Дульсинея

(Из жизни одинокой женщины)

Неправда, что женщина не умеет быть другом мужчине!
Нашей дружбе с Ириной Муратовской много лет, начи-
налась она очень и очень романтично. Именно так, как по-
ётся в известном романсе:

Вы помните поезд и наше купе –
Любви незабвенной начало?
И был вместе с нами кудесник Шопен,
И музыка в сердце звучала.

Кому – любовь, кому – страдание, но дружба у нас по-
лучилась крепкая. Как-то мы говорили с Ириной о жен-
ском одиночестве. Я опрометчиво заявил, что красивые и
успешные женщины никогда не бывают одинокими. В от-
вет Ирина рассказала небезынтересную историю.

Её звали Дульсинея. Разумница. Красавица из красавиц.
С серыми огромными глазами. Успешный музыкальный
критик. Заядлая театралка. Фитнесом занимается – три раза
в неделю плавает в бассейне по утрам. А модница какая! «И
куда мужчины смотрят?» – не раз подумывала Ирина. Вид-
но, не туда, потому что Дульсинея – одинока: ни мужа, ни
друга сердечного. С именем ей, конечно, не повезло: кто-то
при знакомстве переспрашивает, как её зовут, кто-то начи-
нает ёрничать, передразнивая, мол, Дуся и есть Дуся, а ни-
какая не Дульсинея. Но подруга всегда была против такого
упрощенчества. Ира зовёт её Дульсичка, иногда – Дульсия,
но не всем это позволено. А когда к имени добавляется от-
чество, то слишком привередливому мужчине становится
совсем невмоготу. На что уж интеллигентный директор ки-
евского издательства Игорь Ростиславович, и тот не сдер-
жался и как-то сказал:

– К имени Дульсинея ещё можно привыкнуть, но Карла
душа не принимает. Дульсинея Карловна! Язык сломаешь.
Лучше уж просто Дульсинея или Дульсия!
– Игорь! – пыталась образумить его Ирина. – А что –
Карл? Чем тебе не нравится? С выдумкой были родители
Карла из Полтавы и назвали мальчика в честь короля швед-
ского. И Карл Петрович с выдумкой оказался – дал дочери
имя Дульсинея. Хорошо, что не назвал Дульсинеей Тобос-
ской! Дульсичка – настоящая женщина, в отличие от пре-
красной дамы Дон Кихота! Одни серые глаза чего стоят!
– Серьёзная слишком. А мужики весёлых любят.
– Игорь, давай познакомим её с хорошим мужчиной. Ей
уже тридцать пять, а она – нецелованная. В моём издатель-
стве – одни женщины, и все при мужьях. А у тебя не най-
дётся достойного жениха для нашей Дульсички?
– Уволь, Ира! Ещё бабы донесут жене, и она подумает, что
для себя стараюсь. Ну её к чёрту, твою Дульсинею! Пусть луч-
ше запишется в какую-нибудь геологическую экспедицию
или в союз поэтесс, куда захаживают мужики неуёмные.
– Да ты что! Она любую оперу по полочкам разложит,
по-французски свободно говорит! Её статьи о музыке в Па-
риже печатают! Всю жизнь среди меломанов. Нечего ей де-
лать в тайге среди мужиков, медведей и комаров!
– Родиться ей нужно было в другое время и в другом
месте. Имя странное, отчество странное. Дульсинея родом
из Полтавы!

Вероятно, Игорь специально отводит от себя подозре-
ния, ведь ему явно нравится Дульсинея! Впрочем, ему все
красивые женщины нравятся. Он по натуре эстет, окружа-
ет себя редкими вещами и эффектными женщинами. Как
большинство видных мужчин, он сродни нарциссу. Любит
и себя, и когда его хвалят. Но на авантюру он не способен!
Хотя кто знает этих мужчин, на что они способны? Вон у
Каролины, корректора из издательства, на что муж был
домашним и покладистым, всё равно не устоял, съехал с
катушек. Она ему двоих детей подарила в свои неполные
тридцать лет, а он вдруг словно взбесился, бросив семью
ради молоденькой продавщицы из супермаркета. Хотя, на-
верное, Игорь прав: есть такие мужчины, которые боятся
женской красоты, есть. Мужчина – трус? Или слишком
гордый, опасается фиаско? Иная женщина только и мечта-
ет, чтобы кто-то её приступом взял! Мечтает, но не может
показать свою расположенность ни намёком, ни взглядом.
Будто бы воспитанность не позволяет, а невоспитанность
говорит: «Что? Да пожалуйста».

Однажды Ирина выбралась во Львов на выставку Олеся
Мыкыты и пригласила с собой Дульсинею. Там познакоми-
лись с двумя художниками – оба высокие и статные, один
брюнет лет под сорок, другой блондин, чуть старше. Они сра-
зу положили глаз на Дульсинею и с неподдельным интересом
стали за ней ухаживать: дали свои визитки, пригласили на по-
этический вечер. А на Ирину – ноль внимания. Ей даже стало
как-то не по себе. Она-то думала, что если пригласят куда-ни-
будь, то сходит ради подруги. Ну не привыкла Ирина, чтобы
мужики её игнорировали! А тут оба, и Влас, и Евсей, чуть ли
не на руках носят Дульсинею. И имя их ничуть не смущает. В
общем, понятно стало, что оба влюбились в Дульсичку. Такое
только в старых советских фильмах случалось, а в наш век...
Ирина решилась оставить подругу с мужчинами:

– Дульсичка, прости, родная! Мне нужно бежать. Муж
сегодня с дачи приедет. Запамятовала я. Обещала ему по-
звонить, не то без меня зачахнет. Сам, без инструкции,
даже котлетку не разогреет.
– Как же так, Ирочка? А я? Я тоже с тобой.
Но Влас и Евсей тут же в один голос закричали:
– Оставайтесь! Мы не отпустим вас, Дульсинея!
– Влас, Евсей! Оставляю вам Дульсичку, – поцеловав
подружку в щёчку, крикнула Ирина.

Она помахала им ручкой – и в гостиницу. Хотя есть подо-
зрение, что в мастерскую львовского художника Мыкыты.
На следующий день с утра Ирина зашла в гостиничный
номер к подружке.

– Дульсичка, привет! Рассказывай. Кто тебя провожал?
– Оба.
– Как оба? В таких случаях один кто-то остаётся. А тебе
кто из них больше нравится? Влас или Евсей?
– Мне оба нравятся!
– Ну, подружка! Ничего себе тихоня! Не было ни одного
ухажёра, а тут сразу два! И как оно было?
– Посидели в кафе. Шутили. Хорошие они. Рассказыва-
ли много о современном искусстве. Мне было интересно.
– Телефон оставила кому?
– Оба взяли мой номер. Обещали позвонить.

И закрутила-завертела Дульсинею волна свиданий с
Власом и Евсеем. Иногда друзья просто приглашали в парк
погулять, а то и в театр вместе ходили.

Как-то Дульсинея позвонила Ирине:

– Ира, давай в кафешке рядом с твоей работой пообе-
даем. Поговорить хочется.
– Конечно, Дульсичка. В час сегодня, идёт?
– Замётано, – засмеялась Дульсинея.

Ирина опешила. Вот это влияние свободных художни-
ков! В речи культурнейшей Дульсинеи появились жаргон-
ные словечки. Что-то дальше будет?

В кафе Дульсинея пришла в модной белой юбке до ко-
лен и лёгкой кофточке, на руке браслет от «Пандоры» и
ожерелье той же фирмы.

– Дульсичка! Модница!! Как твои художники? «Пандо-
ры» – от кого?
– Браслет от Власа, ожерелье от Евсея.
– Невероятно! Ты что, гуляешь сразу с двумя? И подар-
ки от обоих принимаешь?

Подруги долго обсуждали странную ситуацию с ухажё-
рами. Ирина никак не могла взять в толк, что замышляют
друзья.

– А картины ты их видела? В мастерскую приглашали?
Возможно, они никакие не художники. Вдруг они мошен-
ники и просто хотят втереться к тебе в доверие и потом
ограбить?

Оказалось, что в следующее воскресенье Влас и Евсей при-
гласили Дульсинею в свою киевскую мастерскую. Вот это да!

Измученная многолетним одиночеством, Дульсинея
никак не могла решить, кто из поклонников ей больше нра-
вится. Оба хорошие. Влас – весёлый, искромётный, знаток
поэзии и вина. В ресторане он мог на спор по букету опре-
делить марку вина. Евсей, наоборот, был сдержан, скуп на
слова, но всё, что он говорил, ей было очень интересно. Ве-
сёлый синеглазый Влас и степенный Евсей – два сапога без
ботфортов для Дульсинеи!

Ночами она долго не могла уснуть, вспоминала свою не-
задачливую жизнь. Что в ней было? Ничего яркого. Была
любовь в десятом классе к Димке, и он её любил вроде бы.
Пошли в кино, сели на последнем ряду, и как только выклю-
чили свет, парень жарко задышал и, лихорадочно тиская её,
полез целоваться. Она оттолкнула Димку и убежала из ки-
нотеатра. На этом первая любовь и закончилась. В институ-
те появились воздыхатели, но ей не до них было – учёба всё
время съедала. На последнем курсе связалась с аспирантом
Валерием. Но со временем отношения сошли на нет, и потом
она никогда не вспоминала о нём. Видно, так суждено. Му-
жики не те попадались, ни в кого не влюбилась. А тут сразу
два, и такие интересные, оба нравятся ей. Да ещё туда-сюда
мотаться между Киевом и Львовом – чем не романтика!

Накануне визита в мастерскую художников она долго
сомневалась: идти – не идти? А вдруг это не мастерская, а
ловушка? Проверила через интернет. Нет, всё правильно.
Влас и Евсей, художники, мастерская на Владимирской
горке, салон во Львове. Позвонила Ирине:

– Ира, как ты думаешь, мне идти в гости к Власу и Евсею?
– А где у вас встреча?
– На Софиевской площади. Посидим в кафе, а потом в
мастерскую.
– Дульсичка, иди. Обязательно иди. Думаю, что сегод-
ня всё решится. Мужики должны разобраться. А если нет,
предложи им сразиться на дуэли ради Прекрасной Дамы! –
засмеялась Ирина.
– Это был бы выход, – поддержала шутку Дульсинея.

Перед свиданием она перебрала весь свой гардероб и
остановилась на синей юбке свободного покроя и белой
блузке, подчёркивающей её фигуру и бюст. Но начала она
с нижнего белья: тонкие салатовые шортики и в тон им лёг-
кий, но плотно прилегающий к телу топик, заменяющий
бюстгальтер! Вообще-то она может обходиться и без бюст-
гальтера! Маленькие радости.

Гуляли втроём на Софиевской площади. «До чего же
красиво! – думала она. – Купола храмов! Если бы не эта
уродина – гостиница „Хаят“! Зачем её построили в этом
месте? Дань времени? Уступка бизнесу? Политиканству?»

– А давайте не будем обедать. Купим мороженого и по-
лакомимся в скверике.
– Оригинально! – подхватил идею Влас.
– Как скажешь, Дульсичка! Я – за, – согласился Евсей.

Они уселись на скамейке и весело болтали ни о чём.
Дульсинея не могла избавиться от мысли, что сегодня,
именно сегодня что-то должно произойти. И была надежда,
что Влас объяснится ей в любви. А вдруг это будет Евсей?
Пусть будет Евсей! Или Влас? Но пусть, пусть хоть кто-то
из них скажет ей эти заветные слова – «Я вас люблю», как
в романсе на стихи некоего Мареева, который она слышала
недавно по радио:

«Я вас люблю» – слова не новы,
Их говорили и до нас.

Уже два месяца они втроём гуляют по Киеву, и вот-вот
она услышит эти слова. Иначе зачем всё это? Для дружбы?
Двое мужчин и одна женщина. Кто-то из мужчин – лишний.
А если вдруг они скажут, что она должна выбрать сама? Нет,
она не в состоянии этого сделать. Ей нравятся оба.

– Дульсинея, что ты, милая, вдруг прискучила? – засме-
ялся Влас.
– Не заболела, Дульсичка? – забеспокоился Евсей.
– Ребята, а пойдёмте в мастерскую. Мне интересно по-
смотреть ваши картины.

Минут десять ходу, потом по крутой железной лестни-
це куда-то под крышу. Массивная деревянная дверь, за ней
мастерская под куполом из стекла. Море света, изумитель-
ный вид на лежащий внизу город. И картины, картины,
картины. Два мольберта. В углу широкая кровать, покры-
тая огромным цветастым покрывалом.

– Дульсинея, иди в ванную комнату и прими душ. По-
лотенце на столике, – произнёс степенным голосом Евсей.
Его огромные чёрные глаза смотрели на неё с восхищением.
– Да, Дульсичка! Иди. Мы с Евсеем ждём тебя.

И она пошла. Дверь ванной не стала закрывать. Мед-
ленно разделась, осматривая себя в огромном, во всю сте-
ну, зеркале. Стройная фигура. Тугие груди с набухшими
красными сосками. Пока стояла под душем, вспомнила
всю свою жизнь, скучную и одинокую. «А плевать на всё!
Втроём так втроём!» – решила Дульсинея и, завернувшись
в махровое полотенце, решительно вошла в студию. Влас и
Евсей несколько секунд смотрели на неё из-за мольбертов
во все глаза, а потом закричали почти одновременно:

– Дульсинея, ты прекрасна! Взбирайся на стол, и нач-
нём работать!
– Дулься, сбрось быстрее полотенце, пока румянец со
щёк не сошёл.

Картина художников Власа Корнецкого и Евсея Лива-
нова «Дульсинея из Киева» произвела фурор на выставке
в Париже и получила первый приз.

– Ирина, а как же сама Дульсинея? – спросил я, выслу-
шав её рассказ.
– О! С ней всё в порядке. Она вышла замуж за виноде-
ла из Франции и живёт в маленьком городке недалеко от
Тулузы.
– А художники?
– Они продолжают дружить с Дульсинеей и часто быва-
ют у неё в гостях во Франции.
По-своему оценил ситуацию Игорь Ростиславович:
– Конечно, красивая женщина может стать другом муж-
чины, особенно если он женщинами не интересуется.

В тот же день мы с Ириной Муратовской улетели на
море, на Кипр. Ведь нашей дружбе три десятка лет, и разве
кто-то может усомниться в искренности наших отношений?
Хотя такой человек нашёлся. Олесь Мыкыта из Львова,
будь он неладен.