О чём вслух говорить не принято

  Помню, как лет с 12-13 я уже не на шутку увлёкся тягой к противоположному полу. В таком возрасте об этой стороне жизни, я совсем ничего не знал, но что-то изнутри меня уже сильно толкало именно в этом направлении. Постепенно я стал осознавать, что в жизни есть нечто, мною ещё непознанное, и это открытие сразу заняло доминирующее положение в моём, пока лишь довольно подсознательном отношении к жизни. С этого момента я начал серьёзно переоценивать всё, что до сих пор со мной происходило. Несмотря на некоторую растерянность и смущение, которые поселились у меня в голове в связи с определённым смещением жизненных акцентов, я начал лучше понимать всю сложность, казавшейся мне до этого простой и в целом весьма понятной для меня жизни.

  Замечали ли родители перемену в моём поведении? Трудно сказать. Возможно и замечали, хотя я делал всё от себя зависящее, чтобы скрыть от них эту мою, невесть откуда взявшуюся зависимость. Так появилась в моей жизни первая серьезная тайна, о которой, конечно же, ничего не должны были знать мои родители. Со временем я как-то начал уживаться с ней и моя жизнь, неожиданно распалась на две половинки, внешнюю, так сказать, открытую для всеобщего обозрения и внутреннюю, ту, которую я держал ото всех на большом замке. Первая оставалась той же, что и была раньше, когда я был ещё маленьким, а вот вторая, таинственная в своей новизне и непостижимости увлекала меня всё больше и больше. В какой-то момент я открыл для себя возможность искусственно снимать напряжение, которое порой выносить уже не было никаких сил. Это открытие, которое произошло не без участия моих более опытных товарищей, на некоторое время помогало мне справляться с новыми реалиями, хотя я и понимал, что это было совсем не то, чего бы мне хотелось в действительности.

  Однако я прекрасно осознавал, что в том возрасте, в котором я тогда находился, других, по своейприроде, более естественных перспектив у меня не предвиделось. Осознание этого, в целом прискорбного для меня факта, даже развило во мне некоторую депрессию, которая тяготила мою ещё неокрепшую психику и отравляла, в общем-то удачно складывающуюся до этого, жизнь. По этой самой причине я уже не на шутку начал ненавидеть свой пресловутый переходный возраст, видя в нём причину всех своих несчастий. Поэтому я мечтал лишь об одном, когда же я преодолею это своё последнее препятствие и стану, наконец-то, взрослым. Это желание не оставляло меня ни на минуту и я уже начинал сильно завидовать старшим своим друзьям, особенно тем, у кого, возможно, уже был некий сексуальный опыт. Меня неосознанно влекло именно к ним, хотелось поскорее узнать именно от них, (а от кого же ещё), как у взрослых обстоят дела с интимной стороной их жизни. Но что они могли мне рассказать или научить, когда и сами ещё толком ничего об этом не знали, хотя порой и делали вид, как будто бы были в этом деле большими профессионалами.

  Паралельно с этим я открыл для себя ещё одну малоутешительную истину, которая заключалась в том, что вслух о таких вещах в обществе, в котором мне приходилось проводить свою жизнь, говорить было совершенно не принято. Несмотря на это, наблюдая за жизнью с обостренным чутьём подростка, я стал подмечать, что именно эта, скрытая от меня сторона жизни, почему-то как раз и интересовала всех вокруг больше всего. Но если это так, - думал я, - тогда почему её все так тщательно скрывают. Однако пресловутый возраст не давал мне возможности ответить на этот, весьма важный, как мне в ту пору казалось, вопрос. А поэтому мне не оставалось ничего другого, кроме как, замкнувшись в себе, втайне грезить об удовольствиях, которые, безусловно, ожидали меня впереди. Такие мысли имели обыкновение всё чаще приходить мне в голову, а текущая моя жизнь казалась слишком суровой и, естественно, совсем не такой безоблачной, какой она выглядела ещё сравнительно недавно.

  Это, было, пожалуй, первое довольно серьёзное переживание в моей только-только открывающейся для меня жизни (ничего себе начало). Сколько ещё их будет у меня. Если бы я это знал, то это возрастное переживание моей плоти и, к сожалению, не только её, показалось бы мне тогда, наверное, бесконечно смешным и совсем недостойным той "великой"депрессии, с которой мне в тот период приходилось как-то уживаться. В конце концов, ведь всё познаётся в сравнении. Но пока я этого не знал и мне было, мягко говоря, совсем не комфортно. А поэтому мне всё чаще приходила в голову мысль о том, что этот мой возраст, был самым отвратительным возрастом на свете, о котором я буду вспоминать потом, когда повзрослею лишь с сожалением и ещё с большой обидой на весь окружающий мир и его не совсем удачное устройство.

  Порой же мне приходили в голову мысли и о том, что неужели нельзя было сделать всё по-другому, так чтобы жизнь подростка не была омрачена запретами, делающими его пребывание в этом мире далеко не самым приятным. Но, - думал я, - разве взрослых это хоть как-нибудь может тревожить. Ведь стоит им повзрослеть, как они тотчас же забывают о своём недавнем прошлом. Какой эгоизм и какая черствость по отношению к подрастающему поколению. Поступать так со своим будущим, по меньшей мере, слишком некрасиво и даже жестоко, но взрослых это, как видно, мало волнует, у них другие проблемы и они, прежде всего, думают именно о них. Ничего не поделаешь, - продолжал я свои размышления, - у каждого поколения есть своя ложка дёгтя и наши подростки получают её строго по предписанию, установленному жесткими общественными нормативами, которые, как видно, никто из взрослых менять особо не собирается.
 
  - Тоже мне проблема, подумаешь. Терпели мы, потерпите и вы, и ничего с вами не сделается. - Так, мне тогда казалось, думали они, эти наши бессердечные взрослые. Ну что ж, возможно они и правы, ведь они всё-таки взрослые, а значит им виднее. А когда заходит речь о сексуальном воспитании подростков в семье или школе, им и вовсе не приятно об этом слушать. И они, почему-то обычно прячутся за традиции, порой забывая о том, что их предки женились в достаточно раннем возрасте и этим в тот период во многом снималась проблема подросткового воспитания.

  Теперь, когда я стал взрослым, я вдруг вспомнил об этой нерешенной в нашем обществе проблеме. Но кого это волнует, тем более теперь. На повестке дня ждут своего разрешения более серьёзные вопросы, а сексуальное воспитание подростков может и подождать. Теперь же, видимо, надо думать о том, во что обуть и чем накормить наше подрастающее поколение. Вот что теперь для нашего общества самое главное. А всё остальное, конечно же, вторично, хотя лично я так не думаю.