Роман. Огненная Валькирия. глава 2 -

                «Глава 2».

                «Арнольд Краус, судьба революционера».


                (Фото из интернета)

 

  В Елгаве, после четырех лет знакомства, Арнольд с Бертой, наконец, официально
  поженились, и через девять месяцев в июле 1908 года у них родился первый сын
  Генрих. Жили небогато, скромно. Арнольд устроился по специальности на железную
  дорогу инженером-путейщиком, где и проработал до начала первой мировой войны.
  Берта вела домашнее хозяйство и растила сына Генриха. В январе 1914 года Берта
  родила второго сына Марка, а 28 июня 1914 года, началась первая мировая война.
      Словно злая мачеха, не знающая любви и жалости, эта война ворвалась в
  города и села России, неся горе и страдания ее народам, среди которых,
  несомненно, наибольшее испытание, выпало в ту пору  на долю русских немцев.  В
  одночасье объявив их врагами России, недавние друзья и соседи, которые вчера
  еще жили с ними в мире и согласие, ели их сыр и пили их пиво, вдруг стали
  громить и жечь немецкие квартиры, магазины, и лавки! А ведь нередко у многих 
  этих русских немцев,  разоренных такой обезумевшей толпой, отцы и сыновья в то
  время, воевали  с настоящими врагами немцами и австрийцами в рядах русской
  армии. Ужасная, преступная привычка объявлять врагом весь народ, буквально
  взбудоражила всю страну. Но самым печальным во всем  этом было то, что этот
  никем не пресекаемый русский национализм, процветал не только среди простого
  народа, но и в верхах.  Достаточно вспомнить, только один эпизод истории,
  высочайший манифест Императора Николая второго от 18 августа 1914 года,
  (по старому стилю) о переименование города Санкт-Петербург в город Петроград.
  О чем еще можно говорить, если даже сам император Николай второй, двоюродным
  братом, немецкого императора Вильгельма второго, так поступил. То, что было
  винить в этом простых обывателей, которые громили  лавки и магазины с
  немецкими вывесками! В городах закрывали немецкие газеты, немцев нигде не
  брали на работу, и даже обиходную закуску «бутерброд», русский народ в то
  время, переименовал в «сэндвич», потому что англичане Которые всегда были
  злостными и настоящими врагами России, вдруг стали ее союзниками.
      Для Арнольда же, как впрочем, и для всех русских немцев, вопрос, на чьей
  стороне воевать, даже не стоял. Как только немецкие части вторглись в Латвию,
  он собрался на войну и  в ноябре, 1916 года в звание прапорщика вступил в
  состав  4-го Видземского  латышского стрелкового полка. А в декабре у него
  родилась дочка Илма. Для Берты наступило время тяжелое, с тремя детьми на
  руках, она едва сводила концы с концами, благо помогали престарелые родители
  мужа, да иногда, двоюродный брат Генрих Вебер и его жена Ангелика, но вскоре и
  они оставили Ригу и уехали в Москву.
      Пока Берта с трудом поднимала детей, Арнольд участвовал в боях на болотах
  между Смарде и Кемери. А в январе 1917 года, в «Рождественских боях» полк
  Арнольда вместе с фронтом отступил к стенам родного города Елгавы. Тогда атаку
  врага отбили, город удержали, а немцев отбросили. Фронт стабилизировался, и
  вскоре в окопы пришла невероятная весть о буржуазной февральской революции и 
  низвержение  императора Николая второго.
      После февральской революции 1917 года, в частях латышских стрелков, стали
  появляться ячейки «Социал-демократической рабочей партии», приближалось время
  революции. День за днем, месяц за месяцем,  во фронтовых окопах, нарастало
  революционное движение, созван, 1-й съезд солдатских комитетов латышских
  стрелковых полков, учреждена газета «Свободный стрелок». И вот, уже в май 1917
  года, 2-й съезд латышских стрелковых полков выражает недоверие «Временному
  правительству», и принимает сторону большевиков. Война тем временем
  продолжается. В августе 1917 года, немцы наступают на Ригу, в результате
  тяжелых боев,  12-я армия, в которой воевали латышские полки, понеся большие
  потери, была вынуждена оставить Ригу и отступить. Сам Арнольд, в этом бою
  получил тяжелое ранение и вскоре оказался в одном из госпиталей  города
  Петрограда.
      Ранение было очень серьезным, во время боя, рядом с Арнольда разорвался
  снаряд, его откинуло взрывной волной, и он упал спиной на металлический лафет
  разбитой пушки. Результатом этого взрыва и падения, было то, что Арнольд, 
  кроме осколочного ранения бедра правой ноги, получил сильный ушиб спины и
  трещины двух, 6-го и 7-го спинных позвонков. Эта травма  спинного
  позвоночника, отразится  в дальнейшем на всей его оставшейся жизни, и в
  конечном итоге прикует  к инвалидному креслу.  Но все это будет потом, а в то
  время, он лежал  в госпитале и залечивал свои раны.
      Пока Арнольд лечился в госпитале, за его стенами вершилась история,
  Петроград кипел, бурлил и готовился к своей великой революции, ход которой уже
  начался. Так, 26 октября 1917 года, обезоружив офицеров, военно-революционный
  комитет 12-й армии, взял власть в свои руки и открыто поддержал революционное
  восстание в Петрограде. Они развернули армию и сдержали на подступах к городу
  верные временному правительству войска. Примерно в эти же дни, после
  двухмесячного лечения, Арнольд Краус возвратился в свою 12-ю армию.
      Обстановка в это время, в революционном городе была крайне тяжелая, все 
  его улицы были наводнены бандитами, дезертирами и мародёрами. В связи с чем,
  25 ноября 1917 года, для наведения «революционного порядка», советским
  правительством, был призван в Петроград 6-й Туккумский латышский полк, в
  составе, которого, командуя одной из сводных рот, в город вернулся и Арнольд.
  Полк при-поддержки других красногвардейцев без промедления взялся за дело.
  Первым делом они  разогнали «Учредительное собрание», а затем навели в
  Петрограде порядок, ликвидировав все банды  анархистов, дезертиров и
  мародеров.
      В начале декабря 1917 года, сводную роту Арнольда, направили в Смольный,
  на усиление сводной роты его старого друга Яна Яновича Петерсона. Эта рота,
  тут же  была сформирована в 1-й сводный Смольнинский батальон, численностью
  около пятисот  человек, позже его  переименовали в 1-й Латышский
  коммунистический отряд. Батальон этот занимался не только караульной службой, 
  охраной Смольного и кабинета В. И. Ленина,  но и участвовал в арестах
  оппозиционеров большевиков, ликвидировал их газеты, и экспроприировал  банки.
      В Смольном карьера Арнольда Крауса резко пошла в гору. Здесь он
  познакомился и сблизился со многими очень большими и влиятельными
  революционерами, одним из которых был комиссар Петроградского
  военно-революционного комитета Климент Ефремович Ворошилов. Именно Ворошилов,
  был тем человеком, который приглядел для себя, этого молодого энергичного
  немца, и способствовал большому карьерному росту Арнольда Крауса.
      Как известно из истории, Климент Ефремович был человеком не простого
  характера, и  очень вспыльчивого нрава. Отчего его подчинённым нередко
  доставалось, как по поводу, так и без него. Ворошилов крайне не любил в людях
  не профессиональное отношение к делу, кляузничество и самооправдание. Но более
  всего он не переносил, даже терпеть не мог, какой либо критики в свой адрес.
  Вообще по природе своей Климент Ефремович относился к тому типу людей, которые
  почти не  имеют искренних друзей и  сами мало кому симпатизируют.  Однако эта
  формулировка никак не касалась Арнольда, так как неизвестно чем,  но этот
  немец заинтересовал Ворошилова и тот призвал его к себе в помощники. Краус
  согласился, и вскоре стал правой рукой Ворошилова и с той минуты,  бывал
  везде, где находился Климент Ефремович.
      Март 1918 года, Краус помогает Ворошилову создать Первый Луганский
  социалистический отряд, для борьбы с немцами и австрийцами на Донбассе и
  Луганске, и сам в этом отряде командует уже полком. С началом гражданской
  войны, Совнарком «Донецко-Криворожской  республики», назначил Ворошилова
  командующим 5-й и отдельными частями 3-й армий. Получилось крупное воинское
  соединение, в котором катастрофически не хватало старшего комсостава. К тому
  же вскоре в боях с немцами, погиб командир 21 стрелковой дивизии Ефим
  Григорьевич Белоусов. На его место командиром дивизии, всеобщим одобрением
  комсостава и был назначен Арнольд Краус.
      В апреле 5-я армия нанесла поражение двум немецким дивизиям в районе
  Луганска, захватив много оружейных трофеев и обоз. Однако немцы, собрав
  крупные силы, нанесли сокрушительный удар и 28 апреля захватили Луганск.
  Положение сложилось крайне критическое! Оставив город, 5-я армия вместе с
  главой Донецко-Криворожской республики Федором Алексеевичем Сергеевым
  (партийный псевдоним Артем) и всем правительством, отошла в  Миллерово, где и
  остановилась на несколько  дней, решая, что делать дальше, и куда двигаться.

    - Ту.- у.- у.! Резко остановил взмыленного коня Арнольд, едва не загнав его,
  в бешеном галопе. Соскочив с седла, он накинул уздечку на ближайший столб
  плетня и огляделся. На улицы было темно и тихо. И только отдаленный лай
  хуторской собаки пустобреха, нарушал эту весеннею, ночную  тишину.
    - Стоять! – Кто здесь?! Послышалось из темноты грубый окрик.
    - Комдив Краус. Ответил Арнольд.
    - Опаздываете товарищ комдив. – Все собрались, только вас нет! Послышался
  все тот же голос, только в этот раз уже более спокойный.
      Арнольд посмотрел туда, откуда донесся голос, и шагах в пяти от себя, у
  крылечка, крытого камышом, беленного казачьего, куреня, увидел черный силуэт,
  невысокого красноармейца. Это был караульный с винтовкой со штыком. Он закинул
  винтовку на плече и молча стоял.
    - Да, вот опоздал. – В дивизии  пришлось, задержался, дел много. Воскликнул
  Арнольд.
    - Проходите, товарищ комдив, вас давно ждут. Послышался голос караульного из
  темноты.
      Арнольд глянул на оконца с маленькими занавесками, сквозь которые падал
  свет на улицу и вошел в курень. Внутри было душно, натоплено, накурено, и
  воняло потом. У стены справа,  как обычно, находилась большая русская печь,
  верхняя лежанка, которой была задернута грязной цветочной занавеской. В печи
  еще тлели угольки, там же был большой печной горшок. Рядом у печи  ухват на
  кривой жерди, длинная кочерга, и небольшая стопка дров на полу. Здесь же рядом 
  ведро, наполовину заполненное золой, окурками и разным мусором. В восточном
  углу, «Светлый угол», накрытые расшитыми рушниками образа Николая Чудотворца,
  Пресвятой Богородицы и Господа Иисуса Христа. Их слабо освещает, мерцающий
  огонек из темной бронзовой лампады. Выше над иконами под потолком, и в других
  углах куреня, словно тонкая вуаль весят рваные паутины. На  выбеленных
  известью стенах, кое-где развешаны пожелтевшие от времени семейные
  фотопортреты, и несколько почтовых открыток еще царского времени, с красивыми
  видами городов и природы. Почерневшие, деревянные полы этого куреня, так
  затерты, обшарпаны ногами, что со временем заимели как свои впадины,
  так и бугры. В центре комнаты стоял большой деревянный стол, поверх него
  находились карты, разные бумаги, планшеты, пара пепельниц, и керосиновая
  лампа,  освещающая  всю комнату. За столом, с обеих сторон на лавочках сидели
  восемь офицеров комсостава  5-й и 3-й армий. А с его торца, отдельно на стуле,
  со строгим, хмурым видом,  восседал сам командарм Климент Ефремович 
  Ворошилов.
    - Краус! – Вы опоздали на полчаса! Нахмурив брови, осуждающе посмотрел на
  немца Ворошилов.
    - Простите Климент Ефремович. Воскликнул Краус.  -  К моей дивизии опять
  примкнула группа беженцев. Они шли за нами  от самого  Луганска, женщины дети,
  172 человека, - пока их разместили, накормили, невольно пришлось, задержался.
    - Беженцы?! Переспросил удивленно Ворошилов. – Все еще идут за нами?
    - Да! Климент Ефремович. Вмешался один из офицеров, высокий чернявый мужчина
  лет 40-ка, с пышными закрученными по-будённовски усами. – Беженцы за нами, от
  Луганска так и тянутся.  Ко мне в дивизию тоже, уже сотни три прибилось. – И
  думаю, что они не последние.
    - Да и к нам тянутся. Сообщили другие офицеры.
    - Час от часу не легче! Вздохнул Ворошилов. - Ладно. Посмотрел он на Крауса.
  Мы сами, теперь беженцы! - Садитесь Арнольд Карлович.
      Краус сел, и моргнув взглядом, поблагодарил того офицера, который
  поддержал его, перед своенравным командармом. Этим офицером был Степан
  Иванович Климов, 1878 года  рождения, уроженец станицы Трехостровской, Второго
  донского округа. Донской казак революционер, командующий 10-й кавалерийской
  дивизией и хороший приятель Арнольда.

      Свою воинскую карьеру, Степан Иванович, начал в звание младшего урядника
  очень давно, еще в конце 19-го века в 1896 году. Нес караульную службу в
  Санкт-Петербурге, проходил сборы. В 1900 году, сразу после льготы, уже в чине
  Младшего Вахмистра, Климов попадает в состав регулярных войск, и отправляется
  на свою первую войну, поход в Китай 1900-1901 года. Здесь он принимает
  активное участие в подавление восстания ихэтуаней, и сражается в битве за
  Пекин, где был  легко ранен.  В ходе этой войны он получает свои первые
  награды, медаль «За поход в Китай 1900-1901 год» и первую боевую награду
  «Георгиевскую медаль  за храбрость 4-й степени».
      Мирная жизнь после похода в Китай, была недолгой, всего 3 года. За это 
  время, Климов успел жениться, на Ксении Артемьевой, дочери покойного купца,
  Федора Кирилловича Артемьева, а в 1902 году, у молодой четы,  родился первый 
  сына, Глеб.  К сожалению мальчик прожил меньше года, и к великому горю
  родителей умер. Но Господь, был милостив к молодым, и летом  в 1904 году, у
  Климовых, родился второй сын Иван. А осенью 1904 года, в составе 4-й Донской
  казачьей дивизии, 2-й Маньчжурской армии, Климов вновь  оказался на войне,
  теперь уже  русско-японской. Кровавые бои за Мукден, тяжелое ранение  и две
  боевые награды. Георгиевская медаль «За храбрость» 3-й степени, и первый
  Георгиевский крест 4-й степени. Осенью 1905 года Сотник Климов, вернулся,
  наконец, домой. Впереди было  девять лет мирной жизни, с переменными сборами и
  поочередной воинской службой. В 1908 году, у Климовых  родился третий сын
  Павел, а вот дочь Анну, Степан Иванович, увидел уже после первой мировой
  войны. В 1914 году, когда он уходил на фронт, его жена Ксения была только
  на пятом месяце беременности, и дочь  Анна родилась в феврале 1915 года.
      Первая мировая, Империалистическая война для Климова выдалась особенно
  жестокой и болезненной! Командуя конным полком, Климов во главе своего
  авангарда, первым врывался на позиции врага, громил их тылы, захватывал обозы
  и пленных. В одном из боев, казакам его сотни, даже удалось захватить в плен,
  австрийского генерала.  Надо сказать, эти его лихие вылазки, приносили ему не
  только  кресты и медали,  но  и ранения.  Бои за австрийскую крепость
  Перемышль, первое тяжелое ранение,  год лечения в госпитали и Георгиевский
  крест 3-й степени. Затем  Брусиловский прорыв, снова ранения госпиталь, и
  вновь Георгиевский крест, теперь уже 2-й степени. В госпитали Климов впервые 
  знакомится с пропагандистами революционерами, и сразу и окончательно принимает
  сторону  большевиков.
      Год 1917-й, в армии на фронтах, сплошное разложение, дезертирство, и
  убийство офицеров. Полки повсеместно бросают фронт и с оружием в руках, целыми
  эшелонами возвращаются в Россию. Октябрь, ощетиненный штыками  Петроград,
  напоминает, своим бурным волнением разворошенное осиное гнездо! Везде снуют
  вооруженные, полуголодные, полупьяные солдаты, повсюду грабежи, убийства и
  насилие. Воздух в городе, словно насыщен, пороховой взрывоопасной смесью,
  только спичку поднеси! И вот она спичка! В кабинет Ленина в Смольном
  днем 25 октября (7 ноября) прорываясь сквозь толпу, врывается связист и
  сообщает невероятную новость!
    – Владимир Ильич, Донские казаки, объявили нейтралитет и, покинув Петроград,
  всеми полками направились на Дон.
    - Что?! Вскрикнул Ленин, не веря своим ушам,  и возбужденно требует. –
  Повтори!!
    - Да это правда, Владимир Ильич! Сообщают ему вновь. – Казаки ушли на Дон.
    - Свершилось! Воскликнул  Ленин и объявил о начале захвата власти. Вечерний 
  Петроград закипел, и вскоре лес рабоче-крестьянских штыков,  двинулся к
  зимнему дворцу, где большевики, свергнув временное правительство, захватили,
  наконец,  такую долгожданную для себя  власть.
      Семен Климов и Арнольд Краус впервые встретились и познакомились в
  Смольном. Отсюда начался их совместный революционный путь и дружба. Вместе,
  они помогали Ворошилову создать первый Луганский социалистический отряд,
  вместе в этом отряде, приняли командование. Бывший уже войсковой старшина
  Семен Климов принял  у командования 10-ю кавалерийскую дивизию. А  капитан
  Ротмистр Арнольд Краус, 12-й стрелковый полк.
      Но поистине, настоящей и крепкой их дружба стала, после того, как Арнольд
  Краус, в одном из боев спас штаб, комдива Климова и его самого, от окружения и
  неминуемой гибели. Все случилось в апрельских боях с немцами. В то время,
  комдив Климов, находился в штабе своей дивизии, в тылу 5-й армии, в одной из
  деревень недалеко от городка Сватово Лучка.
      Той ночью, ничто не предвещало беды, но один из немецких отрядов, ранним 
  утром около 6-ти часов, неожиданно вышел во фланг 5-й армии как раз, на ту
  деревню, где размещался штаб 10-й кавалерийской  дивизии Степана Климова.
  Началось большое сражение. В деревне кроме штаба 10-й  кавалерийской дивизии,
  размещался стрелковый караульный батальон, он то и принял на себя весь
  основной удар. И пока сама дивизия, и остальные части армии, поняли, что
  произошло и пришли в движение, немцы к 8 часам утра, уничтожили стрелковый
  батальон, и практически захватили  деревню. Остался только штаб дивизии и два
  десятка красноармейцев, во главе с комдивом Степаном Климовым, которые
  отчаянно отбивались из винтовок  и единственного пулемета  максим, который
  стоял на веранде их штаба.
      Первыми пришли на помощь Климову передовые части, 12 стрелкового полка
  Арнольда Крауса. Штаб дивизии выстоял, а деревню и всю  округу к полудню от
  немцев очистили.
    - Ну, спасибо тебе Арнольд Карлович! Поблагодарил своего спасителя комдив
  Климов, когда санитар из полка Крауса, перевязывал его левую руку, пробитую
  пулей на вылет.
    - Перестань Степан Иванович! Воскликнул Краус. – Бога надо благодарить, а не
  меня! – Промедлили мы хоть немного, теперь  бы не перевязывали тебя, а пели
  «Со святыми упокой»!
    - Да! – Это правда! - Задержись вы хоть на полчаса! – Нас бы уже не было!
      В этот момент вдали загремела артиллерийская канонада, которая с каждой
  минутой усиливалась и приближалась.
    - Что это?! Спросил Климов.
    - Это армия пошла в наступление! – Мне пора, - бывай Степан, Иванович
  воскликнул Краус и пришпорил коня.
      Наглая утренняя атака немцев во фланг 5-й армии, привела Ворошилова в
  ярость. Развернув к полудню армию, он повел ее в наступление на немецкие
  части, и в районе Луганска,  нанес поражение двум немецким дивизиям, захватив
  трофеями их обоз, 2 батареи, 20 пулеметов и 2 самолета.
      Вечером того же дня после разгрома немцев, избирали нового командира 21-й
  стрелковой дивизии, на место погибшего в этом бою Ефима Белоусова. Степан
  Климов предложил кандидатуру Арнольда Крауса, Ворошилов и все офицеры
  поддержали, и так Арнольд стал комдивом 21-й стрелковой дивизии.
      Однако, как бы не был сладок вкус победы  над немцами, но он был не
  долгим, и уже через два дня, под сильным натиском, немецких дивизий, Луганск
  был оставлен окончательно. Отступая  5-я армия, с отдельными частями 3-й
  армии, прибыла в город Миллерово. В  округе этого города, в доме одной из
  деревень, Ворошилов и собрал в этот поздний вечер, свое экстренное  собрание.

    - И так! – Товарищи офицеры начнем! Поднялся со своего места Ворошилов, и
  поскрипывая половицей, стал прохаживаться взад вперед по комнате. – Как вы все
  знаете, положение у нас критическое! - За нами и по флангам австрийцы и немцы!
  А впереди белоказаки, и добровольческая армия!  – И тем не менее. - Сегодня
  утром, на железнодорожном вокзале в городе Миллерово, под председательством
  товарища Артема, прошло заседание Совета Народных Комиссаров, Донецко –
  Криворожской республики.  На нем было принято решение, оставить на время
  республику и отходить, по железной дороге, через донские степи на восток
  в город Царицын.
    - Как в Царицын?! Возмутились и загомонили все офицеры. - Ведь это верная
  гибель! Кричал один из них.
    - Нас казаки всех в степи порубают! – Не лучше ли здесь оборону
  организовать?! возмущался второй.
    - Не бойся! Успокоил его комдив Степан Климов. – Это мои степи! – Не
  порубают!
    - А как же беженцы?! – Их тысячи! – Мы что их бросим?! Воскликнул третий.
    - Тихо!! Громогласно воскликнул Ворошилов и ударил ладонью по столу.
      Все офицеры сразу замолчали и внимательно посмотрели на командарма.
  Климент Ефремович провел по всем офицерам тяжёлым взглядом, помолчал минуту и 
  воскликнул.
    - Какая здесь оборона?!! – О чем вы говорите?!! Бросил он подавляющий
  взгляд, на того офицера, который, выкрикнул эту идею. – Здесь нет, не одного
  оборонительного укрепления!! – А новые не построишь!! - У нас нет на это
  время?!! – Да и кто нам позволит это сделать?!! - Немцы в 40-45 верстах от
  города! – Три перехода и они будут здесь! – У нас максимум двое суток,
  чтобы подготовится и без потерь уйти отсюда!
    - Но мы в пути неминуемо столкнемся с казаками!
    - Да! Согласился Ворошилов. – И я думаю, что они будут нас преследовать до
  самого Царицына. – И не дадут нам покоя!
    - Понятно! Воскликнул комдив Климов. – Значит, будем прорываться с боями?
    - Да! Подтвердил Ворошилов. – Несомненно! - Нам будет нелегко! – Но другого
  выхода у нас, к сожалению,  нет!
    - А как же быть с беженцами и рабочими? Спросил один офицер. – Их три
  тысячи, не меньше!
    - Будем вывозить. Сел на стул Ворошилов. – Для этого уже подготовлены все 
  паровозы, около 3-х тысячи вагонов, и  уже  вторые сутки  идет  погрузка. -
  Сегодня всю ночь будут грузиться, и под охраной отправляться на Царицын и
  Воронеж, вагоны с зерном, оружием, банковскими, типографскими и другие
  ценностями. - Завтра грузим людей  и войска.  Двигаться будем так! Склонился
  над картой Ворошилов и вслед за ним все офицеры.
    - В головной части и в хвосте колоны, будут идти бронепоезда.
  Красноармейские части должны  охранять  каждый из вагонов по всему пути
  следования! – Из бойцов и беженцев сформируем отряд железнодорожников, которые
  будут восстанавливать поврежденные пути! – Так и будем двигаться, до самого
  Царицына. Провел рукой по карте Ворошилов. – Задача всем понятно?
    - Да! Хором ответили офицеры.
    - Вопросы есть?
    - Никак нет!
    - Тогда сверим часы. Закатив рукав кителя, посмотрел на часы Ворошилов. 23
  часа 45 минут. Отдыхать некогда, час на сборы и жду всех вас  на вокзале, а
  пока все свободны.
      Офицеры,  поднялись из-за стола, и о чем-то перешёптываясь между собой,
  стали выходить на улицу.
    - Да дела! - Ну и что ты обо всем этом думаешь? Спросил уже на улице, своего
  приятеля Краус. Степан Иванович Климов закатал самокрутку, прикурил, выпустил
  облако дыма и посмотрел в темноту на Арнольда.
    - Думаю, что очень хренова нам всем придется! – Поверь мне! – Очень хренова!
      Слова Климова оказались пророческими, едва последние эшелоны с беженцами
  и войсками покинули Миллерово к городу подошли немецкие войска, взяли город и
  даже обстреляли последний эшелон. День за днем,  утром и вечером, эшелоны
  постоянно подвергались обстрелам и нападкам белоказаков. Даже с воздуха  их
  бомбили аэропланы. Подрыв мостов и путей сообщения, было обыденным делом.
  Вскоре начались крупные бои, сначала с немцами, спасая беженцев в Лихой, затем
  с белоказаками под Каменкой и Белой Калитвой.
      В станице Морозовской занятой большевиками пришла, наконец, первая помощь.
  Красноармейцы Морозовского полка присоединились к походу, и сделали все, чтобы
  эшелоны как можно быстрей покинули станицу, и ушли на восток.
      Непрерывные бои участников легендарного похода, оставляли после себя сотни
  раненых, и больных. Вскоре их набрался целый эшелон, более шестисот человек,
  все они нуждались в срочной врачебной помощи. Перед командованием встал
  вопрос, что делать? Идти дальше как шли общим порядком, что было для многих
  раненых неминуемой смертью? Или отправить их вперед под флагом красного креста
  и защитой бронепоезда?  Было принято второе решение, и раненых отправили
  вперед.
      Вечером 21 мая, эшелон с ранеными, прибыл на станцию Суровикино. Ночью,
  пока бронепоезд был на разведке, один из предателей предупредил врага. На
  рассвете начался кромешный Ад, белые приступили к массированному 
  артиллерийскому обстрелу станции. Снаряды рвались на путях, разрывали в клочья
  вагоны с ранеными.  Многие раненые выпрыгивая из окон вагонов, ломали ноги и
  погибали от пуль и осколков снарядов, зрелище было ужасное.  После обстрелом
  артиллерии, на станцию  ворвались  белоказаки и пехотинские добровольческие
  части. Путь им попытались преградить стрелки красногвардейцы из охраны
  эшелона, те из них, которые уцелели. Но силы были неравными и к 9-ти часам
  утра, белые прорвались к эшелону. Началась, бессмысленная и беспощадная
  кровавая баня!  Раненых беспомощных солдат, кололи штыками, рубили шашками,
  стреляли в упор! Перебили всех, даже медсестер, которые пытались остановить,
  то  кровопролитие! Самой молоденькой из  них Клавдии Ершовой, которая
  увязалась добровольцем в помощницы к  своей  сестре Елене, едва исполнилось
  15-ть лет. Совсем еще ребенок!
       Эта ужасная трагедия, потрясла всю Армию! В день похорон 24 мая К. Е.
  Ворошилов, и товарищ Артем, лично спустили в могилу  порубленные тела 15-ти
  летней Клаудии, и ее старшей 22-ух летней сестры Елены. Обе они в минуту
  прощания, лежали в гробах, с головой накрытые окровавленными простынями, 
  зрелище жуткое.
    - Не могу! – Не могу я смотреть на это!! Опираясь на плечо друга Арнольда,
  отвернулся в сторону комдив Степан Климов. Его худое загорелое лицо было
  искажено гримасой искренней и глубокой скорби. – Как посмотрю на эту девочку,
  так сразу свою дочь кроху Анну вспоминаю. – Я здесь, на войне, а они ведь там!
    – А ей, 4-ре годика всего! - Кто защитит ее от этих детоубийц?! – Ох!! –
  Мерзавцы проклятые!! - Не ждите у меня пощады!! – Вы у меня заплатите за это
  дитя!!
      Долгие похороны, закончились траурным митингом, на котором, пламенно
  выступили К. Е. Ворошилов, товарищ Артем, А. Я.  Пархоменко и  другие
  командиры, и бойцы, красной армии. Пообещав жестоко отомстить за своих
  товарищей, и девочек сестер милосердия. Молчал  только  Климов, ничего, не
  обещая, он, мрачно скорбел, опустив поседевшую голову и стискивая зубы, игра
  жилами на щеках. Угрозы, озвученные при своем друге, Степан Иванович
  не оставил без исполнения, его вообще после этого тяжелого дня, словно
  подменили. Охраняя эшелоны, на пути следования, 10 кавалерийская дивизия,
  Климова, меняя  очередность полков, занималась разведкой,  и небольшими
  вылазками в сторону от маршрута. После трагических событий, описанных выше, 
  все вылазки охранных полков, неожиданно начал  возглавлять самолично комдив.
  Степан Климов в эти дни, казалось, совсем не слезал с коня, и все выискивал и
  выискивал  отряды врагов.
      Однажды, когда эшелоны на неделю застряли на станции Чир, из-за
  взорванного белыми войсками моста через Дон, и рабочие, разбирая  все
  постройки вокруг, стали его восстанавливать. Климов, оставив полки охранения,
  взял с собой один из полков и ушел с ним.  Позже стало известно, что в
  ближайшей станице Нижне Чирской, находится штаб белого генерала
  К. К. Мамонтова, а в окрестных деревнях, размещались его войска. Получив эти
  сведения от разведки, Климов со своим полком двинулся в неизвестном
  направление. Где он сражался и с кем, не известно, но когда через сутки, полк
  Климова вернулся назад,  в изрядно потрепанном виде, и с потерями более сотни
  казаков, было понятно, что они побывали в очень сильном, сражение. Вид самого
  комдива Климова на фоне остальных казаков был  ужасным. Его взмыленный белый
  конь, расширенными ноздрями жадно хватая воздух,  до боли закусывал удила.
  Фыркая и переминаясь на месте, он никак не мог, успокоятся, пока один из
  казаков взяв его под узды, не стал поглаживая по шеи.
      Сам комдив все это время словно не живой безучастно сидел в седле,
  направив свой пустой взгляд  вдаль горизонта. В его правой руке, была
  оголенная, окровавленная шашка, затянутая до посинения темляком на запястье. 
  Вся правая сторона коня, от шеи,  до седла, правой ноги и брюк Климова, была
  багровой от чужой крови.
    - Бог мой! Воскликнул один из солдат, увидев это жуткое зрелище. -  Это же
  скольких он беляков сам,  своей рукой зарубил? Спросил он одного из красных
  казаков.
    - Много! Ответил казак. – Ты даже не представляешь как много!
      Такой была  месть Климова белым, за порубанных сестер и уничтоженных
  раненых товарищей. Надо сказать, что  и сам Степан Иванович, видимо сильно
  душевно пострадал от этого боя, потому что пропил несколько дней, пытаясь
  утопить в водке воспоминания того страшного кровавого боя.
      А тем временем, через трое суток после похода Климова, генерал Мамонтов
  бросил все свои силы на уничтожение 5-й и 3-й армий Ворошилова и всех
  эшелонов. В то время пока шли работы по восстановлению  моста, армия заняла
  круговую оборону и начала отбиваться от врага. Бои продолжались полмесяца
  с 16 июня по 2 июля. Во все  дни  этих сражений, работы по ремонту  моста, не
  прекращались ни на минуту. Наконец,  в ночь с 1 на 2 июля, бронепоезд
  «Черепаха» а вслед за ним и все остальные эшелоны, прошли по восстановленному
  мосту, и продолжили движение в сторону Царицына.  До конечной цели, оставалось
  несколько  верст, когда произошел, новый, ожесточенный, но уже последний бой
  за станцию, Ляпичев. за ней, на станции  Кривая Музга уже стояли красные
  части.
      Бой на станции Ляпичев, для белых был не простым. Зажатые, с обеих сторон
  красными, словно в тисках, они  начали отчаянно отбиваться в обе стороны. 
  Несколько полков 21-й стрелковой дивизии Арнольда Крауса, пошли в наступление,
  завязался сильный бой. Белая артиллерия нещадно била по стрелкам. Один из
  снарядов разорвался в двух шагах от комдива Арнольда Крауса, порвав его
  местами мелкими осколками и отбросив  взрывной волной, во мрак без сознания.
  Солдаты заметили ранение своего командира, и быстро вынесли его с поля боя.
  Через два часа,  закончился и сам бой,  белых разбили и красные части
  соединились. А 4-го июля, первые эшелоны прибыли в город Царицын.
      Легендарный Ворошиловский поход, на город Царицын  закончился. Расстояние
  от города Миллерово до Царицына чуть более 400 километров. В мирное время
  паровоз той поры прошел бы  его, со всеми задержками максиму за двое суток.
  Эшелоны Ворошилова это же расстояние прошли с боями,  за  два с половиной
  месяца. И едва 6 июля, последние эшелоны вошли в город, началась его  долгая
  осада.
      Ранним утром 8 июля 1918 года, Донская армия под командованием Атамана
  Всевеликого Войска Донского П. Н. Краснова, численностью до 45 тысяч шашек и
  штыков, при 610-ти пулемётах и более 150-ти орудий двинулась на город Царицын.
  Началась первая оборона Царицына. Поставив себе цель очистить город  и
  окружные станицы от большевиков, атаман Краснов и его соратники генералы К. К.
  Мамонтов и А. П. Фицхелауров, начали осаду города с трех сторон.
  Кровопролитные и упорные бои, шли три месяца с июля по сентябрь 1918 года.
  Но, не смотря на численный перевес, упорный натиск белых, и внутренние склоки
  в руководстве большевиков, между чрезвычайным  уполномоченным ВЦИК  И. В.
  Сталиным, начальником Генштаба А. Е. Снесаревым и Нарком-воин-мором Л. Д.
  Троцким. Красные тогда победили, отстояв город.
      Но не прошел и месяца, как атаман П. Н. Краснов, объявив мобилизацию на
  Дону, пополнил казаками свои полки и вновь направил свою армию на Царицын.
  Началась вторая оборона Царицына! Она продлилась два месяца с сентября, по
  октябрь 1918 года, и также закончилась разгромом белой армии. И только во
  время третьей обороны Царицына, после того как А. И. Деникин освободил П. Н.
  Краснова, от командования Донской армией и направил в подкрепление на Царицын,
  Кавказскую армию барона П. Н. Врангеля. Ситуацию удалось переломить, и 20 июня
  1919 года после многомесячных упорных боев, Царицын белыми был, наконец взят.
      Все три обороны Царицына Арнольд  Краус, провел в Московском госпитале, в
  который его отправили с одним из эшелонов красного креста, по личному
  распоряжению командарма Ворошилова. Такое долгое его лечение, было связано, не
  только с лечением  многих осколочных ранений, которые он получил во время
  взрыва, но и с обострением боли в спине. Старая травма позвоночника, уже давно
  напоминала о себе Арнольду. И если раньше она все больше ныла, реагируя на
  перемену в погоде. То после последнего ранения и нового падения на спину боль
  в позвоночники стала появляться чаще. Обследовав его, Московские, специалисты
  озвучили неожиданный диагноз. По всем признаком это была начальная стадия
  Анкилозирующего спондилоартрита, или как позже назовут эту болезнь, болезнь
  Бехтерева. Хроническое системное заболевание суставов позвоночника и поражение
  его мягких хрящевых тканей.
      Происхождение этой болезни до сих пор не изучено. Считается, что эта
  болезнь может быть вызвана, как последствиями травмы позвоночника и любых
  костей, так и другими неизвестными причинами. Бытует мнение, что эта болезнь
  неплохо лечится и даже излечивается при теплом климате, и покое больного. Но
  какой может быть покой, когда идет гражданская война?! Поэтому едва Краус
  залечил свои раны,  он стал, искать повод, чтобы сбежать, с госпиталя и вскоре
  такой повод представился. Этим поводом были письма Берты о смерти его
  родителей! Первым умер отец в марте 1919 года, а следом за ним, через два
  месяца умерла и мать Крауса. Это было последней каплей! Теперь его в госпитале
  не смог удержать не один врач.
      В конце июня 1919 года, через десять дней после падения Царицына, и почти
  через год, после своего тяжелого ранения и обострения болезни, Арнольд
  покинул, госпиталь. Получив двухнедельный отпуск он сразу отправился в Ригу.
  Посетив могилы родителей, Краус забрал Берту с детьми и перевез их в
  Петроград, на выделенную ему реввоенсоветом квартиру. После этого он покинул
  город и вернулся на южный фронт. Здесь его ждал приказ о награждение орденом
  «Боевого красного  знамени» за умелое командование дивизией  во время
  «Ворошиловского похода» и проявленную храбрость в боях на подступах к городу
  Царицын. Орден Арнольду вручал лично член Реввоенсовета товарищ И. В. Сталин.
    - Поздравляю тебя друг! Пожал руку Арнольду, и  в охапку обнял  своего
  приятеля Степан Климов.
    - Ум…! Поморщился от боли в спине Краус  и отстранился от друга рукой.
    - Что такое?! Нахмурил густые брови Климов.
    - Это моя травма в спине, полученная еще в империалистическую войну
  обострилась.  Вздохнул Краус. – Из-за нее меня в госпитали и держали целый
  год. 
    - Извини друг, я этих подробностей не знал! Опустил руки Климов.
    - Да ничего. – Ничего. Улыбаясь, успокоил своего друга Арнольд. – Жить, в
  общем, то пока можно, терпимо. Если чрезмерно спину не перегружать, и сильно
  не опираться на нее!
    - Извини еще раз! Жалостливо посмотрел на своего приятеля немца Климов.
    - Все забудь! Решительно отрезал Краус.  Ты лучше расскажи, как воевал  без
  меня? - Я вот смотрю. Опустил взгляд на гимнастерку  Степана Ивановича,
  Арнольд. – У тебя тоже на груди орден красного знамени.
    - Да! Глянул на свою грудь Климов. – К. Е. Ворошилов вручил за  оборону
  Царицына, и  разгром отступающих от города казаков Атамана Краснова. – Ох и
  дали мы им в феврале под зад!  Надрали шерсти! Бежали только пятки мелькали!
    - Ха! – Ха! Засмеялся Арнольд. Но через минуту посмотрел на Климова, и
  сказал  серьезно. - Да надрали! А  нынче Царицын  опять у белых.
    - Это, ненадолго поверь мне! Уверил друга Климов.  Сейчас к нам на Юг
  России, стягиваются все новые и новые  силы! Везде по местам идет
  перегруппировка войск! Одни полки и бригады расформировывают и их личным
  составом укрупняются другие части! Готовится что-то масштабное и мы стоим, на
  пороге больших событий поверь мне! –  Грядут перемены.
      Степан Климов как всегда был прав, на южном фронте назревали большие
  события. Одним из которых, было создание 17 ноября 1919 года, на основе, 1-й
  конной бригады, 1-й Конной армии. И Степан Климов, и Арнольд Краус, получили в
  этой армии свои назначения и новые дивизии. Так комдив Степан Иванович Климов
  получил 11-ю кавалерийскую дивизию, а Арнольд Карлович Краус, 9-ю стрелковую
  оперативную дивизию. С этими дивизиями, в составе 1-й конной армии, они и
  прошли всю гражданскую войну до конца. От Царицына до Украины и от Польши до
  Крыма, где за умелое руководство дивизией и личную храбрость в Перекопско-
  Чонгарской операции, Арнольд Краус, был награжден, вторым орденом боевого
  красного знамени. Но прежде всего этого произошло событие, которое потрясло
  и озадачило Степана Климова, лишив его  покоя своей неясностью.   
      Было все так. За два месяца до создания 1-й конной армии, еще в составе
  1-го конного корпуса Степан Иванович Климов со своей  дивизией вел бои с
  белоказаками атамана Краснова в  родных местах. Здесь 3 сентября, его части
  освободили железнодорожную станцию Качалино, и другие окрестные хутора. После
  чего Климов отправился в родную станицу Трехостровскую. Мысль о судьбе жены и
  детей не давала ему покоя. Прошли слухи, что белоказаки красновцы,
  зверствовали по окружным хуторам, выявляя семьи красных казаков, коммунистов и
  поголовно истребляли их, а курени и все хозяйственные базы сжигали.
      Климов с передовым отрядом ворвался в родную станицу, утром 5 сентября.
  Разбив белоказаков, кавалеристы Климова, уже к полудню захватили всю станицу.
  По местам то там, то здесь среди гор черных головешек виднелись почерневшие 
  обугленные столбы печей спаленных куреней. Не останавливаясь не на минуту
  Климов, пришпорил коня, и проскакав всю станицу  направил его к своему дому.
  Но едва он прибыл на место, то понял, что его дома тоже нет! Та же почерневшая
  печь, и гора головешек. А во дворе у пепелища  сгоревшего куреня зарубленная
  шашкой собака. Степан спрыгнул с коня и со слезами на глазах, стал
  рассматривать головешки своего сгоревшего дома.
    - Да натворили дел изверги!  Покуражились! Послышался, чей то сухой
  хрипловатый голос за спиной у Степана. Климов обернулся и увидел за плетнем
  своего двора, метрах в пяти от себя, на дороге старика казака, лет 70-75-ти,
  среднего роста. Одет, он был в старый заношенный, китель синего цвета с двумя
  георгиевскими крестами на правой груди, и  такие же синие, мятые брюки
  с облезлыми красными лампасами.  На ногах были поношенные яловые сапоги, а вот
  на голове красовалась заметно, новая, синяя фуражка.  На фуражке ободком шел
  ярко красным околыш, с овальной общевойсковой кокардой, для нижних чинов,
  почившей в Бозе, императорской армии. 
    - Ты кто таков?! Нахмурив брови, бросил свой тяжелый взгляд на старика
  Климов.
    - Ты что ж, Степушка, - Совсем своего соседа не признал! – Это же я! – Антип
  Фролов! Воскликнул своим хрипловатым голосом, с небольшой улыбкой на устах 
  старик.
    - А! дед Антип! Равнодушно признал старика Климов. – Ну, здравствуй.
  Поздоровался он с ним  и вновь повернулся к дому.
    - Здравствуй Степан. Поздоровался старик, и, помолчав секунду тут же
  воскликнул. – Ты, однако, Степа,  не сокрушайся почем зря! Прокряхтел он. -
  Живы все твои близкие! - Их в доме не было, когда эти изверги дом сожгли!
    - Что?!! Резко повернулся Климов, и на секунду застыл. Затем  мгновенно
  перескочил через плетень, и схватив худенького старика под мышки, оторвал от
  земли, и так встряхнул, что из того, едва дух не вышел.
    - Что ты сказал старик?!! - Повтори!!
    - Так, так, так, то и сказал! Заикаясь, испугался  дед, забегав глазами и
  тряся седой бородкой.
    - Живы  все твои! -  И жена и детки живы!
    - Почем ты знаешь, что они живы?! – Где они?!! – Говори!!
    - Где, где, они не знаю! Продолжил заикаться старик.  Одно знаю точно, сам
  тому свидетель! - Когда белоказаки пришли, твоей семьи дома уже не было! – А
  на двери замок висел. Они вошли во двор, а тут кабель ваш, откуда то прибежал
  и накинулся на них, вот они шашкой и зарубили его, а затем курень сожгли!- Это
  я сам, из окна своего куреня видал.
      Рассказ старика, произвел на Климова сильное впечатление, и вызвал у  него 
  двоякое чувство. С одной стороны, он успокаивал знанием того, что его близкие,
  живы, и давал надежду встречи с ними. А с  другой, он просто убивал своей
  неизвестностью.
    - Ну и что ты обо всем этом думаешь?! Спросил Климова Краус, когда тот
  вернулся в штаб армии после своих рейдов по родному краю и рассказал Арнольду
  эту историю. - Где теперь будешь искать свою семью?
    - Не знаю. Вздохнул Климов, помолчал минуту и посмотрел на друга.  Есть у
  меня одна догадка.  Если и правда, моя семья с ним!  То тогда я могу быть
  спокоен! Слегка улыбнулся Степан.
    - С кем с ним?! Удивился, такой перемене настроения своего друга Краус.
    - С Кириллом Артемьевым. С братом моей жены. Ответил Климов. – Правда,
  теперь он не Кирилл. После пострига ему дали имя Михаил.
    - Так он что, монах? Спросил Краус.
    - Да ответил Степан, и через минуту поморщился. – Только прошу тебя Арнольд,
  не рассказывай об этом никому! – Это конечно не секрет, вверху давно  знают,
  что я женат на  дочери купца, а ее брат монах!  Но лишний раз напоминать об
  этом все же тоже не стоит.
    - О чем ты говоришь Степан?! Воскликнул Краус. – Зачем мне это? Я что не
  знаю, как наша власть относится к церкви?!  Знаю, хотя не понимаю, какие
  церковники для нас враги!
    - Вот я, в толк, никак не возьму! – К чему все это Богоборчество! Вздохнул
  Климов. - Какой вред нам от попов?! – Взять брата моей сестры Кирилла, отца 
  Михаила. – Но какой, от него может быть вред. – Это удивительной души человек,
  с невероятно добрым сердцем, и очень печальной, судьбой. С грустью в глазах,
  посмотрел на друга Климов. – Он мне однажды жизнь спас!  Я этот случай,
  никогда не забуду!
    - Расскажешь мне, об этом Михаиле, и об этом случае? Спросил Краус.
    - История, эта очень долгая. Посмотрел на друга Климов.
    - Ничего я послушаю.
    -  Ну, тогда конечно расскажу  и не только про него, - но и про купца Федора
  Артемьева! Про моего, мерзкого  тестя! Климов  брезгливо поморщился, помолчал
  минуту, достал кисет, закрутил из  махорки пяточку, закурил  и рассказал
  историю удивительную, долгую, и очень печальную.