У родного порога. Часть первая -7

  Светозарной августовской ночью вместе с бабушкой Федорой на пегой колченогой лошадёнке Ольга Деева и Виталик Соколов ехали на дальнее озеро Боровое, в котором водилась рыба, чтобы хоть немного подкормиться и поддержать себя перед страдой. Прихватили с собой и Федориного внука Сергея, самого старшего их ребятёнка, парнишке уже двенадцать годков исполнилось. О его батьке, сыне бабушки Федоры уже год не было слышно, ни писем, ни извещений - ничего. Мать продолжала его дожидаться и плакать по ночам, в Воронеж ехать без него было очень непросто, так как всю улицу, на которой они проживали, разбомбило до основания, остался в руинах и дом, в котором они жили. Федора решила с сынком прояснить вопрос, живой он или мёртвый, а пока она отсюда из Сибири никуда не уедет и сноху не отпустит скитаться с малыми детьми по чужим углам. "Марья, не надо так убиваться, сердце моё, побереги детишек, - говорила снохе Федора, - а то будешь похожа на бабку Макариху. Куды это годиться?" И вот они сейчас ехали вместе с этой бойкой женщиной, полной сил и жизненной энергии за сорок с лишним вёрст от села в Киселёвскую низину к большому светлому озеру, заболоченному по северному берегу. Они специально выехали в ночь, чтобы не так сильно пекло в дороге, лошадёнка шла вяло, медленно переступая с ноги на ногу, Ольга смотрела по сторонам и вдыхала свежий аромат спелой ржи и разогретой за день земли.
  Каждый человек уникален и по своему неповторим. Ольга с любопытством разглядывала бабушку Федору, ей она казалась женщиной из былинных сказаний. Сейчас она вспоминала первый день своего приезда в Шадринку. Вместе с Анной они прошли в комнату, а у печки стояли младшие ребятишки - Танечка, в светлом измятом платьице, которая сосала палец и с любопытством наблюдала за вошедшей незнакомой тётенькой, и шестилетний Петька, босой и лохматый. Ольга тут же вытащила из чемодана несколько плиток шоколада, что взяла с собой, выставила на стол шесть банок тушёнки. Она понимала куда едет, знала, что деревня голодает что послевоенный быт ещё не налажен, а потому и попросила Березина перед отъездом снабдить её дополнительным пайком. Она протянула шоколад ребятишкам, а они испугались и отдёрнули свои худые ручонки. Анна подошла, разломила одну плитку на несколько маленьких кусочков и подала ребятишкам:
- Ешьте, а остальные мы уберём к чаю, каждый день будем по кусочку брать... и не страшно!
- Берите, пока дают, - цыкнула на них Федора и сама откусила небольшой кусочек от уже давно забытого лакомства. - А банки эти, - она кивнула на тушёнку, - я от расточительства уберу подальше в погреб, - и она сгребла со стола в фартук эти сокровища, унося их из дома к сараю.
  От этих воспоминаний слёзы навернулись на глаза, Ольга их незаметно смахнула. Телегу потряхивало и раскачивало на кочках и ухабах, лошадёнка передвигалась всё ближе к равнине реки Томь, которую они должны были переехать в брод. В короткое междупорье, когда закончился в колхозе сенокос, а уборка хлебов ещё не началась и, значит, баб в поле не гоняли, они управлялись только на ферме с коровами, шебутная бабушка Федора засобиралась на озеро за рыбкой. Накануне она скоренько соорудила походный мешок с лямками на оба плеча, наподобие нынешних рюкзаков, такой же спроворила своему старшему внуку, вырубила из талой сушины дорожный посошок.
- Может лошадь дадут? - с сомнением в голосе сказала Анна. - Куда пешком-то такую даль?
- А ничо-о! - беззаботно махнула рукой бабушка Федора. - Привыкать мне, что ли? А лошадь навряд...
  На этот раз бабушке крупно повезло: правда всего на одни сутки, но в конторе разрешили взять лошадь. Тем более, что узнали там от бывшего председателя Можаева, сложившего свои полномочия по состоянию здоровья сразу после Победы, что у Анны гостит жена боевого офицера-пограничника. И вот они теперь, забрав Виталика, все вместе отправились на озеро в незнакомые для Ольги дали в неописуемо красивые места немного попутешествовать, ну и поработать за одно. "Ведь ловля рыбы, она самая серьёзная работа и есть", - с гордостью говорил Виталик, большой охотник до рыбалки.

  Выехали в ночь. За околицей пегая лошадка, видно каким-то своим чутьём поняв, что дорога предстоит длинная и трудная, всё пыталась свернуть назад в село, и Витальке пришлось её обуздать - засунуть в крепко сжатые зубы железный мундштук уздечки. Но и тут она не смирилась, то и дело косила назад, на Федору, на Ольгу с Серёгой фиолетовым глазом, будто спрашивая: куда, мол, едем на ночь глядя, не лучше ли вернуться домой, вам - в свои уютные избы, а мне - в тихое стойло, где пахнет навозом, потными хомутами, свежей травою, где всю ночь рядом похрумкивают сенцо другие лошади. Но когда отъехали с версту от Шадринки. Пеганка, должно быть смирилась со своей участью, поняла, что возврата не будет, и затрусила ровной рысью, черпая разбитыми копытами мягкую пыль просёлочной дороги.
  Было ещё светло, высокие облака сплошным серым пологом заткали всё небо и только на западе густела сумрачная синева тяжёлой тучи, и в разрывах её проглядывали розовые и зелёные полосы сгоревшей зари.
  Телега ходко катила по мягкому просёлку, который вилючей лентой взбежал на гриву, потом потёк вниз и нырнул в высокую пшеницу. Хлебное поле скрыло телегу и находящихся в ней почти с головой, по бокам зашуршали колосья, от них зарябило в глазах, из золотистого сумрака пшеницы повеяло пресным запахом пашни, нагретой за день соломы, солоделым духом доспевающего зерна. Дорога была так узка, что стебли и склонённые колосья темнели пятнами колёсного дёгтя, а кое-где были примяты в колеи вместе с придорожными васильками. Лошадь дёргала головой, пытаясь на ходу ухватить лакомой пшенички, колосья хлестали её по глазам, она громко и сердито фыркала.
- Вот уж пшеничка нынче уродила - прям разбрасывай руки и плыви по ней, не утонешь, - сказала бабушка Федора. - Да тока кому убирать её, сердешную... Вернутся ли с армии к страде ещё какие мужики?..
  Ольга вытянула в сторону руку - тугие колосья, щекоча ладонь, защёлкали по ней, зашуршали, кланяясь и разгибаясь.
  Кончилось хлебное поле и во все стороны разметнулась неоглядная вечерняя равнина. Быстро стало темнеть и горизонт начал сливаться с плотными тучами, почернел холстинный полог неба - ни единого просвета, ни единой звёздочки в вышине... Но дорогу ещё было видно она смутно светлела впереди, а по сторонам темнели какие-то предметы, не то кочки, не то кусты - уже не разобрать.
Они ехали долго, телегу мягко покачивало, резко запахло остывшей дорожной пылью, горьковатой полынью, а потом стало наносить влажной свежестью, смешанной с запахами мокрого песка и камыша. Ольга подняла голову, наверное подъезжали к озеру, хотя, сколько она не вглядывалась вперёд, никаких признаков воды обнаружить не могла: плотная тьма придавила землю, пусто кругом, не за что зацепиться глазу. Виталика сильно клонит ко сну, верёвочные вожжи стали для него скользкими - то и дело выползают из занемевших рук.
- Что за кучер, коня замучил! - подбадривает бабушка, а потом прикрикнула: - Стегни-ка кнутом, а то уснёт на ходу.
  Но Пеганка сама вдруг взбодрилась, громко всхрапнула, наддала ходу. И тут бледный свет замерцал вдали, широкой полосой погнался следом за телегой. Уж не машина ли догоняет, светит фарами? Но нет, зарево оборвалось, погасло, а слева поднялось снова, столбом упёрлось в самое небо, на миг высветило облака и стало опадать, рассеиваться по равнине.
- Светозары, - спокойно сказала бабушка. - К дождю, должно. Вишь, Илья-пророк серянки подмочил - чиркает, чиркает, а прикурить не может.
  Ольга хохотнула, Виталик сразу успокоился, а Серёга продолжал сопеть на дне телеги, шибко устал малец. Ольга с улыбкой подумала о мудрой бабушке Федоре, что у неё все объяснения идут на свой лад, и никаких у неё нет тайн и загадок. Всё коротко и ясно! У неё и там на небе, всё так же, как у людей на земле. Гром гремит - Илья-пророк на телеге с пустыми бочками за водой покатил, значит, поливать скоро начнёт, жди дождя. И никаких тебе огненных колесниц, никаких богов-громовержцев. А сейчас, видишь какая беда: спички мужик подмочил, прикурить не может, оттого и зарницы вспыхивают.
  Теперь они ехали по самому берегу Борового. Короткие вспышки зарниц до горизонта высвечивали спокойные воды озера. Было далеко за полночь, должно быть уже время приближалось к утру. Лошадёнка устала, еле-еле передвигала мосластые ноги, уже и кнут не помогал. Они находились по северной части, по самой топкой стороне и ехать ещё предстояло до деревни Кулигино довольно долго. Там и расположиться на рыбалку легко и посетить, по приказу Анны Соколовой её деда, тоже нужно было. Но отдых тоже требовался.
- Может остановимся? - предложила бабушка. - Подкормим маленько Пеганку, да и сами прикорнём часок-другой.
  По пологому песчаному берегу они подъехали к самому озеру, где отступала болотная рябь. Лошадь жадно потянулась к воде, Виталик насилу сдерживал её вожжами: нельзя давать пить, пока не остынет. Он спрыгнул с телеги, распряг её, туго перетянул волосяным путом передние ноги у самых копыт. Пеганка, тяжело топоча, запрыгала вверх по косогору, и вскоре оттуда послышался торопливый треск срываемой травы.
  Почти на ощупь насобирали они с бабушкой по берегу намытого иссохшегося плавника, похожего на обглоданные кости, развели костерок. Чай из озёрной воды приправили смородиновым листом, но он всё равно отдавал рыбой и няшей. Однако попили с наслаждением, перекусив рассыпчатой и остистой овсяной лепёшкой.
- Что же муженёк-то твой тебя одну отпустил сюды, а сам и не приехал? Анна сказывала, что вместе вы сбиралися, - спросила Федора у Ольги, прихлёбывая из чашки, сверкая своими лучистыми глазами в темноте.
- На службе он, не мог отпроситься, граница... - неопределённо ответила она тихим голосом. - Вот бы его сюда сейчас, поглядеть на эту красоту ночную, - добавила она со вздохом.
- Да-да, служба... Вот ить у Анны-то, мужа всё никак не сыщут, и похоронки нетути, ой беда! То хоть бы записочку подала за упокой, а то вишь как, не ладно всё и не понять, что делать-то? - Федора перекрестилась, поднялась на ноги, растрясла по телеге слежавшееся сено, застелила его поверх домотканой дерюгой. Подвинула на край внука Серёгу и легла рядом с ним. Бабушка сразу же уснула, по-ребячьи свернувшись калачиком, а Ольга с Виталькой всё ворочались, и усталость не брала. Что-то мешало им забыться и уснуть, должно быть эти дальние зарницы, полыхавшие всю ночь.
- Откуда они возникают? - спрашивала Ольга у мальчишки. - Может быть отблески северного сияния доходят до нас?
- Нет, - тихо отвечал он, - этот странный свет рождается и умирает прямо здесь, в степи и над равниной. Скорее всего, где-то близко за горизонтом, бушуют невидимые отсюда и не слышимые грозы...
- Но гроза - привычно и понятно, а этот холодный, мёртвенный свет... Страшно чегой-то, вон и Пеганка не спокойна, всё жмётся ближе к телеге, глянь как вскидывает голову, - Ольга напряглась, всматриваясь в лошадь, - и храпит ещё при каждой вспышке.
- Глаза плотно закрой и прижми к ним ладони, - посоветовал Виталик.
- Делаю так, - Ольга крепко прикрыла ладонями лицо, - но всё равно ощущаю этот свет, он судорожно бьётся так, словно проникает в меня не только через зрение, но через всё тело.
  Нет, не уснуть, она тихонько поднялась, подошла к воде, которая даже у берегов была черна, как дёготь, а дальше и вовсе встала сплошной непроглядной стеной. Но вот что-то дрогнуло вдали, будто и вправду кто-тот невидимый чиркнул спичкой: бледный свет упал на воду, скрылся в ней и стремительной полосой потянул вдоль озера, словно по дну его, там под водой, промчались всадники с горящим факелом.
И снова темень, ни звука, ни огонька...

  В эту глухую ночь, несмотря на расстояние их разделявшее, Алексей Деев тоже не спал, будто чувствовал, что и жена бодрствует. Они сидели над картами вместе с Березиным в их комнате с низким деревянным потолком и решали свои рабочие ребусы.
- И всё-таки, я не понимаю, ты чего хочешь добиться этой игрой с полячкой? - спрашивал Деев у Березина, стоя у стола. - На что ты рассчитываешь?
- На их доверительные отношения... Полковника Кампински и этой Агнессы, хочу их сблизить, как можно крепче, - откровенно говорил Сергей Андреевич. - Не понимаешь зачем? Объясню! - он поглядел на плотно закрытую дверь, прислушался к тишине и продолжал: - Не бывает бывших разведчиков, а тем более бывших оберстов. И уверен, что бывших фашистов, тоже не бывает. Ты думаешь иначе?
  Деев выпрямился и с некоторым недоумением посмотрел на Березина.
- Я уверен, что Кампински будет искать связь со своими агентами во Львове, если уже не ищет, - продолжал Березин. - Их там ещё перед войной было много заслано в наш тыл, а точнее, остались в нашем тылу профашистски настроенные элементы. Не согласен?
- Хорошо, ты рассчитываешь, что эти люди выйдут на него, если он через полячку будет искать эти левые связи... А что потом? Он попытается нелегально уйти через границу с их помощью?
- Во всяком случае, не исключено. Но нам важно найти к ним ниточку, узнать про них, проникнуть в их логово, если удастся с помощью той же Агнессы. Она настроена работать на нас и помогать, но лишь как мне кажется, до определённого момента. Ей явно нравится этот немец, и она сделает для него всё возможное, если он попросит его связать с той стороной и с теми, кто заинтересован в получении такого музейного экспоната, как он. Сперва она будет докладывать мне все эти новости, но когда я пойму, что она начала с нами вести двойную игру и подыгрывать этому Кампински, тогда мы и включаемся в дело. Очень нужно выйти на их людей во Львове. Ведь сотрудничать с нами этот немец отказался, он официально нам ни одного агента не сдаст. Значит, только путём таких вот подковёрных игр мы можем выйти на их след, будем наблюдать, не спускать глаз с них обоих, наши люди на той стороне нам в помощь, - Березин почему-то был уверен, что это правильное направление и только стоит дёрнуть за нужную ниточку, как можно будет размотать целый клубок.
- Хорошо, Сергей, а если он не клюнет на твою хитрость и не примет нашей игры, что тогда? - спросил Алексей, не очень настроенный на подобную тактику.
- Он не глуп, но если ему очень нужно отсюда вырваться без потерь, то этот человек не упустит такую возможность, - ответил Березин.
- Что значит, без потерь?
- Мы можем выдать его представителям румынских властей только как пленного полковника абвера, а для них он уже военный преступник. Если же он найдёт нелегальный способ перейти границу и ему станут помогать представители германских властей, лояльных старому режиму, да ещё и не пустым туда придёт, а с некоторыми важными данными для своих, как он и рассчитывает, то это уже другое направление его карьеры и судьбы. Он разведчик, как я уже говорил, и не может быть, чтобы стал пасовать перед обстоятельствами не такой он человек. Только слишком хитёр и осторожен, а теперь будет вдвойне хитрее, так что, нам с тобой предстоит ещё одна битва двух разведок, только теперь уже не с помощью полковника Павла, как под Кишинёвом в 1944-м, а в несколько более сложной форме.
- Ты так уверенно про это говоришь, будто сам видел всё наперёд, как ясновидец. Точно Кампински к тебе пришёл и выложил на стол эти свои карты с козырями в рукаве, - сомневался Алексей.
- Ну, хорошо, если ты так со мной не согласен, тогда озвучу тебе другой вариант событий... Если не он сам, то с ним будут искать связи, наверняка. Я попросил Агнессу рассказать всем своим знакомым по работе про то, с кем она дружит на нашей стороне границы. Люди, узнавшие про связь с немцем, я имею ввиду агентов, будут непременно на него выходить, так как любое подполье в такие моменты перед решающими схватками, а они не избежны, будут искать точку опоры среди знающих эту разведывательную кухню людей. Им непременно заинтересуются, вот и тогда можно будет проследить цепочку таких связей, а вот на этот счёт и нужно нам с тобой как-то сработаться, составить оперативный план мероприятий... А теперь о личном, можно? - Березин отложил карандаш в сторону. - Ольга уехала с границы очень расстроенная и озабоченная. Что у вас вышло? Ведь я же отпускал тебя в отпуск на лечение, почему ты с ней не поехал? Всё держишься за свой воинский долг, но и супруге его тоже надо отдавать и морально поддерживать. Или я чего-то не знаю?
  Алексей вздохнул и упёрся в стол ладонями.
- Нет, Сергей, ты себе это надумал, - спокойно ответил Деев. - Меня ничего не мучает, успокойся на этот счёт. А то, что не поехал с ней, так в том беды не будет, она всё поняла и не осудила... Всё хорошо, одним словом! - он улыбнулся при этом и постарался перевести разговор на весёлую ноту. - Пусть там отдохнёт, хоть от меня, от моих нескончаемых дум и разговоров о работе!
  Но Березин не принял его настроения, он оставался серьёзным и строгим на вид, ему было важно с каким настроем подходят к своим деловым обязанностям его подчинённые, с кем он прошёл очень нелёгкий военный путь и всегда старался им как-то помогать, даже в личных делах, и он неожиданно для себя и Алексея произнёс фразу, о которой может быть потом пожалел:
- А знаешь, друг мой, ты бы наверное никогда на ней не женился, если бы не разговор про Ольгу с генералом Антоновым, о котором ты мне однажды поведал, как о роковом событии в твоей жизни. И я тебя тогда за язык не тянул, ты сам мне рассказал, что вынужден после этой беседы и его грозных реплик ехать в Москву. Это ведь так? А теперь мучаешься, я же вижу... Но ты же любишь жену, что не так?
- Да, люблю! - вскипел Алексей. - Люблю и буду любить, но... она слишком молода для меня и тогда, и теперь я это очень хорошо понимаю и понимал. И конечно, никогда бы не решился, если б не тот разговор, ты прав! И если бы... она не поехала тогда за мной на фронт совсем девчонкой и не рисковала так собой, ради меня под Курском, всё было бы иначе. А потом меня, как мужчину, привлекают совсем иные женщины... И ты меня не можешь за это осудить. Я имею право на свой выбор, а теперь я этого права лишён, получается.
- А как же ты говоришь, что любишь? -Березин наклонил голову к Алексею и пытливо взглянул в его карие глаза. - Или ты любишь её только как сестру, как младшую подругу по несчастью?
  Алексей молчал, он не мог ответить себе на этот вопрос, так как ещё до начала войны не мог в себе как следует разобраться, но уже тогда понимал что в вопросах близости Ольга даже той же Осмоловской не соперница. Он надеялся, что начало войны всё расставило на свои места, что больше он не вернётся в свои родные края после фронта, и если будет жив, то останется где-нибудь служить в другом месте, а эта девочка о нём заслуженно забудет, но её привязанность к нему и слепая, чистая любовь грубо нарушили его житейские планы. Да, он увлёкся сперва ещё до войны, но потом взял себя в руки и понял, что затеял нехорошую игру, "не по Сеньке шапка", как говорят в его же деревне. А теперь уже ничего не вернуть, он муж, Ольга жена и всё в порядке! Все терзания и метания позади, но только остаётся вопрос - а сделал ли он счастливой эту девочку? Вот и Березин сомневается.
- Ну, что делать, у меня такой непростой характер, я этого не скрываю и Ольга знает, привыкла, - ответил Деев и потёр отяжелевшие веки. - А всё остальное - наладится со временем.
- Я надеюсь, - Березин кисло улыбнулся. - Но ведь привыкать нужно к хорошему. И если это привычка к твоему дурному характеру, вот тут-то и нужно себя всякий раз останавливать и брать за жабры, а я тебе в этом помогу!
- Спасибо, мне иногда действительно, необходимы такие вот остановки, чтобы кто-то мог сказать пару ласковых... А ты можешь это делать так, что потом на тебя и не обидишься. Только поблагодарю тебя за это!.. И потом, если со мной что-нибудь случиться, граница всё же, мало ли, помоги Ольге уехать домой к матери, лишь на тебя и надежда. К тому же, последние обследования показали, что со мной не всё в порядке, врачи говорят... А она молоденькая ещё, вот и все мои сомнения. Понимаешь теперь, что могу её оставить вдовой с дитём? Вот и думки отсюда тяжёлые, а ты мне свою философию толкаешь! - Алексей усмехнулся своим горьким мыслям, но потом взбодрился и продолжил работу.

  На другом конце страны в эти августовские дни стартовали итоговые события Второй Мировой войны. Заключительным этапом её явилась кампания советских войск на Дальнем Востоке. На далёкой "нашенской" земле Азиатского континента была поставлена последняя точка в истории крупнейшей войны в защиту Советской Родины.

  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.