи, не хотел её нервировать.
Школа, где работал Дмитрий была построена до революции. Кладка была замешена на яйцах и могла простоять ещё лет двести. Школа была большой трёхэтажной. В ней имелись два гимнастических зала, один зал для спортивных игр и зал для выступлений школьной самодеятельности. В школе работали различные спортивные секции, проходили занятия по обучению игры на гитаре, баяне и фортепиано.  Конечно, был и свой хор.
В каждом возрастном потоке было по три класса. После семи лет обучения многие уходили в различные профессиональные учебные заведения. В восьмой, девятый, десятый класс шли в основном дети, желающие после окончания средней школы поступить в институт.
С 1948 по 1953 годы по стране прошла новая волна арестов. Потом новое правительство во главе Никитой Хрущёвым объявило, что всё было неправильно и во всех человеческих бедах виноваты Сталин и Берия. Хотя поговаривали, что лично Хрущёв уничтожил около пяти миллионов людей, когда был главой Украинской республики. Но, наконец, прошло и это беспокойное время, вроде опять зажили спокойно и ровно.            
Между тем жизнь продолжала идти своим чередом. В 1955 году умерла Соня.  Ей было восемьдесят. За ней, через пять лет, ушла из жизни Наташа - любимая жена Дмитрия. Самому ему в 1960 году исполнилось семьдесят восемь лет. В этом же году умерла и Дарья.
После смерти Натальи, побыв холостяком год, Дмитрий стал жить со Степанидой. Теперь они не скрывали своих отношений. От детей он получил одобрение.
Степанида сказала, что роспись в ЗАГС ей не нужна, лишь бы дети были обеспечены. Дмитрий обещал детей не бросать.
Места в доме уже не хватало. Дмитрий очистил все помещения в полуподвале, получилось ещё три комнаты. Он обустроил там ещё два туалета и одну ванную комнату. А мастерскую и склад перенёс в конюшню.
Перед своим увольнением из школы Дмитрий на своем участке построил ещё один дом. Он стал точной копией старого. Строил он его по технологии прошлого века, мешая раствор на куриных яйцах. Для этого он нашёл трёх старых дореволюционных рабочих, а подсобниками к ним взял бригаду молодежи из шести человек.
 Второй дом был полностью независим от первого, но на всякий случай его соединили нагелями и специальными выступами из кирпича. Проход в новый дом Дмитрий сделал из подвала и со второго этажа.
В строительство Дмитрий Прохорович вбухал почти все свои сбережения. Зато все дети, внуки, правнуки и праправнуки могли жить вместе. Так и получилось, жили все вместе. Старики умирали, а молодые рожали детей, места всем хватало. Несмотря на серьёзные расходы, небольшую заначку на черный день детям он всё-таки оставил.
Директором школы Дмитрий проработал до 1962 года, ему тогда исполнилось восемьдесят лет. Он ушёл на пенсию, оставив на своей должности родного внука. Так, что на табличке кабинета директора поменялось только имя.
Его просили поработать ещё, но в этот момент Дмитрий Прохорович, на самом деле, чувствовал себя очень уставшим. Через некоторое время, отдохнув, он готов был снова выйти на работу, но и дома у него накопилось немало дел.
Надо было заканчивать отделку нового дома, сидеть с правнуками, учить их всяким премудростям жизни, которые он сам знал. Дмитрий прожил ещё одиннадцать лет, счастливым человеком, дедом и прадедом.
Он очень не хотел умирать, ведь почти в каждом доме появилось радио, телевизор. Дети купили на большую семью три автомашины «Победа» и два «Москвича». В космос запустили сначала спутник, потом полетели собаки, а в 1961 году и первый человек - Юрий Гагарин.  Дмитрий Прохорович радовался этим событиям, как ребёнок. Он говорил: «Как-же я умру, когда вон, что в стране делается».
Он держался молодцом до самого последнего дня. Степанида на него обижаться не могла, как обещал два раза в неделю любил её в самых знойных позах. В минуты интимной близости она до сих кричала, как в первый раз, так, что дрожал весь дом. В 1973 году ей было всего пятьдесят два года. Дарья и Соня умерли, завещав свои украшения из жемчуга, которые дарил им Дмитрий, девочкам Степаниды. Они уже были большие.
Дмитрий оставил им драгоценности, а сыну Степаниды, которого он записал на себя, передал тридцать золотых червонцев, на чёрный день.
Он помог всем её детям получить хорошее образование. Сын стал врачом. Одна из девочек работала адвокатом, другая - учителем. Он даже дал им свою фамилию.
Дмитрий умер на девяносто втором году жизни в ноябре 1973 года. Проводить его в последний путь пришел практически весь город. На кладбище яблоку негде было упасть. Траурный митинг затянулся на три часа. Каждый житель города знал Дмитрия Прохоровича только с хорошей стороны, и все хотели сказать о своих чувствах.
Дмитрий Прохорович лежал в гробу и словно улыбался. Казалось, на его лице застыла хитроватая улыбка: мол говорите, я всё слышу, потом приду и проверю. К концу митинга горожанам даже показалось, что Дмитрий Прохорович немного приподнялся из гроба. Но, конечно, это было не так.
Наконец гражданская панихида закончилась, крышку гроба закрыли и заколотили, гроб опустили в яму и засыпали землёй. Несмотря на зимнее время года, на свежей могиле было огромное море цветов.
Хоронили его с оркестром на современный лад. Но после похорон, по предсмертной просьбе отца, сын привёз на кладбище священника из соседнего села, и тот отслужил панихиду по усопшему Дмитрию. 
Кажется, все самые значимые события семьи Дмитрия я описал. Эту историю мне рассказала родная сестра Натальи, жены Дмитрия, няня моего младшего брата Вадима, бабушка Мариша. До революции она жила в городе Златоуст, и каждый год ездила туда навещать родственников. В 1970 году ей было восемьдесят шесть годков, а умерла она, когда ей исполнилось девяносто семь лет. Она часто оставалась у нас ночевать и рассказывала нам с братом всякие истории. Эта запомнилась лучше всех. Имена в ней я не менял, но кое-что добавил от себя.

Алексей Кутырев