Дырокол

    В одном лесу жил - был Ёжик.  С недавних пор стал он сомневаться. Даже не знал, кто он- Ёж,  или клон того самого Ежа. Ему даже стало казаться, будто сознание на несколько секунд перемещается в его же, не захороненное мёртвое тело, что лежит возле полотна железной дороги. Иногда он даже слышал: поезд пронесся, а от перестука колес задрожали рельсы, и дрожь  понеслась вниз с высокой насыпи и устремилась в лес. На соснах шишки стали покачиваться, а рыжие иголки cосен и листья берёз осыпались. И видел Ёж наяву жуткую явь, словно лежит его маленький трупик на спине, смотрит голубыми глазами в небо, а листья с иголками засыпают его тонким слоем. Он даже чувствовал окоченение и холод, проходящий сквозь колючую шкурку и прикосновение осени - поцелуи гниющих батарей фотосинтеза. Ух, и страшно было Ежу в такие моменты, но видение вдруг исчезало, словно он не клон того лесного трупа, а самый настоящий Ёж и есть.

   Ёж часто думал о своей жизни и грустные мысли его посещали. «Пушкина убили, Есенина убили, Талькова убили, Цоя убили, а меня никто никак не убьёт, такая вот я бездарность». Прибежал Ёж на лесную полянку, а там  бушует день молодёжи. По периметру стоят охранники с дубинками. Должны они были охранять лесное зверье от волков, но вместо этого сами в них  превратились. Им только в руки попадись,  могли запросто почки отбить, и даже убить на всякий случай. А недавно они связались с шакалами и открыли в лесу сеть по продаже безумной пыли. Стояла машина с падальщиками, и лесное зверье шло к ним потоком. Безумная пыль делала счастливым, но от неё краснели глаза и постепенно отключался мозг. Но зверью наплевать было на будущее, потому что нет его, как и мозга. Много зверья ушло в могилы. Торговля пылью приносила нереальный доход, но численность населения стала сокращаться. Однако по отчётам из ЛЕССТАТА выходило, что прирост наметился. Отчетность поправляли   приезжие кролики с семьями из восьми-десяти детей.

  Нарядный Барсук залез на трибуну:

- На повестке дня два вопроса. Отчёт лесного братства о проделанной за год работе. И освещение праздничных мероприятий. Разрешите начать со второго. Давайте проголосуем, хотя, думаю, не надо.

-Не надо, не надо! - закричала уже изрядно выпившая толпа.

-Наша молодёжь-  наша гордость и наше будущее. Им поднимать лес, строить плотины, возводить нары, то есть норы, гнёзда, родить смену и воспитывать. Мы чутко прислушиваемся к их нуждам и развиваем инфраструктуру. Недавно братство выделило средства на возведение капитального жилья, и тридцать молодых семей получили его бесплатно.

-Это были барсучьи семьи,- уточнила Сорока  известный факт.

-Не остаётся без внимания программа развития сельских территорий, -продолжал Барсук,- из федерации получили транш. Барсук Семёнович, начальник отдела строительства, сейчас нам доложит об освоении двухсот миллионов рублей.
Барсук Семёнович, кряхтя, подошёл к микрофону. Зайцы помогали, несли его живот в четырёх лапках.

-Хотели построить асфальтовую дорогу, чтобы улучшить транспортную доступность к нашему селу Утекаево, но использовали средства нецелевым назначением. Крыша у школы совсем прогнила, нужно было срочно отремонтировать….

-На крышу из министерства образования деньги пришли, -крикнула Сорока, за что получила шишкой в лоб от самого маленького Барсука Жиротоптыша, взлетела и уселась на ветку сосны.

-Но, к сожалению, нас подвели тендерята,- продолжал начальник отдела строительства.- Выиграли тендер даже не бобры, а никчемные строители  белки. Просто у рыжих был компьютер, а у бобров опыт. Белки что-то на крыше делали и стучали молоточками, но осенью крыша пропустила сквозь себя ливень и школа была затоплена, десять младших школьников- лягушек — утонуло.

-Школа рухнула, половину кирпичей своровала Барсучиха младшая себе для коттеджа,  не унималась Сорока, но никто её не поддержал,  косясь на охранников.

-Тогда мы бросились искать средства, с помощью Бурсучих младшей и старшей они были найдены в отделе здравоохранения. Мы сразу же поощрили их, незаменимых  тружениц, премиями в размере годовых окладов.  Финансы нам отправлены из центра, чтобы  приобрести новое оборудование для сельской больницы, аппараты МУЗИ, КУЗИ, в общем, я не знаю, как они называются, сейчас  доложит Барсук Белохалатный.
-Дорогие сограждане!- откашлялся очередной Барсук, родственник Барсучий. - Пришло дорогостоящее импортное оборудование из центра…

-Что пришло, оборудование или финансы?-  завопила Сорока, но Малыш Жиротоптыш метко выстрелил в птицу из пневматики.

-Чтоб Вы сдохли,- сипло крякнула Сорока, сделав на ветке сальто и  упав камнем вниз.

-Мы решили, нет смысла его устанавливать, - продолжал Барсук Белохалатный, - применили принцип стратегического планирования. В  следующем году грядет оптимизация медицины. Областной министр здравоохранения попытался подвергнуть сомнению это глобальное сокращение, но в главке ему намекнули на «собственное желание». Впрочем, зачем нужны сельские больницы? В соседнем городе больницы останутся, можно ездить туда за срочной медицинской помощью.

- Ваши Барсучихи в Европу ездят рожать, - хрипло заметила Сорока, лежащая на земле. Жиротоптыш, проглядевший падение с дерева, подбежал к жертве и пнул ее, птица улетела в кусты.
  Снова  трибуну занял Барсук Великий:

-Позвольте мне в  торжественный праздник обратиться  с  просьбой. Наше братство остро нуждается в молодых кадрах. Молодёжь уезжает из села в город и устраивается вахтерами. Их привлекает гибкий график, сутки через трое, и заработная плата. Теряем специалистов. Отдел сельского хозяйства обескровлен, недавно умер прямо на рабочем месте Черепах Мадагаскарский. Он приехал к нам по распределению двести лет тому назад и был незаменимым тружеником в отделе. Никогда нам не забыть его плодотворной работы. Он отважно совмещал две должности: его накрывали ровной полированной доской, превращался в журнальный столик,  периной — сиденьем для начальника отдела. А иногда был  просто тумбочкой с глазами. Давайте почтим его память миллисекундой молчания. Если у граждан есть  пожелания по поводу работы нашего лесного братства, пишите письма.

-Не работает Ваш ящик, сколько раз писал,  - отозвался Ёж, - ответа все нет.

-По какому вопросу  уважаемый Ёж хочет к нам обратиться? — спросил Барсук Великий.

- По поводу трудоустройства в аграрный отдел.

-Мы остро нуждаемся в молодой смене, мы уже слишком стары и немощны, - сказал Барсук Семечко, которого вывезли в инвалидной коляске. – Приходи, Ёж,  с документами. И Семечко даже благосклонно улыбнулся Ежу.

-На этой оптимистической ноте мы закончим подведение итогов работы лесного братства, а Вас, уважаемые жители, ждёт концерт, где выступят учёные черепашки и морские свинки.

   Праздник был хорош, но Ёж не любил праздников. После каждого мероприятия  лес утопал в звериных экскрементах, и неприятно было идти по ним. Ёж побежал домой, представляя себя работником сельского отдела в лесном братстве. Но утро всё расставило по своим местам, а, скорее, оставило Ежа без места. В отделе кадров развели лапами:

-Где же  раньше–то были? Два месяца длился конкурс на замещение вакантной должности, но такого редкого специалиста в нашем селе так и не нашли, пришлось взять человека с улицы без всякого образования.
 
   И тихонечко Ежу  прошептали: «Да ты в своём уме, с аграрным образованием в сельский отдел лезть? Ты же сразу поймёшь, где погектарную поддержку недоплатили, где субсидию на молоко разбазарили, где построили на федеральные деньги комплекс, а потом взяли и обанкротили. Ты разве Барсук? Ты какой-то Ёж ».

   Ёж стоял, моргал  голубыми глазками и снова вдруг почувствовал себя трупом. Снова он лежит в лесу, только погода теперь изменилась, снег тихонечко пошёл, и снежинки заметают лес. Трупу стало очень-очень холодно. Понял Ёж, почему мертвецов закапывают под землю, чтоб им  не мёрзлось. Заметил, что  падальщик отгрыз у него переднюю лапу, а ворон выклёвывает глаз, но боли не почувствовал. Был он тряпичной куклой и не мог понять, почему законы вселенной перестали действовать, и для чего его душа перемещается в неприкаянное мёртвое тело. Клон с его памятью и интеллектом продолжает жить вместо него. Ёж вдруг поднялся, а птица улетела, держа в клюве глаз. Он подумал и решил, что раз могилы нет, то значит, он должен её сделать сам. Не дело лежать под открытым небом и ждать, когда лесные жители растащат до последней косточки. Он посмотрел на оставшиеся три лапы и увидел очень длинные когти на них и даже обрадовался  безобразию. Ими будет очень удобно копать.

- Но есть  одна свободная вакансия, - вернул Ежа на землю кадровик,- В общественной организации не занято место  дырокола.

   Ёж обрадовался и стал с тех пор называться Дыроколом. Чем занималась  общественная организация, не мог он понять на протяжении первого года работы, второго, третьего. Какая-то суета каждый день присутствовала, и приходилось ему писать то протоколы с заседаний, то письма и отчёты разные. Иногда в его кабинет вбегала конница Буденного. Назвали их так потому, что были они древними. Маразм уже вскрыл их черепную коробку, попытался съесть мозг, но не смог прожевать и выплюнул назад. Так они пережеванными и ходили.  Назывались они круто -  Советом Дурнейших при Медведе. Этих дурней собирали со всего села. Нашли одну трясогузку, что умела трусы шить и выслуживаться, и наметили кандидатуру на должность заведующей комиссией по промышленности. Двух тупых горлопанов, что никогда в жизни ничего не делали, а только перед начальством заискивали и сплетни грязные разносили, ввели в состав комиссии по сельскому хозяйству. И вот когда они вбегали в кабинет Ежа,  такое начиналось! Суета, кутерьма, безумие очумевших, зажравшихся кляч. На заседаниях они трясли своими корочками Совета Дурнейших и никому не давали слова.

-Ничего в сельском хозяйстве не понимаем, - тараторили они,- но и вам ничего сказать не дадим. Потому что вы дураки, а мы — при Медведе.

А Медведя давно уже окружили со всех сторон лизоблюды,  поддакивая и заучив:
 «Зарплаты высокие у людей, работы навалом». По отчетам Центра Скоторабства выходило, что в селе столько вакансий, что можно каждому неработающему устроиться сразу на два места. Вот только по зарплате выходил полный секвестр. Обещали в скоторабстве хороший оклад с премией, а на практике зверьё получало шиш да маленько.

   Медведь чувствовал, что ему беспросветно врут, но когда приходило время докладывать Главному  о достижениях села Утекаево,  тоже врал. Если сказать правду- попрут из Медведей в Барсуки.

   Ёж  был рад, что устроился на работу. Но по этому договору отчисления в пенсионный фонд ему не шли. Как-то раз начальник Ежа, Пузырь, дал  задание  заняться государственными закупками для отдела.

-Иди, Ёж, напиши техническое задание на ручки, карандаши, бумагу.
Написал Ёж бумаги и отправился в отдел закупок. Там сидело два страшных зверя, крысы Дина Гнобильевна и Мина Рифовна. Гнобильевна всегда улыбалась, а Рифовна хмурилась и кусала губы. Гнобильевна была худа и сера лицом, а Рифовна пышно разъелась на сладостях, и встать из-за стола  не могла. Стол вставал вместе с нею, и приходилось его отдирать Гнобильевне  от полного тела сотрудницы.

-Написали техзадание на ручки,  что ж вы натворили!- грозно пищала Гнобильевна.

-Сайт Лесзакупок читает каждый китаец, и каждый второй откроет производство, чтобы подделать ваши ручки и продать.

-Разве двадцать ручек способно окупить открытие новых производственных мощностей?

Гнобильевна попыталась думать, но делать этого она никогда не умела и всегда уходила от любого ответа крысьей хитростью:

-Вашего техзадания нет в нашей папке.

-Только что отдал Вам  прямо в лапы.

-Неведокуда,- ответила Рифовна, что в переводе означало неведомо куда в неведомое место. - Но по любому неправильно написали. Чтобы ручки не подделали, надо измерить длину ручки, колпачка, диаметр ручки и стержня, а также весь футляр перемерить.

  И отправился Ёж на склад оптово-закупочной фирмы. А там  звери с линейками, сантиметрами, транспортёрами ползают на брюхах перед  техникой. А другие звери, у которых в отделе лесзакупок сидят адекватные сурки, ничего не измеряли, а только хохотали. Старик Песец разобрал пассажирский автобус до винтика. Измерил каждую деталь, и даже чертёж каждой детали сделал. А вот собрать машину не может. Первый раз собрал, три болта осталось, но вместо автобуса получилась соковыжималка. Разобрал конструкцию, заново собрал, два болта не у дел, вышла мясорубка. В третий раз собрал автобус, один болтик никуда не вошел, получился вертолёт, а Ежу досталась всего лишь ручка. И очень он обрадовался этому факту.

-Звери! - закричал  Песец. - Только что позвонили с соседнего леса,  по закону мы имеем полное право не заниматься мракобесием,  достаточно указать лишь название фирмы.

-Да здравствует отдел закупок из соседнего леса!- засобирались домой. Было очень поздно.

    Ёж подумал: «Рассвет зиждется закатом или закат просыпается рассветом? Утро- это когда ночь ушла, или когда день пришёл?»

   Бежал он  звериными тропками, и мрачные мысли его настигали. «Зверь, уходящий из жизни добровольно - сильный или слабый? Силён ли он, ставя точку на своём существовании, или  настолько слаб, что не может нести свой крест?»

   Ёж шёл рядами хозяйственного отдела и засмотрелся на крепкую верёвку, на топор и прикидывал: «Что такое смерть?» Недавно бывший коллега Ежа, Енот-полоскун,  умер. Когда зверь долго болеет, принимает лекарства, капельницы, ему делают операции, то близкие уже как бы примеряют боль утраты. Но Енот умер мгновенно, тромб оторвался и закупорил сердце. Ещё утром он оббегал не одну организацию, все его видели здоровым и крепким, а вечером его не стало. Ёж набрал по памяти телефонный номер:

-Алло, - ответила Енотиха.

-Это норка Енота?

-Да.

-Он дома?

-Так и есть.

-Он умер дома? Он и мёртвый, и дома?

- Похороны завтра. Приходите.

- Жизнь, она как зебра, полосатая, - говорил Енот часто.

Впрочем, достались им разные зебры. Его была полосатой, а у Ежа вороная. Неожиданно Еноту предложили поучаствовать в выборной компании.

-Представляешь, - кричал он в телефон, -не знаю, что делать: то ли за границу ехать, то ли новую норку купить. На что истратить?

Спустя три месяца  грустным голосом сообщал:

-Непонятно, как можно такую кучу пропить?

    Пил он всегда по двум причинам: в минуты радости и грусти. Можно сказать, что другого эмоционального фона у него никогда не было, поэтому он всегда пил. И вот, спустя несколько месяцев после смерти, он приснился Ежу в просторном тёмном помещении.

-Наконец-то ты пришёл, я так ждал, — сказал он.

    Погостил Ёж и собрался уходить, но перед дверным проёмом стояло существо двухметрового роста. Оно как-то странно посмотрело:

- Живой! Проходи.

Ёж остановился в проёме,  Енот тоже захотел уйти, но существо непреклонно:

- Мёртв. Остаёшься.

   За Ежом закрылась дверь, и было слышно, как Енот плакал навзрыд:

-Отпустите меня домой! Я хочу домой, я соскучился!

   Ёж вспомнил, при жизни Енот никогда не плакал. Он мог неудачно перепрыгнуть через забор и сломать руку, его могли кинуть работодатели, но  это не выводило взрослого зверя из себя. Слышать его безудержные рыдания  нестерпимо больно.

   Ёж обернулся посмотреть на дверь, но за ним была крышка гроба.

С тех пор прошло семь лет. Жизнь  напоминала одну сплошную чёрную полосу. Сколько Ёж ни искал белых пятен на своей зебре, так и не нашёл. Сколько усилий  не прикладывал,   ничего и нигде не мог добиться. Отчаяние пришло великое. Все ежовское существование - череда бессмысленных мучений. Есть пословица о том, что нужно открыть семь дверей и найдёшь то, что нужно. Это неправда. Он открыл семь тысяч семьсот семьдесят семь дверей, но  не нашёл искомое.

   Ёж решил покончить с жизнью, как с полностью бесполезным проектом. Пришёл на мост, забрался на перила, и быстро прыгнул вниз. Была такая уверенность, что теперь его сознание либо навсегда исчезнет, либо попадёт в другое измерение. И вдруг он перестал ощущать своё физическое тело, но чувствовал и слышал.

  Состояние спокойного блаженства постигло червяколюба.  Светящийся тоннель,  он летел и понимал, как здесь хорошо. Но вдруг он снова оказался в только что покинутом мире. Услышал шум автомобилей, едущих по мосту, плеск волны о катер, чьи-то шаги рядом. Был единственный эпитет  этого мира - суета. Глупые, никому не нужные поступки, тревожные, судорожные попытки что-то сделать  в итоге ни к чему не приводили. Грехи пожирали зверей, и после смерти они превращались в кладбищенское мясо. Лишь единицы оставались  мирроточили. Ёж ничем таким не отличался от большинства, и жизненный путь был ничтожен. И так ему захотелось назад, в тоннель, но вернуться было невозможно. Понял, что какая-то сила тащит его на поверхность и уже увидел мост над головой, небо. А потом его положили на землю. Запутавшись в каких-то сетях, еле выбрался. Увидел костёр. Два рыбака сидели возле и грели руки.

-Андрей, что поймал?

-Колючку.

   Рыбак приблизился к реке и пошёл по воде. Достигнув середины, зачерпнул котелок. Вскипятили воду и пили чай. Ёж посмотрел в закопчённую кружку: «Вы пьёте не фильтрованную воду?»

-Чего это вдруг ты стал думать о здоровье? -спросил Петр- Полчаса назад летел с моста и не думал, что труп твой будет синий, а рыба и раки съедят лицо и уши.

-Я не хочу в этот мир, зачем вы меня воскресили?
 
    Но он ничего не ответил. Над головами рыбаков, спасающих живые души, светились нимбы. Андрей и Петр – именно им поручил Господь ловить человеков. Год истёк с тех памятных событий, но Ёж так и не понял, зачем его спасли. В его глупом мире ничего не изменилось. И он решил уехать в большой город,  устроился  журналистом в АгроВоз. Выпускающий редактор частенько повторял:

-Радует меня, что не только в нашем министерстве  зверьё бюджетные деньги растащило, во всех министерствах такой бардак. Деньги украсть легко. Вот, например, научились их в землю закапывать. Получили миллионы рублей на строительство системы. В одном месте вырыли ямку и закопали небольшую такую трубу, километровую. А дальше вообще никаких труб не провели. Но, отсчитав положенные по проекту десять километров, вырыли ещё один участок, и как будто вывели километровую трубу. А когда запустили систему, то она не работала. Приезжают комиссии и ничего понять не могут, почему же нет воды? Нет её и нет. А деньги бюджетные уже в оффшорах.

   И только тогда Ёж понял, почему зарплату решили сократить: чтоб ВВП поднять, потому что дошла страна до грани нищеты и полного разорения. Часто ему приходилось участвовать в экспресс-опросах.

   «Что Вас больше всего беспокоит?» Ответы  наляпаны: жилищная проблема, тарифы на ЖКХ, качество медицинских услуг, и так далее и тому подобное. Ёж искал  графу с обозначением проблемы, ****и на окладе, но она  не обозначалась. Почему-то мир превратился в публичный дом. В Интернете проститутки оголяли свои части тела, страны-проститутки постоянно меняли свои позиции, в зависимости от политического ветра, на работе проститутки ничего не умели делать, но их держали при себе, как близких сердцу шлюх.

    Издалека город казался волшебной норкой с реальными перспективами. Но внутри  звери были еще зверее, чем в сельском лесу. Городские носили на себе меховые шкуры, имели по несколько норок на соседнем континенте. А многочисленные безнорочные находили ночлег в легких метрополитена. Укрывались рваными одеяльцами, жались друг к другу грязными спинками и спали в тёплом воздухе, пропахнувшем зверями. Утром приходили дворники и требовали покинуть ложе - металлические решетки, и с неистовством выметали банки и обёртки. Безнорочные нехотя вставали, растирая замертвевшие лапы, брели в метро, расхватывали бесплатные свежие номера газет и возвращались назад. Уборщиков уже не было. Звери накидывались на новости и читали, читали. За этим занятием их часто наблюдали из окон рядом расположенной библиотеки профессора, доктора, весь цвет творческой интеллигенции. Они появлялись в пыльной науке только затем, чтоб написать очередную научную работу, но никогда в их голову не шли мысли о несчастной участи наблюдаемых  животных. Сердца золотонорочных давно ожесточились и не принимали чужой боли, страданий.

   А всему виной -  кровь, она растекалась по  городу, и нельзя было по нему пройти, не замочив лап. Каждое утро Ёж шёл по крови и его сердце тоже ожесточалось. Он жил возле одной станции метро, рядом с которой находился памятник народному герою, сражавшемуся за свободу. Ступени этого памятника были сделаны из красного камня, из народной крови, стекавшей каскадами к самому метро. И никак не пройти, не наступив. И каждое утро Ёж шел по окаменевшей крови и думал о свободе.. Свобода -это когда ты приходишь на Красную площадь без всякой наружной оболочки –одежды.  Ёж ходил по крови и спускался в метро, а там крови уже по колено. Старые бабушки стояли с табличками «Пенсия — шесть тысяч рублей, пожалуйста, подайте на лекарства». Аферисты просили денег на дорогу домой. К тому же подземелье было лучшим местом для расправы. В такой густой толпе можно подойти очень близко к жертве, и, пырнув, замести следы. Многие станции были выложены красным камнем до самого потолка. Не только подземный транспорт, но и реки текли кровавыми потоками. Неглинка стала горячей и красной от скидываемых в неё трупов.

   Как-то Ежу открылось будущее. Было это в пост, когда небеса для верующих открываются. В сознание пришло видение. Ёж стоял возле реки, а она несла в своих водах куски барсучьих тел. И не следовали они физическим законам, не уходили под воду и не выныривали на водоворотах, а неслись по течению, едва касаясь бурной глади. Отчетливо были видны на трупах яркие белоснежные рубашки, черные костюмы.
-Переворот, - догадался Ёж, и понял, что равновесие пошатнулось, злые силы продали лес и город другим зверям и скоро настанут самые печальные времена.

Изображение от kuritafsheen77 на Freepik.