Выпей отвары трав. Глава 11 Кирха

Глава 11. Кирха

И вдруг Маша поняла, что означает слово "тоска". Вроде бы всё было в порядке, но периодически вдруг словна волна накрывала –  дико хотелось домой, в родной Светогорск.
  Было ясно, что дома Машу не ждёт ничего хорошего. Бабушка Рита, конечно, всегда примет и поддержит, но мужа-то нового она внучке не найдёт! Маша больше никогда в жизни не хотела коротать вечера у телевизора, с тоской прислушиваясь к соседским скандалам за тонкой стеной и гадая: пора ли звонить участковому, или сегодня супруги упьются и отрубятся раньше, чем дело дойдёт до серьёзного мордобоя?
  Квартира без ремонта, работа в садике – зарплаты хватает лишь на серые макароны с дешёвыми сосисками.   Простенький маникюр в салоне  – недоступная роскошь. Ладно, к бедности нам не привыкать! Самый  страшный  сон девушки на выданье – незаинтересованные, унылые и бесперспективные мужчины.    Воспоминание о своих прежних неудачных кавалерах заставляло Машу сжимать   зубы и напоминать себе: я люблю мужа!
– Терпи, учи язык, не сдавайся! – внушала Маша, умываясь,  своему отражению в зеркале, – терпи, коза, а то поедешь домой и будешь там опять вопли соседские слушать!
 Одно радовало: свекровь отстала наконец-то со своими чаями. Смотрела по утрам на заспанную Машу немного настороженно, выжидающе, иногда делала небольшие  замечания по части ведения хозяйства – ох, ну и зануды же эти немцы в быту!  – но было ощущение, что с фактом  существования невестки она наконец-то смирилась.
   Эрих много работал – то в конторе, то дома за компьютером. Выдавал Маше еженедельно  наличные деньги, которые та могла тратить по своему усмотрению. Проматывать  евро было решительно  негде – до окрестных деревенек пешком было шагать прилично, да в горку, к чему Маша была непривычна.
    В первое время после приезда она с изумлением наблюдала, как бодро, опираясь на палку, взбираются по склонам местные  сухощавые бабули. Всё же горцы – это отдельный сорт людей. В этих местах нужно родиться,  равнинному жителю, увы, никогда уже не стать горной козочкой. Сама Маша едва переводила дух, совершая очередное  восхождение по местному извилистому шоссе.
  На автобусе девушка ездить в одиночку пока что побаивалась по причине слабого знания языка, но на пешие вылазки в окрестные деревни уже иногда решалась.
   Как-то раз она забрела в тихое село  на десяток домов, посреди которого возвышалась гигатская, упирающаяся шпилем  в небо лютеранская кирха.
В кирхе играл орган – гигантский позолоченный инструмент. Маша вжала голову в плечи от мощного напора звука, но  не сдалась, прошла в центр зала и присела на жёсткую скамью.
 За органом сидела хрупкая молодая женщина. Когда музыка смолкла, органистка встала и приветливо помахала Маше с балкона:
– Hallo!
Маша не испугалась, решила ответить, старательно подбирая слова:
– Hallo. Ihre Musik ist sch;n! (Вашa музыка красива)
– Простите, а  вы ведь русская? – звонко спросила органистка.
– А как вы угадали?!
– По акценту и по интонациям. Я же музыкант... Всё слышу. Но если честно – у вас такой вид растерянный, а до меня дошли слухи, что на мельнице поселилась русская девушка. Здесь все друг друга знают.
 Органистка быстро сбежала по ступеням в зал. Ростом музыкантша оказалась выше  почти на полголовы, и потому слегка ссутулилась, присела, стараясь, чтобы глаза оказались на уровне глаз собеседницы;  её острый, проницательный взгляд одновременно смущал и привлекал.
"Вот что такое – горящие глаза, оказывается", – подумала Маша.
  Эта девушка была очень непроста, с ней сразу захотелось дружить, – тем более, что других русских женщин, близких по возрасту,   Маша пока поблизости не обнаружила.
– Будем знакомы, я Кира, – сказала органистка, протягивая узкую ладонь и словно бы впиваясь в Машу тёмными мудрыми зрачками, – я живу здесь в деревне второй год, заправляю всем местным искусством…
– А я Маша, только приехала,  пока ничего здесь не знаю и  не понимаю, – Маша невольно улыбнулась новой знакомой.    Кажется, жизнь начинала немного налаживаться.