Ребята с нашего двора 5

https://t.me/poems_Rashevsky


ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ СОСЕД.

  Отец Маринки плавал на торговом судне в Тихом океане. Дома бывал редко — не более двух месяцев году. Предметом моего восхищения была коллекция фирменных микрокассет с «модными» записями западных исполнителей, которые постоянно дома слушал на автомобильном кассетном проигрывателе «Ocean» её отец, когда отдыхал дома. А кода мои родители тоже обзавелись бобинным магнитофоном «Маяк-203», я сделал свои первые записи у дяди Гены, отца Марины. Супермодный тогда «Bony M” альбом 78-го года «Полёт на Венеру» и по рекомендации дяди Гены его любимый Deep Purple, но эта группа покорила моё сердце значительно позже — в подростковом возрасте, а тогда мне не понравилась, что они сильно орали и играли немелодичную музыку. Собственно, два этих альбома — это и всё, что я успел переписать у дяди Гены, через полгода он внезапно умер от инфаркта сердца в тридцать пять лет. Его смерть была для меня одним из самых сильных эмоциональных потрясений, какие я испытывал в детстве. Просто я рядом с собою ещё не видел чью-то смерть. А тут не просто в первый раз, но всё происходящее имело по своему подчёркнутому драматизму чуть ли не театральный характер.
   К тому моменту дядя Гена по требованию своей жены, тёти Лены — она была его старше лет на пять - сошёл окончательно на берег и устроился работать в нашем городе на тот же завод, на котором работала и его жена, на «Пластику». Дядя Гена был сам по себе красавцем с внешностью артиста — высокий стройный брюнет. Да ещё мог себе позволить одеваться шикарно — пыжиковая шапка, пакистанская дублёнка и фирменные джинсы. Всем своим видом он демонстрировал успех и уверенность в себе. При встрече с ним у всех его соседок, а они были тогда почти либо ровесники его, либо младше, невольно их ярко накрашенные губы расплывались в обнажавшей весь передний ряд зубов улыбке, а в глазах вспыхивало праздничное освещение.
  Вообще он и раньше любил досуг скрашивать приёмом умеренных доз коньяка или разливного пива под прослушивание своих фирменных кассет — типа, могу себе позволить на отдыхе дома: далеко не каждый советский труженик мог себе позволить тогда вот так запросто на свою зарплату в 150 рубликов коньячок для настроения за 10 или 14 рублей — два дня на это надо пахать, да ещё такую коллекцию «остродефицитных» и «моднявых» записей. В совокупности это выглядело как элемент красивой жизни. Сразу вспоминались слова управдомши из «Бриллиантовой руки», сказанные устами непревзойдённой Ноны Мордюковой: «После возвращения оттуда ваш муж стал другим. Тлетворное влияние Запада!»  А когда распрощался с морем-океаном, эти дозы слегка увеличил — топил в них тоску по прежней жизни, в которой, наверняка, было много такого хорошего, о чём мы можем только догадываться и чего он был лишён дома.
  Это произошло, как сейчас помню, 17 марта 1980 года. Я тогда учился в четвёртом классе. Был не просто воскресный день, а выборы в советы народных депутатов различного уровня и в народные судьи. В то время выборы были настоящим праздником: на избирательных участках громко играла популярная музыка, работали буфеты и один раз показывали бесплатно кино. Мы, в компании пяти-шести мальчиков, возвращались с этого праздника домой, наевшись пирожных под ситро и посмотрев нахаляву детектив «Лекарство против страха». И вдруг при входе в наш двор видим такую картину: высунувшись из кухонного окна, в одной комбинации, на весь двор истошно вопит тётя Лена: «Марина!! Мариночка!! Папа!! Папа умер!!». Скорая не ехала почти пятьдесят минут! Наша соседка Лидия Павловна за это время успела повторно из бойлерной дозвониться до скорой, услышав: «Спокойно — бригада выехала». Дважды сделать массаж сердца дяде Гене. Он умер минут за десять до скорой. Помню: выходит с подъезда молодая и симпатичная врач приехавшей бригады и по телефону в машине равнодушным голосом говорит: «Да, труп. Вызывайте милицию». Меня это просто повергло в шок! Как так можно спокойно реагировать на смерть нашего такого замечательного соседа, успевшего стать фаворитом всего подъезда?!! Вы в своём уме, медики?! Быстро его оживили!!
   Тогда по традиции труп последние сутки перед погребением должен был провести дома — в гробу посреди зала для прощания с ним родных и близких. Это сейчас уже в основном покойник из морга попадает в ритуальную комнату или в церковь, минуя родные чертоги. А раньше почти все ритуалы дома справляли: крестины, проводы в армию, свадьбы, Дни рождения, похороны, помины. Так и в тот раз произошло: в нашем подъезде траур — тётя Лена не унимается орёт и причитает, скорую ей по несколько раз на день и ночью вызывают, а в соседнем подъезде свадьба — для большего простора вытащили магнитофон и колонки на улицу и у подъезда стали танцевать. Кто-то из близких Череды поговорил с веселящимися и те, проявив человечность, пошли на встречу — ограничили своё торжество территорией одной квартиры. Хотя крышка от гроба и венки стояли у нашего подъезда всё время до момента погребения и не видеть, что рядом горе у соседей было невозможно — об этом факте смерти знал вообще весь дом. Вероятно, под алкогольным градусом, в пылу веселья захотелось ещё большего размаха.
   Лично я в те дни почти не разговаривал ни с кем и старался как можно быстрее проскользнуть мимо квартиры Череды, где всегда в те траурные дни были открыты двери и оттуда был слышен беспрерывный и безутешный плач.
  Тётя Лена в себя пришла лишь только несколько лет спустя  - а так почти всегда ходила убитая горем.