Там никогда не бывает лета

Друзья!
Из Сети.

"Эксперты сервиса путешествий tutu нашли семь интересных природных достопримечательностей, которые считаются мистическими, среди них - гора Неройка.
Неройка — одна из самых высоких гор Приполярного Урала. Вокруг — водопады, озера и другие красивые места. У народа манси Неройка, она же Нер-Ойка, считается священной. Чтобы гора исполнили просьбу путешественника, ей оставляют подарки белого цвета и кладут их под камень. Дух горы, по поверьям, выглядит эффектно: это красивая женщина, которая разъезжает на повозке, запряженной белыми оленями.
В список мест силы также вошли гора Кольцо (Ставропольский край), Жуковлянские валуны (Кировская область), гора Алеутас (Святой камень Алеутас, Оренбургская область), гора Белуха (Республика Алтай), озеро Светлояр (Нижегородская область),  Долина царей (Республика Хакасия)"https://ugra.mk.ru/
...Други!
Тем людям, кто побогаче, сегодня предлагается
вертолётная экспедиция «Путь исследователей. Приполярный Урал. Неройка»: г. Ханты-Мансийск (ХМАО) - г. Нягань (ХМАО) - база Неройка, Исследовательский хребет (ООО «Полярный кварц», ХМАО) - г. Саранпауль - г. Нягань (ХМАО) - г. Ханты-Мансийск (ХМАО).

"Данный вариант маршрутной программы предполагает экспедицию с вертолётной заброской из г. Нягань на Приполярный Урал в Ханты-Мансийский Автономный округ на территорию базы Неройка с радиальными выходами (выездами) на достопримечательности Уральского хребта.
Главной целью организации экспедиции «Путь исследователей. Приполярный Урал. Неройка.» является изучение и исследование основной части Исследовательского Хребта Приполярного Урала, в комплексе с восхождением на одну из высших вершин Приполярья. Экспедиция проходит по следам Князя Курбского Ф.С., результатами похода которого в 1484 году (до завоевания Сибири Ермаком) стало признание зависимости Западной Сибири от Великого княжества Московского и ежегодная уплата дани. Кроме этого, главной целью, поставленной при организации экспедиции, является задача показать участникам имеющим технику, современное оборудование и новейшие средства связи, как тяжело было тем, кто осваивал месторождения Приполярного
Историческая и познавательная часть. Включает в себя обзорные и экскурсионные путешествия (пешие и вездеходные) на достопримечательности, сосредоточенные в центре Исследовательского массива у подножия горы Неройки: в штольни горы Неройки, в рутилловые шахты, на рудник по добыче пъезокварца и горного хрусталя Додо, на Зейские озёра, к водопаду на реке Шайтанка, в штольни по добыче полудрагоценных минералов, посещение подземной ледяной пещеры и золотодобывающего прииска на ручье Золотошор, а также к экскурсию к Хребту Идолов для пребывания у подножия сакральной горы Шатмаги, являющейся святилищем для племён ханты и манси.
Путешествие происходит в горной местности Приполярного Урала в условиях труднодоступной местности и отсутствия цивилизации. Команду сопровождают квалифицированные специалисты".
https://vk.com/pripolargroup
...Да,еще в марте 1985 года я, районный газетчик из Берёзово, лично испытал эту самую коварную труднодоступность,добираясь из Саранпауля на Неройку по зимнику.Туда и обратно почти 200 километров настоящего бездорожья!Приключений- масса, и все они живы в моей памяти!
Вл.Назаров
***********
1.СЕРГЕЙ КАРПУХИН
Путешествия и фотография. Фото-географические исследования. Пейзажная фотография.
Неройка.

Посёлок Неройка носит название по имени горы, у подножия которой стоит. Это довольно значительная для Урала вершина - 1645 метров над уровнем моря. В имени горы мансийские корни, переводится что-то вроде как старик-Урал, короче говоря, старик - хранитель этих гор. Слегка присыпанная снежком, после вчерашней и обычной здесь непогоды, пирамидальная вершина действительно вызывала образ седой головы. И это в июле.
Посёлок Неройка. Гора Неройка как обычно прячется в облаках. В 2002-м посёлок был закрыт.
С погодой в этих краях, на самом деле беда. Это неудивительно, посреди двух огромных равнин протянулся узкий горный хребет. Все воздушные массы, движущиеся с Атлантики, норовят избавиться от лишней влаги именно здесь, конденсируя её на холодных вершинах. Поэтому естественная и совершенно привычная картина такова - зависшие в горах хмурые, серые клочья облаков, а дальше на восток солнце, красота и благодать. Но часто нет и того, всё небо в тяжёлых тучах. На восточном склоне жизнь полегче, но и сюда нередко прорываются вражеские полчища непогоды.
Однако всё же седовласый образ старика Неройки нарушается острыми гребнями, ведущими к вершине. Это немного молодит его. Впрочем, укоренившийся в народе образ древних Уральских гор, вообще в приполярной их части напрочь нарушается. Виной тому типично альпийские формы рельефа, что говорит о молодости горообразовательных процессов. Несмотря на незначительные абсолютные высоты здешних вершин, они имеют существенные превышения над окружающими долинами, вводят в заблуждение и создают впечатление высоких гор. Но самая значительная вершина Приполярного Урала, да и всего Урала - гора Народная, имеет абсолютную отметку только лишь 1895 метров над уровнем моря.
Кроме того, что Приполярный Урал самая высокая часть Каменного пояса, как раньше называли Урал, но и самая его широкая часть. Здесь уже не узкая полоса гор, а система хребтов, целая горная страна, можно сказать, сердце Уральских гор. Самое удивительное, вроде не так далеко эти горы от освоенных областей, но земли гораздо более удалённые исследовали раньше, ведь только лишь в 1927 году, работавшей здесь комплексной Северо-Уральской экспедицией были обнаружены наиболее значимые вершины - Народная, и в этом же горном узле Мансинёр, Карпинского и другие.
На момент моего прибытия в Неройке находилось несколько человек. Там есть турбаза, вполне пригодная для проживания и отдыха, но на тот момент не функционирующая. Вот туда-то и определили на проживание, директор как раз находился на месте. С ним вместе его сын и два дизелиста-сторожа. Дизельная электростанция временами работает, даже телевизор смотрят, вернее видеомагнитофон, потому что антенна не способна отловить сигнал.
Если не считать этого небольшого оазиса у турбазы, на правом берегу небольшого ручья, под названием Шайтанка, основная часть посёлка, расположенная на другом берегу, выглядит сиротливо. А ведь лишь пятнадцать лет назад проживали тут примерно триста человек. Ещё даже следы от парников сохранились, в бывшей библиотеке грудой свалены книги, будто вчера бросили посёлок. Неройка построена на месторождении горного хрусталя, именно с целью его добычи, причём ещё в тридцатых годах. Логично было бы предположить, что жили здесь и строили заключённые, но оказалось, что это не так.
Традиционно это место довольно популярно среди любителей коллекционных минералов, несмотря на трудности с заброской. Чуть выше, за горой, километрах в восьми, расположен, так называемый, участок Додо. Именно там и добывался горный хрусталь, штольни в 2002-м году были открыты. Там и дома оставались пригодные для проживания. На Додо, конечно, прогулялся и встретил на участке большую группу школьников, приобщающихся к минералогии, вместе с более взрослыми руководителями. Из этих штолен иногда достают вполне достойные образцы кристаллов, на зависть любому коллекционеру.
В Неройке провёл четыре дня, побегал по окрестностям. В один из благоприятных по погоде дней, что здесь является редкостью, залез и на вершину. За это время базу посетили и другие гости - небольшая команда велотуристов из Свердловска и Перми. Едут на велосипедах по Уральским хребтам от Инты прямо к себе домой. Вот только кто на ком едет, непонятно. Развлечение сомнительное, но всё же молодцы ребята, дерзают. Однако, здесь их коллектив уменьшился на два человека. С дистанции сошла единственная девушка и с ней один парень. Остальным ещё немалый путь предстоит, а удача совсем не гарантирована. Сейчас камни и болота, а на Северном Урале будет ещё и труднопроходимая тайга.
Внизу в долине Щекурьи заметен посёлок. Вокруг округлой горы также заметна дорога к участку Додо.
https://karpukhins.livejournal.com/
*****************
2.На машине в Неройку зимой
Первый раз я побывал у горы Неройка в конце 90-х. Несколько нас человек на урале-вахтовке поехали туда по старой дороге. Тогда уже для Полярно-уральской экспедиции, были не лучшие времена. Их уже несколько лет как присоединили с Сосьвапромгеологии.
Страна перестала нуждаться в сырье предприятия, на котором работало 400 человек. Часть из них уволились и уехали, а часть занимались добычей коллекционных друз в Неройке, и худо бедно жили.
А для ХМАО как раз наступили золотые времена. Цена на нефть неожиданно попёрла очень высоко, налоги в бюджет округа поступали миллиардами долларами. Приполярный Урал оказался одной из тех территорий, куда власти решили вложить часть из этих миллиардов. Ну, чтобы, как тогда трубили, округу в перспективе ”слезть с нефтяной иглы”. ага .. Кстати, до сих пор округ сидит на той игле.
Отказывая ПУЭ даже в мелких подачках с бюджета до лучших времен и отобрав у нее лицензию на месторождения, округ начал строить 100 км авт. дорогу к базе Неройка. И почти одновременно начали стройку двух заводов - для первичной переработки кварца в Усть Пуйве, и в дальнейшем в городе Нягань.
Назвали проект “Полярный Кварц”. События происходили так стремительно, что называя проект "Полярный" "специалисты" не успели уяснить, что дела то происходить в Приполярном Урале.
Планы у властей были бешеные. Ну, чтобы потом перегружать миллионы тонн переработанного кварца, и другие полезные ископаемые из недр Урала на баржи, запасы которые сами в цифрах надули, у Саранпауля отгрохали грузовой причал.
Запасы богатства недр в Приполярном Урале надули и надули, что власти прикинули, что не успеют всё это вывести по рекам.
И они начали еще строить ЖД магистраль вдоль Уральских гор. Как тогда писали, "чтобы завалить заводы в городах Урала дешевым сырьем, в том числе жильным кварцем".
Программа называлась Мегапроект "УП-УП".
Правда, в сравнение с проектом "Полярный Кварц" Мегапроект "УП-УП" строили исключительно в кабинетах высоких начальников. При этом усвоили сколько миллиардов вражеских зеленных, это уже гос тайна. При том, как будто проект "УП-УП" на этот ЖД потерялся.
Те годы, были времена денежные, но деньги как пришли, так и ушли. Плохо, что развалили работающего добывающего предприятию ПУЭ. Заводы в Усть Пуйве (два недели в году не считаем), в Нягане, не заработали. Поезда мимо Саранпауля так и не проходили. Миллион тонн кварца и другие богатство недр Приполярного Урала потолочного происхождении никуда не вывозили.
Грузовой причал к эл. сетям даже не подключали. А недавно один из башенных кранов в грузовом причале устал стоять и упал. Точнее помогли упасть и пустили на металлолом.
А построенную гравийную дорогу до Неройке за два десяток лет так и никогда не чистили от снега, из-за отсутствия необходимости.
И вот.
Недавно прошёл слух, что в Саранпауле пройдёт какое-то заседание на тему развития туризма. После, ее участники и какие то важные чиновники поедут в Неройку, там, несколько дней будут развивать туризм.
Кстати, в Неройку каждое лето с Ханты-Мансийска на нескольких вертолетах прямым рейсом прилетают на несколько дней развивать туризм.
Так как гости как будто очень высокого ранга, вот и для них почистили дорогу.
Зная, что появилась такая редчайшая возможность, мы на двух машинах неделю назад поехали покататься. Решили, в случае чего, не заехать на территорию базы, чтобы не встречаться с важными господами.
Поверить было сложно. За два часа с Саранпауля доехали до базы.
К нашему большому удивлению в территории базе в огромных расчищенные площадки для парковки, не видели не одной машины, и снегохода. Только сторож, который подъехал к нам.
Он рассказал, что гости приехали позавчера вечером, и почему то на следующий день после нескольких часов нахождении, резко собрались и уехали.
Видать они быстро развили туризм, и уехали - подумали мы.
Мы тоже долго не задержались, так как чувствовали очень неловко. Как никак база Неройка частная, семейная, монопольная, многоразово грантовое, с шлагбаумом и запрещающими знаками.
Возможно, дорогу еще будут чистить, так как будто скоро туда привезут каких то известнейших блогеров России. Они как будто напишут много хвалебных статьей и романсы, и как бы, чтобы туризм развивать на базе Неройка.
Ну, да, ага...))
Помнится, 20 лет тому назад, когда начали развивать промышленность в горах Приполярном Урале власти презентовали про особо чистого кварцевого концентрата для наноиндустрии,... Это будет самый современный завод в мире... Обеспечим 100% мировой потребности, Америку оставим позади, .. Будут созданы тысячи рабочих мест. И разные тря-ля-ля.
А мы уши развесили, слушали, а они лапшу навешивали, навешивали...
Дорога к Неройке, это единственная в Ханты-Мансийском округе ведущая к горам Урала.
Так что, если у кого есть возможность и желание, поторопитесь, пока дорогу на Неройку не замело.
У высоких гор, будь это Манарага, Сабля, Народная или Неройка, где я, кстати, много раз побывал, всегда человек чувствует себя великолепно.
И классно, когда сидя в машине слушаешь прекрасную музыку (к несчастью, не знаю чью музыку), беззаботно едешь в горы, хочется, чтобы такая дорога не закончилась никогда и вела до самой вершины горы мира.
****************
3.ЛЕГЕНДА О НЕРОЙКЕ И МАНАРАГЕ
Эта легенда стала известна благодаря писательнице и собирателю мансийских легенд Маргарите Анисимковой (1928-2013). Впервые была напечатана в 1960 году в сборнике «Мансийские сказы».
Кого ни спроси, где стоял чум Нёр Ойки, каждый
скажет: иди по берегу реки, как увидишь, что она к камню стрелой потекла, никуда не сворачивай, а где река сделает крутую изгибину, будто кто ту стрелу пополам сломал, тут и увидишь место, где стоял чум Нёр Ойки.
Как говорят старики, ничего в нем особенного не было: чум как чум. Летом крытый берестой, зимой -оленьими шкурами. Только одна особина в нем была: день и ночь из этого чума дым шел - видно, в нем никогда огонь не гас. Интересно было всем узнать про тот дым в чуме Нёр Ойки, да никто не осмеливался спросить про это его. Человек он был старый и одинокий, а значит, и обидчивый, хотя доброты великой. Каждый охотник считал счастьем повстречаться с Нёр Ойкой перед охотой или хотя бы его след в тайге увидеть. А след его все сразу узнавали. Как только где пройдет старик, сразу тропку приметную оставит - или тут дорожка грибная пойдет, или ягодная боровинка останется, а если он болотом ходил, то там кочки выше поднимутся, если в кедровнике проходил - кедрачи все шишки со своих вершин сбросят. А если зимой задурит непогода - все знают: давно из своего чума не выходил старик.
Издательство Азимут
Так бы, может, и прожил он спокойно, да вдруг поодаль его чума какой-то шатун Манорага появился. Медведь не медведь, человек не человек: большой, косматый. Берлогу себе смастерил из коряг да сухих пней. Как где пройдет - траву помнет, кусты притопчет, на болоте вода черными пятнами покроется.
- Зачем это он в наши края пришел? - спрашивал всех охотник Топырко. - Зачем всегда след его в сторону чума Нёр Ойки смотрит?
Никто ему не отвечал, только отец вечерами жевал табак и не ложился спать.
- Смотри, Топырко, - сказал он однажды сыну. - Ты чаще ходи к чуму Нёр Ойки! Болит у меня по ночам сердце: не зря Манорага сюда пришел! А если заметишь что неладное, сразу птиц кричи. Они всегда около чума Нёр Ойки гнездятся, не улетают далеко.
Шли дни за днями. Манорага жил в тайге смирно, гнезд не зорил, деревьев не ломал. Когда пройдет мимо чума Нёр Ойки, постоит в стороне, прорычит жалобно и опять к своему логову отправится. А люди замечать стали, что Нёр Ойка вдруг хмурым стал, лицо почернело, улыбка потерялась, да и ростом совсем маленький стал, будто весь в комочек свернулся. Бежит по земле, как клубочек катится,
а след после себя еще краше оставлять стал.
И вдруг не стал старик выходить из чума. Ходит, ходит около его чума Топырко, а следа увидеть не может. Подошел поближе, видит: вокруг трава растет высокая, цветы тундровые облепили стены чума,
все тропки белым мхом выстланы. Стоит Топырко в стороне, дивится: вокруг осень, а около чума Нёр Ойки цветы цветут, а из чума все дым идет. Стоит он поодаль и слышит: кто-то кряхтит в стороне. «Манорага!» - подумал охотник, прижался к земле, за рукоятку ножа схватился. Видит: Манорага встал на задние ноги, вытянул косматую шею, смотрит на чум Нёр Ойки и скулит жалобно, зубы скалит. Глаза
огонь мечут.
- Как этот огонь погасить? - слышит Топырко слова Манораги. - При этом огне не взять мне богатства Нёр Ойки.
И давай он от злости реветь, шерсть на себе рвать, а сам все мечется, все хочет к чуму пробежать, да
только поставит лапы свои косматые на мшистые тропки, а из-под них искры огненные выскакивают. Отскочит в сторону Манорага, затрясет лапами и начнет мох драть, да в сторону чума бросать. Дурил так целую ночь. Как только стало всходить солнце, устал Манорага, упал под дерево, полежал и, пошатываясь, пошел к своей берлоге. Тут Топырко вскочил, и ноги сами понесли его к чуму старика. Разостлался под ногами мох, пригнулась трава. Приоткрыл Топырко шкуру чума и видит: бьет из земли пламя, лижет языками стены горы, в земле спрятанной, и блестят эти камни, от огня светятся, переливаются, а Нёр Ойка сидит у огня и в руках камень держит. А камень тот будто изо льда сделанный.
- Проходи, проходи, Топырко! - говорит Нёр Ойка, не оборачиваясь. - Давно тебя жду. Посиди со мной, посмотри камни мои, которые я всю жизнь любил собирать, а теперь пришло время их людям отдать. Стоит Топырко, глаз от камней отвести не может.
- И это земное тепло тоже людям отдать надо! - говорит старик. - Час пришел такой! - Сказал и будто забыл про слова свои. Вскочил проворно и стал угощать охотника запашистым чаем и всякими
кореньями таежными.
- Ешь, ешь, Топырко! - говорил Нёр Ойка. - От этих кореньев годы убавляются. Сколько кореньев съешь, на столько лет и помолодеешь. А мне они уже теперь впрок не идут. Шибко много я на земле прожил. Вот приходи завтра, и я научу тебя, что делать, куда и кому все эти богатства отдать. Сегодня бы сказал, да устал шибко, сил нет. Манорага всю ночь около чума ходил, спать не давал. Ты смотри за ним, Топырко, неспроста он сюда пришел! Лесной зверь не будет мастерить берлогу рядом с жильем человека, - и Нёр Ойка прилег на белую мягкую оленью шкуру около огня и уснул.
Вышел Топырко из чума совсем молодой и счастливый от мысли, что Нёр Ойка собрался свое тепло и все камни людям отдать. Идет, торопится. И вдруг у реки опять услышал храп Манораги. «А что, если он пошел тепло взять у Нёр Ойки?» - подумал Топырко и встал во весь рост перед Манорагой.
Видно, коренья старика придали ему силы и храбрости.
- Убирайся отсюда! - закричал охотник, - Зачем пришел в наши края? Зачем не даешь спать старому Нёр Ойке?
Взревел Манорага, вскочил на задние лапы, наострил когти, да увидел, как Топырко вытащил охотничий нож, побежал прочь. В это время снег повалил. Залетали в небе снежинки белым оводом, стали падать на стылую землю и прилипли к ней насовсем. Рад Топырко, что не испугался зверя страшного, идет, песни поет. Видит, по реке шуга пошла, на снегу звери свои следы оставляют. И не заметил он, как к чуму Нёр Ойки обратно пришел. Смотрит, а на снегу совсем незнакомый след. Остановился Топырко, обошел его вокруг, видит - птица ходила. Только незнакомая птица, не зимняя -след на снегу лапастый. Может быть, гуся, может быть, утки. «Как это так, - думает он. - Эти птицы давно улетели. Как тут может их след оказаться?»
Пошел по следу, а он прямо к чуму Нёр Ойки идет. Взволновался Топырко, наострил стрелу, натянул лук. «Все равно, - думает, - изловлю птицу непутевую!» Видит - Манорага крадучись по земле ползет, да вдруг как вскочит, как подбежит к столетнему кедру, как ударится головой о его могучий ствол - шум да треск раздался по тайге. Труха, кора да иголки посыпались с дерева, и гром раздался! Отскочил в сторону Топырко и видит: вместо Манораги гусь стоит огромный, лапы красные, на голове вместо перьев шерсть торчит. Встал гусь на тропу и прямо к чуму Нёр Ойки побежал. Тут не оплошал охотник, побежал за гусем и закричал что было силы:
- Нёр Ойка! Нёр Ойка! Гаси огонь! Гаси огонь!
А гусь подбежал к чуму, присел около него, раскинул в стороны лапы, а из них огромные когти выставились. Как схватят они чум Нёр Ойки! Затрещала земля, пошатнулась. Закачались деревья, река из берегов воду вылила. Отскочил Топырко в сторону, а громадная птица подняла все богатства Нёр Ойки в воздух и полетела.
- Топырко, Топырко! - слышит охотник голос Нёр Ойки. Стоит он на земле маленький, еле приметный, среди камней разбросанных. - Зови скорее Мороз! Зови скорее Мороз! - кричит Нёр Ойка. - Или совсем обеднеет наша земля!
А сам в камушек вдруг превратился. Только и помнит Топырко его последние слова: «Торопись, сынок! Торопись! А то Манорага утащит все богатства в чужие края!»
Сколько бежал Топырко к Морозу - не помнит, а быть может, Мороз сам слова Нёр Ойки услышал, только стал он догонять улетающую птицу. Давай морозить в небе гуся! Завертелся, закружился в воздухе гусь. Стали крылья его леденеть, клюв краснеть, закричал он голосами разными.
- Морозь его, морозь его! — кричит Топырко и бежит за гусем, под ноги себе не смотрит, о коряги и пни запинается.
Крепко держит гусь в когтистых лапах чум Нёр Ойки с теплом и камнями разными. Рассердился Мороз, закряхтел. От холода на деревьях ветки ломаться стали, куропатки в снег прятаться, шуга на реке встала. Загоготал гусь Манорага громовым голосом и давай в небе переворачиваться, а на землю спускаться не хочет. Видит Топырко - полетел на землю один отмороженный коготь, а вместе с ним и камни посыпались. Запоминает охотник место, а сам лук натягивает! А мороз крепчает, пуще прежнего морозит все. И полетели на землю отмороженные перья. Тянет тяжелый чум Нёр Ойки гуся Манорагу к земле. Натянул тут Топырко свой лук и выстрелил. Посыпались на Топыркину землю камни разные, а Манорага грохнулся и почернел весь да все глубже в землю уходить стал, а сам обмороженной лапой машет, все чум Нёр Ойки схватить хочет.
Так до сих пор и торчит из земли его каменная рука, бороздит низкие облака, а поодаль красуется гора Нёр Ойки. Часто солнечные лучи заливают ее своим светом, и сияет она радугой! Говорят, в этих местах богатства лежат несметные. Искать только их надо. Старик Нёр Ойка недаром жил на земле.
Эта легенда стала известна благодаря писательнице и собирателю мансийских легенд Маргарите Анисимковой (1928-2013). Впервые была напечатана в 1960 году в сборнике «Мансийские сказы».
Сборник топонимических легенд
ЖИЛ-БЫЛ СЕДОЙ УРАЛ
Наиболее полная подборка топонимических преданий и легенд по Уралу. Предания и легенды дополнены справочной информацией географического и топонимического характера.
Издание будет интересно самому широкому кругу читателей, а благодаря отличным фотоиллюстрациям станет прекрасным подарком детям, туристам, краеведам, а также гостям и хозяевам Урала
https://www.aziko.ru/
*******************
4.Приполярный Урал, гора Неройка, март 2016 г.

Приполярный Урал — это место, где земная твердь сливается с небом. На плечах хребтов седые головы вершин обмотаны пышными шарфами облаков. Там никогда не бывает лета. Вековые льды сковали камни, возраст которых миллионы лет. Пространство над ними не имеет границ, и каждый его миллиметр насыщен мощью и ярью; каждая льдинка сияет алмазом, в каждой снежинке искрится солнце. Это мир опасной, студёной красоты, способной выжечь вам зрение и свести с ума.
Там, у вершины горы Неройка, мы, мокрые от пота в двадцатиградусный мороз, в обледеневших ботинках и перчатках, уставшие настолько, что едва переставляли ноги, постигали великую мудрость вогульского бога Нер-Ойки — Владыки Урала, ту мудрость, которую невозможно осмыслить сознанием, но возможно ощутить кожей, глазами и лёгкими. Имя ей — вечность.
Но это будет только 8 марта, то есть завтра, а пока мы трясёмся в санях снегохода. Последние километров 15 до базы Неройка дорога бежит долиной реки Щекурья, и справа от нас тянется хребет Селигер, но разглядеть его невозможно. Сейчас Приполярный Урал — призрак. Заснеженные хребты растворяются в молоке пурги, теряются на фоне матово белого неба, увязают в толще снега под ногами. Ещё и гусянка снегохода, как брандспойт, поливает нас снежной крошкой, так что за пару метров уже не видно ни зги.
Снежная пыль вездесуща. Я обнаруживаю её в карманах куртки, она норовит забиться в малейшую щель. Моё лицо обмотано шарфом в два слоя, но шарф растягивается и снег обжигает скулы. Я сглупил и не надел очки, теперь время от времени снимаю с ресниц сосульки. Изредка оглядываюсь на Артура, он всё отчетливее превращается в сугроб. Алексей Викторович, старый солдат, знал, чего ожидать и благоразумно надел балаклаву. Теперь даже может позволить себе достать смартфон и сделать пару снимков. Я не ропщу, это же драйв-тур, напротив, мне весело.
Пока мы идём к базе, скажу пару слов об организации тура. Наша экспедиция (если можно её так назвать) проходит в рамках проекта «Югра-драйв: Следопыт», его логотип на капоте нашего «Паджерика».
Автор этого проекта Игорь Илык. Он великолепный организатор и надёжный товарищ, влюблённый в Приполярный Урал всей душой. На Неройку он идёт в пятый раз. Вот он, знакомьтесь.
Наш маршрут: г. Нягань — п. Приобье — п. В. Нарыкары — п. Игрим — п. Сартынья — п. Сосьва — п. Ломбовож — п. Саранпауль. Почти вся дорога по зимнику, сначала по Оби, затем по Северной Сосьве, а дальше по реке Ляпин. Вот так в тех краях чистят зимник.
Общий путь что-то около 500 км, он занял у нас весь день (по зимнику то особенно не разгонишься) и в Саранпауль мы прибываем поздно вечером. Летом в Саранпауль добраться проблематично. Как и выбраться из него. Ляпин река не большая, и теплоходы могут дойти до Саранпауля только в полноводье. Да и ходят они не часто. Остается вертолёт, который опять же летает неизвестно как и когда.
В посёлке мы задерживаемся на час. Требуется купить картошки, и это оказывается непросто. В продуктовых магазинах её нет, местные говорят, что картошку они выращивают сами, но нам продать пару килограмм отказываются. На обратном пути у меня возникла схожая проблема с сигаретами, еле нашёл. И да, с банковскими картами тоже беда. В Совхозе хотели затариться олениной, но налички почти ни у кого не оказалось, а карты не принимают. Зато алкоголь после 20:00 вам тут продадут, можете не беспокоиться на этот счёт. Полиция и налоговая, видимо, тут редкие гости.
Находим, наконец, картошку, и двигаемся дальше. Саранпауль не конечная точка сегодняшнего маршрута. Ночевать мы будем на горнолыжной базе «Долина Польи» в 20 километрах от посёлка. Полья — это река. База представляет собой несколько избушек и сторожку у подножья горы Культметнёр. Подъёмника нет, желающих покататься на лыжах затаскивают на гору снегоходом.
Вообще, изучение топонимов Приполярного Урала тот ещё ребус. Вот к, примеру, гора Культметнёр. Это мансийское название. На языке манси нер, нёр — это камень, гора, в названиях гор встречается часто. Но хребет, в который эта гора входит, называется Дьявол-из. Первое слово этого топонима чисто русское, а второе «из» — на языке коми обозначает гору, хребет. Полно и ненецких имён. А вот Нер-ойка снова мансийское. Ойка — старец, в смысле мудрец и владыка. В широком смысле Нер-ойка — это властелин Урала, к которому на поклон мы и отправились этим туром.
Наш домик на базе протоплен, на плите стоит казан с горячей похлёбкой из оленины. Обстановка спартанская, чего стоят полати, или лежанки, даже не знаю, как их правильно назвать. Они рассчитаны сразу на четверых спящих. Но да мы не за комфортом ехали, скорее от него.
Игорь достает флягу с клюквенной настойкой, Викторович ставит казан с олениной на обеденный стол. Вот как должна выглядеть правильная туристическая фляга, вернее выглядеть она может как угодно, главное, что вмещает она целых 5 литров. Антоха флягу оценил сразу.
Артур, наш фото и видео оператор, чьи фото я использую в этом очерке, единственный, кому похлебка из оленины не пришлась по вкусу. Он требует себе доширак. Под общий смех его требование удовлетворяется. Остальные налегают на душистый супчик, не забывая подставлять Игорю под флягу кружки. Впрочем, супом это блюдо назвать трудно. Рецепт у манси очень простой: оленина, вода и соль. Всё. Точно такой же похлёбкой меня потчевали ханты в Казыме на празднике оленеводов. Как по мне, так ничего там больше и не нужно. Разве что немного перца.
Перед сном я забиваю трубку, в компании с Антоном выходим покурить перед сном. Электричество на базе от генераторов, в 22:00 отбой, свет отключают. У меня в руках фонарь. На улице кромешная тьма. Звёзды, как наливные яблоки, хоть руками рви. По Млечному пути мерцают всполохи северного сияния. Тишина полная и всеобъемлющая, какая-то пуленепробиваемая. Я затягиваюсь крепким ароматным табаком, свечу фонарём под ноги и наблюдаю следующую картину: в двух метрах от нашей избушки сидит на тропинке Андрей, смотрит на мой фонарь и как-то бессмысленно улыбается.
Андрей манси, ему лет 25, тут он за сторожа. Это он топил нам избу и готовил оленину. За это Игорь угостил его настойкой. Всего-то рюмки 3-4 грамм по 20-30 (не больше, Игорь всем наливал на донышко, я специально проследил; видно опасался, что перепьёмся ;) и парень раскис.
— Андрей! — говорю, — ты чего это тут сидишь?!
— Я фонарь потерял, — отвечает он, продолжая нелепо улыбаться.
Фонарь лежит рядом, я его поднимаю, вручаю Андрею в руки, Антон ставит парня на ноги и тащит в сторожку.
А я думаю, ну не выйди мы покурить, и что бы он тут до утра сидел? На улице -25. Нет, нельзя им, коренным, пить. На них алкоголь не так действует, они не пьянеют, как мы, они мгновенно валятся с ног.
Вообще, Север вносит коррективы в биологию народа. Оленеводы и их дети, даже самые маленькие, с удовольствием едят сырое парное мясо свежезаколотого оленя и запивают горячей оленьей кровью, они даже едят наполовину переваренный в желудке оленя ягель. Их организмы вырабатывают ферменты, разлагающие трупные яды, это значит, что они могут спокойно есть протухшее мясо и рыбу, что нас бы попросту убило, при том, что их кухня ни в каком виде не терпит грибов, коих тут пруд пруди. Разве что чай из чаги заваривают. Вот и против алкоголя они бессильны. Ну да это тема для целого научного института, пусть биологи разбираются. И да, вы не подумайте, манси, ненцы, зыряне, коми (именно они населяют Приполярный Урал) вовсе не варвары, угощать вас сырым или протухшим мясом никто вас не будет. Кухня их проста, но не примитивна, без изысков, но приятна и питательна.
Следующим утром встаём затемно. Наш манси-сторож спит, или где-то бродит, и генераторы завести некому. Снова спасают фонари. Погода портится. Путь сквозь пургу до туалета и обратно заменяет холодный утренний душ. Но чашка горячего чая, и градус бодрости в норме.
Рассвело, пора собираться.
Грузимся и едем к заводу Полярный Кварц. От Саранпауля через завод до самого посёлка Неройка есть дорога, её построили еще в 2002-ом году. Но зимой дорогу чистят только до завода. Остальные 40 км, пойдём на снегоходах.
Завод. Ничего примечательного, обычный промобъект. Как я понял, в данный момент не работает. Это завод первичной обработки кварца, завод окончательной обработки находится у нас в Нягани. Тоже стоит без дела. Деньги в этот проект вбухали колоссальные, а отдачи что-то не видно. Непонятно.
На площадке у завода мы оставляем машины, запаковываемся с головы до ног и грузимся в сани снегоходов. Антон готов.
А дальше сорокакилометровая толща метели, сквозь которую мы ползём полтора часа, силясь разглядеть сквозь снежное марево хребет Селигер. Снега столько, что иногда приходится выкапывать снегоходы. На фото ниже Игорь стоит в яме, из которой только что вытащили машину.
И вот она база «Неройка». Привожу карту для наглядности.
Раньше тут был посёлок геологов, но рудознавцев давно нет, большая часть домов в упадке. Уцелевшие 3-4 избушки, сторожка и баня составляют турбазу. Присматривает за этим хозяйством сторож Сергей и пара горластых, но мирных псов. Электричество тоже от генератора, связи нет, снега по самую крышу, вода из речушки, туалеты на
улице — всё, как мы любим. Кстати, вода в Шайтанке изумительная, кристально чистая и вкусная, пьёшь, и оторваться не можешь. Только вот саму Шайтанку завалило снегом так, что не зная, где она течёт, не найти. Для водозабора сделан целый туннель в снегу, который закрывается деревянной дверью, а потом ещё и прорубь прикрывается люком.
Заселяемся и обживаемся.
Наша избушка вместительна, имеет несколько комнат с десятком кроватей и две печки. Пока закипает вода для ужина, под задорный треск поленьев я изучаю книгу отзывов, и с удивлением обнаруживаю записи на французском языке. Французским не владею, но судя по количеству восклицательных знаков, иностранцы были в восторге. Я их понимаю. Ну что такое их прилизанные, причёсанные Альпы, с фуникулёрами и пешеходными тропами до самых вершин, с лавочками для отдыха и кафешками на горных террасах, по сравнению с диким, первозданным Студёным Уралом, где бродят волки, олени, в берлогах спят мишки, а в горных озёрах гуляет хариус? Ну, вы поняли.
К вечеру пурга унимается, небо светлеет, и из стекленеющего пространства нехотя, словно делая нам одолжение, выступают горные хребты. Сначала они проявляются едва различимыми контурами, но снег быстро редеет, и вот они уже стоят кольцом вокруг нас в полный рост. Их заснеженные тела в чёрных росчерках курумника массивны, фундаментальны и вечны, как вогульские боги.
Солнце, всё еще мутное, закатывается в долину реки Кобыла-Ю.
Кобыла-Ю звучит странно, но объяснение простое. Приставка «Ю» на языке коми — река. Аналогично окончание «Я» в языке манси тоже означает реку. Это снова отсылает нас к переплетению топонимов. Река с наполовину русским, наполовину коми названием Кобыла-Ю впадает в реку с мансийским именем Щекурь-Я — именно так река называлась раньше (как и Поль-Я), это позже топоним упростился до единого слова Щекурья.
Викторович позирует на фоне нашей избушки, укутанной снежной шубой выше
макушки. Вот на этих санях мы и тряслись 40 километров.
К великой нашей радости, открывается и гора Неройка. Вершину не видно, она спрятана то ли в облаке, то ли в тумане. Игорь говорит, что пик открывается редко. Мне вспоминается, что на многих мансийских тамгах боги и отыры изображены с курительной трубкой в руках. Может, сидит на вершине горы Владыка Урала, пристально оглядывая окрест, и беспрестанно курит свою божественную трубку? И не облако это, а табачный дым? Я закуриваю свою, наверное, мне хочется как-то приобщиться к духу горы.
Пустишь ты завтра нас в чертоги свои, великий Нер-Ойка?
Вечер пробегает в приготовлениях к завтрашнему восхождению. Я впервые иду в горы зимой, кошки и ледорубы до этого видел только в кино. Игорь и Саша матёрые альпинисты, они разжёвывают нам азы зимнего восхождения. В завершении Игорь говорит следующее:
— Помыслы о горах должны быть чисты, иначе Хозяин нас не пропустит. Когда будем в горах, не кричите, не бросайте мусор. Настройтесь на позитив, и тогда, может быть, мы благополучно дойдём.
В словах Игоря меня не удивляет откровенный языческий подтекст. Тут не столько вера в мансийский мистицизм, сколько уважения к горам, к природе вообще. Мои проводники на Северном Урале к горам относились точно так же, хотя были и есть по маковку русские. Да и сам давно уже разделяю такое мировоззрение.
— Главное не дойти до вершины, — добавляет Саша. — Цель — дойти и вернуться назад живыми и здоровыми.
— Да, — соглашается Игорь. — Идём без фанатизма. Но и беспечными быть нельзя. Это не самая сложная гора на Урале, но и она опасна. Как руководитель группы, самодеятельность запрещаю. Саша идёт первым, остальные за ним след в след. Это не пустые страшилки. Там есть опасные карнизы, есть лавиноопасный участок. Сделаешь шаг в сторону и улетишь вниз. Навсегда. Я буду замыкать. Всё понятно?
Понятнее некуда. Я уже осознаю, что завтра предстоит тяжёлый день, но пока не представляю себе насколько. Зато я чувствую как в лёгких поднимается волна вибрации. Со мной всегда так случается, когда предстоит пережить что-то рискованное, трудное и чудесное одновременно.
Видимо наши молитвы и просьбы дошли до вогульских богов. Утро 8 марта кристально ясное. —20, далёкие легкие облака, ни ветра, ни снега. О лучшей погоде мы и мечтать не могли.
Спешно завтракаем, разливаем по термосам чай, выдвигаемся.
К Неройке мы подходим с севера. Оставляем справа от себя лысину горы Тупая, пересекаем глубокий лог безымянного ручья и поднимаемся на плато. Досюда, и ещё немного по самому плато Игорь в два захода довозит нас в санях снегохода. Мы идёт вверх, и вслед за нами встаёт холодное северное солнце.
Снега много, а наст слабый. По следу снегохода ещё кое-как можно идти, да и то, проваливаясь на каждом третьем шаге. Артур, наш бессменный фотокорреспондент, просит его сфотографировать, делает шаг в сторону от колеи, чтобы не закрывать пирамиду Неройки, и бултыхается в снег, как в воду.
Дальше под снегом курумник, «снежик» не пройдёт. Отсюда начинается пеший маршрут.
А солнце наливает горизонт золотом, и по далёким освещённым хребтам уже разбросаны солнечные брызги и сверкают белизной снежники. Хоть садись и картины пиши. Фотография то всё равно это великолепие не передаёт.
Через час-полтора мы доходим до юго-восточного склона горы. Если смотреть на гору сверху (на карте это видно), Неройка образует неполную чашу, именуемую цирком, с главной вершиной на южной стороне. Цирк за спинами Андрея, Алексея Викторовича и Саши на фото ниже. А слева от них юго-восточный хребет, по которому нам и предстоит карабкаться к дымящейся вершине. Саня счастлив, для него это разминка перед тренировкой, к тому же он тут уже был, гора ему знакома. Викторович спокоен как Т-34, для него это тоже второе восхождение на Неройку. И Андрей в порядке, хотя этого и не видно за горнолыжными очками и балаклавой, но он по вулканам Камчатки ногами ходил, что ему сделается.
Мне бы их оптимизм. Я плетусь в хвосте и устал уже так, словно полдня месил ногами глину, а мы ещё даже на гору не ступили.
За мной только Антоха, похоже, ему ещё хуже, чем мне.
Наконец-то все доплелись, то есть я, Антон и Игорь, поскольку он замыкающий. Для группового фото Андрей даже очки снимает. Мы и гора Нер-Ойка. Будет, что внукам показывать.
И тут нас ждёт первый сюрприз - Антоха даёт задний ход. Игорь размышляет недолго и, вручив ему рацию, отпускает назад. Подъем только начинается и идти ещё очень долго, если бы это случилось на горе, кому-то пришлось бы возвращаться вместе с Антоном, а так его можно отпустить одного, на плато с ним ничего страшного не случится. Да и сам Антон это прекрасно понимает, прикинул свои силы, осознал, что не дойдёт, и решил не портить восхождение товарищам. За что ему мой респект и уважение. В следующий раз дойдёт, обязательно дойдёт. Эти горы, как наркотик, они не отпускают.
- Женя, ты как? - обращается ко мне Игорь.
Подумал, подумал, чертяка бородатый, что и во мне пораженческие настроения бродят! Чёрта с два!
- Я в порядке, - отвечаю. - Я иду дальше, даже не думай.
Игорь творит жертвоприношение: оставляет на камне пару конфет. На полном серьёзе. Вы до сих пор считаете, что в России православие победило язычество? Я в этом сильно сомневаюсь. То есть, я ЗНАЮ, что это не так.
Мы идём дальше. Лезть в гору с уклоном в 45 градусов, то и дело проваливаясь по самое нехочу, то ещё занятие. Я уже полностью мокрый. Бельё, шапка, носки, ботинки - все насквозь пропитано потом. Постоянно хочется пить. Викторович, матёрый ходок, прёт наравне с молодыми, это в его-то 55, да ещё и тащит рюкзак с термосами. Если бы я его догнал, то возможно отвоевал бы термос, но я трезво оцениваю ситуацию, и понимаю, что этого не случиться. Сосу снег, но это помогает мало.
Вот он - Т-34 на курумнике Неройки. Что его остановит? Разве что пакт о ненападении на соседнее государство.
Саня вообще порхает по горам мотыльком. Молодой и бесконечно спортивный.
Хотя вот этот кадр мне нравится больше. Тут Артур постарался.
Солнце поднялось высоко и ярит безбожно. Снег искрится и, кажется, что воздух насыщен электричеством, какой-то дикой энергией, стоит чиркнуть по нему медным прутом, и шарахнет разряд, во все стороны посыплются молнии. Я буквально ощущаю эту энергию кончиками пальцев. И вы знаете, я бы чиркнул эту медную спичку о кресало неба, жаль, не захватил с собой медный прут.
Сколько мы идём по горе? Час, два? Или двадцать минут? Время теряет привычную осязаемость. Через каждые 15 шагов я останавливаюсь, переношу вес тела на одну ногу, потом на другую. Бедра ноют невыносимо, причём в тех местах, где я никогда не ощущал напряжения.
Пошёл курумник, идти по нему проще, но опаснее. Курумник это сланец, у него острые края, о которые легко разодрать ноги. К тому же он не монолитен, камень может выскользнуть из-под ноги, особенно, если он под снегом и его не видно. В какой-то момент я проваливаюсь и застряю правой ногой между двух камней. Перовая мысль -кадр из фильма, где парню пришлось отпилить себе ногу, когда он намертво застрял в расщелине. Но нет, нога шевелится и выходит, беда в том, что выходит она без ботинка. Я корячусь целую минуту, прежде чем мне удаётся достать ногу вместе с обувкой. Потом сажусь мокрой задницей на ледяной камень, отправляю в рот пригоршню снега и чувствую, что меня клонит в сон. Делюсь этим наблюдением с Игорем, он отвечает, что сказывается высота, пусть 1000 метров, но всё же. Я оглядываюсь и вдруг понимаю, что мы действительно уже высоко. Мы уже выше соседнего хребта. Для меня это поразительное открытие, то есть время идёт, и я из него не выпал.
Это открытие добавляет медный грош в мою пустую копилку оптимизма. Потому что теперь я отдыхаю через каждые три шага. Сейчас на движении сказывается каждая мелочь. Спасибо Игорю, куртку он мне подогнал классную. Но штаны маловаты, и они имеют тенденцию сползать, а в приспущенном состоянии они пусть немного, но сковывают движение.
Ботинки, спасавшие мои ноги в сорокоградусный мороз, оказались совершенно не пригодны для подобного путешествия. Во-первых, они слишком тёплые. Парадокс? Отнюдь. В постоянном движении не требуется такая морозостойкость, напротив, она только мешает. Сейчас они мокрые насквозь. Внутри ноги не замерзают, там хлюпает, но ногам тепло. Но снаружи ботинки обледенели, и значит стали тяжелее раза в полтора. Но кто б об этом рассказал бы раньше? Во-вторых, их голенища коротки. Вы обратили внимание, что штаны парней примотаны к голенищам ботинок скотчем? Если у вас нет специальных гетр, которые надеваются поверх обуви и штанов (они называются «фонарики»), как у Артура на фото ниже, то скотч спасает. Он не даёт снегу забиваться под голенища обуви.
У меня же голенища ботинок слишком коротки, и скотч не держит - отрывается. Снег постоянно набивается в ботинки, и приходится выгребать его пальцами. До тех пор, пока я не перестал этот снег ощущать. А после того он обледенел по кромке голенища и растёр мне голени выше пяток до мяса. Но и это я приметил только на следующий день. Видимо, мой организм понял, что я его целенаправленно убиваю, и в какой-то момент смирился.
- ****ь, мне страшно! - кричит Артур, но продолжает карабкаться вверх, да еще и рюкзак с фотоаппаратурой тащит.
Мы идём по краю лавиноопасного участка. Я смотрю вниз, левый склон довольно крутой и он полностью покрыт снегом. Меня не пугает высота, но представив на мгновение, как я буду катиться по этому склону больше километра вниз, а меня будет догонять лавина, становится жутко. Я отворачиваюсь, лучше об этом не думать. И ещё мне приходит в голову, что, вероятно, Артуру хуже, чем мне. Потому что преодолеть усталость легче, чем преодолеть страх.
Артур вообще впервые идёт в горы, но держится хорошо. Крепкий парень. Жаль, нет фотографии, как он карабкается по горе.
Игорь пытается меня мотивировать, он рассказывает то про японок, которые совершили восхождение на Неройку (я даже не знаю, правда это, или он выдумал байку на ходу), то говорит о том, что после подобного восхождения жизнь меняется к лучшему, всё налаживается и на работе, и в семье. Я слушаю его, прекрасно понимая, что и зачем он говорит, и удивляюсь ему. Ведь он тащится за мной с рюкзаком, полным снаряжения, а я едва плетусь налегке, и хочет он только одного - чтобы я дошёл. И желает он этого не для себя, и даже не для группы, а всецело для меня. Я это как-то вдруг ощутил очень отчётливо, поэтому в начале и написал, что Игорь -прекрасный организатор и надёжный товарищ. Это не хвалебный лепет в угоду кому-то - это факт. Пойдёте с ним в поход, можете всецело на него полагаться.
- Игорь, - говорю, - я благодарен тебе за мотивацию. Но я либо доцарапаюсь до вершины, либо подохну тут на склоне. Надеюсь, что случится первое.
Пусть мою патетику извинит дикая усталость, вернее некоторая заторможенность, вызванная усталостью, помноженной на энергетику Приполярного Урала, от которого голова идёт кругом. Но я и в самом деле уже не повернул бы назад. Точка невозврата давно была пройдена, психологически я был уже на вершине. Оставалось дотащить туда тело. И я его именно тащил. Я вытаскивал из снега ноги руками, потом и вовсе полз на четвереньках, и это оказалось куда продуктивнее ходьбы. Я одолевал метров по 10 за раз, и только потом делал передышку. Да, я осознавал, что ужасно торможу группу, и это было неприятное осознание, стыдное. Но накануне Игорь сказал, что группа идёт по последнему, и все обязаны под него подстраиваться. Это меня отчасти извиняло. По крайней мере, в собственных глазах. Я хотел на гору, я её желал, я ею уже страдал, как страдают неразделённой любовью. Я не мог тогда объяснить это Игорю, не мог объяснить даже самому себе, потому что такое осознаётся только в перспективе времени. А тогда я просто шёл, шёл, и шёл, пока ноги не отказали, и потом... я пошёл дальше.
- Пределы человеческих возможностей определяются сознанием, - говорит Игорь. -Если ты уверен, что на что-то неспособен, то ты никогда этого не осуществишь. И наоборот.
«Аминь», - думаю я.
А затем происходит чудо.
Курумник обрывается. Некоторое время мы ползём но глубокому снегу и на крохотной трассе, от которой до вершины всего-то метров 150, делаем большой привел. На этой террасе, высотой в полметра, меня ждёт пятерня Андрея, которая и втаскивает мою тушу на неприступную полуметровую высоту. Вот честно говорю, в одиночку, я бы её не преодолел. Я уже не чувствую ног, просто валюсь на спину и тупо лежу какое-то
время. Ноги не работают, они отказываются подчиняться мозгу. Но тут я получаю чашку горячего чая. Потом ещё одну. Потом Викторович вручает мне хлеб с салом, а за ним кусок шоколада. И ещё что-то, чего я не помню. И я как-то в раз оживаю. Вот буквально в несколько минут. Нет, мы и до этого на привалах понемногу пили чай, и перекусывали. У меня в нагрудном кармане запас смеси орехов, сухофруктов и шоколада, и я их пожевывал в пути, заедая снегом, но это не помогало. А тут вдруг я воскрес! Я чувствую ноги, и они совершенно не болят! Это удивительно настолько, что даже пугает.
Викторович причащает нас шоколадом.
Высота Неройки 1645 метров, здесь она доминанта рельефа. На Приполярном Урале есть горы и повыше, например Манарага (на языке манси - медвежья лапа) высотою в 1662 метров. Или самая высокая точка Урала - гора Народная высотою в 1895 м. (ударение на первый слог, имя образовано от берущей начало в этой горе речке Народа). Но обе они далеко, отсюда километров 180 на север (специально по карте проверил).
Викторович всех накормил и напоил. Можно и умыться.
Кстати, мы практически на границе с республикой Коми, вернее до нее всего-то километров 10.
Оживший, я снова в полной мере наслаждаюсь, насыщаюсь величием Приполярного Урала. Хочется просто стоять, как Игорь на фото ниже, и обнимать его.
Ну да восхождение не окончено, пора поднимать задницы и тащить их к вершине. Дальше идёт фирн. Фирн - это промежуточная стадия меду снегом и льдом. Рыхлый лёд, в который превратился снег за многие годы под воздействием ветра и собственного веса. Мы надеваем кошки.
Идти по фирну в кошках легко, к тому же Саша рубит ступени. Мы двигаемся достаточно быстро, и я иду наравне со всеми. Но когда до вершины остаётся каких-то 50 метров, нас подживает неприятный сюрприз - Саша сообщает, что дальше пройти невозможно.
Обилие снега было нам на руку внизу, это позволило часть пути пройти на снегоходе, здесь же, у самой вершины, снег создал непреодолимую преграду. Ветер надул огромный карниз, а обходить его уже негде, мы и так идём по кромке лавиноопасного участка.
Игорь объявляет совещание, и единодушно принимается решение возвращаться. Обидно, конечно, не дойти каких-то 50 метров, но здравый смысл берёт верх. Что поделать, видимо, Владыка Нер-Ойка не в настроении принимать гостей.
Дорога к вершине заняла у нас 7 часов. Поднявшийся ветер толкает нас в спину, и к подножию горы мы спускаемся быстро, всего за пару часов.
Вот и плато.
В лагере нас ждёт протопленная баня, сухая одежда и приготовленный Антоном горячий ужин. Следующий день проводим в приятном безделье. Паримся в бане, катаемся на «снежике», конечно же пьянствуем водку. Мы ж спортсмены, альпинисты! Нам без водки нельзя. Игорь вручает нам памятные подарки — вечные спички с логотипом нашего тура.
А следующим утром мы отправляемся домой. Игорь садится на свой снегоход, но прежде чем его завести говорит:
— Попрощались с горой?
Неройку не видно, погода снова портится. На сердце приятная грусть. Я смотрю туда, где гора прячется за снежным маревом и думаю:
«До свиданья, Хозяин Урала. Мы вернёмся, и я обязательно раскурю с тобой трубку на твоей вершине».
https://nemetss.livejournal.com/?utm_medium=endless_scroll
****************
Материалы из Сети подготовил Вл.Назаров
Нефтеюганск
31 января 2024 года