Ангел Таша. Часть 17. Царская милость

                Начало на  http://proza.ru/2023/09/11/1413

                ЦАРСКАЯ «МИЛОСТЬ», или ТОЧКА ОТСЧЁТА.

        На иллюстрации картины калужских художников.
        Слева: Татьяна Духанова "Я помню чудное мгновенье"
        Справа: Т.Духанова "Жемчужное ожерелье"
                Г.Мясников "Гоголь читает Пушкину..."
 
             Попытка субъективно-объективного исследования.


                Да! Несомненно, вы прекрасны!
                И  это - божий, ценный  дар.
                Но это - власть! Она опасна!
                Кто на  неё не  посягал?

                П.Вяземский

                И чем зеркальней отражает
                Кристалл искусства лик земной,
                Тем явственней нас поражает
                В нём жизнь иная, свет иной...

                Вячеслав Иванов 

                А пока – в неизвестном живем
                И не ведаем сил мы своих,
                И, как дети, играя с огнем,
                Обжигаем себя и других.

                А Блок «Есть игра…»

         Александровский парк Царского Села летом 1831 года не пустовал. Липовые, берёзовые, дубовые аллеи, тенистые рощицы с весёлыми  зелёными полянками заполнены беззаботным народом, отдыхающим от дневной жары.

       Но на кого с таким нескрываемым любопытством оглядываются эти молодые люди? Отойдя в сторонку, пропускают мужчину с нарядной дамой. Долго горящими глазами смотрят вслед. Подталкивая друг друга, перешёптываются:

   – Это ведь она! Она! Несравненная!
   – Не может быть!... А с нею кто такой гордый?
   – Её муж. Они часто здесь в это время гуляют! Ты видел? Она улыбнулась мне…
   – С чего бы это?!  Да ты, друг,  фанфарон-мечтатель!

      Само собой разумеется, сокровище Александра не могло долго оставаться необнаруженным!

       А одиннадцатого июля, сопровождаемая  великосветской челядью, в Царское Село прибыла императорская чета.

        «Теперь я не могу спокойно гулять в парке, - пишет Таша дедушке Афанасию Николаевичу, – так как узнала от одной барышни, что Их величества хотят знать, в какие часы я гуляю, чтобы меня встретить. Поэтому я выбираю самые уединённые места».

      Обратите внимание, Таша не рвётся к встрече, в её душе нет ни капли амбиций. Напротив – её заполняют опасения и  робость.

     Воспитанная строгой маменькой в уважении  к царским особам, она заранее трепетала. Для неё они были небожителями, далёкими от обычных людей – букашек, пылинок в сравнении с ними.

    Вы можете осуждать за это, корить несчастную Ташу, даже проклинать… Но от истины не уйдёшь:  думая о неминуемой встрече, она уже заранее  ощущала себя такой  букашкой, боялась этого знакомства, словно предчувствуя беду. Увы, её предчувствия оказались пророческими. 

    Я убеждена, царскосельская встреча 1831 года стала для семьи Пушкиных  точкой отсчёта – началом той дороги, которая  через шесть лет привела Наталью и Александра Сергеевича к страшной беде.
        А доказательства? Будут и они.

    Возможно, многие со мной не согласятся, но я позволю  утверждать, что истинные убийцы Пушкина – это те, с кем  я хочу познакомить вас ближе, чтобы понять глубину трагедии.

      Естественно, с их стороны, это не был сговор, они не были столь жестокими, не хотели, упаси Боже, убивать – эти благовоспитанные, умные, не помышляющие о дурном люди. Их мысли были о хорошем – о благе верноподданных.

         Но… верноподданные – разве они не были всего-навсего окружением, антуражем их особенной жизни - по сути, травой, деревьями, цветами, услаждающими взор? Красивый цветок можно и сорвать – это так естественно: срывать цветы, любуясь ими в вазе. А то, что потом завянут и будут выкинуты… Так что же? Таков естественный закон жизни…

     Разве не  законное право императора – распоряжаться не только жизнью, телом, но и душой верноподданных, ругать или хвалить их, наказывать или поощрять?

       Вот так и относился российский самодержец Николай Первый к величайшему национальному поэту. По-отечески, как утверждали при дворе, заботясь, грозил пальчиком, но неукоснительно требовал повиновения:

    – …Не разрешаю печатать… милостиво разрешаю… сокращаю…  собственноручно, что не нравится, вычёркиваю … а пиесу надобно переделать в роман… а эту часть вымарать, а ту удалить… журнал выпускать не советую…
   
   Как вам такое отношение, господа? Государь словно куклу за верёвочку дёргал. И всё сильнее стягивала шею поэта удавка несвободы…

     Всесильный шеф жандармов Бенкендорф мелочно выговаривает поэту по любому поводу: то почему не представил на просмотр стихи, гуляющие в списках, то за отъезд в Москву (или в Петербург), не испросив разрешения, то на балу у французского посланника одет не так, как следует (во фрак вместо дворянского мундира), то за несоблюдение субординации... Генерал обращался с умнейшим человеком России как с недисциплинированным прапорщиком.

    А Царствующие Особы шествовали по укатанной дороге Жизни, вовсе не считаясь ни с интересами, а тем более ни с желаниями стоявших на их пути, затаптывая неугодных, поощряя льстивых и угодничающих, для себя же срывая цветы удовольствия.
             ***

      Прусская принцесса  Фредерика Луиза Шарлотта Вильгельмина стала женой Николая Романова в 1817 году.

    Он широкоплечий, высокий (189 см),  она  худенькая, маленькая  (157 см). Любовь с первого взгляда. Правда, шестнадцатилетней Лотхен пришлось ждать три года, чтобы принять имя Александры Фёдоровны.

    Кстати, они оба почти ровесники Пушкина: всего на три (он) и на год (она) старше поэта.

      В отличие от своих братьев Николай был счастлив в браке, однако обратите внимание на воспоминания наблюдательной и умной фрейлины Анны Тютчевой: 

   «Николай Павлович питал к своей жене, этому хрупкому, безответному и изящному созданию, страстное и деспотическое обожание сильной натуры к существу слабому… Для него это была прелестная птичка, которую он держал взаперти в золотой и украшенной драгоценными каменьями клетке».

       Насчёт «безответной» можно поспорить:  не такой уж она была беззащитно слабой – скорее, наоборот, но «Птичкой» в свете  ее действительно называли — за легкость походки («не шествовала, как подобает царице, не шла – летала») и за любовь к танцам. 

       Императрицу, по-видимому, такая роль устраивала. Взгляните на её парадный портрет кисти Ф.Крюгера. Не сказать, что привлекательная  внешне (это особенно видно в этюде Карла Брюллова – советую посмотреть), она, несмотря на чрезмерную худобу, умела очаровать грациозной фигурой, изысканной роскошью нарядов, украшений, а главное – непоколебимой уверенностью в своём превосходстве над окружающими. 

    И это срабатывало – покорён даже Пушкин.  В черновом варианте «Онегина» есть строфа, посвященная ей, блиставшей  в облике героини поэмы Томаса Мура:

И в зале яркой и богатой,
Когда в умолкший тесный круг
Подобна лилии крылатой,
Колеблясь, входит Лалла-Рук,
И над поникшею толпою
Сияет царственной главою…

      О,сиять она любила, окружать себя красивыми вещами, кокетничать, ловить экзальтированные взгляды, покровительствовать!  Но, по сути, люди, осчастливленные ею, были лишь игрушками в её царственных руках, прихотью  для её развлечений, какою стала и юная, неискушённая в великосветских нравах Натали.
      
     Примечателен нюанс в отношениях императрицы с супругом. Родив четырёх сыновей и трёх дочерей, Александра Фёдоровна услышала приговор врачей: следующая беременность будет фатальной.

     И в 1832 году, после тяжёлых родов седьмого ребенка,   императору рекомендовано щадить жену, избавив  от выполнения супружеского долга, поскольку других надёжных средств от нежелательной беременности тогда не было.

      В 36 лет стать «соломенным вдовцом» обидно, и тогда императрица благородно (естественно, скрепя сердце) разрешила мужу  «грехи» на стороне… Не могу утверждать это категорически, но, судя по всему и по воспоминаниям современников,  так оно и было.

    А Николай Павлович был любвеобилен, он не только замечал, но и привечал, ценя, женскую красоту, не скупился на щедрые комплименты, ему приписывали романы со многими фрейлинами. Правда ли то или досужие слухи, сплетни, завистливый шёпот, а может быть, корыстный расчёт выдать желаемое за действительное, не знаю.

    Близость к императору (или с императором) не только не осуждалась, но воспринималась как знак особого положения, была предметом гордости (за редким исключением) и служила поводом для зависти.

      Александра  Фёдоровна закрывала глаза на «шалости» мужа, на его откровенный флирт и даже, обратите особое внимание! покровительствовала  красавицам «в фаворе» – в свою очередь, окружая себя красавцами кавалергардами, в числе которых был Жорж Дантес. И это тоже немаловажная деталь в будущей трагедии.

     Однако в отношениях с супругой император всегда подчёркивал не просто  нежную любовь, но небесное обожание и не менее высокое почитание, выполняя любую прихоть, даря немыслимо богатые подарки, о которых тут же становилось известно всем.

     Таковы были люди, от которых зависела жизнь Александра Пушкина и его жены.
          
     Тем летом 1831 года Александра Фёдоровна была на последнем месяце беременности… Во время прогулки она тяжело опиралась на крепкую руку императора.

      Вот как о роковой встрече рассказывает Надежда Осиповна в письме дочери:

     «Сообщу тебе новость. Император и императрица встретили Наташу с Александром, они остановились поговорить с ними, и императрица сказала Наташе, что она очень рада с нею познакомиться и тысячу других милых и любезных вещей. И вот теперь Наташа  принуждена, совсем этого не желая, появиться при дворе».

     Принуждена явиться…  По сути, так и было. Как мотылёк на яркий свет, так и Таша беспрекословно летела на огонь, потому что её приглашали. А приглашение царствующих особ приказу подобно. Ослушаться? Не исполнить волю? Да Боже упаси! Рассердить или обидеть не явившись?! Лучше умереть!

     Представьте себя на её месте. К примеру, если вас Владимир Владимирович пригласит в Кремль, вы разве откажетесь? Так и Наташа…
 
      В свою очередь, и Александра Фёдоровна поделилась впечатлением о новой знакомой, очень заинтересовавшей её: «Она похожа на героиню романа, красива, и у нее детское лицо».

     Как вы думаете, что значат простые, но, на мой взгляд, всё же знаковые  слова «детское лицо»? Что поразило императрицу? Не знаю, как вы, но я совершенно уверена: она увидела в лице Таши наивное детское восхищение, глубину искренних чувств, это подкупило и очаровало поднаторевшую в придворном лицемерии даму.

     Естественно, и её спутника тоже. Николай Первый смотрел на восемнадцатилетнюю простодушно смущённую красавицу с нескрываемым умилением.

       Как отнеслась Таша к этой встрече? Ожидаемо.
     Простившись низким поклоном с Их Величествами, Пушкины вернулись к себе.

    Уже и во время разговора Александр чувствовал, как дрожит Таша. Возвращаясь, она шла быстро, молча. В гостиной упала на диван и разрыдалась. Напрасно успокаивал её удручённый Александр.

     Прижав руки к груди, она ушла в свою комнату и долго молилась, вкладывая в жаркий шёпот надежду на милость Божескую и…  императорскую.   
      
    27 июля императрица родила сына, и на месяц царскосельский двор отвклёкся от интереса к Пушкиным.

     Александра ждали иные радостные встречи. На прогулке в парке он познакомился с юным воспитанником лицея Пашей Миллером. Павел Иванович оставил бесхитростные воспоминания:

     «За несколько шагов сняв фуражку, я сказал ему взволнованным голосом:

  – Извините, что я вас останавливаю, Александр Сергеевич, но я внук вам по лицею и желаю вам представиться.

– Очень рад, – отвечал он, улыбнувшись и взяв меня за руку, – очень рад.

      Непритворное радушие видно было в его улыбке и глазах.  Я сказал ему свою фамилию и курс.
 
 – Так я вам не дед, даже не прадед, а я вам пращур...
 
       Павел  приносил лицейские книги и журналы, из которых Таша переписывала нужное для Александра.  Вручал их на аллее и вдруг  услышал приглашение:

   – Когда же исполните вы другое свое обещание –  побывать у меня? Внук очень тем обяжет сердцем ему преданного деда.

      Посмеялись. Конечно, юноша не преминул воспользоваться случаем. На столе кабинета он увидел  "Повести Белкина", удивился, кто таков автор.

      Пушкин,  мистифицируя, стал рассуждать о писателе Иване Белкине, заметив, что "вот так надо писать, кратко, сжато".

     Позже, узнав истину, Паша обратился к  Пушкину:
   – Господин Белкин!

       Пришлось Александру подарить ему книжку повестей.

    Таша непременно угощала гостя чаем и сладостями – так уж было заведено. Она любила гостей Александра. Вот и сейчас улыбалась, видя восхищённое лицо Паши, разгоревшееся румянцем.

     Не могу не добавить. По окончании лицея Павел Иванович Миллер принят на работу секретарём в канцелярию всесильного Бенкендорфа. Имея доступ к бумагам, рискуя многим, он откладывал, а потом изымал те, которые могли дурно повлиять на судьбу поэта: в частности, его письма с нелестными строками о царе. Эти письма и другие документы или их копии, касающиеся Пушкина, он хранил дома в особой папке.
 
    Лишь 20 марта 1972 года художница-пенсионерка Олимпиада Петровна Голубева принесла в Отдел рукописей Ленинской библиотеки документы из семейного архива Миллеров. Спасибо ей!

    А Яков Грот, окончивший лицей в 1832 году и затем ставший его профессором, вспоминает, как радостно встречали Пушкина лицеисты нового поколения:

   "Никогда не забуду восторга, с каким мы его приняли. …Мы его окружили и всем курсом и гурьбой провожали по всему Лицею... Обращение его с нами было совершенно простое, как со старыми знакомыми, на каждый вопрос он отвечал приветливо, с участием расспрашивал о нашем быте, показывал нам свою бывшую комнатку и передавал подробности о памятных ему местах.
     После мы не раз встречали его гуляющим в царскосельском саду то с женою, то с Жуковским. Он присутствовал у нас и на экзамене по истории".

      Александр возвращался после таких встреч с размягчённым сердцем и, целуя Ташу, рассказывал обо всём подробно, и она радовалась вместе с ним!

      Но ещё были тревожные  мысли о шляхетской спеси, возмечтавшей возродить Речь Посполитую, о французах, призывавших  к войне в поддержку Польши. Своим волнением он не мог не делиться с Ташей:

    – Как быстро забыли они 1812-й!  Кстати, мой ангел, ты родилась в этот год! А мы, лицеисты, высовываясь из окон, провожали гвардейцев, уходивших на битву!  Не-ет, придётся кое-что напомнить  этим европейским клеветникам!

        Возмущённый, шагал из угла в угол, декламировал, размахивая руками и пугая жену, сидевшую в уголке дивана с пяльцами.

Бессмысленно прельщает вас
Борьбы отчаянной отвага –
И ненавидите вы нас…
За что ж? ответствуйте: за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?
За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир?
   
      – В Париже, ты представь, мой ангел, в Париже! летят камни в окна русского посольства! В этой игре единственная ставка – Россия, её настоящее и будущее!

   Он сел рядышком с женою, заглядывая в милые глаза. Отобрал рукоделье, воткнув иголку  в полотно, отложил на столик.

   – Ты скажи, душа моя, скажи, прав ли я!

    Она повторяет  тихо:
   – «И нашей кровью искупили Европы вольность, честь и мир!» Конечно, прав, милый, но мне страшно, Саша,  боязно, а как если снова…

   – Не будет того! – уверенно отвечает, твёрдо. И вновь вскакивает, декламируя:

Так высылайте ж к нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов.

     Задумалась и я, а не такая же ситуация и сегодня  повторяется в мире? Вновь ополчилась, ощетинилась Европа против Руси. Как тут не повторить гордые строки гениального поэта:

Сильна ли Русь? Война и мор,
И бунт, и внешних бурь напор
Её, беснуясь, потрясали –
Смотрите ж: всё стоит она!

     ***

   Прилетел август. А с ним и день рождения Таши – ей 19! Александр, поднимая бокал, прочувствованно прочитал из Онегинского письма:

Когда б вы знали, как ужасно
 Томиться жаждою любви,
Пылать – и разумом всечасно
Смирять волнение  в крови;
Желать обнять у вас колени
И, зарыдав у ваших ног,
Излить мольбы, признания, пени,
Всё, всё, что выразить бы мог.

    Встал на колено перед любимой, надел на пальчик перстень с тёмно-вишнёвым аметистом - камнем любви.
    - Это камень Купидона, символ мудрости, гармонии, миролюбия, хранитель красоты и молодости.

   Растрогалась Таша. Слёзы в милых глазах. Подняла с колен, и в поцелуе слились их уста.

      Тётушка Екатерина Ивановна обняла обоих.

     – Дай Бог вам, милые, счастья в любви, блаженства, благополучия!

         Она привезла в подарок  дивный наряд  и  записочку от императрицы – приглашение на домашний бал для узкого круга.  Золотистое, как солнце, воздушно кружевное платье с новомодными широкими рукавами буф пришлось по душе имениннице, и очень кстати. К нему шуршащая накидка тюрлюрлю и длинные шёлковые перчатки. Таша была в восхищении!

     «Моя невестка очаровательна; она вызывает удивление в Царском, и императрица хочет, чтобы она была при дворе,  – беспристрастное пояснение Ольги. И далее:  – 
    Она от этого в отчаянии, потому что неглупа, …она еще немного робка, но это пройдет, и она, красивая, молодая и любезная женщина, поладит со двором, с императрицей. Но зато Александр, я думаю, на седьмом небе», — делится  своими наблюдениями с мужем, служившим в Варшаве, умненькая сестра.

       Я тоже думаю, что Александр был на седьмом небе, а может, даже и на десятом. Когда-то в предсвадебном письме он обещал тёще: «Я не потерплю ни за что на свете, чтобы жена моя не бывала там, где она призвана блистать, развлекаться».

      Теперь эти обещания стали реальной жизнью.
         ***

       Несомненно, красота юной жены поэта поразила Николая I, и это сразу отразилось на служебном положении Александра. Его приняли на службу и допустили к архивам для работы над историей Петровской эпохи. Александр уже не коллежский секретарь, но, бери выше, – титулярный советник.

       Появляется приказ о восстановлении титулярного советника А.С. Пушкина в Иностранной коллегии без обязательств бывать в присутствии с окладом 5000 рублей в год.
      Горькая ирония переполняет письмо к Плетнёву:

   «Кстати, скажу тебе новость: царь взял меня в службу — но не в канцелярскую, или придворную, или военную — нет, он дал мне жалованье, открыл мне архивы с тем, чтобы я рылся там и ничего не делал. Это очень мило с его стороны, не правда ли?  Он сказал: Puisque il est marie et qu`il n`est pas riche, il faut faire aller sa marmite («Так как он женат и не богат, то нужно позаботиться, чтоб у него была каша в горшке»).

      19 сентября уже известный вам А. Я. Булгаков пишет брату:

       «Лестно для Пушкина заступить место Карамзина, ежели только правда это. Пусть употребит талант свой, ум и время на дело полезное, а не на вздорные стишки, как бы ни были они плавны и остры».

     «Вздорные стишки»… эх! ну на вкус на цвет, как говорится, товарищей нет…

     Решив воспользоваться благосклонностью императора, Александр обратился к графу Бенкендорфу с просьбой:

     «С радостью взялся бы я за редакцию политического и литературного журнала, т. е. такого, в коем печатались бы политические и заграничные новости. Около него соединил бы я писателей с дарованиями и таким образом приблизил бы к правительству людей полезных».

       Увы, разрешение так и не было дано.

     Царское Село постепенно опустело: императорская семья покинула его, увезя в Петербург и всю знатную челядь.

      19 октября грустно встретил Александр двадцатую лицейскую годовщину. Лучших друзей не было рядом. В Сибири – Иван Пущин, в заключении Кюхельбекер. В январе внезапно умер Дельвиг... Ложатся на лист скорбные строки рокового предчувствия:

И мнится, очередь за мной,
Зовёт меня мой Дельвиг милый,
Товарищ юности живой,
Товарищ юности унылой,
Товарищ песен молодых,
Пиров и чистых побуждений...

    Но семья, милая жёнка, обещавшая ему сына, отодвигали грусть на второй план.

    В конце октября Александр и Таша покинули  дачу Китаевой: их звал, их ждал Петербург.

             Продолжение на http://proza.ru/2024/02/15/1366