Заклятие Вундервальда

Вульпес присела на все четыре лапы и осторожно проскочила через вход в берлогу, которую изрядно завалили недавние снегопады.
Небольшое помещение согревал и озарял огонёк внутри печки-мазанки.
Вульпес отряхнула шубку и перекинулась. Давно уже стала ощущать, что всё сложнее принимать человеческое обличие.
Она встала в полный рост, положила белую муфту на импровизированную лежанку, поправила локоны руками в белых перчатках.
Костёр рыжих волос рассыпался по серой шубе женщины, маленькие недобрые глаза осмотрели собравшихся и помещение, по воздуху которого плыл дым от печки.
Берлога У;рсида, или же это его землянка, была оборудована под штаб, где собиралась банда рыжих.
Бывалый одноглазый бродяга Руфус сидел возле печи и жуликовато щурился при появлении главаря. Его грязные обноски были расстёгнуты, оголяя потную волосатую грудь.
В углу берлоги здоровяк У;рсид раскатисто храпел, укрывшись бурой шкурой. Громадное тело поднимало и опускало тёплую одежду, в которой так любил спать хозяин берлоги.
— Что с лицом, Вульпес? Не захворала ли ты часом?
— Руфус, пёс ты блохастый, если не оставишь свои шутки в стороне, можешь потерять второй глаз, я тебе гарантирую!
Мужик со шрамом через всё лицо игриво зыркнул на неё единственным глазом.
— Голодная, значит, — грустно заключил он.
— Конечно голодная! Как снегопады, так все зайцы будто вывелись, птицы летать перестали, трава под снегом вся поромёрзла. И без того холодно, так ещё и голодно. — Она недовольно уставилась на собеседника в грязной лохматой одежде. — Ещё ты со своими идиотскими шуточками, и вонь от твоей шубы меня достала.
— Я же бегал по твоему поручению! — зарычал Руфус.
—  Ты погляди, бегал он! Ты, наверное, целого быка набегал, если от берлоги Урсида псиной за версту разит?!
— Много, немного, но кое-что нашёл.
— Что же? — рявкнула Вульпес.
— Предполагаю, что целый курятник.
Казалось, что длинный нос главаря ещё больше вытянулся.
— Курятник? — удивилась она и сменила голодную ярость на любопытство.
— Точно не могу сказать. — Руфус откашлялся в кулак. — Я отправил Цируса удостовериться. Вот жду его возвращения и тебе советую.
Собеседник взял с печной конфорки чайник с погнутым носиком, наполнил мятую алюминиевую кружку и протянул главарю банды.
Вульпес элегантно присела на лавочку, зубами стянула белые перчатки, приняла кружку и вопросительно посмотрела на бродягу.
Руфус пожал плечами и произнёс:
— Варёный снег, веточка ели и кора дуба.
Губы Вульпес разочарованно изогнулись в гримасе.
— Понятно.
Она шумно отпила, на кончике языка ощутила дубовые нотки и сплюнула еловую иголку на пол.
Руфус без интереса посмотрел на пол, укрытый лапником, и обтёр о него видавшие лучшие времена ботинки с меховым голенищем. Бродяга хотел выдать очередную хохму, но поостерёгся гневливого настроя главаря.
Когда кружка Вульпес опустела, в проходе послышался шорох и на пороге возник нелепого вида мальчик. Ему было тринадцать, но худощавое тело и маленький рост на вид делали его младше. Растянутая вязаная шапка была сдвинута на макушку. Над ушами из-под шапки выбивались кучерявые волосы и закручивались вверх, становясь продолжением ушей. Большие карие глаза светились от счастья поведать такое, от чего у всей банды хвосты отвалятся, даже у вечно храпящего У;рсида.
— Слушайте, слушайте! — в неистовом возбуждении закричал он. — Руфус, ты был прав!
— Тише, тише, Цирус. — Руфус сделал знак руками, умоляя товарища сбавить тон.
Цирус не мог совладать с захлестнувшими эмоциями:
— Слышишь, ты был прав, бродяга! Был прав!
— Если ты сейчас же не прикусишь язык, то за тебя это сделаю я! Говори тише, иначе снова разбудишь У;рсида. Помнишь, что было в прошлый раз?
Цирус услышал тон главаря и осёкся. Тем более он хорошо помнил прошлую зиму, когда случайно опрокинул чайник с кипятком на У;рсида, и что после учудил свирепый здоровяк. Вульпес тогда удалось увернуться, а вот бедолага Руфус лишился глаза. Досталось бы и Цирусу, но мальчик вовремя перекинулся бельчонком и успел спрятаться в дальнем углу берлоги.
Повисла тишина, нарушаемая мерными раскатами могучего храпа У;рсида.
— Что ты там лепетал? — задала вопрос Вульпес.. — Говори, только тише.
Мальчик радостно кивнул и зашептал:
— Руфус был прав, я нашёл курятник.
— Пустой? — спросила главарь.
— Полный кур.
— Ты заглянул внутрь? — поразился Руфус.
— Ну да! Подбежал к дому, забрался на ветку и заглянул в оконце.
— Ты, ты… — замялся бродяга, — смог приблизиться к нему?
— А что такого?
— Это я так, просто спрашиваю, — проговорил Руфус и о чём-то задумался.
— Полный кур, говоришь? — продолжила Вульпес.
— Куры, яйца и мешки с пшеном.
— Ты, что пробрался внутрь? — оторвался от дум бродяга.
— Хозяева форточку не закрыли, а мне такие щели как распахнутые врата для У;рсида. — произнёс мальчик и кивнул в сторону хозяина берлоги. — Знал, что вы можете мне не поверить. Вот, смотрите.
Мальчик засунул руку в оттянутый карман вытертых вельветовых штанов, вытянул горсть пшена.
Глаза Вульпес азартно сверкнули.
— Пойдём сейчас? — как-то тревожно спросил Руфус.
— Нет. Курятники берут в ночи, когда хозяева и их собаки спят. — Она взглянула на Цируса, — Наверняка там есть собака или две. Без сторожей такие богатства никто не оставит.
Мальчик пожал плечами.
Вульпес кивнула и заключила:
— Налёт на курятник мы совершим сегодня ночью, а пока выворачивай карманы, сварим кашу из пшена, которое ты приволок.
— Но ведь я взял для себя,— расстроился Цирус.
— Ты что, не хочешь поделиться с товарищами? — Вульпес угрожающе приподнялась. — Или у тебя новое имя появилось?
Мальчик попятился, а главарь наступала.
— Нет, ты только скажи, и мы будем звать тебя Раттус.
Цирус задрожал всем телом, упёрся спиной в стену.
Главарь повернулась к Руфусу:
— А может, нам стоит сожрать тебя вместе с пшеном? — спросила Вульпес и клацнула острыми зубами перед лицом мальчика.
— Нет, нет, нет! Я всё отдам. Пошутил же. Пошутил я!
Цирус дрожащими руками вытащил из карманов два кулачка с пшеном.
— Скажи, нам с Руфусом нужно тебя вытряхнуть или мы должны поверить, что ты отдал всё?
— Вульпес, прекрати. Хватить его стращать, — подал голос Руфус. — Цирус, неси сюда добро. Хотя бы пару горстей заварим в чайнике. Перед делом нам немного нужно набраться сил.
Вульпес недовольно зыркнула на бродягу.
— Размякаешь ты, Руфус. Помню время, когда ты таких, как он, закалывал только за мысль о крысятничестве.
Бродяга подошёл к входу в берлогу, высунулся наружу, вылил из чайника содержимое, зачерпнул снег и вернулся к печи.
Цирус протянул товарищу две горсти пшена и высыпал в подставленный чайник.
Руфус улыбнулся мальчику и подмигнул единственным глазом.
— Это всё? — с улыбкой спросил он.
— Всё, — с такой же ухмылкой ответил мальчик.
Бродяга кивнул, поставил чайник на конфорку, подкинул несколько веток в топку и обратился к главарю:
— Ты права, Вульпес, прошло то время, когда мы направо и налево могли расправляться со всеми не моргнув глазом. Посмотри, в лесу кроме нас никого не осталось. Мы всех извели, остались только те, кто сейчас перед тобой. Если мы начнём рвать друг друга, то наш уважаемый У;рсид пробудится в полном одиночестве, с кучей вопросов и озверевший от голода.
Вульпес молча отвернулась от него. Руфус говорил истину. За несколько лет, пока банды были заперты в Вундервальде, она смогла избавиться от всех неугодных. Уже много дней никто не видел ни одного представителя серых, белых, чёрных, палевых или каких-либо других бандитов. Осталась только банда рыжих, и, если вопрос с едой не решится, в короткое время не останется ничего и от них.
В чайнике с кривым носиком снег быстро растаял, две горсти пшена разварились в скудное количество каши, но горячая еда была как нельзя кстати для оголодавших и уставших бандитов.
— Нам следует выдвинуться на закате, путь неблизкий, доберёмся уже во мраке, — проговорил Руфус и передал ложку мальчику.
Если у Вульпес была своя, то вторую приходилось делить на двоих, а в летнее время на троих членов банды.
Мальчик усердно накинулся на свою порцию и не встревал в разговор старших.
— Значит, у нас есть пара часов на сон. — Главарь строго посмотрела на них и заключила,:— Заканчивайте и ложитесь. Ночью спать нам не придётся.
Она подошла к сиденью, взяла муфту, перчатки и перекинулась лисой. Улеглась, поджав под себя лапки и укутав нос пышным хвостом с белым кончиком.
Руфус, перекинувшись шакалом с грязной серо-рыжей шубой, улёгся у печки, Цирус в виде бельчонка прижался к нему и окутанный теплом товарища мирно уснул.
***
Шакал и Лиса, перекинувшись в более естественные обличия, едва переставляли ноги. Они тяжело ступали по глубоким сугробам, пока бельчонок перепрыгивал с ветки на ветку, не чувствуя усталости.
Тяжело дыша, главарь остановилась.
— Привал! — скомандовала она.
На холоде слова вырывались облаком пара, который клубился вокруг торчащих из-под меховой шапки огненно-рыжих кудрей.
Бродяга встал рядом, прислонился плечом к дереву, втянул носом и шумно сплюнул.
От вида этого действа главарь поморщила длинный нос.
— Руфус, можно тебя спросить? — тихо обратилась Вульпес.
Бродяга не мог припомнить, когда она говорила с ним таким тоном, говорила ли она так вообще? Он кивнул.
— В последнее время ты чувствуешь, что перекидываться в человека стало значительно сложнее?
— Да, — угрюмо ответил Руфус. — Чувствую.
Вульпес тяжело дышала, продолжая выпускать клубы пара.
— Я не потому привал объявила, что по снегу тяжело идти, а потому, что, перекинувшись, едва не лишилась чувств. — Она горько вздохнула. — Нам же отмерили три года, верно?
Бродяга кивнул в знак согласия.
— Что тогда волшебница сказала? Что если за три года нас в лесу не изловят, так жить нам как зверям до скончания дней! Так?
— Так.
— Как ты думаешь, это конец нашей человеческой сущности?
— Очень похоже на то. Мы победили всех, не дали себя изловить, но человеческое время наше почти вышло.
— Какие у тебя мысли по этому поводу?
— Остаётся не так много вариантов. Мы можем сдаться или жить дальше, как свободные звери.
Глаза Вульпес округлились, она вернула своё обычное отношение ко всему происходящему:
— Сдаться? Ты совсем рехнулся? Рыжие не сдаются! Лучше я дальше буду спать в берлоге медведя, но на свободе, чем в казематах, на каменном полу и каждую минуту буду ожидать того, что меня повесят.
— Потому-то я и сказал, что у нас не так много вариантов, — грустно закончил Руфус.
— Ну?! Мы идём дальше или нет? — задал вопрос Цирус, который в обличии мальчика сидел на ветке дуба. — Я уже вижу отсюда курятник.
— Мы почти пришли, — проговорил бродяга, обращаясь к главарю. Он, тяжело переставляя ноги, двинулся вперёд. — Если нам суждено остаться зверями, то я предпочту быть сытым шакалом. Пойдём, Вульпес, думаю, ты выберешь ипостась сытой лисички.
Деревья стали расступаться и редеть. Поодаль показалась поляна, освещаемая ледяными зимними звёздами и убывающей луной.
Банда остановилась на границе леса.
— Вон курятник! — воскликнул мальчик и указал пальцем на складный деревянный дом.
Главарь зло взглянула на бродягу.
— Руфус, ты совсем одурел?! — в ярости спросила Вульпес. — Нам туда нельзя. Это же за границей Вундервальда! Кто знает, что с нами там может приключиться.
— А у нас не осталось других вариантов добыть еду, тем более Цирус сегодня туда залезал, и ничего не произошло.
И ведь действительно, бельчонок сегодня там был, перекидывался и набрал пшено.
— Это что, за дозволенной границей? — спросил мальчик.
— Да! — лающе ответила Вульпес.
— Руфус, почему ты мне не сказал? — Нотки обиды сквозили из каждого слова.
— Надо было проверить, — коротко ответил бродяга.
Он не показал вида, но решение отправить на разведку бельчонка далось ему нелегко. Уж больно прикипел к нему Руфус, но, как известно, старые привычки жулика невозможно так просто оставить.
— И ты решил рисковать мной? — продолжил Цирус.
— Прекрати, малыш, как видишь с тобой полный порядок. Ведьма нас обманула. Впрочем, все ведьмы лгут.
— Ладно, позже выясним отношения, когда голод несколько поутихнет, — скомандовала Вульпес. — Действуем так: мы с бельчонком идём вперёд. Руфус, ты близко не подходи, собаки тебя могут учуять, но будь настороже, если за нами погонятся — отвлекай на себя. Понял?
Бродяга кивнул.
— Цирус, ты залезешь внутрь и поможешь мне открыть дверь. Как только мы зайдём, я задушу как можно больше кур, после перекидываемся и набираем столько, сколько сможем унести. Понял?
Мальчик кивнул.
— В случае погони расходимся в разные стороны и встречаемся у У;рсида, там и будем пировать.
Она осмотрела участников банды и добавила с грустью:
— Если так дальше пойдёт, то наше звериное начало окончательно победит и мы не сможем разговаривать. Я хочу, чтобы вы знали… — Она замялась. — Забудьте! Все речи после пира. Пошли, Цирус.
***
Форточка, через которую днём пролезал бельчонок, так и осталась не закрыта на щеколду.
Цирус запрыгнул на дровницу, сложенную возле стены, поставил маленькую когтистую лапку на стекло, толкнул оконце и бесшумно забрался внутрь.
Курицы плотно прижимались друг к другу. Распушив нижние перья, как перины, они спали и не услышали, как некто проник к ним в дом. Даже большой чёрный петух не открыл бдительные глаза, когда Цирус бесшумно приземлился перед ним.
Петух распушил перья на шее, будто готовясь оповестить всю округу о наступлении утра, но сохранил тишину нерушимой.
Бельчонок блеснул маленькими глазками, подбежал к двери и поскрёб, тем самым давая сигнал Вульпес.
Лиса стояла у двери в ожидании сигнала. Услышав условленный знак, она приподнялась на задние лапы, повернула задвижку носом, когтями подцепила дверь и распахнула её.
Морозный ветер ворвался в помещение вместе с лисой.
Петух раскрыл глаза и лишь собрался издать скрипучий сигнал тревоги, как острые зубы лисы сомкнулись у него на шее и прекратили жизнь.
Вульпес резко трепыхнула петуха и отшвырнула тушку в сторону выхода.
Цирус выскочил из курятника, вновь забрался на дровницу, прыгнул на крышу и в несколько движений оказался на заснеженном коньке. Он осмотрелся. Хозяйский дом стоял окутанный тишиной ночи, собак не видно и не слышно.
Бельчонок издал пищащий звук — сигнал, предназначенный для Руфуса, дескать, путь свободен.
Шакал выбежал из укрытия и поспешил на помощь банде.
Он забежал внутрь курятника и перекинулся.
«Получилось! — ликовал он про себя. —Значит, ещё есть время».
— Хватай сетки с яйцами! — приказала главарь, указывая на плетённые из лыка заплечные корзины.
Узревшие лесных охотников курицы в страхе истошно закудахтали, а после обращения лисы и шакала в людей зашлись неистовым гомоном.
— Тащи яйца, а я задушу ещё пяток-другой и выбегу за тобой, — приказала Вульпес и вновь перекинулась лисой.
Руфус подхватил две корзины с яйцами и поспешил в сторону леса. Человеческие ноги проваливаливались по колено в снег, бродяга пыхтел, но старался как можно скорее убраться с места преступления.
Лиса ловко подобралась, к кудахтающим, сбившимся в кучу курицам. Загнанные в угол птицы старались упорхнуть из досягаемости хищника, но лишь взмывали вверх и падали. От отчаяния им оставалось бить крыльями и трубить сигнал тревоги.
Над курятником со свистом взмыл огонёк и с грохотом фейерверка разорвался в небе, освещая всю округу.
Руфус прикрыл глаза варежкой с дырками.
— Волшебница, — в страхе произнёс он и закричал во всю мощь: — Цирус, беги!
Бельчонок увидел взмывающий вверх огненный шар, оставляющий за собой столб дыма. Он мигом соскочил с крыши и бросился к лесу, когда вспышка осветила округу. За светом последовал оглушительный треск.
У Цируса перед глазами заплясали световые зайчики, уши заложило от трескучего взрыва.
Прыг.
Ослеплённый и оглушённый бельчонок в панике заметался на месте и вслепую прыгал наугад.
Прыг.
От курятника на снегу бисером протянулись следы когтистых лапок. Любой, кто решил бы его преследовать, вмиг бы смог настигнуть. Но в этот раз обошлось без погони.
Прыг.
Над ушками с кисточками просвистела веревка, петля затянулась на маленькой лапке.
Прыг. Бельчонок упал мордочкой в снег, а когда мальчик приподнял голову, увидел, что на ноге у него петля капкана. Цирус дёрнул ногой, но петля только затянулась. Верёвка туго сдавила его, по телу побежали иголочки боли. В панике мальчик изогнулся и закричал:
— Руфус, помоги!
Шакал узрел, как ослеплённый бельчонок закрутился на месте и рванул не в ту сторону.
— Чёрт бы тебя побрал, мальчик, куда же ты?! — проговорил бродяга и снял с себя обе торбы с яйцами.
Он перекинулся шакалом и помчался наперерез глупому мальчишке, которого необходимо было направить в нужную сторону.
До ушей Руфуса донёсся свист, он увидел, как бельчонок угодил в силок, свалился в снег, одновременно перекинулся, но на ноге уже была верёвка.
После призыва о помощи шакал со всех ног бежал на спасение мальчику, которого за годы скитаний он полюбил как родного. Руфус не осознавал того насколько Цирус стал ему важен и, как сын, любим. Страх за мальчишку гнал его, как безумного.
Шакал смотрел единственным глазом вперёд и не обращал внимания, куда наступает, он смотрел лишь на Цируса.
Сдэнг!
Стальные зубья капкана прогрызли шкуру на лапе и безжалостно вгрызались в кость.
От резкой боли Руфус упал и заскользил по снегу. Цепь натянулась, дёрнула капкан, который ещё глубже прогрыз ногу бродяги.
Мальчик проморгался и увидел, что, оставляя кровавый след на снегу, к нему подполз Руфус и положил руку в дырявой варежке поверх его руки.
— Ничего не бойся, не трясись и смело встречай опасность, — напутственно проговорил одноглазый мужчина.
— Твоя нога, Руфус! — проговорил мальчик и сжал руку товарища.
Бродяга взглянул на капкан, потряс ногой, хмыкнул от боли и произнёс:
— Ерунда. Ты забыл, что на мне всё заживает как на собаке?
Огненный шар в небе освещал округу. Некогда бельчонок и шакал смотрели за тем, как волшебница в окружении закованных в доспехи стражников не спеша шла к ним.
— Ничего не бойся, мальчик, — повторил Руфус.

***
В следующую секунду после того, как над курятником взорвался выпущенный волшебницей огненный шар, Вульпес схватила в зубы единственного задушенного петуха и бросилась к лесу.
То, что они попали в засаду, она поняла, а потому бежала, крепко сжимая единственную добычу. Ей оставалось надеяться, что Руфус с двумя корзинками яиц смог уйти как можно дальше.
На окраине леса она услышала зов о помощи, обернулась и увидела Цируса и Руфуса. Оба члена её банды лежали на снегу, сцепив руки, и наблюдали за тем, как к ним приближалась высокая женщина.
На голове волшебницы был надет рогатый убор ату;р  Шуба с высоким воротом прикрывала от мороза румяные щёки, в руках она сжимала магический посох из тиса, на ногах из-под платья выступали красные тёплые ичиги.
Волшебница подала знак рукой стражникам, те остановились на почтительном расстоянии, а она без страха подступила к бандитам одна.
— Вы только поглядите, кто попался: Руфус и Цирус. Добро пожаловать в мои силки, — с триумфальной улыбкой произнесла волшебница.
— И тебе привет, — сказал Руфус и вновь поморщился от боли. — Я был бы очень признателен, если бы ты смогла освободить нас от них, — он едва шевельнул окровавленной ногой с капканом. — Бегать я ещё долго не смогу, если вообще когда-нибудь побегу, но мальчишке ноги наверняка пригодятся.
Волшебница склонила голову набок и прищурилась, дескать, а точно ли она видит Руфуса перед собой?
— Смотрю, ты за это время научился думать не только о своей шкуре, а судя по смраду, о себе ты вообще перестал заботиться давно. Не переживай, всему свое время. — Она хлопнула в ладоши. — Всех освободим, а князь и судья справедливо решат, как с вами поступить.
Она наклонилась к Руфусу настолько близко, насколько позволяла исходившая от бродяги вонь. Вновь ликующая улыбка расползлась по молодому прекрасному лицу волшебницы.
— Но согласись, идея запереть вашего бандитского брата в лесу была отличная. Да ещё как запереть. Вы же перегрызли друг другу глотки, а когда оголодали до безумия, сами пришли и наступили в капканы. Мне же оставалось лишь ждать часа, когда вы выползете ко мне.
— Да, волшебница, идея действительно стоящая, — грустно согласился бродяга.
Его ответ удивил волшебницу. Она ожидала чего угодно, но не смирения.
— Скажи мне, а Вульпес можно ожидать в человеческом обличии или эта плутовка решила остаток дней провести с пышным хвостом?
Руфус покосился в сторону леса и увидел силуэт их главаря.
— Она не выйдет. Вульпес не из тех, кто сдаётся.
— Так я и думала.
Волшебница поднялась во весь рост, подняла посох над головой и торжественно проговорила:
— Так тому и быть. Останутся в Вундервальде лишь животные да птицы.
Навершие посоха вспыхнуло ярче полярной звезды, одновременно потушило огненный шар в небе и ослепило лису, что стояла на краю леса.
Вульпес попыталась перекинуться, но ничего не вышло.
— Прощай, хитрая лиса! Теперь твоя судьба в руках голода и охотников за пушниной, — громко произнесла волшебница. Не поворачивая головы к страже, она произнесла: — Предупредите охотников, что в где-то Вундервальде спит медведь и шныряет бешеная лиса.
— Слушаюсь, госпожа, — произнёс главный стражник и склонил голову.
Женщина посмотрела на пленных.
— Я замолвлю слово о том, какую роль вы сыграли в борьбе с бандами. Мальчик точно избежит виселицы, но твоя судьба туманна, — произнесла она, глядя Руфусу в единственный глаз. — Но я вижу перемены в тебе, так что попрошу сохранить и твою жизнь.
***
Вульпес наблюдала за тем, как двух членов её банды стражники взяли под руки и увели прочь. Мальчик, понурив плечи, шёл первым, за ним одноглазый бродяга — он сильно хромал, оставляя за собой алые пятна.
Лиса злобно фыркнула, подхватила задушенного петуха и поспешила в берлогу У;рсида.
«Ушли. Слабаки бесчестные! Рыжие не сдаются! Рыжие никогда не сдаются!»























Москва 16.01.2024