Гаку Хоммо айкидо ресторан

АРИНА БРАГИ СЭНСЕЙ ГАКУ ХОММО АЙКИДО И РЕСТОРАН ДОМО

Падал красивый крупный снег.
Казалось, он стоит в воздухе.
~ Виктория Токарева

После теплых деньков конца января на город посыпался дождь, температура упала, дождь стлался белой ковровой дорожкой по асфальту. Алиса – огромный мухомор над головой - шлепала по снежному смузи - на навигаторе двенадцать минут пешком из точки парковки новенького кампуса Auraria, через монорельс скоростного трамвая в переулок Osage к точке Domo arigato. Ресторан японской кухни.

Нет трактир, там варят сытные крестьянские супы.

Трактир «Семи Самураев».

Или «Расёмона»?

У Domo общая стена с центром Айкидо Сэнсея Гаку Хоммо. Гаку перебрался в Денвер в конце семидесятых и студию открыл. Ученики понаехали со всего света. Без денег. Сэнсею Гаку пришла идея ресторанчика – и учеников подкормить, да и подзаработать. Сэнсей готовит сам. Всегда сам. Даже сейчас в свои семьдесят. И строго по рецептам, вернее, практикам японской глубинки, той откуда он родом. 

Хлопья налипли и Алисисн зонт провис поганкой, бутсы хлюпали все смачнее - наливались тяжестью. Гаку в одном интервью вспоминал, что в молодости ходил по осенней грязи в сандалиях с одной перекладиной, в них легче вытаскивать ноги из грязи, а в сухую погоду - тренировать равновесие.

Алиса обошла припаркованные за углом машины, и ступила под перекладину уже открытых ворот в бамбуковом заборе. На потемневшей дощечке вырезано «Domo».

Через первый портал прошла - двор дома японской деревушки прошлого века.

За редкой изгородью - японский садик. Воздух там бел от крупного снега, но видно мостик над ледяным прудом, низкие сосны и макушку гранитного фонарика на дорожке. Домик-хатка обнесен по фасаду бамбуковыми циновками, циновки покрывают и крышу, окон нет, а кривая дорожка ведет к соломенному навесу входа.

Алиса сделала пять быстрых выдохов, стряхнула зонт и потянула за большую ладную по ее руке корягу, маленькая деревянная дверца легко отошла. В тамбуре свет резного фонарика смягчался экраном из рисовой бумаги, на внутренней двери - чучело карпа и маленькая записка «открывай осторожно, вдруг кто-нибудь проходит внутри». Алиса опасливо потрогала рыбу и мягко отворила дверь, словно ее ждут и она не хочет никого напугать своим резким появлением.

Она была первой сегодня и остановилась под висячей лампой из корней сосны, оклеенных пожелтевшими японскими газетами. Они сообщали красноватый свет.

Ее увидели. Вышел застенчивый официант. Одна? Прошу. Ввел в зал на пятьдесят мест, нет не зал, а музей, нет не музей, а трактир. Таким в японских деревнях лет по триста. И не меняются.  Ввел и закричал зычным голосом по-японски:

«Посетитель!»

Из кухни, отделенной от зала загородкой из окон раздалось дружное нескольких голосов:

«Посетитель ура!»

И стучали ножи, и скворчали сковороды, и шипел гриль на дровах, и поднимался несравнимый аромат русской избы, где в печи томятся серые щи с говядиной. И музыка, Алиса узнала, из ютюба «Zen Garden Music», она всегда ставила, когда лень проверять работы студентов, а надо.

Алису провели к столу. Столешница красного песчаника - покрыта в несколько слоев черным блестящим лаком - опиралась на толстенный пень обгорелой сосны. Алиса сняла  пуховик, что с ним делать? Сложила на пол у стены. Села на твердый табурет - пенек, обтянутый грубой кожей.  Откуда-то вынырнула японка, положила на пол плоскую плетеную корзину:

«Положите сюда».

Алиса сидела и робела: вокруг жила, шумела, дышала ароматами кухни и пела сама глубинная Япония. Две пыльные старинные куколки на полке, там же огромное фаянсовое блюдо с синим рыбаком, на гвозде висит раздувшийся от времени блокнот, похожий на огромный отрывной календарь. Алиса не знала можно ли, но не удержалась, подошла и стала осторожно листать папиросную бумагу с иероглифами. Почерк везде разный. Она догадалась.

С такими паломники бредут по японским монастырям, и монахи-писцы заполняют странички за небольшую плату.

Из дверей в сад вошел Сэнсей Гаку Хоммо и коротко взглянул на Алису. Во взгляде было узнавание сестры-книжницы.

Гаку встал сегодня в три, обычное время утренних молитв. Потом поставил на дровяной огонь мясной бульон-дочи, вымыл клубни - придут остальные служители кухни, a овощи высохнут и их можно красиво нарезать. Процедил имбирный чай, что настаивался восемь часов после двухчасового томления на медленном огне. Имбирь зимой целебен, но отдает силу медленно, здесь спешить нельзя. Поставил в теплую печь загуститься соус из кунжутного масла с красным перцем.

Поклонился кухонным богам, вышел в сад, прошел несколько шагов и попал в холод помещения для айкидо. Снял обувь, голые ступни привычно прижали пружинистую кожу, натянутую на пол для тренировок. Сделал несколько упругих шагов как по воде, и преклонил колени перед портретом учителя – Основателя Айкидо в Ивама додзё.

Гаку застал Основателя в живых. Два года готовил ему еду, днем работал в саду, вечером наливал воду в кедровую бочку-баню. Когда Учитель заболел и перепутал день с ночью, то сидя ночами у его изголовья читал ему вслух тексты из Омото Кё.

Терпел-терпел-терпел раздражение умирающего.

И радовался – свет шел от легкого тела Учителя. А рядом была тихая служанка Кикуно, от одного взгляда на ее личико Учитель переставал сердиться, а его ученик Гаку словно омывал усталость бессонных ночей.

Учитель умер и Гаку ничего не держало в Японии. Он уехал в Америку. Хотел там возродить истинное Айкидо. И ресторан служил возрождению традиций родной деревни, уже давно стертой с лица земли разросшимся городом Ивама.

Все шло хорошо.

Но однажды осенью 2021 года дворик перед ресторанчиком заполнила разъярённая толпа посетителей, которые дрались за место в очереди. Пришел помощник и в телефоне показал видео из тиктока. Кому-то из посетителей полюбились простые блюда ресторана, и он снял 60 секундное видео. Видео стало вирусным. Так Гаку влетел в сияющие высоты, в рады знаменитых рестораторов.

В тот день кухня работала через силу, не все ожидающие попали внутрь. Еды на всех не хватило. На другой день толпа выросла вдвое, потом втрое, приехала конная полиция и стала в оцепление поддерживать порядок. Но хлипкую оградку сада все равно сломали, толпа смяла тонкие перила мостика, раздавила каменный фонарик и сорвала с веток сосен бумажных журавликов.  Растоптала всё, что выпестовал за тридцать трудовых лет Сэнсей Гаку Хомма.

Гаку закрыл ресторан, написав вежливую записку посетителям. Сломался трудовой подвиг. Сломался ритм жизни, где семью ему заменяли ученики и посетители ресторанчика. Шестидесяти семилетний Гаку уехал странствовать по разным додзё Айкидо в Японии. Странствовал два года. Давал уроки и семинары, этим кормился. В конце паломничества решился посетить родной додзё в Ивама. Дом Учителя пуст, но центр Айкидо процветает. Вечером после тренировки Гаку ушел в тот уголок сада, где росли сливы, пустоты между которыми он регулярно пропалывал по просьбе Учителя. Дорожка заросла высоким бамбуком. Бамбук окружал и дряхлые сливы.

Светила полная луна и в ее зеленоватом свете прошла тень служанки тихони Кикуно.

Гаку вскрикнул.

«Не бойся это я», - раздался знакомый голос, и луна осветило постаревшее любимое лицо, - «тридцать лет минуло, меня и не узнать теперь».

Но Гаку узнал. Его тело узнало ее и омылось свежестью. Усталость и тоска по разрушенной жизни ушла.

«Вы поедете со мной в Денвер, вы станете моей женой, вы спасете меня?»

Долго длилось молчание.

Долго кричала одинокая цикада.

Долго заходил серебряный диск луны. Наконец на востоке появилась первое красное облако. Сменилось рыжим, потом стало грязно-серым.

И тогда старая Кикуно сказала молодым голосом: «Да».

4 февраля 2024