Капитан Шеннон

Автор: Коулсон Кернахан
Оригинальная публикация: США: "Додд, Мид и компания", 1896 г.
ГЛАВА I

КТО ТАКОЙ “КАПИТАН ШЕННОН”?


18-й год - будет памятен совершением в Англии и в
Ирландии серии печально известных дьявольских злодеяний. На месте
каждого преступления были найдены - иногда нацарапанные простыми неровными заглавными буквами на
листе бумаги, который был приколот к телу жертвы, иногда
грубо выведенная мелом теми же буквами на двери или стене - эта
надпись - “По приказу. - Капитан Шеннон”.

Кем был капитан Шеннон, полиции так и не удалось полностью установить,
хотя округа, в которых произошли преступления, были прочесаны
из конца в конец, и каждый человек, о котором было известно, что он был в
окрестности были подвергнуты строжайшему обследованию. В то, что некоторые из тех, кто
подвергся такому допросу, знали больше, чем могли рассказать, были основания
верить; но так страшилось имя негодяя, и так быстро и
ужасна была судьба тех, кто в прошлом навлек на себя его месть
ни предложения награды, ни угрозы наказания
не могли вызвать ничего, кроме упорного отрицания.

Но когда заговорщики перенесли войну во вражескую страну и
успешно совершили особенно дерзкое преступление, которое разрушило
полицейское управление в Нью-Скотленд-Ярде, возмущение общественности
не знало границ. Если эмиссары капитан Шеннон мог бы добиться успеха в
подъемно-транспортное адская машина в сам Новый Скотланд-Ярд, весь
сообщество-так утверждалось--на растерзание банде убийц.

Сцена в Палате общин в ночь после беспорядков
вызвала большое волнение. Главный секретарь по Ирландии заявил
в памятной речи, что целью преступления было терроризировать
и устрашать. Ни один лояльный гражданин Англии или Ирландии не стал бы этого делать, он был
конечно, быть удержаны из выполнял свой долг такие позорные деяния; но что
им приходилось иметь дело с убийцами из самых определить тип не получилось
подлежит сомнению. Весь заговор был, по его мнению, работа
некоторые полдюжины убийц, которые, вероятно, были инструменты монстра
называя себя “капитан Шеннон”, в которых слишком плодородной мозга
преступления, - считал он возник, и под чьим дьявольски плановая
направления, в которых они были осуществлены.

У полиции были основания предполагать, что штаб-квартира заговорщиков
находилась в Ирландии, в которой проживает большинство
преступления - во всех случаях предыдущих преступлений - были совершены.

Он сожалеет о сказанном, но это было его долгом сказать, что если
нелояльное отношение разделе ирландского народа ... кто, от подлых
и презренной трусости, или из симпатии с убийцами, было
не только удерживается доказательств, без которых нельзя было
проследить различные бесчинства в своей правоте, но уже на более чем один
праздник на самом деле пытались помешать полиции при исполнении ими своих
долг--заговорщики бы давно уже были привлечены к ответственности.

Затем секретарь самым решительным образом осудил то, что
он назвал позорным поведением нелояльных ирландцев. Он объявил,
под громкие возгласы одобрения, что мужчина или женщина, которые пытались защитить такое
чудовище, как капитан Шеннон, или защитить его и его сообщников
от правосудия, был не кем иным, как убийцей в глазах Бога и
человека. Он проинформировал Палату представителей о том, что, хотя правительство на самом деле
разработало несколько важных мер, которые значительно устранят
недовольства, на которые жаловались ирландцы, он, со своей стороны, в
представление о том, что произошло, усиленно возражать против рассмотрения
на тот момент каких-либо мер, которые было даже видимости
уступка ирландский требования. Это были репрессии, а не уступки, которые
должны быть применены к предателям и убийцам.

В течение месяца после произнесения этой речи вся Англия была
в ужасе от известия о преступлении, более бессмысленном, чем любое возмущение,
которое ему предшествовало, преступлении, результатом которого стали - как и его исполнители
должны были знать, что это приведет - к массовому убийству сотен
безобидных людей, против которых - за исключением того факта, что они
они оказались законопослушными гражданами - последователями капитана Шеннона
не могли иметь претензий.

Все, что было известно, это то, что респектабельно одетый молодой человек с
чем-то похожим на дюжину потрепанных томов из библиотеки Мади,
или какой-то другой библиотеки, находящейся в обращении, вошел в пустой вагон первого класса
вагон на станции Олдгейт. Эти книги были скреплены
ремешком - как это обычно бывает при отправке или получении томов для обмена в
библиотеки - и никому не пришло в голову попросить их изучить,
хотя чиновники на всех железнодорожных станциях имели, ввиду
последние безобразий, поручено вызов каждый пассажирских перевозок
подозрительный сверток.

Теория, которая была впоследствии выдвинута, заключалась в том, что то, что казалось
пачкой томов из циркулирующей библиотеки, на самом деле было
футляром, искусно прикрытым корешками, переплетами и краями книг,
и что в этом ящике находилась адская машина самого смертоносного вида
описание. Предполагалось, что негодяй, ответственный за это,
намеренно сел в пустой вагон, чтобы лучше осуществить
свой гнусный план, и что, подожгв фитиль, он оставил
поезд на следующей станции.

С тем, что эта теория давала наиболее вероятное объяснение того, что
произошло впоследствии, все согласились, хотя один хорошо известный
специалист по взрывчатым веществам выразил мнение, что никакой
адской машины, способной вызвать то, что произошло, быть не могло.
спрятанный в таком маленьком компасе, как это предполагалось. Но было указано
в ответ, что из арестов и открытий, которые были сделаны в
Америке и на Континенте, было очевидно, что производство
адских машин и исследования свойств взрывчатых веществ
велись научные и систематические работы.

Хотя никакой связи пока не прослеживается, между лицами, которые
были арестованы и виновников недавних безобразий,
вероятностей, что такая связь существовала, и был задан вопрос
не может ли быть возможно, что некоторые из тех, кто был занят в
экспериментируя со взрывчаткой был обнаружен нового взрывчатого вещества, или новый
сочетание взрывчатки, который отличается от и более смертоносным
чем что-либо известно властям.

В вероятность или невероятность этой и других теорий , которые
если бы это было выдвинуто, то входить сюда было бы просто. Все, что известно, это
что поезд только что въехал в туннель непосредственно к западу
от станции Блэкфрайарз, когда произошел самый ужасный взрыв
подобного рода на памяти человечества. Пассажиры, а также
охранник, машинист и кочегар не только поезда, в котором произошел взрыв
, но и поезда, следовавшего в противоположном направлении
направлении и случайно проходивший мимо в то время мужчина был убит,
и за исключением одного из мальчишек из книжного киоска Смита, чей побег
казалось почти чудом, что каждую душу на станции - билетных кассиров,
носильщиков, начальника станции и несчастных людей, которые ждали на
платформе - постигла та же участь.

И это было еще не все, потому что в тот момент, когда произошел взрыв, поезд
проезжал под одним из самых оживленных переходов Лондона - там, где
Нью-Бридж-стрит, Блэкфрайарз-бридж, Куин-Виктория-стрит и
Набережная Темзы сходятся-и таким сильным был взрыв, что
пространство между этими сходящимися магистралей сдулся как человека
рука сдувается лопнувший пистолет.

Здания в непосредственной близости, включая части Санкт-Петербурга.
Станция Пола на лондонской, Чатемской и Дуврской железных дорогах, офисы
над станцией Блэкфрайарз и отель Де Кейзера на противоположной стороне
пути были разрушены, и длинная ветка моста Блэкфрайарз лежала без дела
через реку, как грубо отрубленная от тела конечность.

Но в мои намерения не входит пытаться реалистично описать
сцену или те ужасные картины, свидетелями которых стали, когда, после того как
прошел первый парализующий момент паники, поиски
началось с раненых, умирающих и мертвых. Число погибших
, включая тех, кто погиб на станции Блэкфрайарз, в
двух поездах, на улице и в окружающих зданиях, было
огромным. На следующее утро несколько колонок газет были заполнены
списками пропавших без вести и погибших. Одно имя в списке имело
ужасное значение. Это было имя человека, ради достижения которого
были безжалостно принесены в жертву жизни стольких невинных мужчин и женщин
; имя человека, останки которого так и не были найдены, но чье
погребальный костер был сложен из изломанных тел сотен его собратьев
существа - так звали Главного секретаря Ирландии.




ГЛАВА II

МАНИФЕСТ КАПИТАНА ШЕННОНА


В день беспорядков на Столичной железной дороге был получен манифест
от капитана Шеннона, копия которого приводится ниже,
премьер-министр в своей официальной резиденции на Даунинг-стрит. Оно
было написано, как обычно, неровными заглавными буквами и, поскольку на нем стоял почтовый штемпель
Дублина предыдущего дня, должно быть, отправлено _ перед тем, как произошел
взрыв_.

“_ Народу Великобритании и Ирландии_:

“Соотечественники и землячки, - Анархистское, нигилистическое,
Фенианское и подобные движения прошлого потерпели неудачу. Этот
факт невозможно отрицать. Я не хочу сказать, что не было никаких
результатов в славной войне, которая велась против общества, которое
довольствуется тем, что стоит в стороне, не обращая внимания, в то время как многие российские
миллионы голодающих и страдающих ближних являются рабами
системы, при которой честь, свобода и жизнь каждого мужчины, женщины,
и дети находятся во власти прихоти тирана и прихотей его
мирмидонцы - общество, которое смотрит с улыбкой, в то время как Ирландия стонет
под пятой английского гнета, и в то время как капиталисты, которые зевают
поскольку они пытаются изобрести какой-нибудь новый порок, на который можно растратить богатство,
которое стало для них бременем, изнуряют и потеют бедных,
заставляя одного умирающего с голоду человека соревноваться с другим за заработную плату, которая
едва ли можно найти его и его подобие в сухарях.

Общество, которое, называя себя христианским и имея в своей власти
исправить положение, может беззаботно терпеть такие беззакония, является _blood
виновен_, и до тех пор, пока это продолжается, на обществе будет лежать его
преступления должны быть наказаны, - с обществом должны вести смертоносную войну все справедливые люди и истина.


“То, что было сделано до сих пор, не было безрезультатным.

“Если бы не правосудие, совершенное над архидирантом,
Александром Русским; удар, нанесенный английской тирании
разрушением тюрьмы Клеркенуэлл; справедливое наказание, которое
постигло этих слуг тиранов и врагов свободы, Берка и
Кавендиша, - если бы не эти и другие славные деяния, горький крик
угнетенных по всему миру остался бы неуслышанным;
Ирландия не добилась от сопротивляющейся Англии тех нескольких ничтожных уступок,
которые были сделаны, и наступление великого дня свободы было
отложено на неопределенный срок.

“Но, несмотря на все, что было сделано, факт остается фактом и
нельзя отрицать, что нигилисты, анархисты, фении, и тех, кто,
под разными названиями и разных лидеров, которые борются за свободу
во всем мире, до настоящего времени, не удалось достичь
результатов на который они направлены.

“И почему?

“_ Поскольку они были разрозненными и отдельными организациями, каждая
работая независимо от других и не имея никаких ресурсов вне себя.
_ Пока продолжаются подобные вещи, надеяться не на что
кроме как растрачивать драгоценные жизни и крайне необходимые деньги без всякой цели.
бесцельно.

“_ Но пусть эти разрозненные силы объединятся в одну организованную и всемогущую Федерацию
, и человечество окажется в ее власти._

“Вот что было сделано.

“Всемирная федерация свободы теперь является свершившимся фактом, ибо _ все
тайные общества мира объединились в одну общую и
высшую организацию, с одним общим врагом и одной общей целью _.

“Эта цель состоит в том , чтобы избавить человечество от чудовищ Монархии и
Империализм, а с ними целый выводок вампиров сверстников, дворяне,
и капиталисты, которые, для того чтобы они могли жить в праздности и
чувственность, измельчить лице бедного, и слив, капля по капле
сердца-кровь надрывается миллионы.

“Его цель - объявить, что все вещи являются собственностью народа"
. Вырвать из жадной пасти землевладельцев и капиталистов
их нечестно нажитые доходы и вернуть их законным владельцам.
Смести с лица земли жирных священников, министров и
священнослужители, которые наживаются на падали мертвых и разлагающихся
религии. Проповедовать Евангелие счастья человека вместо
поклонения Богу и провозгласить день великой республики, когда
многие миллионы, которыми до сих пор управляли, станут правителями.

“То, что это великолепное завершение может быть достигнуто сразу,
Федерация не настолько оптимистична, чтобы ожидать. Его члены знают, что
хотя у них есть рычаг, достаточно сильный, чтобы сдвинуть мир с мертвой точки, они должны быть
довольны медленной работой. Человечество - прикованный гигант. Их цель - установить
его бесплатно; но для этого они должны быть контент, чтобы сбить его оковы
по одной; и на последнем совещании Всемирной федерации свободы
единогласно было решено, чтобы положить начало большой борьбы за личную
свобода, во-первых, путем освобождения Ирландии от английского владычества, и,
во-вторых, на свержение империализма в России.

“В Совете Федерации есть две причины, по которым стоит начать
план кампании по освобождению Ирландии.

“Во-первых, члены организации хорошо знают, что величайший враг, с
которым им приходится бороться, - последняя страна, которая убедилась в
праведностью их дела будет Англия, эта нация лакеев и врагов свободы, управляемая принцами,
священниками, пэрами
которая скорее прольет кровь своих собственных детей в Америке, чем предоставит
они обрели свою законную независимость, и теперь стремится аналогичным образом
удержать Ирландию, Индию, Канаду и Австралию под своей жестокой пятой. В
Значит, в Англии правильно и уместно нанести первый удар.

“Другая причина заключается в том, что в Ирландии, когда она устанавливается один раз бесплатно, и
в руках Федерации, производится основа будущего
операции. Очень важно, что Федерация должна иметь некоторые
такой штаб, и в связи размеру (слишком большой центр не
желательно), форма, положение, компактность и, Ирландии, обладает
своеобразные природные преимущества для этой цели. Остров, окруженный со
всех сторон, как часовые, у моря, не враждебные силы могут украсть, по
ее и врасплох. Она практически ключ к Европе, и
как Vantage,-землю, из которой начало операции по Англии ее
позиция не может быть улучшено.

“Есть один, думая, мужчина или женщина, кто не может видеть, что монархия
и империализм, пэры, духовенство и классовые различия обречены, и
что их полное падение - только вопрос времени? Германия, Россия,
Австрия, Италия, Франция и Англия подорваны до глубины души
социализмом и анархией. Мины, которые должны уничтожить общество в том виде, в каком оно существует сейчас
общество заложено вне поля зрения, и в любой момент
может представиться возможность поджечь поезд. Такая возможность
однажды представилась Франции; но то, что произошло потом, хотя и послужило делу
показало, какая ненависть к ее правителям, о которой никто не подозревал, кипела во Франции.
низший слой общества, был простой случайностью. Но если случайная
вспышка, подобная Французской революции, может вызвать реки крови
во Франции, чего мы не можем ожидать от Великой революции, которая, когда
это произойдет - так, как должно произойти, - будет результатом не случайности, а
долгих лет систематического распространения социалистических принципов среди
масс, что станет результатом наиболее тонко спланированного и
гигантский план освобождения человечества, какого мир никогда не знал
!

“Есть люди, которые скажут, что то, что произошло по ту сторону
канал никогда не сможет этого сделать. Но те, кто знает, что происходит
в Лондоне, Манчестере, Бирмингеме, а все крупные населенные пункты, знаю
что мы живем на вершине вулкана; что Англия не созрела для
революции в день, чем Франция в 1789 году, хотя опасность как
мало подозревал, как это было тогда, и то, что произошло потом, и
хуже всего, это может произойти в любое время в Англии, пока ее советники
предвидение и мудрость, чтобы _give_ людям то, что люди
несомненно, в противном случае _take_.

“Следует помнить , что в Англии у нас было уже более половины
столетие королевы, которая не забывает, что за это время произошла полная
революция во многих ранее существовавших верованиях и
системах, королева, которая знает, что Англия никогда не потерпит другого
Георг IV., который осознает, что то, что терпеливо переносилось шестьдесят, сорок,
и двадцать лет назад, не будет вынесено ни на минуту сегодня, и
мудро избегает всего, что может подвергнуть королевскую власть испытанию или
нрав людей подвергается испытанию. Следовательно, хотя англичане знают
, что день расплаты между королевской семьей и народом близок, они
молчаливо согласился отложить тот день так долго, как она живет,
и призвать некоторых других и менее удачливых суверенный поселиться
счета. Но счет, слишком долго просроченный, скоро придется оплатить
. С таким же успехом один человек мог надеяться устоять перед надвигающимся морем,
с таким же успехом придворные старого короля Канута могли думать своими упреками
о том, чтобы не дать грубым волнам смачивать ноги их царственного господина, как
немногие богатые думают, что смогут противостоять миллиону бедных, когда
бедные восстанут во всей своей мощи и своем праве требовать, чтобы их
собственные богатства, которые их накопили. В чьих руках находятся
эти богатства теперь?

“Для ответа пусть смотрят на слова, которые написаны в очень
сердца их кипели, голодные Лондоне, через портик Королевского
Взамен: ‘Земля принадлежит Господу и вся полнота ее’. Да, у
лордов - у этого герцога, у того графа, - но не у Бога - если Бог там
есть - или у людей.

“Но именно за то, чтобы вернуть людям землю и ее полноту
борется Всемирная федерация свободы. Ее дело - это
дело бедных, и оно священно. Долгие годы труда ради голого
жизненные нужды настолько сломили дух бедных, что они
стали почти как вьючные животные, которые вздрагивают перед кнутом в
руках ребенка и сгибаются под ярмом по приказу отца.
мастер, чью ничтожную жизнь они могли оборвать одним ударом. Пора
что бедные должны быть сделаны, чтобы увидеть страшную силу, которая, если только
в силу своей роятся миллионы, лежит в их команду.

“Это для народа Великобритании, чтобы сделать выбор, будут ли они
бросить свою судьбу с победившей стороны, пока еще есть время
выдвигайте условия, или они пожертвуют своей жизнью и жизнями
своих жен и детей, чтобы поддержать систему, разрушением
которой они воспользуются в первую очередь. И делая такой выбор,
необходимо помнить, что они уже не против них
целью освобождение Ирландии и освобождения России кучки
патриоты, безнадежно борясь с превосходящими силами противника, но
вся тайных обществ мира. Они имеют против себя
самую гигантскую и далеко идущую организацию, которая когда-либо была сформирована
в истории человечества - организация, богатство и власть
которой практически безграничны, - которая насчитывает среди своих членов
государственных деятелей при каждом дворе Европы; государственных деятелей, которые, хотя и придерживаются
высшие доверенные лица в советах своей страны тайно
работают в связи с Федерацией - организацией, у которой есть
шпионы и глаза повсюду, и она не пощадит ни мужчину, ни женщину, ни
дитя в страшной мести, которая обрушится на его врагов.

“Народ Англии, и особенно Лондона, узнает об этом еще до того, как
морроу, насколько далеко простирается рука Федерации и насколько безжалостна
ее месть. Пусть они будут предупреждены о том, что произойдет сегодня на
Подземной железной дороге, и пусть они остерегаются, чтобы, препятствуя
активно или пассивно работе Федерации, они не навлекли на себя эту
месть.-- По приказу.

 “КАПИТАН ШЕННОН”.




ГЛАВА III

"ДЕЙЛИ РЕКОРД” СПЕШИТ НА ПОМОЩЬ.


Через три дня после взрыва, “Дейли рекорд”, который должен был от
первым предметом особого внимания ко всему, что связано с
"возмущения" выпустили специальное приложение, в котором в письме к
народу Англии редактор сказал, что ввиду печально известного
заговора, который был составлен против благосостояния британцев
Империи и вопреки жизням британских граждан, владельцы
"Дейли Рекорд” несколько месяцев назад решили направить все свои
ресурсы, капитал и энергию на открытие
организаторы заговора. В проведении этого расследования,
услугами очень способный английского и иностранных детективов
привлечены, их инструкции заключались в том, что до тех пор, пока соблюдалась абсолютная секретность
и достигался конечный успех, вопрос о расходах должен был
оставаться совершенно незамеченным. В результате теперь он был в состоянии предоставить
имена и, в трех случаях, личные описания и портреты
семи человек, которые, вне всякого сомнения, были лидерами движения,
и один из них - хотя, к его сожалению, в данный момент он не мог этого сказать
- сам печально известный капитан Шеннон. Владельцев
“Рекорд” был не предназначен, он сказал, чтобы сделать известными свои открытия
до тех пор, пока расследование не достигнет более продвинутой и удовлетворительной стадии
, но ввиду того, что недавно произошло, они решили, что
было бы неправильно утаивать какую-либо информацию, которая могла бы помочь
в привлечении виновных в этом дьявольском безобразии к ответственности. В
заключение он заявил, что владельцы “Дейли рекорд”
готовы предложить следующие награды:--

Во-первых, они выплатили бы любому лицу, с помощью чьей информации был осуществлен этот
захват, вознаграждение в размере 3000 фунтов стерлингов за голову за арест
любого из семи человек, чьи имена фигурировали в списке.

Во-вторых, любому лицу, которое предоставит такую информацию, которая приведет
к аресту капитана Шеннона, и в то же время предоставит доказательства
его личности, они выплатят вознаграждение в размере 20 000 фунтов стерлингов.

И предлагая эти награды, они не сделали исключения в отношении
лиц, которые имели право на них претендовать. До тех пор, пока лицо, претендующее на
вознаграждение или награды, предоставило информацию, которая привела к
аресту или арестам указанных лиц, деньги должны быть
честно выплачены без вопросов или оговорок.

Излишне говорить о публикации этого письма с указанием имен и
в трех случаях с портретами людей, которые, как утверждалось, были лидерами заговора
предложение таких крупных вознаграждений вызвало
глубокую сенсацию не только в Англии и Ирландии, но и в Америке
и на Континенте тоже.

Один или двое из современников "Дейли Рекорд”, не колеблясь, выступили с
осуждением действия, которое было предпринято в качестве рекламной уловки, а
хорошо известный консервативный орган заявил, что такое прямое оскорбление
власти были рассчитаны на серьезный ущерб национальному престижу
Англии; что правительство приложило все возможные усилия для защиты
общество и привлечь виновных в недавних безобразиях к ответственности,
и что результатом опрометчивых и непродуманных процедур ”Отчета"
было бы сведение на нет действий полиции и достижение поставленных целей
о правосудии.

С другой стороны, общественность в целом - особенно ввиду
того факта, что “Рекорду” удалось установить, кто был
лидерами заговора (чего полиция, по-видимому, не смогла сделать
делать) - был склонен отдать должное редактору и владельцам магазина за
патриотизм, о котором они заявляли, и все были уверены, что предложение
такого большого вознаграждения бы соблазнить кого-нибудь, чтобы включить ИНФОРМЕР и дать
до его сообщников к ответственности.

Что “Дейли Рекорд” сделала для Англии, “Дублин Ньюс”, которая
всегда была неизменно лояльной и самой бесстрашно откровенной
из всей ирландской прессы в своем осуждении капитана Шеннона, сделала
для Ирландии. Он приветствовал владельцев и редактора “Рекорд”
как патриотов, заявив, что ввиду неэффективности, которую правительство
продемонстрировало в своих усилиях по защите населения, оно
давно пора было общественности встрепенуться и взяться за это дело
в его собственные руки. Он перепечатал - с разрешения "Рекорд” -
описания и портреты ”подозреваемых" и распространил их
транслировал по всей стране, и объявил, что добавит к
сумма, которую предложила "Дейли Рекорд” за информацию, которая
привела бы к аресту капитана Шеннона, сумма в 5000 фунтов стерлингов.




ГЛАВА IV

УБИЙСТВО НА ФЛИТ-СТРИТ


Десять утра - сравнительно тихий час на Флит-стрит. Продажи
утренних газет практически упали, а поскольку второе издание
дневных журналов, первых из которых никто никогда не видит, вышло
еще не служили в пользу и спешащей толпы в
распределительных центров, не орал газетчики, в фартуке с плакатами
“Солнце”, “Новости”, “Эхо” или “стар” пока не овладели
на углах улиц, тротуаров, бордюров.

На утро, о котором я пишу, газеты Мир, к сожалению, в
хотите ощущения. Королевской особе пришлось, правда, снять
венца тленного, который бы в меньшей степени на лбу;
но он, как выразился один журналист, “выдал всю ситуацию”
позволив в течение двух недель объявлять себя “умирающим”. Это,
Флит-стрит возмутилась тем, что это нехудожественно и соответствует природе
антиклимакса. Лучшего, по его мнению, можно было ожидать
от столь выдающейся личности; и поскольку такой способ достижения цели
не поощрялся, пресса сделала это в качестве предупреждения другим членам королевской семьи.
персонажи, прошедшие мимо события как сравнительно неважные.

Это была правда, тоже, что наследник был в предыдущий вечер
вошел в вагоне метро, как это было
начинать, и что в руках плакаты “специального” издания в
следствие объявило о “Тревожном происшествии с принцем Уэльским”,
которое, когда Его Королевское высочество презрительно заметило, что никогда не было
приближения к опасности, было изменено в “экстренных сообщениях” на
“ Принц описывает, как ему Чудом удалось Спастись.

Однако инцидент был жестко прокомментировал так
“сенсация слухов” в утренних газетах (сильно нужна
сами ощущения), и теперь был практически закрыт, так что
развод артистки “” плакаты утром рекламодателя не было ничего
лучше на которой осуществляет свою изобретательность, чем “конфликт между
Советники графства” и ”Дейли Кроникл", наиболее захватывающим содержанием которых были
стихотворение мистера Ричарда ле Гальена и письмо от мистера Бернарда
Шоу. В аристократическом мире тоже ничего не происходило. Ни один
герцог, маркиз, граф, виконт или барон не выступал в качестве ответчика или
соответчика по делу о разводе или в качестве действующего лица в какой-либо сфере или обществе
скандал, и было широко распространено мнение, что аристократия в целом
не выполняет свой долг перед страной.

На самом деле, это один из многих результатов внезапного прекращения,
три месяца с тех пор, всякого рода анархических возмущение, были
что в ежедневных газет, не могло не казаться другим, чем плоские чтение
общественные который ранее открыл эти же отпечатки каждое утро
с опасением и тревогой. Несмотря на энергичные действия, предпринятые
редактором лондонской “Дейли Рекорд” и дублинской
Новости” из Дублина не привели, как ожидалось, к аресту
Капитана Шеннона или его коллег, они, очевидно, настолько встревожили
заговорщиков, что заставили их отказаться от своего плана кампании. В
общее мнение было таково, что капитан Шеннон, обнаружив, что так много стало известно,
и что, хотя его собственная личность не была установлена, личность
лидеров заговора больше не была секретом, счел это
желательно покинуть страну, чтобы предложение такой крупной награды, как
25 000 фунтов стерлингов, не пробудило алчность некоторых его коллег. И поскольку
всегда считалось, что он был основным источником и автором всего дьявольского заговора
, прекращение бесчинств рассматривалось
как естественное следствие его хищений.

Я думал о капитане Шенноне и о внезапности, с которой он
исчез из поля зрения публики, пока я шел по Флит-стрит
этим утром. Когда я проходил мимо здания "Дейли Кроникл”
и взглянул на вывески, выставленные в витрине, я не мог удержаться от того, чтобы
сопоставить в своем сознании неважные события, которые происходили там в
далее, мелким шрифтом, сообщались новости об ужасном безобразии, которое
выпрыгнуло наружу из того же окна три месяца назад. Как только
Я подошел к офису "Дейли Рекорд”, я услышал звук
внезапный и поспешный рывок распахнувшейся двери, и в следующее мгновение мужчина
с дикими глазами, бледным лицом и без шляпы выбежал на дорогу с криком:
“Убийство! убийство! полиция! убийство! - кричал он во весь голос.

В один миг неупокоенные, спешащих людских потоков, что приливы и отливы
непрерывно в узком канале с Флит-Стрит-как борются
реки, протекающие между высокими банки--уже вырос в огромную волну вокруг
его. В следующем кадре полицейский, расталкивая толпу правой
рукой и левой, протиснулся к мужчине сбоку, спрашивая
грубо: “Ну, так в чем дело? И где?”

“Убийство! Капитан Шеннон только что зарезал редактора в его комнате.
или один из его агентов. Никого не выпускайте. Убийца не может иметь
успел уйти”, - был ответ.

Нет сотрудников полиции, которые действовали бы более эффективно и оперативно, чем
сотрудники Лондонского сити, и в этом случае они оправдали себя
превосходно. К этому времени подоспели другие констебли и сразу же
приступили к расчистке пространства перед офисом ”Record", образовав
оцепление по обе стороны дороги, не позволяя никому ни входить, ни выходить.

В спешке был отправлен посыльный за ближайшим врачом, и когда
у каждого входа в офис "Record" и возможного выхода из него была выставлена охрана.
двое полицейских вошли в здание для проведения расследования.
двери были закрыты и заперты. Среди толпы снаружи
ходили самые дикие слухи и домыслы.

“Редактор "Запись", был убит капитан Шеннон
того самого, кто пришел с целью отмщения за отношение
в статье были рассмотрены в отношении заговора”.

“Убийца был пойман с поличным и теперь находился под стражей в полиции".
”Убийца прятался где-то на территории, и у него в руках был пистолет".

“Убийца прятался где-то на территории".
владение адскую машину, с помощью которой можно было бы сорвать
половина Флит-стрит”.

(Этот последний доклад имел эффект вызывает временное отвлечение в
пользу из боковых улиц.)

“Убийцы скрылись, и весь персонал "Рекорд"
был арестован по подозрению”. Эти и многие другие слухи
передавали из уст в уста и повторил с удивительными вариациями
до приезда врача, который с помощью различных хорошо информированный
лиц, своевременно признаны, и авторитетно объявлен,
Капитан Шоу, главный комиссар полиции, лорд-мэр и сэр
Огастес Харрис.

Каждая дверь, окно, и письмо-коробка стала объектом Грозный
любопытство. Люди были наполовину склонен удивляться, как они могли так много
времена прошли “запись” Office без осознания того, что из
надвигающейся трагедии, о здании-что-то исторический интерес
в форме самого стекла и отверстий. Один человек среди
толпы приобрел завидную известность, объявив, что он “видит, как редактор
проходит по этому коридору и через эту дверь - ту самую дверь, где
он переживал то утро, прежде чем его убили, - десятки раз,
”и не придавал этому значения", - последнее признание, казалось, произвело
впечатление на толпу тем фактом, что здесь, по крайней мере, был человек, чье
похвальная скромность заслуживала поощрения.

Между тем никаких следов, имеющих произошло, следует рассматривать в
здания, и люди начинают проявлять нетерпение, когда, от
где-то в районе набережной Темзы, дошло, что
звучит так знакомо для кокни уши-звук, который ни один истинный лондонец может
слышать равнодушно--хриплый крик из newsvendors
объявляю какую-то сенсационную новость. Сначала было ничего, кроме
далекий Вавилон, как хриплый лай собак, но, как он подошел ближе
крики становились все более различимыми, и я уловила слова: “здесь
Йер, сэр! ‘Солнце’, сэр! Этим утром убит редактор! ’Вот вы где
, сэр!”

“Это умно, вот что!” - сказал парень, стоявший рядом со мной в
толпе. “Т. П. О'Коннор не позволяет траве расти у него под ногами’, e
не надо. Почему, убитого не ’ardly холодно, а здесь это все в
солнцепеке!’”

“ Заткни пасть, ” сказала женщина рядом с ним. “Разве это убийство не в
все ... не могу тебя слышу?” И то, как двигаются Бабель, как медленно
деятельность туристических туча, все ближе и ближе и, наконец, вырвались на
Флит-стрит, мы могли бы сделать, что newsvendors были хрипло
орал.

“Эй ты, сэр! "Солнце" сэр! Убийство редактора дублинской газеты
Новости этим утром. Поимка убийцы, который становится бывшим.
Имя капитана Шеннона и его тайна раскрыты. Старый идейный заговор
раскрыт. ’Вот вы где, сэр!”

Проталкиваясь локтями, как только мог, сквозь толпу, мне наконец удалось
приблизиться на расстояние одного-двух ярдов к разносчику газет и, предложив ему
заплатив шиллинг и сказав ему, чтобы он не обращал внимания на мелочь, я завладел газетой "Сан".
Это то, что я прочитал вверху центральной страницы.:--

 “Редактор ‘Дублин Новости зарезали на улице на
 ранний час утра. Убийца был схвачен и стала
 доносчик. Полиция отказывается предоставлять какую-либо информацию относительно того, что
 было разглашено, но нет никаких сомнений в том, что имя капитана Шеннона
 и личность, наконец, были раскрыты, и что вся отвратительная
 заговор теперь раскрыт. Дальнейшие подробности в нашем следующем выпуске ”.




ГЛАВА V

ЛИЧНОСТЬ КАПИТАНА ШЕННОНА, НАКОНЕЦ, РАСКРЫТА


Новость о том, что схваченный заговорщик оказался информатором и
раскрыл имя и личность капитана Шеннона, вызвала, как можно
предположить, сильнейший ажиотаж. Вопреки всеобщим ожиданиям,
власти, казалось, готовы предоставить информацию, а не удержание
он, хоть это было не столько из-за наслаждения в поиске
сами в романе позиция имея информацию соглашения
а их желание для успокоения общественности, могут быть поставлены под сомнение.

Редактор “Дублин Ньюс”, по-видимому, выступал на
общественные ужин и возвращался между двенадцатью и часом, от
сбор. Как он был близок к ночи, и в комнате было жарко, он
упомянул мой друг что он думал, что он должен идти домой, а не
за рулем. Это он, видимо, сделано для полицейских, который был
стоя в тени дверного проема в районе места жительства редактора увидел его
завернуть за угол на улицу следом за другого мужчину, который был
предположительно попрошайничеством. Редактор остановился и сунул руку в карман
как будто в поисках монеты, и в этот момент предполагаемый нищий ударил
на него, очевидно, с ножом. Несчастный джентльмен упал, не издав ни звука
затем убийца наклонился над ним, чтобы повторить удар,
после чего он со всех ног бросился бежать в направлении
констебль, который отступал в дверной проем, пока бегущий не оказался почти рядом с ним
, когда он быстро подставил своему человеку подножку и удерживал его до тех пор, пока
не прибыла помощь. Когда заключенный был доставлен в участок, он сначала
с большим неистовством отрицал, что ему что-либо известно о преступлении; но когда он
с явным испугом узнал, что свидетелем убийства был, и
увидел неопровержимое доказательство вины в виде брызг крови на
его правом рукаве, его бахвальство уступило место самому пресмыкающемуся ужасу,
и хотя он отказался давать какие-либо показания о себе, его перевели в
камеру в состоянии полного обморока.

На следующее утро его состояние было еще более плачевным. Результатом его
самообщения, по-видимому, было убедить его, что рука палача
уже на нем и что это его единственный шанс спасти свою шею
заключался в том, чтобы стать осведомителем и отдаться на милость
власти. Несчастное создание умоляло полицию поверить, что
он ни в коем случае не был убийцей.по собственному выбору и что убийство никогда бы не было совершено
, если бы он, опасаясь за свою жизнь, не скрылся от шпионов
и агентов капитана Шеннона, чьих инструкций он не осмелился ослушаться.
Он выразил готовность раскрыть все, что знал о заговоре,
и заявил, что ему не только известно, кто такой капитан Шеннон, но и
у него действительно есть портрет главного заговорщика, который он подготовил
чтобы передать в полицию. Затем он сказал, что убийство
редактора “Дублин Ньюс” должно было сопровождаться в Лондоне убийством
редактора ”Дейли Рекорд".

Услышав эту последнюю ошеломляющую новость, дублинская полиция телеграфировала
немедленно в Новый Скотленд-Ярд и в лондонский офис “Дейли
Запись”, но предупреждение прибыл на последнем месте несколько минут
в конце, когда телеграмма была доставлена в зале редакции он был найден
лежа ножом в сердце.

Была тревога, поднятая как уже говорилось, за запертыми дверями, и каждый
в пределах одного здания подвергнуты жесточайшим экспертизы, но все
что может быть обнаружен был ухоженный и моложавый мужчина,
одевается и говорит, как джентльмен, призвала каких-то десять минут
до этого он сказал, что у него назначена встреча с редактором. Он
отправлено имени Б. Хайрем Мистер Тодд, Бостон, и редактора
ответ был, “впусти джентльменов.” Почему этот таинственный незнакомец не был
доступ к редактору, который, как правило, должны быть целиком
недоступной для посторонних, там не было ни частиц доказательств
показать. Все, что было известно, это то, что за минуту или две до того, как было обнаружено убийство
, предполагаемый мистер Тодд вышел из кабинета редактора
, обернувшись, чтобы кивнуть: “Доброе утро; и большое вам спасибо” на
дверь, закрыв за собой которую он покинул здание. Ни одного крика или шума
возня была услышана, но, из того, что редактор лежал
лицом вниз над столом, на котором документы были в целом сохранены, это
предполагалось, что он поднялся со стула и прошелся по
номера с этой таблицей, чтобы взглянуть на рукопись, или записка. Для этого он
должно быть, повернулся спиной к посетителю, который, очевидно, воспользовался
возможностью нанести своей жертве удар ножом в сердце, а затем покинул офис
как раз вовремя, чтобы избежать обнаружения.

Важность арест, который был достигнут был реализован полностью
когда, через два дня после его возникновения, именем, персональный описание
и портрет капитана Шеннона были вывешены на каждом участке
в королевстве, с заявлением, что правительство будет платить
вознаграждение в размере 5000 фунтов стерлингов за информацию, которая приведет к его аресту.

Казалось, он был четвертым человеком в списке "Daily Record”, его
звали Джеймс Маллен, американец ирландского происхождения, и он был описан как
возраст от сорока до пятидесяти лет, невысокий, слегка хромающий. В
было заявлено, что у него смуглый цвет лица, каштановые волосы и густая борода,
но его наиболее отличительной чертой, как говорили, были его глаза, которые
были описаны как особенно полные и тонкие, с тяжелыми веками.

Затем появился портрет, который, как только я взглянул на него, странно поразил
меня. Лицо, как я увидел это было мне неизвестно; но что
где-то и когда-то в моей жизни я видел лицо--не какого-то
никого похожего на этого мужчину, а его самого--я была уверена,
хотя, при каких обстоятельствах я не могу, для жизни меня,
помните. У меня, как правило, отличная память, и я объясняю это
в значительной степени тем фактом, что я никогда не позволяю себе забывать.
Память, подобно лампе, которая перешла во владение Аладдина, может
призывать волшебников на помощь по первому зову. Но память - это лампа, которую необходимо
поддерживать яркой при постоянном использовании, иначе она перестанет сохранять свою мощность.
Эльфы-рабы служат смертным не слишком охотно, и если, когда вы
протираете лампу, эльфы-слуги не спешат откликнуться на ваш зов, и
вы, по своей лени, позволяете ему ускользнуть обратно в синеву, будьте уверены
что, когда вы в следующий раз обратитесь к нему за помощью, он снова взбунтуется. И если
по этому случаю ты внушил ему, он будет становиться все более и более
отними у него на службе, и, наконец, стряхнуть его верность и
перестать делать ставки на все.

Следовательно, как я уже сказал, я никогда не позволяю себе забывать, хотя, когда я
натыкаюсь на неподатливый предмет, я иду, как собака с колючкой в лапе,
пока предмет не будет найден. Так трудно было вспомнить, где и
когда я видел лицо, так напомнившее мне капитана Шеннона. Проходил день
за днем, и все же, как я ни ломал голову, я мог получить
не приблизился к тому, чтобы отследить связь, и, если бы не чистое упрямство,
выбросил всю проблему из головы и занялся своими делами.
Иногда я был почти убежден, что существо, которое я искал, было разумным
и живым, и уклонялось от меня из чистой дьявольщины и поставленной цели. Однажды оно
ущипнуло меня, так сказать, за ухо, как бы желая прошептать нужные слова
Я хотел, но когда я повернулся, чтобы послушать его, о чудо! его не стало в
связаны и рты на меня из-за угла. Казалось бы-как
спортсмены рассказывают о Лисе--существо с удовольствием охотятся
чем иначе, и вступил в спорте с таким же интересом, как
спортсмен. Иногда он бросил в мою сторону цвет, звук, запах
(Я заметил, что, когда я нюхал табак, мне казалось, что, как говорят дети,
становилось “теплее”), что снова побудило меня пуститься в дикую погоню и с
некоторым обещанием успеха. И потом, когда я в пятидесятый раз
заброшенный бессмысленным преследовать, и, так сказать, вернулся домой и
заперся в своей стены, он вернулся, чтобы дать беглый
стук в мою дверь, только чтобы поиздеваться надо мной, когда я бросился на флаттер
одежда в акте исчезает.

Но я решила, что не все уроды должны использовать это в конечном счете
чтобы защитить меня, хотя мне пришлось охотиться на него каждый по-пути и
свертки мой мозг, я был полон решимости дать себе покоя, пока я
заложил его за пятки, - и положите его на пятки, я в итоге сделал,
как вы вскоре услышите.

Доктор Оливер Уэнделл Холмс придерживается мнения, что “К памяти, воображению,
старым чувствам и ассоциациям легче добраться через
обоняние, чем почти по любому другому каналу”. Вероятная причина
этой странной связи между обонянием и разумом
это, говорит он нам, “потому что обонятельный нерв - единственный, который напрямую
связан с полушариями мозга - той частью, в которой, как мы
имеем все основания полагать, осуществляются интеллектуальные процессы
. Говоря точнее, ” продолжает он, “ обонятельный нерв - это вообще не
нерв, а часть мозга, тесно связанная с его
передними долями. Сравните чувство вкуса как источник наводящих на размышления
впечатлений с чувством запаха. Теперь вкусовой нерв не имеет непосредственной
связи с собственно мозгом, а только с продолжением
спинного мозга ”.

Как ни странно, именно в связи с аромат, который я в конечном счете
удалось вспомнить, где и при каких обстоятельствах я видел
лицом которого я был в поиске, но и за то, что я
почуяв специфический запах в определенном месте этого рассказа были
нигде не было написано.

Я уже говорил, что, когда я почувствовала запах табака, я чувствовал, что я был, как
дети говорят, “уже теплее”. Но, к сожалению, и табачными изделиями в
форма трубы, сигары или сигареты в рот, когда у меня есть
повод для снисхождения, и часто, когда меня нет. Следовательно, хотя
лицо, которое я искал, казалось, не раз маячить на меня сквозь
табачный дым, я смотрел слишком много граней, через которые радуют туман
чтобы можно было вспомнить конкретные обстоятельства, при которых я был
рассматривается один вопрос. Тем не менее, это был табак, который в конечном счете
дал мне подсказку.

Утром было очень ветрено, и мне пришлось три раза безуспешно
пытались зажечь сигару с обыкновенную спичку. В отчаянии - ибо
вообще-то я ненавижу фитили, как яд, - я купил коробку "везувиан",
которую наблюдательный и предприимчивый продавец спичек тут же сунул под
мой нос. Когда я ударил мерзкую тварь и в ноздри ударил отвратительный запах.
сцена, которую я пытался вспомнить, вернулась ко мне. Я сидел
в вагоне для курящих третьего класса Лондонской, Тилбери и
Саутендской железной дороги, а напротив меня сидел маленький разговорчивый человечек, который
до этого раскуривал свою трубку фитилем. Я видел, как он достал коробку
очевидно, с намерением ударить кого-то другого, а затем я услышал
голос, сказавший: “Ради бога, сэр, не провоняйте снова весь вагон
этой грязной штукой! Умоляю, позвольте мне дать вам спички.

Говоривший сидел прямо передо мной, и я вспомнил его лицо
, когда я стоял на улице с еще незажженной сигарой
зажав во рту открытую коробку в одной руке и уже догоревший фитиль.
остановившись на полпути к кончику сигары в другой, я понял, что это его лицо.
лицо капитана Шеннона.




ГЛАВА VI

Я ПРИНИМАЮ РЕШЕНИЕ НАЙТИ КАПИТАНА ШЕННОНА


Выстрел из этого фитиля был критическим моментом в моей жизни, потому что перед тем, как
эта штука с шипением превратилась в черный потрескивающий угольек, я
решил воспользоваться подсказкой, которая так странно была подброшена мне в голову.
путь. Моей основной причиной для такого решения было то, что я хотел отдохнуть -
отдохнуть от смены профессии, а не от бездействия. По
профессии я тот, кого Джордж Борроу назвал бы “одним из пишущих
парней”. Но, как бы я ни любил свое ремесло, как бы ни был великодушен
как я всегда считал, литераторы - во всяком случае, с большим умом
литераторы - в будущем я не могу выразить особого восхищения суетливыми людьми.
люди, которые, кажется, воображают, что Бог создал наш мир и бесконечность.
миры вокруг него, жизнь и смерть, и человеческое сердце с его радостями
и печали, и надежду на бессмертие, только по той причине, что им
должно быть о чем писать.

Вместо того, чтобы признать, что только жизнь и непостижимое
тайна жизни придают литературе какое-либо значение, они, похоже,
воображают, что литература - это главная забота и цель человеческого существования. На самом деле,
литература для жизни - то же, что хвост для собаки.
тело - очень ценный _приложение_; но собака должна вилять хвостом, а не
собачий хвост, как хотят заставить нас поверить некоторые из этих джентри.
Собака могла бы, в крайнем случае, обойтись без хвоста, но хвост
ни при каких обстоятельствах не мог обойтись без собаки.

Вы можете винта карандаш на одном конце циркуль и нарисуйте, как
много кругов разных размеров, как вам будет угодно, но это из другой
конец, который вы должны принимать свои центры, и то, что стержень конец для
карандаш, жизнь должна быть литература.

Поэтому каждый сейчас в моих привычках, а затем, чтобы убрать от меня все, что
связанное с книгами и книги, и искать только жить
моя жизнь и моя душа, и этот чудесный мир о нас.

В тот конкретный день, о котором я пишу, беспокойство, которое
это так часто ассоциируется с присущим мне литературным темпераментом. Я
жаждал перемен, волнения и приключения, и эти следующие до
ключ, который я провел на личность капитан Шеннон обещал в
изобилие.

Поскольку все зависело от предположения, что Джеймс Маллен был _,
как было заявлено, капитан Шеннон, первый вопрос, который я счел необходимым серьезно рассмотреть
, заключался в том, были ли показания информатора
следовало отдать должное; и я не упускал из виду тот факт, что его
признания, столь далекие от права считаться _бона
доказательства fide_ должны были быть восприняты с очень серьезными подозрениями. В
_best_ они могут быть не более чем вымысел, который не имел
информацию дать, но кто надеется с их помощью как-либо предотвратить,
или, по крайней мере, для утоления на некоторое время, иначе неизбежна смерть
приговор, который висел над его головой.

В худшем случае, возможно, что показания мнимой королевы были
заранее тщательно подготовлены капитаном Шенноном и переданы
им своим агентам, чтобы использовать их в случае падения кого-либо из них
в руки полиции. В таком случае утверждения , которые
таким образом, может быть выдвинуто предложение, которое не только не помогло бы властям
, но было бы намеренно сконструировано с целью запутать
и ввести в заблуждение.

Единственное, что я счел совершенно невозможным согласовать с
теориями, которые я ранее сформировал о капитане Шенноне, заключалось в том, что
информатор должен иметь при себе портрет своего начальника.

Вероятно ли, спрашивал я себя, что такой хитрый преступник,
позволив своему портрету попасть в руки своих агентов,
отдал себя на милость какого-нибудь негодяя, который ради
предложена награда, будет готов предать своего лидера, или какой-трус
который, попадая в руки полиции, может предложить обратиться
К уликам? Не было ли, напротив, гораздо более вероятным, что
объяснение капитана Шеннона так успешно ускользнуло от полиции
и держало власти в неведении относительно самой его личности
было ли то, что он тщательно скрывал свою личность даже от своих собственных
коллег?

Чем больше я думал об этом, тем больше убеждался, что такой хитрый человек
человек, который был не только художником, но и гением в преступлениях, мог бы
абсолютно никому не доверяет секрет, который касается его собственной безопасности. В
тех немногих случаях, когда ему приходилось вступать в личные отношения
со своими сообщниками, мне казалось более чем вероятным, что он будет
принимать какую-то определенную и последовательную маскировку, которая введет в заблуждение даже
их в отношении его внешности и индивидуальности.

На вопрос, каким образом портрет попал в его владения, и Ли
это была хорошая копия, Информатор ответил, что он видел только
Капитан Шеннон на один случай, когда он познакомился с ним однажды ночью
встреча на вокзале Юстон. Портрет был отправлен ему домой
заранее, чтобы у него не возникло трудностей с узнаванием человека
, которому он должен был передать определенную посылку, и он добавил, что
насколько он мог видеть, это было превосходное сходство.

Подобное объяснение было именно тем, чего я ожидал, поскольку, если
портрет предназначался, как я предполагал, для введения в заблуждение полиции, я
был уверен, что капитан Шеннон придумает какую-нибудь правдоподобную историю, чтобы
объясните это тем, что оно находилось во владении одного из его коллег.
В противном случае тот факт, что человек, за арест которого было
предложено крупное вознаграждение, без видимой причины представил свою фотографию
соучастнику заговора, мог вызвать подозрение в подлинности портрета
.

В том, что портрет изображал не реального, а замаскированного капитана
Шеннон, я был также уверен. Я подумал, что более чем возможно, что
человек, которого я должен был найти, будет полной противоположностью человеку, который был
там изображен, и описанию информатора. Например, как
изображенный капитан Шеннон, очевидно, был темноволос и, как говорили,
темный по мнению информатора, настоящий капитан Шеннон, вероятно, был бы справедливым,
поскольку тем больше отличался настоящий капитан Шеннон от капитана
Шеннона, которого разыскивала полиция, тем меньше у них было шансов
найти его.

С другой стороны, информатор особо подчеркнул, что Джеймс
Маллен слегка хромал, и этому полиция придавала наибольшее
значение. Считалось, что тот факт, что у человека, которого они искали, был недостаток, который так
легко распознать и который так трудно скрыть, сужал
поле их исследований до мельчайших деталей и
сделайте окончательную поимку беглеца не чем иным, как определенностью.

Что касается меня, то я вовсе не был уверен, что эта предполагаемая хромота не была
неотъемлемой частью маскировки капитана Шеннона. Здоровый человек мог бы легко
симулировать хромоту, но хромой человек не мог бы так симулировать здоровье
конечности, и я не мог отделаться от мысли, что если бы капитан Шеннон был, как
если бы его признали хромым, он позаботился бы о том, чтобы скрыть этот факт
от своих сообщников.

Если бы полицию можно было убедить в том, что человек, которого они разыскивают, был
хромым, у них, по всей вероятности, не возникло бы таких подозрительных подозрений
о движениях незнакомца, очевидно, крепкого телосложения,
от которого в противном случае можно было бы потребовать отчета о себе.

Мне было любопытно узнать, какого курса они придерживаются, и я взял за правило
в течение следующих нескольких дней завязать знакомство с одним из
билетных кассиров в Юстоне. После того, как я умилостивил его обычным
способом, разумно применив “пальмовое масло”, я рискнул задать
вопрос, замечал ли он когда-нибудь невысокого, темноволосого, хромого мужчину на
платформа, с которой начиналась ирландская почта.

В ответ на лице парня появилась широкая ухмылка.

“Что, они на том, что лежит неподвижно?” - сказал он насмешливо. “Я знал, что вы
что-то искали, но мне не следовало принимать вас за детектива”.

Я заверил его, что я не детектив, и попросил его объяснить,
после чего он сказал мне, что сразу после публикации
портрет капитана Шеннона, инструкции были разосланы по всем железнодорожным
станции, что пристальное наблюдение должно было вестись за невысоким, темноволосым, хромым
мужчиной, будь то чисто выбритый или бородатый, и что если человек каким-либо образом
похожий на Джеймса Маллена (чей портрет был помещен в руки
каждый контролер), был замечен, следует немедленно сообщить в полицию
.

“Если бы вы знали, сэр, ” сказал коллекционер, “ сколько низкорослых,
смуглых, респектабельных джентльменов, которые кажутся хромыми, было взято под стражу".
в последнее время из-за подозрений ты бы сбежал, ты бы так и сделал. Быть хромым достаточно плохо
в любое время, но когда тебя собираются арестовать за ханархизм, а также
что ж, это превращает твою жизнь в сплошное страдание, так и есть ”.




ГЛАВА VII

МОЯ ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С ДЖЕЙМСОМ МАЛЛЕНОМ


А теперь настало время рассказать читателю кое-что еще о
обстоятельства, при которых я видел Джеймса Маллена, и почему я был так уверен
, что он и человек, в компании которого я путешествовал в Саутенд
, были одним и тем же человеком.

Во-первых, следует помнить, что я сидел напротив моего попутчика
больше часа, в течение которого я пристально наблюдал за ним
; и, во-вторых, что есть некоторые лица, которые, однажды увидев,
никто никогда не забывает. Таким лицом было лицо человека, которого я видел в
том богатом событиями путешествии. У него были яркие, выпуклые глаза с тяжелыми
веками. Цвет его лица был чистым и бледным, а нос правильной формы,
хотя и немного чересчур явно орлиный. Ноздри были очень
необычными, тонкими и заостренными, но выгибались вверх так странно, что
можно было подумать, что часть расширяющейся кутикулы с каждой стороны
была срезана. Изящно очерченный подбородок походил на верхнюю губу и
чисто выбритую щеку, а губы были полными и чувственными. Густые, но
тонкие и прямые волосы соломенного цвета были тщательно зачесаны на
лоб правильной формы, и лицо, взятое в целом, было определенно
утонченным, если не аристократическим, по твердости очертаний и
формирование черт лица.

Когда поезд тронулся, Маллен откинулся на спинку сиденья и
казалось, что он сосредоточенно думает. Я заметил, что его глаза ни на секунду не останавливались
, а беспокойно перебегали с предмета на предмет таким образом,
что, казалось, указывало на большую возбудимость мозга. Что он был
восторженный было ясно из его яростных выпада о любых концентраций; но
почти в следующую минуту он, так сказать, реабилитировался за свою
явное хамство, объяснив, что он был особенно чувствителен к
запах, и имел особую неприязнь к файеров.

Тем не менее внезапная перемена в выражении его лица при
момент вспышки был примечательным. Ранее гладкие и
не наморщенные брови собрались вместе в две диагональные морщинки
, которые сошлись над переносицей, которая к тому времени стала
клювообразной, и эффект каким-то странным образом напоминал хищную птицу.
Вскоре он снова расплылся в улыбке; но раз или два за время путешествия,
когда его мысли были, по-видимому, неприятными, я уловил то же самое выражение лица
, и это был факт, что я увидел на фотографии это
то же самое безошибочное выражение было на лице человека , который , по - видимому , был
другой человек, который заставил меня шарить такой неуверенной рукой
среди потрепанных страниц прошлого. Глаза, ястреб-как
сморщив брови, и нос, и ноздри были конечно
же, плюс борода, очевидно, swarthiness из
кожи, а также потемнение волос у меня не в первый подключения
портрет мой попутчик в Southend. Но как только было найдено недостающее звено
и установлена связь, я почувствовал, что
идентичность Маллена с человеком, которого я видел в поезде, признала
никаких сомнений, тем более что, рассмотрев под мощным объективом
фотографию, которую информатор передал полиции, я убедился
сам, что борода была фальшивой.

Моим следующим шагом было начать расследование семейной истории Малленов
и их прошлого. Я надеялся и фактически верил, что ключ, который
То, что я придерживался его личности, само по себе позволило бы мне выследить его, но
в то же время я полностью осознавал, что могут возникнуть обстоятельства,
которые сделают эту зацепку бесполезной и отбросят меня назад к такому
информация, которую можно было бы получить помимо нее. Что я не должен быть
быть неподготовленным к таким непредвиденным обстоятельствам было крайне необходимо, и поэтому я
поручил частному детективу по имени Грин, которого я знал как способного
и заслуживающего доверия, разузнать для меня все, что можно было обнаружить о
Прошлое Маллена.

Пожелав ему на прощание удачи, я отправился в Саутенд,
куда намеревался отправиться в компании маленького разговорчивого человека
, с которым Маллен повздорил о запалах. Я подумал, что это
более чем вероятно, что он был коммивояжером, отчасти из-за
почтительного ударения и частоты, с которой он вставлял
слово “сэр” в любых замечаниях, которые ему случалось делать, и отчасти из-за
вкрадчивой вежливости, с которой он обращался к Маллену и
ко мне - вежливости, которая, казалось, предполагала, что он привык
самому смотреть на каждого, с кем он вступал в контакт, как на
возможного клиента, вниманию которого у него однажды представится случай
продемонстрировать совершенство своих товаров, и с кем, следовательно, он был
стремлюсь быть в хороших отношениях.

То, что он жил в Саутенде, я узнал из наблюдения, которое он обронил.;
и после того, как пару раз понаблюдал за барьером на станции Фенчерч-стрит.
через несколько часов я увидел, как он вошел в пустое купе третьего класса для курящих за пять
минут до отправления вечернего поезда. Полкроны скользнуло
в руку кондуктора с просьбой посадить меня в
тот же вагон и зарезервировать его, что привело к желаемому результату, и когда
поезд отошел от станции, и у нас с маленьким человеком было отдельное купе
.

Из того, что я слышал о замечаниях моего спутника по этому поводу, я понял
когда мы с ним ездили в Саутенд, что, хотя разговорчивый и
любознательный, он был также проницателен и наблюдателен, как и люди его профессии
вообще, и как надо бы задать ему два или три
вопросы по существу, я думал, что это целесообразно, пусть сначала вперед
исходит от него. Я видел, что он уже присматривался ко мне, чтобы удостовериться
будет ли попытка к общению встречена с одобрением
я мог видеть. Результат, по-видимому, был удовлетворительным, поскольку после
вступительного покашливания он осведомился, хочу ли я, чтобы окно было поднято или
опущено.

Всегда будьте осторожны в поездке по железной дороге, если хотите остаться наедине с
компанией вашей газеты, человеком, который чрезмерно беспокоится о вашей
утешение. Было бы мудро сразу заставить его замолчать рыком, потому что твой мягкий
ответ, вместо того, чтобы отвратить гнев, часто слишком склонен его порождать.
Говорите с ним вежливо, и вы отдаете себя связанными в его руки; ибо
едва вы отвесили свой поклон в знак признательности, вернулись на свое
место и снова взялись за газету, как его язык начинает молотом стучать
банальности о погоде, которые он вставил толстым концом клина
.

В данном случае, когда маленький человечек сидел лицом к двигателю
и ветер дул ему прямо в лицо, в то время как я был на
права на окно с противоположной и защищенной стороны были, согласно
неписаным законам дорожного движения, полностью в его распоряжении. Но поскольку это
соответствовало моей цели - дружелюбно реагировать на его ухаживания, я запротестовал
со всей благодарностью за то, что у меня не было выбора в этом вопросе, и с
спокойствием ожидал неизбежного замечания о вероятности дождя
до наступления утра. От погоды и урожая мы перешли к результатам
дождливое лето в основном в приморских местах, а оттуда в Саутенде. Я
заметил, что подумываю о том, чтобы снять там дом, и спросил его о
жильцах.

“О, Саутенд очень похож на другие места подобного рода”, - ответил он.
“Здесь очень много приятных и несколько неприятных людей. Там
есть местные знаменитости (я называю их выдающимися ничтожествами), которые, это
правда, действительно очень важные личности, их значимость в
Саутенд сравним только своей полной незначительностью и тотальным
вымиранием за пределами этой местности. И там есть приличная прослойка
джентльменов со ‘спортивными’ наклонностями. Кстати, я должен сказать вам,
что качества, которые делают человека спортсменом в Саутенде, следующие
выраженная склонность к картам, бильярду и виски - особенно
виски. Но возьмите с собой жителей Саутенда, они самые приятные люди.
и более уютного местечка я никогда не знал ”.

Я устроил целое представление, посмеявшись над описанием маленького человека, которое,
поскольку он, очевидно, считал себя остроумным, выставило его в лучшем свете.
посмеивается над собой и надо мной, а затем я сказал, что
думал, что мы с ним путешествовали вместе в другой раз, и
напомнил ему об инциденте со стрельбой.

Он ответил, что не помнит меня, что неудивительно
хотя, я сидел глубоко в самом темном углу, и не предпринял никаких
участие в беседе. “Но я помню человека, который так возражал против
огнестрельного оружия”, - продолжил он с улыбкой. “Он действительно был взволнован этим,
не так ли?”

Я сказал, что он, безусловно, так и сделал, и спросил с видимым безразличием
был ли этот человек моим другом.

“Нет, я не могу сказать, что он мой друг”, - был ответ, - “но я
путешествовал с ним несколько раз и всегда находил его очень
приятной компанией”.

Я был рад услышать это, ибо меня удовлетворило, что факт моего наличия
встреча с Малленом в поезде Саутенд произошла не из-за случайного визита, который
мог бы никогда не повториться. Если бы это было так, сложность моего
предприятия была бы чрезвычайно увеличена, поскольку тогда я бы
располагал ключом только к его личности, тогда как теперь у меня был ключ и к его
местонахождению.

“Но раз уж ты это упомянула” (который, как я ничего не говоря, не был
случае), мой собеседник продолжил: “Теперь, когда ты упомянул об этом, хотя это
никогда не заденет меня-это довольно странно, что, хотя я
видел нашего друга несколько раз в поезде, я ни разу не видела
он где-нибудь в Саутенде. В таком месте вы обязаны увидеть
любой пребывания там, а на самом деле я часто залетела против
те же люди полдюжины раз за вечер, сначала на скалах,
тогда на пирсе, а затем в городе. Но я не могу припомнить, чтобы когда-нибудь
хоть раз где-нибудь видел нашего друга-оружейника. Кажется, что когда он добрался до
Саутенда, то растворился в пространстве ”.

Я внимательно посмотрел на своего спутника, опасаясь, что замечание было сделано с
намеренным значением и указывало на то, что он сам питал
подозрения относительно цели посещения Малленом Саутенда. Очевидно, так оно и было.
однако это был не тот случай, потому что после двух или трех не относящихся к делу замечаний
он перешел к теме политики и продолжал надоедать мне своими
собственными очень позитивными идеями по этому поводу до конца путешествия.

Если Маллен прятался в окрестностях Саутенда, были шансы, что
он был где-то на борту лодки. Снять дом любого типа
потребовало бы предоставления рекомендаций и могло бы привести
к расспросам, и, с другой стороны, владельцы отелей и
постоялые дворы часто бывают неудобно любопытны, а их прислуга
склонны сплетничать и подглядывать. Если бы у Маллена была небольшая яхта, стоявшая недалеко от города
, и он жил бы на борту, как иногда делают мужчины, помешанные на яхтинге,
единственным человеком, которому нужно было бы знать что-либо о его передвижениях, был бы
наемного рабочего, или шкипера, и было бы сравнительно легко найти
подходящего человека, который не был склонен к сплетням, и вовлечь его в разговор.
какое-нибудь объяснение, которое эффективно предотвратило бы его участие в каких-либо
подозрение относительно личности его работодателя.

Прежде чем начать поиски Маллена, я подумал, что было бы целесообразно заглянуть
к моему старому другу Харди Мьюиру, художнику, который живет в миле отсюда.
двое из Саутенда.

Я был уверен, что он присоединится сердцем и душой к предприятию, целью которого была
охота на такого врага расы, как
Капитан Шеннон; но посвящать его в свои тайны было бы
опрометчиво, потому что, если бы нам удалось схватить этого
главного заговорщика, никто не смог бы помешать Мьюиру тогда и там
превращая монстра в кашу. Лично я не возражал против
такого разбирательства, но поскольку я считал, что целям правосудия будет
лучше послужить передача властям капитана
Лицо Шеннона в целом, а не по частям, я решил
скрывать мой пылкий друг точную причину моего нахождения в
Саутенд-он-Си.

На самом деле, мне нужна была не его помощь, а помощь
очень тихого на язык, проницательного и надежного человека по имени Квикли, который
был нанят Мьюиром в качестве шкипера его яхты. Мне пришло в голову, что
Куикли был бы именно тем человеком, который выяснил бы то, что я хотел знать
о лодках, в отношении которых я не мог быть уверен сам. Мужчины
его класса очень свободно сплетничают между собой, и запросы, сделанные
это показалось бы таким же естественным, как любопытство прислуги к
делам хозяев и любовниц, в то время как те же расспросы, сделанные
мной, незнакомцем, наверняка вызвали бы подозрения и могли бы даже
дошло бы до ушей самого Маллена, окажись он поблизости.

“Все безмятежно, мой мальчик”, - сказал Мюр, когда я сказал ему, что я хотел
Быстро помогают в течение нескольких дней по вопросу, о котором я не был на
свободы говорить на настоящем. “Вы как раз вовремя. Быстроходный был.
он собирался плыть со мной на лодке, но я позову его”.

“Быстро, - сказал он, когда шкипер представился, “ это мой
друг мистер Макс Рисслер, которого вы знаете. Что ж, мистер Рисслер - мой очень близкий друг.
и, оказав услугу ему, вы окажете услугу мне.
Он будет твоим хозяином на следующий день или два, и я хочу, чтобы ты делал
только то, что он тебе скажет, и держал рот на замке. Теперь мистер
Рисслер собирается пообедать со мной. А ты тем временем иди
на кухню и поиграй в "Правь Британией" с холодной говядиной и пивом,
и будь готова отправиться с ним в Саутенд следующим поездом, поскольку он в
спешит и хочет приступить к работе сегодня днем.

И мы приступили к работе в тот же день, следуя плану, который заключался в том, чтобы
составить список всех судов, стоящих в окрестностях, и
установить владельцев, и был ли кто-нибудь еще на борту.
Задача была несложной, поскольку Куикли, казалось, знал название и историю
почти каждого плавучего судна, но результат разочаровал, поскольку
не на все наши запросы удалось обнаружить кого-либо, кто отвечал бы на вопрос Маллена
описание или, действительно, любой человек, чье присутствие не было удовлетворительно объяснено
.

Даже маяк "Нор", лежащий в нескольких милях в море, не был
забыто, ибо самая первая мысль, пришедшая мне в голову в связи с
Саутендом и Малленом, была о том, каким уютным и уединенным от мира местом
мог бы стать тайник на судне, если бы там можно было найти укрытие
вот так.

Если бы за это отвечал только один человек, не было бы немыслимо, что
он мог бы - подобно тюремщику, который помогал главному центру, Джеймсу Стивену,
сбежать из Дублинской тюрьмы в 1865 году - был тайным сочувствующим
заговорщикам или, по крайней мере, на их жалованье, и что
беглец, который мог предложить достаточно заманчивую взятку, мог преуспеть в
получение убежища и обещания молчания.

Однако, наведя справки, я выяснил, что на борту была довольно многочисленная команда, и
что маяк часто посещают лодки Дома Тринити, так что
о том, что там кто-то может прятаться, не могло быть и речи.
Но хотя я и выбросил маяк из головы, я не мог
не спросить себя, не может ли быть какого-нибудь подобного места в
окрестностях Саутенда, против которого возражение, приведшее к
маяк "Нор", который невозможно использовать в качестве укрытия, не годился, и
даже когда я это сделал, мысль о громадах с динамитом у острова Кэнви не приходила мне в голову.
мне пришло в голову.




ГЛАВА VIII

ДИНАМИТ ХАЛК


Никто из тех, кто не посещал и canvey бы верить, что так одиноко и
из-за света месте, может существовать в тридцати милях от Лондона. Просто
как мы иногда видим, в полудюжине шагов от большой центральной улицы
города, где черные и преследующие потоки пассажиров
поток людей, заполонивших его тротуары, никогда не прекращается, и рев уличного движения
никогда не затихает, какой-нибудь тихий и неожиданный переулок или двор, в который
ни один незнакомец не отворачивается в сторону, и где бы ни раздавался какой-либо звук, кроме крадущегося
шаги слышны редко, - итак, на границе великой мировой магистрали
Темзы можно найти место, где жизнь кажется застойной, и
где едва ли ступала нога одного из тысяч проходящих в двух шагах людей
.

Там, где Темза делает поворот в пределах видимости от моря, там лежит, далеко
в стороне от течения, остров грушевидной формы, около шести миль
в длину и трех миль в ширину, который известен как Кэнви.

Триста лет назад он был практически непригоден для жизни, поскольку во время прилива
болота затопляло море, и только в 1623 году
что Джеймс I. пригласил голландца по имени Йоас Кроппенбург и его друзей
поселиться там, предложив им треть для себя, если они смогут
отвоевать остров у моря. Это предложение предприимчивый голландец
принял и немедленно приступил к строительству дамбы, которая так
эффективно защищает низменные болота, что, находясь внутри
кажется, что он находится на более низком уровне, чем вода, и видны только
самые верхние мачты и паруса кажущихся бестелесными барж и лодок,
которые скользят мимо, как призраки.

Но наиболее заметными особенностями пейзажа Кэнви являются
зловещего вида громады динамита, которые, нахмурившись, лежат на воде, как огромные
гробы с черными и красными решетками. Более дюжины таких гнезд
дьявольщины пришвартованы у берегов острова, и они являются первыми объектами, которые
бросаются в глаза, когда смотришь с дамбы.

Принимая во внимание тот факт, что положение Кэнви по отношению к одной из
величайших водных магистралей в мире подобно положению дома, который находится
всего в нескольких ярдах от главной дороги, сначала возникает вопрос, что такое
в качестве места хранения столь обширных
количество смертоносного взрывчатого вещества. Что так оно и было выбрано только после
дело поступило самого тщательного и серьезного рассмотрения
власть уверена, и, хотя почти весь
доставка которое вступает в Темзе должна обязательно проходить почти в
град на острове, это место так и удаленный от мира, что оно
не факт, что безопаснее и надежнее место можно было найти.

Склады динамита состоят, как следует из названия, из
разобранных корпусов старых торговых судов, которые, хотя и давно прошли
находящиеся в активной эксплуатации, по-прежнему водонепроницаемы. Только один человек отвечает за
каждую посудину, которую он не должен оставлять, все, что ему нужно,
добывается для него лодочником, единственной обязанностью которого является доставать
и нести для халков-хранителей.

Мало того, что хранителю халка, который, оказывается, женат, запрещено
иметь с собой детей, но даже присутствие его жены
запрещено, его инструкции заключаются в том, что никто, кроме него самого, не находится под каким-либо
обстоятельства, которые должны возникнуть на борту.

Эти правила, однако, соблюдаются не очень строго. Вратарь Халк
всего лишь человек, и поскольку его жизнь одинока, часто случается так, что, когда
посетители подплывают к кораблю, он ни в коем случае не испытывает неудовольствия, видя их,
и полкроны часто обеспечивают доступ не только в его собственную каюту
, но и в трюм, где хранится само взрывчатое вещество
в маленьких продолговатых деревянных ящиках, каждый из которых содержит пятьдесят фунтов. Ни
экземпляры неизвестно, где одиночество в браке Халк-хранитель жизни
был обрадован наличием его жена, добрая женщина присоединения
ее муж сразу же после проверки и оставшиеся с ним
до тех пор, пока не возникнет необходимость в другом визите. Даже если факт
ее присутствие на борту становится известно на острове дело
рассматривается как никто другой, но инспектор, и любовь
офицер короны не так уж и велик среди Водников и деревень, как в
привести их, чтобы выйти из их пути, чтобы помочь ему в выполнении его
долг.

Если бы у меня не было оснований предполагать, что Маллен находится где-то в
окрестностях Саутенда, возможность того, что он может находиться на одном из этих
корпусов, никогда бы не пришла мне в голову. Но чем больше я думал об этом, тем больше
более того, я был впечатлен удобствами, которые предоставляло такое место.
беглец мог скрываться, и я быстро решил, что прежде чем я
исключу из рассмотрения громилы, я должен сначала убедиться в себе
что человека, которого я искал, не было ни на одном из них.

Момент, который я не упускал из виду, заключался в том, что вполне возможно
для вратаря халка, который был молчалив по натуре и не склонен к
поощрению сплетен, оставаться в полном неведении о том, что происходит
месте по всей стране и о награде, которая была предложена
за поимку капитана Шеннона. На самом деле в этом есть
момент на попечении одного из туши прочь и canvey человек, который никогда не
известно, что сходить на берег, принимать гостей, или вступить в разговор.
Не могу сказать, умеет ли он читать, но, во всяком случае, он никогда не просит газету.
так что вполне возможно, что он не сможет
знайте - счастливый человек! - находятся ли у власти консерваторы или либералы,
или Англией правит королева Виктория или Эдуард Седьмой.

Первое, что нужно было сделать, это составить список корпусов с динамитом
- точно так же, как я составил список лодок у Саутенда, - а затем
беру сосуды один за другим и убеждаюсь, что там никого не было
прячусь. Мне нет необходимости более подробно описывать различные запросы
, кроме как сказать, что, чтобы не привлекать внимания,
они были сделаны, как и в Саутенде, лодочником быстро.

Большинство корпусов пришвартовано в заливе в пределах видимости от Хоул-Хейвена,
где расположена главная гостиница острова, и все это мы
вскоре смогли исключить из наших расчетов. Но там была одна туша,
“Кубинская королева”, лежащая не в укрытии у ручья, а в
гораздо более уединенное место прямо возле апон Темза, в отношении которых я был не
в состоянии прийти к решению. Оно находилось на большой глубине, почти в миле
от берега, и, казалось, никто ничего не знал о руководителе, кроме того, что
его звали Хьюз и он был женат. Он очень редко приходил на берег,
но когда он это сделал, немедленно вернулся на свой корабль, не говоря ни слова
никому, и это было, как правило, считается на острове, что он часто
его жена с ним. Что у него кто-то есть - жена или кто-то еще - на борту
Я вскоре убедился, и это очень простыми средствами.

Я обнаружил, что человек, в обязанности которого входило прислуживать хранителям скитальцев, был
методичным парнем и вел записную книжку, в которую он
записывал различные предметы, которые ему было поручено достать. Эта
книга быстро попалась мне в руки, и, просмотрев ее, я
увидел, что с определенного времени, - датируемого несколькими месяцами назад, - запас
провизии, заказанной Хьюзом, увеличился вдвое. Это могло,
конечно, быть связано с тем фактом, что его жена была на борту; и, действительно,
Быстро сообщил, что обслуживающий персонал судна заметил ему: “Хьюз
взял свою старуху на ‘Кубинскую королеву’. Я вижу, как она гребет.
примерно однажды ночью в шлюпке. А я сделал еще и многое другое
важное открытие, когда за книгой, - открытие, которое
присутствие жены Хьюза не совсем поясняют. Это означало, что
не только количество продовольствия, поставляемого Хьюзу, было в значительной степени
увеличено, но и то, что качество также было значительно выше_.

Человек, сопровождавший халка, вероятно, не заметил этого
факт, и я не счел целесообразным вызывать у него подозрения, делая
дальнейшие расспросы. Но я сразу же решил, что, прежде чем я поставлю напротив
имени “Кубинской королевы” маленькую галочку, означающую, что я могу
впредь отклонить его от рассмотрения, я должен сделать следующее
личное знакомство с “Миссис Хьюз”.




ГЛАВА IX

Я ЗАНИМАЮ СВОЮ КВАРТИРУ В КЭНВИ.


До этого момента я, насколько это было возможно, избегал посещения острова
сам, но теперь я пришел к выводу, что пришло время, когда
будет необходимо провести мое расследование лично. К счастью,
не было нужды в оправдании, с помощью которого я мог бы сделать это, не возбуждая
подозрение. Мой друг Мьюир, заядлый спортсмен, арендует часть
Canvey для съемок. Следовательно, он там очень известная фигура, и
его знает и любит каждый мужчина, женщина, ребенок и собака. Поехать, как его.
я знал, что друг обеспечил бы мне радушный прием, поэтому я попросил его подвезти меня.
раз или два я проплывал мимо на его лодке, а потом, когда нас заметили
часто в компании друг друга, чтобы спросить хозяина гостиницы по адресу
Хоул Хейвен попросил меня приютить на неделю или две, так как я был его другом
который приехал в Кэнви на несколько съемок. Таким образом, я смог
постоянно наблюдайте за “Кубинской королевой”, оставаясь незамеченным
Хьюз, ибо дамба, как я уже говорил в другом месте, была такой высокой, что
стоящий снаружи человек невидим с воды, но любой, находящийся внутри,
кто желает посмотреть на море, может подняться по наклонному берегу по внутренней стороне стены
, пока его глаза не окажутся на уровне верха, а затем
сможет смотреть сквозь высокую сорную траву, не привлекая внимания.

Неделя прошла без происшествий, а затем Мьюир приехал в сопровождении
Квикли на дневную съемку. После позднего обеда мы сделали наш
путь пешком, внутри дамбы, к восточной оконечности острова
. Мой интерес к этому виду спорта не был очень заинтересован, потому что я держал
краем глаза тем временем на Халка; но когда мы начали
по нашим следам, что становится темно. Как только мы достигли мыса
, у которого стояла “Кубинская королева”, мне показалось, что я услышал крадущийся звук
погружения весел, и, попросив Мьюира и Квикли немного подождать, я выглянул
через дамбу с морем. Кто-то спускался на берег с “Кубинской королевы”
под покровом сумерек, и вместо того, чтобы направиться к обычному “харду”
в Хоул-Хейвене гребец, кем бы он ни был, явно намеревался
совершить посадку в каком-нибудь более уединенном месте. Я тихонько прокрался обратно
к Мьюиру и быстро рассказал им, что я видел, и попросил их
присесть вместе со мной под прикрытием кустов, чтобы переждать события.

Было очевидно, что в лодке находились два человека, потому что еще через минуту
мы услышали скрежет киля по гальке, за которым последовало
несколько произнесенных шепотом слов. Низкий голос произнес: “Передайте мне сверток, и
Я столкну ее”. Мы снова услышали скрип камней, когда лодка приближалась.
скользнули обратно в воду. Они обменялись “Спокойной ночи” и удалились.
взмахи весел сказали нам, что лодка возвращается к остову. Затем кто-то
взобрался на дамбу и постоял неподвижно с полминуты, как будто оглядываясь
по сторонам, чтобы убедиться, что никого нет в поле зрения. Наше укрытие находилось
к счастью, в тени, и мы почти не рисковали быть обнаруженными,
но это произошло только после того, как приземлившийся человек повернулся и взял
несколько шагов в противоположном направлении, и я осмелился поднять голову.
Ночь быстро сгущалась, но, поскольку новоприбывший стоял на
я отчетливо различил силуэт морской стены на фоне темнеющего неба.
фигура принадлежала женщине. “Старуха Хьюза, зур”, - Быстро прошептал он мне на ухо
, но я жестом попросил его замолчать, и так мы
остались на несколько секунд.

Затем Мюир заговорил, с видимым отвращением, а не шепотом или:
“Послушайте, Мастер Макс добралась, карнизы-снижается и выцвели после
женщины не в моем вкусе. Ты не сказал мне, в чем заключается твоя маленькая игра,
а я тебя не спрашивал. Я очень уважаю тебя, как ты знаешь, но
если ты разыгрываешь шутки с женой этого бедняги, то почему, черт возьми, чувак,
Я бы скорее сбил твой кливер посередине корабля, чем посмотрел на тебя.

Я мог бы придушить великодушного неуклюжего британца, но вынужден был
довольствоваться тем, что погрозил ему кулаком и заскрежетал зубами от досады.
пока я не ухмыльнулся, ибо “миссис Хьюз” все еще находился в пределах слышимости.
Мое раздражение не уменьшилось, когда я узнал об этом по одобрительной гримасе,
которую я скорее почувствовал, чем увидел, на обычно невыразительном
лицо Квикли, что он также приписал мне злые замыслы в отношении “миссис
Хьюз”, и разделял чувства своего хозяина.

Его я тоже испытывал сильное желание придушить; и что я сопротивлялся
искушение было вызвано главным образом тем фактом, что я в данный момент нуждался в его услугах
.

“ Послушай, старина! - Сказал я Мьюиру, когда счел возможным говорить.
“Ты когда-нибудь видел, чтобы я совершал грязные поступки?”

“Никогда, мой мальчик”, - быстро ответил он.

“Ну, я не могу прямо сейчас рассказать тебе о своей цели в этом бизнесе, кроме как
сказать, что если бы ты знал это, ты был бы со мной сердцем и душой, и что
если мое предположение верно, человек, которого мы только что видели одетым как женщина
, вовсе не женщина, а мужчина. Он не собирается в Хоул-Хейвен, потому что
он только что свернул на тропинку, ведущую к парому в Бенфлите. IT
выглядит так, как будто он имел в виду ловли девятичасовым поездом в Лондон из
Саутенд-он-Си. Он должен следовать, но не по мне, и по двум причинам:
во-первых, пока его нет, я должен всеми правдами и неправдами добраться до
‘Кубинской королевы’; во-вторых, я не хочу, чтобы он меня видел, так как
в этом случае он узнал бы меня снова. Ты поверишь мне, что все в порядке?
пока я не смогу рассказать тебе всю историю, а тем временем позволишь ли ты мне?
Быстро проследи за этим человеком и постарайся выяснить для меня, куда он направляется? Это
Самое важное” что я должен знать.

“Все спокойно, мой мальчик”, - сказал Мьюр, тоже хлопнув своей огромной ладонью по моей
энергично, чтобы быть в целом приятным, и слишком громко, чтобы быть сдержанным
в данных обстоятельствах. “Все спокойно; Я доверяю тебе до конца";
и я сожалею, что заговорил. Делай то, что тебе нравится капитан, и я
никогда не задавай вопрос”.

Я повернулся к быстро: “ты можешь сделать тур на вокзал без
видно, пока этот человек не существует, так что он не думаю, что он
следил?”

“Да здравствует, ” быстро сказал он, - если я пройду через церковный двор и пересеку вон то
поле”.

“Тогда ступай”, - сказал я. “Вот тебе три фунта на расходы. Доберись
до станции раньше него и следи за ним из окна
ожидания-мужской туалет, где он не может видеть вас. Если он идет в любой
в комнате ожидания она будет в туалете, а он что
платье. Итак, вы идете в общую комнату. Но купите билеты до того, как
он доберется туда, один до Шубэринесса, это самое большое расстояние, которое проходит линия
в одну сторону, а другой до Лондона, это самое большое расстояние, которое проходит в
противоположном направлении. Если он будет ждать следующего поезда, идущего вниз, жди и ты
и иди туда, куда идет он, но если он сядет на поезд, идущий вверх, в Лондон,
выскользни и сядь в тот же поезд, когда он повернется к тебе спиной. Где бы он ни был
идет, вверх или вниз, вы тоже должны идти, и когда он выйдет, проследите за ним,
оставаясь незамеченным, и запишите любое место, куда он зайдет.
Затем, когда доставите его на землю, телеграфируйте мистеру Мьюиру в гостиницу
сюда - не мне - скажите, где вы находитесь, и я присоединюсь к вам следующим поездом.
Но смотри в оба на всех станциях, где останавливается поезд, чтобы убедиться, что
он не выйдет и не даст тебе ускользнуть. Делать эту работу хорошо и носить его
и там будет пару десяти-фунт заметки для вас, когда вы
вернуться. А теперь можешь идти”.




ГЛАВА X

Я БОРТ “КУБИНСКАЯ КОРОЛЕВА”


Возможность оплаты неожиданный визит в “кубинская Королева” в
отсутствие “Миссис Хьюз” наконец-то появился, и поскольку я уже придумал
план, с помощью которого я мог бы осуществить свою цель, не отдавая
У Хьюза возникли подозрения, что моя встреча с ним была не случайной.
я сразу же приступил к ее осуществлению.

Сказав Мьюиру, что вскоре присоединюсь к нему в гостинице, я выскользнул из одежды
, бросил ее кучей на пляже с большим
камень сверху, чтобы их не унесло ветром, и погрузил в
вода. Я сильный пловец, и волна уходит так быстро
что, когда я достиг “кубинская Королева”, который был пришвартован примерно в миле
с берега я ни на йоту не “скучный”, и в самом деле чувствовал себя более
не подходят, чтобы пробиться обратно против течения. Но для того, чтобы
игра прошла так, как я планировал, мне было необходимо
изобразить крайнюю усталость. Поэтому, когда я обнаружил, что
приближаюсь к корпусу, я начал делать вид, что плыву
слабо, при этом шумно дыша и испуская самые жалобные
крики о помощи.

Как я и ожидал и намеревался, Хьюз вышел на палубу и, посмотрев за борт, громко спросил: "Что за ... гребля?"
корабль стоял сбоку.

Хьюз, а я здесь замечание, был, как я вскоре обнаружил (не может быть
в его компании за полминуты без этого), человек мучительно
ограниченный словарный запас. Возможно, я должен сказать, что его чувство цвета было
разработана за счет своего словаря, потому что если он не
видеть все в розовых света, он, несомненно, применяется одна
прилагательное, наводящий ярко малиновые, чтобы каждый объект, который он
счел необходимым конкретнее.

“Что за ... скандал?” повторил он, когда на
его вопрос не последовало немедленного ответа.

“Помогите!” Я слабо ахнул, делая вид, что судорожно хватаюсь за
швартовную цепь, и цепляясь за нее, как полумертвый от изнеможения и
страха.

- Кто ты? - спросил я. он подозрительно спросил: “И как ты сюда попала?”

Я стремился сыграть свою роль, чтобы не вызвать у него подозрений, поэтому
Я не отвечал по крайней мере минуту, но продолжал задыхаться и
кашлять, пока мое дыхание, как можно было разумно предположить, не восстановилось,
а потом я еле слышно произнес: “Помоги мне подняться на борт, и я тебе расскажу”.

“Вы не можете кум aboord”, - ответил он surlily. “Никого нельзя
aboord этих кораблей.”

“Я _должна_”, - сказал я, с такой же внешний вид резолюции, как это было
в соответствии с тонувший условие, которое я принял.

“Должен тебя?” сказал он. “Мы ... скоро посмотрим на этот счет”, а затем
во второй раз он задал вопрос: “Кто ты такой, и как бы тебе отсюда выбраться
”здесь?"

Я ответил предложениями, сокращенными до телеграфной лаконичности,
что меня зовут Макс Рисслер. Был другом мистера Харди Мьюира. Был
остановился в Кэнви на съемках. Подумал, что хотел бы поплавать. Получил
на все в порядке, пока я не попытался включить, а затем пришел к выводу, ток тоже
сильный. Стала исчерпаны, и, должно быть, утонул, если бы не
к счастью, проносятся мимо Халка.

Хьюз, очевидно, счел объяснение удовлетворительным, потому что его следующий вопрос был
не обо мне, а о моих намерениях.

“И что вы собираетесь теперь делать?”

“Поднимайтесь на борт”, - быстро ответил я.

“Ты не можешь сделать это”, - сказал он. “Никто не допускается aboord эти ----
лодки”.

“Я должен”, - ответил я. “Это тот случай, когда у вас могут возникнуть проблемы из-за
соблюдения правил, а не из-за их нарушения. Вы не можете говорить о правилах
для полутонувшего человека. Это было бы непредумышленным убийством. Помоги мне подняться на борт и
принеси мне немного бренди - я полагаю, у тебя есть немного с собой - и я хорошо заплачу тебе
и никому не говори ни слова. И об этом я не могу держать
здесь намного больше. Располагается десять крон богаче этом
работа ночью, и если ты быстрая, я сделаю его государя”.

Громко ворча по поводу того, что это “... хорошо, что это так ... делает бедняка"
человек рискует быть уволенным, потому что ... дураки предпочитают играть
обезьяна”, - он отвязал шлюпку и, приведя ее в чувство.
он помог мне взобраться туда, за что я цеплялся, и несколькими ловкими
взмахами перенес нас на ту сторону корпуса, над которой висела веревочная лестница
. “Прежде чем ты сойдешь на берег”, - прорычал он, удерживая меня рукой
на моей руке, - “У тебя есть какой-нибудь хирон, спрятанный при тебе?”

“Железо?” Я спросил. “Что вы имеете в виду? И где я мог что-нибудь спрятать?
Каждый стежок моей одежды лежит вон там, на пляже”.

“Мои инструкции таковы, - упрямо ответил он, - что я спрашиваю каждого, кто
поднимется на борт этой лодки, есть ли у них спрятанный хирон
’em. Это моя забота, и я это делаю. ’У тебя есть хирон или нет’
при себе?”

“Конечно нет,” сказал Я, “если железо в моей крови будет
возражений. И хватит морочить голову и сделать мне какой-то дух так быстро, как
вы можете ибо Я устал”.

По правде говоря, я начинал чувствовать, что продрог до костей,
кроме того, мне было крайне необходимо продолжать играть ту роль, которую я на себя взял
.

Хьюз исчез внизу, но вскоре вернулся с половиной стакана рома
, водой и грязным, дурно пахнущим одеялом. Ром я проглотил.
с благодарностью, но от одеяла отказался.

“Очень хорошо”, - сказал Хьюз. “ Но ты уже выглядишь белой как полотно
и тебе будет не слишком тепло возвращаться в шлюпке
без одежды.

“Я не собираюсь возвращаться в шлюпке без одежды, мой добрый друг”,
Спокойно ответил я. “У вас внизу есть огонь или что-то вроде печки".,
Я полагаю, и я спущусь вниз, чтобы посидеть рядом с ним, пока ты гребешь назад и
принеси мне одежду. Тогда вы можете высадить меня на берег, и я буду иметь
большое удовольствие вручить вам соверен, который я вам обещал, при
условии, что вы дадите мне слово не говорить об этой дурацкой игре в
мой. Я не хочу, чтобы меня выставили на посмешище на острове. Я сказал
им, что я хороший пловец, и если они услышат, что мне пришлось звать на помощь
и что меня вытащили на берег, как утопленного котенка, я должен
никогда не услышу об этом в последний раз, особенно от этого большого грубияна Мьюра
который всегда хвастается своим плаванием.”

Что-то вроде усмешки скользнуло по неприступному лицу парня.

“ Мистер Мьюири не любит нежных щипков, не любит; а вы пели.
громко, и ошибки быть не может. Ты сказал мне, что умеешь плавать, не так ли?
Мистер Мьюир, я видел, как он проплыл две мили с лишним, а потом...

“ Черт бы побрал мистера Мьюира, ” сердито перебил я. “Ты думаешь, я собираюсь
оставаться здесь всю ночь, пока ты стоишь там, разевая рот и ухмыляясь. Проваливай.
я заберу с собой мою одежду, или ты не увидишь и полпенни из того
фунта, который я тебе обещал.

“Это были два удара, как ты мне и обещал”, - сказал парень, нагло солгав
теперь, когда я был - как он думал, что был - в его власти.
“ И ... немного чересчур для человека, который рискует получить постой.
подпуская незнакомцев на борт, вплотную к рулям. Но я
не покидай мой корабль ни за какие ... два фунта, я не думаю, что тебе придется плыть с нами.
плыви со мной в шлюпке; и помни, что я перед тобой как деньги.
одежда. Никаких твоих обезьяньих трюков со мной, говорю тебе. Ну, что это такое
будет? Ты возвращаешься ко мне или подождешь, пока придет мистер Мьюир
и заберет тебя? Я могу сообщить ему утром (это с наглой
ухмылкой), когда тебя спасут ”.

“ Я не сойду на берег без одежды, если останусь здесь на всю ночь, ” твердо сказал я.
“ Просить меня бесчеловечно. Какой вред я могу сделать, чтобы
проклятый корабль за несколько минут вы уезжаете? Я не хочу оставаться
здесь дольше, чем я могу помочь, уверяю вас. Я обещал тебе соверен.
но если ты как можно быстрее доплывешь до берега и возьмешь
мою одежду и пообещаешь держать язык за зубами, ты получишь два
фунта. Тебе это понравится?

“Пусть будет три, - сказал он, - и я скажу, что готово”.

“Очень хорошо, - ответил я, - только поторопись, чем скорее
Я выбрался из этого воровского логова и в последний раз видел твоего палача
посмотри правде в глаза. А теперь я спущусь с холода; и, возможно, вы
не откажете мне в еще одном глотке вашего рома, учитывая, как
вы пустили мне кровь сегодня вечером.

Жестом пригласив меня следовать за собой, он повел меня на корму корабля,
где, как я знал, располагались каюты смотрителя,
динамит хранился, как я уже сказал, в трюме.

Кабина пилота, из которой в ночь взметнулась перевернутая пирамида
столб желтого света отмечал вход в кабину, и в этот
Хьюз, презиравший лестницы, зашаркал ногами вперед, раскачиваясь на мгновение.
его ладони опирались на оба выступа, а тело опиралось на
напряженные руки, прежде чем он исчез из виду, как театральный Мефистофель.
возвращение в свой родной ад. Не будучи знаком с этим местом, я
решил довольствоваться менее драматичным появлением и соответственно выбрал свой
путь вниз по крутой лестнице в маленькую каюту, которая
служила кухней, гостиной и спальней. В центре стояла зажженная керосиновая печь
, рядом с которой Хьюз поставил деревянный стул.

“У вас здесь очень удобные покои”, - сказал я, одобрительно оглядываясь по сторонам.
после того, как я сел. “Если кто-то не возражает против одинокой
жизни (я полагаю, это _is_ одиноко?), Он мог бы сделать кое-что похуже, чем стать
халком-вратарем ”.

Хьюз что-то проворчал в ответ, но следовало ли это воспринимать как
выражая согласие или несогласие, я не мог сказать, его лицо было
в данный момент спрятано в угловом шкафчике, откуда он вскоре появился.
с бутылкой "Олд Том" и стаканом.

“Вот... ром, и вот ... стакан; а теперь не вздумай
вставать с этого ... стула”, - сказал он, щедро используя свой
любимое прилагательное. Затем, к моему большому облегчению, он поднялся по
лестнице на палубу, где я слышал, как он бормочет и
ругается про себя, отвязывая шлюпку.

Читатель, возможно, поверит, что я был взволнован и нетерпелив; но, тем не менее,
в тот момент, когда Хьюз повернулся спиной, мои глаза завертелись в своих
глазницах и обшарили стены каюты с сосредоточенностью
с прожектором, я не счел целесообразным покидать свое место и приступать к поискам всерьез
до тех пор, пока он действительно не покинет скиталцу. Но
не успел он же пути, чем я была на работе, с каждым
смысла, поскольку в любой момент готовы наброситься, как парящий ястреб.

Не часто в своей жизни я испытывал столь горькое разочарование. Я
возлагал большие надежды на этот визит к “Кубинской королеве”, но хотя
Я проверил все части туши, включая трюм, который, как есть
случилось в тот момент быть не динамит на борту, не было обеспечено,
Я не нашел никаких свидетельств относительно пола посетительницы Хьюза. Подробно описывать
бесплодные поиски нет необходимости. Кто бы ни был “миссис Хьюз”
возможно, она, очевидно, приложила все усилия, чтобы убедиться, что все следы
ее присутствия должны быть удалены. Я даже не мог сказать, была ли она
поделился спальные двухъярусные с Хьюзом, для покрытия были
разделся догола, оставив на голых досках, без подушки, и
весь салон, по всей видимости, оказалось и мыла с конца
немедленно прекратить до или после ее отъезда.

Визит, на который я так надеялся, оказался прискорбным провалом. Я
не было ни одного пенни мудрее и три фунтов беднее на мою беду, не
говорить о необходимости холодок, которого я должен сам думать дешево
Рид, Если бы она оканчивалась ничего хуже, чем холод.

“Коварный негодяй”, - сказал я себе. “Я мог бы догадаться, что он
не подпустил бы меня сюда, если он не был в курсе, что каждый знак
у него есть спутник, на борту были расчищены. Я полагаю, что
секрет всего этого в том, что он получил известие о приезде инспектора в
платить в ближайшее время посетить громадины, и он утащил Миссис Хьюз до
все кончено. Очень вероятно, что она расставить все сама, прежде чем она
пошли. Все его притворное нежелание сходить за моей одеждой и оставить меня здесь
было напускным, чтобы он мог выпустить из меня кровь на сумму еще в один фунт. Я
отплатил бы ему его же монетой, только если бы сообщил информацию
что у него на борту была женщина.

“ Если бы это была женщина? Однако очень странно, что она не оставила после себя
какого-нибудь маленького знака своего пола - шпильки для волос, пуговицы или
булавки для шляпки. На щетке только короткие волоски (очевидно, Хьюза)
и расческа, но, возможно, у нее была своя и она взяла их с собой.
Но в любом случае я мог бы ожидать, чтобы найти, если не какие-то волосы-спутанными, на
хотя бы волосок или два, которые позволили бы мне в тайне, и
в районе зеркала, скорее всего, место, чтобы найти их”.

Но, как я ни искал, не смог найти ни единого волоска, а еще через полминуты
близкий перестук весел возвестил о возвращении Хьюза. Когда я услышал
, как он выдергивает весла из уключин, и скрежет шлюпки
о борт корабля, я еще раз в отчаянии огляделся по сторонам.
надеялся пролить свет на что-то, что до сих пор ускользало от моего внимания. Один
объект за другим поспешно поднимали, исследовали и так же поспешно
опускали, но всегда с одним и тем же результатом. Когда я услышал шаги Хьюза по
палубе, мой взгляд упал на маленький кусочек мыла, упавший на
пол и ускользнувший от внимания - вероятно, Хьюза, а также
о себе - из-за того, что он был спрятан за углом клеенки
, которая висела на стене. Эту клеенку я снял для
капитального ремонта, и именно при ее замене я нашел мыло, которое
Подняв его, я увидел, что он лучшего качества, чем можно было ожидать.
Что можно найти в таком месте. Он все еще был влажным от недавнего использования, и поскольку
Я перевернул ее пришли два или три волоска из под боку и
придерживался меня за руку. Когда я взглянул на них я издала низкий, длинный, но почти
молчание, свист. Вне всякого сомнения, это были щетинки помазка для бритья
кисточка, которая быстро приходила в негодность от долгой службы. И что меня
не ошибаюсь тут был доказан тот факт, что под боком
мыла все еще виднелись следы сделал взмах кистью-и более
поверхность и что пена на ней была влажной.

Кто-то брился, и совсем недавно, на “Кубинской
Королеве”. Это не мог быть Хьюз, потому что у него была густая окладистая борода. Если
человек, который выдавал себя за “миссис Хьюз ” действительно была женщиной, которой она не была"
вряд ли она стала бы прибегать к бритве, чтобы подчеркнуть свои чары. Если бы, с другой стороны,
этим человеком был мужчина, который изображал женщину для
целей маскировки, бритва была бы абсолютной необходимостью среди его
туалетных принадлежностей.




ГЛАВА XI

ЛИЧНЫЕ ОБЪЯСНЕНИЯ


Мы часто читаем о романистах, “вводящих читателя в доверие”.
но на этом этапе моего повествования я хотел бы повернуть процесс вспять,
и попросить моих читателей посвятить меня в их историю. Я рассказываю свою историю по
из уст в уста, а не ручка, я должен заложить уважительное стороны, моя
уважаемая госпожа, на руку или крючок задержав указательный палец, дорогие мои
сэр, в вашей петлице, и, что привело вас в сторону на несколько минут,
следует поставить вопрос к вам-то в этом роде: “из факта
ваш следующий мой рекорд до сих пор, вы, вероятно, заинтересованы в
детективные истории, и не сомневаюсь, прочитал много рассказов подобного.
Вы знаете детективов, которые были нарисованы - или, скорее, созданы -
Эдгаром Алланом По, а в более позднее время доктором Конаном Дойлом и мистером
Артур Моррисон - детективы, которые раскрывают для нас, звено за звеном,
самым поразительным и убедительным образом и с помощью какого-то оригинального метода
рассуждений, иначе необъяснимую тайну или преступление.

“И вы также знаете известного растяпу, который всегда хвастается
своей проницательностью, если только, как это иногда случается (но только на страницах
детективного романа, ибо в реальной жизни наши друзья более готовы
чтобы зафиксировать наши неудачи, а не наши успехи), ему кто-то аплодирует
Босуэлл - человек с восклицательной ноткой, который проводит свою жизнь в экстазе
восхищенный, изумленный удивительной проницательностью своего друга. И поскольку
не исключено, что у вас есть собственное мнение относительно того, что детектив
должен или не должен делать при определенных обстоятельствах, я прошу вас на этом
этапе моего повествования посвятить меня в свою тайну и позволить мне изложить
у вас следующий вопрос. Предположим, это были бы вы, а не я, которые в
надежде увидеть Джеймса Маллена - как мы сделаем для удобства ’
ради бога, назовите человека, выдающего себя за миссис Хьюз - следила за
‘Кубинской королевой’, как описано в главе IX. И предположим, что это были бы
вы, а не я, кто был в компании Мьюира и Квикли в тот вечер
и видел, как Маллен приплыл с халка на лодке, под прикрытием
с наступлением сумерек и продолжить движение в направлении Бенфлита, откуда он мог бы
сесть на поезд либо до Лондона, либо до Саутенда. Стали бы вы в таком случае
действовать так же, как я, и быстро проинструктировали бы следить за ним, чтобы
у вас была возможность нанести неожиданный визит ‘кубинцу
Королева’ в отсутствие Маллена? или ты отказался бы от предложенного тобой
визита к халку и решил последовать за ним сам?”

Позвольте мне кратко суммировать аргументы за и против любой курс
они представились мне, когда я был так спешно, чтобы сделать выбор.
Во-первых, я должен был признать, что, доверив эту задачу
Квикли, я столкнулся с одной или двумя очень неприятными возможностями. Хотя
толковый парень достаточно для обычных целей, он вряд ли был сортировка
человека можно было бы выбрать для столь деликатной работы, как
слежка за подозреваемым. Он может проявить себя достаточно умен, чтобы
- пройти успешно, но это было гораздо более вероятно, что он
потерпит неудачу, и это было даже предположить, что он мог так запороть его
как привлечь внимание Маллен, и тем самым спугнуть
очень птица, для которых я разводила в сети. Но что тяготило меня
еще больше, чем это, было то, что, поспешив последовать за Малленом, я
потерял из виду - по крайней мере, на какое-то время - центральную фигуру
мои расследования в их тогдашнем виде - о человеке, который по праву или
я ошибочно заподозрил, что это объект моих поисков - и это был тот самый
курс, который никто, поставленный так, как я, не мог избрать без самых серьезных
опасений.

С другой стороны, причины, которые больше всего повлияли на мое решение
доверить задачу shadower Быстрому, были не менее весомыми. Если
человеком, которого засекретили на “Кубинской королеве”, был Джеймс Маллен, то это был он.
маловероятно, учитывая шумиху, которая была поднята, и
велись энергичные поиски, чтобы отважиться на столь далекое от безопасности убежище
и была вероятность, что он отправился на какую-нибудь станцию
вверх или вниз по линии - вероятно, в Саутенд- отправить какую-нибудь посылку, чтобы на ней не было почтового штемпеля Canvey.
чтобы на ней не было почтового штемпеля Canvey.

Другой причиной было то, что я не мог просить об аресте только на основании
подозрения, и вполне возможно, что для получения необходимых
доказательств мне, возможно, придется некоторое время присматривать за Малленом.
Следуя за ним в данном случае, я рисковал быть
замеченным и узнанным, что не имело бы большого значения в случае с
Быстро. Затем, опять же, было крайне желательно, чтобы я нанес свой неожиданный визит
“Кубинской королеве” в отсутствие подозреваемой стороны, и
если бы я пренебрег этим в данном случае, у меня могло бы не быть другой возможности
.

Если бы я мог убедиться, посетив скиталцу, что человек, которого
там прятали, действительно был женщиной, мне не нужно было бы беспокоиться
о судне и его обитателях. Но если, с другой стороны,,
Я нашел улику, которая доказывала, что предполагаемая миссис Хьюз
мужского пола, я должен иметь хорошую причину, чтобы поверить, что я действительно
обнаружен в тайнике Грозный Джеймс Маллен.

Моя последняя причина заключалась в том, что в тот момент, когда я был призван сделать свой
приняв решение, я надел охотничью куртку "Норфолк" и бриджи.
Этот костюм, особенно на улицах Лондона, сделал бы меня
заметной, и фактически это был бы худший из возможных нарядов для so
такой щекотливой работы, как слежка за подозреваемым, в то время как платье Квикли
не привлек бы никакого внимания ни в городе, ни за городом.

Я попросил своих читателей довериться мне и встретиться лицом к лицу с
дилеммой, в которую я был поставлен, потому что я надеюсь, что
большинство из них признают это при данных обстоятельствах, и особенно
учитывая, что на мне было броское платье, я поступила правильно
. Те, кто так решили, не будет слишком строг ко мне, когда я
признаюсь, что, позволив себе потерять из виду человека, который
прячусь на Халка, я сделал, как доказали события и роковое,
но для других обстоятельств, необратимую ошибку. То, что я всего лишь
боюсь, что уже слишком очевидно, что я в лучшем случае неудачник, хотя
Возьму на себя смелость сказать, что не часто я так сильно ошибаюсь, как в этом случае.
в этом случае. Результаты этой ошибки - большие результаты с
последствия для других и для меня самого были двоякими. Первое заключалось в том, что
Квили так и не вернулся из задания, на которое я его отправил,
и с того дня по сей день о нем не поступало никаких вестей. Он просто
исчез так бесследно, как будто земля разверзлась и поглотила
его. Во-вторых, в его исчезновении ему помогал
человек, за которым я поручил ему следить. Джеймс Маллен, если это был Джеймс
Маллен, не вернулся в "Халк", и мне пришлось через некоторое время
признаться себе в этом, что касается острова Кэнви и “Кубинской королевы”
были обеспокоены: “игра окончена”.




ГЛАВА XII

КАК АВТОГРАФ КАПИТАНА ШЕННОНА ПОПАЛ В МОЕ РАСПОРЯЖЕНИЕ


Неудача, с которой я столкнулся, не только не заставила меня отказаться от моих
поисков Маллена, но только придала мне сил для новых начинаний, хотя как поступить
на работу я некоторое время не мог определиться. Угрожать Хьюз, что я
хотели сообщить о нем властям, если он не выполнены условия для себя
говорите мне все, что он знал о его таинственный гость, не был проведен курс
которая высоко оценила себя до меня. Я мог бы, наконец, и в
событие все еще не в состоянии быть принужден к такой смелый шаг, но
на данный момент я чувствовал, что самое мудрое, что я мог бы сделать, это
проследить за передвижениями Квикли после того, как он начал следить за человеком, который
сошел на берег со скитальца. Это, однако, потребует моей
оставляя апон Темза, и в то же время она в высшей степени важна
что глаз должны храниться при “кубинская Королева”.

Было вполне возможно, что Маллен еще может вернуться.
в этом случае он, вероятно, сделает это ночью. Следовательно, именно
ночью я пристальнее всего следил за корпусом, и для того, чтобы
сделав это, я счел целесообразным покинуть гостиницу и поселиться в
небольшом меблированном коттедже, который, по неожиданному стечению обстоятельств, мне
удалось снять очень дешево. Но, поскольку я не мог продолжать свои расспросы
о судьбе Квикли и в то же время следить за
“Королевой Кубы”, я решил послать за своим другом по имени Грант,
которому я мог безоговорочно доверять.

Грант сел на следующий поезд до Бенфлита - ближайшей станции к
Кэнви - после получения моей телеграммы и, выслушав мою историю, заверил
меня в своей готовности сотрудничать в поисках
Маллен. Он пообещал не спускать глаз с “Кубинской королевы”
, пока меня не будет, и дать мне знать, если какой-нибудь подозрительный незнакомец
появится на сцене. Таким образом, дело было удовлетворительно улажено, и я
отправился посмотреть, что я могу узнать о злополучном корабле.

Моя теория заключалась в том, что этот невезучий человек так неуклюже выполнил
работу по слежке, что привлек к себе внимание человека
за которым ведется слежка, у которого тогда были бы основания полагать, что секрет
место, где он прятался, было известно, во всяком случае, одному человеку. При таких
обстоятельства, Маллен, по всей вероятности, решил бы, что для того, чтобы
обеспечить возвращение секрета на его собственное хранение, необходимо быстро
отправлен в чистилище "мертвого народа”, который “не рассказывает сказок”; и я
был почти уверен, что, обнаружив слежку, он
привел в какое-то уединенное место, где он или его сообщники
покончили с преследователем.

Как я приступил к работе по сбору и сортировке своих доказательств, мне здесь не нужно.
подробно описывать, но кратко подведу итог моих расспросов.

Быстро добрался до станции за несколько минут до прибытия какого-либо
другой пассажир, в соответствии с моими инструкциями, сразу же отправился
в общий зал ожидания, где оставался до отправления поезда
. Через несколько минут в кассу вошла женщина с сумкой в руках.
она взяла билет третьего класса до Степни.
Когда поезд подошел к платформе, она села в
пустой вагон в центре и быстро зашла в вагон для курящих
в конце. Когда поезд прибыл в Степни, она прошла через
заграждение, за ней на некотором расстоянии следовал мужчина, соответствующий
описанию Квикли.

Затем женщина купила у разносчика вечернюю газету и, перейдя дорогу,
медленно свернула в переулок, который вел к реке.
Мужчина, полминуты понаблюдав за витриной табачной лавки,
свернул в ту же сторону, но на другую сторону дороги.

Тут я остановился как вкопанный, ибо не смог обнаружить ни единого свидетельства относительно
последующих действий кого-либо из двоих, и,
как ни неохотно я признаю себя побежденным, этот факт больше не мог
замаскируйтесь, что и в этом направлении мне был поставлен мат.

“Еще один бросок назад, Грант”, - сказал я, когда вошел в коттедж в
Кэнви после этого нового разворота.

“Ну, и что ты собираешься теперь делать?” - спросил мой друг и
сотрудник, выслушав мою историю. “Сдавайся, как мы сделали
другие загадки нашей школы-мальчика, дни?”

“Сдавайся! Что же вы меня принимаете? Но, эй! Для кого это
письмо? Я спросил, указывая на конверт, который лежал на столе.

“Для тебя. Харди Мьюир принес его. Это было тайно отправлено ему
из Лондона.

“Наконец-то!” - Воскликнул я, ломая печать. - Это от Грина, детектива.
которого я поручил разузнать о прошлом Маллена. Я сказал ему, что если он хочет
написать, он должен вложить письмо в конверт, адресованный Мьюиру
в клубе "Хогарт" на Довер-стрит. Он достаточно долго выяснял
что-нибудь. Давайте послушаем, что он скажет, раз уж он снизошел до того, чтобы
писать. Оно датировано Баксенхемом, недалеко от Ярби. Я хорошо знал это место
много лет назад - мальчишкой плавал там на яхте. К тому же скверное побережье с
какими-то странными течениями и очень опасными песками. Вот его письмо.”

 МАКС РИССЛЕР, эсквайр.,

 “ДОРОГОЙ СЭР, Когда вы попросили меня посмотреть, что я могу узнать о
 Джеймс Маллен: Я не ожидал обнаружить что-то особенное на пути
 козырей. Но, сэр, я всегда поступаю благородно, и я нашел
 кое-что, что считаю ценным. Сэр, это настолько ценно, и
 награда, предложенная за поимку Джеймса Маллена, настолько велика, что
 Я не могу позволить себе передать эту информацию кому-либо еще. Поэтому я
 прошу вас, сэр, как мужчина мужчину, позволить мне уйти с вашей службы.
 Человек, который найдет Маллена, сколотит состояние, и то, что я обнаружил
 для меня должно стоить двадцать пять тысяч фунтов. Сэр,
 Я мог бы взять ваши деньги, как вы позволяете для exs. и продолжал
 мой рот на замке, но я хочу действовать, почетные, полагая, как у вас
 всегда действовал благородный мной. Итак, сэр, прошу уведомить, что я
 увольняюсь с вашей службы в связи с вышеупомянутым Джеймсом Малленом,
 и надеюсь, вы не обидитесь. Мои бывшие. на данный момент, как я понял
 ваше жалованье составляет тридцать один фунт. Сэр, если вы возьмете мои
 Долговые расписки и я найду Маллена, я верну вам двойную сумму. Но если
 ты говоришь, что тебе нужны деньги, я могу их достать. Я надеюсь, ты возьмешь
 я О У, как я хочу свои деньги сейчас, и обязывает. Сэр, я на
 отслеживание.--Ваш покорный слуга,

 “ДЖЕЙМС БЕЙКВЕЛЛ ЗЕЛЕНЫЙ.

 “P. S. - Мой адрес: к / о миссис Брэнд, Элм Коттедж, Баксенхэм”.

“Какой негодяй”, - сказал Грант, когда я дочитал это письмо. “Он должен был бы
сказать, что он на марке так же хорошо, как и на трассе”.

“Я не думаю, что он мошенник”, - ответил я. “Я всегда считал
его честным. Если он действительно следует за Малленом по пятам, то
искушение обратить его открытие на свой счет довольно велико.
Двадцать пять тысяч фунтов, не говоря уже о славе, зарабатываются не каждый день
мой мальчик. Это все равно что трясти яблоню, чтобы
кто-то другой сорвал плод, чтобы выполнить работу, а потом
видеть, как другой человек уходит с мешками с деньгами. Нет, я думаю, он поступил
благородно, должным образом уведомив меня о том, что он собирается управлять шоу
сам, и предложив вернуть "бывших", как он их называет. Многие
продолжали бы брать деньги, работая за свой собственный счет.
”Что ты собираешься делать?"

спросил Грант. "Завтра съезди в Баксенхэм." - Спросил я. "Что ты собираешься делать?" - спросил Грант.

“Поезжай в Баксенхэм. Я не думаю, что получу какую-нибудь сдачу
из зеленой, но я могу услышать что-то, что поможет мне сложить два и
вдвоем в отношении позднего посетителя на ‘кубинская Королева. Как
Зеленый работает на мои деньги и в моем служении я не чувствую никакого
угрызений совести в том, чтобы выяснить его чудесный секрет-если я могу ... и
чтобы использовать его, если я найду его.”

На следующее утро я встал вовремя, чтобы успеть на ранний поезд до города, а оттуда
в Ярби, куда я прибыл ближе к вечеру. Баксенхэм - это
маленькая деревушка на побережье, примерно в пяти милях отсюда, и самый короткий
путь туда из Ярби лежит по тропинке через поля.

Более приятной прогулки у меня редко бывало. Закат был великолепен, настолько великолепен,
что некоторое время я сидел как зачарованный, мечтая вернуться в
дни моего детства и забыв обо всем, кроме красоты, которая
лежала передо мной.

Я вспомнил светловолосого маленького мальчика, который день за днем, по мере того как
день клонился к вечеру, взбирался по лестнице, которая вела на крошечную мансарду
под крышей. На этом чердаке было только одно окно, окно
которое выходило на запад и было прорублено в самой крыше. Посмотрев вниз, один из них
увидел красную черепицу, убегающую вниз так круто, что маленький мальчик
никогда не мог взглянуть на них без того, чтобы не перехватило дыхание, и без того, чтобы
не представил, каково это - соскальзывать вниз, вниз по
крутому спуску, пока не достигнешь того ужасного места - края мира, оно
ему показалось - там, где крыша заканчивалась отвесной и ужасной пропастью.

Но маленький мальчик поднимался по лестнице именно для того, чтобы увидеть закат.
каждый день, и когда он видел себя во сне, выходящим на этот закат, он казался
частью его самого, а не просто предметом, на который можно смотреть.

Казалось, она притягивала его к себе и вглубь себя. Ему казалось, что
как будто, пока он смотрел, где-то в его груди открылись две маленькие дверцы, и
его душа белой птицей улетела на далекий запад. Он знал это.
его тело все еще стояло у окна, но сам он был далеко.
там, среди пурпурного, малинового и золотого. Он шел вон туда.
залитый солнцем сияющий берег, который изгибался, образуя залив для золотого моря. Он
взбирался вон на ту гряду горных вершин - вершин, которые, хотя и были построены
из невещественных облаков, были прекраснее любой достопримечательности, которую ищет
турист - вершин, на сияющей вершине которых могла бы стоять душа
и смотреть на бесконечное--пиков, которые могут быть полез к
необычные из тех, чье состояние он никогда не мог бы увидеть, Альпийская высота.
И когда пурпур и багрянец поблекли до лимонного, а лимонный цвет
стал серым; когда золото побледнело до серебряного и потемнело до свинцового; и
птичка испуганно вспорхнула обратно к нему на грудь - и тут
маленький мальчик снова прокрался вниз по лестнице, с сухими глазами, но с грустью на сердце
со странным чувством одиночества и потери.

Пока я сидел там, любуясь последними лучами заката, этот маленький мальчик казался
смотреть на меня печальными, укоризненными глазами, спрашивая, что мужчина
должен был дать мальчику в обмен на его мечты. Затем летучая мышь пролетела,
так близко, что я почувствовал холод раздувание крыльев на моем лице, так
внезапно, что я отпрянул и проснулся опять в реальную жизнь.

Вечер был уже близко. Час назад заходящее солнце
выглянуло из-за края горизонта и залило участок
луговины, теперь такой мрачный и серый, вспышкой сияющего золота
который окутал каждую травинку и маргаритку жидким огнем. Теперь о
у того же края горизонта собиралась порывистая ночная заварушка. Слава
и очарование ушли, и темнота уже была за пределами. Ветер,
от которого холодело сердце, зловеще завывал над лугами, и
белый туман скрывал кусты и деревья.

Если я хотел добраться до Баксенхэма до наступления темноты, мне нельзя было терять времени; поэтому,
вздохнув об исчезнувшем закате и моих исчезнувших мечтах, я поднялся, чтобы
продолжить свою прогулку.

Еще одно поле и поросшая густым лесом плантация, а затем, когда я повернул за
поворот, где тропинка петляла среди деревьев, я оказался на
морской пляж, вдоль которого пролегал мой путь. Впереди, примерно в паре
миль, я мог видеть башню церкви Баксенхэм, над которой красовался красный
Марс горел большой и зловещий среди множества крошечных звезд, которые дрожали
рядом с ним, как наконечники стрел, выпущенных не в цель; и низко на юге
тонкая луна была подобна пальцу, положенному на губу, чтобы приказать замолчать
ночи. Красота этого зрелища настолько завладела мной, что я на мгновение застыл на месте
мгновение, повернув лицо к морю и обнажив голову, а затем - почти в моем
ноги - я увидел лежащее в воде темное тело, которое шевелилось и раскачивалось, и
вытянутые вперед раскачивающиеся руки напоминали играющее существо. На мгновение я
подумал, что это живое существо, что это какой-то странный морской зверь, выбравшийся на берег,
который теперь пытается вернуться в свою родную стихию, но в следующее мгновение я
узнал в нем тело мужчины, лежащего лицом вниз и, очевидно, мертвого.

В безмолвной и холодной, как камень, неподвижности смерти достаточно ужаса,
но видеть, как смерть принимает видимость жизни, видеть, как мертвые руки тянутся
и мертвое тело шевелилось и раскачивалось, как в ту ночь, когда
набегающий прилив, казалось, издевался над смертью и забавлялся, жестоко и по-кошачьи,
со своей жертвой, несомненно, еще ужаснее.

Руками, едва ли более теплыми, чем у него, я вытащил мертвеца на песок
и перевернул его на спину, чтобы я мог видеть его лицо. Это было
лицо Грина, агента по расследованию, и в руке он держал маленькую
зеленую бутылочку, которая была привязана к его запястью носовым платком.
с его собственными инициалами “Дж. Би Джи”. “Самоубийство!” Я прошептал про себя
как я наклонился, чтобы развязать платок и гнуть спину несопротивляющегося
пальцы. Бутылки были короткие и толстые, с широким ртом и стекло
пробка была перевязана бечевкой с надписью “Лавандовые соли". Я перерезал
бечевку и, вытащив пробку, поднес штуковину к носу.
“ Это лавандовая соль, ” сказал я, “ или была ею, потому что она достаточно легкая
чтобы быть пустой. Нет, внутри нее все еще что-то есть. Давай посмотрим, что это такое
”, - и с этими словами я перевернул бутылку горлышком вниз на раскрытой
ладони. Оттуда выпал аккуратно сложенный листок бумаги, который я поспешно развернул.
На нем грубыми заглавными буквами были напечатаны четыре слова: “По приказу. - Капитан
Шеннон”.




ГЛАВА XIII

Я ЛИЧНО ВЛАДЕЮ ТАЙНОЙ ДЖЕЙМСА БЕЙКВЕЛЛА ГРИНА.


Когда я оглядываюсь назад, на тот момент, я ловлю себя на том, что удивляюсь тому, какой
странный эффект оказало установление личности убитого человека
на мои нервы. Он превратил их в секунду пространства от трепетную и
подергивание струн для провода утюга. Он действовал на мозг, как холодный
контрастный душ воздействует на организм человека. Это было как если бы кто, шатаясь тяжело
напитки к насосу, а после окунать голову под кран пришел
совершенно трезвый. И психическое воздействие было не менее любопытно. Я делаю
не думаю, что я в целом несимпатичен или безразличен к
несчастья других, но в этом случае я поймал себя на том, что так же хладнокровно
просчитываю возможные преимущества и недостатки для себя от безвременной кончины
Грина, как если бы я был домохозяйкой, подсчитывающей, что она
заработал или потерял на продаже яиц.

Моей первой процедурой было закрепить лист бумаги, который я нашел
в бутылке. “Возможно, мне когда-нибудь понадобится автограф капитана Шеннона"
- сказал я себе, - ”и даже если бы это было не так, я поступил бы неразумно
оставлять этот документ на месте преступления. В случае, когда тело нашли, он
считается, что зеленый утонул в результате несчастного случая у них будет меньше шансов
о том, что задают неудобные вопросы и наводят неудобные справки. Подобные
расспросы могли бы выявить тот факт, что по моему
указанию он занимался расследованием прошлого Маллена, и дело могло бы
дойти до ушей самого Маллена.

“ А теперь еще кое-что. Боюсь, что документы Грина забрал
убийца, в противном случае я должен был бы их сохранить. В них может содержаться
ключ к тайне, которой бедняга придавал такое значение. Ах!
Я так и думал; они ушли, потому что записная книжка, которую, я знаю, он носил с собой,
пропала, хотя его часы, цепочка, деньги и другие вещи на месте.
слева. Но остановимся на минуту. Когда я дал зеленый мой адрес я помню, что он
вынул портсигар, убрал сигары, и показал мне, что
случай имел секретный карман для документов. Он сказал, что никогда не носил с собой
важные бумаги в записной книжке, что является первым, за что хватается вор или
мошенник, желающий присвоить документ, и что у него было
его отняли у него дважды - один раз силой, а другой раз хитроумной кражей.

“ Но Маллен не мог знать, что Грин хранил документы в портсигаре,
и, вероятно, не стал бы утруждать себя тем, чтобы забрать его. Дай-ка посмотреть. Да, вот он,
в нагрудном кармане, и я _think_ я чувствую работ внутри шелк
подкладка. Мы будем смотреть на них и до свидания. Ничего другого в карманах
что я могу требовать? Нет. Затем я спущу тело обратно в воду.
Очевидно, он мертв уже много часов, и это не может иметь для него никакого значения.
Бедняга. Вот и все. Он такой же, каким был, когда я его нашел. А теперь
Я ухожу. Спокойной ночи, мистер Джеймс Бейквелл Грин. Я не буду настаивать на этом.
прошу прощения”

Еще интересно, в моем бессердечии, я повернулся и пошел в
направление Yarby. Но у меня были более важные дела, чем моя собственная
необходимо учитывать ментальный настрой, ибо первое, о чем я должен был спросить
себя, было: “От чьей руки Грин встретил свой конец?” Это был, конечно,
возможно, что он покончил с собой, или, что бумага
за подписью “капитан Шеннон” были размещены там, где я
нашли его на кого-то, кто, по его собственным причинам, взял Грина
жизни, и надеется, приписывая преступление, капитан Шеннон, чтобы отвлечь
от себя подозрения. Но вскоре я решил, что ни один из этих
альтернативы следует рассмотреть. На мотив преступления
далеко искать не пришлось. Зеленый был, по его собственным показом, обнаружен
что может привести к аресту капитана Шеннона, а там хоть
можно не сомневаться, что, если беглец узнает об этом, его первого шага
было бы избавить себя от столь опасного врага.

Исходя из обстоятельств, при которых я обнаружил тело моего
незадачливого агента, я пришел к выводу, что он находился на борту
яхты, когда было совершено преступление.

Часто плавая на яхте у Ярби, я был неплохо знаком с побережьем,
и знал, что место, где я нашел тело, было тем самым
к которому с каждым приливом направляется сильное течение. И
при нынешнем положении дел все выглядело так, как будто труп был перенесен туда
из открытого моря. То, что его никто не ставил на место, было очевидно
на берегу - во всяком случае, после отлива - было очевидно
из того факта, что единственными отпечатками моих ног были мягкие гладкие
полоска песчаной тины, которая вела вниз, к кромке воды. Но что
показалось мне особенно странным, так это то, что, хотя в остальном Грин был
полностью одет, на нем не было ботинок. Было очень маловероятно, что он
прошел две мили по каменистому пляжу с незащищенными ногами. Но
если он по каким-либо причинам, убедили пойти на яхте, он был
вполне возможно, что он мог взять его ботинки--во-первых, потому что не
владелец яхты, который гордится собой по подтянутость своего дела и
белизну ее палубы заботится о том, чтобы посетитель втаптывают в тяжелых
и возможно грязных сапогах; а во-вторых, потому что Ланцман кто так
обула бы найти его трудно получить безопасную точку опоры на скользкой
палубу небольшого судна. Моя теория заключалась в том, что Грин был заманен в ловушку
на яхте под каким-либо предлогом, или что он был достаточно безрассуден
подняться на борт по собственной воле, возможно, в надежде получить
дальнейшее и окончательное доказательство личности Маллена, или, возможно, с помощью
идеи добиться ареста беглеца. Оказавшись на борту, он в
всей вероятности, стал жертвой нечестной игры. Весьма вероятно, что он был
лишен чувств в результате удара по голове, нанесенного сзади, после
которого его вынесли в море, где его могли отправить
на досуге и без какого-либо риска того, что его крики будут услышаны или
действуйте при свидетелях, как это могло бы быть в случае на суше. После этого бутылка
с бумагой, на которой было написано “По приказу. - капитан Шеннон”, была
прикреплена к его запястью, а тело брошено на произвол судьбы, чтобы послужить предупреждением
для других, подобных ему, которые могли бы выбрать участие в ристалище против
архиассассиона. Но если не считать вопроса о том, как Грин встретил свой конец,
Я должен был признать, что, если тело будет обнаружено, когда я буду находиться по соседству
, и возникнут подозрения в нечестной игре, меня, как постороннего человека, могут
потребовать дать отчет о себе и даже арестовать
по подозрению. Поэтому я решил вернуться в город сразу, но как
преступление в любой момент может быть обнаружен и тревогу подняли, я думала
это крайне нежелательно, чтобы нести с собой ничего, что может быть
определены как имущество покойника, и что я должен сделать так, чтобы
расследовать портсигар сразу и сделать его из моих владений.

Два аккуратно сложенных листа бумаги - схема и письмо - были
спрятаны в потайном кармане, и одного взгляда на них мне хватило, чтобы убедиться
что это те документы, которые я искал.




ГЛАВА XIV

ОДНИМ ИЗ ДОКУМЕНТОВ, КОТОРЫЙ СТОИЛ МОЙ ЗАПРОС АГЕНТА СВОЕЙ ЖИЗНИ


Как я мог не обеспечить перевозки в себя в поезде, под которым я
вернулся в город, пришлось отложить ближайшем рассмотрении документов
Я обнаружил это до тех пор, пока не обрел уединения в своих собственных покоях на
Букингем-стрит.

Первым из документов, содержавшихся в портсигаре Грина, было
письмо, очевидно, адресованное Маллену. Оно было датировано “Ставангер,
Норвегия” и гласило следующее:--

 “ДЖЕЙМС, я все знаю. Я никогда не пытался шпионить за вашими делами,
 но я давно знал, что вы были вовлечены в
 какое-то тайное предприятие, которое, я был уверен, преследовало нехорошую цель.
 Ваши внезапные исчезновения и столь же внезапные появления, а также
 большие суммы денег, которые у вас были, всегда были источником
 беспокойства для меня. Что это был какой-то политический заговор вы занимались
 Я был уверен, для вас не были на такие усилия, чтобы скрыть свой реальный
 вид передо мной, как вы были раньше других. Я помню твои дикие
 разговоры о том, что общество сговорилось ограбить тебя еще до твоего
 рождения, о том, что тебе отказали в праве носить имя твоего отца,
 и о том, что имя твоей матери позорит тебя. Я знаю, что твой отец
 был злодеем по отношению к нашей матери, и, возможно, от него ты
 унаследовал свои дурные наклонности, и Бог, возможно, не считает тебя морально
 ответственным за них. Но Джеймс, как и твой отец, должно быть,
 он был, в конце концов, твой отец, и язык иногда используется
 о нем и заставило меня, как я привыкла к насилию, дрожь и повернуть
 больной.

 “Джеймс, я обещала нашей покойной матери на ее смертном одре, что постараюсь
 быть для тебя всем, чем была она. Она могла делать с тобой почти все, что ей заблагорассудится.
 ты... смогла смягчить тебя и отвратить от зла, как никто другой в мире.
  Между тобой и ней была какая-то странная симпатия.
 Возможно, то, что ты знал о ее единственном грехе, сделало тебя нежным и
 рыцарственным по отношению к ней, точно так же, как это иногда - прости меня, Господи!-- делало меня,
 такого непохожего на тебя и на нее, жестким. И, возможно, ее память
 о своем единственном грехе сделала ее нежной к вам во многих ваших грехах. С тех пор у меня
 родились свои дети, Джеймс, и я думаю, что что-то
 оттаяло в моем сердце, которое раньше было холодным как лед.

 “Я помню, что в те детские дни, когда ты приходил к нашей
 матери после какого-нибудь дикого и порочного поступка, она брала тебя на свои
 руки и нежно говорила с тобой, и ты становился другим
 существо и стремилось бы исправить зло, которое вы совершили. Но раньше я бывал
 нетерпелив. Я желал, чтобы ты был наказан, и я
 помню, что мои слова снова превратили бы тебя в камень и придали бы твоим глазам тот
 жесткий блеск, который я так ненавидел. Да, и когда я видел, как она
 ласкает тебя, которого я бы выпорол, я обычно чувствовал ... хотя
 она была моей матерью так же, как и твоей - как если бы я была чужой в этом доме
 и не могла быть из той же плоти и крови, что ты и она.

 “ Это было давно, Джеймс, и мы больше не мальчик и девочка, а
 мужчина и женщина. Но мое сердце подсказывает мне, что я не сдержал своего обещания
 , данного ей. Умирая, она сказала мне: "Мэри, я боюсь за
 Джеймса. Он может быть рыцарски щедрым к тем, кто взывает к его защите
 ; он может быть бессердечно жесток к тем, кто противится его воле.
 Ты помнишь, как мальчишкой он дрался, как дикая кошка, с двумя парнями
 два раза его размер в защиту бездомных дворняг, которые подползли к его
 ноги, когда они побивали камнями его; а вы помните, что по той же
 день, потому что его собственный пес зарычал на него, он бил ее по голове так
 нещадно, что нам пришлось убить его. Мэри, я боюсь за Джеймса; я
 единственная душа в этом мире, где, несмотря на свой юный возраст, он чувствует себя
 отверженным, которая понимает его. И все зависит от
 его связей. Он может быть хорошим человеком или преступником.
 Мэри, пообещай мне, что ты не будешь с ним слишком строга - пообещай мне, что
 вы будете пытаться понять его и делать скидки, и быть
 нежный’.

 “Я обещал ей, Джеймс, и я твердо намерена сдержать свое обещание, но я знаю,
 теперь, что я этого не сделала. Я не жалел для тебя денег. Я отдал тебе
 больше из того, что оставил мне отец, чем я сохранил. Но я не пытался быть
 для тебя тем, кем обещал быть нашей матери. Теперь я знаю, хотя я не
 знаю, что это тогда. У меня есть основания ее знаем сейчас, для моего маленького сына Стэнли
 смотрит на меня Твоими глазами, чтобы упрекать меня в этом. Тем, кем ты был когда-то,
 теперь он стал внешне и по характеру. Я боюсь за него, как за твоего
 мать боялась за тебя; и его мать теперь знает, что обещание, которое я
 дал твоей матери, я не сдержал.

 “Джеймс, если ты совершил зло, я очень виноват. Если бы я держал
 мое обещание, если я пытался взять в нашей покойной матери место в вашем
 жизнь, если бы я была нацелена на то, чтобы ваш спутник, и выиграть свой
 уверенность в себе, если я пытался держать злых влияний и установить
 хорошо влияет на работу, вы никогда бы не сформировали организаций
 вы сформировали. Что вы совершили то, что они возлагают на вас.
 Я не могу поверить. Я видел "Дейли Рекорд" и
 портрет, и я слишком хорошо знаю, несмотря на маскировку,
 что Джеймс Маллен, которого обвиняют в том, что он капитан Шеннон, - это
 мой сводный брат Джеймс. Я никогда не поверю,--ничто не заставит меня
 поверить, что это правда, и что вы несете ответственность за
 бесчеловечные преступления, которые говорят, что вы совершили или
 причиненный совершенным. Боюсь, что вы общаетесь с людьми, которые
 способны на любое злодейство, это чистая правда; людьми, которые,
 теша ваше пагубное тщеславие, которое я так хорошо знаю, - что
 конституционное стремление к тому, чтобы его считали важным человеком и силой, о которой
 Я вижу следы в манифесте, который был опубликован после
 взрыв-поставил ты их инструмент, и убедили вас, чтобы принять
 ответственность за действия, в которых ты не имел силы, я могу легко
 верю. Но что ты, которого я знал за такие рыцарские
 поступки, ты, которого я видел опустошающим свои карманы, чтобы помочь какому-то
 нищему, чей горестный вид взывал к твоей жалости, мог
 я намеренно планирую убийство сотен безобидных людей.
 не могу и никогда не поверю.

 “Пока я не получила ваше письмо, я не знаю, куда писать к вам,
 и я боялся, чтобы отправить по старому адресу, чтобы моя записка должна упасть
 в чужие руки. Вы говорите, что попали в передрягу и что
 Я должен помочь вам выбраться из Англии, поскольку вы не можете доверять своим
 сообщникам - чему я вполне могу поверить. Вы также говорите, что должны
 немедленно отправиться в Америку или Австралию и что я должен одолжить вам
 паровую яхту, поскольку плавать на ней обычным пассажиром было бы небезопасно
 пароход, за всеми которым ведется наблюдение. Вы говорите, что не стали бы тащить
 я бы ввязался в такое жалкое дело, если бы мог, но это
 вы не смеете рисковать шансом привлечь к себе внимание, в результате которого
 вы могли бы зафрахтовать себе лодку, достаточно большую, чтобы переправиться в Америку
 .

 “Что ж, я вижу силу всего этого, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь
 тебе, но только при одном условии. Как искренне мы с мужем ненавидим
 действия тех, с кем вы связаны, вы должны знать. Не
 даже чтобы спасти свою жизнь, даже не поддерживать связь с вами от
 становится известным, даже для спасения наших детей от фирменных
 на протяжении всей их жизни как родственники человека, обвиняемого в
 самом ужасном убийстве, стали бы мы вмешиваться в любое дело, которое
 могло бы даже в мельчайших деталях способствовать реализации печально известной схемы в
 которым занимаются ваши партнеры.

 “Но мы со Стэнли обсудили это, и если вы абсолютно
 и безоговорочно пообещаете полностью порвать со своими
 партнерами и никогда больше не принимать участия ни в каких политических заговорах,
 мы сделаем так, как вы просите, и доставим паровую яхту в указанное вами место
 и останемся там до тех пор, пока у вас не появится возможность присоединиться
 США. Тогда мы возьмем тебя в Америку или Австралию, или как там
 страна думаешь, будет безопаснее, позволит вам некий годовой
 сумма, которая позволит вам начать жизнь заново, и, если это возможно
 для получения ужасное прошлое. Я говорю вам откровенно, что только
 после нескольких дней упрашиваний я добился согласия Стэнли на это.
 Если бы он не знал, что моя жизнь висит на волоске, и
 что если бы ты, мой единственный брат, был выдан полиции из-за
 информации, которая поступила через меня, это убило бы меня, я думаю, он бы так и сделал
 получив ваше письмо, сразу же телеграфировали в полицию
 и сообщили, где вас можно найти. Правильно будет сказать вам, что
 ужасный шок, который я испытал, когда увидел "Дейли Рекорд" и узнал
 что моим сводным братом был "Капитан Шеннон", вызвал кровотечение из
 легкие снова заболели, и так сильно, что поначалу я уже отчаялся в своей жизни.

 “Но независимо от того, буду я жить или умру, Стэнли пообещал мне - и вы знаете, что он
 никогда не отступает от своего слова - что, если вы примете условия, которые
 мы выдвигаем, он поможет вам выбраться из страны. Но он сделает это
 ничего, пока он не получит это обещание, так что немедленно напишите нам.

 “А теперь, Джеймс, поскольку вполне возможно, что я умру раньше этого времени
 и больше никогда тебя не увижу, я хочу обратиться к тебе с последней и, возможно, предсмертной
 просьбой. Ты знаешь, как благородно поступил мой дорогой отец, когда узнал
 о тебе; как, чтобы спасти репутацию нашей матери, он выдал, что
 ты его племянник, которого он намеревался усыновить как своего сына. Джеймс,
 ради него, ради меня, ради нашей покойной матери, пообещай мне
 что в случае твоего ареста ты никогда не позволишь нашей связи с
 тебя узнают. Это не принесло бы тебе никакой пользы, и это означало бы, что
 преступная тайна нашей матери выплыла бы наружу, и мои невинные дети были бы
 опозорены на всю свою жизнь ее позором и
 твоей виной. Если у вас есть одна искра из естественной привязанности слева от вас будет
 обещай мне это.--Твоя убитая горем сестра,

 “Ф.”




ГЛАВА XV

ДОКУМЕНТ ЗНАЧИМОСТИ


Это была копия, а не оригинал того жалкого письма, которое я
нашел в портсигаре, что было очевидно из того факта, что документ
было написано почерком Грина, и я придал этому некоторое значение.

При нынешнем положении дел это _looked_ выглядело так, как будто Грин каким-то образом ухитрился
перехватить переписку Маллена; и это также выглядело так, как будто после
ознакомившись с содержанием писем Маллена, Грин
тщательно запечатал их и передал тому, кому они были предназначены
. То, что у него, должно быть, были какие-то причины не хранить у себя
то, что могло оказаться столь ценной уликой, было
совершенно ясно, и, обдумав этот вопрос, я пришел к следующему
выводу.

Хотя Маллен был дан адрес, по которому письмо может быть отправлено
его сестра, маловероятно, что он сам был фактически
найдено по этому адресу. Напротив, было более чем вероятно, что
он организовал какую-то сложную и обходную систему возврата денег
переписка, так что, даже если полиция узнает адрес
на который было отправлено письмо, перед ними все равно стояла бы
трудная задача отследить письмо до адреса, по которому оно было отправлено
было переформулировано и, возможно, еще раз переформулировано, прежде чем они смогли бы
приходите к фактической укрытие беглеца, который тем временем
узнает, что происходит и быстро решить, что
настало время для него, чтобы изменить его каюту. И я чувствовал себя вполне сносно
уверен, что его манера вносить изменения будет подобна манере некоторых морских птиц
, которые при приближении врага ныряют под воду и скрываются из виду.
вода, где они извиваются и переворачиваются и в конечном итоге всплывают далеко за пределы
досягаемости и дальности действия, и в любом другом направлении, кроме того, в котором их ищут
.

Следовательно, было возможно, что, хотя Грин и преуспел, как я уже сказал, либо
перехватив переписку Маллена или получив к ней доступ,
он, возможно, ничуть не приблизился к разгадке фактического местонахождения преступника.
местонахождение. Но если бы Грин просто взял копию этого письма, а затем
передал его Маллену, последний, скорее всего, попал бы в
ловушку, не явившись на встречу, о которой он договорился со своей сестрой,
а затем может быть арестован и передан в руки правосудия. Ибо, хотя его
сестра - чтобы письмо не попало в другие руки, кроме тех,
которым оно предназначалось, - предусмотрительно воздержалась от упоминания о ней
собственное или фамилию мужа, или давать какую-либо адрес исключением
чужой город, она, как женщина, -- забыл, что там не были
вероятно, будет много крупных паровых яхт, принадлежащих английский джентльмен,
чья жена была в плохом самочувствии, лежа в этот же момент от такого места
как Ставангер. Опытный детектив как зеленые бы не
трудности в обучении имя такого судна и его владельца; и
что он предпринял шаги, чтобы получить необходимую информацию было очень
ясно из второй документ, который я нашел в его портсигар. Вот оно
есть--

 Виконт Дангэннон, } { Мэри Хезервик
 застрелена в США } { Койн, дочь
 в 1881 году } и { Джон Койн, эсквайр,
 } { из Голуэя,

 имел сына,
 известного как Джеймс Кросс, который впоследствии
 принял имя Джеймс Маллен.

 ----:----

 Эта Мэри была Генри Кроссом
 Хатервик Койн {впоследствии} (ум. в 1886 г.);
 (ум. в 1880 г.) { женат на }

 и имел дочь,
 Флора Хезервик Кросс, р. 1865;
 умерла в 1885 году в семье Стэнли Бергойна, эсквайра.

Значение этого документа - документа, который предоставляет некоторые интересные
данные для изучающих наследственность - очевидно, заключалось в том, что Джеймс Маллен был
незаконным сыном знаменитого и также печально известного лорда Дангэннона
от мисс Мэри Койн, дочери ирландского джентльмена. Тот факт,
что мисс Койн была соблазнена и родила ребенка,
вероятно, держался в секрете, поскольку, если записи Грина верны, она
впоследствии вышла замуж за мистера Генри Кросса, от которого у нее родилась дочь Флора
(ныне миссис Стэнли Бергойн), которая, следовательно, была сводной сестрой Маллена,
и автор письма, копию которого я нашел в портсигаре Грина
.

Каким образом Грину удалось узнать адрес, по которому Маллен отправлял свои письма
не было никаких доказательств. Ли
это было связано с исключительно счастливая случайность или на свою собственную проницательность я
не могу сказать, и я вряд ли когда-нибудь знать, но я осознал,
и понял, что это было возможно для него, чтобы совершить такую
открытие. И я также осознал это после того, как
прочитал письмо, которое дало ему ключ к разгадке связи Маллена с
Миссис Стэнли Бергойн, другие факты, которые он разузнал в отношении
происхождения Маллена, будет нетрудно установить. Что
Однако я не мог понять, каким образом ему удалось
перехватить письма Маллена. Если бы Грин был чиновником из
Скотленд-Ярд, ему, несомненно, разрешат перехватывать письма, которые
могут быть написаны подозреваемыми лицами или адресованы им, но которые
почтовые власти разрешат частному сыщику подделывать
их почтовые сумки не подлежали развлечению. Что Грин останавливался в
в том же доме, что и Маллен, и смог таким образом заполучить в свои руки переписку последнего
это было очень маловероятно. Не был ли вероятность того, что мой
поздно дознавателя удалось подкупа почтальона, хотя она
не можете найти невозможно недобросовестных почтальоны, шансы очень многое
против нахождения нечестный человек в одном конкретном офисе с
письма, из которых один хотел бы подделать.

Гораздо более вероятной была теория, которая сначала пришла в голову
мне, а именно, что письма были адресованы на попечение
табачника или, что еще более вероятно, парикмахера. Это вопрос
общеизвестно, что многие парикмахеры увеличивают доходы от своего бизнеса
разрешая отправлять письма, за каждое из которых взимается комиссия в размере одного пенни,
на их адрес. Хотя в целом эти письма подразумевают не очень
заслуживающую доверия связь, они, как правило, носят не более
криминальный характер, чем свидания с людьми, которым адресат
счел нецелесообразным сообщать свое настоящее имя или адрес, или чьи письма
он беспокоится, чтобы его семья не обратила на них внимания.

Если бы Грин перехватил письма в табачной лавке, то
первое, что нужно выяснить, где был, что табачная лавка магазин был расположен,
и единственный способ сделать это было бы отслеживать последние запрос агента
движения. Поэтому я решил, что не могу придумать ничего лучше, чем снова сбегать к
Ярби и посмотреть, что можно узнать о нем. Но прежде чем я смог бы
сделать это безопасно, я должен был убедиться, было ли найдено тело
и возникли ли подозрения в нечестной игре, поскольку в
в этом случае было бы нежелательно посещать район для
настоящее время.

Утренняя газета следующего дня прояснила этот момент
удовлетворительно, потому что, открыв “Дейли Ньюс”, я прочитал следующее
объявление:--

 “ПЕЧАЛЬНАЯ СМЕРТЬ ОТ УТОПЛЕНИЯ. - Мистер Роберт Бейквелл Грин, посетитель из
 Лондон, вчера случайно утонул в Баксенхеме, недалеко от Ярби.
 Тело было обнаружено вчера поздно вечером на пляже Баксенхемом
 сельский почтальон. Исходя из того факта, что на несчастном человеке не было ботинок
 предполагается, что он снял их, чтобы продолжить
 времяпрепровождение, столь популярное среди кокни, приезжающих на побережье, -
 плескался среди маленьких заводей, оставленных последним приливом. Доктор Эллис,
 тот, кто осматривал тело, придерживается мнения, что во время осмотра
 умерший почувствовал слабость и утонул на довольно мелководье
 впоследствии тело было выброшено на берег приливом
 . Будет проведено расследование ”.

Через пять минут после того, как я прочитал этот абзац, я был уже в пути, чтобы успеть на
следующий поезд до Ярби. Читатель, вероятно, помнит, что Грин указал
свой адрес как “Уход за миссис Брэнд, Элм Коттедж, Баксенхэм”, и моим
первым шагом было взять интервью у этой леди под предлогом того, что она
Представитель прессы, который спустился вниз, чтобы собрать дополнительные сведения
о ее покойном жильце. От миссис Брэнд я узнал, среди прочих фактов, что
Грин имела привычку наносить частые визиты в Котли,
приморский городок примерно в двадцати милях от материка.

Чтобы Cotley я отправился по себе, и как ни странно очень
первое, что бросилось в глаза после выхода из вокзала был
легенда“, взятые из писем,” в витрине табачная лавка
магазин сразу напротив кассу входа. Дверь была
закрыта, но когда я толкнул ее, колокольчик над головой возвестил о прибытии
клиента.

Я очутился в небольшой магазинчик с другой комнаты выходит, на качелях
двери которых были слова: “в парикмахерскую”. За стойкой никого не было
и, насколько я мог видеть, никого не было
в парикмахерских. Но на прилавке передо мной лежало с полдюжины писем
, очевидно, брошенных туда нетерпеливым почтальоном, который
не мог дождаться возвращения владельца. Одно из них было для “мистера
Роберт Бейквелл Грин”, надпись сделана его собственным почерком.;
другая надпись была адресована женской рукой “мистеру Генри Джин”, и я
увидел, что на нем норвежская марка и почтовый штемпель Ставангера. Могло ли
“Генри Джин” быть именем, под которым Джеймсу Маллену отправляли письма
ему?




ГЛАВА XVI

ГЕНРИ ДЖИН, ПСЕВДОНИМ ДЖЕЙМС МАЛЛЕН


Он был сильный дождь, когда поезд остановился на Cotley
платформы, но я не знаю, как далеко мне придется идти, я положил
мой зонтик при выходе из вокзала, только чтобы положить его вниз, как я
вошел в парикмахерской. Я держал наполовину закрытый зонтик
в руке, когда мой взгляд упал на два письма. Чтобы подмести их
как бы случайно в складках зонтика работа
во-вторых, и то, как я быстро обернулся, я увидел человека без
шляпу и надела белые туфли фартук из двери publichouse
напротив и поспешно через дорогу к магазину, вытирая
рот рукой, как он это сделал.

Как я и ожидал, он оказался владельцем заведения, и после того, как
пожелал мне доброго утра и извинился за то, что помешал,
объяснив, что он был через дорогу, чтобы одолжить почтовую марку,
он укутал меня в белую простыню, готовясь к стрижке
волосы.

Спрос на почтовые марки, очевидно, был в тот день большим,
и задача наклеивания их, без сомнения, привела к дискомфорту.
сухость во рту, что требовало частого употребления жидкости.
При сложившихся обстоятельствах я считал, что это скорее удача, чем
в противном случае, для человека не знают его состояния, и его
лучше снять его, так услужливо общительный в отношении
любой вопрос, который я задал ему, что я мог бы, если бы я пожелал это, ознакомили
себя все, что он знал о каждом клиенте, который покровительствовал его
создание.

“ Тебе иногда присылают письма, адресованные сюда, не так ли? - Спросила я, пока он
расчесывал мне волосы.

“Да, сэр, у нас есть письма, адресованные сюда”, - ответил он. “Но, конечно,
строго конфиденциально”, - прошептав это мне на ухо с
с пьяной серьезностью, и добавил, после паузы, с многозначительной ухмылкой: “Рука"
также очень удобно, при определенных обстоятельствах. Есть ли какая-нибудь мелочь
, которую вы сами можете сделать для нас таким образом, сэр? Если да, то мы должны быть
’готовы принять ваше поручение ”.

Единственная мелочь, которую я был готов для него сделать, это пнуть его,
и это право сильно, но подавляя невозрожденное желание
естественного человека, я притворился, что обдумываю этот вопрос, а затем
ответил--

“Ну да, я думаю, что вы могли бы. Меня зовут Смитерс--Альфред Джон
Смитерс, так что если какие-либо письма, адресованные такое название здесь вы будете
знаю, что они для меня, не так ли?”

“Конечно”, - сказал он. “Слишком беден, чтобы обязать заказчика в Хани
время. Жить тут, сэр?”

“Остаюсь на неделю или около того, - ответил я, - и, возможно, приеду сюда, чтобы
пожить, но пока не уверен. Кстати, ты когда-нибудь получал письма для
моего друга мистера Генри Джин?”

“ Мистер Генри Джин? О, да, сэр. И вы второй джентльмен.
который задал мне тот же вопрос. Мистер Грин тоже задал мне этот вопрос.

“ Мистер Джеймс Бейквелл Грин? - Спросил я. “ О да, он мой друг.
он тоже.

“ Здравствуйте, сэр! (Это с примирительный кашель, как бы он не
думаю, что многое покойного г-зеленый, и был склонен в следствие
пересмотреть положительное мнение у него, видимо, сформировала о себе.)
“Любопытный джентльмен, мистер Грин. Никогда ничего не покупал в магазине, мистер
Грин этого не делал. Большинство джентльменов относятся к этому так, "как адресованы их письма ".
время от времени бутылочка нашего средства для умывания воздухом на благо дома; но
Мистеру Грину никогда не хватало даже кусочка мыла для бритья за раз.
’Он тоже наполовину задавал резкие вопросы, как я сказал мистеру Джин”.

“О”, - сказал я, начиная понимать, с помощью каких средств
Маллен узнал, что Грин наводил о нем справки. “Как
вы упомянули об этом мистеру Джин?”

“Г-н Джинз электронной левую конкретное слово, сэр, что если hanybody harsked
после него мы должны были быть уверены, и дай им знать”.

“Я вижу”, сказал я. “ И когда, по-вашему, мистер Джин позвонит снова?

“ Мистер Джин никогда не звонит, сэр. Мы его никогда не видели. Он прислал нам
намек на то, что все письма, которые приходят для него, должны быть вложены в
henvelope и адресованы ему в "air-cutting" профессора Лоуренса
заведение в Стэнби, и мы должны были дать ему знать, если кто-нибудь будет приставать к нему.
”

В этот момент колокольчик над табачном магазине за сообщило
вход клиента, и двое молодых людей распахнув качели
дверь парикмахерской, уселись в ожидании своей очереди.

При сложившихся обстоятельствах, и особенно после того, как я узнал все, что мне было известно.
при необходимости я не счел разумным задавать дальнейшие вопросы, но у меня была
особая причина - о которой читатель вскоре услышит - для желания
обладать образцом почерка, которым были написаны письма для Генри.
Джин, эсквайр, которые были отправлены на попечение профессора Лоуренса
заведение в Стэнби получило направление.

“Не могли бы вы уделить мне секунду в магазине на улице?” - Спасибо, сэр, - сказал я парикмахеру.


“ С удовольствием, сэр, ” ответил он, выходя вслед за мной. “ Чем могу быть полезен
вы?

“Посмотри сюда”, - сказал я, протягивая ему полсоверена через стол.
встречный: “это за то, что вы потрудились передать мне мои письма"
адресуйте их сюда. А теперь еще одно дело. Я сегодня не очень хорошо себя чувствовал,
и хочу показаться врачу. К кому лучше всего обратиться?

“К доктору Каррутерсу, графство Девоншир, Грейленд-роуд, сэр. Лучший врач в
городе, сэр”, - ответил он.

“ Не могли бы вы записать это для меня? У меня отвратительная память.

“С удовольствием, сэр”, - сказал он, доставая из ящика бутылку чернил, ручку и
лист бумаги. “Это все, сэр. Премного благодарен, сэр. Я буду
очень осторожен с письмами, и всего хорошего, сэр”.




ГЛАВА XVII

ПО ПЯТАМ ЗА ДЖЕЙМСОМ МАЛЛЕНОМ


Я уже решил, что моим следующим пунктом назначения должен быть Стэнби, где
необходимо будет нанести визит в парикмахерскую профессора Лоуренса
заведение. Но сначала мне нужно было прочесть письма, которые я получил, поэтому
Я свернул в небольшой тихий отель и, заказав ужин,
спросил, могу ли я воспользоваться спальней. Затем я позвонил, чтобы принесли кувшин
с кипятком, и когда его принесли, я нырнул в складки своего
зонтика и, достав два послания, которые были там.
выделив секрет, я продолжал держать их над паром, пока жвачка не стала такой густой.
влажная, что можно было открыть их.

Письмо на зеленый был, как я уже говорил, направлена на себя в своем
собственное сочинительство. В нем не было ничего более важного, чем лист
чистой почтовой бумаги, который, как читатель уже догадался, был
очевидно, отправлен ”для отвода глаз", его целью было предоставить
агент по расследованию - предлог для звонка в магазин, куда товар был доставлен
.

Письмо, адресованное мистеру Генри Джинсу - то, что привлекло
мое внимание из-за того, что на нем стоял почтовый штемпель того самого
города в Норвегии, где, как я имел основания полагать, находилась сестра Маллена.
оставаясь--обещал быть более интересным, и это было практически никаких
рвением, что я открыл его и прочитал следующее:--

 “Джеймс, - ваше письмо получил. Сейчас я не могу ответить, так как Стенли
 уехал в Берген; но я напишу тебе снова по его возвращении.

 “Ф.”

Хотя это письмо было коротким и неважным по содержанию, оно имело
первостепенную важность в других отношениях. Во-первых, потому, что оно было
очевидно, от миссис Стэнли Бергойн и предназначалось для глаз Джеймса
Маллен, и таким образом всячески подтвердил подлинность письма, которое я
нашел в портсигаре Грина; и, во-вторых, потому, что оно раскрывало
некоторую информацию, с которой в противном случае у меня могли возникнуть большие трудности
обнаружение имени, под которым отправлялась корреспонденция Маллена
адресованная ему.

Было чрезвычайно важно - если Маллен попадет в
ловушку, которую я готовил для него, - чтобы у него не было причин
подозревать, что его переписку снова подделывают; так что, поскольку это
было возможно , что миссис Бергойн могла бы сослаться на это послание позже .
получив письмо, я тщательно запечатал записку и передал ее почтальону,
которого я видел разносящим письма на улице, где находился магазин, в котором я их получил
.

“Что это?” - спросил он, взглянув на него.

“Вы уронили его, когда звонили в последний раз”, - ответил я.

Сначала он выглядел удивленным, а потом подозрительным. “Я не
помню, что видела это письмо, когда я отсортированный моей подачи,” сказал он, “и
Я не привык падать письма на улице, - на это тоже
долго для этого. Откуда мне знать, что это не подстроенная работа?”

“Немедленно верни мне это, наглец, - ответил я, - и я сделаю
то, что должен был сделать с самого начала - отнесу это в главный офис и
пожалуюсь на тебя почтмейстеру за халатность. Я изо всех сил, чтобы сделать
вам любезность, и, возможно, избавит вас от неприятностей из-за
небрежность в исполнении своего долга, и я оскорбил моего
боли. Отдай мне его обратно или пойдем со мной в головной офис, и мы
скоро уладим этот вопрос ”.

“Я смиренно прошу у вас прощения и надеюсь, что это не было оскорблением, сэр, я уверен", - ответил он, изменив тон, который показывал, что он это сделал".
уверен”
не смакуйте угрозу быть привлеченным к ответственности за халатность. “Я увижу
письмо будет доставлено все в порядке, и я много обязан вам, сэр, я
уверен, и надеюсь, вы не думаете, что его больше нет.”

“Я не уверен, что мне не следует отнести письмо в офис сейчас”, - сказал я
. “ Тем не менее, я не хочу, чтобы у человека были неприятности из-за несчастного случая,
но в другой раз придержи язык за зубами, молодой человек, иначе ты
так дешево не отделаешься.

Он тронул фуражку, и обещая прибыль по моему совету, проскочила
письмо с того, что я предполагал, были и другие, с тем же адресом;
пожелав ему доброго дня, я зашел в канцелярский магазин и купил
пару конвертов и два листа бумаги. Каждый лист бумаги я
сложил и вложил в конверт, на котором затем написал карандашом адрес:
себе, на почте, Стэнби. Затем, отправив их, я отправился на вокзал
и взял билет до Стэнби.

Поскольку мне пришлось некоторое время ждать поезда, не говоря уже о двух пересадках на
перекрестках, было уже поздно, когда я добрался до этого города, и у меня возникли некоторые
трудности в поисках парикмахерской профессора Лоуренса,
которая находилась на боковой улице и уже была закрыта на ночь. На
другой стороне улицы, всего в нескольких дверях отсюда, был не очень
опрятный отель "темперанс" и кофейня "Палас", и здесь я обеспечил
спальня и гостиная, из последней из которых, поскольку она выходит окнами на
улицу, я смогу следить за каждым, кто входит в заведение профессора Лоуренса или
выходит из него.

Затем я лег спать, но на следующее утро встал рано и позвонил в
почтовое отделение, где два конверта, которые я отправил на
накануне в Котли меня ждали. Эти я взял с собой, чтобы
мой номер в гостинице, и купив кусок Индия-резина на
как я прикончил карандашом имя и адрес, после чего я
повторно обратился конверт в чернила, чтобы мистер Генри Джинз, профессор
Парикмахерские Лоуренса, Стенби, максимально точно имитирующие почерк
парикмахера из Котли, чей почерк я раздобыл
образец.

Большинство моих читателей, наверное, уже догадались, почему я потрудился опубликовать
эти письма, адресованные карандашом самому себе в Котли, а затем, после
подчистив направление, переписал их чернилами на имя Джин, по адресу
Заведение профессора Лоуренса в Стэнби, но поскольку некоторые могут этого не сделать
возможно, мне лучше объясниться.

Если письмо Джинз должен быть передан профессору Лоранс по
номера с Cotley, что письмо это будет мой бизнес, мытьем или
жулик, абстрагировать. Но чтобы сделать это, не вызывая подозрений,
было бы необходимо иметь фиктивное письмо, которым его можно было бы заменить,
и на фиктивном письме должен был стоять почтовый штемпель Котли и быть адресовано
почерком , столь же похожим на почерк оригинала письма , как
возможно. Как организовать все это меня озадачило сначала, ибо, хотя я
не предвидите какие-либо трудности в наезд на предлог, по которому
получение образцов почерка Cotley парикмахерской, или в имитации
что почерк, когда получается, я не мог видеть, как выйти из
сложности из мастики. Подделать почтовый штемпель непросто
без специально подготовленных инструментов, и пока мне не пришла в голову идея
отправить в Котли письмо, адресованное карандашом самому себе в Стэнби,
а затем, стерев адрес и повторно адресуя его Джин, я
скорее в растерянности и не знает как осуществить свое предназначение. Однако
трудность теперь была успешно преодолена, и, вооружившись мой манекен
письма, которые я отправлял, чтобы познакомиться с профессором Лоуренсом.

Это был крайне невзрачный, если не сказать злодейского вида мужчина,
и когда я вошел, он посмотрел на меня, как я не мог не подумать, подозрительным
взглядом. Я согласился, чтобы меня побрили и вымыли шампунем, и то, и другое
эти операции он выполнил плохо, хотя тем временем потчевал меня
своими взглядами на победителя Дерби, а также на
призовой бой, который должен был состояться в тот день.

“Кстати, ” сказал я, натягивая перчатки, “ нельзя ли кому-нибудь отправить
письма, адресованные здесь?”

“Нет, ” коротко ответил он, “ вы не можете. Он не платите--на обычных
условия.”

“Я знаю, что, - сказал я, - или мне не следовало спрашивать тебя. Но я готов
платить специальные условия”.

“Это орсес?” хрипло осведомился он.

“Да, лошади”, - сказал я, беря кий, который он мне дал. “но
это дурацкая игра, и я уже потерял на ней много денег”.

“Ах!” с ухмылкой. “И ты меня hintroduction, конечно. Я не
взять на покупателей такого рода без hintroduction. Это небезопасно.”

Роман развивался сверх моих ожиданий, но из того, что произошло
я была уверена, что мне следует быть в безопасности, предполагая, что он был более
букмекером, а не парикмахером, и что самое мудрое, что я мог бы сделать
было бы, смело блефуя, заставить его предположить, что я все знаю о
он; поэтому я кивнул в знак согласия как можно беззаботнее, как будто его вопрос
был чем-то само собой разумеющимся.

“Кто это?” он спросил в упор.

“Моррисон”, - ответил я без малейшего колебания, - “Генри Моррисон,
из Донкастера. Вы помните его - высокий мужчина, гладко выбритый, с маленькими глазками.
Носит палевую шубку и коричневую дубленку. Он сказал, что любые деньги, которые я поставлю на карту,
с тобой будут в полной безопасности.

Парикмахер кивнул. “Вроде как нет, хотя я не отличаю его от твоего описания"
. Ну, что ты хочешь, чтобы я вернул?”

“Ах, вот что я хочу, чтобы вы мне сказали”, - сказал я - по крайней мере, на этот раз
абсолютно правдиво, потому что, по правде говоря, я не знал, насколько
так же, как имя одной из лошадей или что это была за гонка, которую мы
должны были обсуждать.

“Смазанная молния - вот в чем дело”, - сказал он. “Это абсолютно точно. Я могу достать
уровень свои деньги сейчас. Это будет четырех до двух Хон до завтра. Сколько
ЕР собирается весной?”

Я ответил, что он может предоставить мне “ненадежную” информацию; и после того, как он
ввел сумму и мое имя, которое я назвал как Генри Уотсон, в
в засаленном блокноте я пожелал ему доброго утра, пообещав вскоре позвонить снова
узнать, нет ли писем.

Остаток дня я провел по большей части в своей спальне, наблюдая за
посетителями салуна профессора Лоуренса; мое
бдение не прошло даром и помогло мне составить мнение о классе
о делах, которые там велись. В течение дня в заведение заходило не более дюжины человек
и большинство из них
зашли не для того, чтобы их побрили или постригли. Моя причина
пришли к такому выводу, не было, что у меня такая телескопические и
микроскопические глаза, чтобы обнаружить в каждом случае, является ли
абонент был под рукой парикмахера, так как его вход, а потому что
большинство покупателей профессор Лоранс не остаются внутри своего магазина
более, чем полминуты, и потому, тоже, увидел письмо в руке
более чем об одном из тех, кто вышел оттуда. И поскольку почтальон никогда
не проходил мимо двери, не сделав доставку, а все посетители были
более или менее похожи на лошадей по одежде и внешнему виду, доказательства, казалось, были
достаточно четко указать на тот факт, что профессор Лоуренс был, как я уже предположил
, скорее букмекером, чем парикмахером.

Посмотрел я на следующее утро, якобы для того, чтобы быть сбриты, а в реальности
попытайтесь получить вид писем, которые могут прийти на имя
Уход профессора. Этот достойный опередил меня, грубо вызвавшись добровольцем
информация о том, что писем не было; и мне не удалось преуспеть в этом.
перевести разговор на тему, которая меня интересовала.

Однако на следующее утро я подождал, пока не увидел, как кто-то - кто
был больше похож на клиента, ищущего парикмахера, чем на агента по пари
- вошел в магазин, а затем последовал за ним. Он был в то
момент, который взбил пену для бритья, так и после, пожелав профессор
Доброе утро, и заметив, что я не спешил, я взял
место поближе к каминной полке и делал вид, что читал “ежедневный
Телеграф”. Насколько мне было известно, именно на этой каминной полке стояла коробка
содержащие буквы держали, но, оглянувшись, я увидел, на мой
разочарование, которое каминной полки были очищены для отображения
большой крупно-цветная фотография “великая борьба между Slade и
Скроггинс”. Фотография была помечена: “Будет разыграна на...вырученные средства
в пользу вдовы”.

Было ли это задумано как деликатный способ намекнуть на то, что
конфликт оказался фатальным для одной из конфликтующих сторон, или же
вдова, о которой идет речь, была реликтом художественного гения, чей мозг
кто задумал и чья рука нарисовала эту картину, я не могу сказать
дескать, поскольку подробностей приведено не было. Что касается деталей
розыгрыша, однако, промоутеры the enterprise снизошли до того, чтобы быть
более откровенными, поскольку другой лейбл объявил, что цена билетов была
шесть пенсов и что их “следует получить у Профессора”. Я был,
однако, больше беспокоит в данный момент в выяснении того, что стало
из букв, так что я прошлась по залу, внимательно, перекладывая тем временем
распространение и вставил газете “Дейли телеграф” ... как
яхтсмен, указав его холст по ветру, чтобы сохранить себе
вне досягаемости чересчур пытливого взгляда профессора и переключаясь
мои глаза перебегали с предмета на предмет, пока не обнаружили недостающие буквы
положил на подставку, которая висела на стене возле окна.

“Здесь очень темно, иначе у меня ухудшится зрение, и мне придется
надеть очки. Повесьте меня, если я могу читать этот мелкий шрифт,” - сказал я
вслух, стоя и двигаясь в сторону окна, как бы сделать лучше
свет. С полминуты я делал вид, что читаю, а затем неторопливо
развернул газету на полную катушку, чтобы перевернуть
простыню, таким образом полностью скрывшись от глаз профессора.

При этом я воспользовался случаем, чтобы схватить пачку писем
со стеллажа. Это было нелегким делом, чтобы перебирать их, с одной
силы и, не привлекая внимания, но я справился с этой задачей
успешно и не без результата, на дне буквы
пакет для мистера Генри Джинз, и почерк
парикмахерская на Cotley.

Читатель, наверное, помнит , что я приготовил два конверта с надписью
Почтовый штемпель Котли, адресованный Джин в максимально точной имитации
почерк парикмахера, насколько это возможно. В один из этих конвертов, которые у меня были,
в то утро вложили лист чистой бумаги, на который была наклеена
газетная вырезка об обнаружении тела бедняги Грина (у меня был
причина для этого, которая вскоре выяснится), и этот конверт
В тот момент я нес ее прямо в рукаве. Извлечь из оригинала
письмо и заменить его муляжом заняло несколько
секунд. Хорошо, что я пришел таким подготовленным, потому что в следующее
мгновение профессор выхватил пакет у меня из рук и был
спрашиваю голосом, дрожащим от ярости, “Какого черта я имел в виду
такой наглости?”

“Что за ажиотаж?” Я сказал, как спокойно и бессознательно, как
возможно. “Я только посмотрел, нет ли там чего-нибудь для меня? Ничего страшного
не произошло”.

“О, разве нет?” сказал он. “Но скоро будут, если ты снова начнешь вмешиваться"
и, бросив быстрый изучающий и мрачно-подозрительный
взгляд на мое лицо, он принялся изучать письма, и, как я мог видеть,
по движению его губ, пересчитывая их одну за другой, чтобы убедиться, что ни одна из них
не пропала. Мое сердце, должен признаться, немного подпрыгнуло, когда он подошел к
подделка, которой я заменил письмо, которое изъял. Но
результат, по-видимому, был удовлетворительным, потому что он положил упаковку обратно на полку
без дальнейших комментариев и взял выброшенный кисточку для бритья
, чтобы продолжить свою работу. Я чувствовал себя не в своей тарелке, когда после того, как
клиент расплатился и ушел, угрюмое “Ну вот!” подозвало меня к
операционному креслу, поскольку наличие
бритва в руках такого негодяя у самого твоего горла. Но, хотя
бритье было произведено не слишком легкой рукой, и негодяй
пустил кровь, вероятно, намеренным и злонамеренным способом, которым он
поцарапал мою довольно нежную кожу, он не причинил мне серьезных травм, и это произошло
незадолго до того, как я вернулся в отель и занялся открытием
абстрактное письмо.

Внутри были два документа, первый из которых был адресован
Джин, написанный почерком миссис Стэнли Бергойн, и гласил следующее:--

 “ДЖЕЙМС, Мы рады твоему обещанию и будем добросовестно выполнять нашу
 часть контракта. Мы останемся здесь, как вы прикажете.
 пока вы не телеграфируете ‘Приезжайте’, когда мы отправимся в Англию
 немедленно, и вы можете рассчитывать на то, что яхта будет в указанном вами месте
 в течение четырех дней и будет готова к отплытию через несколько часов
 по предварительному уведомлению. Мы будем недалеко от верфи судостроителей, где стоит наша маленькая
 яхта.

 “Я не вижу никакой необходимости поступать так, как вы говорите, в отношении
 отправки нынешней команды обратно в Англию под предлогом того, что мы
 вряд ли будем использовать яхту в течение некоторого времени, а затем, после
 изменение внешнего вида судна путем перекраски и переименования
 название, которое вы упомянули, с привлечением другой команды из норвежцев.

 “Мне кажется, это совершенно ненужная предосторожность. Ваша связь с
 нами вряд ли когда-нибудь будет раскрыта, разве что по вашему собственному признанию.
 Однако, я полагаю, вам виднее, и мы сделаем, как вы говорите.

 “Ф.”.

Другое письмо было написано на половине листа почтовой бумаги и написано
почерком парикмахера из Котли. Вот оно:--

 “УВАЖАЕМЫЙ СЭР, мистер Грин не звонил с тех пор, как я в последний раз писал вам. Но
 приходил человек по фамилии Смитерс и задавал вопросы. Мне не понравился
 посмотрела на него и ничего ему не сказала, но сказала, что не знаю
 никакого мистера Джин.-- С уважением,

 “ДЖЕЙМС ДОРЛИ".

 “П.С. - От Смитерса пахло ромом. Он был пьян. Он был
 человек низкого вида, и мне не понравился его взгляд ”.

“Мне больно слышать, что вам не нравятся мои глаза, мистер Джеймс ... мистер Правдивость
Джеймс”, - саркастически сказала я, откладывая письмо, и бросила взгляд
все равно искоса на зеркало на стене, чтобы посмотреть, смогу ли я
обнаружить какое-нибудь зловещее выражение в своих глазах, которое могло бы объяснить
неблагоприятное мнение об этой черте лица сложилось у мистера Джеймса. “Итак,
ты мне ничего не сказал, не так ли, драгоценный негодяй? Когда-нибудь
У меня есть возможность что-то рассказывать вам, и тогда это
возможно вы найдете еще что-то не нравится мне, а также мои
глаза. Тем временем я возьму на себя смелость задержать ваше письмо,
поскольку это насторожит Маллена, если я передам его ему. Его
У него должно быть письмо сестры, потому что, если мне не удастся схватить его здесь, я
могу забрать его, когда он придет на встречу с ней на паровой яхте,
на борту которого он надеется выбраться из страны. Так что я не должен терять ни минуты
запечатать ее письмо и вернуть его всеми правдами и неправдами
на полку для писем, откуда я его взял. Я не спокойно отношусь к подделке,
которой я ее заменил. Если бы случайно оказалось всего два или три письма
, ожидающих вызова этим утром, и я забрал одно из них
, не заменяя его пустышкой, профессор был бы обязан
заметил, что пропало письмо. Но я бегу риск в уходе
кованый манекен там ни минутой дольше, чем я могу помочь. Маллен может
позвоните и попросите его дать ему, или он может быть отправлен на; И хотя я льщу
себе, что подделка настолько хорошо сделано, что даже Маллен, скорее всего, не
чтобы заметить какой-либо разницы в почерке, и если это возможно
кроме того, что он будет думать, режущая о смерти Грин был отправлен
ему Cotley парикмахерская, я бы предпочел, что манекен не падал
в его руки.

Подделать письмо от Котли барбера было бы
чрезвычайно опасно, поскольку я тогда не знал, как негодяй обращался к
Маллену. А вложить чистый лист бумаги означало бы сразу
подсказать, какой трюк был разыгран. Вырезка из газеты была
Единственной вещью, которая пришла мне в голову, которая выглядела как _bona fide_
вложение от негодяя из Котли. Насколько мне известно, он был проинформирован
Маллен, что Грин наводил о нем справки, и что было более естественно
более того, увидев в газетах сообщение о смерти Грина, он должен был
отправить его своему директору. Но все равно, чем скорее я получу манекен
обратно в свои руки, тем лучше, потому что я не думаю...

На этом месте я резко прервал свои размышления. Я сидел
у двери Профессор Лоранс, и тут я увидел, как его поставить
голову, посмотреть вверх и вниз по улице, как будто, чтобы увидеть, может ли он
смело можно за несколько минут без вероятности поддержки
появляются, а затем перейти дорогу в сторону ближайшей
publichouse.

“Если я хочу совершить обмен, то сейчас или никогда”, - сказала я, хватая
письмо от миссис Бергойн, которое, скопировав, я положила обратно
в конверт и запечатала. Еще через полминуты я пересек
дорогу и поднимался по лестнице, которая вела в кабинет профессора Лоуренса.
заведение для стрижки волос.




ГЛАВА XVIII

Я СТАНОВЛЮСЬ ПОМОЩНИКОМ ПАРИКМАХЕРА


Заменить фиктивное письмо оригиналом и положить первое в карман
не заняло много времени, и поскольку шаги на лестнице не возвестили о возвращении
Профессора, я подумал, что с таким же успехом могу воспользоваться
возможность выяснить все, что можно было узнать о нем.
другие корреспонденты. С этой целью я протянул руку, чтобы снова взять пакет,
когда голос позади меня произнес:--

“Какие намеки он проявляет в переписке, чтобы быть уверенным. Будь я проклят, если
он больше на них не нападает! И когда я обернулся, то увидел профессора в тот момент, когда он
закрывал дверь, запирал ее и клал ключ в свой
карман.

“Итак, г-Энери Уотсон”, - сказал он, с мрачным взглядом на его
лицо, “ты и я-как есть, чтобы прийти к hunderstanding. Вы пришли сюда
очень похоже на желание поддержать оратора, с намеком на представление
от мистера Энери Моррисона, из Донкастера. Высокий мужчина, гладко выбритый, невысокого роста
да, носил палевую шубку и кокарду, не так ли? А! Я знаю
’я... Валкерс’ - это имя. ’Орсы!” - это с презрением, слишком испепеляющим, чтобы быть
выраженный с помощью пера и чернил - “_You_ знаете, что я думаю об орсах!
Ах ты, подлый козел, на кошачьем мясном складе нет живодера
который не запустил бы тебе в лицо угрями, если бы услышал, что ты говоришь о
ну и дела!”

Мгновение он презрительно оглядывал меня с ног до головы, а затем с
внезапным приливом ярости и с насмешкой в голосе, сменившейся на
рычание, сказал:--

“Ты приходишь сюда, делаешь свое дело, шпионишь и смотришь не в свое дело, и снимаешь комнаты вон там"
чтобы следить за мной и моими клиентами. И ты хочешь получить
свое и на тех письмах, чтобы найти какие-то доказательства, которые можно было бы изложить
у тебя есть информация обо мне? Думаешь, я не знал, что ты наблюдал за мной
через моталку korfey palis? Именно за этим я и вышел. Я так и знал, что
ты проскользнешь мимо, прежде чем я повернусь спиной. Но я поймал
тебя, ты, подлая жаба! и тебе не на что намекнуть
; и я позабочусь, чтобы ты этого не сделал!”

“Добрый мой приятель”, - ответил я совершенно хладнокровно: “не терзай себя
без надобности. Я очень хорошо знаю, что вы ведете незаконную
сделки, и я мог бы неловко, если бы я решила дать
полиция намек. Но я не детектив, и меня не волнуют
так или иначе, с вашими действиями, законными или незаконными. То, что я пришел
сюда, чтобы выяснить, является чисто частным семейным делом и не имеет ничего общего с вами или вашим букмекерским бизнесом.
мир. Один мой знакомый мужчина
исчез, и его семья с нетерпением ждет новостей о нем. У меня есть
мысль, что он находится в Stanby, и что у него есть письма, адресованные
свой уход под вымышленным именем. А теперь посмотрите сюда. У вас есть это в вашем
мощность портить мне игру, я признаюсь, и у меня есть это в моих силах, чтобы дать
полиция намек, что может быть неудобно для вас. Но почему вы должны
и я ссорюсь? Почему бы нам не заняться небольшим бизнесом вместе к нашей
взаимной выгоде? Я могу заплатить за любую помощь вы даете, и если вы будете работать
со мной, я гарантирую, что ваше имя не будет упомянуто, и, чтобы сохранить
рот на замке, ни о какой мало-хозяйственных операций своего собственного, который
вы будете заниматься. Итак, что же это будет? Ты примешь мое предложение или
нет? Ты ничего не получишь, отказываясь, и получишь хорошую сделку, соглашаясь.
Я так понимаю, вы устраиваете это шоу, чтобы зарабатывать деньги, а не для удовольствия; и
Я готов положить в ваш карман гораздо больше денег, чем вы могли бы заработать
в общем, и не вмешиваться в ваши обычные дела тоже.
 Я не должен был предполагать, что об этом нужно много думать.

“Что вы называете гораздо большим количеством денег?” он коротко ответил, но не
без признаков примириться.

“Пять, пятнадцать или двадцать фунтов”.

“И кто ты после этого? Есть некоторые из моих приятелей, на которых я бы не стал давить.
есть те, на кого мне наплевать, а есть те, на кого мне наплевать и на клешню краба ”.

“Мой мужчина не один из твоих приятелей, я почти уверен, хотя и не могу сказать тебе его имени"
во всяком случае, не сейчас, ” ответил я. “Но кто такие
приятели, к которым ты не вернешься?”

“ Это Джордж Рэй?

“ Нет.

“ ’Аппи’Арри?

“ Нет.

“ Альф Мейсон?

“ Нет.

“ Боб Скорняк?

“Нет”.

“Фред Райт?”

“Нет”.

“Тогда расскажи нам свой двадцатый каламбур. Я начинаю. Меня не волнует цена арфа за
пинту и ни за что другое ”.

“Не так быстро, мой друг; ты должен заработать деньги, прежде чем их получишь
. И это будет зависеть от вас самих, будет ли это десять, пятнадцать или двадцать.
Теперь послушайте меня. Что я хочу сделать, это повод для меня
чтобы остаться в вашем магазине, так как к вам посмотреть на людей, которые приходят на
письма. Вы должны притвориться, что нанимаете меня в качестве своего ассистента, и вылечить меня
в белом фартуке и так далее. Если кто-нибудь будет задавать вопросы, вы можете сказать
Я молодой человек, у которого появились небольшие деньги, и он хочет вложить их.
открываю парикмахерскую, и я пришел к вам, чтобы вы помогли мне.
сделайте это. Ты можешь сказать им, что не позволяешь мне резать никого из твоих постоянных клиентов
но я приношу пользу, чистя бритвы,
намыливание ‘бритья’ и практика стрижки волос на случайных клиентах
и школьниках. Я думаю, я мог бы сделать это, не выдавая себя.
 Чем раньше мы начнем, тем лучше. Дай мне белый фартук, если
у тебя есть лишний, и я сразу же надену его. Вот пять
для начала сбрось пять фунтов, и я буду давать тебе еще по пять за каждую
неделю, что я здесь. Это сделка?”

“Нет, это не так. Десять каламбур, и десять каламбур’ неделю моя ли, и не
меньше. Я не собираюсь ранить мое дело, взяв в hamitoors
узнать бизнеса моих клиентов из милосердия. Это мои условия. Ты
можешь взять их или оставить, как тебе нравится.”

В конце концов мы усугубили ситуацию, заплатив десять фунтов авансом и пять фунтов в неделю
и нарядив меня в белый фартук и парусиновую куртку,
я взяла красную плетенку, которую профессор бросил мне из ящика стола.
это служебные значки - ножницы, кисточка для бритья и расческа - и заняла
свое место за вторым операционным креслом, чтобы ждать клиентов и
разработки.




ГЛАВА XIX

“НЕТ ЛИ, ПОЖАЛУЙСТА, ПИСЕМ ДЛЯ ГЕНРИ ДЖИН?”


Не потому ли, что они не имеют непосредственной связи с моей историей,
Я хотел бы описать здесь некоторые из любопытных и забавных событий
, которые произошли со мной, когда я работал помощником парикмахера
и букмекером. Но в таком повествовании, как настоящее, это, возможно,
будет лучше, если я ограничусь описанием происшествий, которые
имеют непосредственное отношение к моим поискам капитана Шеннона.

То, что профессор выдаст меня своим клиентам, я не считал вообще вероятным
поскольку для этого ему пришлось бы признаться им, что
его подкупили, чтобы он позволил шпиону, если не детективу, поступить к нему на службу под чужим именем
и получить доступ к переписке
истеблишмента. В то же время, я не думаю, что это целесообразно-в
все мероприятия по настоящее время-взять его в свои тайны, рассказывая
тот, кто был объектом моих поисков. Следовательно, мне пришлось продолжить свое
расследование более или менее косвенным образом, расспрашивая сначала об
одной из сторон, от которой приходили письма, а затем о другой, и
таким образом, я получил возможность сослаться на Джин, не выдавая себя
он интересовал меня больше, чем остальные. В ответ на мой небрежный
на вопрос о том, кто такой Джин, профессор ответил с очевидным
безразличием, что собеседник, о котором идет речь, молод и хорош собой,
и что он не предполагал, что переписка, которую передавали
"вкл" означало не что иное, как глупую любовную интрижку.

Прошло несколько дней, а письмо для Джин все еще оставалось невостребованным
пока однажды днем профессор не спросил меня, как он спрашивал меня и раньше,
не могу ли я присмотреть за магазином, пока он
перебежал дорогу, чтобы выпить полпинты. Я кивнул в знак согласия, и, пообещав
, что он ненадолго, он исчез, спускаясь по лестнице, только для того, чтобы
сразу же вернуться за своей трубкой, которая лежала на
каминной полке. Проходя мимо стеллажа, он снял письма и пробежал их глазами
как бы для того, чтобы посмотреть, сколько их было, а затем дал мне
посмотри, что, как я понял, означало, что мне нет смысла вмешиваться в их дела.
в его отсутствие он снова спустился по лестнице в поисках
желанного угощения.

Его не было около четверти часа, когда человек, закутанный до
к носу с большой “утешитель”, и с мягкой шляпе, низко надвинутой
так близко над его бровями, что немного ему было видно, чем
открыл пару синих очках, дверь и, не заходя,
встал, кашляя и задыхаясь, как чахоточный на коврик снаружи. Поскольку
он не выказывал никакого желания входить, я спросил, чего он хочет,
но он покачал головой, как бы показывая, что не в состоянии ответить,
он продолжал хрипеть и кашлять, опустив голову и ссутулив плечи.
с полминуты, а затем глухим голосом, который казался странно
знакомый спросил, нет ли письма для мистера Генри Джин.

Так спокойно, как будто его приезд был для меня делом совершенно безразличным
Я потянулась к пачке писем, чтобы выбрать то, которое
было адресовано Джин. К моему ужасу я обнаружил, она пропала, но репрессии
возглас удивления, который поднялся к моим губам, я обернулся к
в ожидании вестник и покачал головой.

Он пробормотал что-то похожее на “Спасибо”, а затем, закрыв
дверь, маялся болью внизу. Едва он добрался до
первой лестничной площадки, как я произвел то, что на языке мюзик-холлов называется
“молниеносная перемена”.

Сорвав с себя парусиновую куртку и белый фартук и швырнув их в кучу
на стул, я скорее натянула, чем влезла в свою рифовую куртку, и
схватив шляпу, я спустился по лестнице и оказался на улице раньше, чем мой посетитель.
посетитель был на полпути к первому углу, который вел в малолюдный переулок.
переулок. В тот момент, когда он повернул ее, я бросился за ним, как
ветер, и, настороженно оглядевшись, увидела, что он направляется к узкой улочке, которая
шла под прямым углом к направлению, в котором он шел. Не раньше
он был спрятан в углу, чем я после него еще раз, но не
так быстро, как забывают остановиться и коллегиального осторожно тур до
разоблачение собственной персоной, чтобы смотреть. Зрелище, представшее моим глазам, повергло меня в изумление.,
Должен признаться, он был не в духе, потому что там, сразу за углом
, в сдвинутой на затылок шляпе, с распахнутым шарфом
и с синими очками в руке, на которые он указывал
насмешливо глядя на меня, не кто иной, как профессор, буквально катался
от неудержимого смеха.

“О, мой бедный корф! это так плохо, что я не могу говорить! ” выдохнул он.
между приступами веселья. “Ha, ha, ha, ha, ha! Ах ты,
"портвейн с голубиным молоком", который думал, что ты сможешь встать достаточно рано
утром, чтобы поболтать со старым Томом Лоуренсом! Ha, ha, ha, ha, ha!
О, ты кормил-дурак бутылку и кружку, как думал ты, что есть выпуклость на
Пуховый Том! Ha, ha, ha, ha, ha! Приходите и посмейтесь над ним, сынки, за то, что он
самый большой дурак, кувшин маминого молока и Джонни во всем Стэнби!”




ГЛАВА XX

КАК МЫ С ДЖЕЙМСОМ МАЛЛЕНОМ ЧУТЬ НЕ ВСТРЕТИЛИСЬ


Профессор был в таком хорошем настроении от успеха своей уловки,
что, когда мы вместе вернулись в парикмахерскую, он
был почти склонен к добродушию, особенно когда я воспринял шутку с пониманием.
хорошая часть, и откровенно признался, что меня никогда раньше так “не пропускали”
. Он был настолько дружелюбен, что с готовностью согласился на мое предложение
сходить по дороге и принести бутылочку
чего-нибудь, чтобы облегчить его кашель; и после того, как я пообещал “Пушистого Тома”, и
выразил намерение встать утром немного пораньше
в следующий раз я имел в виду попытку незаметно напасть на него, и “Пушистый
Том”пообещал мне то, что - в деликатном намеке на недавние события - он
в шутку назвал "голубиным молоком", но что на самом деле было лучшим Старым напитком"
Том, мы перешли к обсуждению событий почти конфиденциально.

“Так что это такое Джинз как ты после ... как я всегда подозревал, хотя вы
не harsked вопросы про него прямые, но только как бы haccident
и среди других”, - сказал он и закурил трубку. “Это спасло бы меня от
многих неприятностей, если бы ты сразу сказал мне об этом”.

“Что ты подразумеваешь под ‘избавлением от неприятностей’?” Я спросил.

“ Ну, если бы я точно знал, что это Джин, я бы тебя увел
за вознаграждение, конечно. Я только взял тебя в магазин
потому что я хотела узнать, кто ты _was_ hafter. Джин ничего не значит для меня.
но есть кое-кто из моих приятелей, до кого у меня рука не поднялась бы
дотянуться, ни за какие деньги. И я знал, что если я приду к вам, то смогу узнать
кто вам нужен, и дать ему наводку, если это был приятель. Почему,
Я играл с тобой все это время - играл с Хоффом сначала по одному имени
потом по другому, чтобы посмотреть, твой ли это парень. Потом, когда я начал
чтобы заподозрить, что это была Джин, я спланировал маленькую игру, в которую играл с тобой
в тот день - и ты не слишком красиво кувыркнулась! Ха, ха, ха, ха!” - и отключился.
Профессор снова зашелся в приступе смеха на мой счет.

Моей цели было подшутить над ним, поэтому я добродушно присоединился к его смеху.
посмеяться над собой; но на самом деле я был не совсем таким
“голубем”, как предполагал профессор. До определенного момента выигрыш
был в мою пользу, а не в его, поскольку мне удалось не только
перехватить важное письмо, которое было отправлено на его попечение, но
также при возвращении этого письма - после того, как я ознакомился с
его содержанием - туда, откуда я его взял, чтобы оно могло попасть в
руки человека, которому оно было адресовано.

Но я очень хорошо знал, что, если подозрения профессора один раз
вызвал, как должен был случай, когда он обнаружил меня на месте преступления
изучаем буквы--я не только никогда не должно снова быть разрешено
перейти в непосредственной близости от шкафа, где он держал их, но во всех
вероятность быть отказано в приеме в свой магазин. Следовательно, у меня не было выбора
но пойти на несколько смелый шаг, открыто предложив ему взятку
чтобы он взял меня к себе на службу. Если он действительно Маллен Конфедерации
он давно бы уже не было причин подозревать, что мои мотивы, но если, на
другой стороны, Маллен и профессора не было другой связи, чем
бывший приснился он в письмах последнего цеха,
было вполне вписываются в рамки дозволенного, что достоин профессор
будет, за внимание, будьте готовы рассказать мне все, что он знал о
заказчик в вопрос. Что объектом наводящих вопросов он
если бы время от времени передо мной ставили задачу выяснить, кого я ищу
я был хорошо осведомлен, хотя и свободно признаю, что был,
как я уже сказал, “пропустили” в отношении человека, который обратился за
Письмо Джин.

Когда профессор отсмеялся, я тихо спросил его, знает ли он,
что письмо для Джин пропало.

“Я точно знаю, что оно пропало, чертов дурак?” он сказал. “Ну, конечно, знаю.
Разве это не я пришел и попросил тебя об этом только что, когда у меня был такой тяжелый припадок?
корф; и разве ты не говорил, что никакого письма не было?

“ Да, да, - сказал я с довольно глупым видом. - Конечно, я знаю, что вы
пришел и попросил письмо, и я сказал тебе, что его нет, но
Я не знал, что ты знаешь, что письмо действительно пропало.”

“Ну, потому, как это я забрал ее, когда я вернулась к вам мои
труба, я тебе теж знаю”, - ответил он, и затем, с внезапной сменой
образом: “посмотри сюда, Ватсон, или какое бы имя ты, я думаю, нас двое
делать сделку вместе. Ты хочешь ’устареть’ от Энери Джин, не так ли?

Я кивнул.

“Предположим, я знал, где он был в эту самую минуту, в WoT ’уд
ты дай мне для hinformation?”

“Десять фунтов”, - ответил я.

Он фыркнул.

“Не может быть сделано под двадцать, готовы деньги. Дайте нам твои двадцать и я
скажи ты”.

- Нет, - сказал я. “Отведи меня туда, где Джинз будет найден, где бы он ни есть,
и я отдам тебе, не двадцать, а пятьдесят фунтов, как только я уверен, что это
это право человека. Я клянусь, да поможет мне Бог! и я не вернусь на мой
слово”.

Глаза его сверкали.

“Ты джентльмен, я верю, ” сказал он, “ и я буду доверять тебе. Но ты
не должен упоминать мое имя при этом. Теперь слушай. Когда я спустился по лестнице, чтобы
взять ту "кружку пива, за которой я встретил Джин’, это письма. Я догадался
это был тот, за кем ты охотился, и я не собирался устраивать ни подковы, ни
ряды в моем магазине. Кроме того, если ты хотел им плохо, я догадался, ты бы
готовы бросить на это деньги и если не было денег, чтобы быть за меня
не понимаю, почему я не должна его забрать”.

Вот это действительно были новости! Если верить Профессору - а,
несмотря на мой недавний опыт, я не смог понять, какой мотив у него мог быть,
чтобы ввести меня в заблуждение в данном случае - человек, которого я искал
я пробыл в городе и в этом самом доме едва ли больше двух
несколько часов назад! А я сидел там праздно, когда каждое мгновение, каждая
секунда были драгоценны!

“Продолжай! продолжай!” Взволнованно сказал я. “ Расскажи мне остальное как можно быстрее.
Нельзя терять ни минуты. Я прослежу, чтобы ты ничего не потерял.

Он кивнул и продолжил, но все в той же неторопливой манере.

“ Ну, я попросил Джин подождать, пока я схожу за письмом. Вот для чего
Я вернулся за своей трубкой. Помнишь, я снял письма
и притворился, что пересчитываю их? Ну, тогда я стащил их тайком и отдал ему.
Он дал мне соверен и сказал, что писем больше не будет.
иду за ним, и он больше не должен заходить в магазин. Затем
он спросил меня, во сколько отправляется следующий поезд в Лондон, и я сказал ему
через четверть часа, и он сказал, что это не годится, так как ’он’не может
обеда не было, и я был смертельно голоден. Так что я сказал ему, что другого нет
на два часа и полчаса, и он сказал, что этого будет достаточно, и где
лучшее место, где можно поужинать. Я сказал ему "Железнодорожный отель", и он
пошел туда, потому что я последовал за ним, чтобы убедиться. Тогда я вернулся и
сыграл с тобой в эту маленькую игру, просто чтобы убедиться, что это была Джин
разыскиваемый. И теперь я думаю, что эти пятьдесят фунтов ничуть не хуже моих. Джин сейчас будет
в отеле, или, если он остался там, мы можем позаботиться о нем
на вокзале, когда он сядет на лондонский экспресс. Зачем он тебе нужен
? Выглядит безруким, приятным парнем и очень приятен в общении.
”Какой он?"

“ Спросил я. - Моложавый, светловолосый, с большими глазами, как у девчонки. - Спросил я.

“ Молодой, светловолосый. Был одет в синий саржевый костюм и
белую соломенную шляпу.

“ Чисто выбрит? - Спросил я.

“Да, чисто выбрит; или, во всяком случае, у него нет "воздуха на лице".

“Это тот человек”, - сказал я. “ Ну что ж, пойдем, нам пора в отель.
Кстати, ты там кого-нибудь знаешь?

“ Я знаком со старшим официантом. ’Он часто’по пять шиллингов за обед со мной”.

“Хорошо. Тогда вам лучше отправиться в первый и увидеть твой друг
официанта, чтобы узнать, где находится Джинз. Если он слышал, как кто-либо спрашивал его
в зале он может подумать, что-то неладное и сбежать.
Тогда ты сбросил бы свои пятьдесят фунтов, а это было бы очень жаль.

Профессор согласился, и мы направились к железнодорожной гостинице, он
идти впереди, как будто без всякой связи со мной, и я несколько
двадцать шагов позади. Когда калитка закрыта на его громоздкую фигуру
Я остановился, как мы и договаривались, и притворился, что рассматриваю витрину магазина
пока он не присоединится ко мне.

Я нервничал и был взволнован, когда мы отправлялись в путь, но теперь, когда наступил кризис
, и мне так скоро предстояло встретиться лицом к лицу с Генри Джин
_алиас_ Джеймс Кросс, _алиас_ Джеймс Маллен, _алиас_ капитан Шеннон, я
был таким хладнокровным и собранным, каким никогда в жизни не был.

В следующий момент профессор поспешила выйти, с лицом, на котором
разочарование было написано прямым текстом.

“Он был там, совершенно верно”, - сказал он в порыве чувств и с
ужасным ругательством, черты его лица тем временем исказились от волнения,
в подлинности которого нельзя было сомневаться. “Но вместо того, чтобы чет
обед, как ’E сказал мне, ’е, в ---- ’объявление бокал хереса и
поймал 12.15 экспресс до Лондона, и это больше, чем туда
теперь, гнить им!”




ГЛАВА XXI

КАК я НАПАЛ На СЛЕД ДЖЕЙМСА МАЛЛЕНА


Ли Джинз, _alias_ Маллен, было замечено каких-либо признаков любопытства в
что касается его движений на профессора, и намеренно
дезинформировали, что достоин, то ли его подозрения вызывает его
обнаружив, что он был тенью в отель; или же его
изменение планов было совершенно случайным, у меня не было возможности узнать; но
что мой противник в шахматной партии, в которую я играл, снова позвонил
“проверка” как раз тогда, когда я надеялся выйти с триумфальным “мате”
нельзя было отрицать. Единственная дополнительная информация, которую я преуспел в
получении от профессора было то, что Джинз посетил магазин
месяц или около того назад, и тогда договорились, что любые письма, отправленные туда для него
следует держать, пока он не пришел за ними. Он оставил полсоверена на счет
и звонил четыре раза, получив три письма, в том числе
то, что было вручено ему Профессором.

Как драгоценного мошенник, вряд ли нужно добавлять, что я не
полагаясь ни на что он сказал, и серьезно рассматривать
будет ли история его давать Джинз письмо на лестницах,
а потом слежка за его поддержки в гостинице может не быть целой
изготовление. Я ни на секунду не поверил, что он знал, кто такой Джин
на самом деле, потому что, если бы он это сделал, то, я был уверен, не терял бы времени даром
добился бы награды, передав беглеца полиции. Но
Я вполне допускал возможность того, что он был на жалованье у Джин, и
я всерьез спросил себя, не может ли заявление о том, что Джин не будет
получать больше писем, адресованных магазину, и не будет
снова навещать Стэнби, быть уловкой, чтобы убрать меня с дороги.
Но это удивление профессора и смятение, когда он обнаружил Джинз
ушел от отеля были подлинными, нет никого, кто был свидетелем их может
сомневался, как и обстоятельств, как правило, подтвердить его
история, я была вынуждена выводу, что он, в данном случае в
все события, рассказали правду.

В этом случае я напрасно тратил бы время, оставаясь дольше в Стэнби; так что
договорившись с профессором, что, если Джин позвонит снова или если
для него придут какие-либо другие письма, слово “Новости” должно быть сразу
отправив телеграмму по указанному мной адресу, я собрала вещи и села на
ближайший поезд до города.

Маллен сделал “шах” на Стенби, это правда, но я не остался без внимания.
еще один ход, с помощью которого я надеялся в конечном итоге поставить ему “мат”,
и что это был за ход, читатель, который помнит содержание
перехваченных писем, легко догадается.

В одном из этих писем человеку , которому оно было адресовано , говорилось
что паровая яхта, на которой он должен был сбежать, будет
стоять недалеко от верфи судостроителя, где была заложена маленькая яхта
. Любой, кто не знал, от кого было письмо или при каких
обстоятельствах оно было написано, не стал бы от этого ничуть мудрее
часть информации. Но для того, кто знал, как знал это я, что автор письма
была женой мистера Стэнли Бергойна, не составило бы труда
установить название любой небольшой яхты, на которой служил этот джентльмен.
владелец и место, где он, скорее всего, был спрятан.

Намеревался ли Маллен бросить меня или осуществить свой план, который он разработал
для побега с помощью своей сестры, у меня не было возможности
узнать. Если бы он заподозрил, что его письма были перехвачены,
он был вполне уверен, что отказался бы от этой договоренности или, по крайней мере,
сменил бы место проведения операций. Но если он был не подозревая о том,
что я взял в руки нить, которая слабо зеленый упал, он был
возможно, что он может предположить, что его секрет будет теперь в безопасности зеленым цветом
удовлетворительно утилизировать, и может осуществить свой первоначальный план,
в этом случае он по собственной воле угодил бы в ловушку, которую я
готовил для него. В любом случае я должен сделать прямо в принятии
справки о Мистере и миссис Стэнли Бургойн и их яхты, и с
этой целью я приобрел копию действующего “зарегистрироваться яхтинг”.

Обратившись к букве В в списке владельцев, я обнаружил, что мистер Стэнли
Клубом Скотта Бергойна был Royal London, и что у него было две лодки,
одна большая паровая яхта под названием “Фиона”, а другая маленькая
пятитонная под названием “Странный трюк”. В первом случае , без сомнения , было то , что
Мистер и миссис Бергойн отправились в Норвегию, с помощью которой Маллен
должен был покинуть страну, и, вероятно, именно на последнюю миссис
Бергойн ссылалась в своем письме.

Никого нельзя склонить к разговору о “магазине” с большей готовностью, чем вашего энтузиаста
яхтсмена, и с моей стороны не потребовалось особой дипломатии, чтобы
убедиться в этом, посетив Royal London Club House в Сэвиле
Подряд-в компании с членом, - что мистер Бургойн маленький крейсер был
положил в Грейвсенде, отвечает человек по имени Gunnell.

Соответственно, я посетил его под предлогом того, что хочу купить яхту,
и после некоторого разговора я небрежно заметил--

“ Кстати, я думаю, у вас припасен пятитонный "Одд Трюк" моего друга мистера Стэнли Бергойна
, не так ли?

“Да, сэр, ” был ответ, - но мистер Бергойн телеграфировал, что
Я должен позволить его шурину, мистеру Кроссу, вывести лодку. Это
вот телеграмма, которую, как вы видите, засунули за олмак.

Второй раз в ходе этого любопытного предприятия
информация мне была нужна, казалось, пришел в поисках меня, а не
у меня есть отправиться на поиски его. Я почувствовал, когда я начинал
продолжить мои расспросы о мистере и миссис Стэнли Бергойн путем
опроса лодочника Ганнелла, что, вполне возможно, я мог бы
узнать что-то важное, но я не ожидал напасть на след.
след раскаленный, и так скоро, ибо “Кросс”, как, возможно, помнит читатель
, было именем, под которым Маллен был известен своей семье.
“Маллен” использовался только в связи с заговором.

Чтобы мужчина не понял по моему лицу, насколько важна была информация, которую он обронил.
я наклонился, как будто хотел стряхнуть грязь со своей штанины.
прежде чем ответить.

“Ах, да”, - сказал я наконец, выпрямляясь и наклоняясь вперед.
Лениво взглянул на телеграмму, которую прочел вслух.

 “Ганнеллу, Грейвсенд.-- Подготовьте ‘Странный трюк’ и отправляйтесь в плавание. Мистер Кросс
 придет за ней. - БЕРГОЙН.

 “Отель Виндзор, Скарборо”.

“Конечно, ” продолжал я, “ я совсем забыл, что мистер Кросс сказал мне,
когда я видел его в последний раз, что он собирался попросить своего шурина
одолжи ему ‘Странный трюк’ для круиза. Кто у него на борту?

“ Никто, сэр. мистер Кросс сам плыл на нем; сказал, что только собирается
до Ширнесса, где он ожидал, что к нему присоединится друг, который
поможет ему справиться с ней.

“ Он хороший моряк, не так ли?

“Нет, сэр, это как раз то, кем он не является, и именно поэтому я хотел, чтобы он
позволил мне пойти с ним, пока не появится его друг. Но, благослови вас бог,
сэр, он так разозлился, что его никто не удерживал. И он был очень
джентльмен с приятными манерами, как обычно, и свободно распоряжался своими деньгами
к тому же.

В этот момент наш разговор был прерван появлением
другого лодочника с ключом от сарая, где стояла лодка, предназначенная для
распродажа была отложена. Корабль был довольно маленьким резцом,
назвал “развлечением”, и я, конечно, внес большой предлогом
проверка присматривался к ней, и осторожно поставил обычные вопросы
о ее осадка, ширина луча, выводов, и тому подобное, что бы
можно ожидать от любого потенциального покупателя.

“Разве она скорее как ‘странный трюк?” Я не случайно сказал, будучи
желая получить описание этого сосуда без появления
быть чрезмерно любознательный.

“Да благословит вас бог, нет, сэр!” - ответил честный Ганнелл. “Она примерно в
то же самое _siz_ достаточно верно, но "Времяпрепровождение" подстроено, а
"Странный трюк" - это халтура. Кроме того, "Времяпрепровождение" выкрашено в шоколадный цвет,
а ‘Странный трюк" - в белый, выделанный золотом.

Это была именно та информация, которая мне требовалась, поэтому, сказав Ганнеллу
, что сообщу ему о своем решении, когда увижу другую лодку
, которая была на рынке, я сунул ему в руку полсоверена, поскольку
“деньги на совесть” за то, что отнял у него время, когда я не собирался становиться покупателем.
и пожелал ему “Доброго дня и спасибо”.

Результат моих расспросов, хотя и ни в коем случае не был неудовлетворительным, имел, я думаю
должен признаться, это несколько сбило меня с толку. Я начала было
мнения, что укрытие Маллен был на воде, как читатель
в курсе, но я не предполагал, что он будет настолько опрометчиво, чтобы поверить в себя
на судне, которое, если его связь с Burgoynes должен достичь
уши полицию, будет чуть ли не первым объектом их
запросы. Я мог объяснить его поступок только предположением, что
он был убежден, что тайна его отношений с мистером и миссис
Бергойн, известная только им и ему, ни в коем случае не могла быть раскрыта.
выяснилось, и что, сочетая одно с другим, он решил, что
безопаснее воспользоваться лодкой Бергойна, чем рисковать,
покупая или нанимая то, что ему нужно, у незнакомца. Или это может быть
что, как нет свежих безобразий, происшедших на некоторое время бдительность
полиция стала немного расслабились, и что Маллен-зная это
так, и что шум и крик утих--чувствовал, что его собственный
меры предосторожности могут быть пропорционально уменьшены.

Возможно, также, легкость, с которой он до сих пор ускользал от преследования, сделала его
беспечным, чрезмерно самоуверенным и склонным недооценивать
способности английских детективов. Но, каковы бы ни были его причины, факт
оставался фактом: если верить истории Ганнелла - а я не видел причин
сомневаться в этом - Маллен ухитрился заполучить “Странный трюк”
посредством телеграммы, которая, хотя и якобы исходила от владельца
лодки, мистера Бергойна, на самом деле была отправлена самим Малленом
.

То, что он был отправителем телеграммы, стало очевидным из нескольких запросов,
которые я впоследствии навел в Скарборо. Мне нет необходимости в этих запросах.
Здесь я не буду вдаваться в подробности, но могу упомянуть, что мне удалось благодаря
немного дипломатии, чтобы сделать фотографию в первоначальном проекте (это не
известно, что первые проекты телеграмм сохраняются на
значительное время почтовыми властями) и так стал обладать
улика, которая может в один прекрасный день оказаться полезным анализ
то, что было, по всей вероятности, собственноручно Маллена.

Но на самом деле у меня были веские причины, совершенно помимо
расследований, которые я навел в Скарборо, быть уверенным, что
телеграмма была отправлена Малленом или по его наущению, а не
Бергойн, как я знал по дате письма, которое миссис Бергойн
послала Маллену - письма, которое я перехватил, - что ее муж
находился в Бергене в тот самый день, когда была отправлена телеграмма из Скарборо
.

Я решил, что моим следующим делом должно быть обнаружение нынешнего местонахождения
“Странного трюка”, но прежде чем приступить к этому, мне нужно было обдумать один вопрос некоторой
важности. Каждый, кто изучал криминологию, знает
что у каждого отдельного преступника есть определенные методы, которые повторяются
с очень небольшими вариациями в последовательных преступлениях. Обстоятельства
может так отличаться, что признаки преступления есть разные
аспект от любой предыдущее преступление, но методы, проводимой
в общем такие же.

Преступникам почти неизменно существа привычки. Тот факт,
что определенный метод - будь то примененный с целью совершения
преступления, сокрытия преступления или осуществления побега преступника -
доказал свою успешность в прошлом, является для них самой веской из возможных причин
за то, что снова применил тот же метод. Они связывают этот метод в
своих мыслях с тем, что они называют своей удачей, и боятся иметь
отойти от него. Следовательно, детектив-психолог должен быть быстрым, чтобы
получить то, что я могу - без какого-либо зловещего смысла в отношении последующих событий - быть
позволено назвать “зависанием” разума преступника и обнаружить
методы, которые, хотя при различных обстоятельствах может потребоваться их применение,
разрабатываются по-разному, являются общими для большинства его преступлений.
Детектив, который может это сделать, ставит своего антагониста в невыгодное положение. Он
как охотник, который знает, что заяц будет двойным, или что это
или, что карьера будет пытаться установить гончие по вине и стремятся уничтожить
ощутите аромат, подойдя к воде. И точно так же, как знакомство охотника
с уловками добычи помогает ему предвидеть и
предупреждать попытки бедного животного сбежать, так и детектив, который
принятые меры к преступнику и обнаруженные методы, с помощью которых он
работает, часто могут превратить те самые средства, которые предназначены для осуществления
побега, в средства для осуществления поимки.

Мне нет нужды указывать наблюдательному читателю, что единственной заботой Маллена
во всех его передвижениях было замести следы. Он мог быть смелым и
временами даже безрассудным, о чем свидетельствует тот факт, что он ушел
в лодке, которая, если бы его связь с миссис Бергойн просочилась наружу,
как я уже сказал, стала бы самым первым объектом расследования. На самом деле, это
могло бы показаться, как если бы, убедившись, что
он не оставил “следа”, он предпочел избрать смелый курс, чтобы
робкий, как, например, когда он открыто заявил, что убийство
Грина было делом рук капитана Шеннона, оставив заявление
на этот счет, завернутое в бутылку, которая была прикреплена к телу.

Как он совершил это конкретное преступление, я не знал, но у меня было
лучшая из причин знать, что он не оставил никаких следов о себе
позади. Тщательность в сокрытии его следов был действительно ключевым словом
в его УК, и возможно, секрет успеха с
которые он до сих пор выполнял свои проекты. Учитывая любой новый шаг с его стороны
и какой-нибудь хитрый план по уничтожению следа, который он оставил
позади - чтобы перерезать связующую нить между прошлым и
настоящее - его можно искать так же уверенно и неотвратимо, как ночь
искать после дня.

Мне удалось - скорее благодаря везению, чем хитрости, - выследить Маллена до лодочной верфи в
Грейвсенд, но там я полностью потерял его из виду. Как мне сказали, он забрал с собой
“Странный трюк” в тот же вечер и отправился
вниз по реке, но о том, что с ним стало потом, не было известно
ни малейших свидетельств. Отправиться вниз по реке на его поиски
казалось естественным и единственным выходом, но к тому времени я уже начал
понимать методы моего противника и чувствовал это раньше
спрашивая себя: “Куда подевался Маллен?” Я должен серьезно обдумать этот вопрос.
вопрос: “Какой метод он использовал для сокрытия своих следов?”




ГЛАВА XXII

КОВАРСТВО ДЖЕЙМСА МАЛЛЕНА


“Какой метод применил Маллен для сокрытия своих следов?” "Что это?" - спросила я себя
и в этот момент мне вспомнился отрывок из письма, которое было
отправлено ему миссис Бергойн - письма, которое я, к счастью,
перехватила.

“Я не вижу никакой необходимости, - писала она, - поступать так, как вы
говорите в отношении отправки нынешней команды обратно в Англию под
предлогом того, что мы вряд ли будем использовать яхту в течение некоторого времени,
а затем, после изменения внешнего вида корабля путем перекраски
и переименовать ее в то имя, которое вы упомянули, наняв другую команду из
норвежцев ”.

Если бы Маллен счел необходимым принять такие меры предосторожности в отношении
паровой яхты, он, вне всякого сомнения, счел бы это
еще более необходимым для своей безопасности, чтобы подобный курс был
принято в отношении лодки, которая, пока у него не появилась возможность
покинуть страну, должна была перевозить “Цезаря и его состояние”. Это
Ганнелл описал мне лодку как пятитонный ялик, выкрашенный в
белый цвет с золотой отделкой. К настоящему времени она, без сомнения, была полностью
метаморфизованные, и прежде чем я отправился продолжать поиски Маллен нем
имеет жизненно важное значение, что мне следует знать что-то о появлении
лодки, для которой я должен был посмотреть. По словам лодочника Ганнелла,
Маллен отправился вниз по реке, когда покидал Грейвсенд в тот вечер, и
действительно, было в высшей степени маловероятно, что он поднялся по
река по направлению к Лондону на небольшом парусном судне. Каждый километр, пройденный в
это направление сделает его поведение более тесной и более вероятно,
попасть под наблюдение, в то время как вниз по реке означало открытое море,
с доступом ко всему морскому побережью страны и, при необходимости,
Континента.

Но если власти каким-либо образом обнаружат связь Маллена
с Бургойнами и узнают в ходе своих последующих расследований
, что он отправился вниз по реке на пятитонном ялике, раскрашенном
белая, принадлежащая мистеру Бергойну, она, по всей вероятности, находилась ниже по течению
они отправятся на поиски лодки, соответствующей этому описанию
. Маллен был не из тех, кто исключает этот взгляд на дело из своих расчетов
и, зная, как и я, методичность, с которой он
всегдаЭт на работу, чтобы замести его следы после каждого хода, я чувствовал, что
абсолютно уверен, что он принял некоторые меры предосторожности Для установка невозможна
преследователи на ложном пути.

Сам факт того, что он сказал Gunnell он был вызвать друг у
Ширнесс и начали двигаться в этом направлении заставило меня насторожиться.
Что помешало ему, спросил я, пробежать обратно мимо Грейвсенда под
покровом темноты и подняться вверх по реке в поисках места, где он
мог бы перекрасить лодку или замаскировать ее иным образом? Чем больше я думал
об этом, тем более уверенным я чувствовал, что отправиться на поиски "Странного трюка”
прежде чем я убедился, что ничего подобного не произошло,
пуститься в дурацкое путешествие значило бы, и я решил, наконец, нанять
взять у лодочника маленькую парусную лодку и плыть вниз по реке, как это сделал Маллен
, а затем повернуть обратно мимо Грейвсенда в сторону Лондона.

Я так и сделал, тщательно и систематически исследуя реку, и
не пропустил ни одной лодочной станции или другого подходящего места для достижения такой цели
такого, которое я приписывал Маллену. Это была утомительная задача, поскольку
расспросы нужно было проводить тактично и осторожно, и только после того, как я
достигли Эрите, что я узнал, все, что пообещал отплатить мне
для моей боли. Там мне сказали, что небольшая яхта недавно была поставлена на верфь
некоего судостроителя для ремонта, но каким был этот ремонт
, мой информатор сказать мне не смог. Двор был выше
вверх по реке, туда я и отправился продолжать мои запросы.
У человека, занимающегося не была перспективная тема, и упрямо отрицали
выполнив любые такие работы, как указано. Маллен - если это был он.
он - без сомнения, заплатил ему, и хорошо заплатил, чтобы он держал язык за зубами, и я
ничуть не хуже думал об этом парне за то, что он сдержал свое обещание,
тем более что я смог получить необходимую мне информацию в другом месте.
Катер, который должен был поставить во двор на ремонт пришел ночью и
оставил на ночь; но каждый береговой месте есть свои шезлонги, и
чем менее легитимна работа ваш привычный лежак делает сам, тем более
действующего на него, чувствует ли он это наблюдал лично работы
что делают другие люди. От некоторых бездельников, которые были
свидетелями прибытия лодки, поставленной на ремонт, я
не составило труда установить, что ее кузов был выкрашен в белый цвет, когда
она вошла во двор, и в шоколадно-коричневый, когда она уходила, и что
время ее прибытия точно совпало с датой, когда “Нечетный
Трик” покинул Грейвсенд. И это было не все, потому что двое разных мужчин
которые видели, как она вошла, а потом смотрели, как она выходила, были
абсолютно уверены, что, хотя она и вышла катером, пришла она в ялике.
Это было важным отличием, и оно настолько изменило бы внешний вид
лодки, что тот самый шкипер, который управлял ею, вполне мог
был прощен за то, что не знал своего ремесла.

Иногда я разыгрывал свои карты мудро, но чаще глупо,
ведя поиски капитана Шеннона, но самой мудрой и
самой удачливой сделкой, которую я заключил за все время, была моя решимость
не жалея сил, чтобы выяснить, какой шаг предпринял беглец, чтобы замести следы.
прежде чем отправиться на поиски пятитонного ялика,
выкрашенный в белый цвет, отделанный золотом и носящий название “Странный
Трюк ”.

Но за эту решимость и открытия, которые стали результатом
на Нем я, по всей вероятности, не заметил бы маленького коричневого катера
я видел его стоящим на якоре к западу от Саутенда, когда проходил мимо
на маленьком паровом катере, который я нанял для перевозки
о моем расследовании. И если бы я прошел мимо этого катера незамеченным, капитан
Шеннон, по всей вероятности, добрался бы до Америки или Австралии в
безопасности, и более чем вероятно, что этот рассказ никогда бы не был
написан.

На замечание “И небольшая потеря тоже!”, которое может сорваться - и не без оснований
- с уст некоторых критиков, я могу только ответить, что я
взялись искать капитана Шеннона, чтобы радовать себя, а также в результатах поиска
волнения. Это простой рассказ о приключениях, которые выпали
меня, и не литературное исследование, которое здесь изложено, и я вполне
содержание записал его как таковой, и не более того. Единственное,
что я могу с уверенностью утверждать по этому поводу, так это то, что это не история, касающаяся
новой Женщины. Если в нем вообще есть какая-то особенность, так это то, что он
повествует об одном из немногих злодеяний, случившихся в этом мире
со времен Евы, относительно которого можно, не опасаясь
противоречие, следует утверждать, что ни одна женщина не приложила к этому руку; ибо, за
исключением простого упоминания миссис Стэнли Бергойн - которая никогда
ни разу не появляется на сцене лично - в этой истории нет женщины.
это.




ГЛАВА XXIII

КАК я ЗАСТРЯЛ В ОКНЕ И ОСТАЛСЯ ПОЗАДИ


Примерно в полумиле к западу от Саутендского пирса стоял "Саутенд"
маленький коричневый катер, упомянутый в моей предыдущей главе, и,
поскольку я не видел ни вверх, ни вниз по реке другой лодки, которая каким-либо образом
соответствовало описанию лодки, которую я искал, я в
однажды я решил, что, прежде чем расширять свои исследования в других направлениях
вокруг побережья, я должен убедиться, что рассматриваемое судно не было
“Странным Трюком”. Чтобы сделать это, а также для того, чтобы
человек на борту, кем бы он ни был, не упустил меня из виду, я
сказал своему человеку поставить паровой катер на якорь у причала, где пар
запуски часто можно увидеть лживыми. Не потребовалось много времени, чтобы обнаружить
с помощью бинокля, что на борту катера находились два человека
, один из которых, очевидно, был наемным работником, а другой, предположительно
его работодатель. Что последний каким-либо образом походил на человека, для которого
Я искал, я не мог-уж как я хотел бы, чтобы переложить
лестно елей на мою душу, найти оправдание для мышления-на всех
события на доказательства биноклей. И как я заметил, что он
неизменно ложились ниже, если любое другое катер прошел мимо резца, его
похоже, не стоит привлекать его внимание, и, возможно, вызвать
его подозрения, пытаясь прийти в ближнем бою для того, чтобы
сделать ближе проверки. Тот факт, что он, казалось, стремился держаться подальше
видно было само по себе любопытно, хотя никто, кто не смотрел
его движения очень точно заметил бы его. Несколько странно, тоже
было еще одно обстоятельство, которое произошло вскоре после нашего прибытия. Небольшая
яхта с тремя или четырьмя молодыми людьми на борту бросила якорь примерно в
ста ярдах от коричневого катера. Она была там совсем недавно
Я увидел, что катер отправляется в круиз; но что
круиз, о котором идет речь, был предпринят главным образом как предлог сменить каюту.
У меня были основания подозревать, что, отплыв немного в сторону
и, обогнув один раз буй, как бы для того, чтобы посмотреть на него, она
снова поплыла и оказалась в четверти мили дальше на запад, в
месте, где не было ни одной другой лодки.

Любому, кто наблюдал эту man;uvre, как я это сделал, должно
казалось немного странным, что лодка была полностью приплыли
человек, который был, очевидно, оплаченной шкипер, ни его работодатель
принимая румпель, ни протягивать руку с простыни. Как правило,
яхтсмен, который занимается яхтингом из любви к делу, предпочитает управлять своей лодкой сам
и не сказал бы “спасибо” за плавание, в котором он
играет роль пассажира. Вероятно, я бы этого не заметил
незначительное обстоятельство, если бы не узнал от Ганнелла, что “мистер Кросс”
не был моряком. Я с самого начала поверил, что история Кросса о том, что
он подобрал друга в Ширнессе, который должен был помочь ему с лодкой
была выдумкой, и что он, по всей вероятности, выбежал на берег
как только он скрылся из виду Ганнелла и заручился услугами
одного из многих водников, которые ищут работу.

Так или иначе , обстоятельства , связанные с браун Каттер , были следующими
достаточно подозрительный, чтобы заставить меня удостовериться, что это не та лодка, которую я искал,
и я решил, что за ней нужно следить
не только днем, но и ночью. Если Маллен действительно был на борту
и имел какое-либо намерение сменить каюту, вероятность
заключалась в том, что перемещение будет произведено ночью. Я был готов идти
залог за хорошее поведение резца в день, а если Око должна быть
на нее ночью было очень нужно, что я должен иметь кого-то
поделиться мои часы. О двух мужчинах, составлявших мою команду, я ничего не знал
лично и не был склонен доверять мне, поэтому я отправил
письмо Гранту, который все еще охранял ”кубинскую королеву" в
Кэнви, прося его приехать в Саутенд первым утренним поездом на следующее утро
и встретить меня у причала, куда я поплыву, чтобы присоединиться к нему в
шлюпке.

Он появился точно в назначенное время, и, поскольку мы были в полном одиночестве на причале,
мы сели там, где нас не мог видеть никто на борту катера,
пока Грант рассказывал о своих впечатлениях, а я о своих. Ему вскоре сообщили, ибо
никакая “миссис Хьюз” не вернулась, чтобы нарушить монотонность существования на
“Кубинская королева”, и в Кэнви не произошло ничего, что касалось бы
предприятия, в котором мы участвовали. Потом я рассказал свою историю, после
слушание, которое и мои подозрения в отношении резца, Грант согласился
со мной, что было бы весьма желательно, глаза следует держать на нее в
ночью также как днем.

“Я скажу тебе, что, по моему мнению, будет хорошим планом”, - сказал он. “Я знаю,
человек, который имеет маленькую лодку, тут внизу, который он не использует, и я
конечно, я могу устроить для получения кредита от нее на неделю или две. Предположим
Я ставлю ее на якорь примерно на таком же расстоянии по другую сторону коричневого катера
поскольку ваш запуск steam находится на этой стороне. Тогда я смогу присматривать за катером
ночью, и если по какой-либо случайности он попытается ускользнуть от нас,
и направится, как я ожидаю, в открытое море, ему придется спасаться бегством
почти в твои объятия, чтобы сделать это. Я, конечно, должен был последовать за вами и окликнуть вас.
броситься в погоню, когда я проезжал мимо, когда вы могли бы вскоре догнать ее. Если, с другой стороны,
она пойдет вверх по реке, это будет так же просто, как загнать
корову в загон, потому что, войдя, мы будем у нее за спиной, как пробка в загоне.
горлышко бутылки; и даже если поначалу она немного освоится,
у парусной лодки не было бы никаких шансов в гонке с паровой. Что
ты об этом думаешь?

Я ответил, что я думал, что это столица, и после того, как мы устроили средства
из общения я сел в лодку, чтобы возвратиться на катере,
и Грант пустился снова в Саутенд, чтобы положить свой план в действие.

На следующее утро, когда я готовил пикшу на завтрак, один из
мои люди положили его голову в маленький домик.

“Вы рассчитываете, что ни один из Саутенд-он-Си, сэр?” - сказал он. “Есть человек
выйдя в ялик, и я думаю, что он делает для нас. Кажется, в
слишком торопится”.

Я вышел наружу и посмотрел в указанном направлении, и там,
действительно, была гребная лодка, которая приближалась с большой скоростью и
очевидно, направлялась прямо к паровому катеру. Как только ялик
оказался на расстоянии оклика, его пассажир оглянулся через плечо,
отдал весло и, прикрыв рот рукой с наветренной стороны,
громко приветствовал нас.

“ Эй, там! Вы та самая ‘Мэйбелл”?

“ Это ‘Мэйбелл’, ” проревел я, и, еще раз наклонившись к своей задаче, парень
оказался рядом с нами через полминуты.

“ Мистер Макс Рисслер? - спросил он.

“ Да, дружище, я мистер Рисслер. В чем дело?” - Ответил я.

“ Письмо, сэр. Я должен был действовать как можно быстрее, ” сказал он,
протягивая мне правой рукой записку, которую он достал из-под
подкладки своей фуражки, и вытирая лоб тыльной стороной левой
рукой, как бы намекая, что если снаружи он был влажным, то внутри был сухим.

“Дай ему пива”, - сказал я своему шкиперу, распечатывая записку.

Это было написано рукой Гранта и заключалось в следующем:--

 “Приезжай как можно быстрее в устричный бар Going's на Хай-стрит,
 прямо напротив отеля Royal. Будьте готовы отправиться в город, если
 надо. Если я уеду, когда вам надо уйти, подождите, пока вы
 получите проволоки от меня.

 “Ф. Г.”

Как назло, я был уже одет, причем в костюм из синей саржи
, который, пусть и несколько поношенный, был бы незаметен где угодно. Я
сначала думал сменить свои яхтенные туфли - у которых был коричневый верх
с гуттаперчевой подошвой - на черные ботинки, но мне пришло в голову, что
туфли были бы чрезвычайно удобны для затенения, а поскольку из-за коричневого
верха они выглядели как обычная коричневая обувь, я решила пойти
как была.

“Вы не могли бы подождать здесь, пока мы с одним из моих людей сойдем на берег?” - Спросил я посыльного.
бросая свою яхтенную шапочку в открытый шкафчик и надевая
обычную жесткую фетровую. “Он будет посвежее, чем ты, и я не
хотим терять ни минуты”.

“Да, сэр; я не спешу”, - ответил мужчина.

“Все в порядке. Вот тебе кое-что для себя. Прыгай в воду, Браун. Ты берешь одно
весло, а я возьму другое. Направляйся к пляжу, прямо под "Ройял".
Гостиница. Прилив быстро, и я должен попасть туда быстрее,
лодка, чем если бы вы высадили меня на пирсе, и я вошел. Присоединяйся
это, и я должен быть на берегу примерно через четверть часа.

Браун подчинился с такой волей, что благодаря нашим совместным усилиям я
был в Going's Oyster Bar через двадцать минут после получения сообщения
. Грант сидел так, чтобы ему был виден весь отель
напротив, но снаружи его самого не было видно. Когда я вошел, его глаза были устремлены
на отель, и, за исключением одного быстрого взгляда на меня,
больше он их не отводил, но указал мне рукой на стул
рядом с собой. В магазине никого не было, поэтому он без лишних слов начал
свой рассказ.

“ Вчера вечером я сошел на берег, чтобы отправить письмо, ” сказал он, - но все равно не спускал глаз с катера.
вечер был погожий, и я решил прогуляться
прогулялся вверх-вниз по Эспланаде, прежде чем вернуться и лечь спать.
Вскоре я увидел, как от катера отчаливает лодка, в ней двое мужчин, и
направляется к берегу. Подождал, чтобы увидеть, где они собираются приземлиться, а затем
спрятался за купальной машиной, чтобы следить за ними. Мужчина вышел-посмотрел, как будто
у него были рыжеватые волосы и борода, а другой взял шлюпку обратно
резец. Человек с рыжей бородой направился к станции. Было уже одиннадцать, и
не было бы до поезда, так что я предположил, что он происходит в Shoebury по
последний поезд только вниз, и решила пойти с ним. Внизу
Подошел поезд, но он повернулся, как будто только что проезжал мимо, и направился к отелю
"Ройял". Он не мог меня знать, поэтому я последовал за ним, смелый, как медяк. Услышала
он попросил лечь спать, и я сделала то же самое. Его комната была напротив моей, и я
видела, как он вошел. Я не ложилась спать всю ночь, чтобы не проспать.
Выглянула в шесть и увидела его ботинки снаружи, значит, он все еще был там
очевидно. Оделась и спустилась вниз - ботинки все еще на улице. Ждать не стала
на завтрак-вышел-проскользнул сюда-отправил вам записку-поел
позавтракал-оплатил счет, но сказал, что подождет, так как ко мне должен был присоединиться друг,
и вот я здесь. Он еще не вышел. Интересно, есть ли какой-нибудь выход
из отеля сзади? Великий Скотт! вот он! Это твой человек?”

Я посмотрел и увидел мужчину с рыжеватыми волосами и бородой и коричневой сумкой в руке
он вышел из отеля и повернул налево в направлении вокзала
.

“Не знаю”, - сказал я. “Не могу сказать, что узнаю его; но есть в нем что-то такое,
не знаю, что именно, что кажется знакомым. В любом случае,
мы проследим за ним. Я полагаю, он направляется на станцию, чтобы успеть на поезд
в 10.12. Я остановлю проезжающий мимо закрытый экипаж. Ты запрыгиваешь в него и
едешь на станцию. Ты должен добраться туда раньше него. Закажи билет в город и сядь
в переднюю часть поезда. Я последую за ним и сяду в заднюю часть.
Ждать в поезд, пока он не прошел свой экипаж в Фенчерч, и
присоединяйтесь ко мне, так как я прохожу”.

Ответ гранта было прыгать в кабину с надписью “Лондон и
Железнодорожный Тилбери. Быстро, как вы можете”, и я скоро имел удовольствие
увидев его, пронесся мимо мужчина с рыжей бородой, и исчезнет вокруг
угол, который вел к вокзалу.

“Этот человек может пойти по другой линии - по Грейт-Истерн”, - сказал я себе.
следуя за мной на почтительном расстоянии, “в таком случае я должен
сделайте то же самое, и вы не увидите Гранта на другом конце провода, что неудобно,
поскольку мы не договорились о месте встречи. Но у меня не было времени подумать
обо всем, и поскольку 10.12 начнется непосредственно, это _does_
выглядело так, как будто он исходил из этого. Ах! он _ _ свернул на линию Тилбери
угол, так что, в конце концов, все в порядке.”

Я немного подождал у двери, пока рыжебородый мужчина брал свой
билет. “Фенчерч" - третий сингл, - отрывисто сказал он. “Фенчерч - третий"
”холостяк", - повторил я, как только он миновал барьер, и, поспешив
вслед за ним, успел увидеть, как он садится в третий курильщик в центре
поезда. Я тихонько проскользнул в вагон сзади, и через
еще через пару минут мы, пыхтя, выезжали из Саутенда.

Хотя человек, за которым я следил, забронировал номер на Фенчерч-стрит, я
подумал, что будет разумно на каждой остановке присматривать за пассажирами
который сошел с поезда, и мы отправились дальше, делая визиты в Уэстклифф,
Ли, Бенфлит, Питси Лейндон, Ист Хорндон, Апминстер и
Хорнчерч. На последней названной остановке дородный фермер с
телосложением вола наполовину высунулся из окна моего вагона, чтобы
поддержать разговор с другом на платформе, и при этом
так что полностью заблокировал мне обзор.

“Вы позволите мне взять газету, пожалуйста?” - Спросила я, кипя от
нетерпения из-за невозможности выглянуть наружу, хотя
поезд уже тронулся.

“Так что, если бы я сказал ему, я бы поставил ему пять против десяти”, - продолжил деревенщина
неторопливо, но вставляя угрюмое “У вас здесь ничего нет”, которое он
бросил мне через плечо, не поворачивая головы и не пытаясь отойти от окна:
“Если бы я мог, я бы дал ему пять за каламбур’
десять” - это другу, который бежал по платформе рядом с
теперь уже быстро идущим поездом: “и он говорит, говорит он: ‘Я бы предпочел отдать его
тебе’. Ha, ha, ha!”

В отчаянии я просунула голову ему под мышку как раз вовремя, чтобы увидеть, как мужчина
с рыжей бородой исчезает, прихватив коричневую сумку и все остальное, через то место,
где выдавали билеты. Выйти и последовать за ним было невозможно,
потому что деревенщина почти в тот же миг втянул свои могучие плечи
что я высунул голову, и при этом меня втиснуло в окно, как
пробку в бочку, и к тому времени, как я смог выбраться, поезд
он покинул станцию и шлепал по направлению к Лондону.




ГЛАВА XXIV

ХОРОШЕНЬКИЙ КОТЕЛОК С РЫБОЙ!


Вот был хорошенький котелок с рыбой! В первый отчаянный момент дикие
мысли о том, чтобы дернуть за соединительный шнур и остановить поезд, мелькнули
в моем мозгу, как безумные лица, увиденные в окнах сумасшедшего дома. Но как
безумные лица исчезают при возвращении вратаря, так и в следующий момент
мудрее советники возобладал, и я рассматриваю ситуацию с
серьезность которой все факты требовали.

И сначала я должен был спросить себя, что могло быть у рыжебородого пассажира
мотивом забронировать билет до Лондона, а затем внезапно изменить свои планы и
выйти на неважной загородной станции? Могло ли быть так, что он действительно был
Джеймсом Малленом, и что он прибегал к своим старым уловкам по заметанию
своих следов?

Если бы у него были основания полагать, что за ним следят из Саутенда, он не мог бы
не сделать ничего умнее, чем высадиться в Хорнчерче. Детектив
тот, кто подозревал личность пассажира и видел, как он садился в поезд
на одном конце, по всей вероятности, телеграфировал в полицию, чтобы они
встретили поезд на другом конце и произвели арест. Выйдя из боя
в Хорнчерче, Маллен не только избежал бы этой возможной опасности, но и
, так сказать, вынудил бы своего противника выйти в открытую,
ибо, хотя слежка может вестись с небольшим риском обнаружения,
в Лондоне, где человек, вовлеченный в это дело, является лишь единицей в толпе,
человек, осуществляющий слежку, вряд ли может надеяться остаться незамеченным в сельской деревне.

В общей сложности я вынужден был признать, что даже если я видел, как рыжебородый
человеку выйти на Хорнчерч во времени для меня, чтобы следовать за ним, я должен был
не знала, как действовать. Вероятно, не более двух пассажиров
скорее всего, сошли бы с поезда в таком месте, и такому человеку, как Маллен, было бы
сравнительно легко решить, у кого был законный
бизнес по соседству, а у кого нет. Я был одним из этих
пассажиров надо было взять себя под его непосредственным уведомления, и
это мне хотелось бы избежать, а это было вполне возможно, что для того,
чтобы установить его личность, обстоятельства могли привести к тому, что
мне необходимо вступить с ним в личный контакт.

Насколько я знал, в то время он не знал о моей связи с
Грин и Квикли, чьи действия по объявлению себя частными
детективами, как он мог разумно предположить, были предприняты под их собственную
ответственность и в надежде обогатиться за счет получения
предложенного вознаграждения.

Зная, как я это делал, как долго руку Муллен и как беспощадны его
отмщение, Я не мог отделаться от мысли, что если бы он был в курсе моих
связи с двумя мужчинами, которых я упомянул, и о моих намерениях
по отношению к самому себе он бы до этого предпринял попытку оказать
мне какой-нибудь такой безошибочный знак своего личного внимания, какой он
был дарован им. Что таких попыток не было сделано спорили ... так
по крайней мере, я пытался убедить себя, что я был достаточно удачлив, чтобы
избежать его заметили и честь быть избранным в его черный список.
Выйти в Хорнчерче и заявить, что рыжебородый мужчина - это
Капитан Шеннон, когда у меня не было ни малейших фактических доказательств в поддержку
мое заявление, и когда было более чем возможно, что им мог быть кто-то другой
, не только выставило бы меня на посмешище, но и означало бы козырнуть моей собственной картой
, сообщив о настоящем капитане Шенноне, а также о
общественное в целом предприятие, в котором я был задействован.

С учетом всех обстоятельств, инцидент, который помешал мне увидеть
человек, которого я преследовал покинуть поезд в Хорнчерч, пока не стало слишком
поздно, чтобы следовать за ним, не был бесспорным злом, ибо вполне возможно, что
если бы я был вынужден действовать сгоряча я мог бы
избрал курс, о котором у меня впоследствии были причины сожалеть.

Пока я приходил к этому выводу, поезд катился
к следующей станции и уже замедлял ход для остановки.
остановка. Если бы мне пришлось принять меры, я должен сделать это немедленно, и для
в тот момент мне было трудно определиться, будет ли это лучше
поехать в Лондон и выйти и сделать мой путь обратно в Хорнчерч, в
чтобы проводить расследования о рыжебородый человек и его движений.

Если он был, как я подозревал, Джеймсом Малленом, то велика была вероятность, что он
он вышел в Хорнчерче не потому, что у него там были какие-то дела, а
чтобы обвинить возможного преследователя. В этом случае он отправился бы в
Лондон - который, по всей вероятности, был его пунктом назначения - более поздним поездом,
или, возможно, он мог искать другие способы добраться до города, кроме
той ветки, по которой он выехал.

И тут, в одно мгновение, я вспомнил то, что должен был вспомнить.
вспомнил с самого начала: Хорнчерч находится всего в получасе ходьбы
из Ромфорда, где есть станция Великой Восточной железной дороги.

"Не может ли быть так, - спросил я себя, - что Маллен, зная это, получил
вышел в Хорнчерче, чтобы дойти пешком до Ромфорда, а оттуда
продолжить свой путь в город другой веткой? Подобный маневр
был именно тем, чего от него можно было ожидать, и я немедленно решил действовать
исходя из предположения, что он это сделал.

На Фенчерч-стрит я присоединился к Гранту и в нескольких торопливых словах рассказал ему
что произошло и каковы были мои подозрения.

“ Если Рыжебородый сел на Грейт-Истерн Лайн в Ромфорде, - сказал я, - то
“ он не может ехать дальше Ливерпуль-стрит, конечной станции. Он может
конечно, "делать" нам выходить на какой-то станции, непосредственно предшествующих
Терминус, но что я должен шанс, и это вовсе не маловероятно, что он может
приходите на экспресс, который не останавливается на промежуточных станциях.
В любом случае, я собираюсь доехать на такси до Ливерпуль-стрит, чтобы посмотреть на все поезда Ромфорда.
Поезда Ромфорда. Вы остаетесь здесь, где вас, конечно, не смогут увидеть, и
следите за другими прибывающими поездами. Если увидишь Рыжебородого,
проследи за ним и телеграфируй мне в клуб, когда у тебя будут какие-нибудь новости. Но
помни быстро, Грин, и береги себя. До свидания ”.




ГЛАВА XXV

НАКОНЕЦ-ТО мы С ДЖЕЙМСОМ МАЛЛЕНОМ ВСТРЕТИЛИСЬ


Когда такси, которое я нанял, с грохотом подъезжало к Большому
На восточной конечной станции на Ливерпуль-стрит я должен был признаться себе, что
вероятность того, что я снова столкнусь с рыжебородым мужчиной, едва ли
оправдывала мой оптимизм.

Я, как правило, не склонен к "предчувствиям”, но в этом
случае я почувствовал почти детскую уверенность в результате своих
операций. Хотя я говорил себе снова и снова, что нет
ничего более разрушающего надежду для активного ума, чем вынужденное бездействие,
и что это было только потому, что у меня было что-то определенное, с помощью чего я мог
занять себя тем, что я чувствовал такую надежду, не могла вся моя философия
убедите меня, что я потерплю неудачу в доведении предприятия до успешного завершения.
успешное завершение.

Как ни странно, предчувствие на этот раз оправдало ее уверенность,
и в ущерб философии, потому что, когда часы пробили восемь,
и вечер уже клонился к вечеру, кого я должен был увидеть выходящим на улицу?
платформа из ромфордского поезда, но мой джентльмен с рыжей бородой и
коричневой сумкой.

Он отдал свой билет и вышел со станции на Ливерпуль
-стрит, перешел дорогу и направился вверх по Нью-Брод-стрит, а затем к банку
. Затем он зашел в табачную лавку, откуда вышел, попыхивая сигаретой.
выкурил большую сигару и двинулся по Чипсайду, пока не достиг Фостер-лейн,
на которую свернул. Здесь мне пришлось быть более осторожным, потому что в субботу
вечером боковые улицы Города пустынны. Даже на больших
магистралях, где в течение пяти предыдущих дней обрушивались удары дождя
густые и быстрые, с едва заметным интервалом, по звонкому
оживленное движение заметно затихает, но на боковых улицах
абсолютная тишина.

Когда я увидел, как человек с рыжей бородой и коричневой сумкой свернул на Фостер-Лейн
, которая, как известно каждому лондонцу, представляет собой узкую боковую улочку у
позади главного почтамта, я чувствовал, что это был действительно счастлив
думал, что не позволило мне изменить мои ботинки, когда я получил
Повестка гранта утром. Если бы я носил свой обычный шнуровке
Я должен был оказаться перед дилеммой, потому что их нелегко убрать в спешке
и в этом пустынном месте эхо моих следующих шагов,
если бы я был так обут, то не смог бы не достучаться до ушей человека, за которым я следил.
человек, за которым я следил. Смело последовать за ним вызвало бы
его подозрения, тогда как если бы я остался достаточно далеко позади, чтобы избежать
идя на этот риск, я подвергался еще большему риску потерять его из виду
совсем.

Но для целей слежки, ничего не может быть лучше, чем
гуттаперча подошве которой я был одет; и, держа в
тени, а только порхают от дверного проема к проему в такие моменты, как
Я решил, что действовать безопасно, я надеялся следить за Рыжебородым незаметно
.

Результат оправдал мои ожидания, потому что, дойдя до задней части
Главного почтамта, он остановился и торопливо оглядел улицу по сторонам
, как будто хотел убедиться, что за ним никто не наблюдает. Там не было ни души
на виду, и мне едва ли нужно говорить, что я строил из себя настоящую облатку,
и цеплялся, как почтовая марка, за дверь, к которой я прижался.
прижался вплотную.

Очевидно, успокоившись, он поставил свою сумку, открыл ее и достал
что-то, что, судя по жестким движениям его рук, показалось
тяжелым. Это он поставил на землю, и так осторожно, что я
отчетливо услышал его вздох, когда он убрал руки. Затем он встал
выпрямившись, яростно затянулся сигарой, пока она не разгорелась и не загорелась, как тлеющий уголек
вынул ее изо рта, повертел зажженным концом, чтобы посмотреть
взглянул на него и наклонился с ним в руке над лежащим на земле предметом.
Я увидел, как вспыхнула ответная искра, на мгновение замерцала и погасла,
и услышал, как Рыжебородый пробормотал “Проклятие! Ад!” сквозь зубы.
В следующее мгновение я услышал звук, говоривший о том, что люцифер зажег спичку
, и увидел, как он снова наклонился над лежащим на земле существом. Маленькая
точка света, которая увеличивалась в размерах и яркости, засияла, пока я стоял.
я смотрел, наполовину парализованный ужасом. В том, что он привел в действие предохранитель
адской машины, я не сомневался, и на мгновение мои конечности совершенно
отказывался двигаться. Я попытался позвать, но издал только
глупый нечленораздельный звук, который больше походил на блеяние, чем на крик, и
не был сформирован ни моими губами, ни языком, но, казалось, исходил из
в задней части моего горла. Звук достиг ушей человека с мешком,
однако, потому что он мгновенно выпрямился, быстро посмотрел
направо и налево, а затем быстро зашагал в противоположном
направлении.

И тогда ночную тишину нарушил самый ужасный крик, который я когда-либо слышал
- крик настолько ужасный и неземной, что, казалось, он заставил
кровь в моих венах стынет в жилах, хотя я знал, что это от моего собственного
губы и никто другой, что криком упал.

Этот крик нарушил чары, которые связывали меня. Даже когда у меня зазвенело в ушах
, я выпрыгнул, как тигр, жаждущий крови, и, не обращая внимания на
шипящий фитиль, который горел быстрее и ярче из-за ветра, который я
когда я промчался мимо него, я был за ним, каждая капля крови в моем теле
кипела от ярости, каждый мускул и сухожилие моих пальцев дергались, чтобы
схватить негодяя за горло.

Будь он проворен, как борзая, ему бы не удалось сбежать
тогда я; и хотя он выбросил сумку и теперь бежал изо всех сил
Я настиг его прежде, чем он прошел половину Ноубл-стрит.
Когда он услышал мои шаги, он остановился и вдруг обернулась, и как он
сделали, так что я ударил его кулаком по челюсти, и с
все мои силы. Испытаю ли я когда-нибудь такую дикую радость, какая охватила меня тогда
когда я услышал, как щелкнули его зубы, похожие на щелчок зубьев железной крысоловки
, и почувствовал, как теплая струйка его крови потекла по моей руке? Он
рухнул, как подкошенный шестом бык, но в следующую секунду пошатнулся
на колени, а оттуда на ноги. Его рука шарила в
боковом кармане, откуда я увидел торчащую рукоятку револьвера, но
прежде чем он успел дотянуться до нее, я снова схватил его за горло, где мой удар
фальшивая рыжая борода растрепалась, и я уверяю вас, что моя хватка
была не из самых нежных. И, если уж на то пошло, это был не мой язык,
потому что - хотя я по привычке хорошо говорю и не склонен к клятвам - слова,
которые я никогда не употреблял ни до, ни после, застряли у меня в горле и
вышел бы, хотя рядом была целая скамья слушающих епископов.

“Ты чертово чудовище!” - Закричал я, и слова, казалось, сделали железными
мышцы моей руки и гранитными каждую косточку в моем кулаке, когда я бил его
снова и снова по лицу со всей силы. “ Ты адский негодяй
и дьявол. Клянусь Богом на небесах, я вышибу из тебя всю душу!

А потом твердая земля, казалось, шатаются и качаются подо мной, и
от площади Главпочтамта появился вдруг пламя
света, в которых я увидел высокую дымовую трубу мошенник вовнутрь в середину, как
нога согнута в колене, а затем привязать в двух, как сахар-стик. Там
раздался низкий гул, рев, подобный артиллерийскому залпу, за которым последовал
странный треск, раздирающий грохот, словно от внезапного разрыва на части
бесчисленных листов металла. Я почувствовал, как рушится каменная кладка,
почувствовал удушающую известковую пыль, а затем красная тьма сомкнулась надо мной с
грохотом, и больше я ничего не помню.




ГЛАВА XXVI

ПОСЛЕ ВЗРЫВА


Следующим моим воспоминанием было то, как я открыл глаза и обнаружил, что лежу
ночью в своей комнате на Букингем-стрит. Я попытался сесть
в постели, но моя голова внезапно стала странно тяжелой - такой тяжелой, что
мероприятия по привлечению для меня это было почти слишком много, и я был рад
упасть обратно на подушку, где я лежал мгновение чувствуя себя все более слабым и
слабый, чем я когда-либо чувствовал раньше. Затем в комнату
- в мою холостяцкую комнату - мягко скользнула приятной наружности молодая женщина в сером
платье с белым воротничком и манжетами.

- Что случилось, сестра? - спросила я. - Спросила я, сразу узнав, кто она такая
- чего нельзя было сказать о моем голосе, потому что он стал
таким тонким и писклявым, что его непривычность поразила меня.

“О, ничего особенного не произошло”, - ответила она с улыбкой,
“за исключением того, что ты был не очень здоров. Но сейчас ты поправляешься, и
через день или два ты станешь совсем другим”.

“Что со мной не так?” Я спросил.

“Ты получил удар по голове из-за падения дымохода”, - ответила она.
“ Но я не могу позволить тебе говорить сейчас. Мистер Грант придет сюда ночевать
сегодня ночью, поскольку я обещала по очереди посидеть с пациентом, который
очень болен. Ты можешь попросить мистера Гранта рассказать тебе все, что захочешь
узнать утром, но сейчас ты должен идти спать”.

Что что-то _had_ случилось, несмотря на ее заверения в
напротив, я был уверен; но что это было за "что-то", я не знал, да и
меня это не очень заботило, потому что я чувствовал себя скучным и глупым и более чем склонным
последовать ее совету.

В конце концов, я должен был это сделать, потому что, когда в следующий раз я открыл глаза, было уже совсем светло
, и Грант стоял в рубашке без пиджака перед
зеркалом и брился. Теперь в голове у меня прояснилось, и я смог
вспомнить, что происходило до того момента, когда я потерял рассудок
после взрыва на Главпочтамте.

- Они схватили его, Грант? - Спросил я. - Спросил я.

Он подпрыгнул, как “бьющая” винтовка.

“Боже милостивый! старина, как ты меня напугал! Ты заставил меня изрезать себя
ужасно. Кого ранил?” - спросил он.

“Маллена”, - ответил я.

“Маллен? О, так ты действительно все знаешь об этом? Нет, они не знали. Но как
ты себя чувствуешь?”

“Как вареная сова. Как долго я болею?”

“Три недели. Тебя ударили по голове трубой или
что-то в этом роде, и у тебя было легкое сотрясение мозга”.

“Был ли нанесен большой ущерб?”

“Ущерб? Я тебе верю. Вершину Чипсайда чуть не снесло ветром,
а Главное почтовое отделение наполовину разрушено.

“Как я сюда попал?”

“ В прекрасном состоянии, мой мальчик, на носилках. Они принимают вас
в больнице, когда я пришел, что я и сделал, как только я услышал о
взрыв ... но я сказал, что знаю тебя, и сказал им, кто ты, и
вместо этого вы привезли сюда. И я могу сказать, что тебе пришлось нелегко из-за этого.
Ты. Но сейчас ты не должен больше разговаривать.

“ О, со мной все в порядке! Скажи мне, много людей погибло?

“ Их было много в почтовом отделении, но не так много снаружи. Видишь ли, поскольку была
Суббота, большинство мест пустовало, за исключением смотрителей. А теперь
иди спать.

“Только еще один вопрос. Кто-нибудь знает, что я охотился за Малленом, когда это
произошло?”

“Нет, они подумали, что ты случайно проходил мимо. Видите ли, я сказал им, кто вы такой
но я не мог рассказать им, что произошло, поскольку я не знал
а вы не могли говорить за себя, поэтому я подумал, что лучше сказать
ничего, пока ты не поправишься настолько, чтобы рассказать свою собственную историю.

“И Маллен вышел сухим из воды?”

“Послушай, старина, ты же знаешь, так не годится. Доктор сказал, что тебе
нельзя позволять говорить больше, чем это возможно”.

“ Тогда ответь мне на это, и я пока больше ничего не буду спрашивать.

“Да, негодяй, испарился, и никто не знает по сей день, как он
сделал это. Не так ли?”

“Да. Я видел, как это было”.

“ Черт возьми, что ты натворил! Но ладно, ты мне все расскажешь об этом
завтра. Выпей немного мясного чая, а потом иди в "бай-бай”.

Что я и сделал.

Восстанавливаюсь велики, и через несколько дней увидел меня
сравнительно хорошо в теле, хотя не так-то просто в уме. До
этого момента мои поиски капитана Шеннона казались мне в какой-то степени
общественным и заслуживающим внимания предприятием. Привлечь такого негодяя к ответственности
означало бы оказать услугу стране и человечеству; и
во время дикой сцены возбуждения, которая, я знал, последует за новостями о
его аресте, мне нравилось представлять себя получающим благодарность от
сообщества и фактически считающимся героем дня.

Но пока я лежал в своей комнате, простоя в тело, но аномально
активность в мозге, этот вопрос представлялся мне в очень
ином свете, и я отнюдь не уверен, что были факты принято
общественности, не следует рассматривать как негодяй, а не как герой.
Я должен был серьезно спросить себя, может ли выбранный мной курс быть
оправдан ли вообще, и был ли, утаив от властей те
подозрения, которые я питал относительно человека с рыжей бородой, и взяв
на себя ответственность без посторонней помощи следить за его
движения, я не нес моральной ответственности за жизни, которые были
потеряны в последнем ужасном злодеянии, которое он совершил.

Вполне возможно, что, если бы я обратился к властям _ перед_ этим
событием и сообщил им о своих ничем не подкрепленных подозрениях, надо мной бы
посмеялись за мои старания. Но если бы я вышел вперед _после_ того, как
события и признать, что перед возмущение произошедшим, а пока здесь
было время, чтобы предотвратить это, я заподозрил мужчину в коричневом мешке
быть Джеймс Маллен, хотя и скрывал свои подозрения у полиции, я
может рассматриваться как меньший дурак, чем подлец.

Мои мотивы хранить молчание могли бы быть истолкованы наихудшим образом
и меня бы повсюду осуждали как врага
общества, преступное тщеславие которого заставило его считать себя способным на
справиться в одиночку с величайшим преступником века,
и чья еще более преступная жадность и стремление заполучить все
вознаграждение для себя побудили его утаить от соответствующих властей
информацию, с помощью которой поимка закоренелого убийцы могла бы
были совершены, и последнее ужасное злодеяние предотвращено.

Зная, как и я, насколько неконтролируемыми были чувства населения.
что касается возмущения, я не мог скрыть от себя, что
человек, который сделал такое признание, какое вынужден был сделать я, имел бы - если бы его
узнали на улицах - очень хорошие шансы быть окруженным толпой, если
не линчеванным.

Разъяренная толпа не дали сделать хорошие различия, и так долго
как это козла отпущения, на которого мщу ему не терпится
запросите тоже особо в вопрос о невиновности козла отпущения
или вины.

Пусть объект его гнева не приближается, и пусть какой-нибудь злой или
глупый человек поднимет крик, что тот или иной несчастный прохожий является
родственником или другом обидчика, или даже что его видели приближающимся
из дома преступника или той же национальности, и в девяти
случаях из десяти толпа “пойдет” за несчастным _en masse_.

Я изучил этого дикого зверя, которого мы называем “толпой” - единственного
дикого зверя, которого цивилизация дала нам в обмен на многих, которых она
прогнала - и кое-что узнал об этом существе и его привычках,
Должен признаться, что я бы предпочел попасть в пасть дикого зверя
из джунглей, чем в лапы еще более дикого зверя из города
и трущоб.

Однажды - в один не очень отдаленный день - этот дикий зверь развернется и растерзает
своих хранителей, и когда однажды тварь отведает человеческой крови, она больше не будет
быть загнанным обратно в свое логово с неутоленной жаждой крови.

Чтобы быть толпой или самосуду в благородное дело и в поддержку многие
принцип не без компенсаций, но нет славы в
подвергнуться физическому насилию, а личное оскорбление как подлец
и плут.

Хуже, однако, чем возможность подвергнуться нападению толпы, была уверенность в том, что
во многих кругах меня будут считать объектом общественной одиозности и
личного презрения, и чем больше я думал об этом, тем меньше мне хотелось
чувствую, что столкнусь с последствиями признания в той роли, которую я сыграл
в недавней трагедии. Я утверждал, что это было на моей собственной ответственности,
что я вступил в предприятие, и пока я держал в
законом было себе только то, что отвечает за то, как
какие предприятия был проведен на. То, что я потерпел неудачу, ничего не значило.
то, что случилось с теми, чьим делом и чьим долгом
было добиться успеха, случилось и со мной; и, в конце концов, я
оставил все не хуже, чем было, когда я взялся за это дело.

Если бы я намеревался отказаться от своих поисков, у меня не было бы выбора
кроме как ознакомить Новый Скотленд-Ярд с тем, что мне стало известно.
Но, на самом деле, я был более чем когда-либо настроен привлечь к ответственности
негодяя, капитана Шеннона, - и это не только для
ради награды или из-за жажды приключений, которая
впервые подтолкнула меня к этому предприятию, но из-за отвращения, которое я
питал к чудовищу, которого я собственными глазами видел в его
адская работа. Следовательно, я имел право, сказал я себе, держать мою
информацию при себе, и тем более учитывая тот факт, что, если бы я сказал
все, что я знал, подробности, несомненно, были бы обнародованы, и в этом
путь до ушей капитана Шеннона, таким образом победив самого конца
что я сделал мою исповедь.

В вопросы о том, было ли решение, к которому я пришел, правильным или
неправильным, и были ли аргументы, с помощью которых я пытался согласовать свое
решение с моей совестью и моим чувством долга, основаны на
Скорее из личных интересов и склонности, чем по причине, я не буду здесь появляться
входить.

Когда это решение было однажды принято, я больше не думал о том, что
правильно или неправильно в этом вопросе, но выбросил из головы все подобные соображения
Я сосредоточил всю свою энергию на задаче поиска
Капитан Шеннон.

И сначала я решил нанести визит в Саутенд, чтобы посмотреть, есть ли там маленький
браун Каттер все еще был там, а если нет, то выяснить, что стало
из этого.

Когда идешь по Хай-стрит от вокзала, видишь пирс
прямо перед собой, уходящий на милю с четвертью в море на своих
мириадах тонких ножек, похожих на гигантскую сороконожку. Справа находятся тенистые
заросли кустарника и солнечные, поросшие травой утесы Нью-Саутенда, а слева
раскинулся у кромки воды Старый город
вдали, со стороны моря, тянулся длинный ряд живописных зданий неправильной формы - некоторые
веселый красный цвет, другие-теплый желтый, и несколько прохладно Грей, напоминая
не мало страннные французский или бельгийский порт мигает в
утренним солнцем.

И да! такие небеса! такая облачная помпезность и зрелищность, и, прежде всего,
такие восходы и закаты! Такой танец и сверкание движущейся воды
во время прилива и, что еще прекраснее, во время отлива,
такая игра света и тени, такое чудесное богатство красок на поверхности
болотистые равнины - здесь пятна королевского фиолетового или опалесцирующе-зеленого цвета, там
розово-серые или жемчужно-розовые, с маленькими блестящими лужицами, меняющими цвет с голубого
становясь серебряным, а серебро - голубым с каждым пролетающим облаком.

Саутенд - красивое место в любое время, но после месяца, проведенного на койке
больного в душном лондонском переулке, вид с пирс-хилл
показался мне исключительно красивым.

Пока я стоял там, вдыхая сладкий, крепкий, солоноватый воздух,
и греясь на солнце, я чувствовал, что за мной внимательно наблюдают
тихо, но очень настойчиво мужчина, бездельничавший возле отеля "Ройял".

Ни в его внешности, ни в одежде - белые фланелевые брюки
и рубашка, блейзер для игры в крикет и соломенная шляпа - не было ничего, что отличало бы его от
сотни отдыхающих, как в одежде, которые должны быть замечены в
и о Саутенд-он-Си в течение сезона, но я его сразу узнала,
и с некоторой тревогой, как один из умнейших офицеров детектив
силу, и никто, кроме того, который был специально отряжены эффект
захват Маллен.

В детективных историях, как и в пантомимах - без сомнения, по той же самой
причине - полицейский слишком часто подвергается презрению и насмешкам как
некомпетентный растяпа, который более опасен для чувствительных сердец
служанки, чем для нарушителей закона, и более склонен к доблестным поступкам
в связи с содержимым кладовой, чем для защиты
жизни или имущества подданных ее Величества. Герой
детективного рассказа очень часто оказывается блестящим любителем, которому полиция
втайне завидует, несмотря на тот факт, что всякий раз, когда у них
возникает трудное дело, они приходят со шляпой в руке за помощью.
Это после небольшого подшучивания в пользу Босуэлла, который
должен вести хронику своих чудесных деяний - и в ходе которых,
кстати, тот факт, что полиция собирается арестовать не того человека
нередко выявляется - он снисходит до того, чтобы отдавать, взаимопонимание
между ним и ними заключается в том, что он должен выполнять работу, а они берут на себя ответственность
.

Почему детектив-любитель должен быть жертвой скромности, которая
не всегда характерна для любителя в других профессиях, не выяснено
, но для полицейского такая схема чрезвычайно удобна
и автору, который, вероятно, принял это на вооружение, чтобы любознательные
читатели не спросили, почему, если существуют такие блестящие детективы-любители
, в которые авторы заставляют нас поверить, мы никогда не слышим о них в реальной жизни.

Теперь я должен быть последним человеком в мире, чтобы удешевить работы мои
коллег-мастеров. Я считаю, что нет более безошибочного признака
низкого ума, чем желание превозносить себя за счет
других, но тем не менее я должен выразить свой протест против того, что я
не могу не рассмотреть необоснованное обвинение в адрес очень достойных людей.
группа людей.

Детективы и полицейские, взятые в целом, ни в коем случае не являются теми
растяпами и олухами, какими их изображают в пантомимах и
на страницах детективных рассказов. Я не говорю, что все они рождаются
гении в раскрытии преступлений, ибо гениальность среди
детективов встречается не чаще, чем среди пекарей, банкиров, священнослужителей, романистов,
адвокатов или поваров. Но что я говорю, это то, что рядовые
их кропотливая и умных мужчин, которые выполняют свой долг перед
общественные добросовестно и эффективно; и озвучить их все ничтожества,
потому что и тогда и теперь, детектив, застала врасплох, так же несправедливо, как
произносить все священнослужители дураки, потому что глупые проповеди, иногда
проповедовал с кафедры.

Мне удалось опередить полицию в расследовании, которое я вел.
проведение, не из-за блестящими способностями, с которыми я был
одарен, ибо, как читатель знает, что я что-то напутал вопросы, к сожалению, на более
не один раз, а потому, что судьба бросила ключ на моем пути в
начать. Но я никогда не недооценивал проницательность
представителей криминального отдела из Нового Скотленд-Ярда, и
когда я приступил к работе, меня не сильно удивило, что я обнаружил
и снова в Саутенде, что, хотя маленькая коричневая машина все еще лежала на месте
недалеко от того же места, за ней пристально наблюдали люди, которые, как я знал, были
детективами.

Обнаружили ли они связь между Малленом и
владельцем “Странного трюка” и, следуя за подсказкой, отследили
лодку до Саутенда, или же они располагали информацией
мне неизвестно, что заставило их поверить, что беглец скрывался по соседству.
я не могу сказать; но они были там, чтобы произвести
в поимке Маллена, если он вернется на катер, я не сомневался.

Маллен, однако, был, по-видимому, слишком осторожной птицей, чтобы возвращаться к гнезду
до тех пор, пока не убедится, что там не расставлена сеть
поймать его, потому что он пронюхал о том, что происходит в Саутенде.
это казалось вероятным из того факта, что он больше там не появлялся.
снова. Не выгодно мне лично, если он не знал, в
случае я вряд ли мог надеяться избежать полиции в деле о его
арест.

В данном случае, это будет пустая трата времени пребывания в
Саутенд-он-Си, и этот вопрос я теперь спрашиваю себя: “где, тогда
он может быть?”

Как преступление порождает преступление, так и вопрос порождает вопрос, и “Где же тогда,
вероятно, он может быть?” едва он появился на свет, как это было
сама мучается вопросом: “Почему не на ‘Кубинской королеве”?"




ГЛАВА XXVII

Я ИГРАЮ В ИГРУ “БЛЕФ” С ХЬЮЗОМ


“В самом деле, почему не на ‘Кубинской королеве”?" Я повторил, вспомнив
тот факт, что именно там Маллен находился в безопасности, когда шумиха
была в самом разгаре. И только когда шум немного
присмирел, что он решился вперед, чтобы начать свою бесовщину заново; и
то, что было более вероятно, теперь, когда шум и крик был поднят еще
больше, чем что лучше бы он прокрался обратно в свою бывшую тайник?

На следующий день я снова был в маленьком коттедже в Кэнви, и
должен был быть там раньше, если бы не тот факт, что я хотел сначала
убедиться, что за моими передвижениями не следит полиция.

В данном случае я не собирался тратить время на попытки выяснить
, был ли Хьюз с кем-нибудь на борту или нет, особенно
учитывая, что теперь я был без помощи Квикли. Это был случай, в котором
мне казалось безопаснее достичь своей цели смелым ударом, чем
избрать более осторожный курс хождения вокруг да около. Дело в том, чтобы
будет заниматься Хьюз в разговоре, и когда он вышел
охранник чтобы поручить ему вдруг с приютить беглеца от правосудия на
доска “кубинская Королева”. Самых умных изгоев склонны предать себя
когда, таким образом, сюрприз настигнет его, и таким неуклюжим, как подлец
Хьюз не должно быть трудно бороться. Я не сомневался, что он
будет отрицать импичмент с большим бахвальством и еще большей сквернословием, но
внимательно следя за его лицом во время моей игры в “блеф”, я
надеялся, что смогу прийти к какому-то определенному выводу в отношении
у меня сложилась теория относительно местонахождения Маллена.

Но мне еще предстояло поймать зайца, которого, как я чувствовал, я умею готовить, и
из двух заданий первое обещало быть более трудным. Хьюз,
как читатель уже знает, не часто оставлять Халк, и как это
было совершенно исключено, что я должен искать его там, какой-то план
для его приготовления необходимо, чтобы он пришел на берег должны быть разработаны. После
долгого обдумывания мне пришла в голову идея, которую я немедленно приступил
к осуществлению. Масло’ сгоревшее в хижине Хьюза, было извлечено
к нему каждый понедельник и четверг дежурный, в обязанности которых является
посылки смотрители громадины. Я знал, что это так.
поскольку мужчина проходил мимо моей двери по пути к лодке, и я неоднократно видел
консервную банку в его руке. Собственно говоря, я был в этом
момент напомнить о вопросе, ибо день был четверг, и человек в
вопрос был просто иду мимо моей калитки, неся в одной руке и
небольшой мешок картошки в другом. Если бы я не воспользовался этой возможностью
Мне пришлось бы ждать до следующего понедельника, прежде чем
приняв меры, я сразу же открыл дверь и окликнул его.

“Я хочу, чтобы вы выполнили для меня небольшое поручение”, - сказал я. “Ты поедешь"
Я знаю, что как-нибудь сегодня в деревню. Не могла бы ты оставить письмо
мистеру Хейзу в дом викария?”

“Да, сэр”, - вежливо сказал он, “с удовольствием”.

“Совершенно верно. Поставьте этот мешок и банку и пройдите в другую комнату.
пока я набрасываю письмо. Осмелюсь предположить, что смогу найти для вас стакан
грога и кусок холодной говядины, если вам захочется съесть хоть кусочек.
полный рот.

“Спасибо, сэр”, - сказал он, освобождаясь от своей ноши и
последовал за мной во внутреннюю комнату. Я сам не доел свой завтрак.
очень давно, и на столе все еще стоял небольшой косяк.

“ Поднимайся и угощайся, ” сказал я, доставая нож и вилку. “Что
у вас есть выпить? У меня есть старый ром. Как тебе это подходит?”

“Капитал”, сэр, - ответил он.

“Все в порядке. Думаю, это в другой комнате. Я вернусь через минуту.
А ты тем временем займись холодной говядиной.

Как только я оказался в другой комнате с закрытой дверью между нами,
Я выдернул пробку из банки с керосином и, схватив сифон с
содовой водой, стоявший на столе - это была единственная жидкость под рукой - я
вставил носик в горлышко банки и нажал на кран.

“Если это не подливать масло в мутной воде это не менее лить
мутная вода в нефти”, - сказал я себе, когда половина стакан
сода свистел в банку. “Будут какие-то розовые выражения насчет
когда Хьюз пойдет зажигать свою лампу после того, как наполнит ее этим веществом,
потому что он никогда не заставит ее зажечься, не говоря уже о том, чтобы сгореть. А если он этого не сделает
сделает открытие слишком рано человек, который следит за его потребностями
исчезнет, и мастер Хьюз придется сидеть в темноте и идти
в постели с его ужин сырые, или войти в апон Темза и получить некоторые
больше нефти. Он _may_, конечно, может начать заправлять свою кухонную плиту
днем и обнаружить, что масло не пригорает, или у него может остаться достаточно
, чтобы дотащить его до конца. Но в любом случае, если ничего не получится
как я надеюсь, вреда не будет, потому что в худшем случае они могут только
предположить, что в банку случайно попало немного воды ”.

Однако все вышло так, как я и надеялся, поскольку наступила ночь.
приближаясь, я увидел, как Хьюз отвязывает шлюпку, как будто собираясь выйти на берег.
судя по звукам, нарушавшим вечернюю тишину
У меня были основания полагать, что он вернулся к своей старой привычке ругаться вслух
про себя. Это привычка, которая больше успокаивает ругающегося человека
, чем вынужденного слушателя, особенно когда ругающийся человек гребет на
тяжелой лодке против течения и делает новые и агрессивные рывки
подчеркнутая клятва с каждым выдохом. По этому поводу
были высказаны надежды относительно души, глаз, конечностей и внутренних
органы каждого, кто был связан с вредоносным маслом,
начиная с человека, который “добыл” его, и заканчивая
владельцем магазина, который его продавал, и человеком, который доставил его на корабль,
были явно безжалостны.

Хьюз также не ограничивался человеческими существами, поскольку злополучная жестянка
, в которой несли масло, и различные спички, которые
были зажжены в его тщетных попытках зажечь лампу, были с
строгая беспристрастность также запрещена.

“ Масло! - прорычал он, подводя лодку к берегу. - Я смажу маслом его и этого человека.
wot тоже продал это!” (Больше надежд в отношении души, глаз, конечностей и
внутренних органов преступника.) “Он выставил меня полным дураком,
стоя там и обжигая пальцы и коробок спичек, пытаясь выяснить,
что было не так. Нефть! Называйте эту брызжущую дрянь маслом! Что ж, я мог бы это сделать.
с таким же успехом я мог бы попытаться поджечь реку. ”

Продолжая ругаться, он закрепил шлюпку и с канистрой в руке двинулся дальше.
в направлении деревни.

Через некоторое время я начал следить, и догнал его как раз, когда он
мимо моего коттеджа.

“Спокойной ночи”,-я крикнул через плечо, мимоходом, как это
деревенский обычай.

В ответ он велел мне отправиться в место, которое, хотя и могло быть вполне вероятным
, было его конечной целью, я искренне надеюсь, что никогда не сможет
принадлежать ни мне, ни читателю.

“Я уверен, что знаю этот нежный голос”, - сказал я, останавливаясь и поворачиваясь
. “Должно быть, это _is_, гениальный Хьюз. Как ты, мой достойный
друзья-однополчане?”

Достойный парень намекнул, что его здоровье не было заметно влияет
в лучшую сторону при виде меня.

“Ох, не говори так”, - сказал я. “Вы были очень гостеприимны со мной в том, что касается напитков,
когда я имел удовольствие провести очень восхитительный
час в вашей компании на борту ‘Кубинской королевы’ однажды вечером. Прошу вас,
позвольте мне вернуть комплимент. Это мой коттедж, и у меня на борту есть немного
превосходного виски. Не зайдете ли вы выпить по стаканчику?

Это было искушение, которому нельзя было противостоять, и он ответил немного более вежливо
, что он “не возражает”, и даже смягчился настолько, что ответил "Да"
или Нет на одно или два моих случайных замечания.

Когда он поднялся, чтобы уйти, какой-то озорной дух побудил меня спросить его, что
у него было в масленке, и это, очевидно, напомнив о его обиде,
это снова привело его в наихудшее расположение духа, потому что он яростно ухватился за нее
выпалив,--

“Какое, черт возьми, отношение это имеет к тебе?”

“Придержи язык за зубами, негодяй!” - Что? - резко спросила я,
делая шаг к нему. “ Ответь мне так еще раз, и я дам
тебе урок, который ты никогда не забудешь!

“Эй ты, чертова обезьяна!” - прорычал он, плюнув на землю
передо мной в качестве внешнего и видимого знака своего презрения. “_ ты_ даешь
мне урок! И где я должен быть, как ты думаешь?”

Я посмотрел ему прямо в лицо и выстрелил.

“ Ты был бы в тюрьме, мой дорогой друг, за укрывательство убийцы,
переодетый женщиной, и тебя обвинили бы в пособничестве
постфактум.

Он отступил назад, заметно побледнев под своим бронзовым цветом лица, и
ответил, на этот раз, без ругани.

“Он не убийца. ’Он рядовой, который ударил "вышестоящего начальника".
офицер, вставший между "ним " и "его женой", а затем дезертировал. Я вижу
он сам в газете ’е мне показал, и я бы сделал то же самое, если бы я
Бен в это место. И так свид вы, господин”.

“Хо-хо! друг мой, ” сказал я себе. “Минуту назад я был "обезьяной".
Теперь я ‘мистер". Так ты уже боишься этого, не так ли?”

А затем, вслух,--

“Как вы думаете, кто-нибудь из присяжных поверит, что вы думали, что рядовой
мог позволить себе платить вам столько, сколько платит этот человек? Теперь послушайте сюда! Я
взял кнут в руки, но я не желаю вам ничего плохого, лично. Если
вы будете делать так, как говорю я вам, и играть со мной честно, я заплачу вам сумму
что там человек платит вам, а вы все равно не попаду ни в какие неприятности, если я
могу помочь”.

“Что ты хочешь, чтобы я сделал?” - спросил он.

“Сначала ответь мне на один вопрос. Предположим, я соглашусь занять твое
место на ‘Кубинской королеве’ на пару дней. В таком случае мужчина
тот, кто ждет на кораблях, должен быть приучен держать рот на замке.
Можно ли это сделать?

“Спасибо. ’Он не инспектор. Ему платят за то, чтобы он прислуживал нам, так что пока нам
не нужно покидать улки. ’Тайн’ - это бизнес, который присматривает за тем, что
мы делаем. Может, и смог бы, если бы это того стоило.

“ Очень хорошо. Я дам тебе сегодня вечером денег, чтобы ты рассчитался с ним, и немного на счет
за себя тоже. А теперь еще один вопрос. Где живет ваша
жена?

“Милл-Лейн, Челмсфорд”.

“Все в порядке. Когда вы вернетесь в "Кубинскую королеву", вы получите
телеграмма от Челмсфорда сказать, что она умирает, и что надо идти к
ее. Вы должны показать, что человеку, у вас есть на борту. То, что вы называете
ему, кстати?”

“Уинтон”.

“Что ж, вы должны показать телеграмму Уинтону и сказать ему, что намерены".
подайте заявление об отпуске, и чтобы он тем временем отправился куда-нибудь еще.
Он не захочет покидать единственное безопасное убежище, которое у него есть, и он будет
пытаться убедить вас не уезжать и, возможно, предложит вам большие деньги
взятку, чтобы вы остались. Ты должен настаивать на поездке; но через некоторое время ты должен сказать
что у тебя есть брат в Саутенде, который мог бы приехать и занять твое место
пока вас не будет, и что вы уверены, что он держал бы рот на замке, если бы
ему хорошо платили. Уинтону придется согласиться, если вы будете настаивать. Затем
ты отправишь мне телеграмму, как если бы я был твоим братом, с просьбой
приехать повидаться с тобой; и когда я приду, ты покажешь мне телеграмму и
попроси меня позаботиться о туше, пока ты уезжаешь повидаться со своей женой. Я
приду ночью, чтобы тебя не заметили, и сделаю вид, что согласен,
а потом ты сможешь сойти на берег и пожить в моем коттедже здесь, пока я не подам сигнал
тебе возвращаться. Делай, как я тебе говорю, и играй со мной честно, и я дам тебе
пятьдесят фунтов для себя, когда все закончится. Что скажешь?

“Ничего не поделаешь”, - угрюмо ответил он.

“Почему нет?”

“Потому что это невозможно”.

“ Очень хорошо. Тогда спокойной ночи. Я отправляюсь прямо из этого дома в
пункт береговой охраны и пошлю двух вооруженных людей на халк
арестовать убийцу, которого вы укрываете, и еще двоих арестовать
ты... ты не сможешь уйти далеко за это время... за то, что укрывал его и
за то, что был соучастником после свершившегося факта. Я полагаю, ты знаешь, каково
наказание за это? И когда ты выйдешь, ты будешь разоренным человеком.
Владельцы халка уволят вас без персонажа за грубое
нарушение правил ”.

Он выглядел убийцей, и, будь он менее трусливым, возможно, попытался бы это сделать
так же хорошо, как выглядел. Затем, казалось, что-то пришло ему в голову, и он
стоял, рассеянно глядя на меня, прокручивая этот вопрос в своем
бычьем мозгу. Я предположил, что итог его размышлений был примерно таким
: “Этот человек, кем бы он ни был, держит меня в своей власти и может погубить
меня. Я хочу, чтобы он был с дороги, но я не хочу рисковать своей
вырез для него. Если я отпущу его на Халка Уинтон более чем вероятно
подозревать, что он шпион. В таком случае, он как раз из тех людей, которые могут стукнуть
назойливого дурака по голове, и работа, которую я хочу выполнить, будет выполнена
без того, чтобы я совал свою шею в петлю ”.

Как бы то ни было, он с минуту с любопытством смотрел на меня, а затем спросил
более примирительным тоном,--

“Что вы собираетесь сделать с Уинтоном?”

“ Арестуйте его поскорее. Если я смогу, я не стану упоминать ваше имя. Если я
не смогу, и вы потеряете свою квартиру, я как-нибудь заглажу это. Но
позвольте мне сказать вам одну вещь: вам лучше играть со мной честно, иначе вам будет
хуже для вас. За ‘Королевой Кубы’ следят день и ночь, и если
скажи Уинтон вашей встречи со мной, и он пытается скрыться, или вы
попытаться ускользнуть себя, ты будешь немедленно арестован, и его
ходить тяжело с тобой тогда. Играть со мной честно, и я буду играть честно, и не
вред надо подходить к тебе вообще по делу. Еще раз, вы придете к
мои условия? Если нет, я отправляюсь на станцию береговой охраны. В Кэнви только один
полицейский, и мне понадобятся двое или трое вооруженных людей для
Уинтона, и столько же для вас. Я говорю серьезно, могу вам сказать. Ну же, так
это ”да" или "нет"?

“Да”, - ответил он с ужасным ругательством. А потом мы сели за
организуйте детали нашего маленького заговора.




ГЛАВА XXVIII

Я ПОДНИМАЮСЬ На БОРТ “КУБИНСКОЙ КОРОЛЕВЫ” ВО ВТОРОЙ РАЗ.


“Но когда вы убедились, что на "Кубинской королеве" скрывается человек
, - говорит читатель, - и когда у вас были все основания
за то, что вы заподозрили в этом человеке Маллена, почему бы сразу же не арестовать его? Зачем?
иди на работу, как Том Сойер в "Гекльберри Финне", который, когда захотел
спасти ниггера Джима из дровяного сарая, должен был заработать семь
проделать над этим многодневную работу и выкопать беднягу, когда это было бы
легко было забрать ключ и выпустить его через дверь?”

Почему? Ну, по нескольким причинам, одна из которых заключается в том, что история
тогда была бы короче и, возможно, менее интересной. Другой заключается в том, что
хотя это правда, у меня были веские основания предполагать, что скрывающийся человек - это
Джеймс Маллен, у меня не было реальных доказательств его личности.

Читатель должен помнить, что я видел его всего дважды в своей жизни.
Первый раз это было в поезде, по дороге в Саутенд, когда моей единственной
причиной подозревать, что это Маллен, было воображаемое сходство с
опубликованный портрет. Второй снимок был сделан в день взрыва в
Почтовое отделение, и в тот раз он был искусно замаскирован, и
мы не подходили близко до наступления темноты, когда сложность
идентификации значительно возрастает.

Я, как тогда обстояли дела, чтобы дать информацию полиции, я
может претендовать только средством выполнения его ареста, принимая во внимание,что
если я когда-то мог получить удовлетворительные доказательства того, что его личность моя цепь
свидетельство будет полноценным, и теперь, когда я провел так много времени,
думали, что и денег на предприятии, я решил довести его до конца
самому, а не передавать это кому-то другому в последний момент.

Заняв место Хьюза на “Кубинской королеве”, я надеялся получить
необходимые доказательства, и как только такие доказательства окажутся в моем распоряжении, я
не теряя времени, произведу арест.

На следующее утро после моего разговора с Хьюзом я сел на поезд до Челмсфорда,
и оттуда отправил мнимую телеграмму от его жены. Когда я вернулся
в Саутенд, телеграмма, которую Хьюз должен был отправить своему предполагаемому
брату, ждала меня по адресу, о котором мы договорились между собой
. Чтобы полиция не подделывала письма и телеграммы,
Я договорился, что сообщение Хьюза должен содержать не более чем
запрос Билл Хьюз хотел, чтобы повидаться с своим братом Джимом на
Апон Темза.

Соответственно, я отправился в Кэнви, заехав сначала в свой коттедж, где я
облачился в поношенный костюм уотермана, который я
хранил там все это время, чтобы мне в любой момент не пришлось надеть
маскировка. Моей следующей процедурой было сбрить бороду, которая была на мне
в ночь взрыва на Почте. Тот факт, что
ночь была очень темной, противоречил тому, что Маллен снова узнал меня, ибо
хотя взрыв бомбы осветил весь район,
улица, на которой произошла наша встреча, была полностью в тени,
из-за высоты зданий по обе стороны.

Что вполне возможно, что он узнает меня, хотя бы по голосу,
Я полностью понял, и я прекрасно понимал, что каждая минута, которую я провел
в его компании была бы моя жизнь в моих собственных руках; но я тешила себя
что я был более чем достойным противником для него в честном бою, и в отношении
грубая игра, - Ну, кто предупрежден, тот вооружен, и я был не готов.

Я дождался темноты, прежде чем отправиться на "халк". Хьюз вышел
на палубу в ответ на мой оклик и оказался лучшим актером, чем можно было
ожидать. После того, как он хрипло осведомился: “Это ты, Билл?” - и
Я ответил: “Это Билл, Джим”, и меня пригласили подняться на борт, он
продолжил - в ответ на мой вопрос “Что случилось?” - высказывать свою часть
в маленькой пьесе, которую мы репетировали вместе. Он сообщил мне, что
получил телеграмму, в которой говорилось, что его жена заболела, и что он хотел бы
поехать к ней, но не хотел просить помощи, потому что у него была бухта
на борту, переодевшись в женское платье (эту понизив голос, сообщает
инструкции), который попал в передрягу и хотел залечь на дно на некоторое время.

Затем мой предполагаемый брат спросил меня, возьму ли я на себя заботу о
халке в его отсутствие, заверив меня, что бухта была “хорошим местом для
заплати”, и что работа будет стоить пятифунтовую банкноту, если я пообещаю
держать рот на замке.

Ко всему этому Маллен, без сомнения, прислушивался, поэтому я ответил, подчеркнув свое замечание
отхаркиванием и ругательствами, которые можно было ожидать
от моряка - что я готов взяться за эту работу и сохранить свою
собственный адвокат. Поскольку этот вопрос был удовлетворительно решен, меня пригласили
спуститься вниз и познакомиться с джентльменом в каюте.




ГЛАВА XXIX

Я ПЫТАЮСЬ УПАСТЬ С ДЖЕЙМСОМ МАЛЛЕНОМ.


Какой-то мужчина, одетый как женщина, стоял у плиты, тихонько насвистывая
подстригая ногти ножом с перламутровой ручкой.

“Мой брат Билл, сэр”, - хрипло сказал Хьюз, и я подумал, что довольно нервно.
он указал на меня матерчатой кепкой с козырьком, которую держал в руке,
свернутой свитком.

Я последовал его примеру с поклоном, или, скорее, пригнувшись, и вежливым
“Добрый вечер, сэр”, - но Маллен продолжал соединять ногти и
насвистывать, не удостоив взглядом.

Примерно четверть минуты я стоял, чувствуя себя, и, возможно,
глядя, довольно глупо. Хьюз тогда опять говорит, и в этот раз, вместо
громче: “мой брат, сэр”.

“Ну, ну, мой дорогой, хватит! Я не оглох! Я
слышу тебя”, - ответил Маллен, не поднимая головы.

Он очень много говорил, в порядке, затронуты некоторые священники. Каждый
слог был тщательно выражены и упал, как аккуратно вырезать, как если бы это было
новые гроши, которые его губы были чеканки. Вдыхание, “слышание”
и “вот”, он выстрелил в нас, как будто его рот был крошечным
хлопушкой, и он зарычал на нас нежно, как любой сосущий голубь, с воркующим
звуком в таких словах, как “делай”.

Но, несмотря на всю его изысканность речи, в его манерах было слишком много того, что обычно
называют “изюминкой", чтобы ввести кого-либо в заблуждение, заставив думать, что он
джентльмен.

В поведении вашего истинного аристократа по отношению к незнакомцам есть что-то такое
определенная учтивость и вежливый надменность - как у того, кто ожидает и, если понадобится
будет, проявит _ ту вежливость, к которой он привык, _accord_, которую
человек невоспитанный думает, что ему можно подражать, принимая “сторону”.

Без своей “стороны” он, возможно, и сошел бы за джентльмена.
Как бы то ни было, он так же несомненно выдает себя за то, кто он есть, как и человек, который,
проявляя это чрезмерное стремление понравиться, которое он ошибочно принимает за
легкая вежливость при благовоспитанном общении выдает его невоспитанность.

Ни Хьюз, ни я ничего не ответили на то, что сказал Маллен.
последний, похоже, и не ожидал, что мы это сделаем, поскольку критически посмотрел на своего
мизинцем, нащупал ноготь кончиком большого пальца, приложил палец
с его зубами, грыз у него на мгновение, а потом началась зачистка
край ногтя очень осторожно.

Раздраженный его наглостью, я не мог не заметить, что у него были
руки маленькие, белые, красивой формы, с длинными заостренными пальцами художника
и розовыми, тщательно подстриженными ногтями.

Когда он закончил, он закрыл нож и положил его сознательно
на небольшой полке на нарах, то бросаясь вдруг косой взгляд на
меня, он спросил резко, почти злобно: “Ну, сэр, а при чем тут
ты скажешь в свое оправдание?”

Это был первый раз, когда он посмотрел на меня с тех пор, как я вошла
каюте, и когда я встретился с ним взглядом, мне показалось, что он заметно вздрогнул
и что я увидел внезапное расширение зрачка, которое придало ему
на его лице было выражение оцепенения, если не страха. В следующее мгновение он
отвернулся от меня и бросил на Хьюза взгляд, полный такой злобы, что я
вполне ожидал увидеть, как за этим взглядом последует удар - взгляд, который, если бы я
прочтите это правильно, это было предзнаменованием ужасной мести человеку, который
обманул его.

Мне почти стыдно писать о том, что последовало за этим. Не в первый раз
в своей жизни - не в первый раз на этом предприятии - я действовал как
единственным, кто мог действовать, кто был одержим каким-то духом греха
своей погибели. Даже для меня самого импульс, который охватывает меня время от времени
прикинуться дурачком - сказать или сделать в критический момент то единственное
слово или вещь, которые следовало бы оставить недосказанными или отмененными, совершенно
необъясним.

Эта неуверенность в себе, эта склонность терять голову и
одним произнесением слова ставить в тупик все
здание, на возведение которого я, возможно, потратил долгие месяцы,
был моим камнем преткновения на протяжении всей жизни и неизбежно должен устоять
на пути к тому, чтобы я когда-нибудь стал хорошим детективом. Но хорошим детективом
Я, как известно читателю, никогда на это не претендовал. Если бы это было так, я
несомненно, умолчал бы об инциденте, о котором собираюсь рассказать, поскольку он
очень многое говорит против меня, никоим образом не усиливая
правдоподобность моей истории.

Когда человек, скрывавшийся на “Кубинской королеве”, поднял голову и посмотрел
мне в лицо, я сразу понял, что нахожусь в присутствии, если не
Джеймс Маллен, во всяком случае, человек, с которым я путешествовал
в Саутенд по случаю, когда он так решительно возражал против
удар фузеи. Яркие глаза навыкате, красивые, как у
женщины, нежный чистый цвет лица, волосы соломенного цвета,
орлиный нос со странным изгибом ноздрей,
странный изгиб бровей над глазами, полные губы, говорившие
о сладострастии, беспринципности и жестокости, твердые, изящно очерченные
подбородок - во всем этом нельзя было ошибиться, несмотря на его женское платье.
Когда я смотрел на него, сцена в душном вагоне для курящих на Саутендской железной дороге
вернулась ко мне, и когда в его быстром, резком
таким образом, он спросил: “Ну, сэр, и что вы можете сказать в свое оправдание?” Я
на мгновение глупо запнулся, а затем, побуждаемый каким духом
извращенности и озорства, я не знаю, ответил ему другим вопросом,
который при данных обстоятельствах, должно быть, звучал как преднамеренный
наглость.

“Вы тот человек, который не переносит запаха огнестрельного оружия?”

Если бы у меня по обе стороны головы внезапно выросли рога, он не смог бы
смотреть на меня с большим изумлением и тревогой. В течение
очень нескольких секунд он смотрел широко раскрытыми от удивления глазами, а затем на его лице появилось выражение
понимание и хитрость промелькнули в его глазах. Они сузились по-кошачьи
и жестоко, мышцы на щеках напряглись, губы приоткрылись,
обнажая стиснутые зубы, я слышала, как его дыхание приходит и уходит, как
взгляд запыхавшегося бегуна, и в следующую секунду его лицо вспыхнуло.
выражение такой дьявольской свирепости и неконтролируемой ярости, что я молю Бога, чтобы я
возможно, никогда больше не увидел его на лице человека.

С воем ненависти страшнее любого тигра-не
дикий зверь-это наполовину так чудовищными по своей жестокости как и ваше человеческое тигр-он
полез на меня, бил по лицу, теперь с сжатым кулаком, теперь открываем руками
и хватался, рвал ногти, пинался ногами, кусался и
хватал меня за руки и горло, как собака, и кричал, как самый настоящий
безумец.

По сей день меня немало утешает утрата
самообладания, которое я только что проявил, при мысли о том, что я
никогда не терял присутствия духа во время этого натиска. Когда он бросился на меня,
моей единственной мыслью было убедиться, что он не использует оружие. Его дикая кошка
царапая и не царапая ее было трудным делом для любого с
быстрая глазами и холодной головой, чтобы отогнать; но когда я увидел его хлопать рукой
на бедре, где, если бы он носил мужскую одежду, пистолет или нож
возможно, пролежали, глаза я продолжал на нем, я обещаю тебе,
острое один.

Отсутствие кармана на бедрах, без сомнения, напомнило ему о женском платье.
его рука скользнула вниз, к юбке, где она
беспомощно барахталась, как рыба, вытащенная из воды.

Женский карман для дегенеративного мужского разума - это страшный и
замечательный механизм. Намерение дизайнера состояло в том, чтобы
по-видимому, предложить карманникам особые стимулы и, таким образом,
сконструировать отверстие таким образом, чтобы содержимое либо выпадало, либо
полностью и будут потеряны, или должны быть поглощены темными и
таинственными глубинами, в которые ни одна мужская рука не осмелится проникнуть.
Единственный способ получить все, что случается, хотел, кажется, чтобы быть
тащить всю карман на поверхность, как если бы рыбалка-чистая
вытащенного из глубин моря, и, чтобы вывернуть его на изнанку в поисках
недостающие статьи.

В рассматриваемом случае Маллен слишком торопился
избрать этот курс, и, если бы не серьезность ситуации, я
держа его на расстоянии вытянутой руки, я мог бы улыбнуться, увидев, как он ныряет
и шарит в этих неизведанных глубинах. Когда наконец он поднялся, чтобы
говорят, задыхаясь, на поверхность, его рука сжимала пистолет, ствол,
но попка была в некотором роде поймана на подкладку платья, и в
для того, чтобы вытащить его, он должен был превратить всю карман наизнанку. В
поступая так, сложенной бумаги упал, незаметно для него, до пола, и этого я
полны решимости любой ценой защитить.

Прежде чем он успел поднять руку, чтобы воспользоваться пистолетом, я положил на него железную ладонь
. Когда я сжал пальцы, сжимавшие рукоятку, они
болезненно сжались и ослабили хватку пистолета, которую я
вырвал и швырнул на койку. Затем я договорился с ним, что мы
могли бы попробовать упасть вместе. Крутанув пяткой за его лодыжку, я дернул
его назад и в мгновение ока сбил с ног. Мы с грохотом упали на пол - он снизу, а я сверху -
и в этот момент моя рука
сомкнулась на бумаге, для закрепления которой я бросил ему.

Скомкав его в комок, я сделал вид, что принимаю сидячее положение,
и при этом умудрился сунуть его в боковой карман. В следующий момент
Хьюз перевернул меня на спину и взволнованно спросил, не
мы оба были безумны, что таким образом мы стяжали запрос драться как пара
диких кошек. Если бы с корабля донеслись звуки потасовки или стрельбы,
по его словам, была бы поднята тревога, береговая охрана
поплыла бы выяснить причину, и все было бы потеряно, поскольку
Маллен и я были бы призваны дать отчет о себе, и
он (Хьюз) лишился бы своего поста.

Маллен был явно того же мнения, ибо, хотя он и был взволнован, чтобы
губ, и весь дрожал от ненависти и гнева, пока его зубы замазанная
в голове, словно небрежно-нес поднос из керамики, он не подал никаких признаков
желающие продолжить конкурс.

Я также не был склонен закрывать глаза на мудрость совета Хьюза,
поскольку я уже осознавал тот факт, что, насмехаясь над Малленом и
провоцируя его на драки, я делал все возможное, чтобы испортить свою собственную игру. Там
была огромная разница в мире между его присутствием на борту "халка"
, обнаруженным полицией в результате драки, и его
арестом на основании информации, предоставленной мной и подтвержденной доказательствами его
идентичность.

Маллен заговорил первым. Теперь он, без сомнения, был убежден, что
действовал со своим обычным усмотрению, ибо он еще сильнее
причин, чем я пожелать, чтобы избежать визита из полиции. До тех пор, пока это
был вопрос мозгов, он мог надеяться постоять за себя, но позволь ему
однажды попасть к ним в руки, и они удержат его грубой силой
численностью, тогда как во мне он противостоял единственному врагу, которого
возможно, было бы нетрудно перехитрить.

“Я прошу у вас прощения за то, что только что произошло, ” сказал он, “ но прежде чем мы продолжим,
скажите мне, где и когда я видел вас раньше”.

“Я однажды видел вас в поезде на Саутенд. Ты поссорилась с парнем , который
оглушите карету выстрелом из огнестрельного оружия, ” ответил я, делая все возможное, чтобы
выдержать ту роль, которую я на себя взял.

“А!” - сказал он, выглядя очень довольным и с удивительно приятной улыбкой.
“Это все объясняет. Сказать по правде, мой хороший
Я понял, что видел вас раньше, в тот момент, когда увидел вас,
и дело в том, что я подумал, что вы детектив, который охотился за мной
подавленный на долгое время, и который сыграл со мной пару слишком грязных трюков
и слишком трусливых даже для детектива, и за которые однажды я
намерен с ним поквитаться ”.

Он все еще улыбался, но улыбка, казалось, сдвинулись со своего
глаза его зубов, и эффект перестал быть приятным. Он резко повернулся
и отошел от меня, и, сцепив руки за спиной и
опустив голову, начал расхаживать взад и вперед - очевидно, погруженный в
раздумья - по скудному пространству, которое предоставляла каюта.

Пять минут прошло в тишине, а затем он начал что-то бормотать себе под нос
тихим голосом, время от времени поворачивая голову из стороны в сторону
быстрым, нервным, птичьим движением, его взгляд ни на секунду не останавливается, но
беспокойно бросается сначала на один объект, а затем на другой.

“Что со мной”, - сказал он себе, и было такое выражение на его
лицо, которое я никогда не видел, разве что на лицо безумца-как,
да, теперь я полностью убежден, что он был. “Что со мной случилось, что я из
всех мужчин в мире должен настолько забыться, чтобы вести себя - и перед
двумя мужланами - как пьяная, визжащая, истеричная Иезавель?”

Он на мгновение прекратил свое беспокойное хождение, и мне показалось, что
мужчина корчился от презрения к самому себе, как будто каждое его слово было
ударом плети, срезающим ленты плоти с его обнаженной спины. Он снова упал
ходить туда-сюда и вести беседы с самим собой.

“Неужели приближается конец, что я могу вот так сломаться?” - спросил он. “Нет,
нет, именно за этим охотятся день и ночь, пока я не начну с
моей собственной тени, вот что заставляет меня нервничать и переутомляться.

“Нервничать! Переутомляться! Боже мой! кто бы не был таким, кто прожил свою жизнь
Я руководил этими последними шестью месяцами, слыша днем в каждом звуке шаги
офицера, который пришел арестовать меня, и лежал с широко раскрытыми глазами
и бодрствовал всю ночь, вместо того чтобы довериться
сон, который приносит всегда один и тот же отвратительный сон, от которого я просыпаюсь
с криком и холодным потом, стекающим с меня, как вода!”

Это была великолепная игра, если это была игра, и в конце в его голосе прозвучала жалкая нотка, которая, не будь он тем, кем он был, заставила бы меня пожалеть его.
Он был тем, кем был.
он был тем, кем он был.

Но Джеймс Маллен, Алиас капитан Шеннон, вряд ли был объектом для жалости.
как мне вскоре напомнили, когда он поднял глаза, мы встретились с ним взглядами, и
я полагаю, он прочитал там что-то из того, что проходило у меня в голове
. Для тщеславия такого человека одна мысль о том, что его будут считать
возможный объект для жалости невыносим. Это подразумевает сознание
превосходства со стороны жалеющего, которое вызывает более сильное негодование
, чем оскорбление или несправедливость. На мгновение мне показалось, что он собирается
снова напасть на меня - на этот раз не зубами и когтями, на манер
дикой кошки или истеричной женщины, а тяжелым трехногим
табурет, который лежал на койке, брошенный туда, я полагаю, Хьюзом
чтобы не мешался, пока он прибирался.

Маллен бросил на него краешек глаза, не отводя его
от моего, и я видела, как его рука вылетала в нерешительности на секунду, как
а я и не птица, а потом упасть замертво на свою сторону, и я знал, что он был
задумываясь, как дорого, если бы он посмел, он бы с удовольствием снова выбивали табуретку
и снова на моем лице, пока он не ударил каждая функция из
признание. Но на этот раз он сумел сохранить самообладание,
и удовлетворился тем, что с диким раздражением спросил меня, чего я
жду, и что я такого странного в нем нашла, что я стояла и смотрела в
таким образом.

Я ответил, что просто жду, чтобы узнать, есть ли у него что-нибудь еще
сказать мне или моему брату до того, как последний покинет халк.

Он не ответил, только рявкнул Хьюзу: “Вы можете идти”, но
когда после угрюмого “Спокойной ночи обоим” этот достойный человек откланялся
, Маллен снова повернулся ко мне.

“ А теперь послушай. Я опасный человек, со мной шутить опасно, и я в отчаянии,
и есть не так уж много вещей, которых я бы придерживался, чтобы быть честным с человеком, который
обманул меня. Но я могу быть хорошим другом для тех, кто играет со мной честно,
а также безжалостным врагом. Веди себя со мной честно, пока ты здесь,
и держи рот на замке, когда будешь уходить, и у тебя никогда не будет повода
сожалеть об этом. Но если ты будешь выкидывать фокусы здесь или проболтаешься, когда уйдешь,
ты выполнишь для себя худшую работу, чем когда-либо в своей жизни.
Ты понимаешь?”

Он ждал ответа, поэтому я кивнул и сказал: “Честное дело есть честное дело,
шеф. Все в порядке”.

- Очень хорошо, - продолжал он, “теперь мы понимаем друг друга, и не более того
нужно говорить об этом. Я буду спать в трюме, как делал это раньше,
потому что, если кто-нибудь по какой-либо причине выйдет на скиталцу, это не годится для того, чтобы
они увидели меня. Ты вздремнешь здесь, как твой брат. Итак, я желаю
тебе спокойной ночи.

“ Спокойной ночи, сэр, ” вежливо ответил я, придерживая для него дверь.

“ А теперь я взгляну на бумагу, которая выпала у тебя из кармана во время драки.
друг мой, ” добавил я, как только он отошел подальше. “У меня
впереди вся ночь; потому что я не собираюсь дремать в течение
, о котором вы говорили, пока я не доставлю вас в безопасное место - в противном случае
это мог бы быть сон, от которого не было бы пробуждения”.




ГЛАВА XXX

ЕЩЕ ОДНА ЧЕРТОВЩИНА


На двери моей каюты не было застежки, но, проведя рукой
по тому месту, где можно было ожидать застежки, я обнаружил чешуйку
мягкое вещество зацепилось за ноготь моего пальца и упало на пол. Это,
когда я поднял его, оказалось хлебным шариком, замешанным до
консистенции замазки или теста. Принимая качели светильника от кронштейна
Я осмотрел дверь повнимательнее и увидел, что там когда-то было
крепление какая-то. При ближайшем рассмотрении я убедился, что
человек, снявший крепление, приложил немало усилий, чтобы заткнуть
пустые отверстия для винтов размятым хлебом, после чего, по-видимому,
потер измазанными в грязи пальцами то место, где крепление было
был, для того чтобы скрыть следы, оставленные удалением.

Когда я выбрал хлеб-вилки, - все, что лишь недавно
в, так как они были еще влажные, я увидел, что винт-отверстия были чистыми
внутрь, хотя были и крошечные кольца от грязи снаружи, где
шероховатая краями задевали пальцы и собирал все
это который был заляпан на них.

Очень тихо я приоткрыл дверь и посмотрел с другой стороны, где, как я и ожидал
, обнаружил засов. Мгновенный осмотр убедил меня, что это
был тот самый засов, который был с внутренней стороны, и что он был только
недавно его поставили на прежнее место.

“В этом есть какая-то дьявольщина”, - сказал я себе. “Даже если болт
в последнее время не изменилось, я категорически против того, чтобы быть где угодно
где Маллен может нацепить на меня, если он так решит. Я должен
выньте эти винты по одному с моим перочинным ножом и сделать в каждом отверстие так
большие винты не кусаются. Потом я их заменю, и все в целом.
концерн будет выглядеть так, как раньше; но если Маллен меня пристегнет,
одним хорошим пинком я отодвину засов и выпущу меня.

Работа была утомительной и долгой, потому что мне приходилось работать в тишине и с
перочинный нож вместо отвертки. Но в конце концов я справился с этим,
и, забаррикадировав дверь изнутри, насколько мог, я
вытащил бумагу, выпавшую из кармана Маллена.

Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что моя находка была не чем иным, как
последней частью другого манифеста, напечатанного, как и предыдущие манифесты,
грубыми заглавными буквами и с хорошо знакомой подписью--

 “ По ПРИКАЗУ,
 “КАПИТАН ШЕННОН”.

Очевидно, это была попытка расшевелить его ради его собственных целей.,
нелояльность недовольных ирландцев и провозглашение себя защитником
их дела, чтобы заручиться их сочувствием и сотрудничеством в войне, которая
велась против Англии. Вот сам документ.:--

 “Если Англия аннексировала Ирландию, потому что она меньше и расположена
 близко, то Франция могла бы с такой же справедливостью аннексировать Англию, поскольку Ирландия
 находится не ближе к Англии, чем Англия к Франции.

 “Ирландия - это не просто кулон с Англией, как Англси или остров
 Уайт; это отдельная страна, едва ли меньшего размера
 в размер, полное в себе, и заселена нацией, состоящей из различных
 вероучение, разный темперамент и разные расы.

 “Кельтом не должен править тевтонец, а тевтоном - кельт"
 .

 “Бог дал Ирландии независимость, когда отрезал ее от Англии"
 и разделил две страны разделяющими морями.

 “И те, кого Бог разлучил, не позволяют человеку соединиться.

 “Но вы объединили нас с собой в союзе рабства и
 угнетения, и когда мы кричим от нашего рабства - рабства, которое,
 будь ситуация обратной, Англия была бы столь же не готова терпеть
 как Ирландия - как вы удовлетворяете наши справедливые требования?

 “Пытаясь ублажить нас, как женщина пытается ублажить беспокойного ребенка
 , которому она бросает игрушку. Посылая нам то, на что вы не осмеливаетесь
 оскорбить шотландцев, отправив в Шотландию фигурку из опилок, в которой
 вы держите струны, кто должен играть роль короля и содержать двор
 чтобы доставить нам удовольствие. Но мы... О Боже! был ли когда-нибудь народ настолько неразумным?--мы
 не жеманничаем и не танцуем под дудку этого подставного короля, которого нет
 даже по нашему собственному выбору, ибо мы достаточно нелюбезны, чтобы помнить
 что среди нас есть люди более древнего происхождения и благородной крови, чем у
 него.

 “И затем ты обдумываешь какие-то другие средства, с помощью которых
 ты можешь сделать нас лояльными в условиях подчинения. И когда у
 той ‘королевы Ирландии’, которую Ирландия никогда не видит, хотя она может
 путешествовать далеко, в южную Францию или Италию, рождается другой принц,
 для кого королевское обеспечение должно осуществляться из карманов народа
 вы говорите, что люди, которые с трудом могут прокормить своих собственных детей,
 "Идите, вот наша возможность; мы сделаем Ирландию лояльной навеки".
 дав этому принцу Патрику одно из его многочисленных имен и
 назвав его герцогом Коннаутским.’

 “Но, Ирландия, безблагодатный, неблагодарный, упрямый, Ирландии, находится не один
 Уит более лояльные получив этот королевский дар, ибо она знает, что
 ты владычествуешь над ней прямо в трусы-право сильного
 угнетение и подчинение слабых.

 “Ты называешь ее сестрой, пытаясь сделать ее своим рабом, даже
 как вы называете ирландцы ваши братья, а вы пытались сделать
 их очень наименование упрек и подходящим предметом для шуток жаль.

 “Вы держите Ирландию в плену жестокого угнетения - ибо трусость
 всегда жестока - не из-за каких-либо сестринских чувств к ней или любви к
 ее люди, которых ты ненавидишь и которые ненавидят тебя неумирающей ненавистью, но
 потому что ты _ боишься отпустить ее на свободу_.

 “Но то, чего ты боишься, несомненно произойдет, и Ирландия,
 которая могла бы быть твоим другом и союзником, будь она свободна,
 только и ждет, пока ты ввяжешься в войну, чтобы доказать, что она твоя
 самый смертоносный и злейший враг, друг и союзник каждой страны.
 страна, которая называет себя вашим врагом.

 “ По приказу.

 “КАПИТАН ШЕННОН”.

Нет более убедительного доказательства того, что беглец скрывается на “Кубинском
Королева” был капитан Шеннон могла бы желал, чем этот документ, и
единственный вопрос, который я должен рассмотреть, как наилучшим образом выполнить свою
арест.

Я решил, что самым безопасным было бы подать сигнал Хьюзу о возвращении.
Он видел, как Халк из верхнего окна моего дома, и я
договорился с ним, что красный Джерси (мужчины, отвечающие громады
носить красные трикотажные изделия не отличается от тех, кто пострадал от Спасенцы) посадкой
надпись “за бортом корабля" следовало понимать как означающую: "Возвращайся, как только стемнеет
, и скажи, что твоей жене лучше”.

Его возвращение, конечно, сделало бы мое присутствие на халке
ненужным, и мне больше ничего не оставалось бы делать, кроме как
получить любую плату, которую Маллен предложил мне выплатить, пожелать ему и
мой предполагаемый брат прощается и выходит на берег. Оттуда я должен был направиться
прямо на станцию береговой охраны и сообщить ответственному офицеру
что печально известный капитан Шеннон в тот момент скрывался на
“Кубинской королеве”, переодетый женщиной. Остальное было бы несложно, ибо
Я разработал план, с помощью которого, при условии, что я мог рассчитывать на
необходимую помощь в нужный момент, беглеца можно было
схватить без труда или опасности, и я не видел причин, по которым
газетные афиши на следующее утро после возвращения Хьюза не должны содержать
шокирующее объявление: “Арест капитана Шеннона”.




ГЛАВА XXXI

АРЕСТ КАПИТАНА ШЕННОНА


В шесть часов следующего утра увидели красную майку, которая должна была отозвать
Хьюз, перекинутый через борт корабля, и заранее подготовленный ответ
подали сигнал из верхнего окна коттеджа.

С тех пор и до наступления ночи я должен был хранить свою душу в терпении, и
никогда в моей жизни время не висело таким тяжелым грузом на моих руках, как в тот
насыщенный событиями день.

Мулла, который был с утра, наблюдая за доставку
самый живой интерес. Стоя на ступеньках кокпита, он
мог, оставаясь незамеченным, издалека видеть каждое судно,
которое проходило вверх или вниз по великой водной артерии Темзы.

Он был склонен быть дружелюбным, даже разговорчивым, и только однажды это произошло.
раздражительность, которую он проявлял накануне, повторилась.
вечером. Это произошло следующим образом.

Некоторые лески были в салоне, и, будучи крайне нужна
что-то скоротать время, я ловил на них клочья сырого
селедку, и выбросил их за борт. Я сразу получил “укус”,
но, вытащив его, обнаружил, что это был краб размером примерно с курицу.
кусочек за пять шиллингов, которого я нежно отделил от негостеприимного
подсек и вернулся в родную стихию. Я перекормил приманку, отправил поводок
просвистел за борт и снова вытащил краба.

“Наверное, пришел поискать другую”, - сказал я себе. “Возможно, его
жену. Я буду обращаться с ней по-доброму”, - и краб номер два вернулся к своему
дорогие мои.

Я снова наживил, снова была поклевка, и снова краб, отчаянно хватающий когтями воздух.
На конце лески появился.

“Ч-я-сестра в это время, или, возможно, дочь. Она вернется назад,
однако,” и количество краб три благополучно выскочил за борт, лишь бы
сменил номер краб четыре.

“По-моему, это шотландские крабы”, - проворчал я. “Они такие
клановые”; но и его я отправил восвояси, радуясь. Затем на сцене появился пятый
.

“О, черт возьми!” Я зарычал. “Я никогда не поймаю ни одной рыбы, если крабы
съедят мою наживку так же быстро, как я ее насажу. Я надеялся, что последний был сиротой,
но, похоже, я попал на очередное семейное сборище ”.

Краб номер шесть нанес еще одно оскорбление, отказавшись выпустить наживку,
хотя я перевернул его на спину и тряс, пока он не захрипел.

“О, я этого не вынесу”, - сказала я, угрожающе поднимая каблук. Но больше
гуманные чувства возобладали, и я снова наклонился, чтобы помочь
упорному ракообразному добраться до его родной глубины. Укус из его передних лап
- вот и все, что я получил за свои старания.

“Очень хорошо, ” сказал я, “ если ты этого хочешь, то получишь”.

Спустился на пятки, был тошнотворный хруст, и то, что было
краб был вонючий беспорядок.

Затем я услышал позади себя возглас отвращения и, виновато оглянувшись
, увидел Маллена, который до сих пор был слишком поглощен наблюдением
моряк, заинтересовавшийся моей рыбалкой, услышал хруст
панциря краба под моей пяткой и обернулся, чтобы выяснить
причину.

“Ты скотина!” - сказал он. “Почему ты не мог бросить эту проклятую штуковину обратно
в воду?”

“Это не твое дело”, - угрюмо ответил я.

“ Это мое дело и дело каждого порядочного человека. Эта штука никогда
не причинила тебе никакого вреда. Кроме того, посмотри, какой ужасный беспорядок ты устроил.

“Разве ты никогда не убивал никого, кто не причинил бы тебе вреда?” Я спросил, возможно,
нескромно.

“Да, если бы у меня были какие-либо причины делать так, как я бы с удовольствием поставил каблук на
голова твоя уродливая скотина и вытрясти из вас как ты раздавлен
это из того убогого краб, - но не из беспричинной деструктивности.”

Я не счел разумным продолжать спор, затронувший такую
деликатную и личную тему, поэтому я продолжил свою рыбалку в тишине,
и после очередного возгласа отвращения Маллен отвернулся, чтобы посвятить
он снова отправился на корабль.

Мимо не проходило ни одного судна, которое он не осмотрел бы внимательно, и
Я заметил, что, когда в поле зрения появлялся какой-нибудь небольшой пароход, он беспокойно ерзал
, пока он не оказывался достаточно близко, чтобы можно было осмотреть его. Что он был
на вид либо на корабле, либо на сигнал с корабля я чувствовал, что
конечно; и я был склонен думать, что раздражительность у него был просто
отображаются было больше из-за нервного напряжения, и его разочарование в
не видя судна, на которое он смотрел, чем к любой другой
причины.

Однако одно казалось несомненным: Маллен ломался под воздействием
напрягся и больше не был тем человеком, которым был. Это стало очень заметно.
позже в тот же день, когда большая паровая яхта появилась в
устье Темзы. Все его внимание сразу же было приковано к
ней, и когда она поползла вверх по реке к нам, я увидел, что он был
охвачен лихорадочным беспокойством.

“В трюме, где я сплю, есть полевой бинокль”, - сказал он
. “Не могли бы вы, как хороший парень, принести его мне?" Кто-нибудь
кто-нибудь мог бы увидеть меня, если бы я пошел сам. Я хочу взглянуть на тот большой
лайнер, идущий вниз по реке. Кажется, я однажды плавал на нем.”

Я сделал, как он просил, и он сделал вид, что осматривает вкладыш.
“Да, это она, я могу читать очень легко ее имя”, - сказал он, поворачивая
очки от большой корабль на паровой яхте. Его рука дрожала так сильно,
что, казалось, сначала он не мог сфокусировать взгляд, и я отчетливо увидел
быстрое биение пульса в венах на запястье.

“Как ее зовут?” - Фиона? - спросил я.

“ ‘Фиона’, - рассеянно повторил он, а затем резко взял себя в руки. - О чем
я думаю? Я имею в виду ’Замок Уолмер‘, конечно. Я плавал на ней.
когда ездил в Перу.

Я с самого начала ожидал, что именно для лодки его сестры “Фиона” это
Маллен смотрел, но вряд ли он расскажет мне сам; и
что такое человек-человек, который провел его бесовским козням, как если бы его
сердце из холодного камня, а нервы из железа, - должны так давать
себя, как говорится, был доказательством его полного
срыв.

Он смотрел паровую яхту, пока она была перед нами, хотя,
конечно, на значительном расстоянии от,--а затем, видимо
доволен сам ее личности, он положил очки с
вздохнул с облегчением и спустился вниз. Как только он скрылся из виду, я подобрал
их, направил на удаляющееся судно и увидел, как я и ожидал
, слово “Фиона” на его носу.

Сюжет был утолщение, действительно, было без сомнения Маллен
направления, по которым она приехала в Англию (он, наверное, дал
инструкции, которые она должна была войти в Темзе при дневном свете, так что он
может не скучаю по ней), и он вряд ли послал бы за ней до тех пор, пока
подходящий момент, чтобы сделать его побега прибыл. У меня едва хватило времени
удостовериться в принадлежности паровой яхты и сложить
перед Малленом снова появились стаканы с обильным запасом хлеба и
сыра, в которых он, должно быть, остро нуждался, поскольку у него не было никакой
еды с раннего утра. Теперь от его нервозности не осталось и тени,
и он был в прекрасном расположении духа.

“Хьюз, мальчик мой”, - сказал он, громко хлопнув меня по плечу,
поскольку я сидел с ногами в кабине, “как у тебя дела?
И что ты собираешься делать со всей пойманной рыбой, а?

Я был не в настроении вступать в разговор, и поскольку я не поймал ни одной
фиш - как он прекрасно знал - я притворился, что воспринял последнее замечание с большим раздражением
и угрюмо ответил ему.

Но реакция на его прежнюю тревогу была так велика, и он был так настроен
втянуть меня в разговор, что, чтобы ускользнуть от него, я
придумал предлог выпить чаю и спустился вниз.

“ Совершенно верно; будь весел, мой дорогой. У тебя все получится
могу тебе сказать, что эта работа пойдет тебе на пользу, - сказал он. - А поскольку уже начинает
темнеть, и я никого не вижу поблизости, я выйду на палубу, чтобы
размять ноги и проветриться.

Он оставался там до наступления ночи, а затем вошел в каюту.


“Послушайте, “ сказал он, - к нам приближается лодка. Кто это может быть, и
в это время суток?

“Скорее всего, это вернулся Джим”, - хрипло ответил я. “’Говорил ’э б
приезжайте скорее как хозяйка была лучше”.

“Конечно”, - сказал Муллен приятно. “Как глупо с моей стороны не подумать
его. Я рад, что жене бедняги лучше. Но мне будет жаль
лишиться вашего занимательного общества, мой добродушный друг. _ Могу_ ли я
убедить вас остаться и доставить нам удовольствие составить компанию
еще на день или два в качестве моего гостя?

“Будь проклят гость!” Я ответил самым угрюмым тоном. “Если это Джим
Хьюз, раньше я как мои деньги и получает на берег вангерооге тем лучше я
как это”.

“Я хотел бы обидно, если бы я думал, ты имел в виду”, - сказал он насмешливо;
“но я знаю, что ты этого не делаешь. Я уверен, мы очаровательно поладили друг с другом,
несмотря на тот факт, что я такой ‘трудный’ в социальном плане. И я бы строил
такие восхитительные планы для твоего комфорта и развлечения. Кажется, тяжело
, что нам придется расстаться.

В этот момент, к немалому моему облегчению, мы услышали голос, который
безошибочно принадлежал Хьюзу, поскольку он выражал свои мысли либеральным
использование его любимое прилагательное, нежелание, с которым он
взгляд на “старую ванну снова”.

“ Ну, ” сказал Маллен, когда Хьюз вошел в каюту, “ а как поживает ваша
жена?

“ Лучше, - последовал ответ.

“Ах, вот это здорово; я поздравляю вас, я уверен. Так рад тебя видеть
снова. За исключением, конечно, за то, что мы должны быть лишен
о компании вашего брата. Значит он твой брат, ты сказал, не
вы? Хотя на самом деле вряд ли нужно задать; подобие, я уверен, это
замечательно. Но то, что человек это, Хьюз! Такая сердечность, такая учтивость,
такой прилив сил, такой запас информации, и, прежде всего,
такие манеры!”

Хьюз, который, вероятно, никогда раньше не видел Маллена в таком состоянии, удивленно посмотрел
сначала на него, а затем на меня.

“Убери свою челюсть!” - Коротко сказал я. “Если ты собираешься заплатить мне за
работы, платить мне и отпусти меня!”

“Конечно, конечно, мой дорогой друг”, - ответил Маллен, улыбаясь. “ Да,
у нас с тобой есть кое-какие счеты, которые нужно уладить, не так ли? Я заплачу тебе,
во что бы то ни стало. Я всегда плачу свои долги, причем с процентами. Сначала о
халке.

Он все время стоял у двери, но теперь шагнул вперед.
подался вперед и отсчитал на стол десять соверенов.

“Это удовлетворит тебя и держать рот на замке?” - спросил он, шагая
снова.

Я кивнул.

“ Тогда положи их в карман, и дело с концом.

Я наклонился, чтобы поднять монеты, но в этот момент Маллен внезапно толкнул
меня со всей силы на Хьюза, опрокинув нас обоих
спиной на койку.

В следующую секунду он вышел из каюты, с грохотом захлопнув дверь на
, а затем мы услышали скрежет наружного засова в гнезде
.

Хьюз отшвырнул меня и вскочил с горящими глазами.

“Ты сняла засов и поставила его снаружи?” спросил он.

“Нет”.

“Тогда ’_e_" сделал это, и это означает вред для нас обоих! Этот...
достаточно плох для чего угодно. Я его знаю; и здесь мы пойманы, как крысы
в ловушку.

“Все в порядке”, - сказал я, навалившись плечом на дверь и
сделав поворот правой ногой, я с грохотом распахнул ее,
винты вылетают из своих гнезд и стучат по шкафчику напротив, как стреляные гильзы.
напротив.

Как только я это сделал, Хьюз промчался мимо меня на палубу, я за ним.
И мы не опоздали, потому что Маллен поспевал, как, очевидно, и Хьюз.
боялись, за динамитом держит. Услышав наши шаги, он повернулся,
и, выхватив револьвер, поднял его и выстрелил прямо через Хьюз
сердце. Несчастный человек всплеснул руками и опрокинулся в
борта судна в море; но прежде чем Маллен мог повернуть оружие на
я получил удар сплеча, который взял его
под подбородком, и упал назад его на дно трюма. Я
ударил достаточно сильно, чтобы оглушить его, и я не был удивлен
минуту или две он лежал как мертвый. Затем он попытался подняться,
но со стоном откинулся назад, по-видимому, совершенно беспомощный.

“ Ты ранен? - Спросил я, опускаясь на одно колено, чтобы лучше видеть
вниз, в трюм.

Он поднял глаза в слабой попытке изобразить улыбку на жестоком лице,
искаженном болью.

“ Значит, ты все-таки выиграл роббер, хотя я все устроил
так умно, как я и думал. Вы с Хьюзом, надежно запертые в каюте
и подложивший фитиль к динамиту, я уже должен был быть наполовину
в миле отсюда, в шлюпке, и на пути к моей сестре в Грейвсенд.
Нам следовало незаметно ускользнуть в суматохе, вызванной взрывом,
ибо никто не знал бы, что этого не произошло, поскольку взрывы происходили и раньше
из-за небрежности ответственного лица. И вы, и
Хьюз, единственные два человека, которые могли бы все исправить, ушли бы
, чтобы присоединиться к мертвецам, которые не рассказывают сказок. Признайся, разве это не было
красивым планом, достойным художника, друг Рисслер?

Я вздрогнул при упоминании моего имени, увидев которое, он разразился
издевательским смехом.

“Возможно ли это? Нет, этого не может быть!” - сказал он. “Не надо, не говори мне, что
ты не знала, что я знаю, кто ты. Ах ты, освежающий человек,
только потому, что я знал, я притворился, что попал в твою ловушку
. Я позволил тебе забрать только Хуместо Геса на борту скитальца, чтобы я мог
заполучить тебя в свою власть и одним махом избавиться от вас двоих. И
подумать только, ты не знал, что я знал! Что ж, живой человек, я знал
все о тебе с самого начала, и я мог бы быстро отправить тебя в армию
и Грин давным-давно, если бы я был против. Но они были простыми растяп, годными
только на то, чтобы убрать с дороги, точно так же, как можно наступить на паука или жука
, в то время как вы действительно умны, и изобретательны, и все такое
что-то в этом роде, разве ты не знаешь, и ты меня заинтересовал. Я этого не говорю.
если бы у тебя была кто-то, кого ты очень любил, - жена, милая,
сестра, с _them_ могло бы ничего и не случиться, просто чтобы ты знала
я держал тебя в уме.

“Раз или два ты довольно мило разыграла свои карты, но о! как вы
сварганить их на других! До сих пор, я мог бы предвидеть, что с вашего
книги. Что может быть хуже их сортировать чем они? Я прочитал их все,
хотя не знаю, как я это вынес. Однако есть _ одна_ вещь, _ которую _ я не смог_ вынести
, и это то, что вы должны написать обо мне. Запасные
мне, что в прошлом унижения, и я прощу тебе жестокими, blackguardly,
удары costermonger ты меня ударил ... за почтовым отделением”.

Его глаза лукаво сверкнули, когда он заговорил, и тогда, впервые, это
пришло мне в голову (я была слишком очарована этим человеком, чтобы думать об этом
раньше), что у него должен быть какой-то мотив, чтобы так утруждать себя.
поддерживать со мной беседу в то время, когда он, как я мог видеть
, испытывал сильнейшую физическую боль. Каковы могли быть его мотивы?

Вместо ответа из помещения, где хранился динамит, донеслось
крошечное потрескивание, мало чем отличающееся от потрескивания, которое иногда издает
плохо подогнанная лампа.

У нас не было времени помешать ему осуществить свое дьявольское
цель в конце концов! А я, слепой дурак, каким я был, лениво слушал
его болтовню, не зная, что каждое слово, слетавшее с его
губ, приближало неизбежность ужасной участи.

Так вот почему он заставил себя улыбнуться и надеть маску, не так ли?

Но сейчас маска была снята, потому что он увидел ужас на моем лице.
когда я вскочила на ноги, он приподнялся на руке и уставился на меня
с лицом, совершенно не похожим на человеческое, искаженным дьявольской ненавистью
и ликованием.

“Ты опоздал, ты...! Ты опоздал. Мы отправляемся в ад
вместе, а если глубже, черт возьми, все-таки, я захвачу тебя с
рукоятка вы можете не стряхнуть, и прыгать с тобой в Вечный огонь. Ты
не сможешь убежать от меня там больше, чем здесь, потому что мы сгорим
вместе! Ты опоздал! ты слишком...

Его голос затих вдали, потому что к этому времени я был уже в шлюпке
и греб так, как никогда раньше не греб человек. Слава Богу, я был уже на расстоянии
десяти ярдов - двадцати, пятидесяти, ста!

Внезапно море позади меня, казалось, разверзлось сплошной пеленой фиолетового
пламени, и меня вышвырнуло из лодки, как будто ударом из
сжатый кулак. Затем мне показалось, что море подхватило меня на свои
руки - как однажды я видел, как пьяный мужчина поднял ребенка, которого он
после этого врезался головой в кирпичную стену - и меня отшвырнуло
все дальше и дальше за самый край света.

 * * * * *

Когда я пришел в себя, я лежал высоко на суше на побережье Кента.
без сомнения, меня отнесло туда огромной волной, последовавшей за взрывом.
взрыв.

Капитан Шеннон был наконец арестован офицером, который,
за ваши и мои преступления, читатель, - будь они немногочисленны или многочисленны, тривиальны или
отлично, - теперь охотится за каждым из нас, чтобы привлечь нас к ответственности.

От этого детектива - детектива Смерти - никуда не деться; и однажды он
положит руку на твое плечо и на мое и скажет: “Пойдем”.

И нам придется уйти.


КОНЕЦ