Леденец на палочке, часть 11

"Я не дочитал рассказ до конца. За вагонным окном было уже темно. Я посмотрел на часы. Пора было собираться в дорогу. Через час мне было пора сходить с этого поезда." (c)

Не, ну так нельзя! Сколько раз можно сходить с одного и того же поезда в одном и том же повествовании?
Я мысленно заявил решительный протест "мерзкому старикашке у компа". Это возымело своё действие. (Наверное, кто знает?)

Потому, что мне захотелось узнать своё ближайшее будущее. Я ведь помнил почти всё о чём мне рассказал недавно Тимо: "Существует упрощённый вариант входа и получения информации из информационного облака. Для этого достаточно мысленно сформулировать вопрос. Затем надо подбросить три монеты шесть раз, чтобы получить шесть "че;рт" и составить гексаграмму."

Я порылся в карманах и среди мелочи нашёл две одинаковые монеты. Нужна была ещё одна. Но где её взять?

Внезапно мысли мои вернулись к мифическому "мерзкому старикашке у компа". -В самый раз проверить..., -подумал я. -Ведь если этот "старикашка" сейчас сидит за клавиатурой своего "hp", то если сейчас я полезу искать оброненную кем-то из посетителей салона-читальни монету, то я её обязательно там найду.
Мысленно усмехнувшись, я отодвинул стул, нагнулся и посмотрел под стол. Я выпрямился так резко, что ударился головой о столешницу. Я вспомнил вслух "японского городового", я забыл про боль в ушибленной макушке... Потому, что у дальней от меня ножки стола я разглядел какой-то светлый кругляшок.

Я встал на четвереньки, протянул руку и поднёс к глазам монету. На аверсе у неё было отчеканено неизвестное науке пернатое существо с тремя головами и с растопыренными окорочками, из которых торчали тонкие ножки с большими когтями. Между окорочков дамским веером был развёрнут перистый хвост существа. Из раскрытых клювов высовывались длинные тонкие языки, а над головами располагались кепка, тюбетейка и кипа. Поверх головных уборов шла надпись: БАНК ТЮМЕНИ, а под хвостом стояло четыре цифры: 1998. На реверсе стояла большая цифра 1 и надпись "рубль" в обрамлении канта в виде стебля и листочков аконита.

Я выбрался из-под стола, положил странную монету на столешницу рядом со своими монетами и начал их сравнивать. Обе мои монеты были совершенно одинаковые. Ну, разве что, одна монета была чуть более затёрта от прикосновений пальцев рук, чем другая. А так, это совершенно привычные нам дирхемы. На аверсе, как и положено, надписи: "Султан правосудный"; "Величие веры Тайип" и "Эрдоган". А на реверсе - "Истанбул"; "Чекан" и "2018".

Впрочем, для моих упражнений найденный мной рубль вполне подходил, так как по размерам и массе он не отличался от монет из моего кармана.
Уже ничему не удивляясь я осмотрел все книжные полки в салоне. Небольшого формата толстенький томик "И-ЦЗИН", завалившийся за книги, я обнаружил на самой дальней полке. Стоя у полки, я пролистал страницы "Книги Перемен" в поисках нужного мне упрощённого варианта гадания. Он оказался в самом конце книги на странице 520 в разделе "Комментарии".

Я вернулся к столу. Немного посидел, подумал и сформулировал свой вопрос Оракулу. Потом я шесть раз бросал монетки на столешницу, предварительно потряся их в сложенных в жменю ладонях и записывая после каждого броска на клочок бумаги результат выпадения "орла" и "решки". Этот клочок бумаги, размером в четвертушку, лежал как закладка в томике и был с одной стороны исписан цифрами. Явно кто-то до меня задавал свои вопросы Оракулу.
Следуя указаниям в книге я составил гексаграмму, разделил её на две триграммы и определил номер выпавшей мне гексаграммы. Это оказалась гексаграмма под номером три.
Я не сразу начал листать "Книгу". Я медлил стоя на пороге Неизвестности, готовой стать известной.

Я переживал редкое по своей силе и наполненности эмоциями душевное состояние... Представьте себя - я боялся узнать что ждёт меня в будущем. Когда-то, читая Уоррена, мне запомнился в каком-то его романе следующий отрывок (я даже тогда его выписал в свой блокнот для пущей памяти).
Примерно, вот что там было написано:
"... что-то холодное сдавливало вам живот, словно кто-то схватил что-то там, в темноте, которая внутри вас, - схватил холодной рукой в холодной резиновой перчатке. Так бывает, когда, вернувшись ночью домой, вы находите под дверью жёлтый  конверт с телеграммой и наклоняетесь и поднимаете, но не решаетесь раскрыть его сразу. И пока вы стоите в прихожей с конвертом в руке, вы чувствуете, что кто-то смотрит на вас - чей-то огромный неподвижный глаз смотрит сквозь пространство и темноту, сквозь стены и дома, сквозь ваше пальто, и пиджак, и кожу и видит, как вы съёжились внутри, в темноте, которая и есть вы, съёжились, словно мокрый, скорбный зародыш, которого вы носите в своем чреве. Глаз знает, что в этом конверте, и ждет, когда вы разорвете его и узнаете сами. Но мокрый, скорбный утробный  плод, который и есть вы и съёжился в темноте, которая - тоже вы, он поднимает свое скорбное сморщенное личико, и глаза его слепы, и он дрожит от  холода внутри вас, ибо не хочет знать, что в конверте. Он хочет лежать в темноте, и не знать, и греться своим незнанием. Конец человека - знание, но одного он не может узнать: он не может узнать, спасет его знание или погубит. Он погибнет  - будьте уверены, - но так и не узнает, что его погубило: знание, которым он овладел, или то, которое от него ускользнуло и спасло бы его, если бы он овладел им. В животе у вас холод, но вы  открываете  конверт, потому что удел человека - знание." (с)

Что-то холодное сдавило мне живот. Я ничего не хотел знать о своём будущем. Ведь мы все, и вы тоже, и хотите знать своё будущее и боитесь его узнать.
Но мне надо было узнать своё будущее, а, потому, я прочитал гексаграмму под номером три.

Вот что в ней было написано:
"Одна из самых злосчастных комбинаций. За что бы вы ни брались, всё будет валиться из рук, не давая результата. Не остаётся ничего другого, как ждать более благоприятного времени. По меньшей мере три месяца старайтесь вести замкнутый образ жизни, что, разумеется, вовсе не означает, что в этот период не следует пытаться продумывать планы на будущее. Будьте терпеливы, прислушайтесь к советам женщины. Об удачливости, везении в делах в данный момент не может быть и речи." (с)

Вот так фокус! Какая ещё женщина? Только баб ещё не хватало... Что за фигня? Я было начал погружаться в совсем уж мрачные мысли о моей миссии, но вовремя вспомнил предсказание, которое было написано на листочке бумаги, выдернутой мною из клюва белого попугая, сидящего на плече шарманщика у входной двери кантины "Боржч".

Я даже стал напевать знакомую с прошедших времён песенку:

"Нагадал мне попугай
Счастье по билетику...
.........
От себя не убегай:
Никуда не денешься..." (с)

-В крайнем случае - все там будем. Не мы первые, не мы последние. Если надо - умрём как жили. Без сожаления, -подумал я.
Поезд начал притормаживать. Стал реже перестук колёс. Заскрипели тормоза. В окно медленно вплыли огни станции. Поезд дёрнулся, остановился. Я поспешил к тамбуру. Через открытую проводником дверь до моих ноздрей донёсся знакомый горьковатый запах степных трав. Прогрохотав подошвами ботинок по железным ступеням, я спустился на низкую, асфальтированную платформу. Стараясь идти не спеша, старательно держась в стороне от кругов света под фонарными столбами, по проходу между станционным зданием и забором я вышел на площадь.

На противоположной стороне тускло светились окна заведений для питья, еды и зрелищ. Из открытого окна местного караван-сарая доносился гомон подвыпившей публики, перекрываемый скачущим галопом бессмертного припева:

"Направо - трудный бой
Налево - мир пустой
Но будь самим собой
Всё будет хорошо
Ла-ла-ла-ла-ла-ла
Всё будет хорошо
Ла-ла-ла-ла-ла-ла
Куда бы ты не шёл" (с)

Чуть в стороне от местного "центра разврата и разложения", в ярком свете галогенового фонаря стоял "Туарег" с местными номерами. Я прошёл мимо не останавливаясь. Машина была похожа на ловушку. У "Туарега" было опущено стекло на двери, а на "торпеде", поверх кожаных зелёных автомобильных перчаток, лежал фирменный брелок "VW" с ключами.

Моё воображение тут же сбутофорило. Вот я подхожу к машине, протягиваю руку внутрь, дотрагиваюсь до ключей. И в тот же момент стекло резко поднимается и защемляет мне руку. Я пытаюсь убежать, но моя рука зажата в капкане. И тут ко мне подходят исполнители "Ла-ла-ла-ла-ла-ла" и мне становится по-настоящему "хорошо"...

Поэтому, я прошёл мимо "Туарега" и двинулся по единственной улице пристанционного посёлка в ту сторону, где рассеянный свет от фонарей и из окон рассеивал ночную темноту. Сразу за последним высоким забором, с пущенной поверху спиралью Бруно, огораживающим какую-то складскую базу застроенную стальными ангарами (в свете прожекторов их арочные крыши выступали над забором как холмы) начиналась степь. Я ступил на обочину и замер - в бархатной темноте, далеко-далеко, таинственно сияли яркие белые точки огней. Я стоял в нерешительности, осознавая огромность расстояния до этих огней, к которым, тем не менее, мне обязательно следовало попасть.
"Следуй за Белым кроликом...", так было написано в прочитанном мной предсказании. Там были ещё другие слова, но сейчас я вспомнил только эти.

За моей спиной вспыхнул яркий свет фар, раздался гул шин. Я не успел обернуться, когда мимо по бетонке пронёсся атомокар. Меня толкнул вбок порыв воздуха, спресованного движением огромного четырёхосного грузовика. Алые габаритные огни быстро удалялись в темноту. Внезапно, подняв тучу пыли с обочин, грузовик затормозил, загорелись белые фары заднего хода и грузовик начал сдавать назад. Когда он вновь поравнялся со мной, из кабины высоко над моей головой высунулся человек и предложил: -Залазь в кузов, земляк, подбросим до твоей Площадки.
Я не раздумывая стал карабкаться вверх по скоб-трапу на борту атомокара.

На длинных ящиках в кузове сидели здоровенные парни одинаково одетые в широченные чёрные шорты до колен и в чёрные, же, футболки со шнуровкой на вороте. Они встретили меня белозубыми улыбками и приветственными возгласами. Я уселся на ящик рядом с тем парнем, который держал в руках банджо, и едва успел ухватиться руками за борт чтобы не упасть, когда атомокар рванул с места, быстро набирая скорость. Тёплый ветер ударил в лицо, заставив прищурить глаза. Сосед ударил по струнам банджо и ;;все дружно заревели:

"Когда цветут луга весны
И трель выводит дрозд,
Мы честной радости полны,
Бродя с утра до звёзд...;; (с)

Я слушал песню, шумели шины, я смотрел на звёзды усеявшие весь свод неба.
Прямая, как стрела бетонка, по которой мы ехали от станции, вела почти прямо на север. Потом она сделал поворот на запад.

Позади остались сорок минут езды мимо номерных испытательных площадок, позиций и испытательных площадок с названиями, оставшимися с тех пор, когда в этой степи жили люди, связанные только с землёй под ногами и со стадами овец, бредущими по этой плоской земле от окоёма до окоёма.

Только что атомокар проехал Хутор с его знаменитой кирпичной водонапорной башней.
Недалеко от бетонки, слева, высились ажурные башни номерной позиции с сияющими среди звёзд красными сигнальными огнями.
Ещё дальше, в чуть рассеянной звёздным светом темноте, угадывались насыпи и старая боевая техника на древнем мишенном поле.
Слева от нас, как восклицательный знак, на горизонте едва виднелись белые стены башни измерительного поста .
Цепочку подобных башен я видел справа от бетонки, когда мы проезжали мимо.

Бетонка сворачивала вправо, на северо-запад. Конечная же цель нашего маршрута сияла огнями далеко впереди, на севере.
Наш старинный ракетодром мне нравится даже больше, чем: Мирный, Торетам или Циолковский.

Вы скажете, а как же Хьюстон?
Да, отвечу я, Хьюстон, это – да!
Космический центр имени Алана Шепарда, мыс Канаверал, программы “Аполлон” и “Созвездие”, то, сё…

Не знаю, но стартовать с Пенемюнде, Вандерберга, Вумеры или Куру, лично для меня как-то уютнее, что ли…
Нет этого размаха – десятков стартовых площадок, действующих и исторических; нет современных гигантских МИКов.
Но и того, что есть на старых космодромах, вполне достаточно, чтобы запомнить навсегда.

Атомокар свернул с основной бетонки, ведущей на северо-запад, на дорогу ведущую направо. В конце этой дороги высились мачты молниезащиты; защитные насыпи над подземными бункерами; громада МИКа и коробки прочих служебных сооружений. В свете прожекторов за сложным переплетением ажурных металлоконструкций трансбордерной галереи и мобильной башни обслуживания угадывался знакомый силуэт стартовой конфигурации "Клипера" с системой аварийного спасения. Атомокар притормозил у мощного стального шлагбаума на въезде на площадку. Прожектор на крыше КПП осветил кузов и я смог разглядеть на каждом ящике выжженые лучом лазера буквы MIB. Теперь я знал конечную точку маршрута следования грузовика и его команды.

Еще во времена Е.И.В. государя Петра Алексеевича, Великого (а именно в 1701 году), в недрах Тайной Канцелярии была учреждена Тайная Камора, всеми делами в которой ведал самолично князь-кесарь Федор Юрьевич Ромодановский.
Небезызвестная Кунштов Камера являлась официальным прикрытием для Особого Цистохранилища, организованном князем-кесарем в целях хранения объектов особого таинства и бережения.

Дом князя Ромодановского находился в Москве, на Моховой, около Каменного моста, откуда шел подземный ход в помещение устроенное в одной из огромных каменных опор моста. Именно сюда первоначально стекались все артефакты собранные на территории Великой Империи. 
После небезызвестных событий, имевших место 30 июня 1908 года в небе и на земле в районе реки Подкаменная Тунгуска, император Николай II, в беседе с военным министром генералом Сухомлиновым, устно распорядился о строительстве в Синеморской волости подземного каземата, куда надлежало препроводить документы и объекты хранения Особого Цистохранилища и впредь, всё имеющее отношение к упомянутому, будь то будет найдено случайно или специальным сыском на земле, под землёй, на воде и под водой.

О содержании этой беседы я узнал в одном из разговоров с Мишкой. Только Малые Предки, которых его народ называл Предтечами, могли присутствовать при этой беседе, сидя где-нибудь под плинтусом или в щели штукатурки, скрытой под обоями или обивкой.

Именно туда, в расширенные и переоборудованные за последнее столетие подземные хранилища, свозились все найденные по стране и миру артефакты. В том числе, там же находилось специализированное хранилище внеземной космической техники №18. Мои спутники служили в MIB и доставляли очередную партию материалов на спецхранение. Что было в этих ящиках? Праздное любопытство...
 
-Achuta! - по-хаттски поприветствовал я людей в чёрном и спустился по трапу на бетонку.
Они дружно замахали мне руками. Тот, что с банджо взял первый тягучий длинный аккорд, остальные запели.
Габаритные огни атомокара уже исчезли в темноте, но я всё ещё слышал их голоса:

"Когда, как темная вода,
Лихая, лютая беда
Была тебе по грудь,
Ты, не склоняя головы,
Смотрела в прорезь синевы
И продолжала путь… " (с)

-Человек! Предъяви мультипасс свой! - Раздался за моей спиной громкий, отдающий металлом, голос.
Я медленно повернулся. Передо мной стоял дроид. На левой руке у него белела повязка с большими чёрными буквами МР. В манипуляторах он держал иглоружьё, направленное мне в живот.

Я полез в карман куртки - протянул ему в раскрытом виде Удостоверение №2056.
[Вот, если честно, то "мерзкий старикашка у компа" (МСуК) издевается не только надо мной, но и над теми, кто рискнёт прочитать этот текст. Ну, скажите, неужели у него не нашлось для меня более подобающего документа для удостоверения моей личности?]

Не опуская иглоружья дроид уставился на удостоверение. Линзы в его фотоэлементах задвигались вперёд-назад, настраивая резкость изображения.

-Такой человек в списках не значится! Вызываю начальника караула! -в его корпусе, где-то на уровне живота (если бы он у него был) громко завыла сирена.

Дверь в проходной открылась и на крыльце появился ещё один дроид. Кроме повязки МР на рукаве, на его груди ещё был приварен жестяной погон с капральскими полоской и уголком жёлтого цвета на зелёном фоне.

Капрал держал в руке маслёнку с этикеткой ;"Shell Helix Ultra". Крышка от заправочной горловины на его боку болталась на цепочке и позвякивала при каждом его движении. А движения у него были не очень уверенные. То ли гироскоп барахлил, то ли капрал перебрал высокооктанового бензина.

-Что такое есть произошло здесь? -спросил капрал, глядя сверху вниз на дроида-рядового.
-Человек пройти хотел. В списках не читаю. Указаний хочу! -ответил рядовой.
-Рядовой эР-706! Что за скопление КПП перед?! Стрелять приказываю! -взревела аккустическая мембрана пьяного капрала.

При этом он хлопал правым манипулятором по своему корпусу в поисках кобурного оружия.
Рядовой прижал приклад иглоружья в плечу и прицелился. Его фотоэлементы налились красным светом.

-Ну, всё! Это конец фильма. Вся надежда на "мерзкого старикашку", -обречённо подумал я. -А с другой стороны? Как там пишут во всяких "педиях": "Конец фильма - это финальная сцена, в которой сюжетная линия фильма завершается. Обычно это происходит после того, как главные герои достигают своей цели или сталкиваются с какой-то проблемой, которая должна быть решена." (c)

-Но, Великий Ктулху! Я ведь никакой цели в этом контексте не достиг. И если меня сейчас "ухлопают", то нерешённую проблему вообще некому будет решать. Так и задумано? Как-то, в эфирной беседе с моим старинным приятелем, мы обсуждали вопросы, которые появились у него как у читателя данного текста. Я сделал попытку объясниться:
"Серж! Ты же знаешь, что все мои герои действуют ещё со времён полётов на ИМ. И действуют они в вымышленном мире, где всё возможно в рамках предположительно-допустимого; в объёме аллюзий, возникающих от прочтения того, что уже было написано другими авторами. Это некая разновидность "вестерна. Только это - "остерн". Немного страшно, немного весело, немного грустно. Если убивают, то "плохих парней". Если убивают "правильных пацанов", то не до самой смерти. А если и до самой, то всё равно воскрешают. Не сразу, так потом. Прошлое героев допускается любое, в пределах представлений о соблюдении десяти заповедей. Введено понятие "мерзкого старикашки за компом". Он же "Deus ex computatrum", то есть, Бог из комьютера (для тех кто позабыл уроки латыни в гимнасиуме). На этого "старикашку" и сваливаются все вопросы по его собственной вменяемости, равно как и вменяемости его текстов. Sapienti sat. Нет?" 

Не знаю... То ли до "мерзкого старикашки" дошли мои мысли, то ли Великий Ктулху вмешался, но в открытых дверях КПП появился человек и закричал обращаясь ко мне: -Матрос Шульце! Где вы болтаетесь! Немедленно поднимайтесь на борт!
Он помахал перед фотоэлементами капрала каким-то круглым жетоном.

Капрала, видно, развезло, потому что он повернул голову на 180 градустов и пошатываясь, спиной вперёд, попятился внутрь КПП.
Дроид-рядовой, видимо посчитав инциндент исчерпанным, опустил сморщенный ствол иглоружья и скомандовал: -Человек матрос Шульце, проходить!

Я прошёл вслед за своим спасителем по коридору КПП и попал в предзонник космодрома.
Все места под теневыми навесами были заняты автомашинами, среди которых я увидел знакомые формы электрокаров CV-3 концерна “Калашников”.   

В курилке под старой акацией с трудом наблюдался навигатор Шланге.
В качестве приветствия он, сквозь густые клубы дыма, энергично помахал мне рукой с зажатым в кулаке серебристым атомайзером со сквонк-модом.

Я присел рядом на скамейку, достал кисет и свернул самокрутку.
Благо, листочки папиросной бумаги лежали в кисете вместе с душистым “кэпстеном”.

Что может быть лучше первой затяжки?
Правильно – только вторая!

Со Шланге мы вместе работали в Проекте по очистке околоземного пространства от космического мусора. Проект назывался "Пеликан".
Шланге хороший специалист, вот только любит поговорить.
Вот и сейчас, в перерывах между выбросами клубов дыма, пока я не докурил свою сигарету, он успел мне рассказать о своей племяннице Марте, которая работает в закрытом НИИ Чего-то там секретарём-референтом у жутко засекреченного учёного-магистра.

Так вот, Марта случайно услышала, что этот её магистр сказал, что мир, в котором мы все с вами живём, не настоящий!
-А я у неё спрашиваю: Как так, не настоящий?
А она отвечает: Его кто-то придумал!
А я ей говорю: -Ну, кто? Кто может это всё придумать?
А она- плачет, дурища! –Шланге от избытка чувств выпустил особо плотный клуб дыма и на время скрылся из поля зрения.

Я улыбнулся. Эту байку я слышал не в первый раз.
Она из той же серии, что и поиски ответа на вопрос, кому Бог сказал: "-Да будет свет?"
С учетом того, что свет тут же появился…
Оказалось, что Шланге не просто так начал разговор о том, что услышала Марта от своего "яйцеголового "профака" (*).
[(*) - научное звание профессор-академик].

Выяснилось, что его начальству был "звонок" из КОМКОНа-2, в котором предписывалось ожидать моего прибытия, после чего меня надлежало доставить на борт космического тягача "Носферату" (Тут я просто сомлел от возмущения. Опять издевается "старикашка"...) в качестве инженера-контролёра.

Я вспомнил, что как-то читал в справочнике "Джейн-Ллойд" об этом корабле. Коммерческий звездолёт "Nostromo". Регистрационный номер180246. Построен в 2101 году. Собственность Компании компании «Weyland-Yutani Corporation». В 2116-м переоборудован в буксир. Работал на линии Ютани - Земля. Буксировал грузы сырой нефти с соответствующей нефтеперерабатывающей установкой. В 2122-м переименован в "Nosferatu". В настоящее время задействован в проекте "Lautus".

Больше я ничего не помнил, о чём честно признался Шланге.
Тот объяснил, что "Очиститель" - это совместный проект Мирового Совета и ООЦ, Организации Объединённых Цивилизаций, куда входит Земля, вместе со своими лимитрофами.

Суть проекта заключалась в очистке моря Ахшайна от сероводорода. Проект "Очиститель" появился после трагедии 2117 года, когда в результате землетрясения газ вырвался из глубин моря на поверхность и взорвался. Сила взрыва была такова, что разрушила все прибрежные города и населённые пункты. Гигантское цунами, вызванное землетрясением, унитожило всех уцелевших после взрыва.

Для очистки моря от газа был построен космический лифт по проекту инженера Ванневара Моргана компанией "Кларк инкорпорейтед". После постройки лифта были смонтированы два трубопровода диаметром 10 метров, каждый. То есть, была реализована идея "космического насоса", когда один конец трубопровода погружён на определённую глубину под уровень жидкости (в данном случае под поверхность моря), а второй конец вакуумирован (в данном случае находится в одной из точек Лагранжа). На втором конце трубопроводов "космического насоса" был построен терминал для заправки танкеров морской водой, содержащей растворённый сероводород. Помимо цистерн на танкерной платформе находится завод по выработке из морской воды содержащихся в ней газов.

Завод функционирует всё время, требующееся для перелёта из Солнечной системы к Амауропии. Тамошняя цивилизация, из-за нехватки природного планетного материала, развивается на искусственно созданных планетоидах, которые и являются потребителями газов и иных продуктов переработки воды.

Как всегда, Док Иванов сначала загнал меня в кабину кибермеддиагноста.
Через полчаса я уже был свободен и получил Визу на выход в Пространство.

В МИКе мы прошли в выгороженный бокс, где нас ожидала процедура одевания.
Я натянул на себя компрессионное бельё и лётный комбинезон.
Потом забрался в скафандр.

Раньше процедура облачения в скафандр была длительной и требовала помощи, как минимум, двух ассистентов.
В современные полужёсткие скафандры “тип Фалке 9” мы облачаемся сами, забираясь внутрь через
люк на спине кирасы.
Причём, это надо уметь делать как на Земле, так и в условиях отсутствия гравитации, находясь на борту корабля.

Собственно, нахождение в скафандре на борту “Клипера” во время старта – сплошная перестраховка, выполнение устаревшей СИ (Стартовой Инструкции).
Но, с начальством не поспоришь.

Это как в анекдоте: - Сестра, а может, в реанимацию? -Нет! Доктор приказал сразу к патологоанатому.
Но, не сейчас, потому, что меня уже ждал электрокар, чтобы довезти до стартовой башни.

От МИКа до старта три километра.
Я сидел в открытом салоне кара.
Герметичный шлем не позволял дышать наружным воздухом и ощущать на лице шершавые ладони степного ветра.
Шланге сидел рядом и потягивал свой атомайзер, периодически выпуская клубы дыма.
Курить на борту во время рейса нельзя – срабатывают дымовые датчики, но я всегда успешно обходил этот запрет.

Я смотрел как в конце бетонки вырастает громада стартовой башни, становится всё выше и шире.
Мы въехали в тень, отбрасываемую башней и транспортёр затормозил.
Из-за корпуса ракеты выбежал техник и вытянулся перед нами.
Одновременно в наушниках зазвучал его голос.

Техник привычными уставными фразами доложил о готовности корабля к полёту.
Я принял доклад и отсалютовал технику правой рукой.
Потом мы обошли вокруг кормы ракеты.

В курилке рассказывали, что раньше перед стартом пилоты мочились на колесо транспортёра.
Но мне для этого пришлось бы вылезти из скафандра.
Даже трижды плюнуть через левое плечо невозможно по той же причине.
Осталось только написать что-нибудь заветное на корпусе ракеты.
Для этого у техника всегда имелся углеродный стержень-электрод.
Он вытащил электрод из набедренного кармана комбинезона и протянул его мне.

Я вывел на титановом корпусе печатными буквами короткое слово.
Потом я пошёл к лифту, по ходу пнув ботинком опорную лапу.
Вспомнил шуточные стихи, некогда популярные в нашей среде…

"В небе гордо реют чайки,
Вся надежда на контргайки."

Наконец, мы втиснулись втроём в открытую кабину лифта, и она стала медленно подниматься вверх.
Пока мы поднимались, я для порядка осматривал обшивку.

Лифт с лязгом остановился.
Кто-то откинул предохранительный поручень и, провожаемые традиционными похлопываниями по плечам ребят из стартовой команды, я перешагнул порог камеры перепада.

Люк за моей спиной медленно закрылся.
Я задержался в камере.
Автоматика, автоматикой, но лично проконтролировать работу запирающих механизмов входного люка – дело почтенное.
В рубке всё было штатно.

Я улёгся навзничь в пустующий ложемент слева, накинул и застегнул оба плече-бедренных ремня.

Проверив показания приборов, я ткнул пальцем в перчатке в рычажок интеркома.
-К......н, я борт “Клипер”, к старту готов!
-“Клипер”, старт по молит… Тьфу, старт по команде! Начинаю отсчёт. К......н.
-Десять, девять, восемь, семь…, -голос стартового автомата был лишён эмоционального окраса.

Я ощутил, как слегка дрогнул корпус ракеты – стартовая башня начала откатываться в сторону.
У меня вспотели ладони.
Не люблю я эту считалку…

-Три, два, зеро! – стартовый автомат отключился с характерным щелчком.

Тут же прорезался голос выпускающего офицера и зазвучало слышимое не раз, но не приевшееся до сих пор:
-Сброс ШО.
-Минутная готовность.
-Ключ на старт.
-Протяжка-1.
-Продувка.
-Протяжка-2.
-Ключ на дренаж.
-Земля-борт.
-Пуск.
-Зажигание.

За моей спиной, далеко внизу, раздался мощный гул.
Ложемент начал вибрировать.

-Предварительная, промежуточная, главная, подъем.

Гудело и трясло всё сильнее.

-Есть контакт подъема!

Ракета теперь стояла “на огне”.
Гул всё усиливался, страшная тяжесть придавила меня к ложементу.