Храни тебя любовь моя

     Маше снился солнечный день, теплый ветерок, распахивающий занавески на балконе, щедро бросающий снопы солнечных лучей в комнату. Со двора доносилось её имя, кто-то кричал радостно, звонко:
- Маша-а-а-а! Выходи-и-и! Жду-у-у!

«Ванюша ждёт, что же это я, забыла, что ли?», - Девушка вскочила с постели, распахнула дверь на балкон. Но под балконом никого не было. Маша оглядывалась, крутила головой, пытаясь рассмотреть, не в беседке ли спрятался Ваня, не за каштаном ли присел на лавочку? Но двор был пуст, только качели поскрипывали, тревожно раскачиваясь. От скрипа старых качелей волнение глубже проникло в сердце, верткой ящеркой царапалось, будило. Маша просыпалась в панике, обнаружив себя дома, на кровати, с золотым обручальным кольцом на пальце. В глубине зеркального шкафа скучало её кружевное свадебное платье с расшитой серебром вуалью-фатой. Маше нравилось прикасаться к тонкому кружеву, проводить ладонью по расшитому стразами лифу и пышным рукавам, вспоминая подробности свадебного торжества. Они с Ваней очень волновались в день свадьбы и все время держались за руки, это успокаивало. А в момент регистрации Маша вдруг осипла и не смогла ответить на вопрос, готова ли она взять в мужья Ивана? Девушка что было сил пыталась вытолкнуть из горла ком, нарушить затянувшуюся паузу и произнести ожидаемый ответ, но почему-то не могла, только вздыхала, пока не почувствовала, что Ваня нежно поглаживает её ладонь мизинцем.  И расплакалась. И в слезах вытолкнула наконец ком из горла, прошептав негромкое «Да» сквозь слезы. И услышала:

– Дорогая, я ничего не слышу! Ты готова стать моей женой? По доброй ли воле ты делаешь этот шаг? Готова ли соединить наши судьбы, разделить со мной горе и радость?

Ваня строго смотрел ей в глаза, но его мизинец по-прежнему нежно гладил её ладошку.

И Маша звонко выкрикнула на весь зал:
– Я счастлива быть твоей женой, делить с тобой радость и горе, семейный очаг и всё, что приготовила нам судьба!

– Вот это достойный ответ! Спасибо тебе, милая, славная, любимая моя невеста и жена. Я счастлив, что сегодня стану твоим мужем! Дорогие гости, спасибо, что стали свидетелями нашего торжества!

Ваня схватил Машу на руки, закружил по залу. Смущенная невеста, уткнувшись носом в плечо жениха, не поднимала глаз.  И белым облаком плыл вокруг них подол её свадебного платья, пока представитель ЗАГСа что-то торопливо говорила, пытаясь вернуть ситуацию в русло привычной церемонии.  Гости зааплодировали, растерянно сновал по залу фотограф, пытаясь «поймать» момент и в непредвиденной ситуации сделать красивые снимки.
Маша не стала продавать платье, пускай останется на память, пусть будет её талисманом, чтобы у них с мужем все было хорошо. В их семейном гнездышке спокойно, уютно. Только мужа нет рядом. Второй месяц воюет. Забрали на третий день после свадьбы. Ваня не искал способа уклониться, что-то придумать, кого-то попросить.

- У нас в роду все мужчины служили. И я должен. Это мой долг, понимаешь? Тем более сейчас.
- Вань, подумай, война идёт. Тебе людей убивать придётся!
- Это и есть долг: Родину защищать.
- Но почему ты?! Только свадьбу сыграли! У Ленки вон муж в больницу лёг, чтобы не забрали, у    Титовых сын куда-то за границу уехал заблаговременно.
- Заблаговременно это хорошо…Но я не умею заблаговременно избегать трудностей. И в больничку не
  лягу. Здоров. И не привык задницу в кусты прятать. Извини.
- Не понимаю, почему ты?! Ведь можно же…
- Нельзя!!! Кто, если не я, понимаешь?! Мне отец так говорил! И дед!
- Сейчас другие времена!
- Жена, в любые времена семью, дом, женщину, родину нужно идти и защищать. Ты хочешь жить в мире?
-Хочу, конечно.
-Вот и мир тоже нужно защищать. И кто, если не я, должен ТВОЙ МИР защитить? И хватит причитать. Собери в дорогу.

Он тогда так и не дал ей продолжить разговор. А теперь её Ваня на линии боевых действий, командует ротой. Звонит почти каждый день, бодрым голосом спрашивает о друзьях, шутит, но непонятные сны тревожат молодую жену, лишая покоя. Точнее, один, настойчиво повторяющийся сон, пугающий гулкой пустотой двора, скрипом качелей и громким зовом невидимого Вани:

- Маша-а-а!

Словно сказать что-то хочет. Может позвонить самой? Но вдруг помешаю? Просил же не звонить. Может подождать, пока наберёт? А вдруг случилось что и не может? Как быть-то? …Нет, лучше уж пусть ругает, чем терпеть разъедающую изнутри тревогу.
***

В одном из районов спецоперации хмурым ноябрьским утром выпал снег, запорошив лощину, дорогу и поле за посадкой. Явление пушистых снежинок в ноябре не диво. Бодрит, знаете ли, снежок солдатское сердце, похрустывая под ногами. Но дело в том, что маскировочных  сеток на складе просто не было. Пропил ли их худосочный завскладом или старшина куда на сторону продал, - сказать сложно, да и что об этом говорить? Зима пришла на позиции, снег укрыл землю пушистым пледом, а на белом полотне очертания орудий, фигуры солдат, снующих туда-сюда, проступали как на экране: четко, внятно, словно сквозь узкий паз прицела: стреляй сколь хочешь.
Иван собрал роту и повёл в посадку за ветками, надеясь, что падающий снег запорошит ветви деревьев, если их быстро принести и закрыть орудия, Но от веток с остатками сухих листьев толку было мало. Тогда Иван отправился к командиру с предложением укрыться в лощине или в посадке, чтобы хотя бы самоходки не мозолили противнику глаза.

- С какого перепуга отступить предлагаешь?
- Не отступить, передислоцироваться в целях маскировки, товарищ командир. Снег же, мы как на ладони у противника.
- Отправь бойцов на склад за маскхалатами и маскировочными сетками. Всему вас учить надо, салаги.
- Нет на складе ничего. Маскхалаты забрали разведчики, сеток и не было.
- Как нет? Не может быть? У завскладом спроси!
- Так уже спрашивал, он невнятное что-то бормочет.
- Понял, вызови его ко мне, сам проверю.

По итогам проверки командир отправил завскладом на 5 суток на сельхозработы: делать маскировочные насыпи, самоходки велел отвести в лощину, маскировочные сетки заказать снабженцам.

- И сколько ждать, когда снабженцы справятся?
- Не знаю, я не волшебник!
- Перебьют же ребят! А завскладом по ходу волшебник, были же сетки! Он же неделю копать будет!
- Поможете, не маленькие. И за ним присмотрите, пускай поработает!

Иван шел к себе в роту, когда Маша наконец решилась нажать кнопку вызова:

- Привет, Ванечка! Как ты?
- Привет, Машуня. Иду в роту. По снегу иду, между прочим. У вас снег выпал?
- Немного совсем, пора уже, ноябрь наступил…
- Демаскирует он нас, понимаешь? А сеток и маскировочных халатов нет!
- Демаскирует вас? Это как?
-Хреново это, противнику видны, как на ладони, понимаешь?
- Ой…. А что же делать? У вас же должны быть сетки эти. Скажи командиру, не молчи!
- Не знаю, Машуня, что и делать. И командир не знает. От него иду.
- Ванечка, а из чего делают-то сетки эти? Где их брать?
- Не знаю, Маша, ей Богу не знаю. Где-то делают, наверняка. Где-то возможно на складах пылятся, но где именно?!
- Ваня, давай я сейчас тётке Зинаиде позвоню, она на швейной фабрике лет двадцать уже работает. Должна знать. Они там всё шьют.
- Позвони, конечно, но вряд ли она станет по твоему звонку сетки шить или маскхалаты, у них же график, план, да и сырья нет, наверное.
- Сырья?
- Из чего-то ж шить эти халаты и сетки нужно, верно?
- А может есть, а нет, так найдут, пусть ищут, раз нужны,
я ж не для себя прошу!

***

       Маша позвонила тётке, но та ответила, что никаких маскировочных сеток они никогда и не шили. Белые халаты шили, когда был заказ, для медиков. Года два назад.

- Чего ты суетишься, Маш, привезут им халаты и сетки, у них специальная служба есть.
- Теть Зин, ты что, снабженцев не знаешь? Привезут к концу месяца, а если Ваню ранят за это время? А у него рота. Десять человек, тёть Зин. Нельзя ждать!
- И что ты предлагаешь?
-Звони начальнику цеха, сейчас звони, проси начать шить сетки и халаты.
- Из чего шить?
- А из чего их шьют, что надо?
- Сетки можно крутить из чего угодно, лишь бы белого цвета. Их и шить не надо.   Собери подружек и делайте. А про халаты маскировочные я поговорю с начальством.
- Сейчас поговоришь?
- Сейчас и поговорю, раз просишь.

Тетка Зинаида не подвела, позвонила в профком фабрики, в пресс-службу, начальнику цеха. До директора дошли тетки, убедили развернуть компанию по пошиву маскировочных костюмов для солдат. И нашлись добровольцы, чтобы шить после смены, задерживаясь на 2 часа. И ткань удалось получить по бартеру у смежников. Партию из 100 костюмов к концу недели отгрузили волонтёрам, согласившимся отвезти коробки на личных автомобилях в расположение части, где служил Иван. Вдохновленная Мария на этом не остановилась. Несколько дней не выходила из дому, собирая волонтеров для очередной кампании в соцсетях: Маша размещала объявления и объясняла людям, что на фронте солдатам-артиллеристам, защищающим их дома, жизни, мирную жизнь, нужны маскировочные сетки для орудий. В её интернет-отряде было уже более двадцати женщин, бережно хранивших свои свадебные платья в коробках, шкафах, на антресолях и в гардеробах, словно талисманы, обереги семей, женственности и счастья.
Люди отозвались. Женщины, ранее не соглашавшиеся продать или подарить подвенечные наряды, согласились свить из них маскировочные сетки. И днями напролет кромсали кружева, резали расшитые серебром вуали, сплетали в жгуты, чтобы укрывать стальные стволы орудий. И открывали двери курьерам, доставляющим охапки кружевных юбок, рюшей от тех, кто тоже хранил свадебные убранства. Облака из вуалей лежали у ног мастериц, без устали уничтожающих сверкающие блестками и стразами убранства.

Маша давно уже искромсала свое свадебное платье, свила сетки из нарядов нескольких своих подруг и знакомых, вытащила платья у родственников, обошла соседей и обзвонила однокурсников по университету. Почему-то она была уверена, что платье, которое считала оберегом для себя, сбережет и Ивана, его солдат, а это главное.

Мне бы очень хотелось завершить историю о любви Ивана да Марьи счастливым финалом, но война есть война. И она всё ещё длится.  Война ломает жизни, тела и судьбы, её безжалостное горнило не знает пощады. Но одно я знаю наверняка: солдаты, закрывающие орудия сетками, из которых выбиваются цветы, кружева, рюши, будут стоять насмерть за мир в наших домах, за детский смех и покой в миллионах семей, за трудолюбивые руки матерей и жен, сестер и подруг, за веру в могущество любви и верности.