PFFР

На собрании АА (алкоголиков, не батареек) обычно бывает по-домашнему заунывно, однако не сегодня — нас посетил известный писатель, филолог, филантроп и даже пианист.

— Мир вашему дому. — выдержал паузу. — Меня зовут <...>, и я алкоголик, вот так новость...

Я осматриваю публику: потерянные души, стеклянные глаза, борцы и носители неизлечимого, как утверждается, заболевания. Одна дама нянчит на руках свою молчаливую малышку, парень без ноги (лишился из-за страсти к курению, как он рассказывал, сосуды пережало), группка юношей-торчков, которые ходят за одной только деревянной медалькой о ста днях — и проч. и проч. Я и сам ни фи-, ни пи-, могу похвастаться лишь менторством одного из названных юнцов, которым занялся после того, как заново нашёл работу... Слишком много подробностей для первого знакомства, скажете? Вы погодите, вот-вот пропитаетесь атмосферой, так сказать, окунётесь в беспросвет происходящего и разве что к бутылке опосля не приложитесь. А коли приложитесь, милости просим на собрания! Вам тут будут не то чтобы рады, но выслушают вашу историю, без слёз и аплодисментов. Искренне желаю не опускаться до нашего дна.

Вернёмся к пи-фи-фи-пи (далее — PFFP). PFFP, с высоты моего житейского опыта, видится совершенно наивным и невинным, но это только маска, показушничество, эрзац. Попал в спиртовые сети, как многие, от несчастной любви. Очередная душещипательная история, почти клише — подруга-с-привилегиями залетела, плод оказался другой группы крови. В общем, не успели жениться, как случились и выкидыш, и аневризма. И остался он один-одинёшенек...

Я старался не зевать в процессе, но во время очередной драматической паузы не смог сдержаться. Собрание не заметило мой нечаянный выпад, PFFP, кажется, тоже — и продолжил вываливать: похороны отца, сломанные пальцы — синоним смерти для пианиста, невидимость на писательском поприще... Словно герой рассказа третьего эшелона, ей-богу.

Полагаю, мой цинизм вызывает смущение — позвольте оправдаться. Мои заметки не способны передать актёрство и позу, с коими PFFP выложил кучке зависимых свою личную трагедию; в принципе, такая цель и не ставится, как вы уже догадались. То, чем он занимался перед нами, как сбродом почти утерянных для общества, — метание жемчуга перед свиньями — клише уровня библейского; причём буквально — прочитайте Евангелие от Матфея (глава седьмая, стих не помню). Забыл предупредить — мы тут, насильно или нет, верующие. От раба бутылки к рабу Господнему — дауншифтинг ли, судить не вам, судить вообще привилегия, когда речь заходит о зависимости. Уж слишком легко ей очароваться.

Пока PFFP делится исповедью о своих душевных переживаниях, расскажу вам о своём подопечном. Несколько лет назад, 'по приколу с друзьями' им была вскрыта коллекция виски отца, недостаток был остроумно долит чаем... и так длилось до тех пор, пока отложенное на чёрные/праздничные дни полностью не лишилось алкогольного компонента. После скандала (который, по иронии судьбы, пришёлся на 21-летие с вручением одной из бутылок) мой пока ещё не подопечный был вышвырнут на улицу и до недавних пор обитал у знакомых. Работает на заправке, на которой нынче и живёт, потеряв последний вариант 'перекантоваться недельку-другую'. Два месяца как чист или, вернее сказать, сух — вот он, в третьем ряду слева, похлопайте-ка по плечу. Молчит — как и все, размышляет о своём, алкоголичьем.

Несмелых зевков становится больше. Никому нет дела до щипания души PFFP, кроме, пожалуй, меня и его самого. Тематический свободный микрофон слышал тьму историй — совсем скоро и эта будет окончена. Я бы хотел узнать конец отрезка своей, из раза в раз на собраниях я говорю одно и то же, повторяю, словно псалом, единственную свою мысль: ты просто чувствуй, вот и всё.

Напоследок, PFFP разрыдался. Испанский стыд, уместный в иных обществах, приобретает здесь особый оттенок, инвертируется, умножается как бы на минус один. Назвал бы это чувство 'испанским милосердием', если б моим чувством прекрасного руководила поза — но нет, оно в ином, не в поэтическом осмыслении реальности, не в игре словечками и не в пресловутой борьбе. Я намеренно отвожу внимание от, казалось бы, текстообразующего персонажа с единственным намерением — показать, как работают мозги на собраниях. Погружённые в себя, неудачники и несчастливцы слушают номинально, почти механически — ведь когда слушаешь, тебе самому становится легче (и дело совсем не в усвоенном). Присутствие оратора, скованного с тобой одной цепью, впускает ток в мысли, оживляет, и именно это движение мысли — даже по кругу — именно его я бы назвал прекрасным. Дойдём ли мы до катарсиса, до изменения жизни к лучшему без алкоголя — совершенно не важно, главное продолжать пытаться, верить и не пить, ведь от бесстыдного пьянства нас всех отделяет один лишь бокал. Cogito ergo sum — слова известного верующего, между прочим...

А потом, когда волна зёва прошлась по каждому на собрании, PFFP достал два револьвера и выстрелил себе в виски с обоих.