Природа творчества и научное наследие Гэллапа

Когда Джордж Гэллап (1901-1984) умер, журнал Time писал: возможно он не всегда был прав, но его стремление узнать, о чем думают американцы, что они хотят, навсегда изменило политическую систему страны.
26 июля этого года исполняется 40 лет со дня смерти Гэллапа, и можно утверждать, что сделанное им живо и постоянно развивается. Появились новые технологии опросов общественного мнения, сложилась новая культура диалога власти и населения, но очевидно – демократические общества не могут существовать, не имея картины мнений населения. Более того, сейчас, в год американских президентских выборов одним из главных индикаторов состояния электората, ежедневно используемого многими полстерами, является гэллаповский вопрос об одобрении деятельности президента, формулировку которого искал в течение десяти лет и который в неизменном виде используется с 1945 года.
Расположенный ниже текст – фрагмент заключения моей книги «Джордж Гэллап. Биография и судьба» (2011 г.). Прошедшие более десяти лет в целом убеждают меня в справедливости моего видения природы творчества и сути научного наследия Гэллапа. Представляется, что сделанное им относится к классике обществественных наук и  принадлежит не только Америке, но всему человечеству. 

                ******

Мотивация деятельности Гэллапа как исследователя общественного мнения базировалась на глубоком осмыслении им многих исторических и философских идей американских и европейских мыслителей и политиков и поддерживалась тем духом свободы и стремления к демократии, который заставлял пилигримов оставлять Англию и отправляться в Новый Свет.
Пытаясь понять главные особенности, ядерные структуры процесса гэллаповского творчества, следует учитывать ряд принципиальных обстоятельств.


Первое – это множество направлений, в которых Гэллап работал. Он сам считал делом своей жизни разработку технологии зондирования общественного мнения и выработку нового отношения общества к результатам опросов. Но в то же время Гэллап был журналистом и психологом, исследователем аудитории средств массовой информации и кино, одним из пионеров изучения рекламы, статистиком, автором большого числа научных работ, преподавателем, изобретателем приборов для изучения аудитории, бизнесменом. Более того, он на протяжении всей своей жизни работал во многих направлениях одновременно.


Приведу пример, демонстрирующий многогранность научных интересов Гэллапа. В одной из современных психологических статей по измерению вербального интеллекта был упомянут тест Гэллапа-Торндайка. Дальнейший поиск показал, что этот тест был опубликован в 1944 году в серьезном академическом издании «Journal of General Psychology» и соавтором Гэллапа был сын Эдварда Торндайка, Роберт Торндайк, признанный специалист в области педагогики и психологии, автор большого числа тестов и публикаций. В 1961 году эта статья была включена в фундаментальную хрестоматию по психологии интеллекта, содержащую наиболее принципиальные работы Гальтона, Спирмэна, Бине, Эдварда Торндайка, Терстоуна и других классиков тестирования.


Второе обстоятельство – в основных начинаниях и проектах Гэллап был в высшей степени успешным. Его технология изучения общественного мнения была принята не только в Америке, но и во многих странах мира. Его методы изучения аудитории и рекламы успешно используются и в настоящее время. Справедливость его рекомендаций по построению рекламы доказана рынком. Созданная им еще в студенческие годы газета издается и сейчас. Его книги остаются лучшими учебниками по организации опросов общественного мнения. Многие университеты и научные общества присуждали ему степени и почетные награды.


Третье: он стремительно рос как исследователь и уже в начале научной карьеры получил свои главные результаты. В частности, метод Гэллапа для изучения читаемости прессы был разработан им в возрасте 25–26 лет; национальная система изучения общественного мнения и верный прогноз победы Рузвельта – в 35 лет.
Четвертое: Гэллап, зная и прекрасно чувствуя прошлое и настоящее страны, активно смотрел в будущее. Он много раньше других начал проведение мониторинговых опросов (вторая половина 1930-х) и кросскультурных исследований (начало 1940-х). Видимо, в этом проявлялась и особенность отношения Гэллапа к миру, которое можно охарактеризовать словом «оптимизм», и понимание им природы общественного мнения, прежде всего – динамизма последнего и детерминированности ценностно-нормативными особенностями массового сознания.


Пятое: Гэллап много глубже, чем его современники, понимал, что эмпирические методы играют активную роль в социальном познании.
Креативность Гэллапа отмечается многими из тех, кто с ним работал. У него всегда было множество идей и планов, и поэтому уже созданное интересовало его мало. Процесс познания привлекал его в значительно большей степени, чем полученный результат.


Каждая из выделенных особенностей творчества Гэллапа по-своему ценна и значима, но их сочетание уникально и позволяет высказать предположение относительно центрального звена его творческого процесса. Моя гипотеза заключается в том, что Гэллап обладал очень нечастым и ценным аналитическим даром – способностью априорного видения предмета познания. Другими словами, главные свойства и многие детали того, что он исследовал, ему были видны до начала исследования. Он видел все целостно, ему не надо было, подобно многим аналитикам, расщеплять предмет познания для того, чтобы потом «собирать» его по частям. Например, Гэллап мог позволить себе действовать «не по правилам», нарушая классическую схему научного поиска. Во второй половине 1930-х можно было лишь догадываться о динамизме общественного мнения и о факторах, определяющих изменчивость установок. Академические традиции предписывают в таком случае начинать все с теоретической проработки познаваемого феномена, с выделения его признаков, которые прежде всего следовало бы подвергать динамическому анализу, и т. д. Гэллап еще со студенческих лет был знаком с логикой научного поиска, но он мог разрешить себе опустить некоторые шаги, так как видел финальное решение. И это давало ему силы для действия. Теоретическую проработку феноменологических проблем он мог оставить следующим поколениям ученых.


Отсутствие специальных исследований не позволяет сказать, насколько типично для специалистов в области социальных наук априорное целостное видение предмета познания. Для пояснения этого свойства интеллекта обратимся к примерам, раскрывающим механизмы творчества тех, кто занимается естественными науками. Так, Б. Кедрову удалось проследить процесс открытия Д.И. Менделеевым периодической таблицы химических элементов, которую он после многих лет работы увидел мгновенно. Д. Данин показал, как Нильс Бор увидел лестницу разрешенных природой уровней энергии атома.


Дар целостного видения очень сложных систем присущ гениальным математикам. Л. Инфельд рассказывает, как французский математик Эварист Галуа (Evariste Galois, 1811–1832) читал книгу Лежандра «Начала геометрии»: он сразу видел стиль и гармонию геометрических построений и угадывал, что будет дальше. Строение алгебры показалась ему неубедительным, и в 16 лет, не имея специального образования, Галуа принялся разрабатывать проблемы, над формулировками и решением которых в течение нескольких веков бились крупнейшие математики. В 21 год Галуа погиб на дуэли, оставив 60 страниц текста, в которых были сформулированы основные положения теории групп – языка современной алгебры и геометрии.


Фантастическим было видение мира чисел индийским математиком Сринивасой Рамануджаном (Srinivasa Ramanujan, 1887–1920), внесшим значительный вклад в теорию чисел и ряда смежных направлений [59]. Воспитанный в средневековых традициях браминов, фактически не имевший образования и прочитавший лишь одну математическую книгу, он до 25 лет вообще не имел контактов с научным миром. Результаты Рамануджана и методы, которыми он их получал, удивили английского математика Харди, и он помог Рамануджану получить работу в Кембридже. Рамануджан объяснял свою способность ориентироваться в мире чисел действием мистических сил, и нечто подобное в его таланте действительно было. Многоопытный Харди как-то сказал Рамануджану, что приехал к нему на такси со «скучным» номером 1729. Тот ответил, что это далеко не так: это число является наименьшим, которое может быть представлено как сумма кубов в двух вариантах – (103 + 93) и (123 + 13). Харди был потрясен.


Сейчас речь не идет о силе гэллаповской способности целостного априорного видения предмета познания, примеры приведены лишь для того, чтобы показать существование подобного свойства мышления.
Отец Гэллапа, торговец недвижимостью, большую часть своего времени посвящал созданию своей системы логики и организовывал отношения с окружающим миром по своим собственным законам. Построенный им редкой архитектуры восьмигранный дом – одно из доказательств нетривиальности внутреннего мира его создателя. Можно допустить, что Джордж Гэллап унаследовал от отца свойство глубокой сосредоточенности на предмете познания и гэллаповский универсализм – проявление особого видения мира, в котором принципиально доминирует общее, легко обнаруживаемое даже там, где все остальные фиксируют различия. Гэллаповский взгляд на науку и научную деятельность более отвечал натурфилософским традициям, нежели современному пониманию науки.


Особенности деятельности Гэллапа как исследователя общественного мнения и характер его наследия дают основание сказать, что он был естествоиспытателем, работавшим в социальных департаментах науки. Он понимал значение хорошей, глубокой теории общественного мнения, но прежде всего он думал о развитии демократии, что в его понимании означало представление каждому человеку возможности донести свое мнение до всего общества. Безусловно, Гэллап задумывался о феноменологии общественного мнения, роли различных факторов в его формировании, возможности манипуляции мнением людей, сильных и слабых сторонах мнения населения и т. д. Но свое предназначение он видел прежде всего в том, чтобы создать инструментарий для изучения установок людей и зафиксировать их отношение к различным сторонам социальной среды.


Обратимся вновь к истории классических наук, например, астрономии. Птолемей, Галилей, Бруно, Коперник, Хаббл предложили свое видение Вселенной, открыли фундаментальные законы движения небесных тел. Другие ученые занимались и занимаются проблемами возникновения и существования галактик, небесной механики. А великие астрометристы Мирзо Улугбек (1394–1449) и Тихо Браге (1546–1601) выполнили точнейшие для своего времени измерения движения звезд и планет на основе созданных ими измерительных технологий. Прошли века, сменилось множество астрономических теорий, используются новые суперточные измерительные инструменты, но сделанное Улугбеком и Браге не теряет своего значения. Их атласы – основа для анализа динамики небесных тел.


Ученые, признанные сегодня классиками социологии, со временем займут то же место в культуре человечества, что и названные выше исследователи Вселенной. Что касается места Джорджа Гэллапа, то оно уже определено. Пройдут годы, столетия, но практику научного изучения общественного мнения, в частности – анализ динамики установок населения, всегда будут начинать с упоминания работ Гэллапа. Он дал точку отсчета, и все будущие технологии опросов будут развитием гэллаповской методики.
Три гиганта: Чарльз Дарвин, Фрэнсис Гальтон и Карл Пирсон создали биометрику, или биометрию.
Наследие Джорджа Гэллапа – опиниометрия как инструмент демократии.