Кукла. глава 5. цена входного билета

ГЛАВА 5.  ЦЕНА ВХОДНОГО БИЛЕТА

На работе для Нади всё складывалось вполне благоприятно. Новая начальница работой не перегружала, коллеги относились к ней настороженно, но спокойно, никто ею не помыкал, не тюкал по пустякам. Валерия Петровна изо всех сил старалась выглядеть демократкой и в то же время угодить сильным дамам отдела, в особенности Светлане и Инне. В этом наблюдались определённые трудности, в особенности, когда дело доходило до делёжки материальных благ.

Так случилось, что в первую же неделю вступления в должность, Валерия получила приказ о проведении выставки в Париже. Приняв бумагу из рук многозначительно улыбающейся начальницы административно-хозяйственного отдела, она долго не могла принять никакого решения. Читая и перечитывая печатный текст, она то оглядывала притихших, не отрывающих от неё глаз коллег,  то откладывала документы в сторону и принималась беспорядочно перекладывать папки на своём столе. Все напряжённо следили за действиями начальницы, не понимая причины её волнения. Наконец, она решилась.

- Нина Ивановна, Любовь Анатольевна, подойдите сюда, мне нужно с вами посоветоваться.
Женщины с готовностью подсели к столу и принялись изучать документ, очень тихо переговариваясь. Ирка, в тот момент находившаяся почему-то на рабочем месте, резко вскочила и торопливо покинула кабинет. Рита Францевна тоже вышла – ей как-то срочно понадобилось помыть посуду. Вернулась она довольно быстро, подсела к Наде и зашептала ей в ухо.

- Ты знаешь, о чём приказ?
- Пока что нет.
- В Париж посылают в командировку.
- Кого? - так же шёпотом спросила Надя.
 
Полозкова пожала плечами: « Решают».
Потом взяла бумажку и нацарапала: «А Ирка к Симонову побежала, рассказывает ему, как Валерия с Любкой место делят».

- Откуда вы знаете? – не удержалась Надя.
- У меня тоже связи кое-какие имеются, - многозначительно прошептала Рита Францевна, - Вот смотри, что будет!

Вскоре в кабинет просочилась необычно тихая Ирка, взяла с полки первую попавшуюся папку и демонстративно погрузилась в изучение документа.
Вслед за ней почти сразу же вошёл Симонов мрачнее тучи. Окинув суровым взглядом притихшую группу за столом Валерии, он пророкотал грозно:
- Что, место делите? Работать надо, а не места делить. Ирина Алексеевна поедет.

И удалился. Надя перевела удивлённый взгляд с Ирки на Риту Францевну, последняя сидела с видом оракула, сложив руки на животе.

- Поздравляю тебя, Ира, - кисло промямлила начальница, лицо её пошло багровыми пятнами.
- Девчонки, вы же не думаете, что я ходила к нему? - взвилась Ирка, - Мне Париж этот не нужен, я английский учила!
- Ну, ходила -  не ходила, а почему-то Симонов именно тебя назвал, -  иронично констатировала Светлана, - Видно, ты у нас самая знающая, самая достойная.
- Только не нужно из нас дурочек делать! – завелась Люба.

Бестужева с интересом наблюдала за дальнейшей сценой всеобщего раздора и последующего примирения. Каждая из женщин посчитала своим долгом высказаться по поводу Иркиных происков. Тем более, представился случай сделать это прилюдно с дружного одобрения всего коллектива и прямо в лицо молодой интриганке. Много ядовитых слов пришлось ей выслушать. Чувствуя себя победительницей, она дала коллегам возможность насладиться своей безропотной покорностью. Опустив раскрасневшееся лицо, она лишь изредка бросала короткие реплики типа: «Девчонки, поверьте… я же не хотела… да что вы, честное слово…» -  прижимала к груди руки и бросала вокруг быстрые взгляды. Убедившись, наконец, что всеобщий гнев пошёл на убыль, она предприняла более активные попытки оправдаться.

Это оказалось нетрудно, потому что женщинам, осознавшим, что вопрос с командировкой окончательно решён, и с этим уже ничего нельзя поделать, пришлось принять это как свершившийся факт. В качестве компенсации за утраченные надежды, они высказали Ирке всё, что хотели, и как-то быстро успокоились.  Мир был восстановлен, и в честь примирения сослуживицы провели незапланированное чаепитие, и даже всеобщими усилиями обсудили гардероб Харьковой для этой поездки. И даже Люба обещала дать ей напрокат свой импортный костюм. Надя со стороны насмешливо наблюдала за этим фарсом.

- В следующий раз поеду я, - прошептала ей на ухо Рита Францевна.
Надя взглянула в её маленькие уверенные глазки за мутными стёклами очков и плотно сжатые тонкие губы и поняла, что так и будет. И действительно, следующее распоряжение о заграничной командировке пришло уже с резолюцией Симонова о направлении Полозковой. Но она сама раньше приказа сообщила эту радостную весть отделу. Ворвавшись в кабинет, она радостно огласила:

- Меня направляют на выставку в Австралию! На неделю! Вот! Я не то, что ты, Ирочка, я не скрываю, а прямо говорю!
- Поздравляю! – скривилась Валерия.
- В Австралию? Так далеко… такая страна интересная: кенгуру, страусы! – мечтательно протянула Люба.
- А на каком языке там говорят? Как вы будете общаться, вы какой язык знаете? – попыталась съязвить Светлана.

- Ей переводчика дадут, - успокоила Нина Ивановна, - А в магазинах вообще просто, я по своему опыту знаю! Есть такое слово одно, вот, когда заходите в магазин, то сразу это слово говорите.
- Какое слово?
- Сейчас, сейчас вспомню…вот! «Искузьми»!  Сразу говорите: «Искузьми» - и всё! И потом просите всё, что хотите.
- Постойте, что это за «Искузьми»? Я английский знаю, но такого что-то не припомню.

Светлана на разные лады произносила это странное слово, пока, наконец, не догадалась переставить ударение с последнего слога, и весь отдел повалился со смеху, узнав в этом русском «Искузьми» английское «excuse me».
Не успел стихнуть взрыв смеха, как вошедшая секретарша Симонова добавила веселья.

- Что, веселитесь? Правильно! Я вам распоряжение принесла: выставка в Австрии, направляется Полозкова.
- Постойте, Рита Францевна, вы же сказали, что командировка в Австралию? - Валерия Петровна удивлённо повернулась к виновнице торжества.
- Ну и что? Австрия – это сокращенное от Австралии. Я всё правильно сказала! – невозмутимо парировала та, сложив пухлые ручки на груди.
- Да-да! Какие грамотные специалисты у нас в отделе работают! И, конечно, они – самые достойные для поездки за границу, - горько промолвила Валерия Петровна под аккомпанемент гомерического хохота всего отдела.

Единственным человеком в кабинете, не валявшимся со смеху, оставалась сама Рита Францевна. Она крутила головой, недоумевая, почему все не завидуют ей, а смеются. Не поняв причины веселья, она всё-таки обиделась, сообразив, что смеются над ней.

 Надя хохотала вместе со всеми, это происшествие немного отвлекло её от своих забот и сложных отношений с Альбертом. События, между тем, разворачивались с пугающей быстротой. В субботу в девять часов утра Надю поднял с постели звонок в дверь. Она пошла   открывать, накинув на плечи халат и наскоро проведя по взлохмаченным волосам щёткой. На пороге, лучезарно улыбаясь, стоял Сергей.

- Привет! А почему ты в глазок не посмотрела?
- А ты откуда знаешь?
- Я глазок пальцем закрыл, а ты не среагировала, а если бы это бандит оказался?
- Да кому я нужна?
- Вчера не нужна была, а сегодня – кто знает? Урок тебе. Учись. Альберт здесь? Он мне нужен.

- Заходи, - Надя виновато посторонилась, пропуская парня. «Действительно, надо быть осторожней, - ёкнуло у неё сердце, - У меня теперь есть что украсть». 
Надя смущённо наблюдала, как Альберт, переговариваясь с водителем, натягивал брюки у разобранной постели.

- Я чай поставлю? – робко спросила она.
- Конечно, Надюша, - ободряюще улыбнулся Сергей, - Я с удовольствием вместе с вами попью чайку.
- Что за срочность, - недовольно бурчал Косарь. Он привычно сунул пятерню в копну жёстких волос, пытаясь таким образом причесаться.
- Ко мне от Кифы приходили, ты ему срочно нужен, сегодня же. Я не стал их сюда направлять, как ты сам понимаешь, это самый незасвеченный адрес. Поэтому сам приехал.

Надя быстро собрала постель, выдвинула маленький столик, поставила чашки, печенье, тарелку с колбасой и хлебом, пошла заваривать чай.
 - Какая миленькая куколка, - услышала она из комнаты и выругала себя за то, что не успела спрятать свою малышку. Сергей стоял у зеркала, держа в руках игрушку.
- Где ты такую прелесть достала? Я бы купил своей Верушке, продай, зачем она тебе?
- Извини, Сергей, не могу. Это – память...  подарок…талисман…сувенир… ну, в общем, не могу, - она не знала, как оправдаться.
- Она у нас ещё из детства не вышла! Прикинь, с куклой играет, платья ей шьёт, спать укладывает, - съехидничал Альберт.

Надя смутилась, не зная, что сказать.
- Ну, что же - не самая плохая причуда, - неожиданно пришел ей на помощь Сергей, - В конце концов, у каждого из нас свой пунктик.
Она с благодарностью взглянула на него.
- Надя, поедем с нами, - предложил Арбатский, -  Познакомишься с нужными людьми.
- А действительно, почему бы не взять её с собой? - согласился Альберт, придирчиво оглядывая подругу. -- Наденешь шубу, и можно будет тебя людям показывать.
- А что, без шубы и смотреть не на что? – разозлилась Надя и из принципа надела варёную джинсовую куртку. Паша совсем недавно привёз ей на продажу партию, и одну она оставила себе.

Её покоробило от замечания любовника, но она только крепче сжала зубы. Наскоро перекусив, компания уселась в машину, и Арбатский повёз их на встречу. Надя сидела на заднем сиденье и тоскливо смотрела на затылки мужчин, прислушиваясь к их тихому разговору. Они не обращали на неё никакого внимания, и она, как в их первую встречу, после ресторана с Аллой и Сашкой, чувствовала себя абсолютно ненужной и лишней.

«Ну, что же, я была готова к этому, - уговаривала она себя, - Это та цена, которую я плачу за входной билет. Сделаем хорошую мину в чужой игре». Она открыла косметичку, достала помаду, компактную пудру, карандаш, духи – короче, принялась выполнять абсолютно ненужные действия, которые занимали время и оправдывали её присутствие в мужской компании.

- Ты не скучаешь? – повернулся к ней Сергей.
Надя с помадой в руках изо всех сил пыталась сделать безразличное лицо.
- Ну, и молодец. Извини, что мы тебя не развлекаем – дела, я тебе музыку включу.
- Спасибо, - искренне поблагодарила она.

Они подъехали к рынку на Школьной, припарковались и вышли из машины. Надя, не спрашивая, куда они направляются, с деланным равнодушием она тащилась следом за мужчинами, стараясь, где это позволяла ширина тротуара, двигаться не сзади, а рядом с ними. Но когда они вошли в ворота барахолки, нырнув в людской водоворот, это стало невозможно, толкучка в полной мере оправдывала свое название. Она едва не потеряла своих спутников из виду, но тут сильная рука Сергея выдернула её из толпы.

- Держись за меня, а то потеряешься, и не стесняйся работать локтями.
Она вцепилась в его куртку и за широкой спиной, как маленький катерок в фарватере большого корабля, благополучно миновала самый бурный участок. Выйдя на более-менее просторное место, где людей сновало не так много, они направились к киоску с претензионной надписью: «Дирекция рынка». Надя с любопытством смотрела по сторонам. Она редко приходила сюда, только когда появлялись лишние деньги, а они, до недавнего времени заводились у неё слишком редко. На прилавках торговали разным старьём, хороший товар продавали с рук бойкие раскрашенные девицы в шикарных шмотках. Рядом с ними всегда тусовался мордоворот, а то и два, с наглым видом и бегающими глазками - охрана от мелкого жулья и сигнальщики при появлении милиции.

Друзья вошли к директору без стука. За разбитым столом сидел взлохмаченный мощный парень с красными глазами и отёкшим лицом – при первом взгляде на него становилось ясно, что он провёл бурную ночь. Это подтверждал и густой сивушный дух, висевший в палатке, такой плотный, что его, казалось, можно было резать ножом и намазывать на хлеб.

- Привет, Шурик, - протянул ему руку Сергей.
Надя огляделась - в помещении имелось всего три стула, на одном сидел хозяин киоска, другой стоял рядом со столом, третий у стены. «В конце концов, я женщина и не собираюсь стоять», - решила Надя и уселась на один из двух свободных у стены. И тут же достала свою косметичку, продолжая свои бестолковые манипуляции с губной помадой и пудрой, с видом страшно занятой собой идиотки. Альберт, небрежно сунув руку лохматому парню, тут же плюхнулся на другой стул.

- Чувствуется, вчера ребята хорошо погуляли, - начал Сергей, помахав у носа рукой.
- Да, было дело, перебрали немного, - тупо пробубнил Шурик и вопросительно указал глазами на незнакомую девушку.
- А, это – Надя, познакомься, моя подруга, - небрежно махнул рукой в её сторону Альберт.
Она на мгновение оторвалась от своей косметички и в упор уставилась в страдальческие глаза директора.

- Ясно, - кивнул тот и трясущейся рукой попытался пригладить торчащие волосы, потом начал зачем-то стряхивать со стола крошки.
- Братан, тебе надо поправиться, иначе ты – не жилец, - посочувствовал Сергей, усаживаясь на край стола. Он достал из внутреннего кармана фляжку. Глаза Шурика заблестели, на минуту он припал к горлышку с живительной влагой.
- Понимаешь, всё выпили, ничего не осталось, да и талонов на спиртное больше нет, ребята обещали принести, но только к обеду, - оправдывался возрожденный к жизни парень, возвращая фляжку.
- Серёга всегда знает, что человеку нужно, - ободряюще произнес Альберт, умудрившийся даже на шатком стуле сидеть, развалясь.

 - Нам Кифа нужен, – добавил он многозначительно.
- Знаю, - мотнул кудлатой головой Шурик, - Он говорил мне, только сейчас его здесь нет.
- Вижу, - Альберт ковырял в зубах спичкой, - Вижу, что его здесь нет. А в подвале?
- Там тоже нет. Он на дно залёг, разборки у них крутые. Пацаны на матрасы залегли.
- С кем это у них разборки?
- С чурбанами, они вместе с Кимом чурбанов мочат. Обнаглели совсем.
- Каких чурбанов, местных?
- Нет, иранцев. Понаехали, хотят наркоту через себя пускать.
- Да, дела. А как мне его найти? Ты знаешь, где он ночует?
- Никто не знает, и я не знаю.
- Как с ним связаться?
- Он велел тебе с его Тамаркой переговорить.
- Она здесь?
- На старом месте торгует. Иди, пока не ушла.

 Директор взялся сам проводить их. Протиснувшись сквозь толпу, они остановились перед угловым киоском. На пустой полке палатки сиротливо стояла дешёвенькая пудреница, которую, проходящие мимо покупатели едва удостаивали взглядами. Зато внутри, за пыльным стеклом на дрянном табурете сидела томная дама в шикарной норковой шубе и тонком белом платке, по виду совсем простом, даже, как будто хлопковом, только ослепительно белом и с необычной каймой, Надя таких никогда не видела. Да и шуб таких она раньше не встречала. Не из хвостиков, лобиков или полосочек, как у неё, а из полноценных цельных шкурок. Пожалуй, этот наряд стоил гораздо больше, чем автомобиль, на котором они приехали.

- Тамара, вот, я ребят привёл, - Шурик подобострастно улыбнулся, расшаркался и, неловко попятившись, исчез.
Надя впилась глазами в лицо дамы.
 «Далеко не юная, лет 38, а может, больше - определила она, - Хотя на первый взгляд производит впечатление двадцатипятилетней.»
 Она во все глаза смотрела на шикарное манто, на ухоженное, умное, усталое лицо, прямой пробор тёмных волос, выглядывающий из-под платка, высокий лоб, не скрытый дурацкой чёлкой, как у всех продавщиц, официанток и парикмахерш - этих аристократок рабочего класса. Безупречный макияж без ярких красок, холёная кожа, лишь слегка оттенённая тональной пудрой, ресницы не перегруженная тушью, розовая помада – короче, вся такая естественная, насколько это удалось сделать с помощью первоклассной косметики. Надя смотрела на её руки с отполированными ногтями, покрытыми прозрачным лаком, на тонкие пальцы, не отягощённые обилием перстней, украшенные лишь одним колечком с прозрачной вставкой на безымянном пальце. Но бесцветный камень размером с ноготь, сверкающий при малейшем повороте руки с тонкой сигаретой освещал убогий ларёк таким искрами, таким брызгами огня, что даже у Нади, не видевшей ранее приличных драгоценностей, не осталось никаких сомнений – это настоящий бриллиант.

Весь облик Тамары, её спокойная безмятежность, непроницаемое выражение лица, её манера курить, держать сигарету, подогнув палец с бесценным алмазом, привычка небрежно сидеть, смяв драгоценный мех, весь её вид вызвал у Нади восхищение: «Высший пилотаж!»  Подруга Кифы мгновенно стала её кумиром. Бестужева, молча, смотрела на Тамару восторженным взглядом, сгорая от стыда за свой убогий прикид. Вареная китайская куртка, длинная вязаная юбка, зелёная шапочка и такой же шарф, дважды обмотанный вокруг шеи и свисающий до колен пышными кистями – ещё вчера она гордилась своим нарядом.  Шапку и шарф, сшитый из двух детских шарфиков, она купила в «Детском мире», ей это всё казалось классным: стильно, недорого и оригинально. И не только ей, все девчонки в отделе одобрили. И вот теперь она стояла перед роскошной дамой и чувствовала, что выглядит как дура последняя в джинсовке, стеганной, как телогрейка, в самовязаной юбке, детской шапочке и советских сапогах, слегка напоминающих югославские. Она была готова удавиться на своем длинном шарфе от обиды. «Умру, как Айседора Дункан», - в отчаянии решила она.

Подруга Кифы спокойно смотрела на мужчин, казалось, совсем не замечая бестактного настойчивого взгляда незнакомой женщины.
- Здравствуй, Тамара! Как всегда, прекрасно выглядишь! – начал светскую беседу Альберт. Та улыбнулась дежурному комплименту.
- А я вас жду. Глеб сказал, что вы должны прийти.

Косарь сиял широкой улыбкой, любезности сыпались из него, как из дырявого кармана. Надя с удивлением наблюдала, как он буквально из кожи лез в подобострастных комплиментах.  Тамара поднялась с табурета, роскошная шуба предстала во всей красе, струясь и переливаясь в ярких лучах Владивостокского солнца. Женщина выпростала холёную руку из широкого рукава, небрежно сунула в сумочку пудреницу с прилавка, потянулась за большим навесным замком.  И опять искры посыпались от бриллиантового колечка, Надя не могла оторвать взгляд от этого волшебного видения, она подумала, что от таких сполохов вполне мог начаться пожар.

- Ты не боишься в такой шубе и с таким кольцом по улицам ходить? – поинтересовался Альберт.
-Не боюсь, - она взяла в свои ухоженные пальцы ржавый замок, - Надо киоск закрыть.
- Зачем его закрывать, ведь единственное ценность здесь – ты, - лебезил Косарь.
- Тамара, позволь мне представить тебе Надю, это подруга Альберта. Только он что-то забыл вас познакомить, - напомнил Сергей.

Тамара окинула Надю цепким взглядом, слегка приукрашенным дежурной улыбкой. «Она неглупа», - подумала Бестужева. Облик этой шикарной дамы никак не вязался с созданным в её сознании образом юной раскрашенной дурочки – подруги преступного авторитета.   
-  Ну, а если тебя ограбить захотят? – не отставал от неё Альберт.
- Свои меня все знают, а залётные - они Кифу хотя бы по имени должны знать. Как скажу, что с ним дело придётся иметь – сразу все проблемы отпадают.

Косарь, отобрав у хозяйки ржавый замок, самолично закрыл палатку и, галантно взяв Тамару под локоток, бережно повёл к машине, что-то нашептывая ей на ушко. Он , как ледокол, расталкивал перед ней толпу, нисколько не заботясь о своих спутниках. С Надей он так себя никогда не вёл. Она тащилась следом, стараясь не отстать, абсолютно уверенная в том, что если потеряется в этой толчее, то никто этого не заметит, и все уедут без неё.

- Вот, подхалим, - сквозь зубы процедил Сергей, следуя рядом Надей.
В машине Альберт сел вместе с подругой Кифы на заднее сидение и всю дорогу развлекал её разговорами. Надя устроилась рядом с водителем.
- А куда мы едем? – тихо спросила она у него.
- На Геологов, там частный зубной кабинет.
- Тома, а что ты там лечишь? – обернулся он назад, - У тебя, вроде, все зубы целые!
- Да это всё Глеб. Пришёл к нему этот армянин, когда собрался кабинет открывать, попросил крышу. Ну, и заодно предложил полечиться и керамику поставить. Глеб лечить боится, а мне сказал, чтобы сходила. Вот я и хожу, бесплатно же, хотя мне эти фарфоровые зубы не очень-то нужны, они сзади, их всё равно не видно.

- И там у них встреча, у зубного врача? - опять тихо спросила Надя.
- Нет, Кифа просто позвонит в кабинет, - так же тихо ответил Сергей.
«Как шпионы - явки-пароли», - подумала Надя, заинтригованная таинственным Кифой. Ей ужасно хотелось его увидеть, она даже не могла себе представить, как он выглядит. Но на этот раз ей так и не удалось взглянуть на него. На этом её путешествие закончилось.

Когда они подъехали к неприметному подъезду типовой хрущёвки, Альберт вышел первый, резво обежав машину, открыл дверцу и даже подал Тамаре руку. Надя не могла подумать, что он способен на такие любезности.
- Сергей, отвези Надю домой и приезжай через час, я пока побуду здесь. Не знаю, когда Кифа позвонит, так что возьми еды на всякий случай, может, до вечера здесь просидим, - и он повернулся, чтобы идти, не сказав своей подруге ни слова.

- Надя, до свидания, - неожиданно приветливо проговорила Тамара, её улыбка уже не казалась дежурной, - Если что-то надо будет купить или продать – приходи, ты знаешь мой киоск.
- До свидания, спасибо за предложение, я обязательно воспользуюсь им, - серьёзно ответила Надя.
- А ты Тамаре понравилась, - отметил Сергей уже в машине.
- Кто она? И кто Кифа?
- Кифа один из авторитетов. Он спортивную мафию держит, а Ким уголовную. Ну, и ещё много чего есть, ты во всё это не сильно вникай. Кифа держит район Тихой, Чуркин, рынок на Школьной – тоже его. Альберт под его крышей работает.

- Крыша – это как?
- Ну, вроде охраны – а ты что, не знала?
- Ну, так, в общих чертах.
- Ну, и поменьше знай.
- А Тамара?
- Она раньше официанткой работала в «Утёсе», знаешь, на Чуркине. Ребенок у неё, лет 15, пацан.
- От Кифы?
- Нет, это от первого мужа - какого-то пьяницы. Кифе всего тридцать лет.
- Она старше него?
- На девять лет.
- Ого! Много. И он от неё не гуляет?
- Ну, если с какой-нибудь соплячкой и схлестнётся втихаря, то на неделю, не больше, и чтобы Тома не узнала. Погуляет, и назад, домой возвращается.
- Боится её?
- Уважает. И боится, что она его бросит. Ты не думай, что мужикам молодые длинноногие нужны - эти ссыкухи с куриными мозгами только для пьянок годятся. А по жизни – такие, как Тамарка нужны, самостоятельные, умные, надёжные.

- А говорят, что мужики умных не любят.
- Дураки говорят. Посмотри – у всех наших авторитетов жёны сами работают, ни одна дома не сидит, и с длинными ногами нет ни одной. Все такие обычные бабы, ну, следят за собой, сами зарабатывают, некоторые старше мужей, и с чужими детьми есть. Так что, Надюшка, не грусти, что тебе не 17 лет! Это - не главное! А Тамарка – не дура, она сама себе зарабатывает. Они с Кифой уже лет 8 живут, познакомились в ресторане. Она официанткой себе с пацаном на жизнь деньгу зашибала, а его тогда из большого спорта пропёрли, он без средств, без жилья остался.
- Он спортсменом был?
- Футболистом, в сборной выступал, разряд мастера имел, сам-то он из Таджикистана. А когда из сборной вылетел, покатился по наклонной, спиваться стал, Тамарка его тогда и подобрала. Сейчас он поднялся, но её не бросает.
- Они женаты?
- Нет, это опасно. Если его загребут – она в стороне останется, а если бы женились – и конфискация, и всё такое. Он хоть и живёт у неё, а прописан в другом месте.

Надя переваривала полученную информацию, примеряя её к себе, как новое платье. Она решила воспользоваться присутствием Сергея, чтобы кое о чём порасспросить. Альберт не был склонен делиться с ней информацией, а его друг казался доброжелательным и сведущим. Её заинтересовало выражение Шурика, что пацаны залегли на матрасы, это ей напомнило «Крестного отца» - единственный роман о криминальном мире, который она читала.

- Ну, в общем-то, где-то так. Это когда идут крутые разборки, пацаны дома не живут, и никто почти не знает, где они. Тогда им выдают боевое оружие.
- Настоящее? С патронами? И автоматы?
- Настоящее: пистолеты, автоматы, гранаты.
- А если милиция поймает?
- Есть такая хитрость. Боец каждое утро пишет заявление в милицию, что шёл по улице, увидел оружие, и вот, я такой хороший, несу сдавать. Если случайно задержат – а вот я сам к вам шёл и уже заявление написал. И так каждое утро – свежее заявление, чтобы никто не придрался, что неделю с ним ходит.

- Здорово!  И что, в милиции всё с рук сходит?
- Да зачем им лезть в эти разборки? Думаешь, они не знают, что сейчас происходит в городе? Они же все с пацанами знакомы, только им голову под пули подставлять зачем? Чтобы одну группировку защитить от другой? Нет! Они не дураки, они ждут, чтобы сами отношения выяснили, а кто победит, с тем и станут контактировать. А побежденных, кого им братва сдаст, тех посадят, и на них повесят все трупы, все висяки. И ментам хорошо – борьба с преступностью идёт, и жертв среди своих нет.
- А я ничего этого не знала, - протянула Надя.
- А тебе это и не надо знать. Ты не очень-то в это вникай.
- Но, если не знать – можно вляпаться куда-нибудь.
Сергей вздохнул.
- Я понимаю, я бы тебя близко ко всему этому не допустил, да вижу, о тебе позаботиться некому. Ты девчонка самостоятельная, тебе приходится самой за себя стоять. Альберт, ты видишь, какой? На него особо не надейся, ну, ты девчонка умная, сама понимаешь.
Надя кивнула головой: «Да всё в порядке, прорвёмся».

Всю следующую неделю Надя жила в ожидании страшных новостей. Она вздрагивала от каждого звонка, потихоньку подкрадываясь к двери, осторожно заглядывала в глазок, но каждый раз это оказывался Сергей. Он каждое утро неизменно отвозил Надю на работу, а вечером забирал от управления и вёз домой. Он ничего не говорил об Альберте – ни куда тот делся, ни, чем занимается, но настойчиво рекомендовал не пользоваться городским транспортом, да и по вечерам на улицу тоже не выходить. И это касалось не только её, всем остальным горожанам не мешало бы соблюдать осторожность. Только никто им об этом не сообщал. Эта ситуация оказалось совсем некстати, поскольку Павел привёз ей партию пневматических термосов, и Надя хотела продать их, воспользовавшись новым знакомством с Тамарой. Но приходилось сидеть дома, ни о каком рынке не могло быть и речи. После работы Надя терпеливо дожидалась машину в толпе нарядных девиц, они принимали её как свою, негласно включив в элитный неформальный клуб. Респектабельные особы обменивались с ней сведениями о новинках Владивостокского рынка и валютного магазина, но она не могла привыкнуть к их снобизму и своей среди них себя не чувствовала.

В один из таких вечеров, когда она стояла среди нарядных управленческих дам, настороженно всматриваясь в подъезжающие автомобили и проходящих мимо людей, её внимание привлёк двигавшийся в их сторону молодой мужчина. Что-то знакомое показалось ей в его фигуре, лице, одежде, до боли знакомое! Когда он приблизился, она узнала его – прямо к ней шёл её бывший муж, одетый в ту же самую куртку, которую ещё она ему покупала.   «Аляска» выглядела уже изрядно потрёпанной и засаленной и явно нуждалась в чистке, а джинсы в стирке.

Надя почти равнодушно смотрела на него, даже, скорее, с любопытством, чем с неприязнью, пытаясь понять, что она могла найти в этом заурядном мужичке? И за что смогла полюбить его? От былой красоты убойной силы мало что осталось - куда подевалась роскошная фигура, дерзкий разворот широких плеч, горделивая осанка, уверенная поступь и победный взгляд?  Глаза его больше не казались безумными синими омутами, они потерялись на невыразительном, небритом лице. Фигура какая-то сгорбленная, съёжившаяся от холода, не похоже, что под жидкой курткой надет тёплый свитер. Волосы скрыты облезлой кроличьей шапкой, неясно, остались ли они такими же волнующими пшеничными волнами, или полиняли, как весь он - какой-то помятый, потрёпанный жизнью тип средних лет. Прошло совсем немного времени после их расставания – чуть больше двух лет, а от былого красавца остался только рост. Ну, это если кто-нибудь согласится его отогреть и распрямить. Хотя теперь вряд ли такая дура найдётся!

 Надя не чувствовала к нему ненависти, она и не думала, что сможет вот так, почти безразлично смотреть на человека, испортившего ей жизнь. Сколько раз она представляла себе эту встречу, проигрывая снова и снова в мыслях и снах! Какие планы мести строила в воспалённом воображении! Какие мечты жестокой расплаты взращивала в своей душе! В безумных фантазиях она представляла, как унизит его одним своим видом богатой и успешной дамы, плюнет на него с высоты своего величия. Но всё случилось не так, как она думала, совсем не так. Ей совершенно не хотелось оскорблять этого серенького человечка, всё сделала за неё сама жизнь. Надя подивилась собственной отстранённости, но ещё больше - поведению бывшего мужа. Он тоже узнал её и подошёл, улыбаясь широкой, и как ему, наверное, казалось, обворожительной улыбкой. Видимо, он всё ещё считал себя неотразимым. Ей даже обидно стало за исчезнувшую красоту, потому, что это выглядело, как жалкая гримаса.

- Это ты? Прекрасно выглядишь! А что ты тут делаешь, рядом с такой крутой фирмой? – не скрывая удивления и явно любуясь Надиной шубой, проговорил он.
- Я тут работаю, – просто ответила она, пытаясь отыскать в нём былое очарование.
- Да? Ничего себе! Ты даёшь, такую работу нашла…. Ну, как жизнь? Смотрю, шубу новую купила. И сама так неплохо выглядишь.
- А сам-то как живёшь, чем занимаешься после института? - пытаясь иронизировать, проговорила она.
- Сейчас в бухте Петра Великого работаю, там мидий, гребешков выращивают.
- Ты же, вроде на мастера добычи учился, почему в море не идёшь?
- Дурак я, что ли в море болтаться!
- А, ну да, у тебя же семья, дети.
- Да, у меня сыну уже…
- Ну, мне это неинтересно, - поморщилась она.
- Да-да, конечно. А где ты живёшь? – как-то подобострастно спросил он.
- Живу, где и жила, всё в той же клетушке, в которой ты меня бросил.
- Да ладно тебе вспоминать! Мало ли чего в прошлом не было! Ты, между прочим, тоже мне много крови попортила, а я на тебя не обижаюсь! Пойдём, что ли к остановке, что тут мёрзнуть?  По дороге поговорим, а может, ты меня в гости пригласишь по старой памяти?

Надя удивлённо смотрела на него: говорить им было не о чем. Очень кстати подъехал Сергей, она без сожаления прервала этот бесполезный разговор.
- Извини, но я городским транспортом не пользуюсь – много разной шушеры развелось, ещё шубу испачкают! Ну, пока.
 Она открыла дверцу машины, Сергей высунул голову, спросил встревожено:
- Что, проблемы? Нужна помощь?
- Нет, всё в порядке, просто старого знакомого встретила. Очень старого.
И она уехала, провожаемая не просто удивлённым, а просто ошеломлённым взглядом бывшего мужа.
- Кто это был, если не секрет?  – спросил Сергей.
- Да так, муж бывший.
- Кто он?
- Да никто! – с досадой воскликнула девушка.
- Ладно, значит, от него опасности не будет.

Надя промолчала, ей была неприятна эта встреча. Никакого триумфа или злорадства она не испытала, только горькое разочарование, лишь утрату иллюзий. Ей стало обидно, что она столько лет потратила на эту посредственность, не стоило не только горевать о нём, но даже просто вспоминать!  Он совсем не тот человек, которого она любила. А ведь когда-то одно его появление вызывало истерический всплеск восторга всех без исключения женщин от пятнадцати до семидесяти лет. «Это твой муж?» - завистливо восклицали тётки, презрительно оглядывая её, такую невзрачную, по их мнению и совершенно недостойную такого красавца. Все, все тянули руки к её мужу, все хотели прикоснуться к прекрасному, вырвать себе минуту наслаждения! А сегодня никто на него не взглянул, не обратил внимания, его просто не заметили, и даже она узнала его с трудом.  «Как быстротечна красота, когда она не подкрепляется умом!» - с грусть осознала Надя.

Странно, но ей не захотелось даже попинать ногами поверженного идола, о нём стоило просто забыть. Она почему-то разозлилась на него за то, что он так бездарно растранжирил Божий дар,  посланный ему свыше. Как будто его красота являлась её собственностью, а он испортил, растратил, разбазарил, уничтожил это бесценное сокровище.
- Я бы расстреливала за такое! – в сердцах воскликнула Надя.

Сергей принял её реплику на счёт подрезавшего его автомобиля и согласился, что идиотов на дороге так много, что пора отстреливать. Она промолчала и постаралась забыть о неприятной встрече, бывший муж остался в прошлом, а она смотрела только вперёд.

Вести о войне группировок проникали во все слои общества, в том числе и в обывательские круги. Из разрозненных сведений и слухов Надя поняла, что разборки идут крутые. Упоминалось о перестрелках на станции Санаторной, о взрывах автомобилей на стоянках. А однажды по телевидению в разделе криминальных новостей прозвучало сообщение о трёх найденных отрезанных головах. «По предварительным данным головы принадлежали лицам южной национальности: смуглая кожа, чёрные бороды, бритые волосы». Надя в панике решила: «Иранцы, точно». Впервые она поняла, как опасна её связь с Альбертом.

Вскоре после этого сообщения появился он сам. Довольный и счастливый, хотя грязный и заросший щетиной, он похвалился, что участвовал в трёх перестрелках, и ему выдавали пистолет.
- Всё! Хана иранцам! Троим из пятерых головы отрезали, одного расстреляли, а пятого отпустили, чтобы своим рассказал! Нечего им сюда лезть, здесь свои парни покруче их!
- Так их что, только пятеро было? – удивилась Надя.
- Пятеро иранцев, а боевиков они наших, рашенских привели, за бабки наняли. Наших кое-кого побили, остальные разбежались. Главное – самих иранцев порезали, теперь долго сюда не сунутся.

Из его рассказа Надя поняла, что Кифа держал его в группе не как боевика, а больше в качестве юриста для связи с прокуратурой и милицией. Его участие в перестрелках вышло по чистой случайности, но она простила его бахвальство и с интересом слушала, как он расписывал свои приключения.
- Я у них был – консельери! Как в «Крестном отце», помнишь? Такой адвокат при мафии!
Он наслаждался её вниманием и делился своими воспоминаниями о боевых днях и ночах. Надя кормила своего оголодавшего друга, выслушивая его повествования, у неё сердце кровью обливалось от мысли, что его могли убить. Она уже успела по нему соскучиться и забыла его дурной характер.

И началась их обычная жизнь с посещением ресторанов, ссорами и примирениями, шампанским и поездками за город. Она стабильно поставляла своему соседу крабов, тот привозил ей товар. Ранее  для его продажи Надя обращалась к Алле, которая обладала обширными связами, но всё-таки торговля шла не очень быстро. Теперь она благополучно реализовывала вещи через киоск Тамары. Вначале девушка стеснялась, но глядя на шикарно одетых девиц, бойко торговавших дефицитными вещами, махнула рукой на свои интеллигентские замашки и встала за прилавок. Её дебют на толкучке прошёл успешно, и в следующий раз она уже совершенно спокойно напросилась в палатку к Тамаре.  У них сложились нормальные товарно-денежные отношения деловых партнёров, независимые ни от Кифы, ни от Косаря, о своих мужчинах они даже не упоминали.

 Но Надя всё-таки хотела увидеть этого необычного человека, о котором так много говорили, и однажды она увязалась за Косарем, когда узнала, что он едет на встречу с Кифой. Она решила во что бы то ни стало познакомиться с ним. Они долго мотались по городу, она послушно терпела плохую езду Альберта и, как ей казалось, его пустые встречи и разговоры с неинтересными ей людьми. Наконец, они добрались до площади Баляева, и Косарь кое-как сумел заехать по крутому подъёму на улицу Нейбута.

- Ну, всё, здесь встреча назначена. Кажется, он приехал, я пошёл, – торопливо проговорил Альберт.
- А мне что, сидеть тут? – приняв как можно более смиренный вид, робко спросила Надя, - А можно, я тоже пойду с тобой? Хоть издали посмотрю на Кифу, я же его ни разу не видела. Мне так интересна твоя работа!
Альберт недовольно хмыкнул, но выслушав подхалимскую речь Нади и взглянув на её безропотное лицо, снизошёл.
- Да, ладно…чего там…. давай, познакомлю тебя с ним, увидишь, с какими людьми я контачу!

Он вышел из машины, хлопнув дверью, и пошёл, не оглядываясь. Надя торопливо последовала за своим нелюбезным другом, жадно всматриваясь в невысокого крепкого парня, неспешно покинувшего свой автомобиль.
Он был одет в невиданные ею раньше велюровые, тёмно-коричневые брюки, замшевые туфли и светло-коричневую куртку из нобука.  И как диссонанс этой мягкой одежде в коричневых тёплых тонах, лицо Кифы выглядело очень жёстким. Альберт суетливо пожал протянутую руку, умудрившись не выронить зажатую под мышкой потрёпанную папку. Надя подошла ближе, встав за спиной любовника, и в упор уставилась на Кифу.

Его невыразительное лицо исказила гримаса недовольства, он даже не взглянул на неё, а лишь движением искривленных губ как бы задал вопрос: «Что это?»
- А это Надя, моя подруга, - мимоходом пояснил Косарь, махнув в её сторону папкой.
«И это всё? Это он так нас познакомил?» - ужаснулась она.
Альберт начал разговор, а она стояла, как дура у него за спиной, не зная, как себя вести. Мужчины продолжали общаться, не обращая на неё внимания, а она стояла и молча смотрела на Кифу. Он  всё-таки взглянул на неё. Один раз. Взглянул, как на пустое место. Её пронзил до костей его взгляд. «Как рентгеном просветил», - поёжилась она и поняла, что он запомнил её как подругу Косаря, полное ничтожество и ноль без палочки, то есть без своего друга.

Она взглянула на себя глазами Кифы: тетка за 30, очень средняя, в дурацкой китайской варёнке, которая только у них в управлении считалась шиком, в самопальной вязаной юбке, без длинных ног и без высоких шпилек. Но главное – за 30. И самое главное – пустое место без любовника, типа дура-любовница и временная замена дуры-жены. Ей стало до слез обидно за себя. Она постояла пару минут рядом с мужчинами и медленно отошла, вернее, отползла в сторону, закусив губу. Ей стало больно оттого, как верно Кифа её оценил. Ей не хотелось в это верить, но это было так. И ей до смерти захотелось доказать ему, и Альберту, и самой себе, что она стоит больше, много больше. И причём, сама по себе. Она с трудом сдерживала слёзы, сидя в машине в ожидание друга.

- А ты понравилась Кифе, - заявил тот, усаживаясь за руль и удивлённо взглянув на надутую подругу, - И что он в тебе нашёл? Сказал, что ты умная!
Косарь хохотнул.
- Хорошо, хоть не сказал, что ты красивая!
- А что? – окрысилась обиженная Надя, - Про меня, значит, нельзя сказать, что я красивая?
- А то, что тогда бы мне пришлось уступить тебя ему, - веско и сурово произнёс Альберт без тени юмора.
Надя прикусила язык.

Косарь вёл свою обычную жизнь, и всё реже Надя видела его трезвым, и всё чаще – высокомерным и капризным. Но однажды, когда Сергей заехал за Надей после работы, он выглядел непривычно тихим и трезвым, явно чем-то обеспокоенным и подавленным.
- Что случилось? – Надя сразу поняла, что это неспроста. Альберт мрачно молчал.
- Да проигрался он вдрызг, - пояснил Сергей, - Ты ему хоть скажи, Надя, что это только дураки играют.
- В карты? – удивилась она.
- Нет, на собачьих боях продулся.
- А у нас что, есть такие?
- А как же!
- Я не знала.
- А про это мало кому известно. Там знаешь, какие бабки крутятся, какие ставки делают? Со всей страны сюда собачники съезжаются, говорят, даже с Сингапура и Тайваня собак на бои привозят. Ставки бешеные, ну, тотализатор, одним словом.

- А ты там был?
- Был, конечно, только не играл. А вот Альберт наш кучу бабок профукал, придётся машину продавать.
- Какую машину?
- Вот эту самую! Завтра отвезу вас с утра, а дальше пешком ходить будете.
- Да ладно, Сергей! Новую заработаю. Кто же знал, что Вампир проиграет?
- Все, хана Вампиру! Придурок ему лапу отгрыз.
- И откуда только этот зверюга взялся?
- Из Риги привезли неделю назад. Но я думаю, тренировали его в Германии, это они умеют.
- А Придурок – это кто? – вмешалась в разговор Надя.
- Бультерьер. Просто монстр, вот уж точно – придурок! Вампир тоже зверюга, скольких он завалил, а теперь и на него управа нашлась. Говорил я тебе: не надо ставить!
- Да ладно, теперь уже поздно.

Альберт выглядел удручённым, чувство вины делало его тихим и покладистым. И даже вежливым, чему подивилась Надя. Придя домой, он долго жаловался, что продажа машины не покроет его долга, наличных денег тоже мало, а продавать купленное для обмена жильё – это означает конец бизнеса. Он долго метался из угла в угол её маленькой комнатки. Потом подошёл к шубке, висевшей в коридоре, оценивающе оглядел её, погладил мех, ощупал края.

- Надя, ты не обидишься, если я твою шубу продам? Ты же знаешь, мне деньги позарез нужны, а за неё мне хорошо заплатят, ты её вон как аккуратно носила, выглядит совершенно как новая!  А я тебе потом другую куплю, ещё лучше.
- Ну, конечно, – она даже обрадовалась, что может помочь любимому человеку, -Конечно, бери!
- А ты в чём ходить будешь? – как бы извиняясь, спросил Альберт, деловито осматривая, встряхивая и упаковывая шубу. Он аккуратно скрутил её, засунул в пакет и стал одеваться.
- Да ты не беспокойся, я же могу в варёной куртке ходить, она тёплая, а мне…
- Ну, ладно, я пойду, раз ты не против.  Я уже договорился, одна тётка берёт за хорошую цену, я прямо сейчас и поеду к ней. Пока машина есть, Сергей довезёт, - перебил Альберт и поспешно вышел.
- Сергей? Ждёт? – растерянно проговорила она. Значит, он уже всё заранее решил, а её спросил так, для формальности. Ей стало обидно.

Он ушёл, а Надя стала упрекать себя в эгоизме, раз она пожалела для любимого какую-то вещь!
Косарь оставался у неё целую неделю безвылазно, и эти дни безденежья стали самыми счастливыми за всё время их совместной жизни. Рано утром они вдвоём выходили из дому и ехали каждый по своим делам городским транспортом. Каждый вечер он возвращался домой поздно, усталый, трезвый и вежливый. Помогал ей готовить ужин, потом они совсем как семейная пара смотрели телевизор и чинно ложились спать, а в субботу сходили в кино. Надя чувствовала себя счастливой.
 Девчонки из отдела сразу заметили, что она снова стала приезжать на работу электричкой и в стёганой джинсовой куртке, но Надя небрежно объяснила, что ей не хочется трепать шубу по автобусам. А машину, дескать, её друг продал, чтобы купить новую. «Тачку надо менять чаще – чтобы не ремонтировать!» - заявила она авторитетно. Это объяснение показалось всем убедительным, и от неё отстали.
За эти дни Надя многое узнала о своём друге, он открылся ей с новой стороны. Она увидела, что он – мягкий, незащищённый, доверчивый человек, а вся его бравада, грубость и цинизм – всего лишь прикрытие, защита от внешнего агрессивного окружения. И странное дело, поняв, что Альберт трусоват и не очень-то уверен в себе, она только сильнее привязалась к нему. Он стал ей ближе, чем в те дни, когда ему сопутствовала удача и богатство. «Неужели я из породы декабристок? – спрашивала она себя, - Неужели я могу быть счастлива лишь с неудачником?» Её не беспокоило, сможет ли он подняться после своей финансовой катастрофы, она только робко надеялась на то, чтобы это странное состояние лжесемьи продлилось как можно дольше.

«Ну, зачем, - говорила она себе, - Зачем деньги, зачем машина? Пусть бы всё так и оставалось, я работаю, он бы пошёл работать, много ли нам нужно? И жили бы, как все, мне ведь больше ничего не надо!»  Она заботилась о любимом человеке, боясь признаться, что относится к нему, как к мужу, она видела, что нужна ему, и это делало её счастливой. Она изо всех сил старалась создать ему домашний уют, обеспечить достаток в доме, и теперь она могла это себе позволить. С тех пор, как её стали привлекать к торговле продуктами, устраиваемой профсоюзом для работников своего  управления, проблема с продовольствием для Нади больше не существовала. Произошло это не сразу, и как бы случайно.

В первый раз, когда в их отдел заглянула Прекрасная Елена и попросила у Валерии Петровны человека для торговли яйцами, Надя и подумать не могла, как круто в очередной раз повернётся её жизнь. Появление пышнотелой профсоюзницы, встреченной, как всегда, взрывом восхищения на этот раз разочаровало Надю. Она скептически оглядела её синтетическую блузку с оборками и лаковые туфли на шпильке с красной шёлковой розой сбоку - она продала недавно партию таких туфель, которые шли под названием «Кармен», но себе такие не оставила, посчитав их пошлыми. Не пленили её и многочисленные перстни: все эти «Маркизы», «Чалмы», «Светофорчики»! Масса колец с мелкими дешёвыми камешками напоминали ей новогоднюю елку. И духи Елены – фальшивка, польская подделка, это она сразу определила.

 Но коллеги продолжали рассыпаться в восторгах и комплиментах по поводу её наряда и украшений. Польщённая профсоюзница заметила Риту Францевну.
- А! Вы уже вернулись из командировки, завидую вам. Австрия, Вена, родина великого Штрауса! – обратилась она к ней.
- И неправда всё! – внезапно взвилась Полозкова.
- Что неправда? – удивилась профсоюзница.
- Нет там никаких страусов! Вот и они все тут тоже говорили: кенгуру, страусы, только бы посмеяться над пожилым человеком! И вы туда же!
- Ну, хватит, Рита Францевна! Это уже не смешно, нельзя же быть такой невеждой! – прикрикнула на неё Валерия Петровна. Профсоюзница иронически хмыкнула, но продолжила разговор о решении своего вопроса:
- Так как насчёт торговли?
- Девочки, может, кто-нибудь возьмётся? – неуверенно спросила начальница.

И поскольку никто из сотрудниц отдела не вызвался добровольно взяться за эту малопривлекательную работу, взгляд руководительницы остановился на самой безотказной - Бестужевой. Поборов свою нерешительность, она спросила её как можно мягче:
- Может, ты бы смогла поторговать? У тебя сейчас нет срочных дел?
«Срочных дел нет ни у кого в отделе», - подумала Надя, но отказывать либеральной начальнице не стала.
- А можно, я тоже пойду? Я помогу Наде, - неожиданно подала голос Рита Францевна, - Я раньше в торговле работала, знаю, что лучше торговать вдвоём, одной трудно!
Валерия Петровна с радостью отпустила бесполезную сотрудницу.

Но в тёмной тесной комнатушке, заваленной всяким хламом в виде старых коробок и деревянных ящиков, та оказалась очень даже полезной. Вытащив невесть откуда два грязных белых халата, один она напялила на Надю и отправила её с ведром за водой. Второй халат, после безуспешных попыток натянуть на себя, она обвязала на манер фартука вокруг того места, где предполагалась талия. Женщины принялись за дело, и не прошло и часа, как тёмная подсобка совершенно преобразилась.
Деревянные ящики аккуратными стопками стояли вдоль стен, картонные коробки отправились на помойку, освободив пространство. И оказалось, что помещение, отведённое под торговлю, совсем не маленькое. Отмыв от многолетней грязи полы, коллеги обнаружили метлахскую плитку, а на стенах – кафель. Вкрученные лампочки под чисто вымытыми плафонами ярко освещали бытовку. И даже обшарпанный стол, прикрытый серой оберточной бумагой, выглядел достойно. Прекрасная Елена едва узнала убогую клетушку.

- Ну, девчонки, молодцы! Теперь будете всегда торговать! А то все наши управленческие красотки – голубая кровь! Никто не хочет руки пачкать, да и к торговле совсем не пригодны, если честно.
Такая перспектива не очень вдохновила Надю. Особенно, когда рабочие начали затаскивать к ним коробки с яйцами, и из отделов повалили сотрудники, начав со всех сторон совать деньги. Она тыкала пальцем в калькулятор, тщетно пытаясь в уме сосчитать сдачу и роясь в кармане халата в поисках мелочи, и поначалу испугалась этой суматохи - всё спуталось у неё в голове от обилия рук, цифр, купюр. Её выбивала из равновесия необходимость одновременно выдавать товар, брать деньги, давать сдачу и не забывать проследить, чтобы вернули пустые ячейки. Она имела опыт торговли на рынке, но там товар штучный, и покупатели наперечёт, а тут шёл поток. Она решила, что не справится, но в этот момент Рита Францевна сунула ей картонку, на которой от руки написала следующее:

1 десяток стоит 2руб 45 коп, 2 десятка   - 4руб 90 коп, 3 десятка--- 7руб 35 коп
И поскольку многие брали не десятками, а ячейками, или иначе – лотками, то ниже стояла цена за лотки:
1 лоток – 7руб 35 коп, 2 лотка---- 14руб 70 коп, 3 лотка---- 22руб 05 коп, 4 лотка---29руб 40 коп и так далее.
Эта помощь пришла как раз вовремя, Надя воспрянула духом.
- Держись за меня, не пропадёшь! – подбадривала её Полозкова.

Дело пошло веселей, заготовка с ценами сильно ускоряла расчёт. Надя с удивлением заметила, что, несмотря на её неопытность и всё ещё медленный расчёт, покупатели оставались довольными. Они благодарили за то, что продавцы безропотно заменяли им треснувшие яйца, а главное, за вежливое обслуживание. За это они с готовностью терпеливо ждали, пока Бестужева пересчитает деньги, подаст товар и сдачу, и покорно рылись в карманах в поисках мелочи, которой всегда не хватало. И тут опять пришла на помощь Рита Францевна.
- Надюшка, а ты давай на сдачу яйцо или два.
Она приняла это к сведению. Итак, если с 15 рублей за 2 лотка с нее причиталась сдача 30 коп, она выдавала 1 яйцо. А с 10руб за 3 десятка вместо 2руб 65 коп – 2руб и 2 яйца и 10 коп. И хотя покупатель при этом терпел убыток в первом случае 5,5 копеек, а во втором 6 копеек, все оставались довольны ускорением в расчёте и не заботились об этих медяках. Мужчины вообще не хотели ждать сдачу.

К концу дня Надя страшно устала, но осталась довольной – ни разу за всю свою трудовую биографию она не видела столько улыбок, не слышала столько комплиментов и добрых слов.
- Никогда не думала, что так интересно работать в торговле, – поделилась она со своей напарницей.
- Что ты! Я раньше работала в гастрономе кассиром-контролёром в самообслуживании, уважаемым человеком была, у меня такие связи имелись! – вздохнула она, - Ну, яйца, конечно, ерунда, а вот когда колбасой станем торговать – нас тогда зауважают! А пока - давай деньги считать, как бы мы не проторговались.

- Как – проторговались?- испугалась Надя.
- Ну, если недостача случится, хотя вряд ли, - успокоила её Рита Францевна.
Они закрыли дверь на засов, ссыпали выручку в одну коробку, без всякого уважения к денежным знакам, и как какие-то фантики, начали их сортировать, разбирая по купюрам. Когда деньги собрали в пачки по сто штук, обернв бумажными лентами, начался подсчёт.

- Ну вот, - радостно возвестила Рита Францевна, - Всё в порядке! Яйца – не Бог весть, какой дефицит, а всё-таки, по две ячейки мы себе наторговали, ну и ещё мелочь кое-какая – примерно по три рубля на нос.
- Как – наторговали?
- А так – бесплатно себе по два лотка возьмём, и это не считая боя, вон ещё банка трехлитровая с битыми яйцами, я её специально для этого пронесла!
- Нет, я бесплатно не возьму! – заупрямилась Надя, - Почему это – бесплатно? Откуда это? Мы что, разве обсчитывали людей?

- О чём ты говоришь! Никого и не надо обсчитывать, а ты вспомни, сколько мужиков сдачу брать не хотели! А сколько мы на сдачу яиц давали? А это же нам шёл навар!
- Но у нас же просто мелочи не хватало, да и потери грошовые – 3 копейки, 5 копеек…
- Вот я и говорю, там копейка, там две, а получилось – нам по два лотка яиц навара! И это ещё нам на бой процент не дали!
- Так выходит, продавцом выгодно работать? А мы-то, дураки, думаем….
- Конечно, выгодно, и продукты всегда дома есть, и приработок помимо зарплаты. А знакомства какие! – Полозкова закатила глаза, причмокнув губами.
- Так чего же тогда продавщицы такие хамки?  Просто иной раз подойти - спросить боишься!
- Зажрались! Обнаглели совсем, никого не боятся, кроме ревизора.

 Эта операция изменила угол зрения Нади на торговлю вообще и на свою коммерческую деятельность в частности. С этого дня она частенько занималась продажей разных дефицитов: колбасы, цыплят, свежей и солёной рыбой - исключительно красной, а также яблок, шампанского, водки. На штучной алкогольной продукции навара совсем не получалось, зато она могла брать товара столько, сколько хотела, а не как все остальные – в строго определённом количестве.
С этого времени Надя не стояла больше по очередям, потому что практически все продукты питания привозили в управление и продавали своим работникам по норме.
И, понятное дело, у тех, кто распределял и торговал, руки обрывались донести до дому свою, совсем особую норму. Теперь у неё дома в кладовке на полках стояли батареи водки, шампанского и ставшего абсолютной редкостью после правления Андропова, сухого вина. А на полу громоздились ящики яблок и мандарин, холодильник ломился от колбасы, мяса, рыбы. У неё появилась масса друзей, достававших в обмен на её излишки то, чем она не располагала – сгущёнку, тушёнку, растворимый кофе. Особенно сдружилась она с ребятами из отдела главного механика, они с удовольствием подвозили Надю с её сумками до дому, если за ней не мог заехать Альберт. А с того момента, как он остался без машины, эта помощь стала особенно ценной. И удивительней всего, что делали они это практически бескорыстно.

Надя, привыкшая платить за всякую мелочь, поначалу удивлялась, что они готовы возить её в любое время рабочего или нерабочего дня абсолютно бесплатно, довольствуясь просто беседой, намеками на предстоящую торговлю, возможностью получить лишнюю бутылку водки или полкило колбасы, выданные иногда тому или другому из них. Но вскоре она привыкла к своему особому положению. Она пришла к выводу, что даже не за продуктовые излишки механики стали вдруг так любезны с ней. И не ради прекрасных глаз катают её по всему городу. Она поняла, что приобрела своё лицо, у неё появилось имя, она стала кем-то! И теперь дружить с ней, помогать ей, да просто общаться – стало престижно.

 Она стала деловой женщиной, это видели все, и не только в их коллективе. Ей казалось, что это прямо написано у неё на лице. Однажды в выходной день, проходя по улице, Надя заметила бортовую машину, с которой бойкая румяная деваха торговала яблоками. Вокруг столпились люди, фрукты не так часто поступали в свободную продажу, поэтому все брали по ящику, потому что по два продавщица не давала. Надя подумала, что ей бы тоже не мешало прикупить яблок, но толкаться в очереди не хотелось. Она уже собралась уйти, как вдруг девица, всё время поглядывающая на неё с борта грузовика, громко крикнула, обратившись непосредственно к ней: «Женщина! Ну, что вы стоите, ваша же очередь!» И резко цыкнул на толпу: «Она стояла! Я видела!» Надя прошла через расступившихся покупателей, не посмевших перечить. «Сколько тебе? – по-свойски спросила торговка, - Я могу два ящика дать, а хочешь – три? Для своих можно». «Да нет, мне десять килограмм хватит», - ответила Надя. Продавщица опешила, она ещё раз с сомнением окинула её взглядом, соображая, не ошиблась ли она в своей оценке, но потом кивнула: «Ну, конечно, зачем тебе ящик? Ты же всегда можешь взять сколько хочешь. Я сразу увидела, что ты своя, я тебя по куртке узнала – их только нашим из руководства давали». 

 Надя не стала спорить, она поняла, что уверенно вошла в торговое братство. И теперь ей не составляло особого труда прокормить обанкротившегося любовника, заботиться о нём. Не отдавая себе отчета, она думала о нём, как о будущем муже.
- Я Альберта не осуждаю, - говорила она Алле, - Жена у него вечно в отъезде, о нём совершенно не заботится, ей от него только деньги нужны.
- Это он сам тебе сказал? Ох, и глупая ты! Да мужики вообще любят на жён жаловаться, это у них приёмчик такой излюбленный – на жалость брать!
- Ну, не скажи, мне кажется, он меня любит.
- Любит, пока ты ему нужна. Это он сейчас такой добрый да ласковый, пока без денег сидит! А вот, помяни моё слово, как только бабки у него появятся, опять всё по-прежнему пойдёт! Надуется, как пузырь! И первым делом к своей благоверной понесётся!
- Вот ты всегда так, Алла, во всем корысть видишь! Не такой уж он плохой, есть в нём и хорошее.

 Надя обиделась на подругу, решив, что та ей просто завидует. И она просто погрузилась в свое долгожданное счастье. Но эта идиллия закончилась быстро и неожиданно - однажды вечером, когда она крутилась у плиты, пытаясь на двух конфорках пристроить три кастрюльки. В ожидании Альберта она готовила ужин и строила планы на предстоящий праздник - 8 марта.

Он появился шумный, веселый, под хмельком, с пакетами в руках и Сергеем за плечами. В своей обычной торопливой манере Косарь радостно сообщил ей, что прокрутил выгодное дельце и теперь едет на праздники к семье.
- Ты мне собери быстренько чемодан, и вот эти пакеты туда засунь – подарки для детей, для жены тоже, - скомандовал он, свалив ей на руки кучу кульков.
- Сергей, помоги упаковать видик с телевизором, отвезу своим - пусть смотрят фильмы на нормальной аппаратуре! Как подарочек, а? – делился он радостью с Надей.
- А когда ты летишь? – не веря своим ушам, спросила она.
- Прямо сейчас. Билет на ночной рейс! Давай-давай быстрей, а то времени нет!

Сергей быстро упаковал технику. Надя, молча, снимала с плечиков отглаженные рубашки, пиджак, брюки, глотая слезы, складывала всё в чемодан под непрерывный говор любовника, гордо повествующего о талантах своих детей и достоинствах вновь приобретённого автомобиля. Она молча протянула ему чемодан, он взял его и, продолжая говорить, направился к двери.

- Спасибо за подарок к 8 марта, - судорожно сглотнув комок слёз, вымолвила она.
Альберт обернулся.
- Ты что, обиделась? А, да! Я же тебе ничего не подарил! Ну, извини, совсем забыл.
Он пошарил в кармане и протянул ей горстку скомканных купюр.
- Купи себе сама, что хочешь.
 И так, как Надя не спешила брать деньги, он сунул их на стол у плиты.
- И это всё? – проговорила она, скрестив руки на груди.
- Мало, да? – он достал ещё несколько смятых купюр, присовокупив их к горке, - Я давно тебе денег не давал, ты извини, я тут пожил за твой счет, ты не волнуйся, я всё верну! Ты ведь сама всё знаешь, вот возвращусь, заживём! Ну, пока! Жди дней через десять! 

И он бодро зашагал по коридору. Сергей задержался у дверей, потоптался виновато.
- Извини, Надюшка…ну вот так…я думал – он тебе подарки брал! Свинья он, конечно! Но ты не расстраивайся, он машину купил, теперь я опять буду за тобой заезжать.

Надя молчала, закусив губу, и он, помявшись, ушёл. Она опять осталась одна.