Глава 27. Трудности общения

      
                Человек обезьяне не Бог,
                равно и обезьяна человеку никто.
               

     Решение всякой загадки-задачки-головоломки начинается с нахождения отправной точки, кончика нити, потянув за которую, можно распутать весь клубок.  Два-три сигнала, одинаково понятые мной и щупальцерукими братьями по разуму вполне могли послужить ключом к началу общения.

     Контактер-переводчик, вживленный в мочку уха жидкий кристалл, обязательный инструмент космонавта. Хранит в памяти более двух тысяч земных языков и диалектов, на базе которых методом сравнительной лингвистики, легко приспосабливается к любой незнакомой речи.
 
      Материала для сравнения достаточно: «мертвые» языки, носителей которых «добросовестно» изжили соседи по планете; экзотические, которые могли признать родными два-три-десять индейцев на забытых Богом и людьми островах в океане.  Языки без шипящих, без гласных, без согласных; с беглым ударением и закрепленным; музыкальным, похожим на птичий щебет…
 
      Контактер-переводчик не мог пожаловаться на недостаток материала для синтеза удобоваримого языка общения с «консервонавтами», как обозвал наших инопланетных визави насмешник Гришка Отрепьев.

      Умная машинка, опираясь на язык жестов и цветовое выражение эмоций, определилась за пару минут и выдавала ответы не только голосом, но и подстрочником на сенсоэкран. Язык оказался близок наречию индейского племени Акало, обитающему в Южно-Американских джунглях.
- Допускаю, что ребята знают о нас больше, чем мы о них, - предположил Гришка.
- Не исключаю, - значительно прищурился на экран Сашка Буратино.
 
      Сашкину привычку запоминать и при случае козырять, чаще не к месту, «умным и красивым словом» команда без внимания не оставляла. Гришка и Галя переглянулись и прыснули смехом.
- Работаем, - переждав смешки, я потянулся к штурвалу; теперь связь обеспечивала техника, можно вернуться к управлению кораблем. – Выясняем желания пленных и находим точки соприкосновения.
- И у них наши ребята, - напомнил Гришка, присматриваясь к сенсоэкрану, на котором четырехпалая ладошка рисовала звездную карту и маршрут. – Меларус! – Гришка возбужденно ерзал в кресле, сверяя карту на экране со своей рабочей. – Точно, командир.
- Совпадение интересов облегчает диалог, - я повернулся в кресле и, показывая рукой, назвал по именам свою команду.

      Ответ ждать не заставил. Контактер-переводчик справлялся неплохо, но приходилось дофантазировать отдельные слова. Знакомство прошло легко, и дальше «по накатанной» визави рассказали свою историю.   

      Оказалось, Меларус – родная планета «зеленых человечков», а земляне до сих пор не столкнулись с аборигенами, потому что меларусцы жили под куполами, которые земляне принимали за ледяные полярные шапки и до сих пор умудрились не исследовать:
- Вы нас не трогаете, мы Вам не мешаем.
- Логика, как у  желтолицых братьев из поднебесной, - отметил Гришка, и, добавив в голос агрессивности, подался лицом к экрану. – Зачем америкосов забрали? -  Зеленые человечки мгновенно возбудились и начали перемигиваться всеми оттенками красного. - И уже не надо долго подбирать матерные слова и неприличные выражения, - прокомментировал Гришка. - Америкосы-таки сунули нос под полярные шапки, а цвет у братьев по разуму основная эмоциональная единица.

- Очень удобно, - размечтался Колька-стажер, - подходишь к девушке, окрашиваешься в зеленый цвет надежды, а красавица уже согласно побелела.
- Взлетели на розовом облачке любви, - язвительно включился Отрепьев, - и нарожали новых зеленых человечков.
- Как вы на Вуди-Руди, - засмеялась Галя, - только одно на уме.
- А мне нравится, - вклинился Сашка Буратино. - Показали зеленую ладошку, значит, накормят, показали красную - в ухо дадут.
- Командир, - официальное обращение мгновенно оборвало легкомысленный треп. - Посадочная глиссада. Отпустим пришельцев?
 
      Доклад прервал мощный рывок «тарелки» вниз и вправо.
- Грубо, - штурвалом и тягой я компенсировал попытку инопланетян освободиться, – похоже, близость к родному стойлу перевозбудила. Галя, помаши перед экраном ладошкой. - Новые беспорядочные потяжки рвали штурвал. - Включай, Галя, волшебную улыбку.
- И спой чудикам, – не замедлил вставить свои «две копейки» Отрепьев.
- Хорошая мысль. Быстро распакуй в фонотеке что-нибудь струнное.
- А-а-а, - растерянно тянул Отрепьев.
- Это приказ, Гриша. Умение напеть, а лучше наиграть на струнах души, не одно сердце взломало.
 
      Первые аккорды прекратили рывки, как по мановению, а красные фигурки на сенсоэкране побледнели и сменили цвет на салатовый. Только самый маленький из щупальценавтов отвалил в сторону и сердито отсвечивал бордовым.
- Оппозиция, - пробасил Сашка Буратино, помолчал и с удовольствием выговорил. – Диссидент.
- Угадал с музыкой, - я дотянулся рукой до Галиного плеча. – Помнишь?
- Еще бы, - Галчонок обернулась, из почти круглых глаз пролегли по щекам дорожки слез. – Тогда казалось не всерьёз, и встреча не за горами.

      В день отъезда Галчонка столица ждала великих музыкантов, и эта мелодия буквально наполняла город: дома, салон таксолета, аэропорт. Мы веселились, не представляя, что разлуки затягиваются иногда надолго, порой навсегда; наша продлилась десять лет.
- Спасибо, Гриша, угодил.
- Старался, - Гришка усмехнулся. – Вру, не старался: первую попавшую включил: Ремо Джадзотто, адажио соль минор для струнных инструментов и органа, известное как Адажио Альбинони, исполнение группой «КВАТРО».
- Как-как? - растерянно развел руками Сашка Буратино. - Столько слов не запомню, на бумажку запиши.

- Обязательно, - Гришка улыбнулся каким-то своим мыслям. - Слова вторичны, и могут служить добру и злу; открывать истину и затемнять. Можно долго об этом говорить, но это будут только слова, которыми мы играем, скрывая свои мысли и замыслы. Отпустим пришельцев?
- Нет. Пригласи в гости и попроси не дергаться. Заодно и топливо сэкономят.  Удивительно, Гриша, как интеллигентская подоплека души у тебя постоянно пробивается на свет.
- Считаешь, недостаток? - напрягся Гришка.
- Достоинство, но спорное, а иногда и опасное.

- А у меня не пробивается, - похвастался Сашка, - просто открытый и правдивый от сохи, парень от станка, росток от земли.
- Яблоко от яблони, - придерживая живот, чтобы не разошлись от смеха послеоперационные швы, поддержал Колька. - Знание своих корней помогает устойчиво стоять на земле.
- Командир, а как ты догадался, что консерванты поведутся на струнную музыку? – проигнорировал стажера Сашка Буратино, а Гришка Отрепьев едва не выскочил из кресла, торопясь разыграть простодушного парня. Я предостерегающе поднял ладонь и, подмигнув Галчонку, небрежно ответил:

- Внутренний слух, - значительно глянул на механика и пояснил. – Обычное дело у экстрасенсов: внутреннее обоняние, внутреннее осязание…
- Внутреннее чувство юмора… - торопливо добавил Гришка.
- Не слушай балабола. Кстати, посмотри на правый экран и отсчитай пятнадцать секунд: увидишь слоноподобный астероид.
- Точно, на слона похож, - Сашка уставил на меня восхищенный взгляд и догадался сам. – Внутреннее зрение?
- Да, Саша, - просто ответил я и скомандовал. – Готовимся к посадке.

      Сашка рванул в машинный зал, вслед улыбалась команда. Слоноподобный астероид, до появления на правом экране, целую минуту маячил на переднем, и Сашка, единственный из экипажа, умудрился его не заметить.
- Тарелка имеет вес, - отметил Гришка перед началом торможения. – Можем провалиться на глиссаде.

      «Провалиться", пройти, подчиняясь силе притяжения Меларуса, ниже расчетной кривой и не дотянуть до посадочной площадки.
- Увеличим радиус циркуляции, - развернув корабль дюзами к планете, плавно потянул штурвал. Регулировать до приемлемого соотношение силы тяги двигателей и скорости падения корабля пришлось в ручном режиме, так как автопилот не имел в своем компьютере программы посадки с двойной массой.

       Медленно опустил транспорт в бушующее море огня, дыма и пыли. Экраны наблюдения заволоклись черно-красными клубами. Легкий толчок отметил касание с грунтом. Дрожание обшивки и грохот за бортом сменились успокаивающим шелестом останавливающихся двигателей.
- Гриша, пока оседает пыль, свяжись с властью, проинформируй о пришельцах.
- Строго говоря, пришельцы на планете мы, – возразил «поперечный» штурман.
- Не будь строгим, имей снисхождение к человеческим слабостям, - эйфория от  "мягкой" посадки настроила на благодушие.
 
      Посадка космического транспорта реально трудная и опасная работа: десять процентов аварий космических кораблей - это грубое обрушение на бетонное покрытие космодрома прилета.
- Слабостям места нет, готов к работе, - раздался за спиной голос Кольки- стажера.
- Не торопишься? Двух суток не прошло, - с сомнением осмотрел стажера, вроде бы нормально выглядит. – Давай на сидячую работу, но, если что, сразу в изолятор.  Геройствовать не нужно. Ферштейн? Галчонок, уступи место племяннику.

- Фи, - фыркнула Галя, вставая. – Разогнался выздоравливать, чтобы Джуди увидеть.
- А я не скрываю, - загорячился Колька, - мечта...
- Нечего бездумно лететь за мечтой, - бесцеремонно перебила Галчонок, - можно нарваться на разочарование.
- Вот сейчас… - Колька едва не плакал.
- Швы разойдутся, - грубо оборвала Галя племянника.

      Колька обиженно замолчал. Галя сердито двигала посуду по стойке.  Удивительное семейство: все и всегда друг с другом на повышенных тонах. Звякнул скайп, и экран заполнило бородатое лицо Федора, главы русской общины на Меларусе.
- Принимай гостей, - я кивнул на экран сенсосвязи, где переливались радостными цветами щупальцерукие пленники. – Похоже, они рады тебя видеть.
- Еще бы, - пробасил Федор и широко улыбнулся человечкам, отчего разноцветные начали еще и подпрыгивать. – Сейчас подойду.
- Лавры первооткрывателей пролетели мимо, - криво усмехнувшись, констатировал Отрепьев и повернулся ко мне. – Первый контакт с внеземным разумом состоялся раньше. Отпускаем?

       Колька-стажер плавными движениями пальцев настроил обзорные экраны.  Тарелка выпустила три гидравлические лапы, похожие на паучьи,поставила на грунт.  Гришка последовательно, одну за другой, отцепил и спрятал в корпусе, удерживавшие «тарелку» абордажные «кошки». «Паучьи лапы» спружинили и поставили «тарелку» параллельно грунту.