Командировка Из книги Шестое чувство Вячеслав Петр

В командировку на энскую железную дорогу вагон-лаборатория НИИ отправилась под руководством вечного аспиранта в компании с начальником вагона Серовым и наладчиком Сережей. Задача — по прибытию в исходный пункт вагон-лабораторию сцепить с дорожным вагоном и ехать вместе, записывать и сравнивать записи состояния рельсовой колеи обоих вагонов.
В те годы почти в каждом отделе НИИ был свой вагон-лаборатория с мало оплачиваемым, не всегда образованным, но всегда незаменимым начальником над двумя проводницами, за провинности списанными в резерв. В лаборатории путеизмерительной техники вагон-лаборатория был аналогом эксплуатируемого на дорогах дорожного вагона, переделанного из пассажирского (тамбур, котел, купе проводников, кухня, четыре купе для специалистов). В конце вагона — большой салон, два стула перед широким, с наклоном в сторону стульев столом, со сползающей при движении вагона рулонной бумагой; зажатые струбцинами вертикально стоящие стержни шариковых ручек рисуют на бумаге узоры, называемые состоянием рельсовой колеи.
На стульях — начальник вагона и дорожный мастер, участок которого вагон промеряет, таращатся на ползущую ленту с узорами. Дорожный мастер преданно пишет закорючки в блокнот. Две расшифровщицы в соседнем купе прозрачным куском плексигласа с нарисованными на нем линиями мусолят кусок ленты с записями предыдущего участка. Вылезает линия узора за первую линию на шаблоне — десять баллов, за вторую линию — сто баллов, а за третью — тысяча баллов. Много баллов — не видать дорожному мастеру премии.
— Все понятно? — спросил Щукин вечного аспиранта и унизил его сообщением о двух ученых, которым некогда ехать туристами, и потому они присоединятся к вагону в Волгограде, в назначенный срок прибытия.
В назначенный срок вагон в Волгоград не пришел. В Волгограде стояла тридцати пятиградусная жара. Ученые доложили Щукину, что вагон не пришел, а они, не теряя времени, изнемогая, собирают в дистанции пути информацию, и, выслушав извинения Щукина и намеки на возможность получения отгулов, ушли на пляж.
На пляже ученые расслабились и один из них, Борис позволил себе коситься в сторону скромной синечулочной девушки, что лежала на животе на цветастой тряпочке, согревая жиденькую попку палящими лучами солнца, щурилась в книжку на английском языке и, возбуждаясь, ловила взгляды Бориса.
Возвратившись с пляжа по завершению рабочего дня, Борис, всхлипывая, попросил Щукина прекратить мучения добросовестных аспирантов в душных комнатах дистанции пути и обязать вечного аспиранта немедленно прибыть с вагоном в Волгоград.
Щукин оправдывался, клялся, что разыщет через Министерство потерянный на просторах необъятной родины вагон вместе с руководителем работ, уже неделю не выходящим на связь.
Вагон нашелся через неделю. По заверению вечного аспиранта, вагон задержался в районе Петрова Вала ввиду поломки, которую он с товарищами на берегу местного озера самоотверженно устранял три дня, пока любимые ученики этого «чудака» бездельничали на пляжах Волгограда.
Глупый аспирант сказал о самоотверженной работе — в оправдание и по завершению командировки, а мудрый Бориска по два раза на день телефонными звонками вызывал у Щукина чувство вины перед учениками, заброшенными в изнывающий от жары Волгоград в ожидании потерянного вагона.
С испорченным настроением — от телефонного разговора со Щукиным и от появления в вагоне двух стукачей — руководитель экспедиции, развалившись в кресле начальника вагона за записывающим измеряемую информацию столом, по которому ползла путеизмерительная лента, вкушал приготовленную им самим тыквенную кашу, вытирая пальцы о ленту, которую ученые должны были сохранить, расшифровать, сравнить с записью дорожного вагона, а результаты привезти в Москву.
Демонстрируя широту души и похваляясь своими кулинарными способностями, готовый к примирению с наушниками, вечный аспирант приказал Серову «наложить этим каши» и удовлетворенно следил, как любимец Щукина с удовольствием уплетал кашу, и недобрым взглядом посматривал за капризничающим Бориской, ковыряющим и не доевшим приготовленный аспирантом кулинарный шедевр, что вызвало у готового к примирению аспиранта недобрые к Борису чувства.
В открытые боковые окна вагона впрыгивало солнце, ветер ерошил волосы. Нетактичные вопросы — почему путеизмерительный стол «молчит», перья отжаты, не пишут информации, и как отчитываться перед Щукиным — вызвали у аспиранта негодование и желание выбросить кашу в окно, а не скармливать любовно приготовленный продукт дармоедам, стукачам и еврейским прихвостням.
Юноша, вылизав тарелку, искренне подтвердил высокие кулинарные способности вечного аспиранта и быстро пошел по коридору в сторону своего купе под благодушное напутствие ему, обожравшемуся дармовой кашей, не обгаживать вымытый проводницей Любой туалет, скрылся в своем купе, забывшись с «Беспокойной юностью» К. Паустовского.
Из небытия юношу вернули звуки, подобные шуму вольера, где неумелые забойщики скота гоняют обезумевшее животное. Герой выглянул из купе и увидел, как, размахивая рейсшиной и топая ногами, вечный аспирант якобы бежит за оглядывающимся и призывно повизгивающим, якобы убегающим Борисом.
Аспирант поминал маму Бориса, с которой якобы имел интимную связь, выкрикивал намерение совокупиться в извращенной форме с Борисом, а рабочий интеллигент Серов, упившийся припасенным с Петрова Вала портвейном, сидел на откидном стульчике и монотонно предлагал Борису сесть на детородный орган.
Поощрительно улыбнувшись каждому из участников ролевой игры, юноша захлопнул и закрыл на «секретку» дверь купе, за что впоследствии не раз выслушивал упрек Бориса, что, мол, оставил на поле боя раненого товарища.
Облеченный полномочиями руководителя поездки, вечный аспирант потребовал по рации от машиниста локомотива остановиться на первой необитаемой открытой площадке, на которой рабочий поезд из трех вагонов останавливается два раза в день, и Борис без соли, спичек, топора и прочих необходимых путешественнику вещей был оставлен в Астраханской степи.
Общение со старожилами вагона у юноши не сложилось. По прибытии в Астрахань он испросил разрешения у вечного аспиранта на отгул и целый день провел в городе — в Кремле и на пляже. А вечером, запершись в купе, беседовал с Велимиром Хлебниковым.

Нас Астрахань дождем и солнцем встретит.
Забытый и заброшенный на карте…
Да как он жил здесь?
Не в этих покосившихся домах
С верандами и лестницами злыми?
В Кремль заходил… Старинных стен оковы —
Не вырваться, Россия далека.
Мальчишкою схоронится и смотрит
За взрослыми — они о чем-то спорят.
Сокровище — в подушку. Вели… Мир.
Они ведь ничего не понимают.
Как хочется сказать: я понимаю.
Но не солгу…

Через сутки в отстое на станции Астрахань вагон-лаборатория отправился в Москву. Первая остановка: Баскунчак, степь, два вагона в сцепе вагон-лаборатория с учеными и дорожный вагон-путеизмеритель. Вечер, садится солнце, дверь вагона-лаборатории открыта, любимиц Щукина стоит на подножке, улизнув с обсуждения учеными и практиками итогов дня и качества водки астраханского разлива.
Как видение, появляется мужчина, качающийся под тяжестью прижатого к животу и груди арбуза, с усилием протягивает арбуз:
— Запомни: Анискин, дорожный мастер Анискин.
Юноша интеллигентно отказывается от подарка, но дорожный мастер Анискин избавляется от арбуза и, уходя в марево степи, эхом кричит:
— Запомни, дорожный мастер Анискин!
Совещающиеся приветствуют арбуз. Начальник дорожного вагона-лаборатории мрачно переспрашивает:
— Анискин? Ну, ну.
К вечеру следующего дня ученые радостно стаскивают арбузы с грузовика, подкатившего к вагонам под поощрительные возгласы начальника дорожного вагона:
— Берите, не стесняйтесь, еще привезут!
Трезвый дорожный мастер Анискин смотрит в степь, не узнавая юношу, и былинкой на ветру шепчется с начальником дорожного вагона-путеизмерителя.
Вожделенных путеизмерительных лент с записями результатов поездок Щукин не получил. Вечный аспирант обвинил злобного Бориса в краже собранных материалов, а на собрании отдела по итогам командировки Серов и механик Сережа, проспавший всю поездку в купе, подтвердили, что руководитель работы поручал Борису собрать записи, но Борис оставил записи в вагоне, и проводницы, по-видимому, их выбросили…