Дед мороз. глава 4

ДЕД МОРОЗ

Глава IV




Утром Дёмушкин проснулся в полном смятении чувств.

На душе было скверно и хотелось курить сильнее обычного.

Что- то похожее случалось с ним и раньше, после ссоры с разлюбезной женой Грушей.

Дёмушкин медленно, боясь чихнуть, высыпал на лавку до последней крупинки оставшуюся табачную пыль, вперемежку с размельченными сушенными кленовым листьями, разделив на две равные части.


Полученной трухи, похожей на высохший мох, хватило на две чахоточные самокрутки.

Дёмушкин опять, не торопясь, скрутил цигарки.

Долго разминал пальцами, и увлекшись, не заметил, как скатал папироску до макаронины. Посмотрел на неё с жалостью, и всё равно закурил с блаженным наслаждением, делая мелкие затяжки, чтобы растянуть удовольствие подольше. Вторую отложил для деда - звонаря.

Дёмушкин видел, как страдает без курева полуглухой старый звонарь. Пряча курево от церковных, дед всегда поднимался к себе в звоницкую, от глаз подальше и даже там курил в кулак, как школьник, боясь или стесняясь отца Аввакума.

Дед-звонарь не звонил уже, еле ходил, Дёмушкин кормил его с ложки, слегка приподнимая голову с подушки.


" Тоже мне грех..Как дети малые... " - думал Дёмушкин про него, выпуская дым из ноздрей, любуясь чашей с крестом, которые вчера ему торжественно передали.

" Всучили.. "- думал он про возложенную на него миссию, стряхивая пепел в ладонь.

Ему хотелось, как Христу, про которого рассказывал батюшка на проповеди, также крикнуть в небо:

"Господи! Если возможно, пронеси мимо меня эту злополучную чашу! "


Посидев ещё немного и окончательно всё продумав, Дёмушкин решился с духом.

Надел на себя крест, убрав его под грязный и местами рваный тельник, чашу прикрыл фуфайкой, и пошёл в ту келью, где находился схрон.


Поглядев на замок, Дёмушкин усмехнулся. Механизм был самым, что ни на есть простецким. Такие он вскрывал на раз- два, словно орешки щёлкал, ещё в далёком беспризорном детстве.

Повозившись немного, металлическая дверь поддалась. За ней была довольно большая ниша.

Дёмушкин цыкнул от удивления и шумно втянул воздух ноздрями от восхищения.

Богатств было в изобилии. Дёмушкин поворошил рукой, которая сразу упёрлась в приятную тяжесть металла- все находящееся предметы там, по всей вероятности, имееющие принадлежность к церковной утвари, были из чистого золота.


Дёмушкин неожиданно поймал себя на мысли и поглядел вверх, в надежде узреть Бога - такой неправдоподобной показалась ему ситуация.

Он с сокрушением вдруг подумал, что всю жизнь мечтал отхватить такой банк..


Увидев золотые царские монеты, Дёмушкин зачерпнул их в пригоршню, как конфеты. Рассмотрев поближе, отсчитал себе штук пять, остальные же вернул обратно в схрон.Туда, вслед за монетами, последовала чаша.


Возвращаясь к себе, Дёмушкин думал, зачем отец Аввакум вручил ему крест и эту чашу, когда можно было дать в обмен на еду что поменьше..


Ему также было не понятно, почему батюшке понадобилось вести его в келью, где был схрон, когда он мог просто принести сокровища к нему в подвал.


И ещё Дёмушкин подумал, что вот так, наверное, и выглядит дьявольское искушение соблазном, когда странные люди, называющие себя верующими, самолично обрекают неподготовленных людей на грех, вверяя в их руки такие богатства..


Всё утро Дёмушкин носил воду дольше обычного, нарубил дров про запас, не на день, а чтобы на подольше хватило и жарко растопил печи.

Затем пошёл на свой ежедневный промысел, обходя парадные, возле которых штабелями лежали покойники.

Там делать было нечего, похоронщики до него уже сняли свою печальную жатву.

Помимо хлебных карточек, Дёмушкин искал деревянный ящик, чтобы тот непременно был вместительный, и вместе с тем лёгкий, и умещался бы на санках.

А ещё, чтобы был похож на гроб.


Дёмушкин и сам мог бы сделать его, но для этого пришлось бы жертвовать своими нарами и он передумал.


На одной из улиц, он, изрядно померзнув, долго наблюдал из окон пустой квартиры на знакомый до боли, районный пункт милиции, пытаясь высчитать количество милиционеров и очень жалел, что закончились папиросы.


Вернувшись, Дёмушкин поднялся к батюшке.

Сначала поправил на нём съехавшие одеяла, потом макал сухари в воду, чтобы накормить священника.


Отец Аввакум молча наблюдал за его движениями и вероятно, что- то понял, потому, что неожиданно спросил:


- Ты зачем пришёл, Матрос?


Дёмушкин тяжело вздохнул и будто не услышал вопроса, поднёс щепотку размокшего хлеба ко рту батюшки.


Батюшка отвёл голову в сторону, уклонившись от руки с едой, и всё так же продолжал смотреть на Дёмушкина, ожидая ответа.


- Не боись, святой отец, чистое всё. Мертвечиной немного попахивает, ну, дык, это сейчас везде так..


Понимая, что батюшка всё равно не будет есть, пока не услышит ответ, Дёмушкин отложил хлеб и тихо попросил:


- Как там у вас, у церковных.. Благославить бы надобно. Нелегкую ты мне, батюшка, задачу поставил..


Отец Аввакум к просьбе отнёсся серьёзно, и попытался приподняться. Когда ему это удалось, он со значением дела, трижды осенил крестным знамением Дёмушкина, благославляя, и приблизив к себе сначала поцеловал в макушку, а потом обнял.


- Спаси тебя, Бог! - сказал он, отстранив Дёмушкина, - и добавил, - Спасибо тебе, Матрос..


Дёмушкин оставил еду и быстро ретировался. У него отчего- то, помимо воли, сами собой увлажнились глаза, и спускаясь в свой подвал, он подумал, что наверное, стареет, так необычно отозвались слова священника в его сердце.


У себя в подвале, он долго точил узкое лезвие "заточки", приладив наждачный брусок к табуретке.

Закончив, плюнул на остриё и стер грязь. Проведя ножом по листу газеты, остался доволен- срезанные, как бритвой, полоски бумаги бесшумно попадали на пол.


Самый ближайший рынок был Мальцевский. Дёмушкин проверил привязанный к санкам ящик, похожий на гроб, и двинулся в его сторону, по узеньким нахоженным тропинкам, между сугробов и воронок от бомб.


Стояли морозы и было холодно.

И как бы не гнал голод истощённых людей в поисках пропитания, народу на рынке было мало.

Дёмушкин не только привлекал внимание со своим багажом, но и мешал. Никто не мог понять, зачем какой-то мужик притащился сюда с гробом.


Спустя время, всё же начали подходить люди и спрашивать, что ему нужно здесь, и чего есть ему предложить из еды, или каких других ценных вещей, окромя ящика на санках.


Дёмушкин не отвечал, считая эти вопросы для себя пустыми. В толпе завсегдатаев рынка он выискивал людей своего круга, по ему одному только понятным признакам.


- Мертвечинки привёз?! - неожиданно кто- то засмеялся сзади, - Так этого добра даром не надо. Завались!

Дёмушкин обернулся. Молодой, разухабистый, довольный жизнью детина пнул ящик на санках.

Дёмушкин заметил, что у смеющегося не было характерных втянутых щёк и синих голодных разводов возле глаз.


- Кому и мертвечинка - еда. - ответил Дёмушкин, - А кто и сам может оказаться мертвечинкой.


Он поманил пальцем парня.

- Есть тут, кто поумнее и посерьёзнее тебя ?


- Куда уж серьёзнее! - опять засмеялся парень, пропуская слова про скудоумие и намекая, что дела можно иметь с ним, - Серьезнее только Литейный!


Дёмушкин вдруг схватил за воротник детину и приблизив к своему лицу почти по слогам произнёс:


- Передай своим, что у "Деда" есть разговор !


- Какого ещё деда?! - отстраняясь сказал парень, недовольно поправляя полушубок.


- Того самого, сявка подзаборная, когда ты ещё под стол лазал, мы с Ленькой Пантелеевым в страхе петроградскую уголовку держали! - Дёмушкин отряхнул руки, как от грязи и сплюнул под ноги собеседнику, -

" Дед" - это не возраст, малахольный! "Дед" - моё имя!


Дитина, ругнувшись, расстворился в немногочисленной толпе.

Дёмушкин изрядно продрог, ожидая, но не уходил. Чувствовал спиной, что старые дружки буравят его глазами, высчитывая и проверяя, зачем он пришёл, и что ему от них надо.


Быстро темнело, Дёмушкину не хотелось иметь дела на ночь глядя. Выждав нужное, положенное для таких моментов время, он намотал на руку верёвку и сдвинул сани с места.


И через минуту раздался весёлый голос.


- Какие люди!


Дёмушкин узнал голос, и обернулся.


- Неужели к нам пожаловал " Дед"? Вы только посмотрите!


К Дёмушкину шёл "Кривой", его давний знакомый вор и бандит, которого он меньшего всего хотел бы сейчас видеть.


" Кривой " картинно расставил руки, скаля в улыбке перекошенный рот.

Когда-то давно, в драке ему порвали губу, шрам уходил к уху, оголяя задние зубы, отчего его улыбка казалась зловещей, и напоминала улыбку героя романа с гравюр Гюго про Гуинплена.


- Уж не думал, что жив- здоров, и когда- нибудь придётся свидеться!


"Кривой" приобнял Дёмушкина.


- И вам не хворать! - пожелал ему Дёмушкин.

С " Кривым" до войны Дёмушкин не ладил. Общих дел не было, да и не могло быть. Про " Кривого" ходили нехорошие слухи. Он был изворотлив и хитёр. Доверять ему было крайне опасно.


- Чего к нам? - любезно поинтересовался " Кривой ", - Мы думали ты в "завязке"!


- Поговорить надо. - Перебил его Дёмушкин, - А что касаемо развязки, так за мной чисто. Я никому ничего не должен.

Как завязался, так и развяжусь.


- Хорошо- хорошо! - не стал спорить с ним "Кривой", и подтолкнул в проулок за рынком, - Мы не в претензиях!


На оставленные сани с ящиком он успокоил:

- Оставь. Никто не возьмёт.


Идти пришлось недолго. В помещении, куда привели Дёмушкина было сильно натоплено и ему враз стало непривычно жарко. Окна были заделаны фанерой, без единой щелочки.


За столом сидели люди, по большей части мужеского пола. Перед ними стояла початая бутылка водки и богатая, не ко времени закуска- шмат сала, соленные огурцы, варенная картошка, яйца вкрутую, даже куски варенного мяса, а самое главное, хлеб, нарезанный крупными, не магазинными ломтями.


Дёмушкина передёрнуло от изобилия еды. К горлу подступил ком, и неприятно засосало под ложечкой.

Присутсвущие заметили это и налили полный стакан водки, пододвинув к нему. Рядом со стаканом тут же любезно появился ломоть булки с куском сала сверху.


- Просим! - за всех пригласил "Кривой" гостя к столу.


Дёмушкин в несколько глотков осушил стакан и заел бутербродом, отрывая большие куски, и мощно работая челюстями, чтобы не захмелеть.


Присутствующие молча наблюдали, пока их гость наедается.


Дёмушкин бросил на стол монету с профилем императора Николая II, когда закончил жевать.

- Есть интерес? - обратился он к сидящим.


"Кривой" неспеша поднял монету и долго разглядывал.


- Этого добра хватает, - сказал он спустя.

Дёмушкин понял, что "Кривой" занимается золотом и интерес есть, просто набивает цену.

Вслед за первой монетой на стол посыпались ещё.

- Есть и поинтереснее экземпляры! - авторитетно заявил Дёмушкин и вытащил из- под тельняшки нательный крест. - Церковные цацки. Старинные. Есть редкие, 16 век. Килограммов на 20 потянет, в общей сложности.


- Чего хочешь? - " Кривой" подсел к столу и налил ещё один стакан Дёмушкину.


- Благодарствую! - отказался от выпивки Дёмушкин,- Я лучше хлебом возьму. До дому ещё переть. Развез;т от водки-то. А я, чай, не с пустыми руками отсюда планировал уйти.


В помещении повисла пауза. Все смотрели на Дёмушкина.


- Можно по- тихому забрать церковный общаг. - выдохнул Дёмушкин.- Я у них сторожем оформлен. Знаю чего и как.

Охраны нет. Сложностей не должно быть.


- А что сам- то не возьмёшь? - засмеялся "Кривой", - Раз без проблем? Для тебя - это семечки!

Вон же, крестик уволок у попа!

Его поддержали присутствующие.


- Тебе не понять, "Кривой".- Дёмушкин поднялся с места, показывая, что разговор закончен, -

Крест с монетками " тиснул" для затравки.

А к церковным привык. Они приют дали. От чекистов спасли. Как- то уж совсем не по понятиям будет. И потом, всё равно с этим барахлом к вам пришёл бы.

Чего попусту ходить. Сами и забирайте. Вам золотишко, мне товар. Вы с прибылью, а я чистый.


" Кривой " тоже поднялся:

- Какой товар?


Дёмушкин пальцем надавил на каждую из монеток на столе,- За это кру;пы, м;сла, можно тушёнку. Не забудь в тот ящик положить, что на рынке остался.


Потом Дёмушкин снял с себя крест и положил его рядом с монетками.

- За крест- в десять раз больше. Завтра у церквы жду товар.

Дёмушкин назвал адрес и время.


В коридоре " Кривой" преградил ему дорогу :


- А за остальное чем расплачиваться?


- Там другой разговор будет, - уклончиво ответил Дёмушкин.


- Зачем тебе это? - не унимался Кривой, - Давай к нам в банду!


- Я жить хочу. - Оттолкнул от себя Дёмушкин собеседника, - И в тюрьму больше не сяду. Я под расстрельной статьёй хожу.

У меня кругом - " вилы".

Я теперь - " Враг народа".

По приговору три дня на исполнение и получите , гражданин хороший, пулю в затылок. В лучшем случае заменят на " пятнашку". А на зоне свои же на пику насадят, как "врага народа".

Вот так вот! - Дёмушкин похлопал ладонью по груди " Кривого".


- Хочу дождаться до конца, когда всё закончится. Не готов я пока в жмуриков играть. Чтобы в простынке в дешёвой, в общей яме со всеми вечность "чалиться".- Дёмушкин посмотрел собеседнику в глаза. - Со жратвой мне спокойнее будет.


- Дурак ты, "Дед"! Всю жизнь вором прожил, вором и помрёшь. Ни кола, ни двора за душой. А похоронят, как ни старайся, за оградкой тюремной. Кривыми буквами выведут наспех твоё имя- фамилию, год рождения, и поминай как звали.- "Кривой"осклабился косой улыбкой, - Немец всё равно сюда придёт. А когда придёт, вот тогда жизнь и начнётся. Вот когда золотишко пригодится! Тогда прощай жизнь воровская, фартовая!


- Магазин комиссионный откроешь? - улыбнулся Дёмушкин.


- Почему магазин? - не понял иронии " Косой", - Торговый дом открою на Невском!

Гостиницу дорогую с ресторацией, как " Астория" или " Метрополь "!

- Ладно, - согласился с ним Дёмушкин, - пойдем мы. Нам ещё в церкву тащиться на ночь глядя.


Уже прощаясь, Дёмушкин вдруг задрал полу и показал " Кривому" пистолет, торчащий из кармана штанов.


- И не балуйте там. Положу всех.


- Будь спокоен, "Дед"! Мы уже поняли! - проводил его "Кривой".


Потом Дёмушкин, упираясь изо всех сил, тащил по заметенным улицам свой нелёгкий груз.

Иногда ему по дороге встречались изможденные люди,  везущие в таких же ящиках- гробах своих покойников.


Продолжение следует. ..



( С) Рустем Шарафисламов