Еще раз о якобы переднеазиатской прародине индоевр

   Еще раз о якобы переднеазиатской прародине индоевропейцев

   К сожалению, в свое время – имею в виду работу «Северобалканская прародина индоевропейцев» – по ряду объективных причин я не уделил переднеазиатской гипотезе большого внимания, и поэтому ныне считаю своим долгом восполнить этот пробел… А посему настоящую статью предлагаю рассматривать и как некое дополнение к основной вышеупомянутой работе о северобалканской прародине.

   В последние годы все чаще приходится слышать от некоторых зарубежных ученых – генетиков и лингвистов прежде всего – упоминания о (якобы) переднеазиатской прародине индоевропейцев. И это объяснимо: если пресловутая степная / курганная гипотеза ну никак «не тянет» в плане локализации прародины, то поневоле приходится «перестраиваться».

   Так, армянский филолог А.Е. Петросян в своей статье «Насколько верной оказалась «Армянская гипотеза» Гамкрелидзе-Иванова» (2021) привел высказывания на эту тему нескольких известных ученых: «Руководитель группы молекулярной антропологии Института эволюционной антропологии Общества Макса Планка в Лейпциге, немецкий генетик Вольфганг Хаак, будучи сам сторонником Курганной гипотезы, сделал интересное заявление. Он и его соавторы в 2015 году пришли к выводу, что гипотеза генезиса индоевропейцев на Армянском нагорье приобретает правдоподобность, поскольку Ямная культура частично произошла от ближневосточного населения, которое напоминает современных армян. С другой стороны, они заявляют, что «вопрос о том, на каких языках говорили охотники-собиратели Восточной Европы и южное, похожее на армянское, население, остаётся открытым». Американский генетик, профессор Гарвардской медицинской школы Дэвид Райх в своей публикации 2018 года «Кто мы и как мы сюда попали», утверждает, что «наиболее вероятное местоположение населения, впервые заговорившего на индоевропейском языке, находится к югу от Кавказских гор, возможно, в современном Иране или Армении, потому что древняя ДНК людей, которые там жили, соответствует тому, что мы ожидаем от исходной популяции, как для ямной культуры, так и для древних анатолийцев». Тем не менее, Рейх также утверждает, что некоторые, если не большинство индоевропейских языков были распространены носителями Ямной культуры». <…> Еще один сторонник Курганной гипотезы, датский археолог, профессор Университета Гетеборга Кристиан Кристиансен в интервью «Der Spiegel» в мае 2018 года заявил, что у ямной культуры мог быть предшественник на Кавказе, где зародился прото-прото-индоевропейский язык».

   А вот относительно «прото-прото-индоевропейского языка» никаких возражений быть не должно. Поскольку хомо сапиенс, выходя из Африки, попадал в Переднюю Азию, то именно где-то там при желании можно локализовать практически любой «прото-прото» язык!..

   Конечно, совсем не обязательно было реагировать на подобные высказывания / публикации, если бы не два «но». Во-первых, филолога А.Е. Петросяна я упомянул неспроста. В статье «Страна армян в начале I тыс. до н.э.» [Индоевропейское языкознание и классическая филология. - 2021. - №. 25-2] он уже в который раз предлагает т.н. этиунскую гипотезу. Читаем у Петросяна: «Территория этой страны [Этиуни] в основном совпадает с провинцией Айрарат Великой Армении. Айрарат была центральной областью, доменом царей, политическим, религиозным и культурным центром страны. В этногоническом мифе прародитель армян Гайк оседает на севере Ванского озера, но его старший сын Араманеак переходит в Айрарат, Араратскую долину, где и образуется Армения – «Армянская вселенная» после Гайка. [Автор, как обычно, в качестве доказательства приводит предания и мифы. – В.Ф.] <…>

Таким образом, согласно этой гипотезе, Армения урартского периода выступает в урартских источниках как Etiuni/hi. Гипотеза была предложена нами в 1983 г. и обоснована в многочисленных работах… <…>

Этиунская гипотеза не исключает возможности первоначального расселения древнейших армян в западных районах нагорья… [Здесь Петросян совершенно справедливо «подстилает соломку». – В.Ф.] <…>

Подводя итог, можно сказать, что согласно логике имеющихся данных даже если этноним hay не связан с Этиуни [что само собой разумеется. – В.Ф.], тем не менее, эта страна должна была быть центром древнейших армян еще в предурартское и урартское время». То, что это, конечно же, не так, будет показано в свое время ниже.

   А сейчас скажу лишь, что согласно выдающемуся советскому и российскому ученому-востоковеду Игорю Михайловичу Дьяконову, «еще далее к северу, в центральном и восточном Закавказье, можно предполагать существование третьей группы племен, предположительно родственной как хурритам, так и урартам, которую мы можем условно обозначить как группу этивцев21). Именно к ней, вероятно, относились племена, оставившие нам замечательные памятники погребений Триалети, Кировакана и Лчашена II тыс. до н.э., указывающие на сильные культурные связи с хурритским миром22). Однако сам термин Этиуни появляется только в урартских текстах VIII в. до н.э.» [«Предыстория армянского народа» («Хурриты и урарты»)] [далее 1]. К указанной работе И.М. мы еще вернемся…

   Замечу, что раньше Армен Петросян был скромнее. Так, в статье «О происхождении армянского народа: проблема идентификации протоармян (критический обзор)» от 2009 года (с. 101) он пишет: «Отметим и слабые места [гипотезы]:

a) Форма Etiu вместо ожидаемого Atiu.
b) Невыясненность хронологии перехода *t> y в армянском.
c) Наличие вероятных неармянских названий в Этиуни и др.».

   Весьма примечательно, что в своей работе «Войны памяти: мифы, идентичность и политика в Закавказье» [2], к которой мы также будем возвращаться, известный советский и российский ученый-этнолог, историк В.А. Шнирельман (в первой части «Армяно-азербайджанский конфликт») фактически не замечает рассматриваемой гипотезы. О ней у ученого всего несколько строк, причем связанные с другим автором: «К концу 1980-х гг. [О.О.] Карагезян уже утверждал, что «древнеармянские племенные союзы как генетически, так и по языку являются не только индоевропейцами, но также исконными автохтонами Армянского нагорья, так что миф о пришельцах-армянах, якобы захвативших и ассимилировавших туземное неиндоевропейское население, отныне можно считать полностью отвергнутым» (Карагезян, 1988. С. 75). Ни государство Урарту, ни даже Хайаса ему уже не были нужны вовсе, и он конструировал государство Этиуну, якобы включавшее в IX–VII вв. до н.э. всю северную часть Армянского нагорья от правобережья р. Куры до р. Чорох. Самоназвание армян «хай» он производил от названия этой страны и находил там множество исконной армянской топонимики, которая якобы бесспорно доказывала тезис об автохтонности» [2, c. 90].

   Самому же Армену Петросяну Шнирельман также отводит лишь несколько строк: «Другой археолог, Г. Арешян, шел еще дальше и доказывал, что «армено-арии» обитали в бассейне Аракса и Куры, начиная по меньшей мере с конца III тыс. до н.э. (Areshian, 1992. Р. 27). Опираясь на эти данные, а также на некоторые лингвистические и фольклорные сюжеты, еще один армянский специалист не просто настаивал на том, что индоевропейцы жили в бассейне оз. Севан в доурартское время, а углублял этот индоевропейский период до начала II тыс. до н.э. (Петросян А., 1987)» [2, cтр. 90-91]. И все это несмотря на то, что «героями данной книги [Шнирельмана] будут [именно] историки» и что «в настоящей книге речь пойдет об армянской, азербайджанской, грузинской, абхазской и югоосетинской историографиях, которые уже давно культивируют разное видение того, что и как происходило в истории региона» [2, стр. 16, 30].

   Между тем некоторые историки связывают с этивцами происхождение албан-утиев, в частности, азербайджанский исследователь Рауф Меликов («К проблеме происхождения и локализации племени утиев». 2012). Сие, как и многое другое, давно было отражено у И.М. Дьяконова: «Сопоставление этивцев с утиями античных и армянских авторов, живших в современном Советском Азербайджане, и с современной этнической группой удин, живущих на границе Азербайджана и Грузии, основано только на некотором сходстве названий и доказательным считаться пока не может» [1, «Хурриты и урарты»].

   Ну, а что касается второго «но» (во-вторых), не так давно, 28 июля, в журнале Science была опубликована статья Heggarty et al. 2023 международной команды лингвистов и генетиков («Языковые деревья с выбранными предками поддерживают гибридную модель происхождения индоевропейских языков»). Согласно исследованию, «…средний возраст корня индоевропейского языка составляет ~ 8120 лет до н.э. (95% наибольшей плотности потомства: от 6740 до 9610 лет до н.э.). <…> К ~ 7000 году до н.э. индоевропейский язык уже быстро разделился на множество крупных ветвей…» При этом «…конечная родина находится к югу от Кавказа, а последующая ветвь на север, в степи, является вторичной родиной для некоторых ветвей индоевропейцев…» И опять здесь бенефициарами, как и в переднеазиатской / армянской гипотезе, становятся только армяне, поэтому их реакция будет предсказуемой.

   Я никоим боком не лингвист, и поэтому пусть прокомментируют (имею в виду критику) эту работу профессионалы – Георгий Старостин и Алексей Касьян («В поисках прародины индоевропейских языков» / ТрВ-Наука / 22.08.2023 / № 385): «Георгий [Сергеевич] Старостин, вед. науч. сотрудник Центра компаративистики и филогенетики Института классического Востока и античности НИУ ВШЭ:

<…> При этом стоит подчеркнуть, что, например, более старые расчеты по разного рода глоттохронологическим формулам, исходящим из концепции о постоянной и равномерной скорости изменения базисной лексики, почти неизменно дают более «молодые» даты; да, собственно говоря, и в работах нашей команды (Kassian et al. 2021), а также в ряде других «конкурирующих» исследований, использующих вероятностные методы (например, Chang et al. 2015), даты и деревья получались намного более приемлемыми с точки зрения давно устоявшихся перспектив классической индоевропеистики. Всё это наводит на несколько грустные мысли о том, что формальные модели для разработки исторических сценариев развития на самом деле можно, чуть-чуть подкрутив параметры, настроить на любой удобный для себя результат – вне зависимости от того, насколько хорошо он отвечает известным историческим фактам или элементарному здравому смыслу.

Приведу лишь один содержательный аргумент, который в работе Heggarty et al. 2023 обсуждается лишь вскользь, да и то только в приложении к самой статье. Для праиндоевропейского языка довольно надежно реконструируется лексический сет, связанный не только со скотоводством, но и напрямую с коневодством и колесничным делом (*hekwos ;лошадь’, *k;ek;lo- и *rotho- ;колесо’, даже *heks- ;ось колеса’ и др.). Реконструкции очень уверенные, так как потомки этих слов встречаются в разных индоевропейских ветвях, регулярно соответствуют друг другу и имеют требуемое значение. Поскольку факт наличия таких слов в праиндоевропейском категорически противоречит удревнению даты его распада (даже в VII тысячелетии до н.э. ни о каких ;колесах’ еще говорить не приходится), авторам приходится его как бы «заметать под ковер» – аргументируя, например, тем, что слово *k;ek;lo- (предок санскритского cakra, греческого kyklos, английск. wheel и др.) в праязыке могло обозначать какой-то ;колесообразный объект’ (много ли их таких встречается в природе, чтобы потребовать образование отдельного слова?) и приобрести «культурное» значение ;колесо’ уже независимо друг от друга в разных ветвях сильно после распада праиндоевропейского. Такие рассуждения вообще трудно воспринимать всерьез; это скорее из области «если теория противоречит фактам, тем хуже для фактов». <…>

Алексей [Сергеевич] Касьян, вед. науч. сотр. Школы актуальных гуманитарных исследований Института общественных наук РАНХиГС:

Статья Heggarty et al. 2023 представляет собой как минимум третью версию индоевропейского (ИЕ) дерева, опубликованную группой Рассела Грея и Квентина Аткинсона (см. Gray & Atkinson 2003; Bouckaert et al. 2012). Каждый раз авторы заявляют о решении масштабных проблем индоевропейского этногенеза, расстановке точек над i и тому подобном. Каждая из трех статей состоит из базы данных со списками базисной лексики ИЕ языков, компьютерного обсчета (построение датированного генеалогического дерева) и исторической (археологической, генетической) интерпретации результатов. <…>

Однако генеалогическое дерево ИЕ языков получилось невразумительным. Оно неустойчиво (у многих узлов чрезвычайно низкая статистическая поддержка), топологически оно не просто не дает ответы на основные вопросы, как делились ИЕ языки, но и содержит явно неприемлемые узлы (например, хетто-тохарский). Дерево настолько неудачно, что авторы не стали его публиковать в самой статье, а привели где-то в середине многостраничного приложения к тексту. Почему такой результат? Я не могу сказать без детальных тестов. Возможно, какие-то ошибки в матаппарате. Или 170 признаков (сводешевских концептов) – маловато для робустной классификации 161 языка. Возможно, те методологические новшества, которые за последнее время разработала наша группа (прежде всего очистка списков от «деривационного дрифта»), помогла бы сделать дерево более устойчивым.

Соответственно, и всё обсуждение палеогенетики, археологии и путей миграции древних ИЕ племен, чему в рецензируемой статье уделено много места, подвисает в воздухе, так как базируется на неправдоподобном дереве языков.

Отмечу, что в статье по ИЕ филогении, недавно опубликованной нашей группой (Kassian et al. 2021), мы получили робустное дерево, ни в топологии, ни в датировках узлов не противоречащее ранее установленным в индоевропеистике положениям. Данное исследование было выполнено в рамках проекта консорциума “Центр междисциплинарных исследований человеческого потенциала”».

   Тут к месту будет вспомнить слова выдающегося ученого-археолога Валентина Васильевича Седова, который сказал, что «лингвистика [впрочем, то же можно сказать и о генетике. – В.Ф.] в изучении этногенеза встречается с двумя неразрешимыми проблемами – определением конкретной территории, где происходил исследуемый глоттогенез, и его детальной датировкой» [2002, с. 32].

   Но это с одной стороны, а с другой – бывают и «исключения». Приведу только пример, связанный с работой Martine Robbeets et al. (Nature, 2021). Обратимся к статье Михаила Подрезова «Лингвисты назвали Северо-Восточный Китай прародиной трансъевразийских языков» [nplus1.ru/news/2021/11/11]: «<…> Трансъевразийские языки – это достаточно молодое понятие, введенное лингвистами для обозначения географически близких и структурно однородных языков Евразии. Они включают пять различных ветвей – тюркскую, монгольскую, тунгусо-маньчжурскую, корейскую и японскую. <…>

Мартина Роббитс (Martine Robbeets) из Института истории человечества Общества Макса Планка совместно с учеными из десяти стран исследовала происхождение трансъевразийских языков… <…>

Так, языковая семья, по их данным, сформировалась около 9181 года назад, после чего около 6811 лет назад из нее выделились тюркская, монгольская и тунгусо-маньчжурская ветви, около 5458 лет назад – японская и корейская. Монгольские и тунгусо-маньчжурские языки отделились от тюркских примерно 4491 год назад.

Исследователи полагают, что прародина этих языков находится в Северо-Восточном Китае в бассейне реки Ляохэ, где праязык сложился в эпоху раннего неолита. Отсюда в позднем неолите и бронзовом веке носители… пратюркских [языков мигрировали] – в степные западные районы, а другие – на восток».

   Так вот, в основном, «в целом» работу Martine Robbeets et al. поддержала известный лингвист Анна (Владимировна) Дыбо: «Статья подтверждает в целом данные, полученные в свое время группой Алтайского словаря (S.A. Starostin, A.V. Dybo, O.A. Mudrak, Etymological ductionary of Altaic languages, Brill, 2003). Датировки разделения алтайских… языков… языковых семей практически те же, что были получены в свое время С.А. Старостиным в АПиПЯЯ, и позднее в EDAL 2003.

Очень близкие выводы излагались в серии докладов на конференции Centenary of human population genetics (29–31 мая 2019, Москва) группы Олега Балановского (при участии нашей группы), где второй этап распространения алтайских языков – на запад – связывался скорее с продвижением конной элиты…» [генофонд.рф/?page_id=34897; комментарии / Анна Дыбо (24.12.2021)].

   Возвращаемся к заявленной теме. Итак, основные доводы известных ученых, опровергающие теорию / гипотезу Гамкрелидзе – Иванова о переднеазиатской прародине индоевропейских языков и вытекающего из нее тезиса об автохтонности протоармян, а также аргументы в пользу автохтонности хуррито-урартов [х.-у.] на Южном Кавказке / в Закавказье, Южном, включая южную часть Центрального и западную часть Восточного.

При этом, уважаемые читатели, хотелось бы обратить внимание, что доводы ушедшего в 99-м г. И.М. Дьяконова, которые приведены в настоящей статье, фактически так и не были опровергнуты различными оппонентами.

   И.М. Дьяконов. О прародине носителей индоевропейских диалектов. I [3]

[с. 17] «Так в армянский из урартского и хурритского заимствовались термины горной природы Армянского нагорья, горного сельского хозяйства и общинного управления потому, что носители протоармянского языка только что переселились на нагорье из совсем иной природной и социальной среды…

[с. 25] Картина получается существенно иная, чем у Т.В. Гамкрелидзе и Вяч.Вс. Иванова. Если не считать терминов, относящихся к торговле (главным образом позднейшей, средиземноморской), то семито-индоевропейские изоглоссы ограничиваются только тремя скотоводческими терминами, скорее всего, заимствованными из общего третьего источника.

[с. 27] Если бы праиндоевропейцы жили в V – IV тыс. до н.э. в тесном общении с народами древней Передней Азии, то количество материала, заимствованного в их языки из индоевропейского, должно было быть весьма значительным и являть ясную и неоспоримую картину, которой мы не наблюдаем. <…>

…общехуррито-урартский, т.е. не моложе V тыс. до н.э.53… [53. Распад хуррито-урартского трудно датировать позже, так как в урартском сохранилось лишь около трети общей лексики.]

[с. 28] Отметим, что ни в хурритском, ни в урартском, ни в хетто-лувийских нет ни грецизмов, ни арменизмов, ни индоиранизмов, которые ожидались бы в случае пребывания носителей соответствующих языков на той же территории до хуррито-урартов и хетто-лувийцев. <…>

Значительная и по численности, и по культуре популяция не может просуществовать тысячу лет или две, не оставя по себе следов. …а кроме того, следы субстрата в любом языке сказались бы и в именах божеств. Так, этруски, италики и греки тысячу лет и больше соседили друг с другом – и какое мы наблюдаем смешение пантеонов! То же самое наблюдается между западными семитами, хурритами, аккадцами, шумерами и хеттами – тут повсюду и субстратные дошумерские божества… и западносемитские… и хурритские… и аккадские… и шумерские… и множество других. Нет здесь только индоевропейских богов.

[с. 29] Итак, авторы отождествляют общеиндоевропейскую прародину (М., с. 11 [ВДИ 1981, 2]) «с областью в пределах Восточной Анатолии, Южного Кавказа и Северной Месопотамии IV – V [вернее V – IV] тысячелетия до н.э.». Но мы видим, что носители общеиндоевропейского языка и сам их язык не послужили субстратом (или хотя бы адстратом) ни для народов, живших на этой же территории в III тыс. до н.э. и позже, ни для их языков: хаттского, хуррито-урартского, северосемитских. Несколько возможных хетто-лувийских слов в урартском, весьма сомнительные следы в хурритском и хаттском, три-четыре сельскохозяйственных термина в семитском – вот все, что можно предъявить всерьез; и это слишком скудный материал, чтобы делать вывод об индоевропейской прародине на севере Передней Азии.

Известно, что лингвистические ареалы в принципе могут не совпадать и не должны совпадать с ареалами археологическими. Тем не менее многочисленная и однородная не только в языковом, но – как показывают Т.В. Гамкрелидзе и Вяч.Вс. Иванов – и в культурном отношении масса, жившая на одном месте в течение тысячелетий, не могла не оставить по себе более или менее однородных археологических следов, свидетельствующих об ее материальной культуре. Однако, как пишут авторы (Д., с. 23-24 [ВДИ 1980, 3]), «в намечаемом для праиндоевропейского языка первоначальном ареале распространения в V – IV тыс. до н.э. не обнаруживается такая археологическая культура, которая могла бы быть явным образом соотнесена с праиндоевропейской». После этого замечания уже не стоит подробно спорить с авторами по поводу их гипотетических сопоставлений праиндоевропейцев с халафской культурой [см. работу «Северобалканская прародина индоевропейцев». – В.Ф.], ареал которой выходит на юг за пределы Северной Месопотамии, с близкой к ней, но более отсталой шулавери-шомутепинской культурой Закавказья, и тем более с куро-аракской культурой, расцвет которой падает на III тыс., когда праиндоевропейцы как будто должны были бы уйти с данной территории. К тому же куро-аракская культура хорошо совпадает по месту и времени с исторически реконструируемой прародиной хуррито-урартских языков». [29]

   Можно, пожалуй, добавить аргумент против праиндоевропейской атрибуции халафской археологической культуры (по Гамкрелидзе и Иванову). Утверждение базируется (еще и) на следующем соображении. Сменившую ее убейдскую культуру многие историки считают протошумерской, причем «культура Северного Убейда представляет собой симбиоз халафских элементов и южномесопотамских культурных традиций (Массон В.М., 1964, с. 411-414)» [«Энеолит СССР», с. 123]. И поэтому – в том случае, если бы халафская культура была праиндоевропейской – шумерский язык должен был бы иметь как минимум определенный праиндоевропейский субстрат, чего нет. Показательно, что имена субстратных дошумерских божеств неиндоевропейские (см. немного выше).

   И.М. Дьяконов. О прародине носителей индоевропейских диалектов. II [4]

[с. 14] «Если носители протоармянского изначально жили на востоке Малой Азии, т.е. практически в той же экологической среде, что и армяне Средневековья и Нового времени, и в той же социальной среде, что и хуррито-урарты древности, то почему им пришлось заимствовать из хуррито-урартского практически все термины для местной флоры и социальных особенностей горных общин? Это естественно, если носители протоармянского шли издалека и внезапно появились в данной среде; это невозможно, если они жили тут искони. Если носители протоармянского жили изначально на востоке Малой Азии, почему нет никаких следов их в хеттской письменности и особенно в топонимах, которые в ней широко представлены? (Пресловутых хайасцев и авторы не решаются принять за протоармян.) Где сложилась поразительная близость фонетических систем палеобалканских и протоармянского языков? Тоже еще на прародине? Почему не повлияла на эти языки их тысячелетняя «разлука»?

[с. 18] И при этом миграции из Передней Азии такого масштаба, который рисуется Т.В. Гамкрелидзе и Вяч.Вс. Иванову, должны были бы оставить след в виде сильной антропологической примеси балкано-кавказской (переднеазиатской, арменоидной) малой расы по крайней мере в ближайших частях миграционного пути, чего мы не наблюдаем…

[с. 20] 2. Миграция протоармян (М., с. 18): по авторам, никакой миграции не было, они только переместились через Евфрат на Армянское нагорье. Этот тезис найдет – уже нашел – горячий отклик среди дилетантов, для кого народы великой древней хуррито-урартской цивилизации, хурриты и урарты, чьи гены хранят армяне, – не предки, и которым во что бы то ни стало нужно, чтобы население Армянского нагорья говорило по-армянски по возможности со времени палеолита: одни из парфянских имен собственных у Моисея Хоренского делают «чисто армянских» наместников в Урарту, другие заставляют «громадные массы» армян теснить «тонкий слой» хуррито-урартских захватчиков, не обращая внимания на то, что эти «громадные массы» ни в каких источниках не засвидетельствованы и что армянский народ образовался из слияния массы автохтонов – хурритов, лувийцев и урартов с немногочисленными носителями протоармянского диалекта. Однако столь понравившийся дилетантам тезис авторов об автохтонности протоармянского языка ничем – буквально ничем – не подкреплен».

   Дьяконов И.М. К праистории армянского языка (о фактах, свидетельствах и логике) [5]

[с. 149] «Если это вопрос о том, являются ли армяне прямыми биологическими потомками населения, обитавшего на Армянском нагорье со времен позднего неолита – раннего бронзового века, то на него можно ответить только однозначно: да, конечно, являются. Если предмет дискуссии – это вопрос о том, являются ли армяне носителями и продолжателями культурных традиций тех великих цивилизаций, которые создавались здесь со времени средней и поздней бронзы до конца эпохи древности, то и тут дискутировать нечего: этот вопрос безусловно решается положительно. <…>

Прямолинейное отождествление языкового, биологического и культурного этногенеза является крупнейшей методологической ошибкой, что было установлено еще в конце прошлого века.

[с. 153] Характерна близость армянской фонетики к урартской. …как обычно бывает, когда народ после длительного периода двуязычия [обратим на это внимание. – В.Ф.] принимает новый язык, этот народ (в данном случае урарты, хурриты, лувийцы, воспринявшие протоармянский язык) сохраняет свою фонетику. Иначе говоря, армяне – это прежде всего потомки урартов, принявших индоевропейский язык, но сохранившие собственное произношение (артикуляционную базу или, говоря бытовым языком, «акцент»)...

[с. 154] Против глубокой древности армянско-кавказских контактов (а при этом мы должны прежде всего думать о контактах с носителями хуррито-урартских диалектов…)… говорит один очень простой и очевидный факт: все хуррито-урартские и лувийские заимствования, как и все соответствующие топонимы, воспринятые армянским языком, не претерпели тех фонетических изменений, которым в армянском подверглись слова коренного индоевропейского фонда. Это значит, что контакты (прото) армянского с лувийским, хурритским и урартским начались только тогда, когда все «армянские передвижения» уже закончились.

[с. 165] Напротив, термины для животных и растений, специфичных для Армянского нагорья, для понятий, связанных с местным типом сельского хозяйства, а также характерных для горного оседлого быта периода перехода от доклассового к классовому обществу, во внушительном количестве случаев заимствованы армянским из местных языков, преимущественно из хуррито-урартского.

[с. 166] Если бы армяноязычное население было на Армянском нагорье древнее хуррито-урартского и лувийского, то в армянском не было бы подобных субстратных слов, проникших из хуррито-урартского и лувийского, – наоборот, в хуррито-урартском наблюдались бы такие субстратные заимствования из армянского. На самом же деле, напротив, в армянском явственно выявляется хуррито-урартский и хетто-лувийский субстрат, но в хурритском и лувийском нет заимствований из армянского субстрата. <…>

Из всего этого можно сделать только один вывод, а именно, что первоначальные носители предка армянского языка пришли на Армянское нагорье в качестве подвижных скотоводов с подсобным земледелием, не знавших классового общества, а с природой Нагорья и с социальными условиями раннеклассового общества они знакомились у автохтонов, тогда еще не перешедших на армянский язык. <…>

Итак, никакие «факты и свидетельства» не указывают ни на существование на Армянском нагорье индоевропейской общности, ни на ее распад именно здесь, ни на существование армяноязычных племен на Армянском нагорье с IV по конец II тысячелетия до н.э. Эти «племенные союзы и государственные образования», которые по Р. Ишханяну «являлись отчасти или полностью армянскими», – не более как призраки, которые никаких исторических следов по себе не оставили.

[с. 167] Прежде всего мне хотелось бы еще раз повторить, что я не считаю армян потомками фригийцев. Речь идет только о сравнительно близком родстве их языков и о том случайном обстоятельстве, что их восточные соседи обозначали фригийцев тем же термином, что и протоармян.

[с. 168] Сходство звучаний подавно не играет роли: раскрыв алфавитный указатель к любому географическому атласу, мы найдем десятки топонимов на «Арм-», «Орм-», «Урм-», «Арам- », «Юром-», «Урум-», и они в 99,9% случаев не имеют к Армении никакого отношения; кроме того, как уже сказано, сами армяне себя «армянами» никогда не называли. <…>

3. До хетто-лувийцев (например, с IV тыс. до н.э., как думает Р. Ишханян, или с XXV в., как думает В.Н. Хачатрян) носители армянского языка на Армянское нагорье попасть не могли, поскольку ономастика, топонимика и этнонимика II тысячелетия до н.э., как мы видели, не свидетельствует о наличии на Нагорье в предшествующий период армяноязычного населения; факты, приведенные выше на с. 165-166, определенно говорят против такого предположения. Следовательно, армянский язык мог попасть на Нагорье лишь после хетто-лувийцев и даже после падения Хеттской державы.

[с. 169] Из того обстоятельства, что в древнеармянском много хуррито-урартской субстратной лексики, а в хурритском армянской лексики нет, и в урартском она не выявлена, следует, что племена–носители предка армянского языка вышли на Нагорье, когда оно все еще было занято хурритоязычным и урартоязычным населением. Конец XIII в. до н.э., это последний период существования Хеттской державы и время, когда, по хеттским и ассирийским данным, в верхнеевфратской долине и к северу от верховьев р Тигра безусловно существовали лувийские и особенно хурритские государственные образования, – должен считаться нижним рубежом, ранее которого армянский язык на Нагорье появиться не мог.

[с. 172] …по нашему предположению урарты называли протоармян [172] Hate, а переняв их язык, сделали этот термин своим самоназванием: грузины называли тот же этнос Sоmехi (по области Сухму, или Сохму, самой северной из занятых протоармянами областей, граничившей с грузинскими племенами саспиров): арамеи называли их Аrmenae (по области Арме, где протоармяноязычные племена соприкасались с арамеями, отсюда и др. – иранск. Аrmina); греки называли их сначала «мелиттенянами», по их политическому центру Мелиду, или Мелитте (ныне Малатья), пока не переняли персо-арамейский термин Аrmenioi: также вавилоняне еще в V в. до н.э. называли западную Армению Меlid. [173] <…>

[с. 173] Совершенно справедливо, что армянский принадлежит, вместе с греческим и индоиранским, к одной группе индоевропейских языков, которые я называю «восточной», О.С. Широков – «южной», а В.В. Иванов и Т.В. Гамкрелидзе – «греко-арийской», или «греко-армяно-арийской». При этом армянский ближе к греческому и несколько дальше от индоиранского. Однако к той же «восточной» группе принадлежат малоисследованные языки, почти игнорируемые Ивановым и Гамкрелидзе и в сущности вовсе игнорируемые Широковым; эти языки – пеласгский, фригийский и фракийский».

   Касьян А.С. Лингвистическая филогения с человеческим лицом: быстрое разделение индоевропейских языков в раннем бронзовом веке [iling-ran.ru / 01.08.2019]

«Наше итоговое дерево не содержит никаких несуразиц с точки зрения классической индоевропеистики, как в плане топологии дерева, так и в плане датировок, например, первое разделение на анатолийскую и не-анатолийскую ветви мы помещаем в промежуток 4139–3450 до н.э. (средняя дата 3686 до н.э.) – точно так же и современные индоевропеисты предполагают, что распад произошел в первой половине 4;го тысячелетия до н.э. <…>

Наша главная находка – это одномоментное разделение узкоиндоевропейского узла на четыре ветви в промежутке 3400–2200 до н.э.: (1) греко-армянскую, (2) албанскую, (3) итало-германо-кельтскую, (4) балто-славяно-индо-иранскую. Такой быстрый распад очень хорошо согласуется с тем фактом, что за последние 150 лет (первое дерево и.;е. языков было опубликовано Шлейхером в 1861 г.) индоевропеисты пришли более-менее к консенсусу о первых аутлайерах (анатолийский, тохарский) и о молодых кладах вроде балто-славянской или индо-иранской».

   БРЭ

«Фригийский язык… <…>
В генетич. отношении ближе всего стоит к греческому языку…»

   Под редакцией И.М. Дьяконова, В.Д. Нероновой, И.С. Свенцицкой. История древнего мира. Расцвет древних обществ [6]

   Лекция 3: Урарту, Фригия, Лидия [Дьяконов И.М.]
   Малая Азия и смежные области после гибели Хеттского царства
[с. 45] «Разрушителями Хеттской державы явились «народы моря» – этнические группы, вероятно, по большей части, как и сами хетты, индоевропейские по своим языкам, но принадлежавшие к другим ветвям этой языковой семьи. Они включали предположительно жителей бассейна Эгейского моря, а также балканские по происхождению племена, названные в ассирийских источниках «мушки», а в лувийских («хеттских иероглифических») – «муска»; мы знаем, что эти племена дошли в XII в. до н.э. до верхней долины Евфрата и здесь перешли к оседлости; эти «восточные» мушки предположительно отождествляются с первыми носителями протоармянского индоевропейского языка. <…>

Однако нет также данных, которые [45] заставляли бы думать о появлении носителей протоармянского языка на нагорье раньше чем в XII в. до н.э.; в частности, нередко предполагаемая генетическая связь между армянами и союзом племен Ацци-Хайаса, существовавшим с XV по XIV в. до н.э. в долинах рек Чорохи и верхний Евфрат, ничем не подтверждается. Распространенный с недавних пор взгляд на протоармян как на автохтонов нагорья, основанный на большом архаизме их индоевропейского диалекта, почти сравнимого по архаизму с языками хетто-лувийской группы, нужно признать неосновательным по ряду причин. Назовем только две: во-первых, из индоевропейских языков армянский ближе всего с греческим, фракийским, отчасти с фригийским и, далее, с индоиранскими, но весьма далек от хетто-лувийского. Он вполне мог соседствовать первоначально (до XII в. до н.э.) с носителями древнеанатолийских архаичных языков не с востока, а с запада, т.е. по ту сторону Босфора и Дарданелл, где он и контактировал с протогреческим, фригийским и т.п. Если же предположить, что протоармяне были автохтонами нагорья, то хетто-лувийцы должны были издавна быть их непосредственными соседями, а их языки – являть гораздо больше сходных черт, чего не наблюдается; есть только некоторая ограниченная группа слов, заимствованных в армянский из лувийского явно в позднейший период. Во-вторых, если бы протоармяне были автохтонами нагорья, а хуррито-урарты – позднейшими пришельцами, то наблюдались бы заимствования в хуррито-урартский из армянского терминов для местной флоры, горной и сельскохозяйственной техники, специфических для нагорья социальных условий. Этого также нет; наоборот, именно такие термины в армянском языке доказуемо заимствованы из хуррито-урартского, из чего следует, что носители протоармянского языка появились на нагорье значительно позже хуррито-урартов. <…>

Следует заметить, что термин мушки применялся не только к племенам, появившимся на верхнем Евфрате в XII в. до н.э.; тот же самый термин («западные» мушки) впоследствии применялся ассирийцами, урартами и древними евреями также к фригийцам – народу, тоже пришедшему с Балкан, но осевшему не в долине верхнего Евфрата, а в центре малоазийского плато. [46]

[с. 48] В результате Малая Азия I тысячелетия до н.э. оказалась разделенной на следующие этнические области: …самая восточная, которую мы условно называем «иероглифическими хеттами», или, точнее, «иероглифическими лувийцами» (по письменности, которой они пользовались), вероятно, соприкасалась в верхней долине Евфрата с первыми пришельцами с Балкан еще в XII в. до н.э. – «восточными» мушками, или протоармянами; наконец, на Армянском нагорье жилы хурриты (по окраинам) и родственные им урарты (в центре). <…>

   Возвышение Урарту
[с. 51] Между хурритами запада (таохами) и востока (матиенами, [51] у оз. Урмия) были расположены места обитания близкородственных им по языку племен урартов. [52]

   Урарту времени своего расцвета
[с. 59] …крепости были костяком Урартского государства. <…>

   Скифы, упадок Урарту и возвышение Лидии. Первое Армянское государство
[с. 66] В верхнеевфратской долине в это время, очевидно, начался процесс создания армянской народности. Этот уголок земли был издавна населен многими этническими группами, говорившими на совершенно различных языках: лувийском, хурритском, урартском, протоармянском, возможно, и на других. Теперь языком их общения стал протоармянский (переработанный в соответствии с языковыми навыками местного, более многочисленного населения, он стал в конце концов, через много столетий, древнеармянским – общим языком нагорья и центральной части Южного Закавказья, однако слова, относящиеся к их родной природе и быту, армяне сохранили из своих прежних языков).

[с. 67] «Дом Тогармы» (арм. Торгом), видимо, не погиб: но некоторым, хотя и не вполне достоверным, источникам последний продолжал существовать в виде формально зависимого от Мидии Армянского царства, включавшего значительные области на западе Армянского нагорья. Центром этого царства остался город Мелид, судя по тому, что в Греции до V в. до н.э. «армяне» назывались «мелитенянами», а вавилоняне еще в V в. до н.э. именовали западную и восточную часть Армянского нагорья «Мелидом и Урарту». Вероятно, и ряд бывших урартских областей отошел к Мелиду, т.е. к Западной (или собственно) Армении.

[с. 68] Восточная Армения (или собственно Урарту), как и Страна маннеев была поглощена Мидией, которая перенесла свои владения и за Аракс, где, по поздним преданиям, еще долго существовало среди прочего и мидийское население». <…>

   Лекция 21: Закавказье и сопредельные страны в период эллинизма. [Редакционная коллегия]
   Независимые государства IV–III вв. до н.э.
[с. 400] «Колхи… поставляли вспомогательные отряды, по-видимому, в распоряжение сатрапа Западной (или собственно) Армении (13-й сатрапии Ахеменидов, первоначально называвшейся Мелитеной; Северо-Восточная Армения, продолжавшая называться также Урарту, составляла 18-ю сатрапию и в то время, по всей вероятности, еще не вполне арменизировалась по языку; в ее состав входили наряду с армянами, урартами-алародиями и хурритами-матиенами также и восточные протогрузинские племена – саспиры).

[Геродот. «История». Книга III. «Талия»
«92. <…> Акбатаны, остальная Мидия, парикании и ортокорибантии платили 450 талантов. Это – десятый округ. Каспии же, павсики, пантимафы и дариты вместе платили 200 талантов. Это – одиннадцатый округ. <…>
94. <…> На матиенов, саспиров и алародиев была наложена подать в 200 талантов. Это – восемнадцатый округ».]

[с. 402] Ксенофонт в «Киропедии» повествует об армянском царстве VI в. до н.э., подчиненном Мидии (обязанном платить ей дань, помогать войсками, не строить укреплений и т.п.), но стремившемся к независимости. Царь Армении не назван по имени, упомянуты его сыновья – Тигран (товарищ Кира) и Сабарис… <…> В дальнейшем Кир опирается при свержении Мидийского и основании собственного царства также на армянские войска во главе с Тиграном.

Литературное сочинение Ксенофонта, по мнению исследователей, в разделах об Армении (в которой он побывал с 10 тыс. греков и описал в «Анабасисе») обретает историчность. Кроме того, эти его сведения в определенной степени переплетаются с сообщениями Моисея Хоренского о союзе Кира с армянским царем Тиграном, сыном царя Ерванда, направленном против Мидии: возможно, что эти данные опираются на историческую почву. То же царство названо в Библии «Домом Тогармы».

[с. 404] Атропат отделил себе лишь Северную Мидию, включая области вокруг оз. Урмия, к северу от Экбатаны и по обе стороны Аракса. Новосозданное царство называлось… по-гречески Атропатена. <…>

Дальнейшая история Атропатены вплоть до конца III в. до н.э. неясна. В 222–220 гг. мы застаем царя Атропатены Артабазана владетелем обширной территории не только к югу, но и к северу от Аракса… <…> По словам греческого историка Полибия, владения Артабазана простирались от Каспийского моря до верховьев [404] Риони (древнего Фасиса) и, таким образом, должны были включать Айрарат и Иверию; однако эти сведения Полибия не отличаются достоверностью; они отражают, видимо, лишь факт некоторого продвижения Артабазана в сторону Армении вдоль долины Аракса. Иверия же, напротив, переживала политический подъем и осуществляла натиск на Армению с севера. [405] <…>

   Армения, Атропатена, Иверия и Алвания во II–I вв. до н.э.
[с. 405] …до поражения Антиоха III в битве с римлянами при Магнесии (190 г. до н.э.). Политическая активность в Армении сразу усилилась. В 189 г. здесь, согласно упоминанию Страбона, создал собственное, сначала небольшое царство выдающийся государственный деятель Арташес I, ранее селевкидский стратег Армении. <…> Однако в своих надписях Арташес именует себя Ервандаканом, претендуя, таким образом, на родство с поверженной [405] династией. <…>

[с. 406] Царство Арташеса включало в первую очередь Араратскую равнину на среднем Араксе. На левом берегу этой реки Арташес построил свою первую столицу, названную в его честь Арташатом (Собственно Артахшасишатой, по-гречески Артаксатой.). Им было основано еще несколько городов, названных в честь отца Зарехаванами или Заришатами. <…>

Арташес I расширил свои владения в Армении за счет областей, подчиненных ранее Атропатеной, а также Иверией; кое-где он вышел и за пределы территории с армяноязычным населением.

[с. 407] В 95 г. до н.э. Тигран II Великий стал царем Армении. Тигран сумел присоединить к себе Софену и часть Восточного Закавказья – Утик.

[с. 409] В связи с походом Помпея [66 г. до н.э.] мы впервые узнаем о существовании в Восточном Закавказье особого Алванского царства. <…>

   Общество и культура Закавказья и сопредельных стран в IV–I вв. до н.э.
[с. 411] Во всяком случае, нельзя считать, что Армения совершенно сызнова должна была создавать цивилизацию после гибели Урарту и что только ко II – I вв. до н.э. в ней вновь начинает преобладать рабовладельческий господствующий класс. Хотя на нагорье уже начал складываться новый, армянский народ, но армянское общество было прямым продолжением хуррито-урартского, и даже термины для понятий «раб» и «рабыня» продолжали применяться хуррито-урартские.

[с. 412] Отставанию Алвании способствовала ее племенная раздробленность: население говорило на десятках наречий, взаимно мало или вовсе непонятных, хотя возможно, что в части страны один из местных языков был лингва франка.

В Атропатене, Армении и Иверии в рассматриваемые периоды выработались общенародные языки-койнэ: среднемидийский, армянский и картвельский».

   Под редакцией И.М. Дьяконова, В.Д. Нероновой, И.С. Свенцицкой. История древнего мира. Упадок древних обществ [7]

   Лекция 16. Закавказье и сопредельные страны между Ираном и Римом. Христианизация Закавказья [Редакционная коллегия]
   Армения
[с. 282] «Раздел Армении, однако, отнюдь не привел к распаду армянского народа, и это свидетельствует, что сложение армянского народа было уже давно свершившимся фактом. Но следует четко отличать древние и средневековые народы от современных наций: их в гораздо меньшей степени, чем нации, скрепляли воедино экономика и даже язык и гораздо больше – общинная или государственная принадлежность, а также идеология и культура. В условиях поздней древности и раннего средневековья огромную роль играла религия. В состав армянского народа вошли элементы протоармянские, хуррито-урартские, лувийские, арамейские (в городах) и некоторые окраинные протогрузинские; если армянский язык, вероятно, еще до начала новой эры был лингва франка, то уже к I в. н.э. он стал койнэ (как это видно из указания Страбона). И тем не менее еще важнее, чем язык, было сознание государственной, а в отсутствие государства – религиозной общности. <…>

   Атропатена и Алвания
[с. 284] Население Алвании в первые века новой эры было по-прежнему многоязычным.

[с. 285] Подобно тому как в Армении языком письменности много веков был не армянский, а арамейско-иранский или греческий, [285] а с введением христианства богослужение долгое время велось по-сирийски, так и в Алвании первое время языком письменности и богослужения мог, конечно, быть только армянский: вспомним, что в Алвании (как и много позже в родственном Дагестане) еще не было не только собственной системы письма, но даже и общего языка-койнэ, а христианство сюда было введено из Армении.

В этой связи необходимо остановиться на вопросе о распространении армянского языка в части Алвании8» [8. «Восточное Закавказье распадалось на множество отдельных областей с сильно различавшимися, хотя и родственными языками. Собственно Алванией первоначально называлась, по-видимому, средняя часть долины р. Куры к северу от нее. Позже к Алвании были присоединены и некоторые области Армении к югу от Куры – Утик, часть Пайтакарана и Арцаха (приблизительно соответствует совр. Нагорному Карабаху). Сейчас неизвестно, где именно в древности проходили языковые границы, поскольку эта проблема, очевидно, не занимала древних жителей Закавказья. Для них важнее была общинная, государственная, а к концу древности религиозная принадлежность. Поэтому в районах, расположенных на стыках ареалов различных языков Закавказья, в средние века и языковые границы часто начинали совпадать с конфессиональными».]. [286]

   Сафронов В.А. Индоевропейские прародины [Горький, 1989, стр. 24, 26]

«Авторы [Гамкрелидзе и Иванов] не объясняют, почему нет следов архаичной и.е. гидронимии на территории самого Армянского нагорья, где они располагают прародину индоевропейцев, на что в ходе дискуссии о локализации и.е. эйкумены обратили внимание Дьяконов (1982) и Трубачев (1984). Следует добавить к этому отсутствие архаичных и.е. гидронимов и топонимов на территории Восточной Анатолии, хотя именно здесь они должны были быть в большей концентрации, если бы движение носителей анатолийской общности происходило бы с востока. <…>

Отсутствие и.е. гидронимии в указанном ареале [Армянское нагорье] может свидетельствовать лишь против локализации в нем индоевропейской прародины.

Экологические данные, приведенные в разбираемой работе, еще больше противоречат такой локализации. На территории Армянского нагорья нет почти половины животных, деревьев и растении, указанных в списке, флоры и фауны, приведенных Гамкрелидзе и Ивановым, реконструируемых в общеиндоевропейский (осина, граб, тисс, липа, вереск, бобр, рысь, тетерев, лосось, слон, обезьяна, краб)».

   Клейн Л.С. Древние миграции и происхождение индоевропейских народов [Санкт-Петербург, 2007]

Глава VI. Миграции фригийцев и происхождение армян
1.Происхождение армян. <…>
«Ныне отдельные выступления сторонников автохтонности армян в Закавказье, конечно, возможны (автохтонность всё еще имеет хождение среди популистских политиков, всё еще звучит ультра-патриотически), но концепция Дьяконова завоевала общенаучное признание, и даже на Кавказе в основном уточняются ее детали – расположение основных племенных групп – западные мушки (фригийцы и мисы), восточные мушки (армяне), даты их миграций и т.п. (Косян 2002; Хазарадзе 2002). Но при всех уточнениях остается неясным, где жили протоармяне до проникновения в Закавказье – до XII в. до н.э. Ясно лишь, что они пришли в Малую Азию вместе с фригийцами откуда-то с Балканского полуострова. Дальнейшее проникновение вглубь веков приходится осуществлять, держась за фригийцев».

   А.С. Касьян о происхождении армян [kassian.livejournal.com / 26 августа 2012]

«С армянами опять же никаких проблем, т.к. самое раннее, что мы можем подозревать для армян в восточной Анатолии – это 1 тыс. н.э. [до н.э.] (в армянском есть заимствования из урартского или близкого языка, но еще во 2-м тыс. до н.э. никаких следов армян мы не обнаруживаем, хотя регион хорошо документирован хеттскими, ассиро-вавилонскими и хурритскими памятниками). Т.к. мы знаем, что в XIII–XII вв. до н.э. была мощная разноплеменная миграция с Балкан в Анатолию и далее в Сирию и Месопотамию ("народы моря"), то армян можно или включать в народы моря, или считать, что это следующая волна миграции через несколько веков».

   Касьян А.С. Некоторые соображения о лексических схождениях между хурритским и северокавказскими языками [8]

«Доклад посвящен хуррито-урартской (ХУ) группе языков, точнее говоря, хурритскому языку, т.к. собственно урартский язык (известный в более скудных и однообразных фиксациях) мало что дает для лексикографии.

Хурритский язык известен по клинописным источникам примерно с XXIII по XIII вв. до н.э. (Salvini 1998, Wegner 2007: 21 ff.). Для дописьменного периода хурритский (хуррито-урартский) этнос можно ассоциировать с куро-аракской археологической культурой (Kassian 2010a: 423 ff.). Урартский язык известен из клинописных памятников 1-го тыс. до н.э. (см. сводные корпусы урартских текстов в Арутюнян 2001 и Salvini 2008). <…>

Т.к. имеются основания считать, что в 4–2 тыс. до н.э. хуррито-урартские и северокавказские языки сосуществовали в одном ареале (Кавказ и Восточная Анатолия, см. подробнее в Kassian 2010a: 416 ff. с лит.), было бы естественным предположить о контактах указанных этносов и попытаться обнаружить лингвистические следы таковых интерференций.
Подобное исследование – дело будущего, однако даже анализ базисной лексики хурритского языка позволяет сделать некоторые любопытные предположения.

Если брать не реконструкцию северокавказского языка как такового, а словарные реконструкции праязыков, представляющих собой отдельные группы внутри северокавказской семьи, то в хурритском 100-словнике обнаруживаются несколько основ, обладающих определенным фонетическим сходством с соответствующими элементами 100-словного списка нахского праязыка. <…>

Таким образом, хурритский язык существовал синхронно пранахскому языку в течение всего периода своей фиксации.
Важный факт состоит в том, что данные нахские корни не только не представляют собой этимоны соответствующих элементов сводешевского списка для северокавказского праязыка, но и вообще не имеют убедительной северокавказской этимологии.

Хуррито-нахские схождения таковы. <…>
3)Три указанные изоглоссы являются заимствованиями в пранахский из хурритского или его ближайшего лингвистического родственника.

Последний сценарий наиболее вероятен, хотя, принимая его, мы должны предположить очень сильное культурное и языковое влияние хурритов (или хуррито-урартцев) на пранахов. Впрочем, последнему предположению пока нет никаких прямых противоречий. <…>

Примечания <…>
2.Отметим, что в начале 2000-х и сам С.А. Старостин в беседе с коллегами признавал спорность восточнокавказской атрибуции ХУ группы».

   БРЭ

Хуррито-урартские языки… <…>
«Гипотеза И.М. Дьяконова и С.А. Старостина о родстве Х.-у. я. с северокавказскими языками была в языкознании пересмотрена. По мнению Старостина и А.С. Касьяна (Россия), Х.-у. я. и северокавказские языки – это две родственные, но независимые семьи, образующие отд. ветвь в составе гипотетич. сино-кавк. макросемьи».

   Ответ А.С. Касьяна на форуме [forum.molgen.org / 24 Ноябрь 2012]

«Ситуация с хаттами и ХУ более определенная. Востоковедный мейнстрим считает эти языки изолятами. Связано это, во-первых, с тем, что этимологические работы И.М. Дьяконова или Вяч.Вс. Иванова содержали большое число неверных прочтений и толкований. А во-вторых, с общей агностической позицией по отношению к реконструкциям языковых семей за пределами и.-е. и семитской семей.

Видимо, единственным, кто в последние годы серьезно занимался хаттской и ХУ этимологизацией, был я. Мои выводы отрицательны: никакой специфической связи между хаттским, ХУ и северокавказским нет. <…>
После нашей полемики Бомхард написал мне, что он отказался от хурритско-индоевропейской идеи (а дилетант Фурне, кажется, не отказался)».

   Конференция памяти Н.Я. Мерперта «Локализация прародины индоевропейцев: новые данные» [12.09.2012]

   Препубликация статьи Евгении Коровиной (РГГУ)
«11 и 12 сентября в Институте Археологии и Российском Государственном Гуманитарном Университете состоялась конференция, посвященная памяти Н.Я. Мерперта (1922–2012) <…>

О.А. Мудрак посвятил свой доклад проблеме северокавказской лексики в армянском (Mudrak O. “North-Caucasian Element in Armenian”). Автор сначала рассмотрел проблему раннего звучания букв армянского алфавита, исходя из соотношения западного и восточного армянских диалектов. Затем был приведен значительный перечень слов, которые, по мнению автора, представляют собой заимствования в армянский из отдельных ветвей северокавказских языков, причем иногда даже представляется возможным установить правила пересчета звуков в заимствующем языке по сравнению с языком-источником. К сожалению, О.А. Мудрак никак не учел данные хуррито-урартских языков (которые, по традиционному мнению, и являлись основными лексическими донорами армянского в ту эпоху)» [Обратим внимание на данное замечание Е. Коровиной и при ознакомлении с нижеследующей статьей О.А. Мудрака. – В.Ф.].

   О.А. Мудрак Армянский и восточнокавказские языки [9]

«Историческая фонетика армянского языка, несмотря на свои достижения, заслуживает пересмотра некоторых постулатов, в частности признания за восточной нормой особой архаичности и экстраполяции этой нормы на время создания армянского письма. <…>

В армянском языке наблюдается немалое количество заимствований из восточнокавказских языков. Во многих случаях удается проследить фонетический источник заимствования по подгруппам. <…>

Выявляется очень большое количество схождений с нахскими языками (ПНах.). По количеству они превышают все остальные восточнокавказские заимствования вместе взятые. Удается проследить систему отражения нахских согласных в армянском языке. Ниже даются выявленные соответствия шумных согласных между нахским и армянским при новой интерпретации армянской фонетики. <…>

В целом при анализе армянского отражения шумных обнаруживаются значительные параллели с бацбийской рефлексацией. Это указывает или на более обширный ареал исторических предков бацбийцев или близкородственных им нахских племен, но, с другой стороны, это можно интерпретировать как более широкий ареал закавказской изоглоссы перехода интервокальных звонких смычных в глоттализованные. Вопрос требует дальнейших исследований, в том числе и уточнения направления некоторых заимствований. <…>

Всего обнаруживается около 480 (при исключении сомнительных случаев – 420) слов, которые можно трактовать как попавшие из ПНах. источника. Любопытно проследить представленность лексем по семантическим полям (следует учесть, что некоторые слова могут входить в несколько полей): абстрактные – 21 слово, вода – 17 слов, глаголы – 63 слова, животные – 7 слов, домашние животные – 17 слов, инструменты, приспособления – 77 слов, камни – 10 слов, ландшафт – 29 слов, металлы – 8 слов, насекомые, черви – 5 слов, небо – 10 слов, общество – 93 слова, огонь – 12 слов, одежда – 31 слово, пища – 28 слов, прилагательные – 53 слова, птицы – 10 слов, домашние птицы – 1 слово, растения – 64 слова, культурные растения – 16 слов, рыбы – [0], словесность – 16 слов, служебные слова – 2 слова, строительство, здания – 29 слов, тело (человека, животных) – 59 слов».

   Даже не будучи лингвистом, попробую показать на одном ярком примере несостоятельность построений некоторых современных армянских специалистов. Для начала приведу одно схождение из рассмотренной работы О.А. Мудрака:
«ПНах.192 *arzev/j -ne ‘орел; eagle’ ; арм. arcui ‘орел; eagle’» [с. 231].
Со временем расхождения стали заметнее: по-чеченски «орел» ~ звучит как «арзу», а по-ингушски ~ «арзи».

А теперь обратимся к армянским специалистам. Так, армянский и американский (Лос-Анжелес) лингвист, а по совместительству и голландский (Лейден) философ, Грач Мартиросян, утверждает, что армянский язык господствовал на Армянском нагорье уже в доурартское время. Помимо прочего, он говорит, как и Армен Петросян [2010], об урартских заимствованиях из армянского (а не наоборот?!) и приводит ряд примеров, в том числе следующий:
«Urart. arsi i- from Arm. arcui ‘eagle’ <*h2r gipi -, cf. Skt. r ipy - ‘epithet of an eagle’, m. ‘eagle’, etc.» [Hrach Martirosyan, 2014, 1.8, 8]. Весьма примечательно, что Мартиросян вслед за Гамкрелидзе и Ивановым (1984, с. 539) также ссылается в данном «соответствии» (лишь) на «эпитет».

А вот что об этом сказал И.М. Дьяконов: «22) <…> Слово ;;;;;; «орел», вероятно, попало в древнеармянский через посредство урартского» [1, «Хурриты, урарты и лувийцы за пределами древнеармянского этнического ареала. Грузины»]. Далее обратимся к работе Дьяконова и Старостина.

Дьяконов И.М., Старостин С.А. Хуррито-урартские и восточно-кавказские языки [Древний Восток: Этнокультурные связи. - М., 1988]
2. Этимологизированная хуррито-урартская лексика

«Мы расположили здесь материал в соответствии с фонетическими соответствиями между ХУ и ВК (см. ниже полную таблицу соответствий21). <…>
[с. 184] 105. ХУ *arc’ib/w-: урарт. Arc’ib/ve (имя лошади, предположительно «Орел»; ср. арм. arcui, диал. arciw, груз. arc’iv- / <арм. или У «орел») <ПВК…».

Но если верить армянским специалистам, что в армянский язык «орел» залетел из общеиндоевропейского, то получится, что грузины заимствовали своего «орла» из армянского. Не знаю, как им это понравится, но главное – почему и каким образом?! По-моему, и ежу должно быть понятно, что в армянском «орел» из х.-у./урартского субстрата. А т.к. грузинские/картвельские племена саспиров/саспейров проживали на севере Урарту и вместе с матиенами/хурритами и алародиями/урартами были причислены, по Геродоту, к 18 сатрапии Ахеменидской державы, то скорее всего их «орла» можно рассматривать в качестве урартского адстрата. (Вместе с тем, в отличие от грузинского [~ «арциви»], по-лазски [отдельная группа картвельской языковой семьи] «орел», если верить инету, ~ звучит как «заганози», а по-свански [особая ветвь картвельской семьи] это слово ~ звучит как «уерб». То есть ничего общего с грузинским. А т.к. сваны жили высоко в горах Западной Грузии в стороне от «языковых дорог» и их язык ближе к праязыку, то, вероятно, и сванский «орел» все-таки ближе к пракартвельскому.)
Ну, а что касается названных специалистов, то с ними все ясно.

   Продолжим. Далее будем говорить только о южнокавказской автохтонности х.-у. Помимо прочих, для доказательства будут использованы данные из следующих источников: Мезолит СССР // Археология СССР [10]; Энеолит СССР // Археология СССР [11]; Ранняя и средняя бронза Кавказа // Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии // Археология [12]. Аргументы, включая, разумеется, и собственное видение решения поставленной задачи, по большей части будут приводиться тезисно.

   Привязка: куро-аракская археологическая культура эпохи ранней бронзы, по И.М. Дьяконову и др. серьезным историкам и археологам, отчасти включая даже самих лингвистов Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Иванова (первым назвали «хурритский этнический элемент» [ВДИ 1980, № 3, с. 26]), была в основном х.-у. На северо-востоке ее ареала жили пронахско-дагестанцы.

В Южном Закавказье на поселениях тогда продолжали абсолютно доминировать круглые в плане дома, сложенные из сырцового кирпича (в горных районах – из камня), нередко с прямоугольными хозяйственными пристройками [12, с. 32]. В эпоху средней бронзы круглоплановая архитектура постепенно отмерла, однако присущие ей купола жилых домов со временем трансформировались в ступенчато-пирамидальные деревянные перекрытия глхатунов (со световыми отверстиями [ердиками]), дарбази и карадамов.

   Привязка к берущим начало в позднем («керамическом») неолите круглопланово-купольным домам из сырцового кирпича [см. немного ниже] объясняется их оригинальностью и неудобством сооружения куполов из кирпича. Здесь потребуется пояснение.

Связь шулаверского поселения Имирисгора с Северной Месопотамией (хассунскими поселениями) проявляется в его планировке [11, с. 105]. Показательно, «что в памятниках хассунской и халафской культур, как и в предшествующих им комплексах Месопотамии (Телль Сотто, Умм-Дабагия и др.), представлены многие костяные орудия, которые имеются в [«квемо-шулаверских»] памятниках Закавказья» [11, с. 111]. Об инфильтрации (общех.-у.) в Северную Месопотамию (что способствовало, очевидно, формированию халафской культуры) некоей шулаверской группы/групп говорит наличие на халафских поселениях, наряду с прямоугольными (старый стиль, как и в предшествующей хассунской культуре [Дж. Мелларт, 1982]), круглых в плане домов, а точнее, круглоплановых домов с примыкающими прямоугольными пристройками (длинными, «возможно, с двускатной крышей», по Мелларту). О прямых контактах говорит и «безусловная типологическая связь… между определенной частью [антропоморфных женских] статуэток из памятников халафской культуры Северной Месопотамии (Антонова Е.В., 1977…) и… фигурками из Храмис Дидигора» [11, с. 115].

   В позднем («керамическом») неолите – раннем энеолите в Центральном Закавказье бытовала древнейшая на Кавказе раннеземледельческая шулавери-шомутепинская культура, «основным типом… архитектуры» которой являлись круглопланово-купольные или овальные жилые дома, круглые в плане жилые и хозяйственные постройки, а при строительстве использовали сырцовые кирпичи [11, стр. 105-106].

На территории соответствующей части Центрального Закавказья, судя по «наличию» именно «на ряде» шулавери-шомутепинских «поселений [особенно шомутепинской группы] округлых в плане жилищ-полуземлянок», которые «сохранились как пережиток древней формы местного домостроительства» [11, с. 107], и возникли, надо полагать, несколько ранее (во время «докерамического» неолита) самые первые – и еще не открытые – оседлые поселения общех.-у. (При этом обнадеживает датировка поселения Шомутепе – середина 6 тыс.) Получается, что жилая архитектура этих поселений напоминала шулавери-шомутепинскую, а жилища представляли собой округлые в плане полуземлянки, скорее всего с шатерным верхом купольной или усеченно-конической формы из-за световых/дымовых отверстий.

   В области Триалетского нагорья расположена группа мезолитических памятников (пещеры и навесы) «своеобразной» т. н. «триалетской» [10, стр. 98-99] культуры (отличающейся от «имеретинской»).

Носители мезолитических триалетских памятников Зуртакети и Эдзани охотились на «степных и лесных» животных, причем последние «обитали в лесах, поймах рек, берущих начало на плато» [10, с. 95].

Вполне возможно, что приблизительно в этот период (средний–поздний мезолит) уже можно говорить о носителях прах.-у. языка (судя по мезолитическим – преимущественно пещерным – [родственным] памятникам) как об автохтонах горной и предгорной зоны Центрального Закавказья.

Памятник («навес» [пещера]) Дамджели [отроги Малого Кавказа у границы Азербайджана с Арменией и Грузией]. «Низкие вкладышевые орудия из Дамджели могут найти некоторые аналогии и в мезолитических памятниках Грузии» [10, c. 99] [триалетской культуры].

   Ф.Э. Гулиев. Процессы неолитизации в бассейне Средней Куры [13]

Ранний неолит
[с. 150] «В пещере Дамджылы, расположенной на западе Азербайджана и являющейся мезолитическим памятником конца VII тыс. до н.э., мезолитическая культура обрамлена неолитическими слоями начала VI тыс. до н.э. Это, прежде всего, позволяет утверждать, что в памятнике произошел переход от мезолита к неолиту. <…> По-видимому, существовали преемственность и замещение между социально-экономическими системами местного мезолита и неолитическим периодом, отмеченным в значительной степени внешними влияниями. <…> Новые данные из пещеры Дамджылы отражают сложный характер культурных связей между периодами мезолита и неолита. Хотя производство продуктов питания, в свою очередь, было воспринято здесь из так называемого «Плодородного полумесяца», считается, что в формировании неолитической культуры региона [151] приняли участия как внешние, так и местное общества [Nishiaki et al., 2019. P. 100-140]. Принимая это во внимание, можно сделать вывод, что начало археологических комплексов Шомутепе и Шулавери (памятники Центрального Южного Кавказа или бассейна Средней Куры), раннее развитие земледельческих и скотоводческих племен на Южном Кавказе указывают на завершающую стадию процессов неолитизации.

[152] Культура Шомутепе-Шулавери керамического неолита (памятники Центрального Южного Кавказа или бассейна Средней Куры)
Памятники этой культуры расположены вдоль долины Средней Куры, в основном в Азербайджане и на юго-востоке Грузии. Архитектурные остатки представляют собой круглые конструкции диаметром 3–6 м. Здания соединены между собой изогнутыми стенами из сырцового кирпича и образуют круговой комплекс, выходящий во двор. <…>

Что касается ареала распространения этой культуры, установленного на основании археологических раскопок в долине Средней Куры, то ее следы обнаруживаются в основном в долине Аракс в южной части Малого Кавказа, а не в долине Куры (рис. 1). <…>

Выводы и обсуждение
[162] Можно проследить признаки сходства материалов из Гаджиеламханлы материалам из памятников в Араксской долине [Nishiaki et al., 2015. P. 279-290].

[163] Довольно незначительное использование глиняной посуды первыми земледельческими и скотоводческими племенами бассейна Средней Куры, а также частое покидание сельской местности и возвращение их через некоторое время указывают на то, что они усвоили традиции не у развитых племен керамического неолита, перекочевавших в регион, а у местных докерамических племен».

   В период бытования энеолитической южнозакавказской («нахичеванско-мильско-муганской» [11, с. 115]) культуры («группы памятников»), наряду с круглоплановыми, возводили и прямоугольные (+ переходных форм в Карабахской степи) постройки; очевидно, это результат обратного влияния халафской культуры. Надо отметить, что в этот период х.-у. ареал охватывал Центральное и Южное Закавказье и отчасти Приурмийскую область.

   «Архитектура нижних горизонтов (3–5) [муганского поселения] Аликемектепеси, как видим, довольно близка по форме и технике постройкам Нахичеванского Кюльтепе I и поселений Центрального Закавказья. Наиболее сопоставимы с ней, пожалуй, кирпичные постройки круглой, полукруглой и четырехугольной [неправильной четырехугольной формы (с. 141. «Таблица XXIX. Реконструкция раскопанных участков поселений Шомутепе (1) и Иланлытепе (2) по Д.Н. Ахундову»)] форм со следами окраски полов и стен, открытые на поселении Иланлытепе в Карабахской степи (Нариманов Я. Г., 1969, с. 396). <…> На Аликемектепеси в отличие от всех остальных энеолитических памятников Южного Кавказа наблюдается заметное изменение форм домостроительства на протяжении жизни поселения [что связано, по всей вероятности, с этнической сменой населения. – В.Ф.]. Возможно, открытые в горизонте 2 овальные постройки являются промежуточной формой между ранними круглыми и поздними прямоугольными жилыми сооружениями» [11, с. 118].

   Между памятниками центральнозакавказской (шулавери-шомутепинской) и южнозакавказской групп «и на Араратской равнине, и в Карабахской степи, и в других районах Южного Кавказа имеются поселения, которые, вероятно, занимают промежуточное положение и являются связывающими звеньями»… [11, с. 124]

   Е.А. Черленок. Археология Кавказа (мезолит, неолит, энеолит) [14]

«Территория распространения. Ранненеолитические поселения расположены на высокогорных участках Центрального и Западного Кавказа, на черноморском побережье Юго-Западного Кавказа и в Армении. <…> В последнее время обнаружен новый интересный памятник в Армении – пещера Кмло 2 [каньон реки Касах, юго-восточные склоны Арагаца. – В.Ф.]. <…>

Новые традиции во вторичной обработке камня зафиксированы прежде всего в горных районах. <…> Такая технология ретуширования распространена очень широко (Осетия, Сванетия, оз. Паравани, Кмло 2 в Армении). [Кмло 2 (см. чуть выше) функционировала и в мезолите. Поэтому вполне вероятны прямые контакты с носителями мезолитической триалетской культуры, что косвенно подтверждает Б. Гаспарян (2015). – В.Ф.] <…>

Территория распространения. Неолитические памятники занимают долины Куры и Аракса и делятся на 2 основные территориальные группы: северо-западную и восточную или шулавери-шомутепинскую и нахичеванско-мильско-муганскую (Мунчаев, 1982). В настоящее время в связи с новыми открытиями в Армении, видимо, можно говорить и об еще одной группе – юго-западной (Араташен [на берегу реки Касах, но ниже по течению относительно расположения Кмло 2, в Араратской долине – В.Ф.] и Акнашен). Памятники восточной группы занимают территорию современного Азербайджана по обе стороны Малого Кавказа и тяготеют к современной зоне засушливых степей. На западе южная и северная группы разделены Малым Кавказом. Северная занимает среднее течение Куры и ее притоков (прежде всего Храми) (Восточная Грузия и Северо-Западный Азербайджан), южная – бассейн крупнейшего притока Куры – Аракса (в пределах Армении). Материалы этих групп обладают очевидным сходством, но и не менее очевидными различиями, поэтому в настоящее время неясно, могут ли они быть объединены в одну культуру на правах локальных вариантов или составят самостоятельные культурные образования в рамках южнокавказского неолита.

Климат в период неолита отличался от современного. Это время «атлантика» (приблизительно 7000–4000 до н.э.) – самого теплого и влажного периода голоцена. Сравнительно более влажные условия документируются в первую очередь наличием земледельческих памятников в сухой сейчас мильско-муганской степи. Западная зона, видимо, была более облесненной, чем сейчас (см., например Der Beginn… 2012. P. 28-29; Badalyan et al., 2010. P. 204). <…>

В восточной зоне существуют как поселения с прямоугольной архитектурой (Овчулар-Тепеси), так и смешанной (Аликемек-Тепеси), и только округлой (Сиони) архитектурой. <…>
[При этом] Памятники типа Сиони… <…> …предшествуют эпохе бронзы».

   [http://генофонд.рф›?page_id=9775 (Л.С. Клейн)]

«Само поселение Сиони характеризуется сочетанием керамики энеолитической, близкой к шомутепинской, с ранней керамикой куро-аракской культуры».

   [1., «Куро-аракская археологическая культура»]

«…следовательно, центром ее [куро-араксской культуры] распространения нужно, видимо, считать именно Закавказье.
Как видим, ареал куро-араксской культуры близко соответствует ареалу хуррито-урартской языковой группы, как он выявляется по историко-лингвистическим данным».

   Гернот Вильхельм. Древний народ хурриты. Очерки истории и культуры [М.: «Наука», 1992]

«Во всяком случае, основу культуры третьего тысячелетия в Закавказье, на юго-востоке которого мы ищем места обитания хурритов до их проникновения в Плодородный полумесяц, составляли уже земледелие и скотоводство [Burney, Lang, 1975, с. 89 и cл.]».

   «Большинство исследователей полагает, что куро-аракская культура возникла в Закавказье» [12, с.15]. <…>

Между памятниками закавказской «культуры эпохи энеолита» и куро-аракской культуры (при отсутствии «генетической преемственности» между «керамическими комплексами») «определенная связь по ряду признаков» следующая: «одинаковая форма жилой архитектуры в виде круглоплановых построек», «единство типа поселений», «присутствие в тех и других комплексах металлических изделий из одинакового сплава – мышьяковой бронзы», «близость между отдельными категориями каменных и костяных орудий и даже некоторых форм посуды» [там же]. <…>

«Нет также убедительных данных, позволяющих искать истоки куро-аракской культуры вне пределов Закавказья, прежде всего, на территориях Восточной Анатолии и Северо-Западного Ирана. Достаточно отметить, что памятники этих областей, относящиеся к энеолиту, содержат расписную керамику, резко отличную от черно- и краснолощеной посуды куро-аракской культуры» [там же]. <…>

«Представляется более близким к истине предположение о том, что родиной куро-аракской культуры является все-таки Закавказье. В куро-аракском двуречье она, по-видимому, стала складываться и развиваться, а уже оттуда распространилась на смежные территории. Здесь, в Центральном Закавказье выявлены отдельные комплексы [«памятники типа Сиони»], которые ряд авторов рассматривает как раннюю группу памятников» куро-аракской культуры. Они содержат керамику, «имеющую определенное сходство с керамикой куро-аракской культуры» [там же]. <…>

   «Из общей группы курганов Закавказья эпохи ранней бронзы заметно выпадает большой курган в Мильской степи. Он отличается не только крупными размерами каменно-земляной насыпи и могильного сооружения, но и характером содержавшейся в погребении керамики (Иессен А.А., 1965в, с. 153-194), что не позволяет рассматривать его как памятник куро-аракской культуры (Мунчаев Р.М., 1975, с. 171)» [12, с. 34].

   «В целом ТК бесспорно тяготеет к предшествующей куро-аракской культуре, что особенно проявляется в керамике (технология чернолощеной посуды на розовой «подкладке», детали форм сосудов, декоративные элементы). Однако наличие традиционных черт основных элементов ТК не исключает инфильтрации в Закавказье отдельных этнических групп извне, повлиявших на ее формирование. Последнее, если это имело место, не нарушало поступательного хода развития местной культуры, а придало ей своеобразную окраску» [12, с. 91].

   «…южнокавказские материалы значительно «наполняют» само понятие «триалетская культура» и способствуют выявлению подлинной территории ее бытования в XVII–XV вв. до н.э. Охватив большую часть Закавказья, ТК в этот период почти подступила к Большому Кавказу на севере, на юге же, «перешагнув» через р. Араке, проникла в район Карса, Вана и, возможно, Урмии; ее проникновение из Закавказья не вызывает сомнений. Любопытно, что эта территория фактически совпадает с областью бытования куро-аракской культуры (или культурной общности) в период ее наибольшего распространения» [12, с. 105].

   «…имеются все основания полагать, что в становлении КБК [кармирбердская культура] бесспорную роль сыграли и местные куро-аракские традиции» [12, с. 116].

   «Представляется бесспорным, что куро-аракская культура явилась основой для блока родственных культур Закавказья среднебронзового периода, в том числе ТК и КБК» [12, с. 117].

   Что касается «проблемы генезиса и хронологии севано-узерликской группы памятников. <…> Бесспорно, они близки памятникам КБК; и те, и другие сформировались на общем фундаменте куро-аракской культуры и вобрали в себя ряд инноваций с Юга и Севера. Как уже было сказано, их в первую очередь сближает наличие монохромной, хотя и разностильной расписной посуды. <…> В любом случае этот этап (или культура) тесно связан с предшествующей КБК» [12, с. 126].

   «Таким образом, севано-узерликская группа как будто заполняет отсутствовавшее промежуточное звено между КБК и поздним этапом ТК» [12, с. 127].

   Отмечается, «что эти родственные культуры (КБК и КВК [кармирванкская культура]) на каком-то этапе были синхронны» [12, с. 132].

   Пиотровский Б.Б. Археология Закавказья с древнейших времен до I тысячелетия до н.э. [15]

   Археология Закавказья с древнейших времен до I тысячелетия до н.э. Курс лекций
   Лекция шестая. Культура эпохи бронзы (X–VII вв. до н.э.) <…>
«Памятники Нагорного Карабаха, особенно Арчадзорский и Ходжалинский могильники, отражают реальные связи с древним Востоком, осуществлявшиеся, по-видимому, через те области Закавказья (в частности, через Севанский район), которые входили в состав Ванского царства». <…>

   Лекции седьмая и восьмая. Памятники культуры эпохи бронзы <…>
«…изучение коллекций древностей Севанского района позволяет сделать определенные выводы. Западное и южное побережья оз. Севан, являвшиеся хорошо укрепленным путем из центральной Армении на восток, в частности, в Нагорный Карабах, – оказывается тем промежуточным районом, в котором сочетались и совместно развивались элементы культуры центрального и восточного Закавказья. Это прослеживается не только по формам металлических изделий, но и по типам самих погребальных сооружений. Особенно бросается в глаза близкое сходство курганов Севанского района с курганами Нагорного Карабаха. Только в этих двух районах Закавказья встречаются крупные курганы, перекрывающие каменные склепы, где кроме основного погребения того лица, для которого сооружалась могила, имеются еще захоронения сопровождавших его в могилу дружинников или же рабов. Такие погребения являются, по-видимому, стадиально более ранними, чем одиночные погребения в каменных ящиках, характерные для центрального Закавказья IX–VIII вв. до н.э.». <…>

   Лекция тринадцатая. Раскопки крепости Кармир-блур <…>
«Археологические исследования Тейшебаини устанавливают связи этого урартского административного центра со многими странами древнего Востока. В разных комнатах дворца найдено 9 цилиндрических каменных, пастовых и керамических печатей с изображением мифологических сцен и богов, тождественных с теми, которые были найдены в Ассирии, а также сердоликовые и агатовые бусы, несомненно, ассирийского происхождения. Следует заметить, что агатовая буса из Ходжалов [Степанакерта] с именем ассирийского царя Ададнирари, по материалу и технике изготовления совершенно совпадает с агатовыми бусами из Кармир-блура».

   В период расцвета Урарту (Ванского царства) в Южном Закавказье (включая южную часть Центрального и западную Восточного) проживали близкородственные х.-у. этнические группы. Выдающийся советский и российский востоковед И.М. Дьяконов назвал их этивцами (от урартского названия региона – Этиуни). Сами поздние хурриты (а точнее, их этнические группы) и собственно урарты (биайны) жили на Армянском нагорье, причем первые – по окраинам, за исключением восточных, северо-восточных и частично северных, а вторые – в центре и юго-восточнее.

   В присоединенных к Ванскому царству областях урарты строили мощные крепости, которые были «костяком» государства. Урартские цари Сардури II и Руса I совершали удачные военные походы против этивских, т.е. х.-у., горцев, в том числе и в «страны по ту сторону озера» (Севана), но закрепиться на большей части тех территорий так и не смогли, о чем свидетельствует отсутствие там урартских крепостей и функционирование местных циклопических крепостей. Так, при Русе I урарты прошли через горные районы Малого Кавказа и достигли Карабахской степи, но не смогли там закрепиться. Отсюда, к примеру, следует, что страна Уртехини/Уртехиини (будущая Орхистена/Арцах) отстояла свою самостоятельность и не вошла в состав Ванского царства. Но при этом нельзя исключить возможность временного установления какого-либо вида зависимости, а позже при внуке Русы I Русе II и союзнических, тоже временных, отношений «потому, что в 60–70-х годах VII в. до н.э. вдоль Каспийского моря из придонских степей продвинулась новая группа ираноязычных конников – скифы. Они образовали род кочевого «царства», скорее всего сначала на просторах современного советского Азербайджана» [6, с. 65].

Позднее молодое армянское царство VI в. до н.э. попало в зависимость от Мидии [см. выше] и было вынуждено, по договору, отказаться от строительства собственных крепостей. Однако в это же время и позже в этивских горах и предгорьях Малого Кавказа, несмотря на мидийское соседство на равнинном правобережье Куры, продолжали функционировать местные х.-у. циклопические крепости, включая уртехиинские, что, повторю, говорит о самостоятельности соответствующих «стран».

   Арешян Г.Е. О раннем этапе освоения железа в Армении на Южном Кавказе [ИФЖ, 1974]

«...на территории междуречья Куры и Аракса, в период, предшествующий ванской экспансии, большинство составляли именно поселения, обнесенные циклопическими стенами, которые и обозначались урартами как URU (раlаге)».

   Джафарзаде И.М. Древнейший период истории Азербайджана [Баку, 1956]

«Типичными памятниками Ходжалы-Кедабекской культуры являются циклопические сооружения, стены которых стоят из больших глыб камней на сухой кладке. Циклопические сооружения выявлены пока в Ханларском, Дастафюрском [Дашкесанском], Шамхорском и Кедабекском районах. Наличие их предполагается в Кубатлинском, Таузском и Казахском районах. В Нахичеванской АССР они зафиксированы в Норашенском районе. Одно из них – «Огланкала» («Крепость юноши») – отличается от всех остальных циклопических сооружений тем, что стены его сложены из грубообтесанных камней почти четырехугольной формы. <…> Количество выявленных циклопических сооружений в переделах республики доходит до 120.
К Ходжалы-Кедабекской культуре относятся также: остатки древних поселений, находящихся недалеко от циклопических сооружений…»

[БРЭ / «ГАНДЖА (Гянджа), археологич. культура (ганджа-карабахская, ходжалы-кедабекская) позднего бронзового и раннего железного века в Зап. Азербайджане и Нагорном Карабахе (13–6 вв. до н.э.). Памятники известны с 1890-х гг. Возникала на базе памятников типа Лчашен» (!).]

   Ахундов Д.А. Архитектура древнего и раннесредневекового Азербайджана [Баку, 1986]

«В Нагорном Карабахе, древней албанской земле Арцах [см. чуть ниже] ([327 а], с. 155, 156) в 8 км от г. Гадрута обнаружены развалины албанской крепости. В настоящее время удалось обмерить лишь часть оборонительных стен, одну круглую башню диаметром 7 м и две полубашни диаметром 7 и 12 м. Общая протяженность обмеренных стен равна 160 м при толщине 3 м. Стены возводились циклопической, а местами крупной квадровой кладкой. На территории крепости обнаружены круглые и овальные жилые и хозяйственные постройки, говорящие об очень древних временах возникновения поселения на данном холме [!], которое впоследствии превратилось в исследуемое крепостное сооружение».

(См. у В.А. Шнирельмана [2], помимо прочего, в Главе 13 «Борьба за Нагорный Карабах: столкновение мифов» подглавы «Албанизация армянского наследия» и «Албанский миф».)

   Играр Алиев. Карабах в древности / История Азербайджана по документам и публикациям [Баку, 1990. С. 8-21]

«Интенсивно развивалась жизнь на интересующей нас территории и в эпоху средней бронзы, в самом конце III – первой половине II тысячелетия до н.э. Эпоха эта представлена, главным образом, укрепленными поселениями с богатым бытовым материалом и погребальными памятниками. Это Гюнештепе, Хантепе, Узунтепе, Мейнетепе, Узерликтепе, Гаракепектепе и др. Особенно большой интерес представляет для нас многослойный памятник Гаракепектепе [юго-восток Нагорного Карабаха]. Кстати, это единственный многослойный памятник на Кавказе, отражающий непрерывное развитие на большом промежутке времени от V тысячелетия до н.э. до позднего средневековья. Здесь обнаружена часть оборонительной стены среднебронзового времени, относящаяся ко II тысячелетию до н.э. Эти трехметровой толщины стены выложены из больших скальных глыб и булыжников».

   [http://www.aze.az/26.09.2007]

«Кроме того, азербайджанскими археологами были изучены на территории селений Агдама – Шыхбабалы и Паправенда – поселения, обнесенные величественными крепостными стенами и относящиеся к XII–IX векам до н.э.».

   Архитектурное наследие Азербайджана (Карабах) [25.10.2008]

«Война, наряду со скотоводством и земледелием, становится одним из главных занятий древних племен, населявших Карабах. Об этом говорят остатки оборонительных сооружений вокруг поселений, нередко представлявших собой довольно мощные укрепления, например, поселение близ с. Ходжалы II тыс. до н.э. <…>

К самым ранним памятникам эпохи бронзы в Карабахе можно отнести Узерликтепе – II тыс. до н.э. (Агдамский р-н). Оно является эталоном для изучаемого периода. Наличие в поселении сырцовых стен на цокольном основании из крупных камней свидетельствует о социально-экономической ситуации и высоком уровне развития культуры в эпоху бронзы (Керимов В.И. Оборонительные сооружения Азербайджана. Баку, 1998).

Из выявленных в Карабахе крепостей наиболее характерными и примечательными были Аладаг, Галалы и Галатепе – I тыс. до н.э. (Губатлинский р-н). Они относятся к мысовому типу, причем, этот тип становится более разнообразным, приобретая большое количество вариантов в последующие периоды».

   Кар-кар: археологи ведут раскопки в уникальном древнем поселении ["Азат Арцах", 2012]

«Согласно публикациям прошлого года, Каркар находится в окрестности Шуши, в 1,5 км к северу от села Шош, на левом берегу реки Каркар, на склоне скалистой горы выше автомагистрали, занимает площадь в 230 гектаров и именуется «Тагаверен тег».

Раскопки этого года, кажется, изменили представления археологов о периоде существования города. «Фактически он является исторической столицей Арцаха, прапрадедом Степанакерта, корни которого берут свое начало из железного века, 7–6 вв. до нашей эры. <…> Во время раскопок здесь были выявлены стены циклопической кладки, свидетельствующие об урартском периоде – 7–6 вв. до нашей эры», – сказал археолог. Он отметил, что, правда, там нет урартской культуры, но ясно одно, что в урартский период существовал достаточно большой город с оборонительной системой и всеми инфраструктурами».

   Ваграм Балаян. Нагорно-Карабахская республика [Журнал «Арагаст» / Выпуск № 1 (7) / 2011]

«В период бронзового века в восточных провинциях Армении [см. чуть ниже] были построены киклопские замки. В Кашатагском районе на левом берегу склона ущелья реки Очанц сохранился подобный замок. По мнению Степаноса Орбеляна, это Хожораберд, который пришлые курды назвали Гявургала – крепость неверующих. Подобные замки были обнаружены вблизи Гадрута, Агдама и Физули».

(См. у В.А. Шнирельмана [2], помимо прочего, в Главе 13 подглаву «Армянский ответ».)

   [http://analitika.at.ua/news/04.03.2010]

«…Грачик Арутюнян. По его словам, обнаруженные на территории современного Степанакерта археологические материалы подтверждают существование здесь древнейшего поселения. Первые факты, свидетельствующие об этом, были выявлены археологом Я. Гуммелем. Во время раскопок здесь были обнаружены следы оборонительных стен, гончарные мастерские, ряд погребений, каменные орудия, бронзовое оружие…»

   Джермук [Википедия]

«Остатки древней циклопической крепости… свидетельствуют о том, что регион вокруг… Джермука был заселен задолго до 13 века».

   Сисиан [Википедия]

«Остатки циклопической крепости бронзового века найдены на северо-восточной окраине города…»

   Кастеллучча М. Крепости железного века в Закавказье [Российская археология. № 2. - М., 2018]

В «Списке основных [циклопических] крепостей Южного Кавказа» (Приложение/Таблицы) упоминаются зангезурские Агиту (ПЖ [см. чуть ниже]) [в 4 км восточнее Сисиана], Балак (ПЖ) [вблизи Ангехакотского водохранилища], Зорац-Карер (ПЖ) [в 3 км севернее Сисиана], Кхот / вероятно, Хот (РЖ, СЖ), Мтнадзор (РЖ) [около Хндзореска], Татев (РЖ), Уытс I / Уитс/Уйц (РЖ) [в 2 км юго-восточнее Сисиана], Хнацах (СЖ), Шагат I (ПЖ) [в 18 км западнее Сисиана].

«Примечание: <…> РЖ – ранний железный век (XII–VIII вв. до н.э.); СЖ – средний железный век (VIII–VI вв. до н.э.); ПЖ – поздний железный век (V –IV вв. до н.э.)…»

Пара замечаний. Во-первых, итальянский автор не удосужился обозначить на карте «названные места». А по названиям – не всегда, кстати, корректным – даже с помощью инета не удалось локализовать их значительную часть.

Во-вторых, что касается крепостей Хнацаха и Хндзореска (Мтнадзора) среднего и раннего железного века, то они скорее всего не столько осуществляли оборонительные функции, сколько служили «резиденцией» для правителей соответствующих владений, или «стран». Оборонительные же функции прекрасно выполняли расположенные рядом «пещерные города», причем «пещерный город [Хндзореск] представляет собой естественную горную цитадель» [allmyworld.ru]. Да и вообще почти весь Горисский район переполнен естественными и искусственными пещерами, наиболее неприступные из которых армяне успешно использовали в оборонительных целях не только в средневековье, но и значительно позже.

   Теперь что касается восточной границы формирования армянской народности. Вне всяких сомнений она соответствовала территории проживания этивцев, т.е. х.-у. Поэтому самое меньшее таковой границей (с безусловным перемещением ее несколько восточнее) может служить условная линия этивских циклопических крепостей – которые служили своеобразной визитной карточкой х.-у. – на восточных склонах, отрогах и предгорьях Малого Кавказа. Что касается Мильско-Карабахской степи, то она (полностью [?] или частично) при поздних Ервандидах либо непосредственно (по сведениям древнегреческого историка 2 в. до н.э. Полибия [«Всеобщая история»/«Истории»]) входила в состав Мидии-Атропатены, либо находилась от нее в зависимости, население же в основном говорило на албанских (лезгинских), а также и мидийском языках. Позднее во времена Арташесидов какие-то из албанских племен были ассимилированы армянами.

   Весьма примечательно, что вышеназванной границе почти (с небольшими изменениями на севере и на юге) соответствует обозначение на карте из работы В.П. Кобычева «Крестьянское жилище народов Азербайджана в XIX в.» [КЭС. М., 1962. Вып. III]. Имею в виду «III – полуподземное жилище со ступенчато-пирамидальным перекрытием на столбах (карадам)» на рис. 16 «Схематическая карта распространения основных типов народного жилища XIX в. в Восточном Закавказье».

Надеюсь понятно, что на карте в сплошную западную полосу азербайджанских карадамов включены и родственные армянские глхатуны. Полагаю, что основная причина доминирования как названных жилищ у азербайджанцев еще в 19 в., так и антропологических переднеазиатов среди «западноазербайджанских групп», по М.Г. Абдушелишвили (см. ниже), во второй половине 20 в. одна. Это результат постепенной ассимиляции проживавших на этой территории какой-то части армян тюрками скорее всего в сельджукский и огузский периоды.

   Продолжим. При поздних Ервандидах языковой арменизации – фактически этнической консолидации – этивского населения способствовало и усиление натиска на восточные области региона формирования армянской народности со стороны Иверии (с севера) и Мидии-Атропатены (с юга/юго-востока). Теснимый отовсюду Ерванд (Оронт) – последний представитель царской династии – был не только не в состоянии оказать помощь (к этому времени скорее всего уже не только понимавшему, но и начинавшему говорить по-армянски) местному этивскому населению в защите от сильных и агрессивных соседей, но и сам искал убежища на севере тогдашней Мидии-Атропатены (в «Утике» [Отена], по Моисею Хоренскому / Мовсесу Хоренаци [см. чуть ниже]). Вот почему местные правители (интерпретация сведений М. Хоренаци [а фактически жреца Олюмпа]) присоединились не к Ерванду, а к его противнику – молодому стратегу (сатрапу) селевкидской Армении династу Арташесу (Артаксию). Они же приняли самое активное участие в войнах Арташеса против Мидии-Атропатены и Иверии (а Албании как единого государства тогда еще не существовало) и позже (при Арташесе – царе Великой Армении, создававшем общеармянское государство) стали его вассалами. [Мовсес Хоренаци. «История Армении», пер. Н. Эмина. Москва, 1858]

   Страбон. География [Пер. с др.-греч. Г.А. Стратановского под ред. О.О. Крюгера, общ. ред. С.Л. Утченко. - 2-е изд., репр. - М.: Ладомир, 1994]

«В самой Армении… равнина Аракса, по которой река Аракс течет до границ Албании, впадая в Каспийское море. За этой равниной идет Сакасена, тоже граничащая с Албанией и с рекой Киром… <…> Провинцией Армении является… и Орхистена [Арцах], выставляющая наибольшее число всадников» [к. XI, XIV, 4].  <…>

«Далее рассказывают, что Армению, в прежние времена бывшую маленькой страной, увеличили войны Артаксия и Зариадрия. Они были первоначально полководцами Антиоха Великого, а впоследствии, после его поражения, стали царями (…а последний [Артаксий] – царем страны вокруг Артаксаты); они расширили совместно свои владения, отрезав часть областей окружающих народностей, а именно: у мидян они отняли Каспиану, Фавнитиду и Басоропеду; у иберов – предгорье Париадра, Хорзену и Гогарену… Поэтому [важно отметить (В.Ф.), что] все эти народности теперь говорят на одном языке» [там же, 5].

   Новосельцев А.П. К вопросу о политической границе Армении и Кавказской Албании в античный период [16] <…>

«В настоящей статье затрагивается только вопрос о политической границе между Арменией и Албанией и остается в стороне такая сложная проблема, как этническая граница армян и народностей «племен, соседствовавших с ними на северо-востоке, в пределах территории современной Азербайджанской ССР (точнее, её юго-западной части). <…> Однако есть все основания полагать, что в позднеантичное время, в период политической гегемонии Армении, в указанных районах имела место арменизация части разноплеменного местного населения. С аналогичным процессом мы сталкиваемся тогда же на стыке Иберии и Албании, где шел процесс картвелизации пограничных племен.

Хронологические рамки статьи – приблизительно II в. до н.э. – 387 г. н.э., т.е. от первых реальных данных по рассматриваемому вопросу до раздела Армянского царства между Римом и Ираном, в результате которого области Сакасена, Утик, Гардман и другие перешли к Албании. <…>

Из текста «Географии», мне кажется, можно заключить, что Араксена относилась к Армении, так как Страбон пишет, что Аракс течет по плодородной Араксенской равнине до границ Албании.

На северо-запад от Араксены лежала страна утиев, но сведения Страбона о ней довольно неопределенны. Далее вдоль Куры находилась историческая область Сакасена (армянское Шакашен). Здесь некогда поселились пришедшие в Закавказье племена иранцев-саков, от которых область и получила свое название.
По данным Страбона, Сакасена не только входила в состав Армении, но географ называет ее лучшей частью Армении. <…>

Данные Страбона находят подтверждение и у других античных писателей. У Аппиана (II в. н.э.), пользовавшегося теми же источниками, что и Страбон, сказано, что албанский и иберийский [цари] ожидали Помпея у Куры, скорее всего в пределах Камбисены.

Точно также и у Плутарха, албаны, выступая против Помпея, должны были перейти Куру, а потом и сам римский полководец, совершавший поход на Албанию, переправлялся через эту реку.

И Дион Кассий указывает, что албаны живут за Курой. Особенно важны по этому вопросу материалы Плиния Старшего, в знаменитом труде которого как бы сконцентрирована вся сумма знаний людей той эпохи по целому ряду наук, в том числе и по географии. И Плиний пишет, что албаны жили на равнине от Куры и реки Алазан, впадающей в Куру. Важно отметить, что у Плиния идет речь об утиях и их стране Отене (арм. Утик), расположенной на правобережье Куры ниже Сакасены. И относительно Отены Плиний дважды пишет, что она входит в Армению. Именно за утиями до Каспийского моря, гранича на западе с Курой, обитали албаны. Наконец, и Птолемей границей Армении и Албании называет Куру.

Таким образом, у всех античных авторов I–II вв. граница между армянским и албанским царствами проходит по реке Куре, как можно полагать, до слияния ее с Араксом. Поэтому в то время такие исторические области, как Утик, Сакасена, Арцах входили в Армению, хотя их степень подчинения армянским царям могла быть в разные времена неодинаковой. <…>

Все вышесказанное дает основание утверждать, что вплоть до конца IV в., за исключением небольшого отрезка времени в 30–60 гг. этого столетия, армяно-албанская граница проходила по реке Куре, а области Сакасена, Арцах, Утик, Гардман и другие входили в состав Армянского царства. Лишь договор 387 г. изменил это положение, как изменил многое в судьбах самой Кавказской Албании».

   История Востока. Т. 2. Восток в средние века [17] <…>

«Разделы и главы тома написаны: …А.П. Новосельцевым («Государство Сасанидов» в гл. I, «Государства Саманидов и Газневидов» в гл. Ш, «Держава Хулагуидов» в гл. IV, «Иран в XIV – начале XV в.» и «Иран в XV в.» в гл. V, разделы по Закавказью в гл. I и V)…»

   Закавказье в IV–XI вв. [c. 34]
[c. 36] «Христианизация закавказских стран имела важные последствия и для развития местной культуры. На рубеже IV–V вв. появилась армянская письменность, созданная Месропом Маштоцем. Не без его помощи были изобретены и национальные алфавиты в Грузии и Албании. Но если в Армении и Грузии почти сразу возникла богатая местная переводная и оригинальная литература разных жанров, то в Албании этого не случилось. На албанский язык были переведены Евангелие и некоторые другие книги, но просуществовала эта литература недолго. Причина в том, что так называемый албанский язык – это был язык населения небольшой, в ту пору центральной области Албанского царства (вокруг столицы – Партава). В остальной части страны функционировали иные языки и наречия. В Албании в отличие от Армении и Грузии не сложилось единой народности, и последующие политические изменения привели к исчезновению и едва народившейся албанской культуры.

[c. 39] Впрочем, о терминах «албанский», «Албания» для IX–X вв. следует сказать особо. В эту пору они уже были, скорее, историческими. Значительная часть албанского (разноязычного) населения на правобережье Куры была арменизирована (процесс этот начался еще в древности, но особенно активным был, по-видимому, именно в VII–IX вв.). Источники еще фиксируют албанский (аранский) язык в округе Бердаа в X в., но затем упоминания о нем исчезают. Пестрое в этническом плане население левобережной Албании в это время все больше переходит на персидский язык. Главным образом это относится к городам Арана и Ширвана, как стали в IX–X вв. именоваться два главные области на территории Азербайджана. Что касается сельского населения, то оно, по-видимому, в основном сохраняло еще долгое время свои старые языки, родственные современным дагестанским, прежде всего лезгинскому. Из двух областей лишь одна, западная, сохранила старое название Аран (т.е. Албания), но она не была идентична прежнему Албанскому царству».

   Wolfgang Schulze. Some notes on the relationship between Caucasian Albanian and Udi [2013]

Карта (рис.) «Примерный ареал агванского и древнеудинского языков, 500 год».
Судя по маленькой и малоинформативной карте [p. 16], ареал охватывал (на правобережье) бОльшую часть Мильско-Карабахской степи и небольшую Гянджа-Казахской равнины.

   Продолжим. Как было показано выше, антропологические особенности армян ни коим образом не отрицают участия в их этногенезе небольшого процента мигрировавших с запада языковых протоармян, зато помогают отличить армян и их предков от азербайджанцев и их предков на исторически «спорных территориях». Другими словами, переходим к небольшому «антропологическому разделу».

   Алексеев В.П. Предки тюркских народов [Наука и жизнь, №5, 1971, с. 33-37]

«Азербайджанцы – антропологически особый народ Кавказа, представители своеобразного типа, характерного только для жителей Азербайджана и некоторых этнических групп Южного Дагестана.

Этот тип называется по-разному: восточносредиземноморским, закаспийским, просто каспийским. Вслед за крупнейшим отечественным антропологом В.В. Бунаком, заслуженным исследователем и знатоком антропологии Кавказа, мы будем называть его каспийским. Это особая, самостоятельная единица, составная часть индо-афганской расы. Очень смуглые, очень черноволосые, очень черноглазые люди – вот что такое индо-афганская раса. В нее включаются народы Афганистана и Северной Индии, отдельные этнические группы Ирана».

   Алексеев В.П. Историческая антропология: Учеб. пособие [М.: Высшая школа, 1979. - С. 185]

«Антропологически азербайджанцы – несомненные представители индо-афганской расы, чистые потомки дотюркского, говорившего на каких-то иных языках населения самого Азербайджана и прилегающих районов Передней Азии… Став тюрками по языку и во многом по культуре, азербайджанцы в физическом типе сохраняют почти неизменным генофонд своих дотюркских предков».

   Кавказская Албания [Википедия]

«Античные авторы, описывая албанов, отмечали их высокий рост, светлые волосы и серые глаза. Именно таким представляется учёным-антропологам древнейший тип коренного кавказского населения – кавкасионский, широко представленный в настоящее время в горных районах Дагестана, Грузии и отчасти Азербайджана» [47]. [47. Гаджиев, 1967, с. 105-107]

   Кавкасионский тип [Википедия]

Характерные признаки
«Среди признаков, послуживших для выделения этого европеоидного антропологического варианта: массивное телосложение, высокий рост, большие размеры продольного и особенно поперечного диаметра головы, колоссальная ширина лица, сильно развитое надбровье, очень сильное развитие третичного волосяного покрова, тенденция к депигментации (прежде всего, посветлению глаз), ряд признаков лицевого отдела» [2]. [2. Богатенков Д.В., Дробышевский С.В., 2011]

   Лезгины [Википедия]

Антропологический тип
«Антропологически современные лезгины являются представителями кавкасионского типа, горно-дагестанского кластера. Небольшая часть лезгин, проживающих на территории Азербайджана и в приграничных районах имеют примесь с каспийским типом». <…> [51] [52]. [51. Гаджиев А.Г., 1965, с. 113] [52. Алексеев В.П., 1964, с. 160].

   Алексеев В.П. География человеческих рас [М., 1974]

«Популяции с переднеазиатскими отличительными чертами чаще всего встречаются в Иране. Южные районы Закавказья образуют северную периферию этой обширной горной страны. В ее пределах и можно локализовать соответствующий очаг расообразования…» [c. 224].

   Н.Р. Кочар. Антропогенетическая характеристика армян [Биолог. журн. Армении, 3, 2012]

«Арменоидный тип с определенностью выступает на протяжении всей известной истории Древнего Востока. <…>
Параллельные антропологические изучения хурритов и урартов, с одной стороны, и армян, с другой, показывают, что армяне свои основные характерные антропологические черты унаследовали от урартов и хурритов (Тиранян, 1985). А те, в свою очередь, унаследовали эти черты от своих более древних предков. <…>

Краниологические данные позволили охарактеризовать антропологический тип древнего населения Армении, его своеобразие и динамику от энеолита до наших дней. Небезынтересно привести таблицу, составленную Алексеевым, где он сопоставляет некоторые краниологические данные древнего населения Армении с аналогичными признаками современных армян [3] (табл. 1). [3. Алексеев В.П. Происхождение народов Кавказа. М., Наука, 1974] Таблица 1 [«Эпоха средней бронзы», «Эпоха раннего железа», «Современные армяне»]. <…>

Приведенные в таблице средние характеристики черепов населения разных эпох исключительно близки… Предварительные сообщения о генетической структуре древнего населения Армении, приведенные нами ранее, позволили высказать предположение об этнической однородности его в эпоху бронзы».

   Арменоидный тип [Википедия]

«Характеристики и происхождение <…>
рост – средний [см. чуть ниже]

Исследования <…>
По сохранившимся изображениям урартийцы и хурриты были арменоидного типа [13].
[13. Н.А. Кисляков, А.И. Першиц. Народы Передней Азии. - М.: Изд-во Академии Наук СССР, 1957. - С. 32.]

Положение в расовых классификациях <…>
Согласно М.Г. Абдушелишвили, переднеазиатский тип преобладает среди ассирийских, армянских, грузинских, западноазербайджанских и западнодагестанских групп. У представителей этого типа темные волосы, длина тела ниже средней [?], высокий головной указатель, относительно широкое лицо, выпуклая форма спинки носа, сильное развитие третичного волосяного покрова [16]».
[16. М.Г. Абдушелишвили. Материалы совместных советско-индийских антропологических исследований в свете общих проблем генезиса индо-средиземноморской расы // Советская этнография. № 6, 1972, с. 124.]

Здесь надо пояснить относительно упомянутых Абдушелишвили «западнодагестанских групп». Безусловно это результат инфильтрации х.-у. на Северо-Восточный Кавказ во время бытования куро-аракской культуры, которая привела к появлению в регионе круглоплановых построек [12, стр. 32-33].

   Саркисян С.Т. Армяне Арцаха в антропологическом и географическом отношении [2017]

«Антропологически армяне Арцаха относятся к арменоидному типу и, по мнению известного советского антрополога В.В. Бунака, представляют собой один из наиболее ярко выраженных в этом типе. (В.В. Бунак, Антропологический состав населения Кавказа (Вестник Государственного музея Грузия, т. XIII А, 1946, с. 94)».

   Под конец размещаю интересную информацию, хотя название приведенной статьи не вполне корректное.

   Армяне – восемь тысячелетий стабильности генофонда по материнским линиям [генофонд.рф/?page_id=27627]
06.07.2017

«Изучив митохондриальную ДНК древних образцов с территории Армении и современных армян, генетики делают вывод о генетической преемственности по материнским линиям наследования в популяциях Южного Кавказа в течение 8 тысяч лет. Многочисленные культурные перемены, происходящие за это время, не сопровождались изменениями в этой части генофонда.

Южный Кавказ географически связывает Европу с Ближним Востоком и в течение тысячелетий служил перекрестком миграций населения. Археология свидетельствует о неоднократной смене культур в этом регионе. Поэтому особенно интересна генетическая история народов Южного Кавказа. Реконструкция части этой истории – по материнской линии наследования – стала целью исследования авторов статьи в журнале Current Biology. В работе под руководством специалистов по древней ДНК из Дании (Университет Копенгагена, Эске Виллерслев и Мортен Аллентофт) приняли участие генетики из Армении и России.

Авторы изучили митохондриальный геном из 52 древних костных останков, найденных на территории Армении и Арцаха – это область Нагорного Карабаха, исторически принадлежащая Великой Армении. Древние геномы анализировали вместе с современными (206 образцов мтДНК из трех субпопуляций современных армян – из Армении, Арцаха и турецкого Эрзрума). Географическое расположение и возраст изученных образцов представлены на рисунке. Древние образцы охватывали временной период от 8 000 до 300 лет назад». <…>

текст Надежды Маркиной
Источник: Eight Millennia of Matrilineal Genetic Continuity in the South Caucasus / Ashot Margaryan, …, Eske Willerslev and Morten E. Allentoft.

   Кстати, следует признать, что армяне (особенно восточные), как основные потомки х.-у., (вне зависимости от чьих-то хотелок) все-таки являются автохтонами Южного Кавказа / Закавказья, НО не языковыми, а генетическими и антропологическими, т.е. биологическими, о чем давно говорил И.М. Дьяконов.

   Надо отметить, что, погружаясь в заявленную тему, поневоле так или иначе приходилось касаться армяно-азербайджанского конфликта, а это важная и для самой России проблема, требующая особого рассмотрения.

   В заключение я бы посоветовал начинающим молодым историкам, интересующимся Закавказьем, обязательно прочитать «Войны памяти: мифы, идентичность и политика в Закавказье» В.А. Шнирельмана (хотя в исторических обзорах имеются отдельные ошибки/неточности), после чего с большой осторожностью относиться к работам даже известных тамошних авторов, особенно если они затрагивают тему своих заклятых соседей. Здесь лучше всего обратиться к нашим выдающимся советским и российским ученым – И.М. Дьяконову по древней истории региона и А.П. Новосельцеву по средневековой.

   Список источников

1. Дьяконов И.М. Предыстория армянского народа. Ереван, 1968.
2. Шнирельман В.А. Войны памяти: мифы, идентичность и политика в Закавказье. М.: Академкнига, 2003.
3. И.М. Дьяконов. О прародине носителей индоевропейских диалектов. I // ВДИ, 1982, № 3.
4. И.М. Дьяконов. О прародине носителей индоевропейских диалектов. II // ВДИ, 1982, № 4.
5. Дьяконов И.М. К праистории армянского языка (о фактах, свидетельствах и логике) // ИФЖ. 1983. - № 4.
6. Под редакцией И.М. Дьяконова, В.Д. Нероновой, И.С. Свенцицкой. История древнего мира. Расцвет древних обществ // АН СССР ИВ. М., 1983.
7. Под редакцией И.М. Дьяконова, В.Д. Нероновой, И.С. Свенцицкой. История древнего мира. Упадок древних обществ // АН СССР ИВ. М., 1989.
8. Касьян А.С. Некоторые соображения о лексических схождениях между хурритским и северокавказскими языками // Индоевропейское языкознание и классическая филология - XV (чтения памяти И.М. Тронского). СПб., 2011.
9. О.А. Мудрак Армянский и восточнокавказские языки // «Славянское и балканское языкознание». ИС РАН. М., 2019.
10. Мезолит СССР // Археология СССР. М., 1989.
11. Энеолит СССР // Археология СССР. М., 1982.
12. Ранняя и средняя бронза Кавказа / Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии // Археология. М., 1994.
13. Ф.Э. Гулиев. Процессы неолитизации в бассейне Средней Куры // Universum Humanitarium. 2021. - №2.
14. Е.А. Черленок. Археология Кавказа (мезолит, неолит, энеолит). Санкт-Петербург. 2013.
15. Пиотровский Б.Б. Археология Закавказья с древнейших времен до I тысячелетия до н.э. Курс лекций. Ленинград, 1949.
16. Новосельцев А.П. К вопросу о политической границе Армении и Кавказской Албании в античный период // «Кавказ и Византия». Ер., 1979. - вып. I.
17. История Востока. Т. 2. Восток в средние века // М.: «Восточная литература» РАН, 2002.

   Филиппов Владимир Васильевич, Москва, 02.02.2024