Розыск

        Я отпустил газ и медленно катился, поглядывая в зеркало заднего вида в ожидании подруг. “Господи, что они там так медленно?” — подумал я, опуская ногу на мокрый асфальт. Все еще было пасмурно, но дождь закончился, и в воздухе ощущалась приятная прохлада. Уже от скуки я достал телефон и принялся листать фотки такой же дождливой, но вдобавок холодной Москвы, разбавленные гирляндами, елками и подобными уютностями. “В следующем году обязательно в России,” — подумал я, провожая взглядом цаплю, парящую над рисовым полем.
Сквозь тихонько играющую в наушниках музыку я расслышал жужжание приближающегося байка и обернулся. Саша, весело улыбаясь и вовсе не сбавляя скорости, пролетела мимо меня. Точкой сбора была объявлена вилла, где я занимал одну из комнат. Маршрут до нее пролегал через джунгли и представлял собой плоский серпантин. Я знал эту дорогу наизусть: там было четыре противных поворота, два участка с песком и один крутой зигзагообразный спуск.
Саша ехала уверенно, точно по стрелочкам в видеоигре, не сбавляя темпа. Наши байки отличались разве что цветом и звуком, но в сухом остатке это были два хонда нави не первой свежести, не уступающие друг другу в скорости. Единственный возможный вариант обгона был — по встречке на повороте. Я сбрасывал скорость вместе с соперницей, но медленнее, и плавно выходил на траекторию обгона. Честно говоря, я уже праздновал победу, когда передо мной материализовалось черное округлое препятствие, управляемое ланкийцем. Мы ехали с Сашей на одной линии, выдавливать ее с дороги было бы грубо, а справа была канава, замаскированная перекрывающим обзор деревом. Мой мозг решил, что мы идем на таран, и будь что будет. Тормозной путь получился чуть длиннее, чем хотелось бы, и закончился колесом моего байка в ланкийском тук-туке.
        Я разочарованно улыбался, сидя на байке и разглядывал вмятину. Моя фара уныло свисала на проводах, очерченная пластмассовыми щепками. “Эх, победа была близка,” — подумал я и весело посмотрел на Сашу. Готов поспорить, что какая-то ее часть злорадственно хихикала, но в целом выглядела она весьма озадаченно. Настя, ехавшая с адекватной скоростью догнала нас и в свойственной ей тревожной манере принялась рассматривать место ДТП. “Ого, никто не пострадал?”— заботливо спросила она. “Все нормально езжайте, я вас догоню,” — ответил я и слез с байка.
        Лампочка поворотника хрустнула под моим кроссовком. “Ладно, сперва с тук-тукером,” — подумал я и наклонился ко вмятине на тук-туке, оценивая нанесенный мной ущерб. Ланкийские девушки о чем-то спокойно переговаривались между собой. Я так и не понял, были они пассажирами, жили неподалеку или просто шли мимо. “Окей, хау мач?” — спокойно и серьезно спросил я. “Фотин” — как-то коряво и неуверенно ответил он. Я скривился в лице, так как рассчитывал на восемь, может десять, но не на четырнадцать. Я заглянул в рюкзак и не доставая проверил наличку. Всего было семнадцать тысяч шестьсот ланкийских рупий, тремя пятитысячными купюрами и остальное мелочью. “Мэйби твелв?” — в надежде хоть немного сэкономить принялся торговаться я, уже улыбаясь. Тук-тукер не понял меня, что-то спросил у девушек, они ответили, и он с прежним непониманием по-индусски покачал головой. “Плевать” — подумал я и достал 15 тысяч. “Джаст гив ми ван фаузанд ченьж, ду ю хэв?” — сказал я и протянул деньги. “Ноу ноу ноу фотин фотин,” — нервно отнекивался он то мотая, то покачивая головой. “Олрайт лет ит би фифтин,” — я начинал злиться, ситуация не разрешалась слишком долго, тук-тукер разговаривал то с девушками, то по телефону и почему-то не брал деньги.
        Я практически тыкал в ланкийца банкнотами, когда подошел еще один. Он выслушал водителя, посмотрел на меня и сказал “фоти”.  “Фотин,” — с ноткой вопроса, но утвердительно сказал я второму. “Фоти,” — повторил он и только тогда я понял, что происходит. “Ноу факин вэй мэйт, ноу фокин вэй” — почему-то с английским акцентом и русской агрессией практически кричал я на обоих. “Это какой-то развод на бабки,” — продолжал я уже по русски, ибо разницы для них не было, а мне так было проще злиться. “Ноу ноу ноу,” — теперь я мотал головой. Сорок тысяч ланкийских рупий было действительно дорого за небольшую вмятину на тук-туке. Водитель куда-то звонил по кнопочному телефону. Я протянул ему деньги еще раз. “Ноу ноу вэит вэит ван минут,” — повторял он переступая с одной шлепки в другую.
        Ситуация становилась напряженной. Сорока тысяч с собой у меня не было, чего мы ждали “ван минут” я не знал, а место ДТП продолжали окружать любопытные бездельники. Я тоскливо сел на байк и надел рюкзак за спину. Внутри мягко стукнула крышка кастрюли, в которой лежала привезенная из России докторская колбаса. “Да сука!” — подумал я и еще раз протянул деньги. Ответ был прежним. “Ладно, потом разберемся,” — я завел байк и резко вырулил мимо тук-тука. Водитель что-то закричал на родном, безуспешно пытаясь ухватить меня за рукав рубашки.
Первая идея после побега была простой — и потому самой заманчивой. Она состояла в том, чтобы отвезти байк владельцу, чтобы он его тихонечко починил, а в случае чего на родном языке договорился с тук-тукером на адекватную сумму. В конце концов, ланкиец, который сдает байки в аренду, не ответственен за придурочных туристов, и все это понимают. Я выехал с серпантина и повернул налево на Мидигама роуд. Спустя метров четыреста я понял, что дом владельца байка находится в прямо противоположной стороне, но возвращаться обратно в случае преследования было глупо, поэтому я свернул с главной дороги к одной из наших вилл и припарковал байк там.
        Снова пошел дождь. Угадать на какую из вилл я поехал после съезда с Мидигама роуд было практически невозможно. Кроме того, я так и не заметил преследования, поэтому спокойно сел и начал думать, что делать дальше. Мысленно дойдя до планов сжечь одежду, сбрить бороду и залечь на дно на пару недель, я позвонил Диме.
    - Дима, привет. Я тут в тук-тук врезался, что делать.
    - Не знаю, Кирюх, я не врезался тут.
    - Как думаешь, меня будут тук-тукеры искать?
    - Не знаю.
    - А копы?
    - Ну копам плевать, у них другие дела есть, кроме как дурных туристов ловить.
    - Сука, я еще планировал в Эллу на байке ехать, а теперь не получится.
    - А что, он у тебя не ездит?
    - Там фара отвалилась и поворотник. В целом, ездит конечно, но не в Эллу.
    - Отстой полный. И что ты сейчас куда?
    - Сейчас дождь закончится и поеду домой, там колбасу ждут.
    - Какую колбасу, Кирюх, ты что несешь?
    - Девчонки колбасу из России привезли салаты делать.
    - Крейзи.
    - Ага, ладно давай, увидимся вечером.
    - Давай, пока Кирюх.

        Я заглянул в дом в надежде стрельнуть сигарету. Ребята томно дорабатывали последний рабочий день перед каникулами, тихонько переговариваясь. “О, Кирилл, привет, ты как?” — поинтересовались они.
    - Я, кажется, в розыске.
    - Что, в каком розыске?
    - Я врезался в тук-тук и уехал.
    - А что не так?
    - Ну я ему не заплатил.
    - Так это же отлично. Или ты хотел заплатить?
    - Не то чтобы, но заплатить стоило. Только он много попросил.
    - Сколько?
    - Сорок тысяч.
    - А что у него там серьезное что-то?
    - Да нет.
    - Ну вот.

        Я понял, что действительно хорошего решения мне никто не подскажет, и вышел обратно на улицу.
Саша с Настей уехали к владельцу наших байков.. Они уже успели спросить, сколько будет стоить новая фара, поэтому  хозяин написывал мне и расспрашивал, что произошло. Я не стал вдаваться в подробности —  сказал только, что привезу байк завтра. Дождь стихал, нужно было ехать домой. Пытаясь переиграть самого себя, я решил, что ехать по той же дороге, где я уезжал от тук-тукера, будет совсем глупо, да и под таким ливнем никто меня там караулить не станет. Водитель тук-тука не мог знать, где я живу и куда еду, я мог бы уже быть в соседней деревне. Поэтому я решил, что искать меня в самой Мидигаме было бы нелогично, и просто выдвинулся домой кратчайшим путем.
Дождь не прекратился, а только пошел сильнее прежнего. Под потоком воды линзы сползли со зрачков и уехали куда-то в голову. Щурясь от дождя, я медленно доехал до дома, со всей силы стараясь никуда не врезаться еще раз. В насквозь мокрых рубашке и шортах я зашел в душ. Электричество отключили, поэтому пришлось мыться под холодным. Чтобы хоть как-то согреться, я растерся полотенцем, вышел на улицу и закурил сигарету. “Кирилл, ты как?” — спросили у меня сзади. “Думаю, я в розыске,” — хихикая ответил я.
        “Как новый год встретишь, так его и проведешь,” — культурный код воевал против меня. Я всячески пытался отогнать эту идею, но обстоятельства были против. Дождь, а временами ливень ограничивал наши передвижения. На вилле, где мы готовились к празднованиям, в добавок к отключенному электричеству закончился газ: девчонки не могли ни резать салаты, ни выпрямлять волосы. Совсем поникшие, они открыли пару банок сидра и перекидывались в дурака в гостинной. Играть особо не хотелось, но заняться было и правда нечем, а мусолить идеи по уходу от ответственности было бессмысленно, поэтому я уселся играть с ними. “Ну вот оно того стоило?” — прикидывал я, оценивая последствия гонок по мокрому асфальту. Я отчетливо помнил, что осознавал вероятность столкновения на встречке, выходя на этот обгон, но все же решился на него. “Ладно, хрен с ним, никто не пострадал, а остальное вопрос денег, разберемся,” — мысленно подытожил я и осознал, что проиграл очередную партию. В доме загорелся свет, и девчонки радостно побежали краситься и укладываться, а я пошел договариваться с поставщиками увеселительных веществ.
        Первого января я проснулся рано. Наблюдалось легкое похмелье, не смертельное, но организм требовал завтрака. Будить кого-то после новогодней ночи было как минимум неприлично, если не грубо, поэтому у меня было только два варианта: тук-тук или байк. Казалось, что первый вариант — это то же самое, что пойти в полицию и с протянутыми вперед руками сказать, что я уехал с места ДТП. Я был уверен, что все тук-тукеры в радиусе 5 километров получили ориентировку на меня, и поиски ошалевшего белого стали для них задачей первого приоритета.
Ехать на байке было лучшим решением: существовала объездная, совсем непопулярная дорога через джунгли. Единственная сложность была в том, что я по ней практически не ездил и не помнил всех поворотов. Я открыл навигатор и построил маршрут — никаких ярких ориентиров по пути, чтобы определить нужный съезд, не было. “Ладно, буду поглядывать,” — подумал я и осмотрел внутренности байка, оголенные отсутствием фары. Провод поворотника свисал к колесу и мог запутаться в нем. Я отстегнул лампочку и прибрал в багажник в попытке хоть как-то сократить расходы на починку, замотал провод и сел на байк. Кнопка стартера не работала. Я пощелкал ключом в зажигании, но это не помогло. “Да сука! Гребаный дождь,” — расстроено ругнулся я, слез с байка и поставил его на центральную подножку. “Умоляю, заведись с кика” — просил я то ли у своего навика, то ли у вселенной. Мои мольбы были услышаны, я немного подержал газ, удостоверившись, что байк не глохнет, и выехал на завтрак.
        “Паранойя” прозвучит слишком громко, но вот “измена” — слово достаточно точно описывающее мое состояние по дороге на завтрак. Ланкийцы — народ незаурядный, и, по моим наблюдениям, могли находиться только в двух состояниях: безмятежная радость и агрессивная злость. Было еще состояние, в котором они определялись, что чувствуют сейчас, слегка покачивая головой, но это скорее переход между первыми двумя, чем что-то отдельное. Этим утром все ланкийцы смотрели на меня злобно, словно владели тем тук-туком или ехали в нем на самую важную встречу в их жизни.
        Сложнее всего было сконцентрироваться на дороге, а периодическое отсутствие асфальта этого требовало. Кроме всего прочего, пропуск нужного поворота был чревато возвращением назад, а подобные пируэты тяжело осуществлять в случае ухода от погони. Держать телефон в правой руке не представлялось возможным, потому что с той стороны ручка газа. В левой было приемлемо, но нежелательно, потому что тормозить передним не лучшая затея, тем более на плохом покрытии. Ехать совсем медленно тоже не хотелось, ведь чем меньше времени я пробуду на виду, тем меньше вероятность быть замеченным и идентифицированным одним из осведомленных ланкийцев. Байк у меня был самый обычный, оранжевый нави, в округе таких десятки, но меня выдавала разбитая фара, поэтому, подъезжая к месту завтрака, я припарковался поглубже, прикрыв номера дождевиком.
        Обратно я вернулся той же дорогой, стараясь поменьше обращать внимание на ланкийцев, но состояние тревоги было прежним и не позволяло наслаждаться островом. Мысль о том, что теперь так будет всегда, ужаснула меня, и я даже в порядке бреда рассмотрел идею переезда на другое побережье.
Владелец байка позвонил мне и спросил, когда я привезу его чинить. Оставаться без основного средства передвижения по острову не хотелось от слова совсем: тук-туки и до объявления меня в розыск были не самым удобным транспортом, так еще и неоправданно дорогим. Одна поездка из дома до кафешки была эквивалентна по стоимости полному баку бензина, на котором можно было активно кататься пару тройку дней. Лишний раз светиться на разбитом байке рядом с местом ДТП тоже не хотелось, а дорога к владельцу лежала прямо через него. Кроме того, у меня были подозрения, что сегодня уже и сотрудники полиции получили на меня ориентировку. Тоска в очередной раз овладела моим сознанием, но жизненный опыт подсказывал, что все разрешится само собой, нужно просто подождать. Первого января заниматься чем-то конкретным было не то лень, не то бессмысленно, а может даже как-то противоестественно, поэтому я включил звуки китов на колонке и лег спать.
Пару часов спустя меня разбудили ланкийцы, активно что-то обсуждавшие у наших байков возле ворот виллы. Один из них что-то недовольно буркнул, по традиции качнув головой, и они разошлись. “Так, ну ладно, это вроде не за мной, но то, что они трутся возле байка, мне не нравится. Может, загнать его на территорию?” — подумал я, взвешивая вероятность обнаружения. Вилла стояла в приличном отдалении от дороги, да и поворот был совсем непривлекательный, мы его и сами частенько проезжали в темноте. “Все равно сейчас обедать ехать. Съезжу, потом загоню внутрь,” — решил я и пошел собираться.
        Периодически в моем сознании одна за другой возникали зарисовки. Сперва — как водитель тук-тука приходит домой в новогодний вечер и рассказывает своей жене, что в него врезался сумасшедший белый и уехал, не заплатив ни копейки. Потом — как она молча покачивает головой, слушая в подробностях его рассказ, и только в конце строго и недовольно поддерживает его в том, что я плохой человек, а поступок мой заслуживает осуждения. Доходило до того, что я представлял детей, которым не купили игрушки или сладости, потратив деньги на ремонт тук-тука, поскольку он был единственным источником дохода в семье.
        Я положил в карман еще сорок тысяч рупий, решив для себя, что отдам их водителю при первой возможности, и выехал обедать по основной дороге в Велигаму. Не успел я выехать из нашей деревни, байк стал пропускать обороты и еще через 50 метров заглох полностью. “Странно, вряд ли это последствия аварии, там не задело ничего такого,” — подумал я, откручивая крышку бензобака. “Да твою мать!” — расстроено вздохнул я, не имея ни малейшей идеи, что делать дальше. К счастью, бензин закончился точно на повороте к дому владельца байка. Я откатил его к нему, еще раз спросил, сколько это будет стоить. Тот ответил коротко, но емко “expensive”, хоть и заверил меня, что это не страшно, просто потребует времени, ибо придется заказывать запчасти из Коломбо. “Я завтра уезжаю в Эллу на три дня,” — сообщил я ему, чтобы он  не торопился и делал все качественно. “Окей окей, тогда как вернешься, байк будет готов,” — он мне доверял, потому что я арендовал у него байк уже несколько месяцев и исправно оплачивал сервисное обслуживание. “В случае чего, они там сами договорятся с тук-тукером, а я просто оплачу расходы, и цена будет нормальной,” — я отдал ключи и почувствовал легкое облегчение, решив, что иногда полезно побыть пешеходом.
        На деле же оказалось, что ходить пешком медленно, жарко и, возможно, даже более опасно, чем ездить. Самую неприятную угрозу представляли собаки, делающие вид, что охраняют территорию домов, но, по факту, просто преследующие и лающие независимо от обстоятельств. Я не выдержал давления и попросил Сашу забрать меня. Она подъехала минут через 10, выражая что-то среднее между насмешкой и сочувствием. Я уселся за ней и ощутил нечто странное: я ехал без шлема и на пассажирском, но впервые в жизни чувствовал себя безопаснее, чем за рулем.
Утром мы уехали в Эллу, и на следующие три дня я забыл, что нахожусь в розыске. Вспомнил только когда получил сообщение, что ремонт обошелся в двадцать восемь тысяч рупий. Это опять было немного дороже, чем хотелось бы, но Демуту, владелец наших байков, был человеком честным или попросту не таким предприимчивым.Если бы он и делал какую-то надбавку, то совсем скромную, поэтому я был уверен, что цена справедливая. Мы вернулись в ночи четвертого января, и уже следующим утром я ехал на завтрак на своем любимом нави, по которому успел соскучиться, рассекая по горным серпантинам Эллы на полудохлой “табуретке”. На целом байке ехать было спокойно, я даже подумал, что в случае пересечения с тем самым тук-туком можно попробовать сказать, что ему это все приснилось, и я не понимаю, о чем он говорит. Впервые за последние пару недель выдалось солнечное приятное утро. Мы все вместе покушали в кафешке и договорились серфить, нужно было только съездить переодеться.
        Анисия поддержала нашу идею, и мы вместе поехали в сторону дома, так как жили на одной вилле. Подъезжая к дому, я объехал разворачивающийся тук-тук. “О, этот тук-тук похож на тот, в который я врезался.Там еще штукатурка на месте вмятины,” — сказал я Анисии, поворачиваясь через плечо. Мы проехали еще метров двести и свернули к нам на виллу. Я припарковал байк возле ворот и пошел переодеваться. Минут 10 спустя я услышал какие-то крики ланкийцев на улице и вышел в коридор. Анисия направлялась в сторону моей комнаты и выглядела встревоженной: “Кирилл, тебя, кажется, нашли, потому что там ланкийцы с полицейским спрашивают, чей это байк”.
        “Аюбован!” — сказал я выходя за ворота в купальных шортах и рубашке. Первым мне ответил полицейский, сидевший на своем байке в шлеме. Выглядел он довольно карикатурно, словно пузатый российский гаишник, но в другой цветовой схеме. Увидев меня, он вскочил на ноги, затребовал ключи, начал кричать, что я арестован и сейчас повезет меня в туристическую полицию, где меня предадут суду. Создавалось впечатление, что его злит больше не то, что я нарушил закон и уехал с места ДТП, а что ему пришлось приехать сюда наказывать меня, хотя у него были другие планы или дела поважнее. Рядом с ним, выстроившись в круг, стояло еще несколько ланкийцев: тот самый водитель, его друг, который озвучил мне правильную сумму в нашу первую встречу, хозяйка нашей виллы, приятная женщина лет тридцати пяти, и еще один молодой мужчина, который стоял ближе всех ко мне и внимательно наблюдал за происходящим. Полицейский не внушал какого-то страха, но как будто был настроен серьезно. На Шри-ланке обычные копы не имеют особых полномочий против туристов, для них существует особая туристическая полиция, которой он меня и пугал, не понятно было только зачем. Получить с меня взятку здесь и сейчас было выгоднее, проще и просто приятнее, чем куда-то везти меня и оформлять все по закону. “Может, я просто могу заплатить какой-то штраф здесь?” — аккуратно поинтересовался я у представителя закона в коричневой форме. “Нет! Никаких денег! Неси ключи и поедем в полицию!” — возбужденно кричал он. Я еще раз осмотрел присутствующих, пытаясь понять, через кого из них я могу решить ситуацию, но все молча смотрели на меня. “Бля, похоже серфинг откладывается,” — расстроено подумал я и пошел за ключами. “Ну что?” — спросила в доме Анисия. “Говорят, сейчас поедем в полицию” — улыбаясь ответил я ей. “Ты такой спокойный,” — удивилась она. “Надеюсь, меня не депортируют,” — на полном серьезе сказал я ей и закрыл дверь комнаты, чтобы переодеться из одежды для серфинга в одежду для полицейского участка.
        У меня ушло минут десять на то, чтобы размотать эластичные бинты, снять наколенники, надеть носки и выбрать, что надеть, чтобы выглядеть не как придурковатый кочевник, а как законопослушный турист. Я взял все деньги, которые у меня были, и пошел к ланкийцам, Анисия вышла со мной. Они что-то обсуждали с полицейским уже более спокойно, но как-то уж слишком активно. По выражениям лиц мне показалось, что хозяйка виллы пытается договориться с ним о моем помиловании, но он был настроен так же серьезно и поэтому вновь потребовал у меня ключи. “Куда вы хотите его отвезти, в тюрьму или в полицейский участок?” — Анисия вступила в диалог, пытаясь выяснить, арестован ли я. Он проигнорировал ее вопрос, скорее всего, потому что попросту не понял его, но немного успокоился. “Вы приезжаете на Шри-ланку и не уважаете законы!” — продолжил он причитать на английском, делая паузы в своих репликах. В какой-то момент его словарный запас совсем иссяк, и он подключил гугл переводчик. “Ты клянешься в 31 а потом убегаешь и прячешься. Ты поедешь в тюрьму,” — показал он мне на своем телефоне. “Ты понимаешь, что это значит?” — спросил я у Анисии. “Нет, может это статья какая-то,” — предположила она. “Блин, может кому-то позвонить,” — Анисия вновь запереживала о моей дальнейшей судьбе. “Ахаха, кому мы позвоним,” — посмеялся я. “Просто никуда не уходи пока что, стой тут”. Молодая напуганная девушка вызывала больше жалости и сочувствия, чем бородатый и непоколебимый я.
        “Так, что дальше?” — обратился я к сотруднику полиции. “У тебя есть водительские права? Давай их сюда!” — уже не криком, но все еще строго потребовал он. Прав у меня не было, но заявить об этом сейчас было бы крайне опрометчиво. Точнее, права у меня были, не было категории А. Я принес свое международное водительское и отдал полицейскому, он внимательно осмотрел его, но возвращать не стал. Отсутствие категории его не смутило, а наличие какого-то документа успокоило. “Чей это байк? Где ты его взял? Звони владельцу, пускай приезжает, мы будем с ним разговаривать,” — продолжил он свой спектакль. Я нехотя набрал Демуту и передал ему телефон. Ланкийский коп подоткнул его под шлем, обеими руками упершись в бока и стал расхаживать, причитая уже владельцу моего байка. Выглядеть он стал уже так карикатурно, что даже Анисия начала похихикивать.
        “Давайте я заплачу вам за ремонт,” — я снова решил попробовать закрыть конфликт, обращаясь к водителю тук-тука, пока сотрудник порядка отчитывал Демуту. “Сколько я должен?” — в очередной раз спросил я у него. “30 тысяч,” — ответил он. “Уже неплохо, раньше было 40,” — подумал я и предложил 100 долларов, потому что такой суммы рупий не было. Молчаливый мужчина теперь обратился ко мне, пытаясь понять, сколько это в рупиях. Я ответил, что это примерно 32 тысячи, он согласился, и я отвернулся, доставая деньги из кармана рюкзака и стараясь не показывать их все. Я передал купюру, подошел к тук-тукеру и принялся извиняться перед ним, оправдывая свое поведение тем, что у меня не было таких больших денег и я испугался, поэтому уехал. Судя по всему, он меня не понимал, потому что никак не реагировал, а только обиженно покачивал головой. “Окей окей” — сказал мне молчаливый мужчина, и я протянул руку водителю. Тот на пару секунд замялся, посмотрел на своего переводчика и в итоге согласился на примирительное рукопожатие. Я по-дружески похлопал его по плечу, еще раз улыбнулся, в попытке растопить лед между нами и вернулся обратно к Анисии.
        Полицейский закончил говорить по телефону, вернул его мне и принялся выяснять у ланкийцев, что произошло в его отсутствие. Те, по всей видимости, сочли-таки конфликт исчерпанным и приняли мое раскаяние. Хозяйка виллы что-то сказала переводчику тук-тукера, и он обратился ко мне. Тон его был таким же спокойным и даже добрым: “Проблемы нет, ты больше не арестован, но нужно выкупить обратно твое водительское удостоверение. Это будет стоить пять тысяч”. Я не думая расстегнул карман рюкзака, достал оттуда пять тысяч и протянул ему. Ланкийцы вновь о чем-то переговорили, и полицейский сел на свой байк. Выглядел он уже довольным и вовсе не сердитым. Я извинился перед ним, что ему пришлось ехать сюда и тратить драгоценное время, но он мои извинения не принял, указав мне, что я должен извиняться перед тук-тукером, и уехал, карикатурно подпрыгивая на кочках. Я еще немного постоял с ланкийцами, пытаясь удостовериться, что с меня сняты все обвинения. Хозяйка виллы поговорила по телефону и подошла ко мне: “Полицейский сказал, что ему нужно еще пять тысяч”. Я рассмеялся, отдал ей еще пять тысяч и поспешил удалиться, лишая их возможности злоупотребить моей щедростью. “Итого:  тридцать две тысячи тук-тукеру и еще десять копу — получается, всего на две тысячи рупий больше изначальных сорока за возможность побыть недельку в розыске,” — подумал я, хихикнул и пошел переодеваться на серфинг.