Глава 16. Иван Бунин и его пёс Чанг. Сон Вани

Глава 16: Иван Бунин и его пёс Чанг. Сон Вани Сверчкова

После ужина бабушки и дедушки стали смотреть телевизор в зале. Бабушки присели на коричневые дубовые лакированные табуретки у духовки. А дедушка Дима присел на диван. Ваня ушёл в дальнюю спальню. Это было его любимое место в доме. Ему нравилась его жаркая сырость. На ночь растопленная печь наполняла спальню жаром и забирала сырость. А утром сырость усиливалась, пока не растапливали печь снова. Но под пуховым одеялом было тепло. Этот перепад очень нравился Ване.
Он опять взял книгу прозы И.А. Бунина. И прочитал ещё один его рассказ «Сны Чанга». Это была история одной умной доброй собаки. Пса звали Чанг. Ваня положил книгу на подоконник и снова уснул. Ему приснился сон.
Приснилась природа окрестностей Андреевки. Осень. Сухая трава лесостепи. Прозрачный лес. По лесу идёт молодой Иван Алексеевич Бунин. С усами и бородкой, как на его фото-портрете конца 90-х годов 19-го века. Родился он в 1870 году. По его одежде было видно, что он на охоте. В охотничьем удобном коротком пальто, в ботфортах, с охотничьим ружьём итальянского производства штучной ручной работы. Рядом с ним ещё молодой пёс Чанг. В рассказе за всю его долгую, для собаки жизнь, у него было три хозяина. Дольше всего он жил у капитана корабля дальнего плавания. Но это в рассказе, а во сне Вани Сверчкова Чанг был верной собакой Ивана Алексеевича Бунина охотничьей породы. В рассказе о его породе не говорилось. Во сне же Ваня видел, что Чанг это бретонский сеттер бело-огненно-рыжей масти. Бунин шёл по лесной тропинке, с запада на восток, мимо места, где напротив леса был огород Ваниных дедушки и бабушки. За ним через два соседские участка поднималась вверх по крутому склону широкая тропинка, через 50 метров лес заканчивался и начиналась голая степь, но на восток лес продолжался, заканчиваясь руинами старого советского поселкового детского сада по краям сохранившейся красной кирпичной лестницы, усаженной старыми, с прямыми стволами и с чёрной грубой корой, деревьями акаций. За остатками детского сада тропинка вела вверх, всё выше и выше, к гигантской многоярусной чаше заброшенного Голосняковского Андреевского мелового карьера. Иван Бунин шёл вперёд по тропинке. Поравнявшись с Ваниным огородом, он бодрым весёлым голосом отдал команду Чангу, который до этого момента шёл рядом, чуть впереди хозяина:

-Чанг, ищи! Ищи, Чанг! Вперёд!

И чуть фыркнув, собака радостно и целеустремлённо начала быстро бегать по лесу широким радиусом огибая его низ и верх, удаляясь и вновь приближаясь к Бунину. Пройдя по тропинке напротив огорода Октябрьской 20 и миновав Октябрьские 18 и 16, охотник стал подниматься вверх по тропинке. Ваня чётко видел его и собаку, будто шёл рядом с ними. На верхней кромке леса, на границе со степью Чанг вспугнул двух огромных ало-золотистых самцов фазана с тёмно-сине-зелёными шеями, с белыми «воротничками» на них. Бунин держал ружьё в руках, но стрелять не стал, а лишь остановился и долго, улыбаясь, следил за их красивым полётом над землёй до ближайшего мелового бугорка с высоким ковылем и густыми прозрачными кустами шиповника. Фазаны приземлились и спрятались в траве:

- Чанг, вперёд! Вперёд, мой мальчик!

Вдохновлял собаку охотник. И Чанг тут же добежал до этого места и снова поднял диких птиц. Но Бунин опять не стал стрелять. И фазаны полетели в сторону карьера. Ване очень понравилось то, что Иван Алексеевич не стал добывать этих животных, красивых вольных обитателей природы его Родной Андреевки.
Бунин спустился по тропинке у леса и пошёл вверх к меловому карьеру. По двум сторонам рос дикий терновник, усыпанный маленькими синими сливками, тронутыми осенним холодом. Охотник подошёл к карьеру, многоярусной километровой чаше, со своим миром на дне и на склонах. От осенних дождей мел, его складки, селевые дорожки, утратили летнюю белизну июльских и августовских жарких дней. Мраморной белизне меловых глыб в голубой дымке донбасского степного летнего зноя на смену пришло осеннее серебро холодного сырого мела. На дне карьера дикие тополя утратили золотую листву. Их мокрые синие ветви блестели в прозрачных лучах голубого осеннего солнца. Бунин стоял над крутым обрывом, смотрел вниз и вперёд. Рядом у его ног в охотничьей стойке находился его верный бело-рыжий пёс Чанг. В дали, по противоположной поверхности карьера бежал рыже-серый заяц-русак. Чанг заметил его и начал лаять. Бунин тоже заметил зверька и очень громко стал кричать:

- У-у-у-лю-лю-ату-ату-ату!!!

Ещё немного и Чанг побежал бы за зайцем, который миновав карьер, брызнул со всех ног по степи, перепрыгивая, как кенгуру, кочки. Но Бунин сдержал собаку со словами:

Место! Молодец, мальчик! Молодец!

Стрелять в зайца Иван Алексеевич не стал, успокаивая Чанга:

- Ничего, Чанг, пусть косой живёт, к зиме жирок нагуливает.
В ответ Чанг обиженно ворчал, но с любовью в глазах смотрел на хозяина, понимая его.
Ваня Сверчков спал и видел во сне этого быстрого шустрого зайца, мысленно говоря:

- Да, это вам не наши кролики… - И улыбался во сне от этой мысли.

Ветер утих. Потеплело. Голубизна прозрачного неба превратилась в бирюзу. Бунин посмотрел на небо. Серый карьер в ярких солнечных лучах засиял яркой янтарной и белой мраморной белизной. Бунин улыбаясь обратился к Чангу:

- Потеплело, Чанг. Можно ещё погулять. Пойдём-ка прогуляемся в ореховый лес. Рябчиков там поищем. Их там много. Пойдём, Чанг. Вперёд! –

Бодро и весело скомандовал Иван Алексеевич. И они пошли по меловой тропинке, через меловой овраг к лесу с деревьями ореха-лещины.
Ваня видел удаляющуюся спину Бунина и убежавшего от него вперёд рыже-белого Чанга. И в этот момент Ваня Сверчков проснулся.
Он был рад приснившемуся сну. Уже завтра ему нужно было уезжать и времени погулять по окрестностям Андреевки не было, а он хотел прогуляться к карьеру, сходить на луг, увидеть вблизи  две огромные меловые горы, погулять по берегам реки Торец, посмотреть в её осеннюю тёмно-зелёную воду, половить рыбу-бубырей.
Было уже поздно. На улице уже стемнело. В доме было тепло и уютно. Дедушка и бабушки смотрели телевизор. Ваня попил в их компании чая с овсяным печеньем. И снова лёг спать.