Свой мир

«Глухим зовут Бетховена глухие...
Глупцы!  Он слышал музыку душой».
В. Конькова

Из открытого окна доносились звуки фортепиано. Чувствовалось, исполнитель вкладывал в музыку всю душу. И в этом не было ничего необычного, если бы...

      Павел рос в неполной семье (родители расстались до его рождения), но внимания  и любви ему доставало. Воспитывали его мама и бабушка. Связь с отцом не терялась, но мальчик больше тянулся к другому мужчине: у мамы был друг, благодаря которому семья не испытывала материальных затруднений. Став взрослым, Павел понял это и оценил. Мама в своём сыне души не чаяла и баловала бы, да бабушка не позволяла. Всё необходимое у него было, и желания что-либо требовать у мальчика никогда не возникало. Он рос хорошим сыном и внуком. Дальше всё как у всех: школа, служба в армии, вуз, женитьба. Он стал отличным семьянином: сказалось воспитание бабушки...
      Первая девочка в его семье появилась через три года после свадьбы – долгожданная, желанная, любимая и как всегда для родителей – самая-самая. Первая улыбка, агу, мама, шаги – всё было в соответствии с возрастом и встречалось родителями с умилением. Они не могли нарадоваться, слушая детский лепет. Когда дочке исполнилось два года, появилась вторая. Ни один момент в её развитии не оставался незамеченным родителями, но когда ни в предполагаемое время, ни с большим запозданием не прозвучало ни «агу», ни «мама», они несколько встревожились. Заметив, что девочка реагирует на звук лишь сопровождающийся каким-либо движением, светом, тревога родителей возросла. Повременив ещё некоторое время, они утвердились в своих догадках: девочка не слышит, а значит, будет немой.
      С болью в сердце Павел и Лидия приняли удар судьбы. Но дочку нужно растить, учить жить в своём мире, не ограждая от обычного, а значит, необходимо набраться терпения и самим учиться жить её миром. Начав работать над собой, они учились общаться с дочкой, давая навыки и старшей девочке, которой, надо сказать, это давалось с лёгкостью. В семье потекли обычные будни.
      Павлу и Лиде не испытывать бы больше судьбу, но очень уж хотелось сына, и они решились. Не сразу выяснилось, что будет двойня. В тревоге прошли месяцы ожидания. Павел берёг Лиду, старался  выполнять всё сам, от чего можно было её оградить. Лида в свою очередь выполняла все указания врача.
      Но не суждено было сбыться мечте: родились девочки с разницей в полчаса. Младшая из двойни отличалась от всех новорождённых родильного дома очень маленьким ростом и пониженным весом и непомерно длинными пальцами. Врач, глядя на неё, сказал:
      – Придётся вас немного задержать: она слишком мала и слаба, – обратился к мамаше. – Но пальцы! Взгляните на них! Это же – будущий музыкант!
"Какой уж музыкант! Были бы здоровы", –  подумала мать. Выписали их, как только младшая окрепла. Прощаясь, врач сказал:
      – Я спокоен за детей, они  здоровы.
"Здоровы ли они, покажет время", –  думала Лида совсем о другом.
      Со страхом родители следили за развитием дочек. Гораздо раньше, чем со второй дочкой, родители поняли: девочки не слышат. Новый удар они восприняли почти спокойно, хотя спокойствием это назвать невозможно. Только раз у Лиды появилась мысль: зря они решились на такой шаг. Но тут же осеклась: "Как я могла такое подумать?! Можно ли сожалеть о рождении детей! Это наши дети – самые родные, самые хорошие, самые умные. Нельзя раскисать, нужно работать над собой и заниматься детьми, и ни в коем случае не опускать руки". Опыт в воспитании у них уже  был, а труд – обычным делом.
      Поговорив со своими бабушками и дедушками, Павел и Лида узнали, что в роду ни с одной из сторон до пятого колена не было ни единого случая глухонемоты (спросили об этом и у родного отца Павла). Более того, дед со стороны Лиды вспомнил, что один из братьев его деда был музыкантом.
– Он самостоятельно выучился игре на гармошке, зарабатывая этим себе на жизнь. А его младшая дочь, обладая великолепным голосом, была певуньей на всю округу. Ни один праздник не обходился без них, – рассказывал дедушка. – Как могло случиться, что в нашем роду в одной семье сразу трое не говорящих детей? – с недоумением закончил он.
      Но случилось, и время вспять не повернуть. В семье продолжились сложные будни.
      Ещё после рождения второй дочки Лида оставила работу. А теперь с появлением близняшек необходимо было вплотную заняться девочками: воспитывать, учить жить в сложном мире, не замыкаясь в своём. Лида всю себя посвятила им. О работе не могло быть речи.
Очень рано родители заметили, что младшая, Женечка, хотя родилась очень маленькой, подвижнее своей сестры-близняшки и физически развивается с опережением. Вопросов у неё возникало больше, во время прогулок с интересом рассматривала букашек-таракашек, радовалась пролетающим птицам, тянулась к детям, с которыми, увы, не могла общаться. На помощь всегда приходила мама, понимая: пусть с участием и третьего лица, но общение необходимо. Овладев полностью разговорной техникой, Лида рассказывала девочкам сказки, читала стихи, даже песни пела. Девочки с удовольствием слушали мамины рассказы, и, как ни странно, песни тоже, особенно они нравились младшей. Старшая из детей, Галина училась игре на фортепиано. Женя часто подходила к ней во время занятий, следила за пальцами сестры. Со стороны казалось, что девочка очень внимательно слушает музыку. Иногда она, подойдя к инструменту, открывала крышку и пристраивала свои длинные пальчики к клавишам, брала простенькие аккорды. Надо сказать, нередко они были верными. Для окружающих было загадкой, каким образом ей удается чувствовать музыку. Сама Женя и вовсе не знала, что делает. Ей просто нравилось, как клавиши мягко утопают под пальчиками. Всё чаще можно было видеть её рядом с инструментом. Более того, дочка заявила родителям, что хочет научить свои пальчики бегать, как они бегают у Гали, что казалось совершенно абсурдным.
      По достижении школьного возраста двойняшек, как и вторую дочь, определили в специальную школу-интернат на шестидневку. Но Женя не могла смириться с таким режимом: мысли о фортепиано не покидали её. Проучившись первый год в интернате, она упросила родителей забирать её домой, чтобы она имела возможность не расставаться надолго с инструментом. Павел и Лида понимали, что девочка никогда не услышит, и всё же решили поговорить со специалистом. Естественно, о музыкальной школе и речи быть не могло, но можно попробовать брать частные уроки. Посоветовавшись и придя к соглашению, они обратились к учителю музыки, которая пришла в замешательство. И было от чего. Решив всё же проверить "слух", Анастасия Павловна простучала несложный ритм и попросила Женю повторить. Конечно, у неё ничего не получилось. Тогда она пошла другим путём. Взяв кисти рук Жени, Анастасия Павловна простучала её ладошками тот же ритм. И когда девочка самостоятельно повторила задание, трое взрослых удивлённо переглянулись. Таким же способом Женя повторила усложненный ритм, после чего Анастасия Павловна пришла к выводу: учить девочку можно. Но как это будет выглядеть, она пока не представляла.
     – Трудно сказать, смогу ли, но знаю точно, будет очень сложно. Такой случай в моей практике и не только, вероятно, в моей – впервые. Коль скоро я берусь за обучение, терпению придётся набраться не только мне, но и вам. А девочке, вижу, терпения не занимать, – заключила она.
      Начались сложные уроки музыки, для чего пришлось пригласить ещё и сурдопереводчика, так как Лида в этом деле не могла быть помощником. Дважды в неделю приходили оба учителя, и к их удивлению, Женя усваивала всё очень легко и быстро. Никто не мог понять, как у неё это получалось: чувствовать или  улавливать такт, без труда разбираться в многочисленных легато, стаккато, анданте, престо и прочих мелизмах. К концу первого года обучения Женя научилась (играла она, конечно, только по нотам) тому, что здоровые дети осваивают за первые месяцы учебного года. Но для неё это было победой. Иногда девочка играла для родителей. В такие минуты у Лиды появлялись слёзы. Дочка, глядя на неё, не могла понять, почему мама плачет. Подходила к ней, гладила по щекам и спрашивала: неужели она плохо играет и мама огорчена? Лида в таких случаях улыбалась, целовала дочку и отвечала, что игра ей очень нравится. "Ах, если бы ты была здорова, – думала Лида, – как бы сложилась твоя судьба? Почему она так распорядилась"?
      Месяц за месяцем, год за годом девочка, упорно работая, выучилась играть так, что несведущий ни за что не мог предположить, что за инструментом не слышащий ребёнок. Конечно, ей не по силам были более сложные произведения, исполняемые её сверстниками – учащимися музыкальной школы, но сам факт поражал: играет не слышащий и не разговаривающий ребёнок!
      Однажды они всей семьёй решили отдохнуть в парке, что делали часто. Гуляя по аллеям, они вышли к эстраде, где уже начали располагаться музыканты (повествование относится к тому времени, когда в парках по воскресным дням играл духовой оркестр). Как только грянули первые звуки, Женя испуганно вздрогнула, с явным непониманием и недоумением взглянув на маму. Лида, в свою очередь тоже насторожившись, спросила, что случилось. А Женя, не понимая, что произошло, ничего не могла ответить. Торопясь, чтобы не потерять мысль, сумбурно двигая руками, помогая мимикой, девочке всё же удалось объяснить, что у неё с ушами что-то неизвестное и непонятное. Лида, почувствовав одновременное напряжение всех мышц, сжалась в ком от появившейся мысли: быть не может! Поясняя и показывая на оркестр и получая ответы, Лида поняла, что Женя, возможно, отдалённо слышит музыку. Слышит?! Когда же сама девочка поняла, или почувствовала, что это ЧТО-ТО и есть дивные звуки музыки, она с изумлением взглянула на Лиду и поинтересовалась: неужели все, кто сейчас здесь, слышат то же, что и она? Получив утвердительный ответ, девочка взглянула на оркестр и побежала к эстраде. Широко раскрыв глаза и рот, как будто это помогало ей слышать, она с изумлением и восторгом наслаждалась музыкой. Может не самой музыкой, а новизной, появившейся вдруг – дивный сон, похожий на мамину сказку. Неужели это и есть музыка?! Как необычайно это – слышать! Какое счастье! Не видя вокруг никого и ничего, погрузившись полностью в неведомый доселе мир, девочка  уловила такт, и её пальчики забегали по деревянной эстраде. Вся она, придя в движение,  раскачивалась в такт музыке из стороны в сторону. Сейчас существовали только Женя и музыка. Отдыхающие и музыканты с непониманием смотрели на поведение девочки-подростка.
      А на скамейке в двух десятках метров от эстрады сидели родители с тремя детьми. И никто из окружающих не мог понять, отчего у взрослых глаза светятся счастьем, а по щекам текут слёзы.

                Ноябрь 2008 г.
      
      P.S. Рассказ основан на реальных событиях. В советское время я работала на заводе одной из  столиц бывших советских республик. У одного из должностных лиц были четверо дочек, трое из которых были глухонемыми. Остался невыясненным факт: глухота была врождённой или приобретённой.