Разлучница

         Она все предусмотрела и рассчитала заранее. Перегон между двумя станциями казался ей наиболее подходящим местом: электричка никогда не набирает там большой скорости, а тащится не спеша по плавному закруглению, поскрипывая неуклюжими межвагонными соединениями. Всего-то и нужно — пробежать вдоль полотна метров двести, рванув предварительно стоп-кран, когда поезд остановится.  Лишние  минуты необходимы, чтобы отдышаться и приготовить оружие. Как раз в двухстах метрах  растет удобное дерево с развилкой на уровне глаз. С упора стрелять, конечно, гораздо проще, хотя наверняка она бы попала и так, не зря же, в конце концов, она несколько лет занималась стрелковым спортом!         За изящной, несколько манерной блондинкой, одетой в потертую шубку и вышедшие из моды сапожки, Стелла следила от самой больницы, с отвращением наблюдая, как она по дороге делает покупки, явно рассчитанные на две персоны. Футляр из-под виолончели со спрятанным в нем карабином оттягивал руку. Пальцы, сжимавшие кожаную ручку, замерзли на порывистом ноябрьском ветру, но это не очень беспокоило Стеллу. Она была уверена, что успеет отогреться в электричке. Блондинка села во второй вагон с левой стороны по ходу поезда и тем обрекла себя на уничтожение именно сегодня, потому что дерево с развилкой тоже было с левой стороны железнодорожного полотна. В прошлый раз все сорвалось только потому, что эта несносная женщина села справа.  Стелла достала из сумочки школьный учебник по биологии и принялась повторять деление одноклеточных. Впереди было по крайней мере двадцать пять минут, которые необходимо заполнить чем-то полезным.
     Когда электричка вползла на мост, по окнам хлестнул порывистый ветер вперемешку с дождем . Девочка невольно поежилась и подняла воротник демисезонной курточки. Еще раз внимательно осмотрев вагон и убедившись, что блондинка спокойно, сидит на месте, Стелла быстро собралась и вышла в тамбур. Когда двери с усталым шипением открылись, она взялась за стоп-кран и рванула его изо всех сил. Блестящая пломба с обрывком проволоки упала к ее ногам и выкатилась на перрон. Стелла последовала вслед за ней, мимоходом отметив, что из соседнего вагона высыпала стайка пацанов. Это было большой удачей: скорее всего сорванный стоп-кран отнесут на их счет. Стелла заспешила вдоль состава, стараясь как можно скорее достичь темнеющего впереди леса. Миновав скудно освещенную станцию, она уже пустилась бегом, на ходу доставая из футляра  карабин. Электричка все еще стояла на станции, когда Стелла передернула затвор и приладила оружие на мокрой холодной коре дерева и, как учил ее тренер, слилась с оружием в единое целое. Издав противный надтреснутый гудок, электричка, наконец-то, дернулась и медленно поползла вперед. Стелла повела стволом вправо и уперлась им во второй вагон. Расстояние было еще слишком велико, и она не смогла различить лица пассажиров, но ее наметанный глаз уже вычленил окно и расплывчатое белое пятно за ним. Указательный палец мягко уперся в спусковой крючок. Через несколько секунд вагон оказался прямо напротив. Теперь Стелла отчетливо видела плавно покачивающийся профиль блондинки и ее кокетливо сбитый набок беретик. Учитывая небольшую скорость поезда, Стелла почти не брала упреждения, прицепившись в воображаемую точку в нескольких сантиметрах от носа блондинки. Про- должая медленно вести карабин, Стелла плавно нажала на спусковой крючок... Грохот выстрела растворился в шуме ветра и лязге набирающей скорость электрички. Быстро пряча карабин в футляр, Стелла успела заметить, как голова блондинки судорожно дернулась, а потом пропала из поля зрения. Она не сомневалась, что попала. Чутье стрелка подсказывало ей это. Но времени разбираться в происшедшем не было: теперь надо было спешить. Через несколько минут должна подойти электричка, идущая в город. На нее следовало во что бы то ни стало успеть, чтобы как можно скорее исчезнуть из этого темного, пропитанного дождем леса.
     Стелла добежала до станции как раз вовремя и успела юркнуть в последний вагон. Некоторое время она отрешенно смотрела в мутное, покрытое подрагивающими капельками окно. Опять и опять у нее перед глазами вставала одна и та же картина: медленно плывущая в темноте электричка со словно бы нанизанными на невидимую ниточку желтыми окнами, порывистый ветер, пригоршни холодного дождя, тоненький свист, периодически возникающий у дульного среза и кажущееся в темноте черно-жирным, словно свежая сажа, прекрестье прицела...Когда за окном промелькнул какой-то случайный огонек, Стелла невольно отшатнулась. Огонек показался ей вспышкой выстрела. Заметила ли блондинка хотя бы боковым зрением вспышку? Стелла решительно тряхнула головой и снова достала из сумочки учебник биологии — проблема решена и теперь ее следует выбросить из головы.
     Приехав в город она первым делом направилась к набережной и, спустившись по ступеням почти к самой воде, незаметно выкинула карабин в воду. Футляр от виолончели она решила сунуть в контейнер по дороге домой.
‚..Едва открыв дверь в квартиру, Стелла поняла, что отца опять нет дома. Мать по обыкновению сидела на кухне в тревожном беспомощном ожидании. Как Стелла ненавидела эти безрадостные вечерние часы, когда мать вздрагивала от каждого шума, надеясь, что это наконец-то, отец. Разогревая себе ужин, Стелла как бы мимоходом, невзначай, бросила матери:
— Сегодня отец сильно задержится!
     Мать поймала Стеллу за руку:
— А тебе это откуда известно?
— Мне все известно! — буркнула Стелла, с жадностью набрасываясь на еду.
— Что же именно все-таки? — мягко, но настойчиво спросила мать .
— Не притворяйся, ма. Ты знаешь, о чем я говорю. Об этой женщине, к которой ходил отец.
— Ты знаешь, кто она? — дрогнувшим голосом спросила мать.
— А ты — нет? — удивилась Стелла.
     Мать отрицательно покачала головой.
       -- Ну, ты даешь! А я все уже давно выяснила. Она медсестра и работает в той же больнице.
— Молодая? Красивая? — почему-то переходя на шепот, спросила мать.
— Надо было самой сходить и посмотреть, а не сидеть на кухне и лить слезы! — грубовато отрезала Стелла.
— Мне что же, надо было следить за ними? Это же неприлично...
      Стелла зло рассмеялась,
— Прилично — неприлично. Какие-то идиотские понятия. А прилично влезать в чужую семью? А если бы папка бросил нас, на что бы мы жили? Ты ведь ничего не умеешь, ма!
     Мать опустила глаза. Ее нежное, миловидное еще лицо залил легкий румянец. Какая-то грубая, угловатая правда была в словах дочери, хотя, конечно, девчонка и не понимала всей сложности теперешней жизни. Но мать сразу не нашлась, как ответить, чем возразить дочери.
— Бороться надо, ма, а не сидеть сложа руки!
— Расскажи мне о ней, — тихо попросила мать.
— Зачем? — Стелла покончила с ужином и теперь мыла за собой посуду. — Теперь, ма, она нам не помеха. Отец больше к ней ходить не будет.
— Почему? — радостна встрепенулась мать.
— Ее больше нет. Она... погибла.
— Как это случилось? Откуда ты знаешь?!
  Мать встала из-за стола и вплотную подошла к дочери.
— Какая разница! — Стелла попыталась обойти мать и уйти в свою комнату.
  Но мать решительно загородила ей дорогу. Она стояла на пути Стеллы — гордая, прямая, встревоженная.
— Она погибла, — повторила Стелла и с независимым видом засунула руки в карманы потертых джинсов.
— Погибла? — переспросила мать, словно не веря собственным ушам. — Как?
— Ее убили!
— Вот как? — мать оперлась рукой о край стола. — Зачем? Кто?
— Я! — гордо выкрикнула Стелла.
— Опомнись, доча, что ты говоришь!
— Это было не так уж трудно. Я выследила, по какой дороге она ездит домой. Ты же знаешь, я хорошо стреляю. Попасть в нее было совсем не трудно. Теперь отец опять будет с нами!
      Мать схватила Стеллу за плечо.
— Ты все это придумала? Да?! Придумала?! — заглядывая ей в глаза, жалобно повторяла она.
— Очень трудно было достать карабин. Я продала эти твои золотые побрякушки. Думаю, ты меня простишь, — деловито продолжала Стелла. — Может, мы еще разбогатеем, и ты купишь себе новые.
— Ну что ты несешь? Ведь это же неправда! Неправда! — пыталась перебить ее мать, судорожно цепляясь за плечо дочери.
      Стелла решительно отстранилась от нее.
— Ты что, жалеешь эту дрянь?! — удивленно спросила она.
— Что же ты наделала, доча!  Как ты могла!
Обессилевшая рука матери скользнула вниз.
— Чего ты боишься, ма? Карабин я выбросила в реку.  Не волнуйся, все будет хорошо. Папка опять полюбит тебя, и мы будем нормально жить. Ты только будь с ним сегодня поласковее, когда он придет. Ему, наверное, трудно будет первое время.
     Странная слабость охватила сильное, пышущее здоровьем тело матери, и она обессиленно опустилась на табуретку. Стелла понимающе усмехнулась и вышла из кухни, тихо прикрыв за собой дверь. Мать осталась сидеть, ничего не ощущая, не осознавая даже, сидит она или стоит. Ее опустевшую душу заполняло время, превратившееся в тяжелый черный сгусток. Прожитые годы длинной вереницей заполнили прихожую, столпились на кухне. Мать понимала, что стареет стремительно, бесповоротно, навсегда. Как жить дальше? К чему стремиться, чего бояться, чему радоваться? Из комнаты дочери доносилось шуршание переворачиваемых страниц. Мать невольно прислушивалась к этим звукам, но ей слышался совершенно иной — резкий, надтреснутый звук выстрела. Она встала и, осторожно ступая, прошла в спальню. Порылась в платяном шкафу, достала из него маленькую дешевенькую шкатулку, одним движением высыпала ее содержимое на диван. Золотые кольца, цепочка и кулон пропали. Как она объяснит это мужу? Она поняла, что сейчас ей нужно думать только об этом. Сейчас это самое главное. А об остальном — потом, потом, когда в ушах отзвучит эхо такого неожиданного, такого ужасного, такого освобождающего выстрела.