О дверях в Целое

    С оттенком грустной иронии начинаю я этот текст, будто уловив чужую язвительность, пренебрежение, некую идеальность, в общем-то, приправленную гордостью и даже чувством победного единства с себе подобными идеалами.

    Образ, который не даёт мне покоя: созданная моим воображением дверь, имеющая остро отточенный стальной край, плотно закрываясь, она может совершить отсечение конечностей и более того, что и случилось в моём том вИдЕнии.

   Ещё этот образ, точнее его словесная форма, имеет ДАВНЮЮ историю, промелькнувшую в одном моём диалоге с уникальной личностью и случайным (ссылка на рассказ Брэдбери о заброшенном городе и фильм Леонида Филатова) собеседником.

   Тогда, помнится, оно касалось словесной игры в моём стиле: я сократила “да верь”, до “дъверь” и “дверь”.

   Одним словом, меня затронула фраза от Филиппа Бедросовича.

   С одной стороны, это была попытка “откреститься” от всех участников, с другой, было в этом что-то жалкое, человеческое, слишком человеческое.

   Одним словом, я сочувствую тем, кто понял, что пир во время чумы — это дело не ангельское и усиленно пытается прилюдно спилить с себя рога.

    Но, открою секрет: они исчезают, только если принимаешь их как высший дар, расплату за гордость.

    Мне жаль несовершенных простых людей, кого слава занесла на те высоты, где уже иная правда, где “О” меняется на “А” (ссылка на моё замечание по поводу несовершенства Системы).

    Держитесь, Единицы.
    Спасения всем нам, слабеньким! Большой всем удачи и успехов!


    Бывай!