Карголес глава 5-я

«Карголес»

Жизнь судового механика

Глава пятая

На второй день стоянки народ засобирался в город.
До города от порта, если идти пешком, потребовалось бы не более получаса. Но для советского моряка это не расстояние. Главное, что в кармане имелось несколько тысяч иен и моряк шёл по назначению в ближайший супермаркет.
Моряки перед увольнением брились, подстригались и одевались по последней советской моде. Ведь Советский моряк должен являться показательным примером всей социалистической действительности для буржуазного мира.
Но, когда полные гордости за своё социалистическое отечество моряки заходили в первый же супермаркет, то для них наступал реальный шок. Вошедших бродили по супермаркету с одинаковыми обалдевшими лицами и отвисшими от изумления челюстями, поражённые чистотой, аккуратностью и обилием товаров, открыто лежащих на полках.
Когда первые впечатления проходили, то народ кидался к полкам.
А если на них обнаруживались джинсы по пятьсот-шестьсот иен (5–6 долларов), даже и по тысяче (10 долларов), то они сметались моментально. Ведь это были именно те джинсы, которые в Союзе стоили по сто восемьдесят — двести рублей. Тем более если учесть, что зарплата врача, инженера и учителя составляли 120–130 рублей.
У «Карголеса» рейс предполагался больше месяца и, согласно таможенным правилам, каждому члену экипажа беспошлинно разрешалось привезти только одни джинсы, один блок жвачки, три метра трикотиновой ткани, ну и пару туфель женских и пару мужских.
Моряк больше этого списка ничего не имел права купить, если заграничный рейс продолжался меньше трёх месяцев. Конечно, мог купить и больше, но тогда пошлина за ввозимый товар соответствовала ценам барахолки.
Ну а так как денег морякам выдавалось несколько тысяч иен, то всё желаемое и пользующееся спросом в родной стране купить было просто невозможно, поэтому задача стояла одна: найти джинсы подешевле, чтобы во Владивостоке продать их по сто восемьдесят — двести рублей. Это являлось неплохим подспорьем к семейному бюджету, который, как чувствовал Орлов, к его приходу будет практически равен нулю, потому что все заработанные деньги его жена ежемесячно получала в кассе пароходства и тратила на семью.
Можно, конечно, привести и двое, и трое джинсов. Но тогда приходилось хитрить перед таможней. Одни джинсы надевались на себя, вторые показывались таможне, а третьи прятались. А прятать их моряки приспособились. Конечно, это являлось «великой» тайной, ведь неизведанных очкуров на пароходах было немерено. Ну, а таможня об этом прекрасно знала и на тех, кто возвращался из полярки, она закрывала глаза, не обращая на них особого внимания.

***

На третий день стоянки наступила очередь идти в увольнение и Орлову. В группу, скомплектованную помполитом, к Орлову попали его вахтенный моторист Вова и матрос Миша Толстиков с их же вахты.
После соответствующего инструктажа они спустились на причал и двинулись в сторону проходной.
Была суббота. Разгрузка на судне не производилась. Вокруг стояла тишина. На небе ни единого облачка. Тепло. Даже в рубашках с коротким рукавом после Севера было жарко.
Кое-где слышались птичьи голоса. Они мирно щебетали в кустах и деревьях, высаженных вдоль дороги. Всё это создавало ощущение покоя и расслабленности.
На судне, как ты ни прячься, куда ни зайди, всё равно слышались шумы жизнедеятельности. Это и вибрация от дизелей, и вой вентиляторов. А тут — тишина. Как было хорошо ощутить её.
Вчерашняя группа увольняемых уже рассказала им о пути следования к городу, базару и супермаркету.
Времени до семи часов вечера было достаточно, поэтому Орлов со своей группой никуда не торопились. Всё равно магазины в городе открывались после десяти часов утра, а сейчас не было ещё и девяти.
Повариха позаботилась об увольняемых. Она сделала им на всех бутерброды, заварила чай в термосе и вручила всё это Мише, к которому очень благоволила. Миша всё это «богатство» сейчас нёс в сумке, перекинутой через плечо. Миша - хозяйственный мужик родом из какой-то иркутской деревни. Всё у него всегда было, и все дела, порученные ему, он делал не спеша и обстоятельно. Полярку он отработал трактористом. Так что его спокойствие и уверенность много раз выручали экипаж при выгрузке на необорудованный берег.
Парни не спеша шли по аккуратному тротуару скоростного шоссе, идущему вдоль бухты к городу, рассуждая о погоде и местных красотах.
Вскоре показались небольшие, как бы игрушечные домики, выстроенные группками на окраине города.
Подойдя к ним, моряки за заборами, обвитыми лианами, разглядели аккуратные садики, засаженные небольшими деревцами. В некоторых из них даже виднелись выложенные камнем дорожки и искусственные ручейки.
Конечно, это разительно отличалось от «красот» чукотского Севера и быта местных жителей, где стояли облезлые бараки и повсюду громоздились кучи различного мусора. На деревянных тротуарах в этих поселениях всегда приходилось смотреть под ноги, а не то нога могла соскользнуть в какую-нибудь каверзную щель и тогда перелом уж точно обеспечен. А про дороги и говорить нечего. Вместо них - только направления. С ухабами и вечными ямами, заполненными грязной водой. Поэтому ходить приходилось только в сапогах, а ездить на тракторе или на полноприводном грузовике.
А здесь люди аккуратно одеты, и несколько встретившихся им женщин, семенящих куда-то по своим делам, вежливо с ними раскланялись. Орлов даже обратил внимание, что вместо резиновых сапог на ногах у женщины были сабо с белыми носочками.
Никого не было в телогрейках и кирзовых сапогах. Везде стояла чистота, а мусор, аккуратно в пластиковых пакетах выставлялся напротив каждого дома у тротуара.
Вся эта разница очень била по глазам. Непроизвольно возникала обида за свою Родину. Неужели и у нас нельзя так жить?!
Но задачей группы увольняемых был не осмотр местных достопримечательностей и степень загнивания капитализма, а посещение магазинов, где можно как можно выгоднее совершить покупки, особо котируемые на рынках в Союзе.
Первым делом они планировали зайти на базар, посещение которого особенно рекомендовалось предыдущей группой. Он открывался раньше супермаркета.
По карте, начертанной предыдущей группой, Орлов нашёл вожделенный базар и сразу двинулся в его сторону.
Торговцы только начали открывать свои лавки.
На плане он нашёл магазинчик, где продавались дешёвые вельветовые брюки.
В то время они вошли в Союзе в моду и стоимость их составляла около четырёхсот иен. То есть около четырёх долларов. Брюки не подпадали под таможенные ограничения и поэтому их можно набирать, сколько хочешь, но опять, же согласно таможенных правил, в разумных пределах. А разумные пределы – это количество членов семьи. Возможно, в них входила и бабушка, если обоснуешь.
Японец оказался очень общительным. По-английски он объяснялся свободно. Цены он не заламывал, а так как группа Орлова оказалась сегодня его первыми покупателями, то он вскоре завернул всем по паре брюк.
После базара вышли на одну из центральных улиц. Автомобилей в это субботнее утро на ней почти не было.
Но то тут, то там попадались американские моряки в форме в обнимку с японскими девчонками. Моряки вели себя нагло, громко кричали, жестикулировали и вообще вели себя как хозяева. Они всем своим видом давали понять, что им тут всё «по барабану» и они что захотят, то и будут творить. Особенно поразило то, что среди этих рядовых морячков оказалось несколько негров, чёрных, как пятки гиппопотама, в обнимку с японками и уже полупьяных с утра.
Офицеров среди этой гуляющей братии Орлов не увидел.
Поэтому наблюдать за борзотой и гульбой моряков военно-морского флота Соединённых Штатов Америки ему стало неприятно, а за японок даже обидно, что они позволяют себя так лапать. Хотя… Это, наверное, были девочки особой категории, про которых советскому моряку строго-настрого запрещено даже думать под страхом закрытия визы.
Да, прав оказался помполит, что тут центр зла империи, из которой оно распространяется на всю Юго-Восточную Азию.
Но перед Орловым и его группой стояла совсем другая задача. Конечно, если бы не ограничение в деньгах, можно было бы зайти и в бар, посидеть за стойкой, выпить холодненького пива, закурить ароматную сигарету… и почувствовать себя обычным человеком. Отдохнуть, послушать хорошую музыку… Но в кармане шансы пели романсы, поэтому не то, что на бар, а даже на банку «Кока-Колы» денег лишних не было.
По плану, который Орлов не выпускал из рук, они нашли супермаркет. А его и не пришлось особо-то искать. Он возвышался над всеми остальными домами и сверкал стёклами громадных окон.
Зашли в супермаркет. Уличного шума не слышно. Поддерживаемый кондиционерами воздух излучал прохладу. Вокруг звучала ненавязчивая спокойная музыка. Мягкий тёплый свет сглаживал углы колонн, прилавков и интерьера.
После уличной духоты и жары, которую моряки испытывали уже вторую неделю, тут был настоящий рай. Никуда не хотелось уходить. Непроизвольно возникало только одно желание — остаться тут навечно.
Но это оказались только первые впечатления после входа в этот огромный супермаркет.
Задача номер один стояла чётко - купить джинсы.
Они поднялись по эскалатору на третий этаж, где продавалась мужская одежда. Чего тут только не было!
Орлов с любопытством принялся обходить ряды вешалок с костюмами, стеллажи с рубашками, прилавки, заваленные различными вещами, без которых мужчина не может обойтись. Он перебирал всё это богатство. Так всё это ему нравилось… но, когда глаз падал на ценник, на котором ненавязчиво обозначались только нули, на которые даже сознание Орлова не могло отреагировать, руки опускались и в душе, кроме злости, ничего не оставалось.
В конце концов Орлов заставил себя прекратить издевательство над собственной личностью и пошёл искать отдел с джинсами.
Да. Там он их нашёл очень и очень много. Но те, которые были ему по карману, пришлось искать долго.
Наконец он нашёл то, что ему надо. Это оказались джинсы «Бигстон». Они пользовались большой популярностью среди молодёжи и он купил две пары. Таким образом, почти всю зарплату он уже потратил. Оставалось только ходить и глазеть по этому громадному супермаркету.
Они спустились в подвальный этаж, где находились продуктовые отделы.
Колбаса, выставленная на пробу и нанизанная на небольшие зубочистки, оказалась очень вкусной, но всё равно отличалась от вкуса советской «варёнки» или «докторской», к которой больше привык Орлов.
Но они всё равно её пробовали в больших количествах, чем обычно принято пробовать. Затем запили различными кофе и чаями, которые улыбчивые девчонки то и дело им предлагали, но вся эта дегустация вызвала только бурный аппетит. Его за те деньги, что оставались в карманах моряков, было не утолить.
С великим сожалением, чуть ли не с болью в душе, Орлов покидал гостеприимный и уютный супермаркет. Требовалось, и в самом деле, подкрепиться.
Недалеко от супермаркета находился небольшой парк с зелёными лужайками. Вдоль лужаек в тени деревьев стояло множество скамеек, которые заманчиво манили к себе, обещая спокойный и комфортный отдых.
Устроившись на одной из скамеек, Миша достал из рюкзака бутерброды и термос с чаем. Всё это богатство они разложили на скамейке и принялись перекусывать.
Ох и же добрых слов они высказали в адрес поварихи, которая так позаботилась, конечно же, о Мише, но попутно и об остальной группе увольняемых.
В парке стояла идеальная чистота, что казалось, что даже крошки хлеба, упавшие на землю, загрязняют её.
На судно идти не хотелось — так тут было хорошо и уютно, и так хотелось оттянуть момент, когда ты вновь поднимешься на борт судна и тебя встретит шум работающих дизелей и вентиляторов, вибрация корпуса и специфический запах кают.
Но дело даже не в этом. Ведь впереди их ждал унизительный досмотр и опасение, что тебя будут досматривать и допрашивать, как какого-нибудь преступника. А ведь у них, у этих «преступников», имелись предметы, нарушающие советские законы.
Поэтому, чтобы избежать неприятностей со стороны группы досмотра, лишние джинсы сложили в отдельный пакет, а Миша уложил его в свою необъятную торбу.
- Интересно, а тех американских полупьяных морячков помполит тоже допрашивает или досматривает? -  рассмеялся Орлов, когда всовывал пакет с джинсами в Мишину сумку.
На что Миша солидно проворчал:
- Если он у них вообще есть.
- Ну а если нет, то, наверное, они обязательно обо всем священнику расскажут, что в городе произошло в городе, да сколько девок перещупали Или как? – рассмеялся в ответ Орлов.

Вахтенный матрос, завидев группу Орлова, не стал сразу вызывать помполита, а дождался, когда группа поднялась на борт, выхватил пакет, который осторожно вынул Миша, быстро запрятал его в ближайший пожарный ящик и только после этого нажал кнопку звонка, вызывающего вахтенного помощника.
Завтра этот матрос тоже пойдёт в город, и его друзья так же помогут ему избежать неприятностей с лишними джинсами или блоком жевательной резинки.
Через пару минут помполит с вахтенным помощником вышли к трапу, помполит поверхностно осмотрел покупки, заглянул каждому в глаза, убеждаясь, что пьяных нет и отпустил всех по каютам.
Копаний в покупках не произошло — наверное, помполита находился в благостном настроении или понадеялся на сознательность Орлова. Конечно, она у него была и о ней говорили его ясные и честные глаза.
Таким образом, увольнение закончилось, и Орлов спокойно прошёл в свою в каюту, распаковал покупки и занялся своими делами.

***

Ну а так как выгрузка продолжалась, Гриша, четвёртый механик, нашёл хитрого японца. Каким образом он с ним договорился и на каком языке, Орлов понятия не имел, но Гриша договорился продать ему цветной металл.
Гриша, когда судно стояло в Провидения не тратил времени даром, а лазил по кучам металлолома на причале и набрал там медных, бронзовых и латунных частей различных механизмов. Он спрятал их у себя в кладовке и теперь ждал подходящего момента, чтобы воплотить свою мечту в шуршащие бумажки.
На корме находилась общая кладовка под металл, запасные части и расходный материал, но четвёртый механик там имел отдельную кладовку, в которой у него хранились кирпичи, шамот и прочее барахло для котла и механизмов его заведования.
Вот там-то Гриша, под ящиком с антинакипином, и затырил все эти цветные железяки.
Их он насобирал приличное количество, потому что не единожды посещал кучу металлолома во время вечерних вахт. А так как эти железяки имели тяжёлые, то он искал компаньона, чтобы их выгрузить.
Поэтому в один из вечеров, когда закончился просмотр шоу американских асов, Гриша подошёл к Орлову.
Орлов почувствовал, что тому что-то надо, поэтому в полном безразличии стоял у фальшборта и наблюдал за красотой вечернего неба, да и в каюту идти не хотелось. Она была ещё пропитана дневной жарой, а на палубе было тепло и только вечерний бриз освежал лицо.
Гриша несколько раз продефилировал за спиной Орлова, яростно почёсывая бороду. Когда он её так чесал, то Орлов знал, что Гришу гнетут какие-то чёрные мысли.
После очередного Гришиного разворота Орлов повернулся к нему:
— Чё ты маешься?
Гриша остановился около Орлова. Почёсывание бороды превратилось чуть ли не в скрежет. Помолчал и начал издалека:
— Понимаешь, Олег, я тут в Провидения…
— Да знаю я про твоё Провидения и про то, что у тебя в кладовке лежит, — прервал его мучения Орлов.
— Откуда? — Гриша от неожиданности выпучил глаза.
— Откуда, откуда. От верблюда. — Орлову даже нравилась оторопь, которая овладела Гришей.
— А ещё кто-нибудь знает? — с надеждой вопросил растерянный Гриша.
— Да не знает никто. Не переживай. Мне нужен был антинакипин, вот я и полез к тебе в кладовку. А там — мама не горюй. Дальше рассказывать не буду… — хохотнул Орлов.
Гриша облегчённо вздохнул и с надеждой посмотрел на Орлова:
— Ну и чё будем делать?
— Чё, чё, — передразнил его Орлов. — Толкать будем твои железяки. Только как мы, — Орлов уже автоматически зачислил себя в банду контрабандистов, — это будем делать — я не знаю. Думай сам.
— А тут и думать не надо! — Восторгу Гриши не было предела. — Есть у меня один японец, который согласен их купить. Он хочет сделать это сегодня ночью.
Орлов уже что-то подобное предполагал, поэтому уже обстоятельно изложил дальнейший план действий Грише:
— Сейчас мы вытащим твои железяки к двери палубной кладовки и оставим их там. Когда придёт твой японец, ты будешь с ним перекидывать железяки на берег, а я в это время отвлеку матроса. Договорились?
Гриша моментально согласился и они вдвоём пошли таскать Гришин товар.
Когда стемнело, Гришин японец появился на судне.
Гриша забежал в каюту к Орлову.
— Олег! — запыхавшись, шёпотом сообщил он Орлову. — Японец пришёл.
— Отлично. — Орлов вставил ноги в босоножки и направился к трапу.

Орлов спустился на «пять углов». Из-за позднего времени популярное место пустовало. Орлов постоял некоторое время, осмотрелся и, открыв «броняшку», вышел на главную палубу к трапу.
У трапа в одиночку маялся от безделья вахтенный матрос. Он был рад любому собеседнику, особенно в том состоянии, в котором сейчас находился. Дух употреблённой «Токара санджигоу» шёл от него на три метра.
Васька был рад Орлову свежим ушам. Парень он был простой, из какой-то деревни в Читинской области. В одной из предыдущих бесед с Васькой Орлов узнал, как он стал моряком. Во время той беседы Васька находился веселее, чем сейчас. Тогда он долго рассказывал о своей поездке на поезде на Камчатку. Орлов тогда хохотал до упаду, когда узнал о невероятной новости, что в Питер ходят поезда.
Он попытался доказать Ваське, что если такая железная дорога и существовала, то это, наверное, было в двадцать первом веке и Васька побывал в будущем, но Васька оставался непреклонен в изложении своей истории, как он стал моряком, поэтому Орлов согласился с ним, но только с одним условием, что этот разговор они продолжат в следующий раз.
Васька засиял, увидев Орлова и без обиняков сразу предложил ему:
— Стопочку будешь?
Орлов, как будто не понимая чего-то, наивно спросил:
— А что у тебя есть?
— Токара, — Васька мотнул головой, как бык на лугу.
— А откуда же она у тебя взялась? — так же ненавязчиво поинтересовался Орлов.
Васька хитро ухмыльнулся и, подняв палец над головой, заплетающимся языком поделился:
— Секрет… Знай наших!
Орлов, чтобы продолжить беседу, подыграл Ваське:
— Ну, если есть и секрет, то давай наливай! Чего мнёшься?
Васька воровато огляделся, отодвинул в сторону доску увольняемых и вытащил из-за неё ополовиненную бутылку этой самой японской водки под названием «Токара», а так как она была в тридцатиградусном исполнении, то и называлась «санджигоу», что по-японски означало тридцать.
Тут же у Васьки оказались припрятанными стаканчик и небольшой кусочек хлеба с котлетой, оставшейся после ужина.
Васька с гордым видом налил стакан и протянул его Орлову:
— Прими. Не обидь Василия, Олег Иваныч.
Орлов взял стаканчик и, быстро опрокинув его в себя, закусил заботливо предложенным хлебушком с котлеткой.
После совершённых манипуляций Васька спрятал за доску бутылку и встал спиной к корме судна. Пока они вместе с Орловым закусывали, Васька вновь принялся излагать Орлову свою историю, как он стал моряком.
Орлов вёл беседу с Васькой, а одним глазом наблюдал, что же там делается на корме, где в это время Гриша метал на причал железяки.
Мужиком он оказался очень сильным. Куда до него нашим олимпийским чемпионкам по метанию ядра Тамаре и Ирине Пресс. Гриша их всех переплюнул. Гриша бы точно стал чемпионом судна по выталкиванию металлолома на берег — жаль, что таких соревнований не проводилось.
Он совершал невероятной дальности броски, во время которых ни одна из железяк не упала за борт.
Если бы он кидал железо, то оно бы звенело на берегу, а это были медные и бронзовые детали, они падали на асфальт причала с каким-то глухим звуком. Звук от их падения у трапа не слышался.
Японец, с которым Гриша договорился о продаже, поднялся по трапу на борт.
Васька грозно преградил ему путь. Но в руке японца держал фонарь. Он тыкал этим фонарём в сторону трюма и пытался объяснить Ваське, что ему надо посмотреть остатки груза в трюме.
Орлов похлопал Ваську по плечу:
— Не трогай его. Пусть идёт. Ему надо проверить остатки груза в трюме.
Японец, как будто поняв русский перевод своей речи, утвердительно закивал головой.
Васька важно отступил в сторону и пропустил японца.
В это время Гриша уже все свои запасы выкинул на причал. Он встретился с японцем у кормовой надстройки и японец рассчитался с ним. Потом японец сделал вид, что изучает содержимое трюма, походил по палубе и ушёл.
Чуть позже он подъехал на машине, сам погрузил весь выкинутый цветной металл и куда-то исчез.
Орлов ещё поболтал с Васькой, отказался от следующей дозы токары и вернулся к себе в каюту.
Через некоторое время к нему зашёл Гриша и отдал аж целых три тысячи иен.
Орлов за этот рейс получил только четыре, а тут дополнительно свалилось ещё три и он был несказанно рад успешному завершению операции «Металлолом».

Конец пятой главы

Полностью рассказ «Карголес» опубликован в книге «Паулина»: https://ridero.ru/books/paulina_1/