Пока включен

  День первый.
  Ранним утром отверстый зев метро выплеснул на мокрый асфальт очередную порцию суетящихся, толкающихся, куда-то спешащих людей. Собственно это были скорее даже не люди, а отдельные капли какого серого потока, который, излившись, растекался на ручейки, рассыпался на капли быстро исчезавшие в улочках, переулках, подворотнях серых домов.
  Я был одной из капелек в этом потоке.  Оторвавшись от массы, я медленно побрел знакомой дорогой. Вот знакомый бульвар такой же, как вчера. И такое же серое утро, и мелкий дождь, сыпавший с небес. Даже не дождь, а какая-то морось, окутавшая туманом город, дома, деревья на бульваре и копошащихся людей.
  Вот знакомый клен на углу, такой же серый как это утро, дома, люди город. Клен уже был совсем голый и только один лист, крепко вцепившись в ветку, сопротивлялся порывам ветра и никак не хотел оторваться и присоединиться к бурой груде своих собратьев тихо и спокойно гниющих на земле.
  Уже третий день, проходя мимо, я, наблюдал неравную его борьбу с ветром, дождем и где-то в глубине моего естества рождалась  симпатия к нему, чувствовалось какое-то сродство наших душ. Сам себя я чувствовал таким же листом, прикрепившимся к ветке и не решавшимся улететь, боявшимся и не желавшим быть частицей бурой массы.
   Простившись со своим приятелем и пожелав ему выстоять в неравной схватке, я брел знакомой улицей. Вот восточное кафе, то же что и вчера. И также как и вчера группа азеров. Резкая, гортанная речь резала слух, самоуверенные лица. Они вылезали из своих иномарок, громко разговаривая и жестикулируя,  вливались и исчезали за дверью кафе.  У них тоже начинался трудовой день.
  Девица в красном плаще перебежала улицу перед идущим транспортом. На лице обилье косметики явно потекшей местами, расстегнутый плащ обнажал ноги в каких то пестрых немыслимых чулках прикрытые лишь короткой юбчонкой. С усталым равнодушным видом она брела по тротуару,  и нырнула в ближайшую парадную. У нее закончилась трудовая ночь, и теперь ее ждал заслуженный отдых.
  Я двигался вдоль по улице, или это улица двигалась навстречу мне? В этом непонятном тумане из моросящего дождя было не разобрать. Вот выплыл из тумана привычный старик. Как и вчера и позавчера он стоял на одном и том же месте. Первое что обратило на меня внимание это его глаза, глаза полные какого – то немого укора, беспредельной охватывающей все существо тоски. На стрике было старое во многих местах протертое до дыр, но аккуратно заштопанное пальто. И, тем не менее, вся его внешность дышала каким-то благородством.  Опустившийся аристократ»- как бы определил я его. Впрочем, опустившимся он не был. Просто жизнь  выбросила его на свою обочину как выбрасывала и выбрасывает многих и стариков и молодых.
В руках у него картина, написанная маслом. На картине  изображение реки с плывущими льдинами, берег с серой травой и пятнами сероватого грязного снега. Выше заборы, стены домов и за ними церковная колокольня.  Обычный среднерусский провинциальный пейзаж. Я каждый раз, проходя, рассматривал картину, и каждый раз возникала мысль купить ее. Нет мне она, в общем-то, не очень и нужна, но хотелось помочь старику. Не знал только сколько предложить. В живописи я не здорово разбираюсь, и не мог оценить, сколько эта картина может стоить, тем более чувствовалось, что старик готов продать ее за бесценок. Но очень  хотелось  заплатить ему настоящую цену, хотя может она для меня окажется и чрезмерно высокой. Повторяю, я не имел даже понятия, сколько она может стоить. Так я и проходил раз за разом мимо.
  Но вот мой путь закончился. Я подошел к воротам. На воротах звонок, и за ним охранник, который проверил мой паспорт, посмотрел, есть ли моя фамилия в списке. Здесь начинался другой мир. В этом мире не было места ни старику, с потухшим взором, ни  девице в красном плаще, да и я  был нужен этому миру постольку, поскольку мог класть камины в квартирах построенных по индивидуальным проектам. Здесь жили люди, глядевшие на нас сквозь окна дорогих иномарок, здесь были квартиры стоимостью до миллиона долларов, а то и более.
  В квартире, где я работал, не было никого. Это меня очень радовало. Я вообще привык работать в одиночестве, а в настоящем своем состоянии мне в двойне не хотелось никого видеть, слышать, чувствовать за спиной чье-то присутствие. Руки привычно делали работу, и поток воспоминаний захватил, понес…
  Перед глазами проплывали воспоминания молодости. Жаркий летний день, залитый солнцем песчаный пляж озера. На другом берегу, за синей гладью какой то дом отдыха или санаторий. По вечерам оттуда неслась музыка. Крутили одну мелодию, «Белый Вальс». Он мне врезался в память на всю жизнь. И потом все мое пребывание здесь, и этот берег были связаны с «белым вальсом». Молод я был тогда. И не ныла по утрам спина, не было боли, стягивающей обручем голову при перемене погоды. Была вода, солнце, чувство молодости и здоровья бьющего через края.
 И была ОНА, маленькая, с белокурыми волосами, рассыпавшимися по плечам, голубыми глазами и точеной фигуркой. Спортивные брюки плотно облегали налитые округлые бедра, под футболкой топорщились маленькие груди. Хороша она была, не чего сказать.
  И вспомнился тот вечер. Солнце уже стояло низко за соснами, длинные тени  падали от деревьев. И мы собирали землянику. Земляники было много, собирали целыми горстями,
и уписывали за обе щеки. Набрав земляники, мы улеглись на землю друг против друга. Смеясь, она протянула мне ягоду, и я взял ее губами из ее пальцев. Так шутя и смеясь, мы угощали друг друга земляникой, а голова уже сладко кружилась, и какая-то теплая волна подступала откуда-то снизу, постепенно заполняя все естество.
  Ее лицо было совсем близко, прядь мягких, шелковых волос щекоча, касались моей щеки. И губы, алый, зовущие губы и запах ее тела. И уже не помню, как наши губы встретились. Я взял руками ее головку, и прижался к губам. Они были влажные, я пил, не отрываясь влагу с ее губ, и пьянел, пьянел.

И поцелуй сорвал я с губ твоих
И влагу пил я с них, как с роз нектар
Пьянея как от крепкого вина.

 Уже, ничего не помня, я крепко обхватил ее маленькое девичье тело, целовал ее губы, носик, глазки, а руки уже упускались все ниже и ниже, я задирал кверху надетую на ней футболку под которой обнажился белоснежный животик, а затем два столь же белоснежных холмика, увенчанные бутонами алых роз.  Уже совершенно обезумев, я припал губами, к ее холмикам, бутоны набухали под моими ласками. Она лежала, запрокинув головку…
  Солнце зашло за сосны, и ночная темнота покрыла нас.
  И потом было много таких ночей со страстными объятиями, поцелуями. Но всему приходит конец. Пришел конец и лету, я вернулся домой, и мы разошлись. И остались лишь сладкие воспоминания, о лете, об озере, о земляничной поляне и о девушке с голубыми глазами, копной белокурых волос…

Вот все прошло: любви томленье,
Твой милый образ скрылся вдалеке.
Лишь иногда порой осенней мрачной и унылой,
Как светлый лучик память о тебе.

День закачивался, короткий день поздней осени. Я спустился по лестнице вниз, вышел во двор. Все тот же мелкий дождь капал с черного неба. Обратный привычный путь, мимо охранника в будке, ворота, улица. Старика с картинами уже не было на привычном месте. Девица в красном плаще, с подведенными краской глазами и ярко красными губами стояла уже на посту. С сумочкой через плечо, выставив из под плаща ногу, затянутую в пестрые с узорами чулки она провожала глазами проезжающие иномарки. У нее начиналась трудовая ночь.
  Как в забытьи я шел привычным маршрутом. Вот кафе, с группой азеров, стоящих у входа. Переговариваясь, они провожали оценивающими взорами проходящих мимо молодых женщин и девушек. Вот  девушка, почти девочка зябко ежась от пронизывающего ветра, и прячась под зонтом от сыплющей мороси, проходит мимо. Один из азеров, с какой то масляной улыбкой, вальяжно  шагнул к ней, сделав приглашающий жест. Девушка отшатнулась и, ускорив шаги, побежала своей дорогой. Азер посмотрел некоторое время ей в след и медленно направился к группе своих товарищей. А все в это время проходили мимо, делая вид, что ничего не произошло. А чтобы было, подумал я, если бы азер стал ее затаскивать в свою машину? Все бы так же шли, делая вид, что ничего не замечают? А что бы сделал я в данной ситуации. Скажем прямо: Гамлетовский вопрос.
 Вот  и завершение пути. Бульвар напротив входа в метро, серый клен. А где же мой приятель? Я остановился около клена. Он был там же, на своем месте. Вцепившись в ветку, вздрагивая под ударами капель дождя, трепыхаясь, под порывами ветра. С чувством горькой иронии я пожелал ему спокойной ночи, и пошел дальше.
   Отверстый зев метро схватил меня, бросил на длинную ленту эскалатора, затащил в свою утробу, бросил в громыхающий вагон и, протащив через свое чрево, отрыгнул на мокрый асфальт в нужном мне месте, около дома, где я проживал.
  Медленно поднявшись по лестнице, открыл дверь, сбросил влажную куртку. Все шло как всегда, дома меня никто не ждал, кроме одного, компьютера. Последнее время компьютер стал целью и смыслом моего существования. Сев на привычное место щелкнул кнопками. Загорелся экран, побежали  надписи и вот, наконец, картина с рекой, лесом и синими горами за лесом. Всю жизнь я жил в каком-то нереальном мире, мире моих грез, фантазий. И там за синим экраном монитора раскрылся этот мой мир, мир жившей своей, отличной от нашей, жизнью. И я с радостью погрузился в него, ушел из этого мира, в котором и раньше-то для меня не было места.
  Однако и для настоящей жизни я хотел что-то получить от компьютера. И я начал свой бизнес в сети. Вложил деньги, вошел в сетевую компанию, стал привлекать партнеров. Сделал рассылку, прорекламировал ее. И пошли письма. Отвечал, убеждал, доказывал как это здорово, какие возможности создать свою сеть и жить, ничего не делая. Но убедить удавалось мало кого. А кого удалось, то, как правило, денег нет.
  А вчера в «аське» у меня появился контакт, перевернувший все вверх дном. Писала молодая женщина, искавшая работу. Я привычно рассказывал и доказывал перспективы начинаемого дела. Денег у нее конечно нет.
 «Как Вас зовут?- Света.- У вас есть электронный кошелек?-Нет, нету.- Ну я вам вышлю инструкцию как его сделать. Все это очень просто. Можно просто выслать деньги нашему куратору, он все сделает. Взнос 150 долларов.- Но у меня нет таких денег. Я одна, с ребенком.» В конце концов, я предложил ей вложить за нее деньги. Вернет, когда будет зарабатывать. Она боялась, сомневалась что получится. «А если не получится, что Вы от меня потребуете?- Да ничего не потребую»
 В ходе нашего общения, я узнал, что живет она одна, муж пьет и почти не бывает дома. Периодически приходит пьяный, бьет ее и таскает за волосы. А работы в ее провинциальном городке не найти.
  Я начинал чувствовать, что что-то происходит во мне, что-то меняется. Что это я еще толком не осознавал. Пока еще мне просто хотелось помочь этой несчастной одинокой женщине.
   Однако в этот вечер я садился за компьютер, с каким- то необычным чувством. Становилось ясно, что в привычном и унылом потоке моей серой  жизни грядут перемены. С каким то особым волнением я запустил аську, она уже была в сети. Мы как то быстро и незаметно перешли на ты. Я рассказывал о своей жизни, она о своей. Ей 26 лет, с мужем не живет уже три года. Отец уже несколько лет как умер, и мать живет в квартире со своим другом детства. Ну а она с мужем снимала квартиру. Правда на квартиру он дает денег, и для сына что-то выделяет. А ей ничего. В конце разговора я заметил, что знакомство с ней породило в мне чувство что что-то у меня должно измениться. Ее ответ прояснил для меня то, в чем я не хотел признаться сам себе; « Ведь ты не свободен, у тебя жена». И с этого момента ход дальнейших событий был предопределен.
  День закончился, сын ложился спать и настойчиво требовал, чтобы я выключил компьютер. Первый день, день положившей начало моей виртуальной любви заканчивался.

День второй.
  Начинался второй день.  Робкое осеннее солнце заглянуло в комнату и сразу  же скрылось за набежавшей тучей. Начинался день тяжело, голова, словно налитая свинцом, топая боль, где над глазами, в глубине. Это давно стало моим привычным состоянием при перемене погоды. Да еще ноет спина. Все как обычно. Как обычно я шел  привычным маршрутом по направлению к станции метро, которое  подобно сказочному змию заглатывало порции пассажиров, в одну из которых попал я, чтобы быть выплюнутым на нужной мне станции. Асфальт был мокрый, но дождя не было. Солнце ползло по небу, выполняя свою, наверное, давно надоевшую ему обязанность. Это я понимал и вполне сочувствовал ему, поскольку и мне уже порядкам опротивела необходимость таскаться на свой объект. Осенние тучи, словно амебы, ползли с запада и пытались слизнуть его и потащить за собой. Но оно сопротивлялось, цеплялось за небосвод и упорно двигалось по своему маршруту.
  Мой старинный приятель по-прежнему висел на своем месте, вцепившись в ветку. И вообще все, и муравьиный поток людей на улице, азеры у своего кафе, девица в красном плаще, старик  на углу с взором выражающим немой укор, буквально все стояли, двигались, существовали, преодолевая сопротивление, в силу какой-то непонятной им самим необходимости.  А что за необходимость двигала меня? И я вдруг остро, всеми фибрами моей души ощутил, что вдруг сорвется этот лист и придет конец всему, все изменится, НАСТАНЕТ НОВОЕ НЕИЗВЕДАННОЕ СОСТОЯНИЕ МИРА.
 Я медленно доплелся до своего объекта, приступил к работе. Руки машинально двигались, и волна воспоминаний захватила, понесла…
  Вспомнилась и другое озеро, и другая женщина, ставшая моей женой. Да это была красавица, настоящая русская красавица, высокая, стройная, с упругой грудью и бедрами греческой богини. Мужчины обычно от таких сходят с ума, и, встретив на улице, долго смотрят всех. Встретил я ее на своей новой работе, и страсть моя к ней вспыхнула внезапно и поразила меня как молния, как взрыв.
  А потом началась совместная жизнь. Лето она проводила в деревне на берегу лесного озера.  Я приезжал к ней в отпуск, мы ходили в лес, катались на лодке по озеру. В свои походы со временем стали брать подрастающего сына. Это были лучшие времена моей жизни.  Но и это все прошло.
  День заканчивался и привычно я возвращался домой, где меня ждал компьютер  моя новая знакомая. И вело меня ожидание чего-то нового и неизведанного.
  И вот передо мной экран монитора. И она уже там.  - Привет. Я давно уже тебя жду. Как дела, как день прошел. - Потек нескончаемый разговор ни о чем. Я напомнил ее о фотографии. – Нет, вначале ты мне свою пришли.- Я порылся в альбоме, нашел фотку, отсканировал и выслал ей. – Ну, как? Наверное, очень старый и страшный, спросил я ее.
- Нет, что ты. Открой почту, я тебе фотку выслала. Подруга снимала. Я захожу в свой почтовый клиент, открываю письмо.. С фотографии на меня смотрит молодая женщина, почти девочка в розовой зимней курточке, такой же шапочке, с голубыми глазами, и обнимает ребеночка. – Это мой сынишка, Рома, - пояснила она.  Я глядел на ее фотографию и какое-то, бесконечно сладостное чувство охватывало меня, что-то во мне переменилось. Куда- то уходила эта пустота и безнадежность и  моя жизнь приобретала новый смысл. По-прежнему ныла спина, тупая боль раскалывала голову но, тем не менее
 я  чувствовал, что каким то непонятным образом молодею.
  Так проходили день за днем. Вся моя жизнь протекала теперь по вечерам у компьютера, а все остальное отошло на задний план, стало не таким уж и важным. Эта виртуальная жизнь, общение в Интернете становилась для меня значительно более реальной, чем та, в которой я обитал.
   Наши отношения переходили в новую фазу, она называла меня «милый и мой хороший». Эти слова в свой адрес я впервые услышал уже более чем за десяток последних лет моей безрадостной жизни. И впервые меня потянуло писать стихи. Талантов к стихосложению я в себе не видел и даже в молодости, в пору моей первой любви, я никогда не писал стихов. А теперь, на старости лет вдруг стал писать.
Твой милый образ он всегда со мной,
При свете дня, во тьме ночной и утром ранним.
И чтоб ни делал я твой дивный взор
Стрелою острой мне сердце ранит.

  Но вот настал день, когда   работа на этом объекте закончилась. Я возвращался домой, падал мокрый снег  вперемешку с дождем. И, проходя мимо знакомого мне клена, я поднял глаза, чтобы попрощаться со своим старым товарищем и не увидел его на своем привычном месте.  И острое как нож чувство, что все должно рухнуть пронзило меня.
  А дома меня ждала повестка к следователю.
  На следующий день я сидел в кабинете как в тумане и плохо понимал что происходит. Мне задавали какие-то вопросы. Шайка жуликов знакомилась в Интернете и выманивала деньги. Знакомства осуществлялись под видом молодой женщины, которая, якобы одна воспитывает ребенка. Следователь показывал, какую то фотографию, на которой изображена вульгарная девица.– Нет, этого не может быть, это совсем не она. Я как наяву видел перед собой ангельский образ моей виртуальной возлюбленной. Она безмолвно стояла передо мной как живая, с какой то бесконечно грустной улыбкой, голубыми глазами. Мое неземное существо, ангел во плоти. Ну, при чем тут шайка и жулики. Как в тумане я подписывал протокол, шел домой.
  Не глядя, снял куртку, бросил на стул куртку и за компьютер, открываю аську, никаких сообщений, и только с экрана монитора на меня смотрела ОНА. Знакомый до боли пейзаж: лес, река, холмы за рекой.
 Острая тоска пронзила меня, сдавила как удавкой, хотелось выть по-волчьи. Я вдруг понял, что мой знакомая уже не появится. Все вокруг как-то померкло, жизнь представилась ужасающе бессмысленной. В отчаянии я рванулся туда, навстречу к ней..  Экран монитора расступился, пропустил меня. И вот я стою на берегу реки, лицо холодит свежий ветер, прилетевший оттуда, с далеких холмов.  И она, моя Светланка, голубые глаза, ласковая и немного грустная улыбка. – Я так ждала тебя, где ты был так долго.-
Я стоял я испытывал новое и в тоже время какое-то знакомой чувство. Это было чувство здоровья и молодости. Куда то ушла привычная боль над глазами, не чувствовал я свой спины. Поглядев на воду реки, я увидел в ней отражение молодого мужчины лет тридцати. Это был я. Там по ту сторону экрана остались годы, старческие недуги. Я снова был молод и полон сил. И впереди меня ждала новая неизведанная жизнь, с НЕЙ. Я подошел, чтобы взять на руки мальчика, и он доверчиво потянул ко мне ручки. Но сзади послышался какой-то шум, я оглянулся и увидел экран монитора, с которого на меня смотрела моя жена. На ее лице отражались чувства недоумения и раздражения.
-Ишь, чего выдумал. Какую-то девицу с младенцем поместил. И себя рядом. Ну, до чего она вульгарная. Не мог найти более приличную девку в своем Интернете. Совсем рехнулся. И пальто на стул бросил и сам пропал куда-то. А компьютер не выключен.- Тупая боль от начинающейся мигрени, словно обручем стягивала голову.  Захлестывала острая обида на бесцельную жизнь.- Надо хоть компьютер выключить. Она протянула руку, нажала на выключатель и побрела в свою комнату, чтобы принять лекарство и лечь в постель.
  Я увидел протянутую руку жены, послышался щелчок, и все перед глазами завертелось: река, холмы и последним проблеском затухающего сознания был ребеночек, доверчиво  тянущий ко мне ручки. И все пропало.
   И остались только компьютер, монитор с черным экраном и небрежно брошенная на стул куртка.