Один апрельский день

Один апрельский день

   Жизнь полна разных историй; вполне обыкновенных и совершенно мистических. Она, как многослойный пирог, основа которого скрыта глубоко в земной мантии, а кремовую верхушку венчают марципановые звёзды.
    Каждый слой пропитан своей уникальной начинкой, и порой кажется, что они , как отдельные миры, друг с другом никак не соприкасаются. Иллюзия. Какой же гурман при поедании станет снова разделять блюдо на ингредиенты? Вот и земной пирог шедевр творческого гениального импульса был неделим.
   Но чтобы это увидеть, требовалось выйти за пределы своего привычного уровня.
И тогда открывалось, что все слои этого божественного пирога, будь то классовые или кастовые, сбрызнутые духовным маслом или утрамбованные сугубо материальным, были пронизаны любовью.
   Она, как эликсир бессмертия, сращивала все разности и пробуждала аппетит к жизни.

  Рита улыбнулась. Она мысленно отредактировала текст, убрав оттуда излишнюю напыщенность и снова надела рукавицы.
  Открыв печь, женщина вытащила противень, и пятнадцать аккуратно подрумяненных булочек перекочевали на поднос. По пекарне пронеслась новая ароматная волна, и шлейф от неё заструился сквозь открытое окно.
   Стояли первые дни апреля и солнце, обернув город весенним полотенцем, отогревало его после зимнего купания. Цветы сакуры щедро устилали мостовые, планировали на плечи случайных прохожих и залетали через распахнутые ставни в дома. Город накрыло второй снежной лавиной. Но в отличие от январского снегопада тротуары оставались совершенно сухими и под разными небесными софитами казались одинаково нарядными.
   
   Женщина любила апрель и одновременно с некоторой опаской ждала его наступления. Часто в это время года в ней и её супруге вскрывалась вся их двойственность. Несмотря на то что они уже поняли и приняли свою уникальность, прошлое всё равно задевало их своим краешком.
   От этого в обоих возникало, словно раздвоение, когда они помимо самих себя проживали ещё что-то иное, опыт приобретённый их душами, но в чем-то так и неусвоенный.
  Боязнь повторения прошлого, какие-то неясные болезненные переживания; всё это стремилось разделить их, обесценить то волшебство, которым оба обладали. Молодые люди чувствовали себя неуверенно и на какое-то время попадали в скользкие лапы сомнений, сопротивления и скуки. Но чем старше они становились, тем быстрее выкарабкивались из всех этих вязких иллюзий и проживали лунные циклы легко, с присущим им оптимизмом.
  Тогда общая луна в конце концов поворачивалась своей светлой стороной, и в гроте памяти освобождался ещё один уровень. Эта была плата за глубину их связи, назначенная духом.  Они не могли иначе, прежняя жизнь каждый раз становилась тесна, и выталкивала обоих из своих строго очерченных рамок.
  Супруги вставали перед выбором, смотреть ли в этот зияющий грот, и если принимали вызовы, то постепенно возвращали свет своей души. И действительность тоже неуклонно менялась под конфигурацию их нового восприятия.
    Апрель в очередной раз украсил мир солнечными оттенками, и лунные всполохи их почти не тревожили. Став мудрее и легче, они теперь достаточно гармонично встраивали в свои будни весь этот потусторонний опыт.

  Рита в последний раз оглядела помещение, всё было приготовлено к новому дню. Она никогда не тяготилась физическим трудом, наоборот подобная активность освобождала её разум для нечто большего, для путешествий за пределы этой реальности.
  Она бессознательно скучала по дому. И пока руки её были заняты, в памяти женщины вскрывались всё новые кладовые и сейфы, и какой бы сложности не был код, рано или поздно она вскрывала и его.
  Её сознание часто путешествовало и к мужу. Женщина представляла его в кабинете, принимающим пациентов, исцеляющим их физические и душевные недуги.
  У него получалось быть удивительно чутким и терпеливым. Находить общий язык с совершенно разными людьми, невзирая на степень ясности их представлений о жизни и о самих себе.

  Рита вспомнив их вчерашнюю прогулку, тепло улыбнулась. Они в очередной раз нарушали комендантский час, лазая в ночное время по горам. Весна будоражила их души, и они бесстрашно прокладывали в ней всё новые тропки.
   Природа манила обоих ароматами и обещанием вернуть в их жизнь равновесие. Так вышло, что в последнее время оба много работали, и под прогулки получалась уделять лишь часть ночного времени. Путешественники садились в обнимку в лунную тень, под какое-нибудь гостеприимное дерево и беседовали.
   Обо всём; о подрастающей дочери, о пациентах, о творческой искре в рутине кондитерской и о своих собственных проживаниях. Супруги вскрывали новую грань уязвимости, обнажая перед друг другом свои детские части. Там под налётом невозмутимости и шуток ещё заживали детские и прошложизненные ранки.
  Он используя слова, словно лекарственные травы, брал в руки нить своего профессионального опыта и аккуратно их зашивал.
Женщина же выбирала для этого своё интуитивное видение. Ей постепенно открывались первопричины всего происходящего, что позволяло точнее подбирать и инструменты исцеления.
   Эти ночные беседы были пронизаны какой-то удивительной нежностью, душевностью и доверием. Мироздание преподносило им щедрые дары, и они вскрывали коробку за коробкой. И казалось не будет этому конца. Оба, как дети, обладали счастливым даром радостно удивляться как крупным подаркам, так и мелочам.
   Находить в тенях свет, отпускать вчера и сотворять новое интересное завтра.
 
   Апрельский день иссякал, улицы редели, и вскоре Рита закрыла за последним посетителем дверь. Она собрала в бумажный пакет булочки с повидлом и принялась ждать.
  Золотые шары фонарей уже давно били витрины, когда Джи Ну зашёл в полутьму кондитерской. Мужчина выглядел уставшим, но счастливым.
  И вдруг у Риты промелькнула мысль, что эту улыбку ей невозможно забыть. Она возвращалась каждый раз из прошлого, и по ней женщина с первого взгляда его узнавала. Сначала его, а потом и вспоминала всё их скрытое до поры волшебство. И ничего в жизни обоих с тех пор уже не бывало, как прежде.
  Женщина протянула ему пакет с булочками. Он благодарно улыбнулся и взял её за руку.

-Пойдём домой.

Город дышал глубоко и протяжно, и белый весенний ковёр выстилал им дорогу в гору, до самого дома на окраине.