Осенний оммаж

На улице стоял теплый сентябрь. Было раннее утро. Поезд прибывал на первый путь. Высокий стройный человек волновался, ведь он встречал важную гостью.
Толпа с багажом заполняла перрон и ускоряющимся шагом рассыпалась в разных направлениях.

Альберт, одинокий немолодой интеллигентный мужчина, был одет аккуратно: пальто, костюм, модное кашне. В руках мял кожаные перчатки. Глазами высматривал среди пестрой массы Ее.

Минута, другая…
Улыбка озарила лицо Альберта. Эта встреча предвещала приятный променад, обед в интеллектуальных беседах, возможно, даже с нравственными спорами и осторожными интимными вопросами. Предвкушение только подпитывало фантазию Альберта.

Накануне дома он приготовил буйабес по всем правилам. Старательно и дотошно следовал рецепту. Поужинал он нажористо: суп, жареная картошка и свиная отбивная. Запил все крепленым вином. Внутри уже воспламенялось волнение и растекалась густая эйфория. Он рисовал смелые сцены, репетировал соблазнительные фразы; непременно хотелось покорить эту даму. Перед сном для дополнительного вдохновения хлопнул еще рюмашку, прочел несколько стихотворений авторов Галантного века и заснул.

Проснулся в приподнятом настроении. Выбрал свежие носки и подобрал галстук в тон. Молодцевато накинул пиджак и брюки из вельвета. Налакировал ботинки. Остаток соборного вина перелил в маленькую бутылочку. На всякий случай. Себе пообещал, что не пьянства ради, а храбрости для.

***

С воодушевлением и пылкостью юноши он водил Ее по старинным кварталам и рассказывал о замечательных личностях, сыпал датами и фактами, пикантными этюдами и почетными званиями художников, писателей и музыкантов. Охотно делал фотографии, причмокивая от бесподобных ракурсов и бахвалясь собственным мастерством.

Прогулка удалась. Они много смеялись, остроумно шутили, доверительно делились жизненными историями и сердечными переживаниями.

Заглянули в музей полюбоваться картинами молодых рисовальщиков.

Его энтузиазм начал давать сбой, а соборное назойливо оттягивать карман. Пока девушка с интересом рассматривала пейзажи и портреты, Альберт отошел в сторонку и сделал несколько жадных глотков.

«Для настроения», - убедил он себя и закрутил крышечку.

Осеннее небо радовало необычайной насыщенной голубизной. Ясный день звенел в легкомысленных мечтах фантазера. Солнце, казалось, делилось своей жизненной энергией и поддерживало любой из амурных порывов. Абрисы медных скульптур и золоченые купола создавали благоприятную атмосферу кажущейся вседозволенности и дерзновенности.

Все в этот день растворялось в чистоте сентябрьского воздуха и хрустело сладостью райского яблока.

Отобедали на Монмартре. Маленькие столики и отсутствие дистанции добавили душевности. Приглушенный свет – особого шарма. Аромат горячего кофе будоражил робкие надежды Альберта.
 
Она вышла припудрить носик. А трепетный спутник поспешил угоститься соборным, так как предчувствие самоуверенно нашептывало о подходящем моменте для форсирования событий.

«Ну, за мужество и решительность!» – вслух поддержал себя ухажер и мощно отхлебнул вина. 

Собеседники касались сложных творческих дилемм, обсуждали известные классические произведения, сетовали на падение нравов, философствовали о грядущем культуры и науки, упоминали общих знакомых, немного сплетничали и по-дружески хихикали. 
Парижская теплая осень звала на бульвары, в парки, на набережную.

***

Красавица восторгалась изяществом и разнообразием мостов, искусными фонарями и элегантными лавочками, многочисленными ступеньками и шуршащей листвой под ногами. Альберт не ленился фотографировать и радоваться тому, что обольщение разыгрывается по нотам. Непринужденные разговоры, экскурсия, улыбки. Он добавил к беседам ванильную приторность обещаний и кайенскую остроту щегольства.

Их маршрут вился по тихим пустынным дворикам. Прелесть маленьких окошечек с цветущими геранями, балкончики с коваными оградками, похожие на игрушечные припаркованные округлые машинки у обшарпанных, но нарядных парадных, отполированная брусчатка и пожелтевшие ветви пушистой пихты в хрустальном поднебесье.

«Ах, как нам повезло с погодой! – порывисто сказала Она. - Хорошо, что я наконец-то приехала повидаться!»

Эта фраза послужила спусковым крючком для утомленного стараниями Альберта. И он трактовал сказанное по-своему.

Под локоток он направил Ее в безлюдное патио Сорбонны, где пустовали скамейки в укромных уголках и пригласительно дразнили уединенные ротонды, поросшие осенним все еще зеленым вьюнком.

Да и дама стала терять азарт неутомимого туриста. Вопреки ожиданиям Альберта, предложила заглянуть в кафе, съесть чего-нибудь горячего и отдохнуть от обилия достопримечательностей.

***

Они долго странствовали в поисках подходящего заведения.

Воспитание Альберту не позволяло откупорить манящую бутылочку со спиртным при даме на ходу. Он отлучился якобы в уборную, оставив Ее у ансамбля скульптур.
Она увлеклась разглядыванием монументов, чтением сопроводительных табличек и изучением необычно оформленной карты студенческого городка. И даже рада была ненадолго побыть в тишине, без историй и хроник. Просто вдохнуть запах осени, ощутить легкую игру ветерка, погрузиться в университетские воспоминания, пощуриться на солнышко и погладить лохматого дворового пса.

Альберт устремился за угол. Его несло внутреннее горение.

«Все преграды рухнули!» - стучало у него в висках.

Залпом выпил остаток алкоголя.
Неприятно защипало в горле. Альберт закашлялся от эротической ажитации.
 
«Пора предложить Ей вина и пирожных! - проверил паспорт во внутреннем кармане пиджака. – Деньги-то у меня есть!»

По пути он показывал интересные места; снова перебирал, как верующий четки, громкие имена гениев и биографические факты незаурядных выпускников университета.

***

Она категорически устала и несколько раз спросила Альберта скоро ли они дойдут до места.

«Сегодня мне повезет!» - только и думал он, а в ответ кивал, сияя как брильянт.

Ни чего подходящего не встречалось. Она окончательно потеряла силы и брела с трудом и без желания. Альберт увещевал: «Уже совсем скоро. Сто метров!»

***

Наконец они наткнулись на простенькое кафе. Там выпивали и громко болтали полные женщины с начесами и золотыми зубами, орал телевизор и постоянно кто-то из посетителей удалялся в уборную, громко сморкался и смывал.

Изучив меню, Альберт залоснился, и ухмылка уже не сходила с его лица. Он широким жестом заказал бутылку самого простого шардоне, несмотря на уговоры своей спутницы ограничиться бокалом. К этому Она добавила сырный суп с гренками и круассан с ветчиной. Хотелось есть.

Щеки Альберта пламенели, как в былые века витиеватая готика, поражающая своим колоссальным величием!

Сердце донжуана на мгновение приостановилось от самолюбования и бесцеремонности, техничный рывок, он подсел вплотную и взял Ее за руку.

Но подали суп.

То ли теплое помещение, то ли хорошая порция крепленого вина, то ли мужская бравада не позволяли Альберту долее сохранять лицо. С каждым глотком легкого прохладного шардоне его интеллигентность исчезала. Соискатель в начищенных ботинках стал вести себя развязнее, снял пиджак, уже не стеснялся открыто гладить Ее пальцы и громко восхищаться их утонченностью.

«Альберт, я бы хотела все-таки съесть суп, - вежливо попросила Она. – Он остывает».

Но вспотевший волокита уже перешел допустимую границу и оказался в примитивной зоне вульгарности и пошлости. После следующего тоста он становился все требовательнее, его губы заблестели, галстук скособочился, ворот рубашки расстегнулся. Темы речей приобрели рискованный характер. Внезапно и с красноречивыми подробностями Альберт начал хвастаться подруге своими будуарными победами, снабжая это мерзкими физиологическими деталями.

***

Круассану с ветчиной не суждено было быть съеденным сегодня.

«За любовь! – огласил румяный мужчина и уже бойко подпихнул локтем спутницу. – Пей-пей!!! А то ты совсем не пьешь!»

Альберт продолжил откровенничать. Добавил еще вина, задумался, пафосно устремил взгляд вдаль и сказал: «А знаешь, я себе представляю, как…»

И в алкогольном кураже эффектно разукрашивал словесные картины, беззастенчиво приближаясь разгоряченным ртом к Ее напряженному уху.

Затем он выложил Ей сведения о заработке, своих пассивных доходах, стоимости гардероба и уверенно пообещал озолотить все пальцы обеих Ее рук. Альберт уже не замечал, что Она отстранилась и великодушно отдала левую кисть на растерзание, используя как щит, чтобы его поползновения не распространялись.

Она слушала и удивлялась, с какой легкостью эгоист опутывал и заманивал, самоуверенно расставлял силки из церемонных клятв и возможных материальных благ, как недооценивал Ее опыт и чувства.   

«Выпьем!!!» - манерно и многократно призывал Альберт, не замечая равнодушия гостьи.

Она наливала только в его бокал и безропотно ждала следующей мизансцены.
 
С надменным видом завоевателя он подошел к барменше, подмигнул ей и затребовал еще вина и целую тарелку канапе. Но при этом не забыл ознакомиться с прейскурантом. Одобрительно махнул рукой и вернулся за столик.

Она продолжала бесстрастно наблюдать театральные старания Альберта, и по требованию наполняла его бокал.

Казалось, что вместо белого вина в бутылку виноделы по ошибке разлили сластолюбие и похоть. Распутник твердил, что он оплатит круиз на пароходе, что готов снять премилый меблированный мезонин в полюбившемся Ей районе художников, что Она достойна самого лучшего и он может Ей это предложить…

*** 

До отхода поезда оставалось менее часа. Она напомнила о расписании.

Что совершалось в уме у Альберта в этот вечер никому неизвестно. Однако он нашел в себе силы и многозначительно припечатал: «Здесь недалеко отель. Мы можем провести несколько часов вместе. Я дам тебе денег и уйду до полуночи. Мне много не надо…».

На последней фразе лихая удаль превратилась в выпрашивание.
Предложение прозвучало нелепо, жалко и пакостно.

***

«А ведь если бы напор и наглость были естественными и натурально шли от сердца, то какая-то женщина очаровалась бы и согласилась…» - думала Лавиния, пока из уборной доносился клекот и бульканье.

Альберта тошнило.