Владимир Селемджин

Фантастический роман
Краткое содержание
   
   Роман — фантастический, потому что школьники с мальчишками-инопланетянами с Тунгусского метеорита как-то в общем, в целом не дружат, потому что сам Тунгусский метеорит был (доказали учёные) просто взрыв болотных газов… но всё остальное — реально!
   Жил да был школьник, который решил вырасти и стать партийным лидером. А что? Мечты бывают разные! Тем более, родился и первую самую маленькую часть своей жизни он прожил там, где развалины лагерных бараков Старого БАМа в молодом лиственничном лесу были частью пейзажа и слово «бамовец», пока не началась эпопея Нового БАМа, считалось оскорблением. Наш герой решил возглавить партию и повести её туда, где всяких разных перегибов партийной линии не будет. Тем паче, родной отец учил его: если ты недоволен тем, что делают другие, — сделай всё сам, как считаешь нужным.
   Суровую родину свою в верховьях таёжной реки с золотыми приисками (опустевшими и закрытыми) он вспоминал редко. Чересчур мал был, когда семья оттуда уехала в поисках нормальных заработков и нормальных жизненных условий. (Семья была горняцкая, а горняки не могут ни работать кое-как, ни жить как придётся). Но псевдоним себе взял по имени родной реки: Владимир Селемджин. Владимир Селемджинец дословно. На том северном диалекте, на котором разговаривали его бабушки и дедушки, к которым он ездил потом на каникулы.
   Вырос и доучился почти до аттестата он в низовьях. Там добывалась не золотая руда. Обыкновенная. Но каждый второй взрослый мужчина был с лагерно-рудничным прошлым. Очень недавним прошлым. Когда наш главный герой родился, со дня смерти Сталина прошло всего восемь лет, а со дня начала «Большого террора» — двадцать три, живы были и отбывшие дедушки-бабушки, и амнистированные папы-мамы, которым по их статьям запрещался возврат в места досудебного проживания. Плюс «тяжело-статейные» ссыльнопоселенцы. Какие у них у всех родились внучата-детишки, — вопрос особый. Во дворе самой распространённой дразнилкой было: «Дураки на поезде катаются, умные под поездом валяются!». В школе: «Да тебе чё, опять больше всех надо?». Самым жутким оскорблением там и там считалось: «У-у-умный!!!». (Ещё: «Боговерующий!!!». Но это — реже). Драки были элементом повседневности. Хуже всех вёл себя некто Слава, т. е. Владислав, т. е. младший сын директора местного горно-обогатительного комбината. Со своей бандой. (В состав которой входила красивая, но злая дочка местного начальника милиции, которой мама запрещала играть с «плохими детьми», т. е. детьми «плохого происхождения», т. е. рабоче-крестьянского, т. е. не-начальнического). Но наш главный герой драться умел так, так что даже Слава-Владислав начал с ним «под конец» — после того, как наш главный герой побывал в Артеке («Бесплатно путёвку дали!!!» — перешёптывалась вся школа) — дружелюбно заговаривать о космосе. Дружелюбно — потому, что отец научил главного героя простой истине: «Драться надо уметь так, чтобы вообще не приходилось драться. Чтобы врагов не было. Чтобы никому не хотелось быть твоим врагом. Чтобы враги, получив от тебя один раз, хотели сделаться твоими друзьями». Ну а о космосе… это понятно. Когда взлетел Гагарин, наш герой уже преодолевал гравитацию планеты, уверенно ползая на четвереньках и осваивая науку прямохождения. И все нормально развитые ровесники дружно мечтали стать космонавтами. Два таких ровесника сделались друзьями главного героя. Эта «первая тройка» (так они себя назвали, хотя пьесы Михалкова-старшего ещё не было и фильма «Большое космическое путешествие» не было тем более) сочиняла фантастический роман. О космосе. Да. Читатели верно поняли. А когда наш герой съездил вместе с родителями в Москву к родне и к врачам (у него было редкое врождённое заболевание, о котором местные врачи только знали: оное существует), он побывал на ВДНХ, в павильоне «Космос». Вернулся, перегруженный впечатлениями. От ракеты перед павильоном, от картин Леонова и Соколова в павильоне… и от встречи, которая началась возле картин и закончилась на лавочке близ ракеты. Мальчишка обыкновенного мальчишески-конопатого вида сказал ему, что картины — «всё на самом деле не всё так», а ракета — «у нас это делалось три тысячи лет назад недолго». Конопатый оказался инопланетянином. С того самого Тунгусского метеорита. Который – совсем не Тунгусский. А, скорее, Селемджинский или Амурский. Потому что во время удара о болотистую землю в Эвенкии утром 31 июня 1908 года взорвался только один двигатель. Второй двигатель с корпусом корабля — читатели знают — взорвался тогда же, 31 июня 1908 года, над притоком Колымы под названием Омолон, только не утром, а днём, потому что на Омолоне (поясное время, читатели правильно вспомнили!) был давно-давно самый-самый день. Отскочил от мокрого грунта в долине Подкаменной Тунгуски, как плоский камешек от воды, когда его бросают «для прыжков с блинами» умелые мальчишки, чтобы развлечь девчонок. Улетел по инерции на Омолон. И там взорвался. Жилой модуль, отстыковавшись от корпуса, довольно-таки мягко приземлился там, где его до сих пор не нашли… потому что не искали. «Вот с тех пор мы здесь, Володя, живём. Взрослые работают. Мы, кто родился в полёте и после полёта, взрослым помогаем. Взрослые сердятся. Но мы всё равно помогаем. Рассказывать друзьям, когда уедешь из Москвы домой, не надо. При чём тут «засмеют»? Они не «засмеют». Но не надо. Я сделаю так, что у тебя, когда ты тронешь эту тему, будет немота. Правильнее: «затронешь эту тему»? Спасибо. Да нет, русский язык знаю. Все языки знаю. Только все знаю одинаково не полностью. Бывает путаница. Ну, привет. Твои родители сейчас придут, они о тебе вспомнили». Насчёт немоты оказалось правдой. Но главный герой описал это всё письменно. В тетрадке с коллективно создаваемым романом. Типа как бы в форме выдумки. Друзьям понравилось… а вскоре он уехал. Решил: сделаться Генеральным Секретарём партии можно и после офицерской службы, там пенсия — в сорок пять лет, а у космонавтов — ещё раньше, можно успеть! А военное училище лётчиков — это областной центр… и до поступления главному герою оставалась всего-ничего, два с половиной класса. К тому же, болезнь прогрессировала. В Москву к врачам не налетаешься, областной центр — это как-никак областная больница… а препятствием для поступления в «лётку» эта болезнь не являлась, мама-медик специально узнала в местном военкомате.
   Областной центр — центр области, по которой проходил и Старый БАМ, и Новый БАМ, — всё оказалось… в общем, всё по-разному. Новые одноклассники чуть не убили главного героя. (До книги «Чучело» оставались годы, а до фильма «Чучело» — ещё больше. Ну и что? История была где-то как-то приблизительно такая же. С условием: били исключительно отроки, а избиваемый сопротивлялся и тем самым — попенял ему следователь, когда дело дошло до следователя… но не дошло до суда! — «спровоцировал их»). Зато повезло в другом. Ещё будучи в Артеке, наш главный герой познакомился с очень известным и очень хорошим детским писателем, который, хоть писал не о космосе (циклы романов о космосе были впереди, до них оставалось тоже много лет!), а звался (как глав. враг в той школе) Владислав, сделался его старшим другом по переписке. Познакомил его с местным журналистом — своим земляком, который, окончив журфак, уехал в тот областной центр по распределению «описывать с натуры великую комсомольскую стройку, БАМ» в местной комсомольской газете. О том, чтобы поступить в лётное училище, главный герой больше не грезил. После того избиения. Но стал внештатным корреспондентом. Хлебнул нового лиха: название этой газеты сокращалось до букв «ЗК», а эти буквы на корочке редакционного удостоверения  были напечатаны так, что легко-легко сливались в именно эту всенародно-знаменитую аббревиатуру. Затем, окончив школу и получив аттестат (но не сходив на выпускной бал: могли добить по пьянке), главный герой уехал учиться на журфак «туда, к Славе на Запад». Журналистика ему понравилась… а журналист, наверное, может сделаться Генеральным секретарём… хотя о роди Генерального Секретаря он мечтал почему-то всё реже…
    Журфак — отдельная песня. Новая глав. дразнилка: «Ты веришь в то, что говоришь, это глупо, тебе будет тяжело в жизни с твоей инфантильностью». Новые глав. враги. Новые друзья. (Контакт со старыми, которые остались в родном посёлке, был утрачен: они перестали отвечать на письма). Диплом. «Свободный диплом». Без распределения. Потому что главный герой писал дипломный «кирпич» (большую работу в твёрдой ледериновой папке) после одной операции, а защищался после другой. И… возращение на родину, в «ЗК»… хотя поступить на штатную должность он сумел ой как не сразу, на штатных должностях крепко сидели сорокалетние «профессиональные комсомольцы», которые из соответствующего возраста давно вышли, соответствующим идеям никогда не симпатизировали, говорили о них с потаённой мудрой ухмылкой в уголках глаз (типа «мы всё понимаем, мы всё хорошо понимаем, но… вы же сами понимаете, вы же не маленькие дети…», а сидеть на штатных должностях с твёрдыми окладами, даже кляня низкую зарплату и ещё более низкий гонорар («вы знаете, сколько получает самый скверный репортёришко там за бугром?!»), намеревались до пенсии, т. е. до ещё советских шестидесяти лет для мужчин, пятидесяти пяти лет для женщин.
   Работа в прессе — другая отдельная песня.
   Новая встреча возле ракеты на ВДНХ — ещё одна… и после неё главный герой стал смотреть на мир планеты Земля как прогрессор, специалист по изучению и исправлению цивилизаций, зашедших в исторический тупик. (Ну… которые либо зашли в тупик, либо сами себя завели в тупик… читатели правы, дело тут — не в этом… а романы братьев Стругацких уже гремели на весь мир и один из них, «Обитаемый остров», был уже экранизирован)…
   А потом наш главный герой опять еле не умер. Чуть не убили герои фельетона. Но не умер… и стал писателем… и эта глава его жизни пока не закончилась, точку ставить рано, ставим многоточие…

   23.01.24.