Судьба и песни. Конец

   Позволю себе небольшое отступление, задав вам вопрос:
 - Можете ли вы допустить, чтобы кто - то позволил себе сказать Анне Ахматовой, что какие - то строки её стихов находит неуместными, лишними?
   Наверное, с трудом. Я тоже так думаю. А вот Александр Николаевич Вертинский рискнул и, представьте себе, Анна Андреевна с ним согласилась. Дело было так(это уже пишет Цитриняк): когда Вертинский готовил к исполнению ахматовского "Сероглазого короля", он исключил из текста  строку, которую, с его точки зрения, она должна убрать. Ахматова сердилась, что Вертинский переделывает её стих, но... А, давайте, я напомню вам это небольшое стихотворение(в нём всего 16 строк):   
          Слава тебе, безысходная боль!
          Умер вчера сероглазый король.

          Вечер осенний был душен и ал.
          Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:

          "Знаешь, с охоты его принесли,
          Тело у старого дуба нашли.

          Жаль королеву. Такой молодой!
          За ночь одну она стала седой".

          Трубку свою на камине нашёл
          И на работу ночную ушёл.

          Дочку свою я сейчас разбужу,
          В серые глазки её погляжу.

          А за окном шелестят тополя:
          "Нет на земле твоего короля..."
   Даже не сомневаюсь, что вы сосчитали строки и убедились, что их не 16, а 14. То есть, хоть Ахматова и сердилась и, как утверждают некоторые, недолюбливала Вертинского, она послушалась его. Во всех дальнейших публикациях 14 строк.
   Сейчас я держу в руках первый том двухтомника стихов Анны Андреевны, изданный библиотекой "Огонёк" в 1990году, где в первом томе - "Сероглазый король" в том виде, в каком я его воспроизвела.
   Наверняка вам интересно, какую строку исключил Вертинский при исполнении.  Они стояли перед двумя последними и звучали так:
          И покажу ей над башней дворца
          Траурный флаг по кончине отца.

 ... Вертинский был человеком добрым и щедрым. За рубежом, после выступлений он приглашал десятки человек на ужин, помогал друзьям. Возвратившись в Россию, он давал массу шефских концертов, регулярно выступал в школе, где учились его девочки. Билеты были платные, но все деньги шли на оказание помощи детям из бедных семей. Им покупали одежду, обувь, учебники. За всё время случился всего один случай, когда Вертинский возмущённо кричал и даже топал ногами. Дело в том, что на собранные деньги был куплен ковёр для кабинета директора. Вертинский тогда был очень возмущён и заявил:"Я пел для детей и деньги должны идти им!"

 ...Надежда Мандельштам вспоминала случай, произошедший во время выступления Анны Ахматовой в Политехническом институте. Зал встал и долго аплодировал. Ахматова похолодела от страшного предчувствия, и не напрасно. Когда Сталин узнал об этом, он спросил:"Кто организовал вставание?" А Вертинский не холодел, его везде встречали овациями и он не сжимался от страха.
   Хочется спросить - "Почему?"
   На одном из первых концертов Вертинского присутствовал сын Сталина Василий. Во время антракта подошёл к нему фотокорреспондент "Известий" С.Гурарий. В разговоре с ним Василий сказал, что отец любит Вертинского, у него есть его пластинки и,  когда он устаёт, с удовольствием их слушает.

   Вертинского не трогали. В газетах не было ни одной разгромной статьи, на собраниях в конце 40 - 50 -х, где обличали всех и вся, ни разу не упоминали имени Вертинского. И если кто - то вдруг вспоминал  что, мол "Хорошо бы и Вертинского..."  тут же вставал некто:"Вертинского не трогать!" Мало того, в 1950 году ему дали Сталинскую премию за роль Кардинала в фильме "Заговор обречённых".
   Загадка... Но не трогали и Пастернака, и Ахматову. Не будем мучаться в поисках причин - не трогали, и ладно...

   Александру Николаевичу не запрещали петь, хотя каждая песня проверялась цензором. Однажды, читая  "Палестинское танго", строгий цензор сказал:"Так нельзя". Вертинский спросил:"А текст можно?" Тот ответил:"Да, текст можно, но название..." И стало это танго именоваться "Аравийской песней"...

   В 1943году, возвращаясь в Россию, Вертинский говорил молодой жене:"Мне уже много лет, но всё равно в стране 200 миллионов человек и, когда я перестану петь, будут крутить мои пластинки. Какие у меня будут авторские! Я обеспечу тебя и детей на всю жизнь". Но всё оказалось совершенно ни так: не было никаких пластинок, никаких авторских...
   Вскоре после приезда ему позвонили и сказали, что члены правительства очень хотят его послушать, но не могут пойти на концерт - война... дела, и предложили:"Запишите ваши песни, мы выпустим их всего 50 экземрляров - только для членов правительства, а там - посмотрим". Вертинский записал 15 песен, понимая, что никакого гонорара не получит. Но кончилась война и совершенно случайно ему становится извесно, что его пластинки выпускают огромными тиражами и продают за рубежом - стране нужна  валюта. Затем стали выпускать и у нас. Вертинский напомнил об авторских  - ему заплатили копейки...

   Интересный случай: в магазине на Неглинной, чтобы купить Вкртинского, надо было сдать в бой любые пластинки. Народ у нас сообразительный. Покупали   самые дешовые пластинки и тут же били: пластинки какого - то хора шли нарасхват. Магазин заказывал новый тираж пластинок хора. И смех, и грех...
   Позже разрешили Вертинскому записать ещё 6 песен. И всё. В общей сложности - 21 песню из 200!

   Но Вертинский продолжал работать. Ему очень нравился "Степан Разин" Марины Цветаевой. Он написал симфоническую балладу на 15 минут и с пианистом Георгием Ротом аранжировал её. Для исполнения баллады требовалось 8 - 10 музыкантов - не дали.
   Надо было как - то жить, и Вертинский понял, что жене, которая хорошо рисует, надо учиться, а ему - гастролировать по стране, т.к. в поездках ставки выше. Лидия Владимировнв закончила Суриковский институт, стала художником - графиком, а Александр Николаевич начал гастролировать. Ему установили норму - 24 концерта в месяц. Гастрольбюро было не против. Но почему - то его посылали на Дальний Восток и в Сибирь зимой, в 50-градусный мороз, а в Среднюю Азию - летом, в 50-градусную жару. Напомним, что возили на самолётах, где салоны не отапливались, а далее - на открытых "джипах".

   Всё это не могло на сказаться на состоянии здоровья. У артиста начиналась стенокардия. В 59 лет он писал:"Главное - дети. Мне 59 лет. Как они вырастут, доживу ли я до этого, как их обеспечить? Всё это мучает и терзает меня дни и ночи..."

   Но как могло получиться, что концерты Артиста проходили с триумфом, залы всегда были переполнены, люди сидели даже на сцене, а афиш не было! До 1957 года, т.е. за 14 лет! И в печати - ни слова! Он был, но его как бы не было!
   За несколько месяцев до кончины Вертинский написал письмо зам. минмстра культуры СССР: "Большие люди за 13 лет, что я нахожусь в Союзе, ни разу не удосужились меня послушать! Где - то там, наверху, всё ещё делают вид, что я ещё не вернулся... А, между тем, я есть! И очень есть! Горько: меня любил народ и не заметили его правители".

   21 мая 1967года, после концерта в Ленинграде Вертинский сказал:"Наши сердца, как перчатки, изношены!" Тогда, возможно, кому - то эти слова показались позой. Но в 1968 они оказались пророческими - сердце Артиста разорвалось...