Сидней and Lily

    «Когда сгустились сумерки, из машины вышла тёмная личность. Это был
высокий мужчина в чёрном спортивном костюме, с чехлом виолончели на плече.
Он внимательно осмотрелся по сторонам и направился к мрачному кирпичному
зданию. На третьем этаже мужчина поднялся по железному трапу и отогнул дужку
ржавого замка на люке, ведущем на крышу».

    Хочется горячего кофе. Я сижу в тропическом шезлонге с компом
на коленях и заканчиваю финальную часть детективной повести.
Чтобы приготовить кофе, нужно встать с кресла, пройти сквозь веранду
на кухню, смолоть пахучие зёрна на мельнице, засыпать их в мудрёный агрегат
и нажать именно ту кнопку. Это сейчас опасно – можно потерять мысль, кураж
и - творческий день пропал.

    «Мужчина открыл люк и скрылся в темноте чердака. Он прошёл к слуховому
окну и взглянул на здание, расположенное напротив. У балкона, на втором
этаже, были освещены два окна. В одном из них сквозь прозрачную штору он
увидел женщину в розовом пеньюаре. Она сидела в кресле напротив окна
и листала глянцевый журнал...»

    Жёлтый диск солнца показался над раковиной Opera House. Летнее утро
в Сиднее наступает быстро. Это же солнце встаёт сейчас на далёкой родине,
с той лишь разницей, что оно по-зимнему яркое и почти не греет.
Здание оперы я видел много раз с борта своего теплохода на пути
в Сидней. Но посетить театр всё как-то недосуг, да и оперу я не понимаю. Здесь,
в семьдесят девятом, сбежала в Австралию и попросила политического убежища
«девушка в красном бикини». Вернее, она уплыла на берег с круизного лайнера
в одном купальнике. Звали красавицу Лиля. Мою подругу тоже зовут Lily. У неё
лёгкий характер и Лиля не смеётся только когда спит. Попросить бы у неё кофе…

    «Мужчина раскрыл чехол и вынул из него короткую винтовку с кустарным
глушителем. Оптический прицел уже был на месте. Киллер был уверен, что за сто
метров легко попадёт в спичечный коробок. Сквозь четырехкратную оптику
стрелок мог бы рассматривать иллюстрации в журнале женщины, если бы
картинки не были смазаны тонкой паутиной шторы. Потом снайпер закурил,
присел на деревянный ящик у окна и стал терпеливо ждать».

    Не оборачиваясь к веранде, я кричу: «Лилька, дарлинг, кам хиа! Американо
мне и быстро! Эс квикли, эс ю кэн!» Ага, разбежалась… Но я-то знаю, что Лили
меня услышала.

    «Из своего укрытия Пилюгин видел, как Светлана встала из кресла и потом
в комнате появился мужчина. Оба энергично жестикулировали, вероятно
выясняли семейные отношения. Сквозь прозрачную штору киллер не различал их
лица. Снайпер приник к окуляру прицела, выбирая удобный момент для выстрела.
Мужчина в окне вдруг оказался в кресле – чёткая мишень на белой стене...»

    Я размышлял, ухлопать ли жертву сейчас или дать негодяю совершить ещё
несколько мерзких поступков, когда услышал шорох лёгких шагов за спиной.
Потом почувствовал прикосновение мягкой груди к своему плечу и тонкая рука
поставила дымящуюся чашку на клавиатуру ноутбука. Комп отреагировал
мгновенно: «тррраааххх», –  и завершил последнюю строчку. Судьба жертвы
была решена.

    «Пилюгин, не мешкая, нажал на спуск. Винтовка негромко хлопнула,
толкнула его в плечо и стрелок понял – его пуля попала в цель.
«Дело сделано», – сказал он себе и уложил оружие в чехол».

Всё-таки хорошо иметь в доме женщину…