Перелаг

На экране в полстены бежала собака.

Всегда одна и та же трансляция, которую невозможно отключить. Единственный канал стейт-улуса Южный, разрешенный для перемещенных лиц, ожидающих суда по делу об экстрадиции.

Почти все население Южного находилось здесь, миллион или около того человек – в огороженном со всех сторон Перелаге, вжатом словно голова в плечи исполина в ущелье меж двух альпийских отрогов. Когда-то место называлось «кантон». Смешное непонятное слово.

Кто-то умирал, кого-то привозили в грузовиках, поселяя в общежития, где они становились «Гюнтерами и сектора А» и «Еленами из сектора М». И хотя воспроизводство было официально запрещено, по улицам носились стайки детей. Власти в основном смотрели сквозь пальцы на то, что происходит в улусе, если это не влияло на ход вещей. Решавшихся на роды было слишком мало, чтобы это создало дисбаланс в снабжении. Тем более на детей не полагались пайки, так что прокормить большую семью никто все равно не мог.

По экрану прошла рябь, и трансляция продолжилась.

На этот раз черный сеттер, превращавшийся, если сфокусироваться на нем, в золотистого ретривера с рваным ухом. Только что были афганская борзая и нелепый алабай с брылями в черных пятнах. А вчера весь день показывали терьера с шотландским колли, припадавшим на передние лапы.

Всего Вацлав насчитал около двухсот пар собак – картинок-перевертышей, сменявшихся по сезонам и дням недели.

Поначалу от экрана разрывался затылок, чредой шли галлюцинации и кошмары, было ощущение, что в раскрытой голове кто-то постоянно копается, разрезает, перекладывает, сшивает… А затем вдруг все прекратилось. От нахлынувшего внезапного облегчения он весь день как идиот улыбался, и никто его не спрашивал, почему – всем было известно, все понимали.

С тех пор прошло около шести лет. Он знал кое-кого, кто прожил здесь почти сорок. Рассказывали, что и это не предел: кто-то из родившихся в Перелаге доживал до глубокой старости, ни разу не побывав нигде, кроме лагеря, окруженного недоступной и величественной природой Альп. Не все лица в нем были перемещенными, и не все перемещались куда-то дальше – пока дышали, во всяком случае. Как всегда, слова не соответствовали реальности.

В небе над долиной чертили птицы. Вацлав в них не разбирался. Может быть это ласточки? Едва выглянув наружу, он захлопнул ставни и вернулся к экрану с собачьим бегом. Сеттер = Ретривер. Комната = Мир.