Глава 2

Глава 2

1989 г.
Валентин... Валик... Валька…
Если бы знала Ната тогда, что им отпущено так мало времени, если бы могла что-то изменить в своём прошлом...
Первое время они практически не виделись. Оба с утра до ночи пропадали на работе. Она в магазине в Васильевке, он в соседней деревне на стройке. Так бы и пролетело лето, если бы не глупый спор с Ариной.
Подруга была всего на год старше и трудилась дояркой на ферме в Павловке. Как-то, зайдя в магазин, она по-обыкновению начала делиться местными новостями и вроде бы в шутку заметила:
— А прораб будущий серьезен больно. По вечеринкам не бегает. Как же, молодой специалист! Куда ему до уровня простых доярок опускаться.
 Ната озорно взглянула на неё, опершись о прилавок, и вдруг пообещала:
— Хочешь, я его на танцы вытащу?
— Ты? Не верю. Ты же девушка правильная, у тебя же Игнат…
 Девушка сердито дернула плечиком:
— Что Игнат? Игнат мне никто. А Валентина я всё-таки приведу.
— Завтра прям? — недоверчиво спросила Арина.
— Да. Спорим?
Арина с готовностью протянула через прилавок свою темную от въевшейся земли и грубую от работы ладошку…

Спор тогда Ната выиграла. Утром в субботу она специально поджидала бригадира у крыльца.
— Валентин Михайлович, — окликнула девушка, когда тот тащил воду из колодца.
— Да? — вёдра опустились прямо на землю. — Какой же я вам Михайлович? Просто Валентин, а ещё лучше — Валя.
Ната улыбнулась, отчего-то смутившись под его внимательным взглядом.
— Как вам у нас тут? — вместо заготовленной фразы, Ната кивнула куда-то в пространство. Осиновка — семь жилых дворов да три разваленные хаты — была окружена с одной стороны лесом, с другой полем, а через поле тянулась песчаная дорога между двумя крупными деревнями, Васильевкой и Павловкой. — Хорошо, правда?
— Да. — искренне отозвался Валентин, — красота. Я раньше даже не подозревал, что тишину можно услышать. А здесь она такая… гулкая, звенящая. А ещё тут чувствуешь жизнь. Каждый час, день не просто проходит, а проживается.
Он замолчал, задумавшись о своем. Ната села на скамейку у стены дома, расправила юбку, не зная как начать разговор:
— Я спросить вас хотела…
— Спрашивайте.
Валентин присел на ступеньку крыльца, приготовившись слушать. Нате совсем не хотелось врать, но другого выхода не было. Ещё подумает парень, что она его приглашает. Она посмотрела прямо в прозрачно-серые глаза Валентина и выпалила на одном дыхании:
— Вы моей подруге понравились, и я с ней поспорила, что приведу вас на дискотеку сегодня.
Парень улыбнулся.
— Всего то? С радостью вам компанию составлю, Наташа.
— Ната, — поправила она, зардевшись, и поспешила объяснить, — только компанию мне составлять не надо, компания у меня уже есть.
— Жаль, — не сводя с нее глаз, произнес Валентин, — но я приду.
 Нате вдруг захотелось вскочить и убежать далеко-далеко, на край света, а там дать волю своей непонятной, рвущейся через край радости, но ноги будто приросли к земле. Девушка продолжала сидеть на скамейке, выводя большим пальцем босой ноги узоры в пыли. Молчание затянулось. Валентин тоже не спешил уходить.
— А... Вы на баяне играть умеете? — чтобы скрыть неловкость  спросила Ната первое, что пришло в голову. Она видела, что вместе с чемоданом выгружал Валентин баян, когда заселялся.
— Да так, посредственно.
— А научить сможете?
Она в самом деле хотела научиться играть. Валентин согласился сразу же:
— Сейчас воду занесу и попробуем.
Через 10 минут они уже сидели рядом на крыльце. Пальцы Валентина летали по кнопкам баяна, Ната честно пыталась уследить за ними, но скоро оставила это бесперспективное занятие, и, прислонившись спиной к нагретой солнцем деревянной стене, закрыла глаза. Музыка неслась над тихой деревней, вплетаясь в песни жаворонков. Последние дни июня радовали теплом.
Ната сквозь неплотно смеженные ресницы исподтишка разглядывала Валентина, увлеченного мелодией. Обычной парень, русоволосый, светлоглазый, с доброй улыбкой. Но что-то в нём привлекало Нату. То ли серьезность, вежливость, которой были обделены местные кавалеры, то ли что-то еще. Она перевела взгляд на чистое, бездонное небо и блаженно вздохнула. А над полем летела песня. Несмотря на свои слова, Валентин играл отлично. И голос у него оказался приятный…
— Помнишь, мама моя, как девчонку чужую
 Я привел тебе в дочки, тебя не спросив?
Строго глянула ты на жену молодую
И заплакала вдруг нас поздравить забыв,
Нас поздравить забыв…

Я её окружил и теплом, и заботой,
Не тебя, а её я хозяйкою звал.
Я её целовал, уходя на работу,
А тебя как всегда целовать забывал,
Целовать забывал.

Если ссорились мы, ты её защищала,
Упрекала меня, что неправ я во всём.
Наш семейный покой, как могла, сохраняла,
Навсегда позабыв о покое своем,
О покое своем… — негромко подпевал он.
— Натка, гряды не полоты, — бесцеремонно вернул девушку с небес на землю голос мамы Нины. Ната улыбнулась. Она прекрасно знала бабушку: та начинала ворчать, когда видела внучку в неподходящей, по её мнению, компании. — Музыку она слушает! Пойдешь на танцы, и слушай сколько влезет.
— Извините, Нина Сергеевна, это я вашу дочь отвлек. — покаялся Валентин, снимая с плеча баян. Ната с мамой Ниной переглянулись и одновременно рассмеялись.
— Ишь ты, дочь моя! — хмыкнула женщина. — Иди гряды полоть, меломанка.
Ната фыркнула, услышав от мамы Нины мудреное словечко. Проводив женщину взглядом, она успокоила растерянного Валентина:
— Вы не беспокойтесь, она не сердится. А песня очень хорошая. Наверное, маме пели?
— Не довелось, — парень погрустнел, — Детдомовские мы с сестрой. Просто услышал где-то и запомнил. Это для меня как волшебная сказка, то, чего никогда не будет.
...И быть может мы б с нею расстались, не знаю,
Только руки твои ту беду отвели,
Так спасибо тебе, что хранить ты, родная,
То ,что с нею вдвоем мы сберечь не смогли,
Мы сберечь не смогли…
Он все же допел последний куплет, щурясь на яркое солнце. Ната поежилась. Она-то думала, что москвич-бригадир, избалованный городской жизнью, приехал в их глубинку добровольно, за новыми впечатлениями, а оказалось, что загнали его по распределению в разваливаюшийся колхоз, куда никто ехать не хотел. И понятно сразу стало, почему он место в общаге ждёт, а не выделили ему в Васильевке квартиру также, как приехавшему год назад молодому специалисту по торфоразработкам. Если нет знакомств и связей, пробивайся сам, не можешь - твои проблемы.
На той вечеринке Ната без зазрения совести танцевала с Валентином, позабыв про своего ухажера. И домой они шли тем вечером вместе. Валя рассказывал о жизни в подмосковных Люберцах, о нелегком детстве в доме-интернате. Родители погибли, когда ему было 4 с половиной года, бабка отказалась от внуков. Так он попал в детдом вместе с младшей двухлетней Лизой.  Вырос, выучился на архитектора, хоть и тяжело было, вернулся в квартиру, оставшуюся от родителей, забрал сестру. Жизнь вроде начала налаживаться. Вот только по распределению попал он в колхоз «Знамя», в строительную бригаду. Работы по профилю не нашлось, несмотря на красный диплом. И куда перекинут, когда стройка закончится, неизвестно.
Ната о себе поведала, обмолвилась, что мама Нина на самом деле её бабушка, нехитрой историей своей жизни поделилась:  школа, училище, магазин — ничего особо интересного.
— Почему тебя именно Натой все зовут? Не Наташей?- спросил Валентин.
—Потому что не Наташа я. Мать моя глухонемая была. Замуж вышла за пьяницу колхозника, который понимал язык жестов. Мама слабой всегда была, родов не перенесла, но успела мне имя дать. Натой она хотела меня назвать, или вечно пьяный отец понял неправильно, но записали меня так. А сам он исчез через 3 недели после моего рождения. Сбежал из деревни в неизвестном направлении. И осталась я с мамой Ниной и моим странным имечком.
— Оно не странное, а уникальное.
— Ага. Ната Максимовна да ещё и Степанова. Смешно же.
 — Оригинально.  Можно тебя по имени-отчеству называть?
Они стояли у крыльца. Тёплый летний вечер.... домой идти не хотелось.
— Натка, ты что ли? — раздался из дома голос мамы Нины, — Опять ночью одна в деревню шла? Управы на тебя никакой нет! Чтоб там твои танцульки...
— Есть управа, мама Нина. Я не одна пришла, а с Валентином Михайловичем. — кивнув на прощание Вале, она первой вошла в темные сени.
— Спокойной ночи, Ната Максимовна, — отозвался парень, провожая её взглядом.
 В ту ночь Ната не спала, а впервые в жизни мечтала о большой и светлой любви.